Рассказ скрипичного мастера

   Однажды, в поисках скрипки музыкантов погибших в концентрационных лагерях во время Второй Мировой войны, я познакомился с двумя молодыми американцами антикварами. Разъезжая на своём грузовичке по всей Америке они скупали у людей собранное годами всевозможное барахло, не представлявшее для обычного человека абсолютно никакого интереса. Пользуясь лозунгом “чьё-то барахло, моё богатство”, они приобретали старые велосипеды, мотоциклы, картины, металические вывески с бензозаправочных станций, старые молочные канистры и прочее барахло почти за бесценок. Ну, в общем всё, что, с их точки зрения, могло принести им доход сбывая всё это коллекционерам или другим заинтересованным лицам. Коллекционирование в Америке процветало и процветает не зависимо от инфляции, изменение государственного строя, смены правительства или других всевозможных факторов, которые могли бы нарушить годами установившиеся традиции коллекционирования. Люди коллекционируют всё, что может представить для них какой-то интерес? Это одно из самых популярных хобби. Практически, каждый человек на планете в своей жизни, ходя бы раз пробовал собирать те или иные предметы.

   Благодаря этому увлечению, коллекционер находит новых знакомых, он постоянно общается с теми, кто занимается этим же делом. Должен заметить, что ребята о которых шла речь выше занимались совсем другим делом. Их бизнес приносил им приличный доход. Они мотались  по всей стране созваниваясь с хозяевами у которых амбары, складские помещения, старые неиспользованные гаражи и другие заброшенные помещения были забиты всякой всячиной собираемой годами. Но другим доходным делом для них были субботние и воскресные распродажи устраиваемые жителями города в котором они жили. Кроме всего, они находили время и участвовали в конкурентной борьбе при покупке невостребованных общественных складов хранения. Если вы не понимаете о чём идёт речь, я с удовольствием объясню, так как это имеет самое прямое отношение к моему рассказу. Общественные складские помещения, это тоже своего рода бизнес. Люди за определенную стоимость  хранят в этих помещениях всё, что угодно, не имея возможности хранить это там где они живут. Эти хранилища величиной с церковные кельи, бывают забиты до отказа всем, чем угодно и иногда выставляются на продажу.

   Это происходит в том случае, если хозяин арендующий это помещение не даёт о себе знать в течении полугода или года в зависимости от условий сдачи помещения в аренду. Если собирается несколько подобных хранилищ устраиваются торги, на которых собравшиеся не зная, что там хранится, выкупают право на приобретение содержимого в хранилище. Причём, покупающим это право, становится тот, кто выигрывает это право, заплатив наивысшую сумму. Собравшиеся на эти торги, рискуют только той суммой, которую платят за выигрыш. Смешнее всего то, что в этом хранилище могут находиться предметы, которые при перепродаже могут принести тысячные доходы или могут содержать мешки с мусором. Играющие в подобные игры идут “va bank”, хорошо понимая условия игры. Зачастую, подобное мероприятие поднимает адреналин и опустошает карманы, но иногда может случится непредвиденное и ничем, внешне, не отличающееся хранилище приносит очень большой непредвиденный доход. Так случилось с молодыми людьми о которых я упоминал выше. Однажды, они открыли выигранное ими хранилище и пришли в неописуемый восторг.

   Укрытый брезентом, там хранился  мотоцикл “Harly Davidson” 1955 года выпуска, трёхствольное охотничье ружьё, масса всевозможного мусора и сундук старинной работы, принадлежащий эмигранту из Италии. Сундук был покрыт всевозможными цветными наклейками-этикетками на итальянском языке, окован медными лентами и на всех восьми углах красовались бронзовые угольники опоры. Удивительнее всего было то, что на нём находились три замка вычурной формы - один основной посередине и два крайних, поменьше размером. В то время, когда я пытался обратится к молодым людям с моим вопросом, они находились в процессе вскрытия  этого сундука. Сундук был закрыт на все три замка, а ключи от них, очевидно, были у хозяина. При наклоне сундука, то в одну, то в  другую сторону, внутри его, что-то передвигалось, но что именно было трудно предположить. Это могли быть золотые слитки или столярный инструмент, серебряная посуда, или хорошо упакованные фарфоровые изделия “Lladro”. Фантазия могла увести вас в заоблачные вершины, ведь хозяин этого хранилища, был, очевидно богатым эмигрантом.
  -Молодые люди, если вы будете продолжать в том же духе, то вы, просто, испортите замки и этот удивительный сундук потеряет свою ценность,- обратился я к ним.

