Невеста для принца Эльдорадо

В Горном королевстве, оно же Эльдорадо, полно рек, но было время, когда плавать тут никто не умел – в реках Драконьих гор вода ледяная, а течение сбивает с ног и уносит в неведомые дали. Но лет тридцать назад, почти за десять лет до моего рождения, наш нынешний кронпринц Карстен женился на прекрасной Радмиле, иноземке из страны, где реки текут куда медленнее, а ещё там есть озёра и морское побережье. Озеро – это большая река, что никуда не течёт, а море – это большое озеро с солёной водой. На родине принцесса Радмила любила плавать, и принц Карстен сделал ей подарок – построил бассейн. Не он один строил, конечно.
 В этом бассейне я и плыл лягушачьим стилем, не самым быстрым, но и не требующим особой затраты сил. Я ни за кем не гнался и ни от кого не удирал, просто плыл, поглядывая на обнажённых девушек, что в жаркий день тоже пришли освежиться в прохладной воде. Выглядели они очень даже ничего, и я подумывал, не провести ли несколько приятных минут с одной из них. Да и они наверняка подумывали о том же. Ведь я выглядел бравым спецназовцем, а престиж королевского спецназа среди подданных Карстена VIII очень высок. Хотя бы потому, что в силах специальных операций служат только дети герцогов и графов.
Но не подумайте, что я спецназовец. Я прошёл всю подготовку, но в спецназ меня не взяли – увы, я не дитя герцога или графа. В самом начале мне сказали: «Дарен, тебя возьмут, только если в спецназе свободных мест будет больше, чем выпускников». Мест оказалось меньше, и сыновья двух графов и герцога разъехались по домам. Я тоже вернулся к родителям. Так что выгляжу я крутым спецназовцем, но на самом деле – королевский служащий, посланец для особых поручений. Король и мне платит неплохо, но девушки предпочитают спецназ.
Одна из них плыла рядом кроличьим стилем. При взмахе левой рукой её прекрасная левая грудь на мгновение выглядывала из воды. Наверно, правая была не хуже, но на неё нужно смотреть с другой стороны. И руки тоже красивые, и всё прочее, что я разглядел в прозрачной воде, в полном порядке. Остальные девицы уступили ей первую попытку, и плескались в стороне, сверкая на нас недовольными взглядами.
Я ухватился рукой за край лесенки, ведущей на бортик, она – за другой. Я прикоснулся к её плечу, она, глядя мне в глаза, облизнулась. Что ж, это начало большой и светлой любви. Конец придёт, едва благородная девушка узнает, что я не служу в спецназе. Пару лет назад пообещал себе, что женюсь на той, что хочет меня, а не любого бойца спецназа, но с тех пор понял, что жену нужно выбирать не так. Только пока не знаю, как.
Я взлетел по лесенке, схватил девушку за руки и выдернул её из воды. Она изящно приземлилась на обе ноги, мы ещё раз посмотрели друг на друга, и я убедился, что она действительно красотка. Обнял за талию, и услышал из центра бассейна коллективный вздох разочарования. Да, девушки, не сегодня, может, завтра, а может, никогда. Не расстраивайтесь, я не тот, кем кажусь.
Любви не вышло – появился королевский гонец. Вот не было его, а вот стоит, преданно смотрит в глаза, а на лице блуждает дурацкая улыбка. Увы, всё отменяется, я зачем-то понадобился Его Величеству или Его Высочеству. Причём срочно, иначе вызов получил бы дома, а не в бассейне.
- Ну? – спросил я. – Вызывают?
- Ага, - закивал он, улыбаясь ещё шире. – Очень срочно, он не любит ждать.
Королевские гонцы выглядят идиотами, такова у нас традиция, а какой в ней глубокий смысл, понятия не имею. На самом деле они не идиоты. Ведь если он неверно передаст послание – тут же отправится на виселицу. В столице тысячи людей, что не любят ждать. Но гонец говорил о том из них, кто в летописях именуется Карстеном VIII. Его сын, кронпринц с тем же именем, обозначил бы себя как-то иначе. Я понял, кто меня вызывает, а те, кто услышал случайно, вроде этой красотки – нет. Осталось извиниться и уйти, но она взяла тяготы расставания на себя.
- Ты не из спецназа! – она вопила, будто ей надавили на болевую точку. – Подлец!
Да, служи я в спецназе, вызов передал бы вестовой, а не дворцовый гонец, похожий на деревенского дурачка. Но чем она недовольна? Разве я обманывал? Я и слова не вымолвил! Она тем временем решила, что я не должен легко отделаться, и попыталась залепить пощёчину. Я перехватил её руку и столкнул несчастную обратно в воду, чтоб слегка поостыла. Когда срочно вызван к королю, некогда успокаивать истеричку лаской.
Бегом влетел в раздевалку, натянул одежду и сандалии, и помчался во дворец. Будь «крайне срочно» – побежал бы голым, не до приличий, «очень срочно» – потратил бы время, чтобы прикрыть чресла. Гонец как раз и сказал «очень срочно», но он ждал, пока я с ним заговорю, а это снижает уровень срочности на единицу. Выходит, вызов «весьма срочно» – оделся и побежал.
Бежал я изо всех сил. Лишь раз замедлился, увидев плывущие на юго-восток аэростаты. Может, тренировались лётчики королевских ВВС, а может, спортсмены готовились к соревнованиям, через пять дней гонка на призы кронпринца, я тоже собирался участвовать. В прошлом году я финишировал в третьем десятке, в этом, если повезёт, может, войду в пятёрку.
- Где король? – задыхаясь после быстрого бега, спросил я гвардейца на входе. – Прячется в стогу сена?
- В комнате для совещаний, - ответил тот. – Наступает на грабли.
Пароль «стог сена» назвал, отзыв «грабли» выслушал. Какой идиот такие пароли выдумывает? Я быстро зашагал к залу советов, гадая, откуда гвардейцы на входе знают, где король, он же им не докладывает. Но не помню, чтоб они хоть раз ошиблись.
У дверей в зал стояли ещё двое, эти пароль не спрашивали, вытянулись «смирно», будто я им командир и могу наградить или сгноить на гауптвахте. Я ничего такого не мог, так что скомандовал «Вольно!» и вошёл. Там за круглым столом сидели Карстен VIII с королевой Драминой, кронпринц Карстен с принцессой Радмилой, той самой, ради которой построил бассейн, и их дети, Карстен и Ирина, он – красавец, даже если сравнивать с моей спецназовской внешностью, а она – просто красавица, без всяких сравнений. Вылитая мать.
Обилие Карстенов обещало будущим школьникам жуткие мучения на уроках истории, поди запомни, что свершил Карстен IX, а что – Карстен X. Впрочем, пять королей перед нынешним тоже звались Карстенами, а Карстен II правил лет сто пятьдесят назад. Карстен I в летописях не упоминался, но раз был Второй, без Первого наверняка тоже не обошлось. Но от меня ожидали не глубокомысленных размышлений. Что ж, не буду терять времени попусту.
- Я пришёл, - объявил я собравшимся в зале совета венценосным особам. – Зачем звали, Величества и Высочества, да ещё и «весьма срочно»?
***
Справа от короля восседала королева Драмина, безумно красивая женщина, да и Его Величество выглядел очень неплохо. Чистый горный воздух творит чудеса, люди у нас живут едва не втрое дольше и окрестных варваров, и подданных соседних королевств. А может, дело не только в воздухе, а ещё и в нормальном питании. Судя по летописям, последняя нехватка продовольствия была у нас лет двести назад – на свадьбе одного графа закончились ананасы. Тогда ананасы у нас не росли, да и сейчас мы их больше импортируем, с теплиц снимаем немного. Но чтобы кому-то из подданных не хватало мяса, сыра или хлеба, как порой случается у соседей – такого не бывало никогда.
Увы, долгая жизнь – не вечная молодость. Люди, у которых один из внуков на четыре года старше меня, не могут быть юными. Внимательному взгляду на лицах Их Величеств видны морщинки, а на руках – старческие пятна. Король с королевой уже пару лет поговаривали, что пора отречься, ведь кронпринц давно готов стать Карстеном IХ. Если они решились, понятно, зачем семейный совет со степенью срочности «весьма». А раз позвали меня, есть препятствия, и мне предстоит их устранить.
Одно препятствие я мог назвать сразу. По традиции, король не отрекается, пока не женат принц, старший сын кронпринца. Но я тут при чём? Пусть Его Величество или заставит внука жениться, или нарушит дурацкий обычай. Я бы понадобился, влюбись принц в какую-то недоступную женщину. Вот тогда, реши Его Величество, что она нам нужна, я бы попытался доставить её сюда. Но речь пойдёт не об этом. Я знал, в кого влюблён принц. Чтобы регулярно соединяться с любимой, моя помощь ему не нужна.
- Чего стоишь столбом, Дарен? – усмехнулся король. – Садись.
Я послушно плюхнулся в кресло возле него и приготовился слушать. Но тут вмешалась королева.
- Дарен, у тебя мокрые волосы. Ты был в бассейне? Опять искал развратных женщин?
Я бы безропотно принял такой упрёк от матери. Но мама как раз относилась к моему увлечению плаванием снисходительно.
- Я тренировался, - ответил я Её Величеству, потому что негоже оставлять слова королевы без ответа. – Вдруг в морском бою потопят мой корабль, а я не смогу удрать от акул?
Флот королевства состоял из двух гребных лодочек, на них иногда устраивали гонки в бассейне. Эти грандиозные соревнования назывались Королевской Регатой, а их победитель получал кубок из рук короля. Нет в Эльдорадо других судоходных водоёмов.
- Моральную и аморальную стороны плавания обсудите потом, - прервал нас король. – Сейчас, Дарен, расскажи, зачем мы тебя вызвали на это совещание.
- Вызвали вы, а расскажи – я? Откуда мне знать?
- Знать – неоткуда, но ты же не дурак, догадайся.
- Хорошо. Меня вызвали по уровню срочности «весьма». Войн, эпидемий, голода или дефолта нет. Остаются перестановки в династии. Думаю, Ваши Величества решили передать трон кронпринцу и его супруге. Давно пора, хотя моего мнения никто не спрашивает.
- Молодец, - похвалил король. – Излагай дальше.
- Загвоздка одна – по обычаю, отречение нежелательно, пока принц не женат, и вы, думаю, не хотите идти против традиции. Я должен раздобыть ему невесту? Но со своей возлюбленной он справляется без моей помощи. Так что я действительно не понимаю, зачем я понадобился.
- Ты прав во всём, малыш Дарен. Править королевством – тяжкий труд, рутина утомляет, даже если не происходит ничего особенного. Мы с Драминой жутко устали, и закат жизни хотим провести в безмятежном покое. Сын давным-давно готов к трону. Королевство в полном порядке, с королевскими обязанностями справится любой дурак, а среди моих детей дураков нет.
- Меня убеждать незачем.
- Тебе, Дарен, предстоит привезти в Эльдорадо невесту для принца. Твои навыки спецназовца, пусть и несостоявшегося, в этом путешествии могут очень пригодиться. Как и специфический опыт, который ты приобрёл, выполняя мои особые поручения.
Я взглянул на принца Карстена и принцессу Ирину, брата и сестру. Они сидели с потерянным выражением на лицах и прятали глаза. У нас не было запрета на браки между близкими родичами, но королевская династия их избегала, уж больно часто в них рождались уродцы, а урод на троне никому не нужен. Решалось это просто, проще не бывает. Принц, влюблённый в сестру или тётку, женился на какой-нибудь аристократке, супруга рожала ему наследника, а потом её убирали куда-нибудь подальше.
- А зачем невесту нужно откуда-то везти? Нельзя к этому делу пристроить какую-нибудь местную, их же полно на любой вкус? Уверен, из них можно выбрать нормальную будущую королеву.
- Хватит спорить с королём!
- Повинуюсь Вашему Величеству. Так какие пожелания насчёт невесты? Или сойдёт любая аристократка из соседних королевств?
- Силы уже не те, - пожаловался король. – Болтовня с малышом здорово утомляет. Пусть остальное расскажет Его Высочество.
Кронпринц как раз и был женат на иноземке, но не потому, что спал с сестрой. Он очень любил Радмилу, а сестёр у него не было.
