Первым делом самолеты

(в сокращении)
Первым делом самолеты

Ветерану войны, бывшему гвардии старшему лейтенанту лётной штурмовой эскадрильи Петру Туркину в боевых действиях по воле судьбы участвовать не довелось, но, будучи в резерве, он не раз подвергался смертельной опасности, находился на волосок от гибели.
А после окончания войны Туркин несколько лет выполнял не менее важную боевую задачу – охранял небо на северных рубежах нашей страны.


Петя в 41-м учился в 10-м классе, когда в январе его вызвали повесткой в военкомат.

У него военком спросил, в каких войсках он бы хотел служить, и предложил ему на выбор одно из военных училищ: танковое, пехотное, связи и авиации. И он выбрал авиацию, поскольку с детства грезил самолетами и мечтал на них летать.

В апреле Петю снова вызвали в военкомат и предупредили, что его скоро направят на учёбу в отдельную эскадрилью ГВФ (гражданский военный флот), и чтобы он был к этому готов.


В то время школы ГВФ существовали по всей стране, а под вывеской гражданской авиации, которая использовалась, чтобы не афишировать истинное положение вещей, нередко скрывались военные училища.

Так Туркин в конце мая оказался в летном училище. Перед отъездом собрались его друзья, посидели, выпили вина, потом они проводили его на вокзал, посадили на поезд.

Петя приехал в Миллерово, нашёл лётную школу. Там было много ребят его возраста из Ростовской области и Донбасса, а вскоре начались теоретические занятия по лётному делу.

Школы как таковой, можно сказать, не существовало, учебные классы были разбросаны по всему городку. Например, в одной избе был оборудован моторный класс, где они изучали двигатель, а в другой находился класс штурманской подготовки, там они учились работать с различными навигационными приборами.

Учёба шла интенсивно, занятия каждый день длились по десять часов. Курсанты ходили в гражданской одежде, но жили и делали всё по уставу, как в армии: подъём, пробежка, зарядка, завтрак, занятия... И так было каждый день.

Месяц курсанты теоретически изучали самолет ПО-2, его мотор, штурманские приборы скорости, дальномеры.

К полётам на ПО-2 приступили в конце июня, уже после начала войны. Каждый из юношей, наверное, мечтал поскорее попасть на фронт, но доучиться не довелось, осенью враг подошёл к Миллерово совсем близко, и лётную школу пришлось срочно эвакуировать на юг.


На 40 человек дали один товарный вагон, одна его половина была в распоряжении пассажиров, а другую загрузили продуктами. В вагоне было так тесно, что яблоку негде упасть, а спать приходилось по очереди.

Конечная цель поездки – станция Ессентуки. Предполагалось, что там они продолжат учебу.

Ехали долго. Не раз попадали под бомбёжки, в том числе в Ростове, Батайске. Все станции были забиты эшелонами с продуктами, техникой, и в первую очередь железнодорожники пропускали военные составы, которые шли на фронт.


В Ессентуках базировалась десантная дивизия, и все сначала думали, что курсанты будут бросать десантников с парашютов, но лётная школа там не задержалась, курсантов отправили в учебку в Азербайджан.
Там, зимой, они регулярно совершали дневные и ночные полеты на ПО-2. Предполагалось, что они будут ночными бомбардировщиками.

Школу закончили в сентябре 42-го, все жили ожиданием, что скоро окажутся на фронте. Но их снова постигло разочарование.

Командир эскадрильи, в которой находился Пётр, сообщил лётчикам, что пришёл приказ направить их в Черниговскую авиационную школу, которая тоже была эвакуирована и теперь находилась в Туркмении. Там их будут готовить на лётчиков-истребителей. Молодые лётчики, конечно, были очень возмущены, но ничего поделать с этим не могли, приказ есть приказ.


Когда прибыли на место, то оказалось, что в Черниговской школе одновременно проходили обучение две тысячи курсантов, насчитывалось семь эскадрилий. (На этом месте раньше дислоцировалась знаменитая дивизия Панфилова, которая зимой 41-го была переброшена под Москву и остановила врага).

Местность плодородием не изобиловала. Жара, песок, проблемы с водой. На всю школу был один колодец, который охранял часовой.


Опять начались теоретические занятия по лётному делу, несение караулов, хозяйственные работы.
Бензина для полётов не хватало, поэтому, когда его подвозили, то летали далеко не все, а выборочно, небольшими группами.

Налетал курсант 20 часов, научился делать взлет и посадку, выполнять элементы высшего пилотажа: переворот, петлю, бочку, глубокий и мелкий виражи, и сразу на фронт.

Остальные занимались обслуживанием самолетов, подготовкой их к полётам.

Пётр Григорьевич в школе находился с 42-го до конца 43-го года. За это время он вместе с другими курсантами неплохо изучил самолет, но летать на истребителях ему так и не довелось.

