Казацкий летописец ч. 5

Памятник Д.И. Яворницкому в Днепропетровске был открыт 8 ноября 1995 г. к 140-летию со дня его рождения на народные средства. Скульптор В.В. Наконечный, архитектор В.И. Мирошниченко. Изготовлен местными мастерами ДМЗ Строитель ООО «Рал ЛТД» и установлен по просп. К. Маркса, 16. Мало кто знает, что это не только памятник, но и надгробие. Похоронен Д. Яворницкий здесь, возле исторического музея, о чём написано на надгробной плите.

Но писем ему, скорее всего, не писали. Вместо них - позже сделали неизвестные авторы, создавшие «ответ турецкому владыке», пересыпанный забористыми выражениями. Оригинал письма не сохранился, однако в 1870-х гг. екатеринославским этнографом-любителем Я.П. Новицким была найдена копия, сделанная в XVIII в. Он передал историку Д.И. Яворницкому, который однажды зачитал её, как курьёз, своим гостям, среди них был и И. Репин. Художник заинтересовался сюжетом и после 1880 г. неспешно начал длительную серию эскизов (этюдов) и подбором моделей. В письме В.В. Стасову Илья Ефимович отмечал: «... весёлый народ. Недаром про них Гоголь писал, всё это правда! Чертовский народ! Никто на всём свете не чувствовал так глубоко свободы, равенства и братства. Во всю жизнь Запорожье осталось свободно, ничему не подчинилось!» К услугам художника Репина, Яворницкий предоставил всю свою уникальную коллекцию казацких реликвий, которую перевёз из Харькова в Петербург. На картине «Запорожье» (известна также как - «Запорожцы пишут письмо турецкому султану»), появились: одежда, оружие, посуда, жупаны, музыкальные инструменты, «сап’янцi» (сафьяновые сапоги), люльки-носогрейки (короткие курительные трубки), люльки-обчиски (так называемые товарищеские трубки с чубуками до 2 м), другие предметы быта, а также графин с горилкой, выкопанный во время археологической экспедиции в одной из казацких могил. «Таких бутылок было две, - рассказывала сотрудница Тимошенко из дома-музея академика Яворницкого.

- Их называли квартами, в каждую из них помещалось 1,2 л. По словам историка, одну они даже открыли и попробовали с археологами - и упали как мертвые: такая она была крепкая». Графин красуется на наспех сколоченном столе, где сгрудившись, заседают репинские запорожцы. А его прототип вместе с отлично сохранившимся содержимым долгие годы лежал в екатеринославском музее. Некоторые посетители, особенно из числа знаменитостей, порой просили у Яворницкого попробовать древний крепкий напиток, но ученый свято хранил раритет, отказав даже российскому царю Николаю II. И всё же в 1918 г. Дмитрий Иванович расстался с этой горилкой. Тогда город захватили махновцы и, ворвавшись в музей, забрали из коллекции старинное оружие и не только. Директор пригласил атамана Нестора Махно в музей и в ходе экскурсии пожаловался на грабителей. Батько потребовал отдать ему бутылку с водкой в обмен на охранную грамоту. В тот же день в музейные фонды было возвращено всё украденное, а также прислано 14 подвод угля и 10 тысяч карбованцев. Работа художника на огромном панно (2,03;3,58 м) была начата в 1880 г. и шла невероятно трудно, растянувшись почти на 13 лет. Конечным итогом стали два варианта картины и множество эскизов. Большинство натурщиков Репину подбирал Дмитрий Яворницкий, потому как хорошо знал типажи и характеры запорожцев. Однажды живописец сказал ему: «Кому, как не вам, быть писарем?» - историк согласился позировать в этом образе, но не сразу.

Итак, сечевой писарь, переносящий на бумагу плод коллективного творчества казаков, как центральная фигура полотна в этих вариантах был изображён по-разному - молодым и пожилым. Последний, домысленный художником образ Яворницкого и стал основным. Так вот классический и как бы главный вариант картины был завершен Репиным в 1891 г. После первого публичного обозрения художника критиковали за то, что по мнению многих картина была «исторически недостоверной». Однако не только украинская натура служила основой для репинского шедевра. Всё тот же Яворницкий - крупнейший украинский исследователь запорожского казачества и земляк Репина, в 80-е годы позапрошлого века пострадавший за свои научные изыскания, посоветовал Илье Ефимовичу отправиться в Кубанскую обл., где жили потомки запорожских казаков. Этюды к картине в 1888 г. художник писал в основном в Екатеринодаре и ст-це Пашковской (теперь это жилой микрорайон в восточной части Краснодара). 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
 
Среди многочисленных прототипов, его внимание привлекли и герои Шипки - пашковский казак Иван Шрамко и пластун Шульгин. Последний вспоминал о безрадостных тяжёлых днях обороны: «Патронов далы мало и от як порастрилювали патроны, то прийшлось тилько прициляться та итты вперёд, а турок пулями так и осыпае...» (1). Ещё не завершив первый вариант своего полотна и, находясь под впечатлением от поездки, Репин в 1889 г. начал работу над вторым, который попытался сделать более «исторически достоверным». Этот шедевр живописец так полностью и не закончил. Он несколько уступает по размерам первоначальному варианту и является, так сказать, кулуарным экземпляром. Основные герои на нём в большинстве своём остались теми же, но колорит картины, по мнению экспертов, изменился - стал более эмоциональным и ярким. Много лет спустя, во время посещения Екатеринославского музея, последнему русскому императору представили Дмитрия Ивановича, и Николай II ответил: «Да я вас каждый день вижу на картине!»

