Луи-Бенжамен Флерио де Бельвю. Часть 2

Начало: http://www.proza.ru/2019/10/24/1801

Часть 5.  Становление ученого

Луи-Бенжамен взрослеет, характер его закаляется. Его отец пишет женевскому опекуну: «С новым удовлетворением, которое мы испытываем, глядя на нашего сына, я все больше надеюсь, что его чувства и разум еще возрастут со временем и дадут нам еще больше оснований поздравить себя с выбором такого наставника, как вы».
История, старая как мир: отцы сколачивают капитал и исполняют роль евангельской Марфы, которая «заботилась и суетилась о многом», сыновья могут уже позволить себе пожить жизнью духа – как Мария, «избирают себе благую часть, которая у них не отнимется». Эме-Бенжамен, прагматик до мозга костей, сам предлагает сыну заняться философией. И тот записывается на подготовительный курс философских наук. Отец также настаивает, чтобы ЛБ продолжал жить у пастора Пердрио, так как опасается соблазнов, которые могут подстерегать совсем молодого человека на свободе.

В то время, когда ЛБ становится студентом, ректором Академии избирается очень авторитетный в то время ученый, геолог, метеоролог и ботаник Орас-Бенедикт де Соссюр (1740–1799), родной прадед выдающегося лингвиста Фердинанда де Соссюра. Он внес значительный вклад в геологию и ботанику, был увлеченным альпинистом, вдоль и поперек исходил Альпы и несколько раз поднимался на Монблан. Кристиан Моро, автор биографии Флерио, пишет о де Соссюре, что он был также выдающимся педагогом, теоретиком и практиком демократизации образования и превращения его в полноценный социальный лифт. Тот факт, что при де Соссюре путь в Академию был открыт гораздо большему количеству небогатых и незнатных, но одаренных молодых людей, к нашему герою имеет лишь опосредованное отношение (ЛБ уж точно в социальных лифтах не нуждался). Однако этот факт ярко характеризует личность его первого и главного учителя, человека, сформировавшего его характер и во многом определившего судьбу.

Устройство Академии было практически таким же, как во времена Кальвина. В ней готовили в основном теологов и юристов. Но с Академией было связано множество ученых разных специальностей, которые организовывали в ее стенах либо публичные курсы (по типу Коллеж де Франс), либо частные. При Орасе-Бенедикте де Соссюре начинают преобладать курсы, посвященные наукам о Земле и вообще естественным наукам. Влияние на учебные планы оказали не только научные интересы ректора, но и идеи «века Просвещения» с его материализмом и эмпиризмом. Луи-Бенжамен Флерио погружен в эту среду, и в течение своего подготовительного года насквозь пропитывается атмосферой научного поиска, заражается страстью к познанию Земли. Кроме обязательного курса философии он слушает общий курс Ораса-Бенедикта де Соссюра «Физическая география», своего рода введение в естественную историю. Профессор его замечает. ЛБ уже в течение подготовительного года  принимает участие не только в академических лекциях и семинарах, но и выезжает на практику, постигает методологию де Соссюра в полевых исследованиях – изучает почвы, горные породы, измеряет объем выпадающих осадков и т.д.

У него складываются дружеские отношения с научным кружком де Соссюра. ЛБ зарабатывает хорошую репутацию благодаря любознательности, уму и трудолюбию, профессор де Соссюр видит у него научные перспективы. Позднее, в 1787 году, именно по рекомендации де Соссюра ЛБ получит возможность отправиться в научную экспедицию с выдающимся французским геологом и минералогом Деода де Доломье, стать его помощником, сподвижником и даже соавтором открытия.
Но это случится через несколько лет, а пока, в 1781 году, ЛБ еще только заканчивает Академию.  Ему всего 20 лет, и он должен вернуться домой, в Ла-Рошель.

Как пишет биограф, репутация молодого Флерио бежала впереди него. Едва он приехал в Ла-Рошель, его тут же пригласили в Королевскую Академию литературы, а чуть позже поручили важное дело – систематизировать экспонаты «кабинета Лафая».
Пара необходимых слов об Академии и о Лафае.

Академия в Ла-Рошели появилась в начале XVIII века. Сначала это было профессиональное сообщество торговцев книгами и держателей «кабинетов для чтения», но всего через  несколько лет оно привлекло в свои ряды влиятельных и талантливых людей, получило лицензии и стало третьей Академией, созданной во Франции. Ее членом-корреспондентом состоял Вольтер, а среди почетных гостей, побывавших на ее заседаниях, был император Австрии Иосиф II, брат Марии-Антуанетты.

