Бомж

Каждому из нас приходилось проходить мимо бомжей на улицах. Все они похожи: лица одутловатые, красные, обветренные от постоянного воздействия солнца, ветров, холода.
Глаза пустые, лишённые жизни, тусклые и бесцветные, взгляд отсутствующий, ничего не выражающий. Будто внутри эти люди уже давно умерли, а снаружи тела их продолжают выполнять какие-то запрограммированные действия.

Иногда от них разит перегаром, когда удаётся скопить на бутылку, сдав в лавку стеклотару, собранную на свалке. Но даже под влиянием алкоголя они ведут себя не так, как другие. Не поют, не разговаривают, а только ещё больше затормаживаются и замирают в одной позе посреди улицы. Таким мне представлялся обобщённый образ бомжа, человека, ночующего, где придётся под открытым небом и выходящего на обход мусорных баков по утрам.
Иногда я задумывался, кем были эти люди до того, как попали на улицу. Наверняка когда-то они имели родителей, семью, работу. Но эти случайные мысли транзитом проходили в моей голове и быстро улетучивались, переключаясь на собственные проблемы и интересы.
Так было и в тот день, когда во дворе нашего дома появился роющийся в контейнере для мусора человек, обмотанный длинным шарфом поверх нескольких слоёв грязного тряпья, прикрывавшего его тело. Примечательно, что собирал он свою вонючую добычу в большую почти новую дорожную сумку.
Однако теперь я часто встречал его. Видно, здесь он нашёл «доходное» место, ведь люди в центре побогаче, того гляди, выбросят что-то еще вполне пригодное из одежды или продуктов.

Эти наблюдения были неприятны, и я ускорял шаг, проходя мимо него, постоянно сидящего возле свалки в ожидании очередного соседа с мусорным ведром.
Но однажды я увидел, как он кушает. Волна жалости всколыхнулась и обдала меня с ног до головы при виде надкусанной краюхи хлеба, лежащей на смятой грязной газете! И больше ничего... Бомж медленно и задумчиво жевал, а я тщетно пытался подавить вставший у горла ком. Весь день перед глазами  стояла эта картина – на барьере под моросящим дождём кусок хлеба на грязной газете. А вечером, ложась спать, мне захотелось помолиться за этого человека и попросить Всевышнего простить ему грехи и дать пропитание и кров.

Увидев его на следующее утро, преодолевая чувство неловкости вперемешку с отвращением от окутывающего его зловония, я нащупал мелочь и протянул ему. Он взял, не взглянув в мою сторону, помусолил копейки в грязной руке, медленно опустил в карман штанины и продолжил ворошить палкой мусор.

   На другой день я дал ему ещё денег. На сей раз он посмотрел на меня и казалось, искра интереса промелькнула в его давно безучастных глазах.
Когда я в третий раз предложил ему несколько монет, он даже буркнул что-то наподобие «спасибо», хотя от отсутствия привычки разговаривать получилось не очень внятно.
Так появилась какая-то связь между мной и этим бомжем, если это можно так назвать.  В любом случае я, пожалуй, в то время был самым близким для него на Земле человеком. Он даже стал кивать при встрече, а губы, потрескавшиеся от авитаминоза и грязи, периодически кривились в подобие улыбки.

   Я хорошо запомнил тот злополучный день, когда на выходе со двора увидел, как к моему бомжу, расположившемуся со своим незатейливым скарбом возле урны у магазина, подошёл полицейский. Я подумал, что его сейчас заберут, но полицейскому, видно, противно было долго возиться с грязным нищим. Он грубо толкнул его, крикнув:
 - Убирайся! - и ногой пнул сумку, которая, отлетев, шмякнулась в лужу и оттуда выпала краюха хлеба и подгнивший помидор.
  Бомж молча поднялся, подобрал промокший хлеб, бережно положил его обратно в сумку и поплёлся прочь.
  А я… я задохнулся от злости и жалости!  Хотелось подойти и спросить у этого сытого полицейского, как он мог лишить последнего куска хлеба голодного человека. Но я только стоял и смотрел, сжимая кулаки. Что я мог, ведь в свои шестнадцать лет мне и самому было боязно связываться со стражами порядка.

  Целую неделю после этого бомж не появлялся. Каждый день я молился за этого человека и думал, что больше не увижу его. И как же обрадовался, когда через неделю он вновь расположился возле нашей дворовой мусорки.