Ведь именно за второй вариант полотна в октябре 1892 г. царь Александр III отвалил Репину целое состояние - 35 тыс. руб., став первым покупателем творения русского художника. Это случилось после невероятного успеха «Запорожцев» на выставках в России, а также в Мюнхене, Стокгольме, Будапеште и Чикаго. Картина оставалась в царской коллекции до 1917 г., а затем оказалась в собрании Русского музея, где находится до сих пор. Она стала не только «... исчерпывающим своеобразным атласом смеха», – как писал художник Игорь Грабарь, но и галереей реальных персонажей, смеющихся по-разному, симфонией человеческого хохота (2). Причём слава живописного произведения зиждется не столько на исторической достоверности, сколько на настроении. «Так вот она Сечь! Вот то гнездо, откуда вылетают те гордые и крепкие, будто левы! Вот откуда разливается воля и казачество на всю Украину!» (М.В. Гоголь). Кстати, персонажей для полотна искали, в основном, среди петербургской интеллигенции. Стоящего справа прототипа Тараса Бульбы, тучного казака в красном жупане, Илья Репин рисовал с профессора Петербургской консерватории А.И. Рубца, из-за его белой папахи выглядывает худой, длинноусый запорожец - музыкант, солист театра Ф.И. Стравинский. На другом эскизе, для смеющегося казака в белой папахе позировал журналист и писатель Владимир Гиляровский. Живописец Репин долго подбирал кандидата на роль главного героя и вдохновителя письма запорожцев - нависшего с люлькой в руках над писарем и дьявольски улыбающегося атамана Сирко.

Сам по себе Иван Дмитриевич был личностью легендарной - провёл полсотни сражений и из всех выходил победителем. В итоге его прототипом на картине стал не менее заслуженный военный деятель - ген. М. Драгомиров, герой русско-турецкой войны 1877-1878 гг. На момент позирования Репину, он был командующим войсками Киевского в/округа, а позже - киевским ген.-губернатором. В Киеве ходили легенды об остроумии весельчака М.И. Драгомирова. Так, однажды, забыв поздравить царя Александра III с именинами 30 августа, генерал спохватился лишь 1 сентября и, чтобы исправить оплошность, послал самодержцу такую телеграмму: «Третий день пьём за здоровье Вашего Величества. Драгомиров». На что император, также обладавший чувством юмора, ответил: «Пора и кончить. Александр». Колоритный, в самоуверенной позе казак, опустивший кулак на спину соседа, писался с поляка Ционглинского И.Ф., преподавателя питерской рисовальной школы Императорского Общества поощрения художеств. Стоящий слева молодой казак с сумкой через плечо, с благородными чертами лица и вполне интеллигентной усмешкой - не кто иной, как внучатый племянник известного русского композитора М.И. Глинки. С ним рядом в образе высокого казака с забинтованной головой запечатлён одесский художник Николай Кузнецов, шутник и силач, академик Академии художеств, профессор. Он был греком и на картине, по замыслу Репина, символизировал образ старшего сына Тараса Бульбы - Остапа, а красавчик камер-паж Глинка - Андрия.

Прямо перед раненым казарлюгой Кузнецовым в роли хмурого казака в высокой чёрной папахе позировал Тарновский В.В. - меценат и предводитель Борзнянского и Нежинского уездов Черниговской губ., известный тогда коллекционер древностей, чьё имя носит Черниговский музей. В его знаменитой дворянской усадьбе Качановке, где бывали Гоголь, Шевченко, Костомаров, Глинка и другие известные личности, Репин делал наброски с экспонатов казацкой эпохи: сабли гетмана (Зиновия) Михайловича - Богдана Хмельницкого, а также личных вещей гетмана И.С. Мазепы. Заодно мастер перенёс на полотно и самого владельца усадьбы. А его кучер - щербатый и вечно пьяный Никишка, выступает в образе смеющегося казака Голоты в самом центре полотна. Илья Репин зарисовал его, когда они с Василием Тарновским переправлялись через Днепр на пароме. Между Михаилом Драгомировым и Тарновским выглядывает лицо П.Д. Мартыновича - молодого художника петербургской Академии художеств. Этого бурсака с причёской под макитру, слева от писаря, Илья Репин писал даже не с живого человека, а с его посмертной маски. Правда, это была не обычная маска: П. Мартынович, с которого сделали этот слепок, на тот момент был жив. Просто вместе с однокурсниками он увлекался шуточными упражнениями - снятием гипсовых масок друг с друга. Из-за этого «посмертная» маска Порфирия Мартыновича улыбалась, что и привлекло в ней внимание Репина. Попал на картину и ещё один студент академии - татарин, имя которого история не сохранила. А вот белозубую улыбку ему «подарил» череп казака, найденный Яворницким при археологических раскопках на территории Запорожской Сечи.

Продолжение следует в части  6                http://proza.ru/2020/11/28/960