Академики утверждали, что «красота и просвещенность разума стоит выше богатства» и призывали всех «заняться изучением изящной литературы (belles-lettres) и всех других областей знания, которые способствуют остроте ума и улучшению вкуса». В уставе Академии было записано, что ее труды не касаются государственных материй, религии и политики. Чисто гуманитарной ее деятельность была недолго. Вскоре в духе времени (и в духе прагматичного купечества Ла-Рошели, финансирующего это заведение) фокус был перенесен на естественные науки, на вопросы экономики и техники. Уже в 1750 году библиотека Академии открылась для широкой публики. А в 1782 году учреждение получило в дар и знаменитый «кабинет Лафая».

Клеман Лафай (1718–1782) был натуралистом-любителем и человеком эпохи Просвещения, влюбленным в науку. Он обосновался в Ла-Рошели во время своей службы на должности военного интенданта. Позже он оставил армию, получил в Тулузе диплом адвоката и далее зарабатывал на жизнь и на свое дорогостоящее хобби – собирание коллекций – исключительно юриспруденцией. Свой кабинет с мебелью, книгами и коллекциями редкостей Лафай завещал Академии с условием, что он будет открыт для публики. Чтобы выполнить его условие, необходимо было разобрать, описать и систематизировать все экспонаты, и этой-то работой занялся Луи-Бенжамен Флерио. Забегая далеко вперед, отмечу, что кабинет с мебелью из ценных пород дерева, с огромной роскошной витриной для хранения морских раковин и с другими экспонатами живой и неживой природы очень хорошо сохранился и целиком был перенесен в XIX веке в ла-рошельский Музей естественной истории.
 
Именно в ходе работы над инвентаризацией «кабинета Лафая» ЛБ укрепился в своем желании стать ученым-натуралистом и посвятить свою деятельность родному региону. Он с энтузиазмом включается в работу и первым делом берется уточнить непроверенные данные по высоте приливов в Ла-Рошели и по количеству выпадающих там осадков. За четыре года (после наблюдений, которые он делал по три раза в день, каждый день, после сопоставления с наблюдениями его предшественников) уточненные данные готовы. ЛБ установил, что за период в 42 года в Ла-Рошели в среднем в год выпадает 638 мм осадков и насчитывается 141 дождливый день.

Кроме того, ЛБ принимается изучать коллекцию известковых шпатов из «кабинета Лафая» и те образцы шпатов, которые он сам находит в окрестностях Ла-Рошели. Он бродит там в любую погоду с сумкой для образцов и запиской книжкой для заметок. Как одержимый он работает не только «в поле», но и в лаборатории – измеряет грани кристаллов, проводит химический анализ, ищет черты сходства всех образцов и описывает их различия, а затем пишет по итогам своих исследований трактат («мемуар», как в то время назывались такие работы) «О новых разновидностях полевых шпатов в Они» (Они, Aunis – название той исторической области, к которой непосредственно относится Ла-Рошель), где описывает места залегания шпатов, формулирует закономерности, с которыми они попадаются, и зарисовывает формы кристаллов. Мемуар ЛБ посылает в Париж своему именитому современнику-геологу Жану-Батисту Роме де Лилю. Тот заинтересован и поздравляет молодого коллегу с несомненным научным успехом. Но… не публикует его работу, потому что тему уже застолбил другой исследователь. Свою новую работу по кристаллографии ЛБ опубликует только в 1800 году, его исследование будет иметь успех, но по-настоящему новаторство Флерио в подходе к изучению кристаллов под микроскопом оценят уже только современные геологи.

Первая неудача его не обескураживает, и он продолжает свои научные занятия, все больше переключаясь с естественной истории «вообще» на метеорологию и геологию. В 1787 году его принимают в Академию Ла-Рошели. 