- Дела, Дарен, обстоят вот как, - он стал рассказывать, а я – внимательно слушать.
А произошло вот что.
***
Со всех сторон Эльдорадо окружают высокие горы. Есть лишь три перевала, через которые ходят купеческие караваны, и могли бы пройти вражеские военные отряды. Проходы охраняет королевская пограничная стража, там мощные укрепления, и за всю историю враг ни разу сквозь них не прорвался. Последнее серьёзное нападение отбито три века назад, хотя мелкие стычки бывают едва не ежемесячно.
В окрестных горах полно варваров, они и нападают. Пограничники в таких схватках редко несут потери. А если всё же кто-то убит, на охоту выходит спецназ и вырезает всё племя, не разбираясь, кто попал под арбалетные болты и кинжалы – мужчины, женщины, старики, дети… Коллективная ответственность – это жестоко, но так мы за год теряем всего двух-трёх воинов, а бывает, что и ни одного.
Так вот, позавчера утром у заставы показался конный отряд варваров с белым флагом. Парламентёр подъехал к пограничникам и сказал, что его племя разгромило отряд спецназа, один боец попал в плен, и мы можем его выкупить за сто серебряных монет. Командир заставы ему не поверил – спецназ не сдаётся. Но пленный у них действительно был. Иноземец, даже не горец. Грязный и замёрзший. Просто чудо, что он ничего себе не отморозил. Короче, человек, совершенно не способный выжить в горах. Сотня серебром – цена небольшая, беднягу выкупили, а если немного и обсчитали варваров, так ничего страшного. А ещё за дополнительную сотню варвары продали нам какое-то письмо, якобы взятое с трупа другого нашего спецназовца. Спорить с варварами – себя не уважать, пусть будет с нашего.
Их расспросили, как проходила битва, заплатив за рассказ ещё сотню. По словам предводителя отряда в два десятка всадников, спецназовцев было сто, но доблестные варвары уложили из луков почти всех, а этот поднял руки, и его не убили. Верить варварам – не уважать себя ещё сильнее, чем когда с ними споришь. Редко кто из них умеет считать до десяти, а «сто» – это просто другое обозначение слова «много». Изрядно разбогатевшие варвары ускакали восвояси, а их пленника отправили в лазарет на заставе. Лекарь сказал, что бедолагу нужно только обогреть, в тепле он выживет, а если нет, это не погрузит королевство в траур.
Оперативники военной разведки его допросили, но услышали какую-то чушь. Торгового языка, общего для всех королевств, он не знал. Говорил на странном диалекте шведского, наш толмач понимал его через пень-колоду. Он якобы новобранец гвардии королевства Гроссфлюс, а зовут его Шмидт. Как-то вечером он заснул в палатке в учебном лагере, а проснулся в горах, связанный, и вокруг варвары. Его хотели съесть, но передумали и куда-то повезли, а потом отдали нашей пограничной страже. Спецсредств, то есть, пыток, к нему не применяли, так что больше ничего и не выяснили.
Письмо оказалось куда интереснее. Написано оно было на торговом, адресовано Карстену VIII, королю Эльдорадо, а отправителем значился король Герхардт III из королевства Огромной реки, также именуемого Гроссфлюс. Письмо немедленно доставили во дворец, вскрыли и прочитали, но поверили прочитанному не сразу. Там говорилось, что Герхардт III желает выдать собственную дочь, принцессу Мелону, благонравную и хорошо воспитанную девицу семнадцати лет от роду, здоровую, целомудренную и приятную на вид (портрет прилагался), за любого из принцев Эльдорадо. Он считает, что сто тысяч золотых монет – достойное приданое. Указанную сумму можно получить, предъявив письмо как вексель в Блувштейн-банк. Предоплата – свидетельство доверия к партнёру по сделке.
Наш казначей уже предъявил, и казна пополнилась сотней тысяч золота. Банковского вожака допросили, он заявил, что о королевстве Гроссфлюс слышит впервые. Возможно, врёт. Агенты политической разведки обошли все иноземные посольства, благо их тут всего девять. В трёх о Гроссфлюсе что-то слышали. Где-то раздобыли карту, на ней есть и Эльдорадо, и Гроссфлюс, но она приблизительная, да и за её достоверность поручиться нельзя.
Осталось привезти в Эльдорадо принцессу Мелону. Начато формирование отряда из полусотни спецназовцев, утверждены расходы, готовятся верительные грамоты для королевского посланца, что поедет за ней, собираются припасы, и всё такое прочее. С отрядом пойдёт Шмидт как проводник. Вопросы есть?
***
Кронпринц не сводил с меня пристального взгляда. Наверно, хотел услышать мои вопросы. Что ж, нужны – задам, мне не тяжело.
- Что натворила эта целомудренная и приятная на вид девица, что её отец готов платить сто тысяч, лишь бы от неё избавиться?
- На обратном пути подробно её расспросишь, - ответил не кронпринц, а король. – Мой сын не просил задавать дурацкие вопросы.
- А эта принцесса существует? Мы знаем только, что её имя упомянуто в каком-то письме, якобы найденном какими-то варварами на чьём-то трупе. А портрет ничего не доказывает.
- Сто тысяч – точно существуют, и они уже в казне, - напомнил кронпринц. – Если Герхардт не писал этого письма – вернёшься домой. Если принцесса фальшивая – тоже. С полусотней бойцов за спиной ты свободен в своих действиях.
- Ваше Высочество, решение поручить эту миссию мне – окончательное?
- Конечно, Дарен. Рейдом командуешь ты. Зачем бы иначе тебя сюда звали, отрывая от философских бесед в бассейне со знатными развратницами?
- В таком случае я приказываю остановить подготовку. Вы с ума сошли, Величества и Высочества? Полсотни всадников пойдут туда, не знаю, куда, по карте, что рисовал неведомо кто и неведомо зачем? А проводник, даже если он в самом деле воин короля Герхардта, дороги не помнит. Я уже не говорю о том, что ради него нужно брать с собой толмача. Это просто отправить полсотни бойцов на убой.
- Спецназ пройдёт там, где не пройдёт никто другой.
- Чушь. Королевство у нас Горное, и спецназ горный. Горы-то они преодолеют, а как насчёт джунглей? У меня та же подготовка, и я знаю – к маршу по джунглям спецназ не готов.
- Я считаю, что мой спецназ пройдёт где угодно! – мрачно повторил король.
- Допустим, спецназ пройдёт везде. А принцесса?
- Пройдёт! – глаза короля горели, он злился и упрямо настаивал на своём.
- Что я должен сделать? Доставить сюда принцессу или угробить роту спецназа?
- Доставить принцессу, - запал короля иссяк, он действительно устал. – Сын, разберись с малышом сам, что-то мне нехорошо.
Королевская чета нас покинула. Я уже жалел, что так резко говорил с Его Величеством. Мучила совесть, ведь он хотел как лучше, не понимая, что пытается совершить глупость. Пограничники далеко не каждой страны пропустят на свою территорию иноземный отряд в полсотни голов. Наши наверняка не пропустят, и правильно сделают. Подкупать? Прорываться с боем? Идти в обход? Нет, миссия невыполнима.
- Дарен, не молчи. Как ты хочешь провести рейд? – мягко попросил кронпринц.
- Пойду один, - спокойно заявил я. – Одиночка пройдёт там, где нет дороги даже спецназу. Как возвращаться с этой целомудренной принцессой – гляну на месте. Может, охрану даст Герхардт, может, соберу отряд наёмников, а может, так вдвоём и поедем. Зато отправлюсь я завтра утром, а не тогда, когда кто-то соберёт отряд, а для него – провиант, фураж, амуницию, медикаменты, боекомплект и всё остальное.
- Малыш прав, - поддержала меня Радмила. – Он уже не раз ходил в одиночные рейды. Миссия поручена ему, пусть он и решает. Или назначим другого командира, который сделает всё, как прикажут. Малыш так не умеет. И...
- Радмила, хватит, я согласен, - остановил её кронпринц. – Дарен, как ты собираешься попасть в этот Гроссфлюс?
- Я ещё не видел карты, но в королевстве Огромной реки обязательно должны быть порты. Думаю, быстрее всего добираться морем. Не зря же я тренировался в бассейне, придётся поплавать, хотя бы на корабле.
- Моряки не говорят «плавать», - поправила меня Радмила. – Они называют это «ходить». Да, родные, не удивляйтесь, они ходят по морю. А плавает у них только… неважно что, да и вам не понравится.
- Запомню, пригодится, - улыбнулся я. – А к морю доберусь с купцами, к побережью идут несколько трактов.
Дальше я получил массу инструкций, как отличить подлинную принцессу от фальшивой, и как распознать, не заготовил ли для нас Герхардт III какую-нибудь пакость. Я в этих делах разбирался в сто раз лучше любого из них, и самое разумное, что можно было сделать, это встать и уйти. Тем более, мне прощается многое такое, за что других казнят. Но я мог бы так прервать разговор с королём или кронпринцем, а вот с Радмилой не мог. Такая уж это женщина.
Едва кронпринц с женой отправились по своим делам, на меня насел принц, что за всё совещание и слова из уст не проронил, как и его сестрица. Начал жалобно просить, чтобы я не привозил иноземную принцессу, ведь его возлюбленная очень ревнива, и не переживёт, начни он иногда делить ложе с другой. В конце добавил, что просит меня, как родного брата. В ответ я поинтересовался у принцессы, не видит ли во мне родного брата и она. Она выдавила из себя сквозь зубы, что видит. Тогда я потребовал, чтобы она переспала со мной, как спит с родным братом. Оскорблённая и разъярённая Ирина изо всех своих женских сил влепила мне увесистую оплеуху, аж в ушах зазвенело. Конечно, я мог уклониться или поставить блок, но не стал, лишь тяжело вздохнул и объявил, что беседа с ними приятна, но мне нужно спешить, дабы поскорее привезти принцу женщину, способную удовлетворить его на ложе.
Принц схватился за меч, но тут же передумал и убрал руку. Он старше меня на четыре года, и лет до восьми, моих, конечно, запросто меня лупил. Наши родители разнимали нас с огромным трудом. А потом папа отвёл меня к мастеру рукопашного боя, и уже через месяц делал мне выговор за жестокое избиение наследника трона. Сейчас Карстен знал, что я легко отберу у него меч, как уже не раз бывало. Благодаря мне принц стал рассудительным юношей, и хорошо думает, прежде чем совершить глупость, хотя иногда всё же её совершает. Например, спит с сестрой.
В общем, я ушёл под проклятия на два голоса, а ненависть в их взглядах была такой, что могла бы разнести в пыль ближайшие горы, ну, и меня заодно. Но одних взглядов мало, чтобы убить.
***
Покинув туповатую прямую ветвь королевской семьи, я сходил в канцелярию и получил верительные грамоты. В них утверждалось, что чего бы я ни натворил, оно всё в интересах короля. Сказано чуть иными словами, но смысл такой. На торговом это называют карт-бланш, неограниченные полномочия. Говоря попросту, делай что угодно, и по закону за это ничего не будет. Увы, король порой плюёт на собственные законы, и год назад мне с карт-бланшем на руках здорово от него влетело за… ладно, неважно.
Не удивляйтесь, что я назвал королевскую семью туповатой, невзирая на закон, карающий за оскорбление династии обезглавливанием. Мне нечего бояться, я уже получил карт-бланш. К тому же именно меня за правду не наказывают, даже если эта правда королю не по вкусу. Такое уж у меня положение во дворце, и плевать, что самому младшему Карстену и Ирине это не нравится.
Да, они тупые, это истинная правда. Я им прямо сказал, что добраться до Гроссфлюса несложно – торговым трактом до порта, оттуда морем до другого порта, уже на его территории. Лишь тупой не поймёт, что и оттуда сюда дорога та же – кораблём и трактом в обратную сторону. Зачем посылать письмо каким-то непонятным путём через горы, населённые варварами? А король и кронпринц этого не заметили. Сто тысяч золотых затмили глаза всей династии!
И зачем Герхардту вообще понадобился такой династический брак для дочери? Союз с нами ничего ему не даёт. У нас нет общих интересов. А если он хочет избавиться от дочери, это делается куда проще. Казнить за измену, и все дела. А можно всё решить неофициально, у каждого короля есть такие посланцы, как я, со специальной подготовкой. Скажем, некий мятежник вдруг перережет принцессе горло у всех на глазах, а сам сбежит. В королевстве траур, а сто тысяч остаются в казне.