  Как раз в тот день мама перебирала старые вещи в шкафах. Я подошёл к ней и спросил, замечала ли она бомжа в нашем дворе? Мама сказала, что много их ходит, она не помнит, чтоб какой-то особенный бомж был. Тогда я сказал, что один и тот же человек постоянно бывает в нашем дворе, и попросил её собрать старых рубашек и туфель для него. Мама собрала кое-что в сетку. Я отнёс и положил её возле задремавшего у ящиков мужчины. Он открыл глаза и приветливо посмотрел на меня, а я стремительно убежал, чтоб он мог спокойно в ней порыться.

  В этот день у меня возникла идея непременно подарить этому человеку Коран.
 Я не знал, верующий он или нет, кем был раньше, что делал. Но почему-то был твёрдо убеждён, что, если у него будет Священная книга, он непременно спасёт свою душу. Юношеский максимализм заставлял надеяться, что, взяв в руки Писание, человек уже не сможет идти дурным путём. И пусть он так и останется грязным и оборванным, душа его непременно очистится и просветлеет.

  Я долго мучился, не решался и переживал. Но однажды, почувствовав, что готов, завернул заранее купленный маленький экземпляр Священной Книги в синюю материю, и пошёл на поиски моего бомжа. Искать долго не пришлось, он сидел на своём «рабочем» месте. Я дал ему денег и протянул свёрток. Он вопросительно посмотрел на меня, а я только улыбнулся. Мы так и не заговорили друг с другом за всё время знакомства.
После этого я почти не видел его. Закрутили дела: окончание школы, выпускные и вступительные экзамены. Мне посчастливилось поступить в Стамбульский университет. Уехав, я с головой окунулся в студенческую жизнь, и постепенно даже перестал вспоминать дворового знакомого.

  Через год я приехал на каникулы домой. Встреча с родными, друзьями! Это было такое счастливое время!
  Возвращаясь как-то вечером после очередной вечеринки с бывшими одноклассниками, я уже входил в блок своего дома, как вдруг почувствовал, как кто-то дотронулся до плеча. Вздрогнув от неожиданности я обернулся и увидел стоящего позади мужчину.
- Что тебе нужно? - произнёс я резко, не зная, что от него ожидать в следующую минуту.

- Прости, что напугал, Брат, - виновато пробормотал он, - Я знал, что ты здесь живёшь, видел, что ты приехал, и вот решил подойти… чтобы сказать ...кроме тебя у меня никого нет в этом городе, да и вообще в этой жизни. Спасибо тебе, брат.

И тут я узнал его. Это был мой бомж, одетый в старое серое папино пальто и туфли, те самые, что я когда-то принёс ему из дома, которые были ему явно немного велики. И он не выглядел грязным оборванцем. Это был чистый и приличный человек, аккуратно побритый и постриженный.

-Салам алекум, - смущённо пробормотал я. Ведь до этого мы никогда не разговаривали.

-Алекум салам. Помнишь, брат, ты подарил мне Коран. Я долго плакал, когда увидел его. И вдруг понял, что не могу больше жить, как уличный пёс. Я надел одежду, что ты принёс. На деньги, которые ты дал, сходил в баню и постригся. Потом стал искать работу. Меня пару раз наняли грузчиком. Потом дворником. А теперь вот устроился сторожем в частном доме. Там и ночую в сторожке. Я специально нашёл тебя, чтобы спасибо сказать. Ты меня вернул к жизни, брат. Да хранит тебя Аллах.

В этот миг я ощутил себя самым счастливым на свете человеком. В порыве чувств я обнял его и только мог воскликнуть:
- Это не я, это Бог спас тебя! Как же я рад! Как я рад!
   Больше мы не говорили. Он улыбнулся, пожал мне ещё раз руку, потоптался немного и, попрощавшись, ушёл.
А я побежал домой, вознося хвалу Всевышнему за этого человека, и за то, что не сделал моё сердце чёрствым и дал мне радость увидеть плоды моих дел!


………

Стояла солнечная осенняя погода. Жёлтые листья золотым серпантином слетали с веток деревьев так быстро, что дворники не успевали их подметать. По улице шёл чисто выбритый и аккуратно постриженный немолодой человек в стареньком сером пальто и чуть великоватой обуви.
В руках у него была завёрнутая в целлофан булка, и небольшой прямоугольный предмет, обёрнутый в синюю материю.
Дойдя до угла, он свернул в узкий переулок и остановился возле мусорных баков, выставленных у входа во двор жилого дома.
 Рядом, на старом ватном матрасе, облокотившись к одному из контейнеров сидел бомж…