В том же 1787 году умер 78-летний Эме-Бенжамен Флерио. Большим счастьем для ЛБ стало то, что его мать, умная и деловая женщина, взяла на себя управление наследством. Брат уже был к этому времени женат, сестры замужем, 54-летняя мать – в добром здравии и ясном уме. Так что 26-летнему ЛБ не пришлось ни включаться в семейный бизнес, ни заботиться о слабых и немощных членах семьи. Он занимался почти исключительно наукой, и когда получил письмо из Женевы от своего учителя Ораса-Бенедикта де Соссюра с предложением присоединиться к научной экспедиции, то не раздумывал ни секунды…



6. Научные путешествия

Из женевской Академии Луи-Бенжамен Флерио вышел в 1781 году не только с общим естественнонаучным образованием, но и владея основами метеорологии, геологии, минералогии и кристаллографии. Дома, в Ла-Рошели, он получил возможность применить эти знания на практике. Однако по-настоящему он сформировался как ученый в последующие несколько лет: «системообразующими» стали его 5-летние путешествия по Европе, связанные с изучением действующих и потухших вулканов. Другим его научным интересом стал общий процесс образования гор, и конкретно – альпийской горной гряды.

Наиболее известная и плодотворная экспедиция Флерио связана с именем Деода де Доломье (1750-1801).

Выдающийся французский геолог и вулканолог, сын маркиза де Доломье, прожил удивительную жизнь. Он был еще ребенком представлен ордену Св. Иоанна Иерусалимского (больше известному как Мальтийский орден), в 12-летнем возрасте стал пажом ордена, в 16 лет – послушником, в 28 – рыцарем. Во время своего новициата он убил на дуэли своего товарища, тоже послушника, и был приговорен к смертной казни, но благодаря заступничеству архиепископа казнь заменили тюремным заключением. В тюрьме Доломье увлекся естественными науками: сначала химией, а потом геологией и минералогией, и проявил такие необыкновенные способности, что продолжил заниматься всем этим и после освобождения, и его подготовкой руководили известные ученые того времени. Доломье успел до своего посвящения в рыцари поработать горным инженером на шахтах Бретани и Анжу. В 25 лет он издал трактат «О силе тяжести» и был принят членом-корреспондентом в Парижскую Академию наук. Монашеский и рыцарский сан он носил всю жизнь, но это не мешало ему и дальше заниматься в основном наукой.

Доломье совершил немало научных экспедиций. Как раз та, которую он осуществил вместе с Флерио – в Тироль (на территорию Австрии и Италии), увенчалась открытием нового минерала, названного позднее доломитом. Доломье был убежденным адептом полевой геологии, прирожденным поисковиком, увлеченным вулканологом. Для своей эпохи идеи Доломье были новаторскими. Из экспедиций он привез великолепные коллекции и описания многих, в том числе редких европейских минералов.

В 1783 г. Доломье был назначен генерал-лейтенантом ордена и губернатором Валетты. Вскоре он вступил в конфликт с великим магистром ордена и с королем Неаполя, вышел в отставку и уехал в Италию. В 1792 г. при Французской революции все имущество ордена было конфисковано, и Доломье лишился своих доходов. Однако когда в Париже была создана Высшая школа шахт, одним из первых, кто получил там кафедру, был опять-таки Доломье.

Дальнейшая судьба его была трагична. Когда Наполеон по пути в Египет захватил Мальту, именно Доломье успешно занимался переговорами о капитуляции: как пишет французский источник, «даже его бывшие враги признавали величие его души». Затем он принял участие в египетской кампании, написал несколько научных работ, посвященных геологии долины Нила, и попросил разрешения вернуться во Францию. Однако он был захвачен в Калабрии итальянскими властями и заключен в тюрьму на Сицилии, где его удерживали в течение 21 месяца по не совсем понятным политическим причинам. Он получил свободу (по личному настоянию Наполеона) только 14 июня 1800 г., после победы французских войск при Маренго. Здоровье его было подорвано, и он вскоре умер в возрасте 51 года. В тюрьме он написал свой последний научный труд – «Размышления о минералогии».

Если описывать все экспедиции Флерио по порядку, то первая состоялась в конце 1788 года: ЛБ отправился из Женевы в Неаполь и обследовал там обширную территорию, связанную с вулканической активностью Везувия, посетил Геркуланум и Помпею, собрал большую коллекцию образцов застывшей лавы и других минералов вулканического происхождения.

С мая по август 1789 года Флерио совершил путешествие в Германию. Он прошел пешком несколько вулканических провинций, древность которых датируется кайнозоем, обследовал немало кратеров и полей застывшей лавы, констатировал в своих мемуарах прекрасную сохранность очень многих из них. В Германии его внимание привлекла провинция Хегау в Швабии. Там он обнаружил следы древней вулканической активности, датированной миоценом, особенно интересные из-за сложного состава лавы: он выявил там и базальты, и фонолиты и другие бедные кремнием формации.   