Обо всём этом я рассуждал, шагая из канцелярии в офис королевской военной разведки. Они отслеживают всё, что происходит у границ. Их агенты есть на каждой погранзаставе, в каждом торговом караване, в каждом отряде спецназа, что проводит рейд. У них осведомители во многих варварских племенах, а некоторые племена вообще служат им за деньги. Благодаря военной разведке ни одному врагу ни разу не удалось застать нас врасплох, ни одна рейдовая группа спецназа не понесла потерь из-за неверных сведений разведки.
Командовал ею полковник Торвен, по рождению простолюдин, но уже давно граф. Заслуженный ветеран, поседевший на службе. Таких людей наши короли всегда ценили, не жалея ни денег, ни титулов. С полковником я был хорошо знаком, ведь это не первая моя миссия на чужой территории, и перед каждой я с ним советовался. Поначалу он не воспринимал меня всерьёз, считал, что я слишком юн для таких заданий, но когда я пару раз добился успеха, мнение переменил, хоть и продолжал называть малышом. А я его титуловал то графом, то полковником. Ему приятно, а мне не тяжело.
- Малыш, тебя интересует дурацкое письмо о девке, что мечтает выйти замуж за нашего принца? – ехидно осведомился он. – Тебе поручили привезти её сюда? Нужен совет, сколько бойцов с собой взять?
Вообще-то о содержимом письма должен был знать только король и те, кого он соблаговолил поставить в известность. Торвена – наверняка не соблаговолил. Но вы представляете себе разведчика, не прочитавшего важное письмо, попавшее в его лапы? Я – нет. Вскрыли, прочитали, и снова запечатали. Не знаю, как они восстановили чужую печать, но это их работа.
- Нет, граф, такой совет не нужен. А письмо с векселем на сто тысяч никак не дурацкое.
- Дай я тогда сам угадаю, малыш. Ты понимаешь, что большой отряд не пройдёт. Пойдёшь один, одевшись купцом?
- Конечно, один, Ваше Сиятельство. Но купец – не лучшее прикрытие.
- Тебе виднее. Что ты хотел узнать по нашей части?
- Всё, граф. Мне одному кажется, что Его Величество пытаются обмануть?
- Говорю же – письмо дурацкое. И способ доставки дурацкий. И содержимое дурацкое. Только сто тысяч не дурацкие. Малыш, я выложу тебе факты, а выводы делай сам.
- Слушаю внимательно, полковник.
- Варвары припёрлись на нашу погранзаставу и продали пленника, письмо и рассказ о битве с сотней кавалеристов. Письмо якобы снято с убитого в бою чужака. Весь рассказ похож на откровенную брехню. Это когда брешут не для того, чтобы поверили, а зачем-то ещё. Но рассказ частично подтверждается письмом, а в нём сто тысяч, как ты напомнил. Сто тысяч – весомое подтверждение, верно? И знаешь, что оно подтверждает?
- Что, Ваше Сиятельство?
- Что гнать меня нужно с должности, вот что. Если у наших границ шастают чужие отряды в сотню бойцов, а военная разведка о них ни слухом, ни духом, это полный развал работы! Ни один осведомитель ни слова не сказал хотя бы о том, что поблизости какое-то племя билось с чужаками! Это невозможно!
- Какое-то? – не понял я. – Разве погранцы не узнали, какое именно?
- Варвары сказали им название, но наверняка соврали. Мы пытаемся выяснить, что там за хрень произошла и кто нам морочит голову, но на это нужно время.
- С варварами ясно. А что чужак?
- На вид – обычный простолюдин с равнин или предгорий, ничем не отличается от тех же шведов. Одет в обноски мундира. Грязные и рваные. Цвета под грязью хоть и с трудом, но различить можно. Мозолей от меча у него нет, так что если он и боец, то новобранец, как он и сказал.
- Что-нибудь ещё о нём выяснили?
- Есть одна мелочь, малыш. Его зовут Шмидт. Лет пятнадцать назад спецназ освободил из рабства у варваров воина Шмидта из королевства Берг. Его допросили, не узнали ничего интересного и отпустили.
- Берг? Это в наших же Драконьих горах, но далеко на юге?
- Точно, они. Но тот Шмидт и этот – разные люди. Тот – горец, этот – нет. Никак не спутать.
- Полковник, а что с оружием? Трофейное оружие варвары обычно продают погранцам.
- А иногда оставляют себе. Больше ничего не знаю. Ещё вопросы есть?
- Никак нет, Ваше Сиятельство.
- Тогда последнее, малыш. Не факт, а смутные соображения.
- Я вас слушаю, Ваше Сиятельство! Соображения разведчика с вашим опытом, даже смутные, негоже оставлять без внимания.
- Варварам в лапы попало письмо ценой в сто тысяч золотых. А они его продали за сто серебряных. Они идиоты?
- Они же не знали, что в письме.
- А вскрыть и посмотреть? Оно на торговом.
- Не все варвары умеют читать.
- Да нашли бы грамотея. Глупо продавать непрочитанное письмо. В общем, чую я, это операция чужой разведки. Вот только не понимаю, чего им нужно за сто тысяч. Ладно, малыш, удачи тебе в рейде. А у меня куча дел, их же никто не отменял, - полковник вздохнул. – Вот, возьми рисунок мундира этого паренька, вдруг пригодится.
Мне оставалось только попрощаться и уйти. Пока мы пожимали руки, он смотрел на меня с такой жалостью, что я засомневался, стоит ли ехать. А ведь мнением такого спеца пренебрегать глупо.
***
Кроме военной, у нас есть ещё и политическая разведка, и контрразведка при ней. Задача разведки – вынюхивать в чужих землях секреты, чтобы купцы могли заключать выгодные сделки, а король – правильно устанавливать налоги и пошлины. Бывает, этой разведке удаётся выведать что-нибудь ещё. Триста лет назад они предупредили короля, что одни соседи задумали на нас напасть. Военная разведка подтвердила это куда позже, когда вражеские войска уже двинулись к нашим границам. Там, на укреплениях, враг положил свою армию, и этого королевства больше нет – у них тоже нашлись агрессивные соседи, и когда твоя армия застряла где-то в горах, врагов остановить некому.
А контрразведка мешает чужим шпионам выведывать наши секреты, при случае подкидывает им ложные сведения, и ещё присматривает за порядком в королевстве. Мир политического и торгового шпионажа мутный, липкий и вонючий, все друг друга пытаются обмануть, а то и уничтожить. Преуспеть в нём могут только люди очень хитрые, жестокие и напрочь лишённые даже зачатков совести. Именно такой и была маркиза Юстина, глава королевской политической разведки и неописуемая красавица.
Титул она получила при рождении, а лет в двенадцать, начитавшись книг про шпионов, стала по мелочам сотрудничать с контрразведкой. Повзрослев и слегка подучившись, приступила к серьёзной работе. Ни один иноземный дипломат не мог перед ней устоять, а попав в её объятия, ни в чём ей не отказывал. Её родители жаловались королю, что Юстина позорит род, и требовали прекратить безобразие, но во дворце понимали, что аристократов у нас полно, одних герцогов семь сотен, а таких агентов – мало. Контрразведка провела небольшое расследование, и разузнала о родителях Юстины такое, что они заткнулись при первой же угрозе огласки. Потом Юстина применила свои умения для карьерного роста, и вот уже год как стала главной шпионкой королевства.
- Садись, милый, - проворковала она таким тоном, что я местами напрягся, а местами начал таять. – Рада тебя видеть. Тебя интересует дурацкое письмо с совсем не дурацким векселем?
- Да, - я еле-еле смог это произнести.
Стола в её кабинете не было. Она развалилась в кресле, закинув ногу на ногу, и смотрела на меня, прищурившись. Длинное, почти до колена, прозрачное шёлковое платье с глубоким вырезом, изящные сандалии на высоких каблуках, мерцающие драгоценности в серьгах и кулоне, прекрасное лицо и стройная фигура… Юстина была на пару лет старше моей мамы, но всё равно выглядела очень соблазнительно.
Сейчас она не пыталась меня соблазнить. Я ей уже не был нужен. Вот год назад, когда она рвалась на высший пост – другое дело. Я часто виделся с королём и кронпринцем, кто знает, не интересуются ли они моим мнением? Что ж, я смог устоять не дольше, чем самый нестойкий иноземный дипломат.
Эта женщина – бесспорно на своём месте. За последний год разведка ни разу не ошиблась. Все колебания цен на стратегические товары предсказаны точно, и на мумиё, наш монопольный экспорт, и на сталь, что мы ввозим, ведь у нас нет своей железной руды, и на многое другое. А однажды они даже засекли переговоры соседей с одним из племён варваров. Правда, военная разведка их тоже засекла, и спецназ решил вопрос.
- Чего молчишь, дорогой? – поторопила меня маркиза.
- Я хочу знать, Юстина, существует ли королевство Гроссфлюс, откуда якобы пришло письмо.
- В трёх посольствах нам сказали, что существует. И в двух из них заявили, что в Гроссфлюсе есть их послы. Нет оснований им не верить.
- Ладно. А принцесса Мелона? Она – не выдумка?
- О ней тут никто ничего не знает. Они следят только за нашей династией.
- Ещё мне бы карта не помешала. Ты вроде раздобыла какую-то?
- Да, мой агент её выкрал в одном из посольств. Но не ручаюсь за её точность. Может, её даже подсунули, и в ней какие-то ловушки. Другой нет. Моё мнение – карта нормальная, в ней могут быть ошибки, но не умышленные искажения. Что ещё?
- Военная разведка допросила пленного. Знаешь результаты?
- Конечно, Дарен. Разведка знает всё, иначе мы хрен знает что, а не разведка. Но официально этим занимается Торвен. За происходящее на землях варваров отвечает он.
- Ты можешь как-то проверить, действительно ли этот пленный из Гроссфлюса?
- Думаешь, не оттуда?
- Торвен утверждает, что другие варвары не слышали ни о какой битве чужой армии с местным племенем. Трофеев нет. Ну, и ещё там кое-что не вяжется, долго рассказывать.
- Значит, по-твоему, всё это – операция чьей-то разведки?
- Да. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас пораскинула мозгами, кто это делает и зачем.
- Обычно ищут, кому выгодно. А мы не знаем, в чём выгода.
Юстина пожала плечами, и от этого её левая грудь выскочила из декольте, но она тут же заправила её обратно. Даже не знаю, почему меня бросило в дрожь, ведь платье прозрачное, нет разницы, снаружи грудь или внутри.
- Какая выгода может стоить сто тысяч? – спросил я, просто чтобы отвлечься от неуместных мыслей.
- Да много чего может. Представь, что горные племена объединяются, соседи их слегка подкармливают, а военная разведка ничего не видит, потому что её стукачи перекуплены или перебиты. Потом все вместе нападут, горная пехота полезет на укрепления, варвары пройдут через хребты мимо перевалов, а с аэростатов сбросят десант. Ну, и часть приезжих купцов внезапно окажется соседским спецназом.
- Представил, - содрогнулся я. – Мы не отобьёмся.
- Вот именно, Дарен. И что, кому-то будет жалко ста тысяч за правдивые сведения об этом, причём вовремя, пока угроза устраняется парой рейдов спецназа?
- Но мы же не нападаем на соседей!
- Ха! Разведка не полагается на историю. Всё бывает впервые. Но с этой принцессой явно что-то другое. Я бы подумала, что нам хотят внедрить агента влияния, но…
- Юстина, говори так, чтобы я тебя понимал.
- Извини, всё время забываю, что ты ещё мальчишка. Что ж, слушай добрую тётю Юстину, она плохому не научит. Обычно наши агенты заняты вынюхиванием. Но представь, что на нас работает одна из соседних королев. Пусть она сама ничего не решает, но может во время секса нашептать мужу, чтобы он понизил ввозные пошлины на муку, и наши купцы получат чуть больше прибыли, а казна – чуть больше налогов. Такие «чуть» быстро окупят стотысячную взятку.
- Королеву не купишь.
