Дневник холостяка IV

Бомж.

«В Индии существует легенда о том, как в Мумбаи опытный погонщик провел слона через посудную лавку, и ни одна фарфоровая чашка не разбилась.
Легенда это или правда, мы не знаем. Но мы знаем как провести Вас в мире социальных сетей и интернета, не разбив не одной чаши Ваших надежд»
© Рекламный слоган, который не пригодился мне в работе, как Эстонцу дохлая ворона из анекдота. Но всё равно, пусть он останется в анналах истории.

II день

— Ты мне нужен! – её руки потянулись ко мне, пытаясь обнять. Но именно в этот момент сон оборвался, и я обнаружил себя на надувном матрасе в своей новой отремонтированной квартире. Собака, спящая до этого у моих ног, подняла свою мордочку и пристально посмотрела на меня. Видимо, она пыталась понять, что со мной происходит. Убедившись в том, что все в порядке, снова положила мордаху на лапы и приобрела совершенно безразличный вид: происходящее в этот ранний утренний час её больше не интересовало.

Тело все ломило, словно разгрузил сотню вагонов с углем.
М-да! Сорок шесть, не шестнадцать. Пора привыкать к тому, что утра будут такими: где-то что-то ломит, что-то где-то болит.

Я сполз с матраса и поплелся в сторону волшебной комнаты, где есть чудесный заморский напиток, превращающий старика в молодца, а старуху в красну девицу.
Вчерашний конфликт в магазине с бомжом Толиком перенёс дерьмовое настроение на это утро. Такой настрой ничего хорошего не сулит. Одни неприятности. Придётся как-то поднимать его музыкой и быстрой ездой по городу.

***

После отпускного сезона все городские улицы и проспекты превратились в автомобильный ад. Такое ощущение, что лозунг «автомобиль не роскошь, а средство передвижения» всё взрослое население столицы приняло близко к сердцу и совершенно буквально.

Мы с моей первой пассажиркой стояли в глубокой пробке и коротали время за прослушиванием песни группы «Чайф»:

Время не ждет,
И что-то не вышло.
Глядя в свою телефонную книжку,
Кого-то уже сто лет не слышно,
Здесь ставим крест,
Он уже никогда не придет…

— Я была на их концерте. Шикарно! – раздался голос моей пассажирки.
— Вы знаете? Мне кажется, что слова этой песни по-настоящему начинаешь понимать только сейчас, в этом возрасте – поддержал я разговор.
— Вы только вдумайтесь в слова этой песни… «Здесь ставим крест, он уже никогда не придёт»…
— Разве, будучи совсем молодым можно понять всю глубину этой фразы?

Только эхо в горах, как прежде, поет
Голосами друзей-мальчишек,
Голоса их все тише –
Время не ждет…

Продолжала петь группа из динамиков моей машины.

***

Я задумался о голосах моих друзей-мальчишек. Сколько же их становится все тише и тише? Время! Безжалостное время…

К обеду пробки рассосались, и на обед я уже мчался на солидной скорости. Город окончательно ожил, и жизнь ускорилась. Времени сегодня было мало. Надо успеть приготовить обед, покормить сына и отвезти его на тренировку.

Свернув во двор своего дома, я лоб в лоб столкнулся с бомжом Толиком. Складывается ощущение, что судьба специально сталкивает нас на извилистых дорожках жизни. Он стоял весь грязный и помятый возле скамейки и непонятно чего ожидал от жизни, но явно не моего появления. Не думаю, что после вчерашнего поджопника он горел желанием все повторить опять.

***

Только сейчас я заметил, что правый глаз его не видит, и покрыт какой то плёнкой, словно слепой.

— Что у тебя с глазом, Толик?
— Сын ударил!

Я ему не поверил. Раньше мог, но сейчас, после всего того, что между нами произошло год назад, веры не было. Но мне все равно его стало жалко. Я вспомнил, что в машине болталась почти целая пачка сигарет, оставленная кем-то из клиентов.