Все это были великолепные результаты, которых хватило бы не на один «мемуар», но его ждала самая главная экспедиция – в Тироль. В августе 1789 года он получил от Соссюра письмо с просьбой скорее отправиться в Венецию. Его будущий «компаньон» Доломье был уже на месте. Флерио встретился с ним 17 августа, и они отправились в Иннсбрук, обследовали потухший вулкан, прошли сложным маршрутом по итальянским и австрийским Альпам.

Доломье, старше Флерио на 11 лет, к этому времени уже признанный ученый, делился с молодым коллегой своими знаниями и практическими тонкостями полевой геологии. Он видел в ЛБ очень перспективного дебютанта и в письме своему другу Джузеппе Джиони, итальянскому натуралисту и тоже мальтийскому рыцарю, аттестовал Флерио так: «В путешествии через Италию и Тироль, которое мы предприняли вместе, я научил его использовать для откалывания образцов минералов более крупные молотки, чем из портативной лаборатории, и показал, что для изучения гор  нет нужды в угломере. Теперь он хорошо знает минералогию и сможет очень хорошо написать естественную историю своего департамента, когда захочет ею заняться. Женевское воспитание узнается в нем по просвещенному уму и немного скованной манере себя держать, при том что его манеры изысканны».

Флерио временами не стеснялся спорить со своим наставником по научным вопросам, но неизменно им восхищался как ученым и как личностью. Очевидно, в маркизе де Доломье, аристократе, рыцаре, дипломате, ученом с пытливым и открытым умом, человеке, чувствующем себя одинаково свободно и в горах, и в великосветском салоне, было все, чего не хватало самому ЛБ: эти качества у него были подавлены слишком суровым протестантским воспитанием. Нет сомнений, что совместные экспедиции с Доломье и впоследствии с Джиони повлияли не только на широту научных воззрений ЛБ, но и на его характер.

В этой экспедиции Доломье и Флерио  нашли минерал, родственный кальциту, но не издающий шипения при контакте с кислотой и имеющие другие отличия от этого камня. Доломье дал описание этого минерала, но всерьез им заинтересовался Николя де Соссюр, сын Ораса-Бенедикта де Соссюра. В марте 1792 года в своем докладе для Академии наук Соссюр-младший представил эту информацию, сославшись на Доломье и Флерио, которые привезли из экспедиции «великолепные образцы основных разновидностей этого минерала». Он предложил назвать новый минерал доломитом в честь Доломье. Флерио был, без сомнения, причастен к этому открытию, хоть и держался на вторых ролях – как в силу своего характера, очень скромного и недемонстративного, так и в силу уважения, которое он испытывал к своему старшему другу.

Дальнейшие путешествия ЛБ совершил на Мальту (апрель 1790 г.), в Южную Италию и Калабрию (июль-август 1790 г.). В Калабрии он изучал все, что было связано с недавним землетрясением 1783 года. Сейсмическая активность Земли станет еще одним его научным интересом.

По итогам своих экспедиций Флерио публикует в «Journal de Physique» два мемуара: «О пластичном мраморе Сен-Готара» и «О способе придания подвижности минералам и некоторым камням, которые подвижны и пластичны от природы». Флерио пытается объяснить  явление пластичности минерала и в качестве гипотезы предлагает иссушение камня, например, под действием тепла. Явление пластичности он связывает и с высотой, потому что больше всего минералов с такими свойствами попадалось ему на высоте свыше 2000 метров. Известный французский натуралист и научный издатель Деламетри, основатель «Journal de Physique», сделал отзыв на эту публикацию: «Г-н Флерио де Бельвю дал нам прекрасный мемуар о пластичных камнях. …Автор думает, вместе с г-ном Доломье, что своим состоянием, называемым пластичностью, этот мрамор обязан иссушению,  вследствие чего ослабевает связь между его молекулами; он полагает, что ему недостает кристаллизирующей воды. Недостаток воды делает его сухим и ломким. Чтобы это проверить, он взял различные неэластичные мраморы. Он нагрел их до определенной температуры и отметил появившуюся пластичность. Для опытов нужны крупнозернистые мраморы, такие как каррарский. Песчаники и порфириты при подвергании их такой же процедуре тоже могут стать пластичными».