- Уверен? О династических браках забыл? Какое королевство ближе к сердцу принцессы Мелоны – наше или её отца? Кого она послушает – нелюбимого мужа или разведку родины? Я советовала королю не брать денег, пока не всё понятно. Но он поверил не мне, а звону монет.
 - Но что Гроссфлюсу нужно от нас? Ни общей границы, ни общих врагов, ни прямой торговли. Мы о них вообще не знали!
- Я могу лишь предполагать. Например, хотят, чтобы мы снизили экспортную пошлину на мумиё. Тогда цены здорово упадут, мы же монополисты.
- Последний вопрос. Где носят такую форму? – я показал ей рисунок, что дал мне Торвен.
- Видела уже, - скривилась она. – Не разбираюсь я в мундирах. Но это не соседские, точно.
- Тогда всё, - сказал я, вставая.
- Подожди, Дарен, - Юстина вскочила с кресла и мгновенно оказалась возле меня. – Будь любезен, расстегни мне сандалии. Платье сама сниму, ты его порвёшь, а такой шёлк дорог даже для меня. И раздевайся. Ты идёшь на опасное задание, и я не могу отпустить тебя возбуждённым и плохо соображающим.
На самом деле я совсем не соображал.
***
Покинув кабинет Юстины, я снова глянул на рисунок мундира. На зелёном фоне чернели пятна и полосы. Мундир должен или красиво выглядеть, или делать бойца незаметным. Форма гвардейцев яркая, аж в глазах рябит, у спецназа – белая, неразличимая на снегу, или серо-коричневая, под цвет скал. А эта и выглядит так себе, и видна издалека хоть в зоне вечных льдов, хоть на скалах или в долинах. Неудивительно, что разведка мундир не опознала.
Что ж, разведчики могут не всё, но есть же королевский Университет с многомудрыми учёными мужами. Поищу-ка я на факультете географии точные карты. А заодно покажу там рисунок мундира и попытаюсь выяснить, где в ходу диалект шведского, на котором говорит Брандт. Особо ни на что не рассчитывал, но а вдруг?
До Университета, что располагался почти за городом, я домчался на такси-двуколке, запряжённой резвым жеребцом. Построили его давно, изначально это был отдельный город Кампус, но с тех пор столица здорово разрослась, и Кампус оказался в городской черте. Но самоуправление осталось. Здесь свой лорд-мэр, своя стража и нет королевских налогов. Поначалу тут преподавали одни иноземцы, а студентами были принцы и дети аристократов. Но кто-то из давних королей решил, что ему нужно много специалистов, и неважно, из какого они сословия. С тех пор тут учат любого, кто сдал вступительные экзамены, а если студенту нечем платить, казна даёт кредит.
Университет себя окупает – потери от эпидемий, падежа скота и неурожаев у нас невелики, а чтобы люди гибли в рухнувших домах – такого вообще не бывает. Выпускники – лекари, ветеринары, архитекторы, механики и алхимики прилично зарабатывают, делая нашу жизнь если не счастливее, то безопаснее. Правда, среди студентов порой заводится дух инакомыслия, некоторые даже становятся республиканцами, но за этим следит контрразведка.
Я мог пойти к ректору, герцогу Бландену, сунуть ему в нос карт-бланш, и потребовать полного содействия. Но старый ворчун опять начнёт уговаривать меня немедленно поступить на учёбу, ничего не слушая. Так что решил обратиться прямо к декану-географу, минуя высшее начальство.
Нашёл я его в огромной комнате, заставленной столами и табуретами, на нескольких сидели студенты и о чём-то думали. Были тут и девицы. Карстен V, прадед нынешнего короля, издал указ, что в студенты нужно брать всю толковую молодёжь любого пола, ведь работать им предстоит головой, а не тем, чем мужчины отличаются от женщин.
Декан был бароном, имени его я не запомнил, обращался по титулу. Меня он не знал, принял за простолюдина и пытался отправить прочь, записаться на приём и только тогда… Впрочем, если я аристократ… Верительные грамоты мгновенно привели его в чувство, особенно после пояснения, что убивать деканов тоже дозволено. Барон позвал какого-то доцента, распорядился, чтобы тот делал всё, что я скажу, а сам умчался по своим деканским делам. Доцент, тоже барон, оказался куда толковее, и сразу положил на стол набор карт. Географических, само собой, а то подумаете невесть что.
- Это все карты Побережья, что только у нас есть, - сказал доцент. – Но ни на одной Гроссфлюса нет. Он слишком далеко. Нам никогда не поручали картографировать весь мир. Королям нужны карты Эльдорадо и окрестностей.
- Ясно. Тогда вот, - я достал копию карты, что раздобыла Юстина. – Насколько она верна?
Барон надел очки и стал внимательно сверять карты, чужеземную и наши, время от времени бросая взгляды на потолок. Наконец, спрятал очки и посмотрел на меня.
- Там, где есть что сравнивать, карты более-менее совпадают, - заявил он. – А дальние земли проверить нечем.
А чего было ждать? Если карта подлинная, совпадёт с нашими. А если фальшивая, надо быть идиотом, чтобы вносить искажения там, где их легко заметить.
- Последний вопрос, - пообещал я и положил на стол рисунок. – В каких странах носят такие мундиры?
Декан посмотрел, на этот раз не надевая очков, и пожал плечами.
- Где-то я такое видел, - признался он. – Может, историки знают? Вот ты, кажется, историк, - он посмотрел на молодого деревенского парня. – Глянь и скажи, что это.
- Какой-то зверь, - уверенно заявил деревенщина. – Есть тут кто из зоологов?
Оказалось, есть – девица, тоже в очках. Она глянула на рисунок и умчалась, но быстро вернулась.
- Вот! – победно выкрикнула она, показывая книгу, раскрытую на странице с иллюстрацией. – Знаете, что за зверь?
- Ирбис, - уверенно ответил я. – Только по-дурацки раскрашенный. На самом деле шерсть у них белая.
Ирбисов тут знают все. Это красивые и опасные хищники, живут они в зоне вечных снегов. Горцев трогают редко, а чужаков охотно едят. Не побоишься – зверь пройдёт мимо, он чует запах страха. Есть и служебные ирбисы погранцов, трудно найти лучшего стража. Но они плохо ладят с собаками.
- А вот и нет, - улыбнулась девица. – Это ягуар. Написано, что он живёт в лесах, а пятна у него для маскировки.
- А звери с полосками есть?
- Конечно. Тигры, - она показала другую картинку. – Это иноземный справочник по кошачьим, не везде люди безвылазно сидят в своей долине, некоторые мир исследуют.
О, тот самый дух инакомыслия. Дамочке скучно в Эльдорадо, охота проветриться где-то за горизонтом. Казалось бы, езжай, все дороги перед тобой. Но нет, нужно казённое финансирование. А королю, значит, не на что потратить деньги, кроме как снарядить экспедицию неведомо куда на поиски неведомо чего, которая вернётся неведомо когда и вернётся ли вообще. Ладно, не хочу даже мысленно ругать девицу, что объяснила загадку чужих мундиров. Наш спецназ воюет в снегах, и форма у него, как у ирбисов. А у этих бойцов она раскрашена, как мех лесных зверей, значит, воюют они в лесах. Они шли по лесам, а когда добрались до гор, мундиры перестали их маскировать.
Ещё я там поговорил со спецами по иноземным языкам. Несмотря на всю свою их учёность, единственное, что у них узнал – имя Шмидт означает «кузнец». Я неискренне поблагодарил и ушёл.
***
Хотелось поскорее отправиться за навязанной нам принцессой, но не зайти в Блувштейн-банк я не мог. Деньги, которыми её навязали, поступили через него. К тому же иноземные банки, работающие у нас, постоянно переписываются с банками, что работают в других королевствах. Сам я ничего не понимаю в банковском деле, но знаю, что контрразведка за ними присматривает. Если появляются доказательства, что банк ищет не прибыли, а политической выгоды чужому королю, банкира укорачивают на голову. Хотя к Блувштейн-банку пока таких вопросов не возникало.
- Назовите, пожалуйста, своё имя или номер счёта, - завлекающе улыбаясь, проворковала девица-клерк, едва я вошёл.
- Мне нужно поговорить с вашим вожаком, - заявил я, и повторил на торговом: - Я есть желающий иметь беседу с менеджером учреждения, что есть именуемое Блувштейн-банком.
Торговый я отлично понимаю и читаю на нём свободно, а вот говорю с огромным трудом.
- Если у вас нет счёта в нашем банке, я помогу вам его открыть. Это займёт совсем немного времени, - она талдычила своё.
- Зови вожака, девка, - потребовал я.
- Одну минуту, - ещё шире улыбнулась она и позвонила в колокольчик.
На вызов явился тип, что никак не мог быть вожаком. Зато в охранники годился как нельзя лучше. Огромные мышцы говорили о силе, а точность движений – о ловкости.
- Посторонних прошу покинуть помещение, - проревел он, аж стены затряслись.
- Мне нужен местный вожак, - повторил я, понимая, что без драки не обойтись.
- Тут всем плевать, что тебе нужно, парень, - доброжелательно сообщил мне громила. – Раз уж вызвали меня, ты уйдёшь.
Глупо начинать разговор с вожаком с убийства охранника. Придётся его поберечь. Неуловимым для здоровяка движением я схватил его за руку, нажал на болевую точку, и он дико заорал и свалился на пол, напрочь утратив ко всему интерес. Я тут же развернулся, глянул, не пытается ли повоевать со мной девица. Опасно недооценивать женщин, они тоже умеют убивать, особенно в спину. Но нет, руки она держала на виду.
Охранник пришёл в себя, но вставать не спешил, баюкал больную руку.
- Что ж сразу не сказал, что из спецназа? – вяло поинтересовался он.
- А ты меня слушал? Да и не из спецназа я.
- Так чего хотел-то? Шефа повидать?
Я не успел ответить. Из той же двери появился пожилой иноземец. Чёрные штаны до пола, это в такую жару! Чёрные сапоги без голенища, их называют туфлями. Застёгнутая чёрная куртка поверх белой рубашки. На голове – чёрный матерчатый шлем, похожий на тарелку, не способный защитить от меча, зато способный обеспечить солнечный удар. Кем надо быть, чтобы в жаркий сезон носить одежду, притягивающую солнце?
И лицо необычное – седая борода, две пряди тоже седых волос, свисающих по бокам из-под шлема, и нос, похожий на орлиный клюв больше, чем сам орлиный клюв. Но куда сильнее меня обеспокоила непонятная железяка в его правой руке. Толстый кусок металла, согнутый под прямым углом, одна половина в ладони, как рукоять арбалета, вторая направлена на меня, в ней круглая дырочка. А палец – на каком-то крючке, и провалиться мне в пропасть, если не на спусковом! Не видно ни стрелы, ни тетивы, но наверняка это какая-то разновидность арбалета. Но у нас арбалеты носят только военные, даже полевой страже они запрещёны. Слишком легко из них убивать.
- Происходящие события есть какие? – грозно спросил этот странный тип на ещё более скверном торговом, чем у меня.
- Я есть показавший один приём вашему секьюрити. Пострадавших есть наличие отсутствия. Я есть хотящий беседовать с менеджером учреждения, что есть именующееся Блувштейн-банк, - заявил я ему. – Вы есть менеджер, так ли это?
- Что ж, пройдёмте в мой кабинет, - недовольно буркнул иноземный банкир, перейдя на наш язык.
Я бы здорово удивился, не знай банкир местного языка.
- Гражданские арбалеты в Эльдорадо запрещены, - заявил я ему, едва мы вышли в коридор. – Сдайте его мне.
- Это не арбалет, - неуверенно возразил он. – Тетивы нет.
- Бывают арбалеты и без тетивы.
- Попробуйте отобрать, и я вас убью.
Шанса убить я ему не дал. В его возрасте скорость движений уже не та, и я взял его руку в захват раньше, чем он решился дёрнуть спуск. Да и силой он не отличался. Арбалет я отобрал даже без болевого приёма. Оружие удобно легло мне в руку. Рукоятка с насечкой, чтобы не скользила ладонь, указательный палец как раз достаёт до спускового крючка, а большой – до рычажка, что мог быть только предохранителем. Хорошая штука, но запрещённая.
- В каком положении предохранитель мешает стрельбе? – спросил я ошарашенного банкира.