— Идём, я тебя сигаретами угощу. У меня в машине есть.

Толик тут же подорвался за мной. Что мне в нем нравилось, так это его умение выжимать максимум из складывающихся обстоятельств. И если человек вчера дал тебе ногой под жопу, можно этот факт забыть, если он же протянет пачку сигарет.

— Дима! А когда ты мне деньги отдашь? – осторожно спросил он.
— Никогда, Толик! Никогда!!!
— Почему?
— Даже и не знаю, что тебе ответить на это. Может рассказать тебе, что благодаря твоим пьянкам вся деревня вынесла всё самое ценное из моего дома?
— Я не пил!
— Толик! Не смеши мои копыта. Я у тебя из под подушки вытащил почти полную бутылку бормотухи. И ты мне будешь утверждать, что не пил? Вся деревня мне, потом рассказывала про твои фестивали в моем доме.

Мы подошли к машине, и я протянул ему пачку сигарет.

— Держи! И не зли меня больше.

С этими словами я развернулся у ушёл домой готовить обед.

***

Вечер был вялым и работа не шла. Высадив мужика с ужасным запахом дешёвого парфюма, я открыл оба окна нараспашку, чтобы как-то перевести дух от стоящего в моей машине смрада тройного одеколона .

— Господи! Покажите мне ту женщину, которая с ним спит.

В этот момент пришёл новый заказ, и я рванул на адрес. Пожалуй, за три года моей работы в такси я впервые наблюдал, как к моей машине приближалась знакомая фигура. Если честно, момент, когда мне придётся везти знакомого или друга, ожидал с опасением и нежеланием. И вопрос не в том, что профессия не благородная, а в том, что придётся деньги брать. И вроде бы надо, и работу выполнил, но он же твой друг или хороший знакомый. Дверь моей машины открылась и я решил идти на опережение крикнув:

— Ладно, Запека! Тебе я разрешаю сесть на переднее сидение. Никому не разрешаю, а тебе можно.

Фигура пассажира нагнулась удивлённо, посмотреть, кто же его так хорошо знает.

— Дима, ты что ли!
— Ну а кто же ещё. Садись, поехали. Так и быть, отвезу тебя домой.

Тучная фигура Запеки села вперёд, и я завёл свою зайку.

— А я-то думаю, кто меня по фамилии знает. Удивил, Дима. Удивил! Давно в такси?

***

Я вёз младшего из семьи Запек, моих соседей. Андрей недавно умер, остались ещё два брата. Старший, Дмитрий, вернулся из армии с эпилепсией и так никого по жизни не нашёл себе в пару. Младший, Сашка, сидевший сейчас рядом со мной в машине, был самый смышленый. Полненький, умненький добродушный парень, он всегда вызывал у меня симпатию.

— Мне родители рассказали, что Андрей умер. Прими мои соболезнования.
— Спасибо! Да, отмучился.
— Я, когда узнал, два дня не мог пережить эту новость. Хороший был парень, тихий, спокойный. Мне  очень жаль, что так получилось и он умер.
— Он уже три месяца как умер. У него были проблемы с желудком, представь. Три операции перенёс. Приехал домой, вроде бы всё нормально. А потом, вдруг стало плохо. Говорит: «Везите меня обратно в больницу». Отвезли! Через две недели из больницы позвонили и сказали, что везут его обратно. Я спрашиваю, зачем, а они: «Везём его домой умирать. Три месяца даём, не больше». Так и получилось, через три месяца умер.

***
Мы оба замолчали, осмысливая произошедшее.

— А Димка теперь один там живёт?
— Когда как. Иногда племяша приезжает жить.

Мы мчались по вечернему Минску. Беседа лилась непринужденно.

