Джордж Орвелл - Наука и социализм

Первое, что надо отметить, то, что идея социализма связана более или менее неразрывно с идеей машинного производства. Социализм  – это существенно городская затея. Она выросла  вместе с индустриализацией, ее корни всегда лежали в городском пролетариате и городской интеллигенции, и очень сомнительно, чтобы она могла вырасти в  среде отличной от индустриального общества. Благодаря индустриализации,  идея социализма представляется естественной, поскольку  частная собственность   допустима только, когда каждый индивидуум (или семья или другая единица) по крайней мере,  умеренно самодостаточен;  однако индустриализация делает невозможным для всякого человека быть самодостаточным,  даже на короткий срок.
Как только индустриализация поднимается на сколько-нибудь заметный уровень,  она должен приводить к  некоторой форме коллективизма. Не обязательно к социализму, конечно;  но считается, что  она должен приводить к  рабскому государству,  и, предположительно, к фашизму. Обратное, также справедливо. Машинное производство предполагает социализм, но и социализм, как мировая система, предполагает машинное производство, поскольку требует определенных вещей, не совместимых с  примитивным образом жизни.  Он требует, например, постоянной взаимной коммуникации и обмена товарами  между всеми частями; он требует некоторой степени централизованного контроля; он требует приблизительно одинакового уровня жизни для всех человеческих существ и возможно  определенной унификации образования.    Мы можем принять, следовательно,  что любой мир,  в котором социализм стал реальностью, должен быть по крайней мере высоко механизированным, подобно Соединенным Штатам, или даже гораздо больше. Во всяком случае ни один социалист не будет это отрицать. 
Социалистический  мир всегда представляется как  полностью механизированный,  полностью организованный, зависящий от  машин так же, как древний мир зависел от рабов.

 Пока все хорошо  (или плохо). Многие, возможно большинство, думающих людей не в восторге от машинной цивилизации, но  каждый, кто трезво думает,  понимает, что  в настоящий момент говорить об уничтожении машин – глупость.  К несчастью, социализм  воспринимает идею  механического прогресса не просто  как необходимость, а как  конечную цель, своего рода религию.
Эта идея, присутствует, например в большей части пропагандистского материала, написанного о  скором  механическом совершенствовании Советской России (Днепрогэс, тракторы и т.д. и т.п.)  Карел Чапек прекрасно описывает жуткий конец  своего фантастического романа Р.У.Р.   (Руммовские Универсальные Роботы, 1920г), когда  Роботы, убив последнее человеческое существо,   объявляют о своем намерении «построить много домов» (просто ради самой постройки домов).

  Человек, который принимает  социализм, относится к такому типу,  который воспринимает механический процесс сам по себе с большим энтузиазмом.  Все дело в том, что социалисты  часто неспособны понять, что  есть люди с противоположным мнением.  Большинство настойчиво подаваемых ими аргументов, состоит в том, что  сегодняшняя механизация в мире это ничто по сравнению с тем, что мы увидим при социализме. Там, где сегодня один аэроплан,  завтра будет пятьдесят! Вся выполняемая сегодня ручная работа  будет выполняться машинами: все, что  сегодня  изготовляется из кожи, дерева или камня,  будет выполнено из резины, стекла  или стали; не будет никакого беспорядка,  незаконченности,  диких животных,  сорняков,   болезней, бедности, боли – и так далее и тому подобное….