   В моей далёкой молодости меня учили ремонту замков и если вы разрешите, я попытаюсь вам помочь. Мастера по ремонту замков из меня не вышло, а вот скрипичный мастер, говорят, получился не плохой. Мне нужно сапожное шило, а вот если такого не найдётся, то на крайний случай тонкий длинный гвоздь. Не стесняйтесь, я рад помочь хорошим людям, жаль только, что у вас нет того, что меня интересует. А разыскиваю я скрипки музыкантов погибших в немецких концлагерях. Некоторые оставшиеся в живых эмигрировали в Америку и их давно нет в живых, а вот их родственники, возможно, хранят подобные инструменты, как память или продают их на гараж-распродажах за ненадобностью. Ну, вот видите, два замка уже открыты, а вот с этим пройдётся повозиться. Ничего, ничего, мы и не такие проблемы решали. Вот так то лучше, готово! Право открытия этого удивительного сундука принадлежит вам, ну, а я пошёл.
  -Эй, дядя, куда же вы? Тут, кажется, есть то, то что вас интересует. Повернувшись в сторону кричавшего молодого человека, скрипичный мастер увидел в его руках футляр и светловишневого цвета скрипку.

   В одно мгновение он оказался возле сундука, и взяв в руки протянутую к нему скрипку, увидел на задней деке, выложенную цветным шпоном звезду Давида. Естественно, она была расстроена: струны ослаблены, гриф обожжен, подставка под струны и колки потеряны. Создавалось впечатление, как-будто, кто-то пытался надругаться над нею.
  -Ребята, неужели она лежала в этом сундуке?- в недоумении спросил мастер.
  -Сундук и всё остальное мы выиграли на торгах. Торговец не востребованного  хранилища рассказал, что все это, пару лет назад, было взято в аренду пожилым евреем из Италии. К сожалению, уже год, как от него не было никаких известий. Мы не знаем, что случилось.  Может он переехал в другой город забыв, что снял в аренду хранилище, может умер или ещё что-то с ним случилось никто из нас не знает. По существующим правилам это помещение должно быть освобождено для следующей аренды. Таким образом мы получаем двойную пользу, ваши деньги тут же идут в оборот и новая аренда снова приносит пользу.

  -С вашего разрешения я загляну в сундук, может там, какие-нибудь документы об хозяине или, что-нибудь об этой скрипке.
  -Не стоит даже пытаться дядя. Мы уже всё проверили, поверьте нам, там пусто. Но вот в футляре от скрипки была тетрадь - посмотрите, может вы поймёте что-нибудь. Всё написанное в тетради был на еврейском языке, а все чётные страницы были заняты нотной грамотой. Языком идиш скрипичный мастер владел слабо, а вот в нотной грамоте он разбирался отлично.
  -Дорогие мои, это ведь то, что я ищу. Я куплю её, независимо от того, какую цену вы назначите.
  -ОК, дядя, для вас мы сделаем исключение. На выигрыше этого хранилища мы заработаем серьёзные деньги и центы, которые вы нам предложите за эту скрипку не сделают нас богаче - берите её и идите с богом, тем более, что это то, что вы ищите,- и молодые люди отдали мастеру скрипку, футляр и тетрадь. Ну, что ж, мир не без добрых людей, подумал скрипичный мастер укладывая инструмент в багажник своей машины.

   Кто мог предположить, что в далёкой Америке, столько лет спустя, он найдёт скрипку, которая провела, почти всю войну, в одном из концентрационных лагерей. Для того, что-бы понять, что собой представлял хозяин скрипки ему нужно было найти кого-нибудь хорошо читающего на идиш, или как этот язык называют в народе - “момэ-лошн”. Такой человек, неожиданно, нашёлся среди родственников. Белорусская еврейка из Минска, живущая в Чикаго больше тридцати лет, блестяще владела этим удивительным языком, читая и разговаривая  на нём, также, как на белорусском и русском языках. Как только ей объяснили цель с которой мастер приехал в Америку и причину по которой к ней обратились, она с удовольствием взялась за перевод записей в найденной тетради. Когда перевод был закончен на русский язык, перед мастером предстала удивительная судьба человека, музыканта и бывшего пленного в немецком концентрационном лагере. Это были автобиографические заметки человека прошедшего тяжёлый жизненный путь и закончившейся в конце двадцатого века в Америке.
   