Кристиан Моро отмечает: «Уже ранние работы выявляют во Флерио строгий научный склад ума и новаторские для своей эпохи идеи. Его наблюдения и описания природных объектов, физические и химические опыты над ними предваряют его же более поздние исследования в минералогии и петрологии. И наконец, видна методология, которая проявляется и в подходе к проблеме, и в написании мемуара. Флерио – достойный представитель франко-швейцарского направления в геологии конца XVIII века; он призван стать частью того сообщества ученых, которые развили эту новую в то время отрасль знания».   

Деода де Доломье пишет о нем Орасу-Бенедикту де Соссюру: «Г-н Флерио де Бельвю по-настоящему увлечен естественными науками, у него много знаний и талант к наблюдениям. Все это обещает нам с его стороны важные работы, которые отодвинут дальше пределы научного знания».

После завершения экспедиций ЛБ на какое-то время задерживается в Женеве. Его учитель де Соссюр готовится к восхождению на Монблан и ждет благоприятной погоды. ЛБ тоже совершает весной 1792 года это восхождение вместе с де Соссюром и его спутниками.

Дома, в Ла-Рошели, он оказывается только в конце 1792 года. Во Франции – разгар революции. Через несколько месяцев падут жирондисты, от руки Шарлотты Корде погибнет Марат, начнется якобинский террор...

Принадлежащая ЛБ часть «отеля Флерио» едва не была реквизирована в связи с отсутствием владельца. Вернувшись, он уладил свои имущественные дела и получил от революционных властей удостоверение личности, где было написано: «Отсутствовал с июля 1788 в связи с интересом к прикладным наукам по февраль 1793-го». В этом же удостоверении есть словесное описание его внешности: «Рост 5 футов 3 дюйма (около 1 м 70 см), волосы каштановые, глаза темно-карие, нос длинный, рот маленький, подбородок и лоб круглые, лицо продолговатое».

ЛБ поселился в «отеле Флерио» вместе с матерью. Мадам Флерио старела, теперь он должен был ей помогать в управлении семейной собственностью: домами, землями, участками соляных болот. Эти обязанности не только не увели его в сторону от науки, но заинтересовали его множеством других вещей, опосредованно связанных с геологией.

Перед ним открылось новое поле деятельности – сначала только общественной, а потом и официальной, в качестве члена совета города Ла-Рошели и департамента Нижняя Шаранта. Протестанты еще не так давно были официально признаны и уравнены в правах с католиками, однако благодаря богатству и общественной активности протестантской общины ее лучшие представители очень быстро выдвигаются на передний план. В конце XVIII века из 12 муниципальных советников Ла-Рошели пятеро были протестантами. Среди них и Луи-Бенжамен Флерио. Он счастлив возможностью помочь землякам своими знаниями и умениями. От «чистой» геологии  интересы ЛБ развиваются в сторону и агрономии, и экономики региона. Он изучает вопросы, связанные с морским судоходством (здесь ему все-таки не хватает компетентности), с мелиорацией и осушением болот (а вот здесь его проекты, подкрепленные обстоятельными гидрогеологическими выкладками, принимаются на ура).

В эти годы Флерио приближается к своему призванию: быть, с одной стороны, общественным и политическим деятелем, готовым отстаивать интересы города и региона перед властями любого уровня, а с другой, ученым-просветителем, занятым повышением научной культуры в своем регионе. Именно этой задаче посвящена его многолетняя самоотверженная работа по созданию в Ла-Рошели Музея естественной истории и Общества естественной истории Нижней Шаранты. 

Кроме этого Флерио был членом-корреспондентом Женевской Академии и Общества естественных наук. В 1796 году его принимают на правах ассоциированного члена в парижский Национальный институт (секция естественной истории и минералогии).
Он продолжал заниматься фундаментальной наукой. Его методология изучения структуры вулканической лавы под микроскопом считается новаторской, приоритет до сих пор связан с его именем. В эти же годы он познакомился в Париже с Александром фон Гумбольдтом, который тоже занимался этими вопросами и развивал в геологии направление плутонизма (образования геологических пластов и, в частности, вулканической активности под действием жара в ядре Земли, а не под действием вод первобытного океана, как настаивали сторонники нептунизма).