  Враждебность разумного человека  к машинам, с одной стороны, нереалистична,  ввиду очевидного факта, что машины, по-видимому, останутся.   Но что касается  настроения ума,  то об этом можно сказать очень многое. Машину, видимо, придется принять, и это, возможно, лучше, чем  принимать лекарство, которому не доверяешь.   Как и лекарство, машина полезна, опасна и  вызывает привыкание.  Чем чаще ее используют, тем сильнее ей подчиняются.  Достаточно посмотреть вокруг себя, чтобы   понять, с какой зловещей скоростью машина подчиняет  нас своей власти.    Начнем с того, что  уже на протяжении одного столетия механизации  происходит ужасающая оргия разрушения вкуса.   Возможно это слишком очевидно и  признается всеми,  чтобы мне еще раз подчеркивать.  Но в качестве примера,  давайте рассмотрим вкус в буквальном смысле – вкус настоящей еды.   В высоко механизированных странах, благодаря консервированной еде,  холодильникам,  синтетическим  ароматическим  добавкам  и т.д.,  вкус – практически мертвый орган. На примере  любого западного магазина  можно видеть, что то, что большинство англичан  понимают под яблоком,  есть  нечто раскрашенное и безвкусное, пришедшее из Америки или Австралии; они будут есть эти вещи, по-видимому с удовольствием, в то время как английские яблоки будут гнить под деревьями.  Их привлекает  блестящее, стандартизованное, машинное американское яблоко; свое же,  английское, превосходящее его по вкусу, они просто не замечают.   Или же, они с благоговеянием смотрят на фабричный, завернутый в блестящую бумажку сыр и «комбинированное» масло;  бесконечные ряды консервных банок, вытеснивших нормальную еду в магазинах, даже в молочных отделах;   смотрят на  дешевые swiss rolls или на мороженное; смотрят на  химическую отраву, которую они заливают в себя под именем «пива».
Куда не посмотреть, везде видны блестящие машинные товары, пришедшие на смену традиционным старомодным, вкус которых по-прежнему отличается от опилок.     И то, что справедливо в отношении еды,  справедливо и в отношении мебели,  домов,  одежды,  книг, развлечений,  и всего, что  составляет наше окружение.  Сегодня миллионы людей, и их количество увеличивается каждый год,  для которых рев радио становится не только приемлемым, но также более нормальным фоном для мыслей, чем мычание коров или пение птиц. Механизация мира  никогда не сможет пойти далеко, пока вкус, или даже вкусовые  органы,  останутся неизменными, потому что в этом случае большинство машинных продуктов будут отвергнуты.  В здоровом мире, не будет спроса на консервные продукты, аспирин, граммофоны, вычурные кресла, автоматическое оружие,  ежедневные газеты,  телефоны, автомобили и т.д. и т.п.  И с другой стороны, всегда будет спрос на вещи, которые  машина не может производить.  Но пока машина здесь,  ее развращающее действие неотразимо.  Можно ругать ее, но  люди продолжают ее использовать.  Даже голый дикарь, если дать ему возможность,  усвоит пороки цивилизации за короткое время.  Механизация приводит к порче вкуса, порча вкуса ведет к  спросу на машинные продукты и следовательно большей механизации, и так образуется порочный круг.

  В дополнение к этому,  в мире появляется тенденция продолжать механизацию, так сказать, автоматически, вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. Это происходит благодаря  тому, что  в западном человеке стремление к механическому изобретательству поддерживалась и стимулировалась до такой степени, что почти приобрело статус инстинкта.  Люди  изобретают новые машины и совершенствуют  существующие почти бессознательно, они работают как лунатики...

  В каждой стране мира огромная армия ученых и инженеров, и нас еле поспевающих за ними,  маршируют по дороге «прогресса» со слепой  настойчивостью, напоминающей колонну муравьев.  И несмотря на то, что  большая часть людей противится,  «прогресс» продолжается. Процесс механизации сам стал машиной, огромной сверкающей машиной, уносящей нас,  не знаю куда,  возможно куда-то к уэллсовским мирам и мозгам, упрятанным в бутылку. 

  Поэтому я выступаю против машин. И неважно, достаточно ли у меня аргументов.  Дело в том, что эти или подобные аргументы выскажет любой человек,   настроенный против машинной цивилизации.  И, к несчастью,  цепочка почти у каждого в уме, и   относится к тому же человеку, который выступает против социализма. Человеку, который ненавидит центральное отопление, стулья из металлических труб, и который,  при упоминании социализма бормочет что-то насчет «государства-улея»…  социалист, напротив,  будет полагать, что вы хотите возвратиться к «изначальной природе» - имея в виду вонючую палеолитическую пещеру: как если бы ничего не было в промежутке  между  обточенным камнем и сталеплавильными фабриками Шеффильда, между  выдолбленной лодкой и лайнером Куин Мэри!

1937
 *  *  *
Цитируется по  Derek Wall, Green History. A reader in environmental literature, philosophy and politics. (Routledge, London, New York, 1994.) pp. 145 – 148.