Калейдоскоп котов в квартире

    Когда-то мне долго не разрешали завести какое-то животное дома. Я бесконечно таскала найденышей, мне то и дело отказывали, и приходилось проявлять чудеса изобретательности в пристройстве тех, за кого я уже отвечала. Вот да, ответственная я была девочка и жалостливая. Настолько, что когда мне разрешили завести собаку, а мамина сотрудница по каким-то причинам решила избавиться от своей четырехлетней карликовой доберманши, я исключительно из сострадания сделала вид, что это создание мне нравится и ее взяли к нам.

    Для себя решила, что своим детям обязательно буду разрешать приносить домой животных. Ох, не знала я, на что себя обрекаю. Потом смеялась – побывали в квартире все: от ужика до ежика.
Первой к нам пришла черепаха Черри, которую очень захотел старший сын. Девочка казалась спокойной, пока не удрала от хозяина на прогулке. О, сколько написанных вручную объявлений мы расклеили по району. И представьте себе, нашу черепашку вернули! С сожалением добавив, что она не водоплавающая и в пруду плавать отказалась (к слову, я бы там тоже не стала плавать).
Не буду описывать, кого мы только не держали и не лечили. Однажды мне пришлось скакать дня три с газетой за комарами и мухами, потому как с дачи был тайно завезен малюсенький ящер, который ничего кроме оного питания не признавал.

    Главный мой рассказ о котах, которые у нас то и дело появлялись. Первого котенка, помещавшегося на ладошке и там же, к слову, в тепле сразу уснувшем, принесли не то с улицы, не то прямо из подъезда. Как он спасся не знаю, но хвост бедолажке кто-то наполовину откусил. Парень был шустрый жгучий брюнет, слегка сбрызнутый белым (по кончикам лап и грудке).  Назвали его Шерханом, в обиходе Шериком. В соответствии с именем хозяином дома он себя почувствовал быстро и всем новеньким давал это понять довольно жестко.
Наша первая собака – ризеншнауцер Ронда – на себе испытала его жесткий прессинг, он просто безжалостно надавал любопытной щенятине по морде, чтобы иерархия сразу установилась. Собака кота признала названным отцом и даже училась у него драться. Очень было смешно, когда уже большая ризуха вдруг садилась на попу и начинала лупить противника лапами.
 
    Уж не помню, кто подсказал мне, что коты на первом этаже по своим делам прыгают на улицу. Пробный выход (точнее почти вылет, потому что спускали из окна котяшку на самодельной шлейке) мог стать трагическим, не будь у Шерика его бойцовского характера. Налетевшим на него местным кошачьим авторитетам он себя в обиду не дал. Думали – испугается и больше на улицу ни ногой. Не тут-то было! Даже в сильный мороз, стоило открыть форточку – кот вылетал в нее, творил нужное и весь в снегу залетал обратно.
Основной инстинкт увел нашего взматеревшего кота за какой-то пушистой красоткой. Он еще прибегал иногда подкормиться и помыться, но все реже и реже. Следы кошачьей страсти мы стали видеть в чернявых котятах, то и дело пробегавших под окнами.

    Следующим найденышем был Дарик, пестрый сангвиник, радостно принимавший любые дары жизни – корм, аттракцион в виде черепахи, на которой он полюбил кататься, но смиренно уступал миску, когда та хотела опробовать чужой корм. Шипела Черри по-змеиному на всех, кто пытался ей помешать.

   Не успели мы его пристроить, не помню, откуда материализовалась у нас Аллка, мелкая визгливая брюнетка, вечно мерзнущая и сидящая на задних лапах в обнимку с батареей. Этот дитек тоже был кому-то передан.

   Бело-рыжего Мурзика мы нашли на Птичьем рынке, куда, уж не помню, зачем забрели. Эта мелочь просто заглянула мне в душу и весьма уютно там расположилась между моим первым и вторым вдохами. На его беду Ронда, у которой после рождения щенят и расставания с ними материнский инстинкт не угас, взяла над ним шефство. Как только ей казалось, что парень куда-то не туда пошел, она его хватала и тащила себе под бок.
Увы! Нежная шкурка малыша однажды не выдержала подобного и клок оказался выдран вместе с кожей. Котейку вылечили, но лысинка на боку так и осталась. Ронда, к слову сказать, никогда больше его не таскала.
Вполне возмужавший парень тоже поддался соблазну и отчалил от родных берегов на вольные хлеба и охоту за кошечками. Но это не конец истории. Однажды мой старший сын, к тому времени женатый и живущий отдельно, встретил Мурзика на Измайловском рынке. Кот его узнал, был признан членом семьи и эвакуирован на новое место жилья, где и состарился и ушел из мира в объятиях моего внука.

    Жил у нас еще роскошный сибиряк Кутька, принесенный сыном из больницы. Кот был на редкость спокойный, можно сказать флегматик. Штучки со всякими игрушками на веревочке его не особо привлекали, иногда казалось, что он делает нам одолжение, развлекаясь с ними или давая себя приласкать. Грустно, но и он одичал совершенно. Мы пытались не оставлять открытую форточку без присмотра, затягивали ее марлей, но Кутька, свободы уже вкусивший, категорически отказывался от попыток приучиться к туалету, мужественно сдерживая естественные позывы и вопил о снисхождении. С болью пришлось уступить природе.

    После всех этих историй с уходящими котами на семейном совете было решено, что отныне у нас только собаки и прочие, дома живущие ребята и никаких котов.