К какой школе в то время принадлежал сам Флерио, вопрос непростой. Его учитель Орас-Бенедикт де Соссюр был виднейшим, убежденнейшим нептунистом. Сам ЛБ в молодости, вероятно, тоже принимал нептунизм как должное. Однако даже тогда он не объяснял вулканическую активность горением каменного угля. Потом он и вовсе открыто встал на плутоническую точку зрения. Флерио и Гумбольдт впоследствии написали в соавторстве несколько научных работ, имя Флерио встречается и в других работах выдающегося немецкого ученого. Как бы сказали теперь, индекс цитирования у работ Флерио был достаточно высокий.

Интересно при этом, что Флерио, готовый поставить все свои знания, все свои возможности на службу родному краю, как мог избегал публичности. В жизни он был человеком абсолютно не светским, как, например, Доломье или де Соссюр. Наоборот, он отличался скромностью и застенчивостью, почти робостью, и свободно чувствовал себя только «в поле», в лаборатории, в библиотеке да в обществе собратьев-ученых. Деятельность на посту муниципального и генерального советника, а позднее депутата не предполагала широкой публичности, и это его устраивало. Должности, где нужно было «работать лицом», ЛБ всегда отклонял. Так, например, в 1830-е годы он отказался стать мэром. Вполне возможно, – заключает его биограф, – именно из-за этих особенностей характера Флерио со всей своей прекрасной научной репутацией оказался сначала отодвинут на периферию истории науки, а потом забыт.



7. «Путь через пустыню». Дискуссия о вулканических породах и научное поражение

Флерио никогда не боялся высказывать собственное мнение, даже если оно шло вразрез с мнением научного сообщества. Но в 1806-1808 годах научная смелость обошлась ему слишком дорого. Хотя он оказался прав по большинству пунктов дискуссии, чуда при жизни Флерио не произошло. Публичное выступление по одному принципиальному для тогдашней геологической науки вопросу обернулось для него годами изоляции и полного забвения. Период жизни Флерио с 1806 по 1820 годы Кристиан Моро называет «путем через пустыню».

Проблематика, которой в то время занимался Флерио, касалась в основном продуктов деятельности вулканов. Его также интересовали причины землетрясений. Опыт и наблюдения он начал накапливать еще во время своих научных путешествий конца 1780-х, когда, как мы помним, он обследовал несколько европейских вулканических провинций, искал потухшие вулканы и изучал последствия землетрясения 1783 года  в Калабрии.

В конце XVIII века действие огня в вулканах было основной темой дискуссий в молодой тогда геологической науке, и хотя еще как минимум с Декарта было известно о высоких температурах в глубине земного шара как причине существования жидкой субстанции в земной коре – магмы, мнений о том, что именно этот жар является причиной вулканической деятельности, до английского геолога Хьюттона не высказывалось. Правда, Лейбниц считал огонь первопричиной возникновения Земли, а затем Бюффон пользовался температурой недр для определения возраста Земли (по его мнению, 75 000 лет).

В конце XVIII века еще противопоставлялись друг другу огонь «центральный», который действует в глубине земного шара, и огонь «подземный», действующий в земной коре. Этот последний как раз, по мнению большинства, и является причиной вулканов, поскольку приводит к возгоранию легковоспламеняющихся пород, таких как сера, каменный уголь или битум. Такие возгорания всегда происходят вблизи моря, потому что они объясняются «встречей огня и воды» в подземных кавернах. Соль, содержащаяся в морской воде, является катализатором реакции возгорания. Поэтому в глубине материка, согласно этой теории, вулкан образоваться не может.

Первые геологи, вдохновленные вулканами (и среди них Доломье) заметили, что даже если эта теория более-менее совместима с действующими вулканами и объясняет их активность, действие огня не может объяснить, например, затухание вулканов. А следовательно, теория нуждается в пересмотре.

Исследования Александра фон Гумбольдта в Центральной Америке и Жана-Батиста Бори де Сен-Венсана на острове Реюньон способствовали развитию проблемы, появлению более тонких нюансов. Однако проблема вулканизма была прояснена только после целого ряда трудов ученых. И Луи-Бенжамен Флерио тоже внес вклад в решение этой научной загадки своим замечательным мемуаром о действии огня.

Древние и потухшие вулканы были открыты только в середине XVIII века, в том числе на территории Франции (в Оверни). Существование древней застывшей лавы, эквивалентной по своему составу лаве действующих вулканов, сразу подняло на свет множество проблем. Например, было установлено, что древних и потухших вулканов гораздо больше, чем современных и действующих, и что их локализация не согласуется с теорией о том, что вулканическая деятельность вызывается морем, то есть они могут находиться очень далеко от моря.