   Он родился в Италии, недалёко от Рима в городе Ладисполи, в семье еврея-сапожника. Мальчика назвали именем Лоренцо, только потому-что отцу нравилось это имя. Еврейская семья жила безбедно и родители решили, что у мальчика есть музыкальный слух и ему нужно учиться музыке. В число хороших знакомых отца входил человек, который сыграл особую роль в жизни Лоренцо. Будучи известным в городе преподавателем музыки он взялся обучать мальчика музыкальной грамоте. По настоянию отца, музыкальным инструментом была выбрана скрипка. Отец был большим любителем музыки еврейских клезмеров и мечтал сделать сына музыкантом играющим на скрипке. Способного мальчика потрясала игра его учителя на скрипке, захватывала всё его существо, внушая ему мечту непременно научиться этому мастерству. Шесть лет Лоренцо учился игре на скрипке и уже добился значительных успехов и одобрения своего учителя. Прошло время, ему исполнилось шестнадцать. Неожиданно умер отец, уколовшись шилом и внеся в руку инфекцию. Лоренцо пришлось оставить школу и игру на скрипке, и продолжить дело отца в сапожной мастерской. Он решил отныне полагаться только на свои силы, тем более, что его семья, после смерти отца, осталась без средств к существованию.

   Сначала дела не ладились, но хорошая память и упорство сделали своё дело. Начали появляться рабочие приемы, которые Лоренцо усвоил наблюдая за работой отца. Старые клиенты отца продолжали приносить работу. Появились новые, наслышанные о способностях молодого человека. В свободное время, когда работы было мало или не было совсем, Лоренцо играл на скрипке полюбившиеся ему мелодии. Звуки музыки доносившиеся из мастерской привлекали людей удивленных музыкальным дарованием молодого сапожника. Однажды, в мастерской с парой босоножек появилась молодая , привлекательная девушка. Увидев Лоренцо и услышав его игру на скрипке она стала появляться там каждый день. Молодые люди подружились проявляя обоюдную симпатию. Анна (так звали девушку) не сразу призналась Лоренцо, что была дальней родственницей его учителя музыки и, что он, когда-то учил её игре на фортепиано. Её успехи на этом поприще не были столь значительны, как у Лоренцо, не смотря на то, что она обладала исключительным музыкальным слухом. Всё же, она пошла по пути своего родственника и работала частным преподавателем музыки, что давало ей возможность сносно содержать себя.

   Дружба с Лоренцо внесла в её жизнь свежую струю чистого воздуха. Она давно жила одна уйдя из родительского дома, когда ей исполнилось шестнадцать лет. Приёмная дочь не испытывала никаких чувств к людям, которые её удочерили и почему-то всегда относились к ней предвзято по любому поводу или без повода. Она жила в доме на положении падчерицы и, однажды, не выдержав несправедливого отношения к себе, поднялась и в чём стояла ушла из дому, чтобы никогда туда не возвращаться. Какое-то время она жила у дальнего родственника обучаясь игре нам фортепиано, а потом сняла себе недорогую студию. С тех пор её жизнь преобразилась и она, ощутив себя свободной птицей, вела устраивающий её образ жизни. У каждого человека своя, только ему положенная судьба. Так и Анне было предписано судьбой встретить Лоренцо, а ему её. Молодые люди полюбили друг друга и собирались пожениться, как только соберут приличную сумму денег для семейного устройства. Этому не суждено было случиться. Началась Вторая Мировая война, которая поломала все их планы.

   Италия стала союзником Гитлера в 1940 году. Гитлеровцы развернули в Италии настоящий террор. Начались массовые аресты заложников и дезертиров, отказавшихся вступить в фашистскую армию. Десятки тысяч людей были депортированы в Германию на каторжные работы и концентрационные лагеря. Однажды, в сапожную мастерскую вошла женщина и протянув квитанцию попросила выдать ей её туфли, но Анна перепутав, выдала ей другие. Женщина возмутилась и начала кричать, обвиняя девушку в обмане.
Мимо проходивший немецкий патруль, услышав крики ворвался в помещение. Не найдя нужным даже разобраться в том, что произошло они тут-же арестовали Анну, Лоренцо и женщину, закрыв и опечатав мастерскую. Лоренцо и Анна, как лица еврейской национальности, были отправлены в концентрационный лагерь, а женщина на принудительные работы в Германию. В это жуткое время никому ничего нельзя было доказать или обьяснить. В лагере молодых людей разделили - Анну отправили в женский барак, а Лоренцо в мужской. Больше они никогда не виделись, только однажды, когда всю женскую половину выстроили в колону, для отправки в Германию.