Зимой школа переехала на Кубань в станицу Павловскую. Тут летали на самолетах УТ-2 и И-16, правда, тоже редко; тренировались в стрельбе.

Однажды Петр Григорьевич чуть не разбился.
Было это так.
Утром они как обычно пришли на аэродром, а инструктор ему и говорит: «иди, заправляй самолет, выруливай и вперед, на взлет». Он обрадовался и бегом к машине, чувствует, что душа поёт, наконец-то самостоятельный вылет.
Заправил, провёл, как положено, предполётный осмотр.

Машина УТ-2 имеет свои особенности. Для запуска самолета нужно было сначала открыть кран бачка с бензином на 15 литров, который самотёком шёл по системе, а потом после взлёта надо было переключиться на основные баки.Он же от радости забыл об этой важной операции. Запустил самолёт, взлетел, полетал несколько минут над аэродромом и совершил посадку. И так несколько раз.

Когда он взлетел в четвёртый раз и поднялся на высоту 80 метров, мотор вдруг заглох. А он к этому времени удалился от аэродрома и оказался над лесополосой.

Из воспоминаний Туркина:
– Я в первые секунды замер от неожиданности. Вижу, что резко упала скорость. Молюсь, только бы перелететь посадки, за ними идут поля, и я смогу сесть.

Данная ситуация представляла большую опасность. Малейший крен и самолёт мог оказаться в штопоре, а из него уже не выбраться.

Как только перелетел посадки, потянул ручку на себя, и самолет вскоре сел посреди поля.

Из воспоминаний ветерана:
– За те секунды, когда я пилотировал, передо мной, казалось, прошла вся моя жизнь, – говорит Туркин. – Я посмотрел на панель управления, и у меня перехватило дух, я увидел, что забыл повернуть кран для поступления бензина.


Вскоре на полуторке приехал инструктор, заглянул в кабину, а там кран уже был на месте. Но Петр Григорьевич причину скрывать не стал, честно во всем признался. История закончилась тем, что Туркин за технику пилотирования получил оценку отлично, а за разгильдяйство и недисциплинированность – двое суток ареста.


Были и другие опасные случаи.
Например, выполняя на истребителе ЯК-9 фигуры высшего пилотажа, Туркина от гибели спасли только опыт и хладнокровие.

Первоначально всё шло нормально. Но когда он делал петлю, то самолёт вдруг потерял скорость и оказался в перевёрнутом штопоре. (Это когда лётчик находится в положении вниз головой по отношению к земле, а самолёт начинает вращаться и падать). Он не видел ни земли, ни каких-либо ориентиров.

Это очень опасный момент для лётчика.

Слава Богу, что их готовили очень тщательно, и он знал, что надо делать в этой ситуации. Когда он вывел самолёт со штопора, земля была рядом, в нескольких сотнях метров.

Война закончилась, а на фронт Пётр так и не попал. Он уверен, что его, очевидно, вместе с другими лётчиками держали в резерве, приберегали явно с какой-то целью.

Из воспоминаний ветерана:
– Прошел такой слух, что мы были «золотым фондом» у Сталина. Когда под Сталинградом было жарко, к нам в учебку приехали пехотинцы, распределили нас по взводам, и стали готовить из нас пехотинцев. Мы одно время целыми днями только и занимались тем, что рыли в поле окопы, и ходили в учебные атаки. Но даже тогда нас не тронули.



После войны Туркин какое-то время служил в Армавире, а потом был переведён в Заполярный круг. Обстановка в то время была напряжённой, воздушные границы нередко нарушались, и на его долю выпало немало дел, не однажды их эскадрилью поднимали по тревоге.

После одного случая, когда самолеты без опознавательных знаков в очередной раз нарушили границы – они внезапно появились со стороны Северного моря, пересекли границу и прошли на бреющем полете вдоль железной дороги Мурманск – Ленинград, появился приказ о подготовке летчиков к высотным полётам. Туркин оказался в их числе. Он рассказал, что их готовили серьезно, при тренировках использовалась барокамера.

На больших высотах состав воздуха, давление и температура резко отличаются от той, к которой человек привык, к тому же наступает кислородное голодание. И их учили переносить перегрузки и недостаток кислорода.

В 52-м году Пётр серьёзно заболел и его комиссовали, приговор врачей – инвалидность второй группы.
Вернулся в родной Ростов, поселился у родителей.
К тому времени он был уже женат, имел двух дочерей-школьниц.


Кстати, со своей будущей супругой Лидией Ивановной он познакомился в 47-м году в Армавире. А когда ехал служить
на север, то увёз с собой и семью.

Дома его лечением серьезно занимались мать и жена. И искренняя любовь и заботы близких помогли ему справиться с
болезнью.