К 1805 году когда Флерио опубликовал одну из самых важных своих работ, все эти вопросы обсуждались очень активно. Деламетри, издатель «Journal de Physique», предпослал публикации свое вступление, в котором упомянул Флерио как одного из тех ученых, благодаря которым научные знания о вулканах  прогрессируют. Он упомянул все основные точки дискуссий: глубину залегания источника жара под вулканами, локализацию вулканов вблизи морей и океанов, многочисленность древних и потухших вулканов и т.д.

Предыстория мемуара была такая. В 1803 году Флерио изучал отвалы стекольного завода в Лафоне, в окрестностях Ла-Рошели, и заметил, что куски стекла, то есть спекшегося кремния, очень напоминают по своей структуре магматические породы. Эти наблюдения побудили его дополнить собственные работы и сравнить найденные образцы стекла с образцами, собранными в нескольких вулканических провинциях Европы. Флерио уже давно экспериментально изучает действующие вулканы, и к тому же он впечатлен работами Джеймса Холла, который проводил такие аналогии с керамикой. Все это побуждает его закончить «Мемуар о действии огня в вулканах или о различных отношениях между продуктами печей, метеоритами и первозданными породами».

Итак, 1805 год – дата публикации одной из самых важных работ Флерио и о вулканизме, и об его общей концепции нашей Земли. Как и все его работы, этот текст отличается строгой методологией, ясным и лаконичным языком и исключительной учтивостью и корректностью по отношению к коллегам-ученым, в том числе тем, с чьими взглядами Флерио полемизирует.

В первой части автор предлагает обзор различных продуктов огня и их отношение к природным горным породам. Здесь сошлись 3 принципиальные идеи. Одна, которую защищал Доломье: огонь вулканов недостаточно интенсивен, чтобы расплавить кристаллы горных пород, поэтому все кристаллы, которые можно наблюдать в структуре лавы, на самом деле ей предшествовали, существовали до извержения. Вторая идея – что некоторые кристаллы (такие как лейцит) формируются во время остывания лавы, а другие предшествовали процессу нагрева и остывания, т.е. опять-таки не имеют отношения к извержению. Третья гипотеза, которую отстаивает Флерио, состоит в том, чтобы признать и текучесть лавы, и ее кристаллизацию полностью результатом действия огня, а затем охлаждения. Эта гипотеза в то время разделялась меньшинством ученых.   

Флерио убежден в том, что лавы – это результат новых сочетаний элементов, испытавших воздействие огня. Он также считает, что экспериментальным путем можно воспроизвести все магматические горные породы, если правильно подобрать условия. Серия таких экспериментов позволила бы лучше изучить вариации составов и физико-химические условия плавления.

Точка зрения, с которой Флерио решительно не согласен – это идея, что вулканическая активность вызывается действием моря на «склад» горючих материалов в земле через подземные каверны, и потому вулканы обязательно расположены возле моря. Опираясь на свидетельство Александра фон Гумбольдта и Эме Бонплана, нашедших в Мексике действующий вулкан посреди обширного плато, он опровергает эту гипотезу.

И наконец, Флерио делает главный вывод, который идет вразрез с тогдашним господствующим представлением о строении Земли. В то время как считается, что земная кора сформирована породами осадочного происхождения (эти представления пришли из полубиблейского убеждения о «первичной Земле» как «водно-земляной эмульсии», существовавшей до тех пор, пока бог не отделил воду от суши), Флерио убежден, что огромное количество и разнообразие пород магматического происхождения объясняется медленным остыванием «продуктов деятельности огня».

Этот мемуар был очень значительным научным произведением для своего времени. Он не прошел незамеченным, разгорелась жаркая дискуссия, и противников у Флерио оказалось гораздо больше, чем друзей.