— А ты, я слышал, приженился?
— Да. Она старше меня на год. Ребёнок от первого брака. Ты знаешь, я когда с нею сошёлся, она предупреждала, что детей больше иметь не может. Рекомендовала подумать, стоит ли. Но меня все устраивает.
— Так ты у неё как у Христа за пазухой?
— Хе–хе! Да не то слово! Ты знаешь, я доволен жизнью. Я с нею мир начал видеть. Ты же знаешь как мы жили с родителями. А вот с нею съехался, так начал куда-то выезжать, в другие страны. Я уже три года Новый год не дома отмечаю. То в Киеве, у её друзей, то ещё где-то. Я, Дима доволен жизнью.

***
Мы подъехали к его дому и распрощались. Я посмотрел на часы и понял, что смысла дальше работать нет. Машина находилась недалеко от дома, и удаляться от него нерационально. Поэтому я медленно поплелся домой, обдумывая рассказанное Сашей. По сути дела, я увидел сейчас трагедию одной большой семьи.

В семье было три сына. По советским меркам большая семья. Старший получил эпилепсию и не смог обзавестись семьёй. Средний женился, но неудачно. Да, есть дочь после развода. Но нет семьи и крепких, семейных устоев и традиций. Младший счастлив, но нет и не будет потомков. Родители умерли. Средний умер. Остались два брата без потомства.

И всё, что осталось от большой семьи – это одна девочка. Трагедия! Мне кажется это ужасная трагедия, когда нет большого будущего, а позади история семьи, которая будет забытая и не передана новому поколению.

Я въехал в тёмную аллею возле своего дома. Вышел из машины, поражённый такими выводами о трагедии людей, которых близко знал много лет. Пожалуй, первый раз я так был потрясён трагедией семьи, прочитав «Поющие в терновнике».

Именно тогда я ощутил всеми уголками своей души, насколько может быть трагична жизнь одной семьи. Но я даже и представить не мог, что такая трагедия разыграется на моих глазах. С людьми, которых я лично знаю.

***
Уже подойдя к подъезду, понял, что меня ждёт неприятный сюрприз в конце дня. Ну как понял? Унюхал. Я открыл дверь и увидел это чудо. Чудо сильно воняло и на четвереньках ползло к лифту.

— И далеко мы собрались? – спросил я, стараясь чтобы мой голос был как можно больше похож на грозный рык.

Впереди, почти у лифта стоял на четвереньках ещё один местный бомж. Он был без нижних конечностей, которые, видимо, ампутировали. Передвигался на костылях и был известен тем, что часто буянил в магазине. От него несло так говном, что мне стало плохо.

— И куда ты собрался, я тебя спрашиваю?
— Мне бы только ночь переночевать на полу. Не гони. – простонал бомж.

***
Интересно, какая сука ему дверь в подъезд открыла? Бомж потянулся к кнопке лифта, пытаясь уехать на верхний этажи.

— Куда? Ты что совсем о**ел? Я тебя наверх не пущу. Сейчас вызову милицию.
— Мне только переночевать на полу – снова застонал безногий.

На дворе начинался дождь и я сдался. Несмотря на его вонь, выгнать на такую погоду человека на улицу я не смог. Тем более что осень.

— Ползи на верх, между первым и вторым этажом. Выше не пущу. И предупреждаю! Я сейчас пойду в магазин, если увижу, что ослушался, вызываю милицию.

Я забежал домой, схватил несколько оладок, испечённых мною днем и завернул их в салфетку.

— Ты куда? Что случилось? – спросил сын, глядя на эту суматоху.
— Да бомж в подъезде ночует, хочу ему пожрать дать.

С этими словами я спустился опять вниз. Безногий уже расположился на полу, свернувшись комочком.

— Держи! – протянул я еду.
— Что это? – испуганно спросил бомж.
— Ешь. Тебе понравиться.

С этими словами я развернулся и ушёл к себе домой. У каждого своя трагедия в этой жизни. Кто-то спит на полу подъезда, а у кого-то род рушится.