- Кто? – не понял он.
- Предохранитель. Вот это вот. Как его поставить, чтобы случайно не выпустить стрелу?
- Стрелу, - передразнил он меня. – Это оружие не для дикарей! Верни его мне, пока себя не покалечил!
- Ладно, разберусь.
Я навёл дырку ему на ногу и дёрнул спуск. Стрела не вылетела. Что ж, пока арбалет можно считать условно безопасным. Я сунул его в карман, а оттуда достал верительные грамоты.
- Карт-бланш? – удивился банкир. – Ты можешь короля прикончить, и тебе ничего не будет. Кто же ты такой? Тут написано «Дарен». Личный убийца короля?
- Посланец по особым поручениям.
- Ты пришёл меня убить?
- Наоборот, убить меня собирались вы, - напомнил я. – Мы долго будем стоять в коридоре?
***
Кабинет оказался так себе. Стул для посетителей удобный, но мне это не важно – видели бы вы мебель в номерах занюханых таверн на задворках чужих королевств! Я уже два года выполняю особые поручения короля, и за это время куда меня только не заносило. Впрочем, я немного отвлёкся и едва не разболтал подробности тайных заданий, а за это сносят голову без суда.
Банкир представился рэбом Исааком, но сдвоенное «а» у меня получалось не очень, и он согласился откликаться на «Исак». Я спросил, как он проверил подлинность письма Герхардта III. Оказалось, в приписке на его родном языке было распоряжение о выдаче и пароль, что зависит от номеров банковских отделений – того, что даёт распоряжение, и того, что выплачивает, а ещё от даты и суммы.
О Гроссфлюсе рэб Исак знал лишь то, что там есть отделение Блувштейн-банка и действует монетарный стандарт, да и об этом узнал из письма. Про стандарт и так понятно. В давние времена казначеи нескольких королевств договорились о единой денежной системе – одинаковые золотые, серебряные и медные монеты, золотая стоит тысячу серебряных, а серебряная – тысячу медных. С тех пор всё так и остаётся, хотя уже есть недовольные – медь слегка подорожала. Но менять финансовую систему не спешат – слишком дорого. Иногда появляются глупые короли с идеями сменить золотые монеты на позолоченные и получить прибыль, но получают экономическую блокаду, голод, бунт и оккупацию. Войско не воюет всерьёз, если ему платят фальшивками.
Пока мы разговаривали, он всё время уговаривал меня вернуть арбалет. Я пропускал это мимо ушей. Рэб Исак грозил, потом перешёл к подкупу, но когда я отказался от тысячи монет, понял, что не выйдет, и прекратил. Правда, в конце беседы пообещал, что меня накажет некий Бог.
- Этот палач хуже остальных? – поинтересовался я.
- Бог – не палач, а тот, кто создал всё это.
- Кажется, я слыхал что-то такое. Некоторые варвары считают, что мир создан Небесным Отцом за несколько дней.
- Мир создан за шесть дней, - заявил рэб Исак, теперь уже уверенно.
- У разных племён по-разному. У одних – за пять, они считают только до пяти. У других – за семь, ведь в неделе семь дней. Наверно, есть и те, у кого за шесть.
- За шесть, потому что так написано в Торе! А Тору писали под Его диктовку.
- Шесть, так шесть, - я не собирался спорить о варварских мифах. – Спасибо, что ответили на вопросы, рэб Исак. Пойду я, пожалуй.
Я шёл к двери, следя за банкиром боковым зрением. Мало ли, вдруг он захочет всадить мне в спину стрелу из другого арбалета. Нет, не захотел. Охранник тоже не мешал, и правильно – я бы его уже не щадил. Даже девица-клерк мной не интересовалась, она пересчитывала деньги клиента, босого грязного крестьянина, пахнущего навозом. Но деньги не пахнут и не бывают грязными, поэтому она радостно ему улыбалась. Монеты он принёс медные, зато два мешка. Штук десять из них оказались фальшивыми и лежали отдельно. Не знаю, зачем подделывать мелочь, но вот подделывают же.
***
Как я ни торопился, пришлось отвлечься на совершенно не своё дело. Карман оттягивал банкирский арбалет, его нужно было срочно показать главному оружейнику королевства герцогу Бадену. Он приходился сыном королю и братом кронпринцу, но должность получил не за это. В Эльдорадо мало должностей, что даются по праву рождения. Король, кронпринц, принц – и всё.
Герцог был помешан на оружии. Копьё, кинжал, меч, арбалет или катапульта – он знал о них всё. Даже когда ему подарили невиданную здесь духовую трубку с шипами, уже через десять минут герцог всадил шип в центр мишени. Что ж, этот арбалет его удивит.
- Привет, дядя Баден. Нужен разговор наедине, - попросил я, отыскав его в огромной мастерской.
- Пошли, - невозмутимо согласился он и повёл меня в свой кабинет, вытирая на ходу замасленные руки о штаны. – Что случилось, Дарен?
Я знал его с детства, поэтому звал дядей и не титуловал. Когда меня не взяли в спецназ, он хотел, чтобы я стал оружейником, но король решил, что я буду полезнее на должности доверенного убийцы.
- Вот, - сказал я, положив на стол маленький арбалет. – Отобрал у кое-кого.
- Так, так, - он осторожно осматривал и ощупывал оружие. – Используется явно как арбалет, но нет ни тетивы, ни мощной пружины. Стрела должна вылетать отсюда, значит… Слушай, Дарен, пойди куда-нибудь погуляй.
- Хорошо, дядя, - я ушёл.
Оружие в неопытных руках опасно прежде всего для владельца рук. Даже кинжалом можно порезаться, что уж говорить о луке, в котором порой лопается тетива и выбивает незадачливому лучнику глаз. Но хотя дядя Баден этого нового оружия не знал, и его руки можно считать неопытными, я не сомневался, что ему ничего не грозит. Ещё не придумали оружия, которым он себя поранит.
Не помешало бы заполучить письмо короля Герхардта, и я направился к казначею. Поначалу он категорически отказал. Заявил, что только через его труп. Я предъявил карт-бланш, и он мгновенно отдал письмо. Удобно быть королевским убийцей. Пока вёз это письмо в Университет, пришло в голову, что надо взять его и в Гроссфлюс. Чем ещё доказать, что я служу Карстену VIII? Верительные грамоты – это хорошо, но вряд ли в Гроссфлюсе уверенно определят подлинность подписи и печати короля Эльдорадо.
Университетские лингвисты мгновенно нашли банковский текст, а я-то думал, что это просто узор. Ещё они определили, что текст состоит из букв, а не иероглифов, и написан без пробелов и знаков пунктуации. Но мне было без разницы, буквы там, слоги или иероглифы.
От них я пошёл на факультет истории и спросил, знают ли они, что такое Тора, надиктованная неким Богом, что создал мир за шесть дней. Ожидал, что меня назовут сумасшедшим, но декан-историк просто вызвал какого-то доцента, что был в курсе дела. Что такое Тора, он тоже не знал, зато знал про шесть дней.
- Есть варвары, которые не всегда были варварами, - авторитетно заявил он. – У некоторых племён сохранились книги, надиктованные Богом. То есть, диктовал он одну, а её потом переписали.
- На каком они языке?
- Те, что мы смогли прочесть – почти на торговом.
- Как это – почти? – не понял я.
- Похож на торговый – буквы те же, много слов совпадает, правда, некоторые поменяли значения.
- Например?
Общий язык и должен меняться – появляются новые товары, для них нужны новые названия. Но разве слова могут менять смысл?
- Есть такое слово «гад». Что оно означает?
- Кто-то плохой.
- А раньше гадами называли змей.
- Были гады, стали змеи?
- Да. Лингвисты прочитали эти священные книги. Потом выяснилось, что в других университетах их прочитали куда правильнее, чем мы, но речь не о научном приоритете. В этих книгах написано, что Бог создал небо, землю и космос, животных, и тех самых гадов тоже, растения, а в конце – двух людей, которых поселил в местности под названием Эдем.
- Никогда не слышал.
- В Эдеме им жилось хорошо, но они что-то натворили, и Бог выгнал их оттуда на скудные земли. А чтобы не вернулись, поставил на входе в Эдем стража – херувима с огненным мечом.
- Кто такой херувим?
- Скорее всего, огромный волосатый воин.
Огромный волосатый воин – персонаж мифов нашего народа, что рассказывают о пращурах. Поначалу они жили где-то в предгорьях, и были непобедимыми воинами, в битвах каждый из них запросто убивал тысячу врагов. Мифы есть мифы, не требуйте от них достоверности. А вот то, во что поверить куда легче – после победы воины входили во вражеское поселение и всех уничтожали, а многих и насиловали. Я спрашивал маму, хорошо ли так делать, она ответила, что время такое было, тогда это считалось нормой, хотя сегодня выглядит варварством.
Но речь не о моральном облике пращуров, не мне их судить, а о том, чем заканчивается последний миф. В нём говорится, что герой Химен бродил по Драконьим горам и убивал драконов, с тех пор их там и нет. И наткнулся он на проход в нашу долину, но там стоял огромный волосатый воин с огромным же мечом. При каждом взмахе с меча сыпались искры. Три дня и три ночи бились они. Химен победил, зажарил на костре его печень и съел, а потом привёл сюда весь народ. Он и стал нашим первым королём, и прямо на коронации перебил всех мужчин племени, кроме своих сыновей. Такой вот герой.
- Вижу, вспомнили мифы, - улыбнулся доцент. – На нашей кафедре мы провели анализ мифов, и…
Он был готов прочитать длинную лекцию, но я всех поблагодарил, попрощался и ушёл.
***
По пути я пытался понять, как в историю с невестой принца замешан рэб Исак со своим банком. Потяни он время, не зачисляя деньги на счёт, сэкономил бы на процентах. И никто ему за это слова худого не сказал бы. Даже наш казначей, терзаемый жадностью. Мог же рэб Исак затеять проверку переводного векселя, и проверять пару месяцев? Король и казначей и так будут довольны.
Так почему он выдаёт деньги сразу? Заинтересован, чтобы принцесса поскорее оказалась здесь? Но тогда Блувштейн-банк – не коммерческая лавочка, а опорный пункт чьей-то разведки. Контора Юстины присматривает за банками, но ничего подозрительного не заметила. А было, что замечать, один маленький арбалет чего стоит.
Я решил поговорить с кем-нибудь из конкурентов рэба Исака. В местный банк обращаться бесполезно. Там не занимались международными переводами, лишь выдавали кредиты на месяц-другой под дикие проценты, зато без залога. Возвращали, может, один из десяти, но банку хватало, концы с концами сводил. Сто тысяч золотом они никогда и в глаза не видели. И я направился в Лопес-банк, с вожаком которого был знаком.
В это позднее время дон Игнасио ещё торчал в банке. Подданный королевства Перу, он не только свободно говорил на нашем языке, но и одевался по нашей моде, так что сидел за столом в коротких штанах, рубашке и сандалиях, всё идеально чистое, без единой пылинки. Но он вовсе не был похож на мужчину моего народа. Горец, но с тёмно-красной кожей. В Перу все такие.
- Приветствую, Дарен, - улыбнулся он мне. – Нужен кредит?
Он шутил. Знал, что при Карстене VIII никакие кредиты мне не понадобятся. Да и при Карстене IX – тоже.
- Мне нужно, Игнасио, чтобы ты кое-что объяснил по банковскому делу.
Я не знал, сколько ему лет – у краснокожих возраст определить трудно. Я разговаривал с ним, как с приятелем, он не возражал.
- Что именно? – дон Игнасио перешёл на серьёзный тон.
- Что ты делаешь, когда твоему банку королевский казначей предъявляет переводной вексель на сто тысяч золотом?
- Лопес-банк не оперирует такими суммами. Это к Исааку Блувштейну, у него есть. Как я слышал, ему и предъявили. Он принял и оплатил, не моргнув глазом.
- Ты бы сделал не так?
- Я же сказал, у нас таких сумм не бывает.
- А если тысяч на двадцать?
- Ты прямо как моя жена. Просит на расходы несусветные деньги, а потом соглашается на реальную сумму. Так вот, предположим, приносит мне ваш казначей вексель. Столько наличных у меня, конечно, нет, и казначей это прекрасно знает. Поэтому я предлагаю ему поместить деньги на депозит, или на текущий счёт…
- Давай без подробностей, а?