Самым непримиримым оказался женевец Гийом-Антуан Делюк. Он опубликовал 46-страничный труд, в котором попытался разбить в пух и прах все построения своего французского коллеги. Он настаивает, что кристаллы, которые можно заметить под микроскопом в структуре вулканической лавы, являются этой лаве чуждыми, т.е. принадлежат другим породам, предшествовавшим извержению. Настаивает, что для того, чтобы вулкан пришел в действие, необходима соль морской воды, а исключения, такие как мексиканский вулкан, открытый Гумбольдтом и Бонпланом, единичны и не являются доказательством. Делюк считает, что Флерио преувеличивает, говоря и о большом количестве древних и потухших вулканов: по мнению женевского ученого, их количество тоже сравнимо со статистической погрешностью. И главное, по словам Делюка, породы, образованные под действием огня, не имеют ничего общего с первозданными породами, образцы, взятые из ископаемых пластов, они совершенно на них не похожи, а следовательно, концепция «огненного» происхождения Земли (на чем как раз настаивал Флерио) ошибочна.
Флерио пишет в июле 1806 года своему другу Антуану Пердрио: «Ваш соотечественник Делюк только что написал 46 страниц своих возражений против мемуара о действии огня в вулканах, который я дал в прошлом году в Journal de Physique. Мне не составило бы труда опровергнуть его по всем пунктам, но, к несчастью, сейчас у меня совсем нет свободного времени. Делюк полностью игнорирует открытия, сделанные в последние годы в физике и химии; он подвергает сомнению то, чего не знает». 

Делюк был не единственным критиком идей Флерио. На него ополчились практически все французские и швейцарские геологи и вулканологи. Кое в чем другие оппоненты с ним соглашались (например, в том, что кристаллы, видимые в структуре лавы, не существовали до извержения, а являются именно следствием последующего остывания магмы). Но проблему первозданных пород и, следовательно, принципиальный вопрос о происхождении земной коры они продолжали трактовать с позиций нептунизма. В том числе, приписывая Флерио утверждения, которых он вовсе не высказывал. Например, он никогда не говорил о том, что земная кора сложена только породами магматического происхождения, поэтому странно читать, как оппоненты в противовес его точке зрения апеллируют к существованию известняка, гипса и других осадочных пород.

А вот еще: «Мы все уже согласились между собой по основным пунктам в геологии: Соссюр, Делюк, Доломье, Вернер и т.д., одним словом – все, кто обнаружил свои идеи в природе (а не в своих кабинетах), о том, что представляется очень вероятным, что минеральные массы, образующие земную кору, сформировались из раствора путем выпадения в осадок и наложения этих осадков друг на друга. А теперь господин Флерио говорит, что это неверно, и что очень вероятно, будто бы все эти массы сформировались непосредственно из огненного расплава. Господин Флерио, однако, такой же человек, как Соссюр, Доломье, Вернер, он минералог, который провел много времени в полевых наблюдениях! И те, кто ему поверил, теперь утверждают, что черное – это белое, а белое – это черное! Всего одним своим словом вы вызвали настоящий скандал, и враги науки этим воспользуются».
   
В 1806 году Флерио опубликовал еще один важный мемуар – о геологических причинах землетрясения в Калабрии 1783 года. Последствия землетрясения в свое время «по горячим следам» изучал Доломье и написал научную работу об этом землетрясении и о сейсмических явлениях в целом. Доломье связывал землетрясения с вулканической активностью, полагая, что магма через подземные каверны влияет на изменение пластичности тектонических слоев, и в результате поверхность земли приходит в движение. Мемуар был очень хорошо принят в научной среде, и к тому времени, как свою работу опубликовал Флерио, точка зрения его учителя уже стала научной классикой. Флерио тоже был в Калабрии, но через несколько лет после землетрясения. И он считал, что вулканическая и сейсмическая активность не связаны между собой. «По-видимому, Доломье ошибался», – говорит он, и далее излагает практически современную точку зрения, что землетрясения – результат процессов в молодых горных системах, связанный с образованием новых форм рельефа!

Необходимо отметить, что хотя Флерио решительно разошелся с Доломье сначала по поводу «предсуществующих кристаллов», а теперь и по поводу причин, вызывающих землетрясения, он всегда отзывался о своем наставнике с неизменным уважением, а его выводы, которые считал неверными, критиковал с максимальной деликатностью. Но сказать, что «Доломье ошибался», даже со всей мягкостью, даже с предъявлением убедительных аргументов, – во французской геологической науке того времени это было научной смерти подобно.

Геологическое сообщество подвергло Флерио откровенной обструкции. Возможно, по этой причине с 1806 по 1814 годы он не публиковал научных работ (кроме работы о метеорите, упавшем в Жонзаке). Для него начался долгий период «пересечения пустыни». Луи-Бенжамен Флерио в эти годы сосредоточился на региональной геологии и на прикладных исследованиях – на применении геологических знаний к сельскому хозяйству и городскому благоустройству.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/10/27/1794