   Тяжёлая, изнурительная работа валила с ног даже самых стойких. Под вечер, измученные непосильным трудом, люди валились на нары от усталости, как связанные снопы сена. Лоренцо повезло, узнав, что он сапожник немцы определили его в мастерскую по пошиву рабочих роб, где он занимался ремонтом офицерских сапог. Иногда, когда подобной работы было мало, его использовали, как подсобную рабочую силу - подвозить на тележках трупы из газовых камер к топкам.  Однажды, приятель-музыкант, с которым он подружился в лагере, заболел и Лоренцо вызвался заменить его в лагерном концерте. Подобные мероприятия лагерное начальство устраивало часто, приглашая, время от времени, членов комиссии международного Красного Креста, с целью успокоить общественное мнение в плохом содержании заключённых.
С этого момента Лоренцо стал постоянным членом оркестра. Новый приятель, которого звали Моисей, оказался удивительным человеком. Он был настоящей ходячей музыкальной энциклопедией и Лоренцо слушая по вечерам его рассказы, учился тому, чему не пришлось в мирное время. Моисей говорил на приличном итальянском в перемешку с еврейским, но у Лоренцо не было проблем понять его, так как мать его часто в разговорах с отцом употребляла идиш, пытаясь скрыть от него и сестры смысл разговора.

   Никто в бараке, в котором находились Моисей и Лоренцо, не мог предположить, что заросший щетиной, в грязной робе человек, был одним из известнейших скрипачей в Польше. В 1932 году, по приглашению фирмы по производству музыкальных инструментов Стейнвей он, вместе с польским композитором, пианистом и аккомпаниатором Стасом Генриховским посетил Америку и провёл там более 150 концертов. Тогда Моисею было присвоено почётное звание “Стейнвей Артиста”. В ознаменование его пребывания в Америке, музыкальная фирма преподнесла ему в подарок специально изготовленную скрипку, на задней деке, которой была выложена цветным шпоном звезда Давида. Этот инструмент был настолько дорог Моисею, что когда немцы депортировали его в концентрационный лагерь, единственное, что он успел прихватить с собой была скрипка. Лоренцо знал эту историю со слов Моисея, который проникся симпатией и уважением к молодому человеку, доверяя ему. Однажды, Лоренцо, обладая недюжинной силой, защитил Моисея и скрипку от сошедшего с ума и разбушевавшегося заключённого, который тут же был отправлен, с десятками других заключённых, в газовую камеру. Так они и жили, изо дня в день ожидая своей участи, которая до сих пор щадила их только потому-что они были музыкантами в оркестре концлагеря.

   Но даже это не спасало музыкантов от отправки в лагерный крематорий. Кто-то падал в обморок от недоедания, кто-то сходил с ума от истязаний и пыток, кому-то просто надоело жить в подобных условиях - все эти люди были прямыми кандидатами для газовых камер и крематория. Состав оркестра пополнялся, как только, кто-то выбывал. В музыкантах не было недостатка, они прибывали с новыми партиями заключённых среди которых было много любителей и профессионалов. Их всегда встречали музыкой военных маршей, которую играл лагерный оркестр не переставая и заглушая своими звуками казни и экзекуции. Шёл конец марта 1945 года и до освобождения Нюренберга, где содержались Лоренцо и Моисей, было уже недалёко. Создание Нюренбергского концентрационного лагеря уже было трагедией и о судьбе отдельных заключённых не стоило бы говорить, если бы там не разыгралась очередная трагедия, которая для эсэсовцев, была, как обычно, развлекательным спектаклем.
В этот день должен был дирижировать Моисей. Начальник лагеря имел обыкновение менять дирижёров, заставляя каждого музыканта выполнять эту сложную функцию, даже если тот не имел понятия, как это делается.