- Хорошо, Дарен. Значит, казначей выбирает тип счёта, а я говорю ему, что сумма для моего банка огромная, надо тщательно проверить подлинность векселя. Хотя на самом деле давно проверил. И казначей знает, что проверил. Но всё равно согласен ждать.
- Почему?
- В банковском деле едва не самое важное – баланс. Если сразу все вкладчики решат снять деньги со счетов, у банка будут нешуточные проблемы. Ведь в кассе столько наличных нет. Вклады я пускаю в оборот, кредиты там выдаю, инвестиции делаю, но тебе это вряд ли интересно. Нормальный баланс – когда имеешь в кассе десятую часть суммы вкладов на счетах, в крайнем случае, двадцатую. И если вклады из-за переводного векселя возрастают на двадцать тысяч, я должен пополнить кассовые запасы хотя бы на тысячу. Потому что если я этого не сделаю, конкуренты пустят слух, что наличных в Лопес-банке мало, вкладчики кинутся за своими кровными, и вынесут мне всю кассу.
- И банку конец?
- Нет. Я обращусь за наличкой в другие банки, а то и в королевскую казну, свою или вашу. Но на этом много потеряю.
- Давай остановимся, Игнасио. Ты сам сказал, что в твоей кассе всего двадцатая часть того, что с тебя могут потребовать.
- У меня больше. Двадцатая – минимум.
- Всё равно, всем не хватит. Выходит, слух, что банк ненадёжен, делает банк на самом деле ненадёжным?
- Конечно, такие слухи вредят. Но если они ложные, я пожалуюсь вашему королю, и он казнит того, кто это устроил. Королю не нужны беспорядки с финансами. Деньги любят тишину. А вот если у меня на самом деле денег в кассе мало, король скажет, что я сам не удержал баланс, и я не получу никакого возмещения. А если мой банк разорится, то пропадёт и переводной вексель. Казначей всё это понимает не хуже меня, так что он хоть и жадный, но пару недель, а то и месяцев подождёт. Но это если деньги не нужны ещё вчера. Тогда, рискни я потянуть даже пару дней, казнят уже меня.
- Насколько я знаю, наша казна не переполнена, но и не пуста. Так почему банкир не тянул время, если это выгодно и безопасно?
- Спроси самого рэба Исаака.
- Я ему не поверю. А скажет он, думаю, что его банк не нуждается в мелком жульничестве.
Дон Игнасио долго смеялся, запрокинув голову.
- Я, по-твоему, мелкий жулик? – спросил он. – А рэб Исаак – крупный? Ладно, я скажу тебе, когда банкир не станет тянуть время, даже если ему это жуть как выгодно. Ты уже наверняка знаешь, что в текст переводного векселя обязательно вписан пароль, иначе денег не получить.
- Да, рэб Исак говорил.
- Но там бывает ещё и указание выплатить немедленно. Это редкость, я всего пару раз такое получал. Причём банкир не знает, зачем оно нужно.
- Отказаться нельзя?
- Не знаю, не пробовал. С деньгами нужно сто раз подумать, прежде чем нарушать установленный порядок. Шутки с финансами вредны для здоровья. У тебя всё? Если да, я домой пойду. Сеньора моя уже заждалась.
- У меня ещё пара вопросов. Первый: у твоего банка есть отделение в Гроссфлюсе?
- Это откуда вашему принцу сватают невесту? Не удивляйся, банкиры знают почти всё, иначе их банки разорятся. Нет там отделений Лопес-банка. Давай последний вопрос, и расходимся по домам.
- Рэб Исак в разговоре со мной помянул Бога, что создал наш мир. От варваров я уже подобное слышал. Но среди них банкиров нет. Вы давно знакомы, он с тобой этого своего Бога не обсуждал?
- Рэб Исаак постоянно упоминает Бога. Но он, конечно же, не варвар. Если не врёт, он подданный королевства Израиль. А насчёт Бога я вот что тебе скажу. Мой народ тоже когда-то имел священную книгу, но предки потеряли её во время скитаний. Понимаешь, бумага очень помогает разжечь костёр, особенно под дождём. Потом, когда мы осели здесь и основали королевство, оказалось, что и у наших соседей есть такие книги. Они слегка различаются между собой, а с нашей – ещё сильнее. У нас священный текст заучивали наизусть и передавали от учителя к ученику, это самый надёжный способ внести искажения. У рэба Исаака тоже есть священная книга, называется Тора. По его словам, она похожа на здешние, но куда меньше по объёму. А разве в Эльдорадо нет священных книг?
- Есть, - кивнул я. – В библиотеке Университета.
- Но твой народ никогда не считал, что священный текст диктовал Бог?
- Откуда нам знать, кто диктовал текст? У нас свои мифы, но мы знаем, что в них далеко не всё правда. Там предки в бою убивают по тысяче врагов, где их столько взять?
- Может, тогда «тысяча» означала просто «много»? И ваши мифы всё же описывают вашу историю? Пусть слегка приукрашенную.
- В мифах много чего рассказывается. Но при чём тут какой-то Бог?
- И у нас есть мифы. В них говорится о том, что нас откуда-то изгнали, и мы брели, брели, брели, пока триста лет назад не оказались здесь. Но это история, а любознательных во все века интересовало, как возник мир, откуда взялись первые люди, и всякое такое. Священный текст – попытка ответить на эти вопросы, хоть и наивная.
- Какая разница, кто создал мир? – возразил я. – Мне приходилось ночевать и в палатках, и в пещерах. Иногда я знал, кто ставил палатку или рыл пещеру. А иногда понятия не имел, сама пещера возникла или её вырыли. Но меня это никогда не волновало. Главное – не рухнет ли свод на голову и можно ли там укрыться от непогоды. Разве не так?
- Ты смотришь на это очень уж практически. Вот представь, насколько огромен наш мир, и каким могущественным нужно быть, чтобы его построить. Неужели не боишься того, кто это создал?
- Чего бояться? Отец мне рассказывал об архитекторе-иноземце, что спроектировал бассейн. Обычный человек, могущественный только разумом. Бассейн, конечно, не мир, но тоже большой. И я не боюсь этого мастера. А вот когда вижу варвара, что не способен построить ничего сложнее шатра из шкур, зато умеет убивать – смотрю за ним в оба.
- Дарен, давай на этом закончим. Моя сеньора злится, если я прихожу поздно, а когда она сердитая, поверь, это пострашнее отряда варваров, что вышли на тропу войны.
***
Хотелось есть, но время поджимало, и я решил поужинать в мастерской дяди Бадена. По пути, чтобы отвлечься от голода, я думал об инках, подданных короля Перу, с одним из которых только что попрощался. Они появились у наших границ лет триста назад. Рейдовая группа спецназа выслеживала пришлую шайку варваров, численностью с полсотни. Обычно пришлых варваров ликвидируют местные, но если у них не получается, за дело берутся наши воины. Догнали они бандитов как раз тогда, когда те напали на лагерь инков, что только-только сюда притащились. Так написано в летописи, но я думаю, что спецназовцы выждали удобный момент. Воины инков сражались, как могли, но они еле держались на ногах от голода, и могли немного. Когда бандиты поняли, что настоящий враг сзади, их осталось меньше десятка. Добить их уже было делом техники.
Вырезать инков наши не стали, слишком много работы, да и без приказа спецназ мирных не трогает, времена жестоких пращуров давно миновали. Инкам и так оставалось жить едва ли месяц – дела с едой обстояли у них совсем неважно. Но тогдашний король Ульпен I распорядился немедленно передать им треть нашего годового урожая зерна и немалое количество копчёного мяса. Инки выжили, создали своё королевство, и вот уже три века они наши союзники.
Не думайте, что король Ульпен помог по доброте душевной. Управляя королевством, нельзя ничего решать, исходя из доброты, особенно к чужакам. Так можно и без королевства остаться. Но тогда у нас пятый год подряд хлеб родил обильно, хранилища были забиты под завязку, цены на зерно упали, и крестьяне еле-еле окупали затраты. Ещё чуток, и цены совсем рухнут, крестьяне разорятся, и начнутся беспорядки.
А у соседей дела с урожаем обстояли так себе. Не голод, но и не изобилие. В предгорьях тряслись над каждым куском хлеба. Казалось бы, Ульпен должен был наладить экспорт зерна, и решил бы и свои, и чужие проблемы. Но соседи не могли заплатить за зерно, они как раз продажей зерна и зарабатывали, а тут пару лет неурожай, откуда золото? Возить зерно ещё дальше смысла не было – по сводкам разведки, там своего хватало. Да и когда возишь через голодный край, можешь и не довезти.
Советники убеждали короля уничтожить лишнее зерно, хранилища освободятся и цены не рухнут. Но уничтожать продовольствие даже в изобильные времена считалось плохой приметой. Уж лучше отдать кому-нибудь в долг, а то и даром. Но не соседям – разведка докладывала, что они готовятся на нас напасть, а кормить врагов перед атакой вряд ли умно. Соседи чуть позже всё равно напали, но силами только одного королевства, и мы легко удержали свои перевалы, а они потеряли всё.
Вот и вышло так, что никому не известные инки пришлись очень кстати. Им отдали много зерна, чтобы они забыли о голоде, и мясо для воинов, потому что тяжело сражаться, питаясь хлебом и водой. Думаете, бесплатно отдали? Ведь у инков ничего не было, они даже лошадей и ослов давно сожрали. Ничуть не бывало. Еду им продали в долг, причём по завышенной цене. Правда, кредит дали беспроцентный и сказали, что заем дружеский, с возвратом не торопим и никогда торопить не будем. Перу расплатилось по нему за сто тридцать лет.
- О чём задумался, Дарен? – рявкнул дядя Баден, едва я добрался до его мастерской.
- Об ужине, - соврал я.
- Потом. Идём, покажу, что за арбалет ты мне принёс.
- После еды. У меня в животе бурчит.
- Ладно, малыш, уговорил. Я и сам с утра не ел.
Организовывала ужин Карина, его жена, дочь кузнеца. Познакомились они в Университете, потом дядя Баден стал с ней жить, а позже женился официально. Король устроил ужасный скандал. Он категорически не желал, чтобы сын привёл во дворец простолюдинку.
Но дядя Баден не подчинился отцу. Счёл, что раз не наследует трон, имеет полное право жить с той, кто ему нравится. А если король против – он готов вместе с женой покинуть королевство, чтобы не мозолить глаза родителям. Всё это постепенно утихло. Дядя Баден потом рассказывал, что за него вступился брат, кронпринц, заявив, что королевство переживёт потерю монаршего сына, но отдавать такого оружейника потенциальному противнику не только глупо, а и опасно. Отец короля, недавно отрекшийся от трона, поддержал внуков, и король сдался, но сказал, что раз его сын спит с кем попало при полном одобрении родни, в следующем поколении дела пойдут ещё хуже. Напророчил – его внук спит с сестрой. Не всегда старшие не правы.
Пока я вспоминал эту историю, Карина накрыла стол. За ужином она рассказала, что странный арбалет собран из стальных деталей, идеально пригнанных друг к другу. Такую точность обработки у нас обеспечивают только ювелиры. При этом детали не выточены или выкованы, а отштампованы. Штамповка – это как чеканка монет, только форма деталей другая.
- Хватит болтать, - буркнул дядя Баден, не любивший тратить время на еду. – Идём, малыш, покажем тебе.
Он повёл нас в свою личную мастерскую. Мы с Кариной едва терпели друг друга, и старались пореже находиться рядом. Раз она пошла со мной, ожидается что-то очень интересное.
На рабочем столе лежали детали, почти все на вид стальные. Те, что не стальные, были жёлтоватого цвета, из меди или бронзы, а из них торчали белые наконечники, из олова или свинца, на глаз не определить. Все, как и говорила Карина, причудливой формы, задолбаешься их делать.
- Это мы с Кариной не совсем его разобрали, - улыбаясь, пояснил дядя Баден. – Но, боюсь, продолжим – обратно не соберём. А ты, Дарен, скажи нам, можем ли мы такое изготавливать?
- Нет. Даже если привлечём ювелиров. Форму, может, и повторим, а вот будет ли оно стрелять? Я тут про луки подумал. Легко сделать что-то, похожее на лук – к гибкой палке привязать верёвку, и всё. Да вот потом или дуга треснет, или тетива лопнет, или стрела непонятно куда полетит. Или лук тугим получится, и его только силач и натянет. А на вид грозное оружие, да.
- А говорил, не оружейник! Всё правильно понял с одного взгляда. К тому же лук проще по конструкции, чем арбалет, а уж тем более – чем эта штука.
- Дядя, ты считаешь, это не арбалет?
- Не в названии дело. Видишь трубу, из которой должна вылетать стрела? Внутри неё, чтоб ты знал, нарезана спираль. Сделать, думаю, можно, но выйдет так дорого, что всей казны хватит на два-три таких арбалета.
- А зачем спираль?
- Наверно, чтобы стрела вращалась в полёте. Повышает дальность и точность. Пару лет назад разведка где-то украла арбалет с вращением стрелы. Дальность и убойная сила – вдвое, кучность на боевой дальности – вдесятеро лучше.
- А цена?
- А цена – в пятьдесят раз. Я и отказался. Но хватит о плохом. Сейчас соберём эту штуку назад, и постреляем.
- Ты уже стрелял?
- Нет, но разобрался, как оно работает. Кое-что не совсем понятно, вот и увидим. Смотри, это – колчан, - он показал на стальную коробочку. – Мы его заполним, - он стал складывать туда жёлтые цилиндрики, а один из них показал мне. – Что за металл?
- Бронза, наверно. А на острие – свинец.
- Свинец, да. Но не бронза, а латунь. Сплав с цинком, а не с оловом. И что это, по-твоему?
- Раз коробочка – колчан, значит, ты складываешь в неё стрелы.
- Смотри, если дёрнуть за спуск, вот сюда бьёт этот молоточек, но латунь никуда не полетит. Зато полетит свинец.
- А почему он полетит? Там мощная пружина?
- Не пружина, Дарен. Карина говорит, внутри порошок.
- Дай мне, - я потряс цилиндрик, но не смог понять, что там внутри. – Ну, порошок, и что?
- Там, куда бьёт молоточек, тоже латунь, но чуть другая.
- Вижу. Цвет отличается.
- Скорее всего, при ударе начинается алхимическая реакция. Резко растёт давление, и выбрасывается свинцовая стрела. Помнишь паровую катапульту? Там тот же принцип, только использовалась физика, а не алхимия.
Паровую катапульту я помнил. Лучше бы забыл, но не выходит. Как-то к дяде Бадену пришёл один кузнец. Он придумал, как метать большие камни далеко. У нашей армии есть катапульты, но в бою их ещё не применяли. Мы не штурмуем крепости, а для обороны перевалов камень просто толкают вниз, и он сам набирает убойную силу. Дядю Бадена новая катапульта не заинтересовала.
Кузнец и его сын сделали опытный образец, и тогда дядя Баден всё же согласился посмотреть. Его подмастерья притащили бочку с водой, дрова и камни, а сами попрятались в окоп. Он и Карина стояли поодаль, глядя в подзорные трубы. Я тоже там околачивался – наслушался кузнеца, вот и пришёл глянуть. Топка дымила, вода грелась, но тут паровой котёл рванул и разлетелся на кусочки. Кузнец с сыном получили страшные раны, оба умерли. Пара мелких осколков долетели до окопа, где прятались подмастерья, один из них получил неприятную рану в плечо. Короче, я бы прекрасно обошёлся без такого зрелища.
- Помню, дядя, но давай не будем, - попросил я.
- Хорошо, Дарен. Смотри, как эта штука перезаряжается, - он вставил колчан в рукоятку арбалета и резко оттянул назад верхнюю часть. – Стрела готова. Теперь, допустим, выстрелили, и пора подавать следующую, - дядя повторил то же движение, и латунный цилиндрик со звоном упал на пол. – А сейчас на всякий случай вынимаем колчан, и пробуем выстрелить.
Карина взяла арбалет у него из рук, отнесла к другому столу и там зажала в тиски направив на толстый деревянный щит. Потом она зацепила спусковой крючок проволокой, отошла далеко назад и потянула. Сверкнула молния, грянул гром, в щите появилась дырка, по полу со звоном запрыгал латунный цилиндрик, а в воздухе разлился противный запах палёного. Дядя Баден выругался, а потом пробормотал:
- Немало слыхал о громовом оружии, и вот вижу его. Этот арбалет, похоже, ещё и сам перезаряжается. И бьёт наверняка дальше, чем любой из наших. Но на вооружение мы это пока брать не будем. Даже если сможем сами производить.
- Почему? – изумилась Карина, и я тоже не понимал.
- Это взорвался порошок, что был в крошечном цилиндрике. Если ставить на вооружение, нужно хранить много этого порошка. А если взорвётся склад? Во имя чего такой риск? Бьёт дальше арбалета? И всё? Меня другое интересует. Какое королевство способно производить это массово?
- Я отобрал оружие у банкира Блувштейна.
- Вот как? Такое оружие у нас запрещено, нужно доложить наверх.
- Мне некогда, дядя Баден. С ближайшим караваном ухожу в дальний рейд. Задание уровня карт-бланш. Пожалуйста, сам доложи.
- Хорошо. Я расскажу отцу и брату. Удачного рейда, малыш.
- Спасибо, дядя. Счастливо оставаться. И тебе, Карина, тоже.
Она не ответила, и я ничуть не удивился.
***
Я ещё раз заглянул в офис политической разведки. Выглядел я уже не королевским служащим, а бродягой-наёмником без контракта. Сапоги до колен, кожаные штаны, кольчуга, на поясе узкий меч, что на торговом называют шпагой. Шлем оставил дома – он греется на солнце. Щит – тоже, фехтовать ещё кое-как умею, а вот пользоваться щитом – нет. Прихватил ещё разобранный лук и колчан с пятью стрелами.
Юстина давно ушла, но разведка работает круглосуточно. Дежурный офицер поначалу хотел куда-то меня отправить, но увидев карт-бланш, вскочил, отдал честь и назвал адреса неких пятерых людей. Не подумайте, что в этом ведомстве есть списки всех подданных. Но именно эти, что постоянно пересекают границу, никак не могли избежать внимания контрразведки.
Первые двое мне отказали, а третий, старик по имени Куден, услыхав, чего я хочу, расплылся в довольной улыбке и сообщил, что давно о таком мечтал, и согласен всего за двадцать золотых. Мы поторговались и сошлись на пяти. Пять – тоже дорого, но мне незачем экономить на дорожных расходах. Карета-такси мгновенно домчала нас до аэродрома, где он держал свой аэростат. Погрузив багаж, мы залезли в корзину, и Куден подключил к шару баллон со сжатым водородом.
Воздушный транспорт куда быстрее наземного, особенно на горных трактах. Пока лошади, волы или мулы петляют по серпантину, аэростат со скоростью ветра летит прямо. Правда, летит только по ветру, а ветер не всегда дует куда надо. Но я, глянув на карту, заметил, что на юго-востоке от нас обозначен порт Каменный, королевство Гибралтар. И ветер в жаркий сезон в основном дует как раз туда. И чего бы не полететь аэростатом? Не только быстрее, но и безопаснее. Я всем сказал, что поеду по тракту, но глупо рассказывать врагам свой маршрут, уходя в рейд. Они и так знают пункт назначения. Пока буду лететь, пусть поищут меня среди торговцев. Не сомневайтесь – всё, что знают друзья, узнают и враги. Особенно если друзья такие, как Карина.
Тем временем Куден накачал оболочку, и корзина оторвалась от земли. Потом он сдернул узел на швартовочном канате, и мы полетели. Воздух стал совсем разреженным, уши слегка заложило, дышать пришлось чаще, но мы, горцы, к такому привычные. Доводилось бывать на вершинах повыше, чем мы сейчас летим, и ничего.
Ещё в такси мы договорились, что по ночам управляет он, у меня нет опыта ночного пилотирования, и я ни разу не летал на крейсерские дистанции. Да, аэростатом управляют. Рулить нельзя, а управлять можно. На разной высоте, или как говорят пилоты, в разных эшелонах ветер меняет и скорость, и направление. Надо подняться – добавляй водорода, спуститься – стравливай его через клапан. И ещё нужно постоянно подкачивать оболочку, ведь как ни проклеивай швы, они всё равно пропускают.
Сменил я его утром. Спалось нормально – по удобству корзина здорово уступает моей кровати во дворце, но по сравнению с сугробом или с голой скалой на пронизывающем ветру – роскошь. Куда неприятней то, что нельзя умыться, вода у нас только для питья, а ещё – что питаться мы будем сухим пайком. Готовить тоже нельзя, огонь рядом с водородом смертельно опасен.
Управлять аэростатом несложно. Берёшь шарик, накачанный тем же водородом, пилоты называют его зонд, опускаешь на верёвке с грузиком вниз, и смотришь, куда его сносит ветром. Потом запускаешь вверх и тоже смотришь. Только прямо вверх мешает оболочка, используют специальную палку, что выдвигается в сторону, как подзорная труба, а зонд привязан у неё на конце. А потом выбираешь эшелон с самым подходящим ветром.
Направление Куден выставил на компасе, это такая штука со стрелкой, что показывает примерно на север. Настоящий север мы определяли по Полярной звезде, а юг – по солнцу. Отклонение стрелки Куден называл магнитным склонением, и по его словам, оно менялось. Я в это не вникал.
Трижды я не справлялся с управлением. Два раза Куден находил нужный эшелон, а на третий и он развёл руками, и нас довольно долго несло хрен знает куда, но потом ветер снова сменился, и мы вернулись на прежний курс. Куден сказал, что мог бы и раньше найти подходящий эшелон, но побоялся лезть слишком высоко, не зная, выдержу ли я без дополнительного кислорода такое низкое давление.
Летели мы два дня и три ночи. В конце, перед самым рассветом, Куден сбавил скорость, как только мог, аэростат почти завис. Всё для того, чтобы не залететь в море, оттуда не так-то просто вернуться. Но когда развиднелось, море для нас было полоской серого цвета на горизонте. Подлетев к Каменному порту, Куден приземлился на какой-то площади, безлюдной в такую рань, больше садиться было негде. Я с ним попрощался, повесил на плечо вещмешок и собрался уходить. Спустить до конца водород и упаковать оболочку в корзину – его работа, это входит в плату.
Но идти я не мог. Густой воздух застревал в горле, в ушах шумело, а голова кружилась. Я уже бывал на равнинах, но тогда неделю спускался верхом, постепенно привыкая, а не как сейчас – за пару минут с уровня горных пиков до Побережья. Противный моросящий дождь настроения тоже не добавлял. И в горах бывают дожди, но в жаркий сезон это короткие ливни, а не пронизывающая пакость.
- Приезжий, ты есть в порядке, не так ли? – услышал я вопрос, заданный на торговом.
- Я есть в порядке, - что ещё я мог ответить.
Стражники, как же без них. Двое патрульных, оба вооружены булавами и одеты по погоде – в непромокаемые плащи и шлемы из той же ткани. Пришлось ответить на множество дурацких вопросов и заплатить въездную пошлину, по серебряной монете за каждого.
- Вы есть нуждающийся в гиде, что есть знающий город. Вы есть могущий нанять его там, - один из стражников кивнул на каменный дом с какой-то вывеской.
Я поблагодарил их и поплёлся к крыльцу. Куден тем временем вытаскивал стрелы, застрявшие в дне корзины, и жутко ругался. Варвары часто стреляют по аэростатам, дикари, что с них взять. Но среди деревянных стрел нашлась стальная, вполне способная пробить оболочку. Ну, не пробила же, я не видел причин так сквернословить. Да и лучник был далеко и не слышал.
***
В лавке, куда я по совету стражников пришёл нанять проводника, мне совсем не обрадовались. Понимаю – дорогой ковёр и грязные сапоги сочетаются плохо, но называть клиента горным варваром, едва он переступил порог, всё же лишнее.
- Я есть имеющий нужду в гиде, - заявил я хамоватому клерку, не отвечая на оскорбление. – Срок найма есть один день. Я есть хотящий знать цену.
Клерк уже открыл рот, но ответить не успел. В комнату вбежала девица в рубашке, едва прикрывающей половину бёдер, и затрещала на отличном торговом.