   Таким образом убирались из оркестра люди считавшиеся плохими музыкантами.
У Моисея это проблемы не было, он знал дирижёрскую технику наизусть, но у него была другая проблема - Моисей не любил немецкого композитора Рихарда Вагнера.
По иронии судьбы или по наитию, начальник лагеря на этот раз заказал дирижёру именно его музыку. Моисей понял, что его роковой час настал и он, в присутствии начальника лагеря, категорически отказался дирижировать музыку этого композитора. Наступила мёртвая тишина, которую в лагере не слышали много лет, а затем из-за горизонта донестись залпы американских орудий, неожиданно, над Нюренбергом пронеслось звено самолётов в сторону Берлина. Это было первое напоминание о приближении американской армии к столице Германии. Собранные на плахе оркестранты и эсесовцы не понимая, что происходит, разбежались, кто куда мог от предполагаемой бомбежки. Похоже это была проверка нервов и гитлеровцы , наконец, осознали происходящее. С целью скрыть свои преступления замести следы, они уничтожали всё живое в газовых камерах и крематории. В этот вечер, после случившегося, эсесовцы ворвались в барак в котором находились заключённые.

  Подняв всех с нар их выстроили в одну шеренгу и приказав рассчитаться на чётные и не чётные, увели нечётных из барака. Среди нечетных оказался Моисей. Печи крематория дымили целый день. Теряясь в догадках и переживая за друга, Лоренцо спросил одного из охранников, что случилось с людьми, которых увели вчера вечером из барака номер 7. Охранник показал рукой на дым валивший из труб крематория.
  -Они отправились на свидание с Богом,- ухмыляясь ответил он.
Лоренцо не спал всю ночь, не смотря на то, что утром снова нужно было идти на работу. Он не мог себе представить, что Моисея нет в живых. Единственным напоминанием о нём была скрипка, лежавшая в футляре под нарами на которы только вчера спал Моисей. Начало апреля выдалось сырым и холодным, но несмотря на это настроение у заключённых было приподнятым. Всё чаше можно было слышать сигналы приближающегося фронта. Раскаты пушечных залпов звучали все ближе и ближе и по суматохе творившейся среди немцев можно было понять, что приближаются события, которые будут способствовать освобождению заключённых.

   Начальник лагеря собрал весь офицерский состав и объявил, что по приказу из Берлина ему срочно необходимо покинуть лагерь. Это была ложь. Он лучше, чем кто-либо другой знал о том, что наступление американской армии в направлении Нюренберга идёт полным ходом. Как только он уехал, офицеры, а за ними солдаты, разбежались, кто куда, спасая свои души. Для всех заключённых оставшихся в живых война закончилась 16 апреля 1945 года. Американцы без штурма вошли в Нюренберг, а затем открыли ворота концентрационного лагеря. Вместе с другими заключёнными, американцев встречал и Лоренцо. Ему удалось уцелеть благодаря тысяче счастливых случайностей или просто по милости Божьей. Лоренцо встречал освободителей играя на скрипке Моисея знаменитый еврейский “Фрейлахс” и рыдания вырывались из груди тех, кто окружал его - это были слёзы  радости, счастья и благодарности американским солдатам. Когда всё немного успокоилось к Лоренцо подошёл американский офицер и на еврейском языке спросил его понимает ли он этот язык.
  -А как же, конечно, их ред оф идиш. А вы, что тоже еврей?
  -Да, я еврей. В американской армии много евреев и моё имя Бенджамин Стейнвей.
А как твоё имя?
 
  -Меня зовут Лоренцо, я итальянский еврей. Родился и вырос в Ладисполи и теперь одинок, как перст. Отец мой умер, когда мне исполнилось шестнадцать лет, мама, как только началась война. С сестрой никакой связи нет с тех пор, как я попал в лагерь, а девушку мою Анну, угнали в Германию. Никого у меня нет, один я на этом белом свете. Был у меня здесь друг Моисей, да и тот, перед вашим приходом в трубу вылетел. Единственное, что осталось от него, так это его подарок на память о нём, вот эта вот ваша американская скрипка.
  -Послушай Лоренцо, у меня есть замечательная идея. По еврейскому обычаю, при возможности, мы евреи, обязаны совершать “мыцву” - это доброе дело в пользу того, кто в этом добром деле нуждается. И вот эту “мыцву” я хочу совершить по отношению к тебе. Скажи, что ты согласен и я подготовлю все документы, чтобы ты после войны жил в Америке.
  -Дорогой мистер Стейнвей и двух мнений быть не может - я согласен, но сначала скажите откуда мне знакома фамилия Стейнвей.
  -Это очень просто. Фамилия Стейнвей принадлежала моим предкам, музыкальным магнатам, а в руках у вас Лоренцо,  скрипка, когда-то сделанная этой музыкальной фирмой. Вот такая вот история, друг мой.

                20.02.2013г.