- Здравствуйте, уважаемый клиент, - щебетала она приятным голосом. – Могу предложить вам разные тарифные планы. Тариф «Всё включено» - пять золотых в день. Но вам я рекомендую тариф «Элитный», одна золотая в день, дополнительные расходы отдельно, кроме…
- Я есть согласный на элитный тариф, - кивнул я.
- Как будете платить: наличными, чеком, векселем?
- Я есть платящий наличными. Я есть желающий нанять мужчину.
- Вы считаете, что я не могу быть компетентным гидом?
- Я есть иноземец, - напомнил я ей. – Ваши обычаи есть неизвестные мне. Отношения мужчины с женщиной есть то, где нарушить обычаи есть легко, и то, где наказания есть жестокие. Особенно когда женщина есть такая красивая, как есть вы.
- Не беспокойтесь, всё будет нормально, - она улыбнулась, похоже, ей понравилось, что я упомянул её красоту.
Всё ещё не уверенный, что поступаю правильно, я достал из потайного кармана на поясе золотую монету и отдал клерку. Тот проверил, не фальшивая ли она, выдал расписку, она же приходной ордер, и пошёл за каретой-такси, здесь их называли «кеб». А когда кеб прибудет, мы поедем в одёжную лавку, где я куплю плащ и шляпу. Я спросил, что такое шляпа, оказалось – тот самый непромокаемый матерчатый шлем.
Девица, звали её Мелита, усадила меня на стул, быстренько почистила мне сапоги, и непрерывно болтала о погоде, мол, если в сезон дождей сквозь тучи пробьётся солнечный луч, это занесут в летописи. Вот в сухой сезон здесь чудесный курорт. Отличная погода, тёплые воздух и вода, полно азартных игр и доступных женщин. Назойливую рекламу курорта прервал клерк, вернувшийся не только с кебом, но и с плащом и шляпой для меня. По размеру они подошли идеально. Кеб стоял дверь в дверь возле лавки, я просто шагнул в него с крыльца, Мелита последовала за мной.
- Куда мы едем? – спросила она.
- Я есть желающий посетить душевую, - это я решил ещё до приземления.
- Что такое душевая?
- Душевая есть место для мытья.
- Понятно. Вы говорите о термах. Конечно, они у нас есть. От дорогих до бесплатных. Вам нужна индивидуальная кабинка, но без платных женщин – они вам не понадобятся.
Я просто хотел смыть с себя пот и постирать одежду. Совмещать мытьё с сексом и мысли не мелькало. В Эльдорадо свободные нравы, и такие, как я, никогда женщинам не платят. Но если здесь принято пользовать проституток в душевых, с чего вдруг Мелита уверена, что я откажусь от этой услуги?
Так или иначе, под стук дождя по крыше кеба мы подъехали к зданию с вывеской «Термы на любой кошелёк». Мелита перебросилась парой фраз с местным клерком, я заплатил двести серебряных монет и получил в своё распоряжение душевую кабину с небольшим бассейном. В цену входил и стандартный обед. Меня устроил и стандартный, сухие пайки жутко надоели.
Кеб пора было отпускать, но мне хотелось кое о чём расспросить таксиста. Я попросил его помочь с вещмешком, он что-то ответил на своём языке. Таксист в портовом городе не понимает торгового? Я жестами показал, что он мне нужен в салоне кареты, и этот врун, ни о чём не подозревая, влез внутрь.
- Ты есть умирающий за то, что ты есть не говорящий на торговом, - грустно сообщил я кучеру.
Он набрал воздуха, чтобы закричать, но спецназ обучают брать пленных так, чтобы не орали. Слегка нажал на горло в нужном месте, и бедняга свистящим шёпотом выложил всё. Оказалось, клерк, найдя кеб, приказал мчать к Блувштейн-банку. Оттуда он вышел с плащом и шляпой. Потом кеб вернулся на площадь за мной и Мелитой. Именно она и приказала таксисту, чтобы он делал вид, будто не понимает торгового. Я расплатился и ушёл, пообещав убить, если встречу ещё раз.
***
У некоторых людей мания преследования – им кажется, что за ними всегда следят. Многим она только мешает, а вот диверсантам без неё не выжить. Из пещеры донёсся странный звук – там кто-то есть, и он хочет тебя убить. На снегу следы – их проложили, чтобы тебя обмануть и убить. На задании всегда нужно действовать так, будто за тобой следят, даже если кажется, что нет. А то девять раз ничего, а на десятый убьют. В чужих королевствах тоже есть контрразведка, истребление иноземных диверсантов – её прямая обязанность.
Если вокруг тебя творится странное – скорее всего, тобой интересуется местная спецслужба. Считай так, пока не убедился, что показалось. А тут чудеса пошли с самого приземления. Всадили стальную стрелу в корзину аэростата. Стальные стрелы дороги, но кто-то не поскупился. Бывает. Клерк лавки эскорт-услуг долго ловит такси – тоже бывает. Наёмный гид Мелита решает за меня, нужны ли мне проститутки или нет. Не слишком ли много странностей? Вот я и решил немного разобраться, допросив таксиста. Но странностей только прибавилось – покупка одежды в банке деяние уж точно не самое обыденное.
Наверно, надо было допросить Мелиту, но очень уж соблазнительно пенился крошечный бассейн. Я разделся и постирал одежду в корыте, что стояло рядом. Здесь же нашлась горячая труба, отличная сушилка. Бассейн был мелкий и узкий, зато вода проточная, а пены – сколько угодно. Я вымывал пот и грязь из волос, и тут почувствовал, как кто-то мылит мне спину, прикасаясь нежными сосками.
Все спецслужбы используют оперативниц-шлюх, и почти всегда удачно. Та же Юстина добилась в этом деле выдающихся успехов. Мелита тоже обязательно должна была попробовать. Девушка увидела, как я моюсь, и больше не в силах сдерживать сердечный порыв. Если немедленно не отдастся, взорвётся.
- Я забыла тебе сказать, чужеземец, - проворковала она. – Базовый набор услуг включает в себя два половых акта в сутки.
- Их есть ровно два? – уточнил я, лишь бы не молчать.
- Оплачено два, но я плохо считаю. Всё время сбиваюсь и начинаю заново.
Она пыталась меня от чего-то отвлечь, но от чего? Пока гадал, Мелита приказала официанту накрывать стол. Он принёс мясной суп, салат, варёную картошку с курятиной и клубничный компот, всё по две порции.
Но не спиртное – во мне узнали горца. Горские народы в этом деле очень разные – одни пьют вино и самогон, как воду, другие упиваются с первой же рюмки, и тогда наутро два-три десятка трупов – не трагедия, а обыденность. Мой народ – из тех, кто пить не умеет, но лично на меня спиртное действует слабо – спасибо маме-иноземке.
В общем, алкоголя нам не дали, так что из-за него я глупостей не наделал. Но доступные женщины кружат голову посильнее вина, и я не устоял. Мелита не так опытна, как Юстина, но тоже профессионалка. Могу себя утешить лишь тем, что выяснил, зачем ей это всё. Оказалось, Мелита хотела пришить мне пуговицу на рубашку. На вид – точно такую же, как оторванная.
Я, конечно, знаю, что неимоверно красив. Продажные женщины так влюбляются, что готовы пришивать мне пуговицы. Может, она бы и портянки постирала, не сделай я этого сам. Иными словами, не поверил я её порыву. Счёл, что кто-то приказал ей пришить. Да и пуговицы у меня никогда не отрываются. Одежда – часть экипировки, и я слежу, чтобы с ней всё было в порядке. Небрежность порой наказывается смертью.
Осталось выяснить, зачем это понадобилось. Хотят убить? Есть яды, что действуют через кожу. Есть и такие, что убивают на расстоянии. В горах, неподалёку от наших границ, расположена чудесная долина. Всё в ней хорошо, да только люди там долго не живут. Два-три года, и начинают выпадать зубы и волосы, а потом смерть. Уже несколько варварских племён пытались там поселиться, не поверив предостережениям. Всякий раз их судьба была печальна.
Университетские физики объяснили это невидимыми лучами, и сделали приборчики, что лучи эти засекают. В Долине Смерти лучей много, а за её пределами их почти нет. Учёные даже выяснили, что свинцовые щиты дают кое-какую защиту. Но исследования свернули, когда умер молодой физик. То, что Долина опасна, мы уже знаем, а прояснение подробностей не стоит ни жизней учёных, ни их рабочего времени. Если пуговица так же излучает, через пару лет я помру.
Но убить можно куда проще, а спецслужбы не любят сложностей. Да, я подготовленный боец, но в любом королевстве найдутся ребята, что запросто меня прикончат. Зачем тогда пуговица? Что нужно шпионам, если не убийство? Слежка и подслушивание. Подслушивать меня незачем – я один, болтать мне не с кем. Выходит, хотят следить. Как? Не знаю. В иноземных сказках колдуны навешивали на подопечных амулеты, и следили за ними, глядя в миску с водой. Я не верю в магию, но один древний мудрец сказал, что варвары не отличают её от высокой технологии. А высокую технологию я недавно видел – тот самый крошечный арбалет. И та же банда, у которой я отобрал это оружие, замешана и в здешних странностях.
- Мелита, вы есть работающая на спецслужбу, так ли это? – прямо спросил я, иногда так получается быстрее.
- Нет, с чего вы взяли? – она или удивилась, или отлично сыграла удивление. – Я ваш гид в этом городе, и единственная моя задача – обеспечить вам приятное пребывание. А вы представляете интерес для нашей разведки?
- В Эльдорадо каждый иноземец есть объект интереса спецслужб. У вас дела есть обстоящие иначе, так ли это?
- Простите, но я ничего не знаю о спецслужбах.
С другой стороны, моя задача – привезти принцу невесту. Спецслужбам Гибралтара до этого нет никакого дела. А вот у одного банка вполне может быть нездоровый интерес ко мне. Вдруг они считают, что арбалет-малютка ещё у меня, и хотят его отобрать?
Уж не знаю, как рэб Исак передал сведения обо мне в Гибралтар – голубиной почтой, магией или как-то иначе. Думаю, техникой. И похожее связное устройство спрятано в пуговице. А ещё одно – в металлической стреле, что всадили в корзину аэростата. Иначе как они узнали, что я прибыл в Каменный порт, а не куда-то ещё? Аэростат – транспорт ненадёжный, ветер порой заносит его далеко от пункта назначения. Куден – опытный пилот, один из лучших, он доставил шар в нужный город, да и то говорил, что нас могло и в море унести. С пилотом похуже мы бы приземлились где попало.
Вместе с воспоминанием о рэбе Исаке и его банке мне пришла в голову очень умная мысль, но как всегда, слишком поздно. Ведь если местным спецслужбам до меня и дела нет, помимо обычного внимания к иноземцам, то Блувштейн-банку – очень даже есть. Может, Мелита работает не на разведку, а на банк? Начни я расспросы с этого, могла бы и проговориться.
- Сейчас я есть хотящий посетить банк, - заявил я, давая понять, что разговор о разведке окончен.
- Любой? – уточнила Мелита.
- Тот, что есть имеющий отделение в Эльдорадо.
- Тогда вам нужен Блувштейн-банк.
Или она слишком много знает, или банк настолько крупный, что имеет отделения везде, и это известно всем, кроме олухов с гор вроде меня.
***
Здешнего банкира рэба Моше я бы запросто спутал с рэбом Исаком – для большинства людей все иноземцы одного народа выглядят одинаково.
- Дарен, ты есть пришедший ко мне зачем? – мрачно спросил рэб Моше.
- Я есть желающий узнать, твой банк есть продавший мне одежду зачем? – ответил я ничуть не любезней.
Он знал моё имя и не скрывал этого. Я ему не нравился, этого он тоже не скрывал. И я от него не был в восторге, он это видел. Уверен, что он перепугался, но виду не подавал.
- Ты есть грабитель. Я есть вызвавший охрану. Ты есть должный сдаться, или ты есть труп, - заявил он.
Что ж, ожидаемо. В кабинет вбежал охранник, здоровенный и, судя по движениям, недавно проходил серьёзную боевую подготовку. Драться с ним в тесном помещении не хотелось, так что я выбрал противника послабее. Рэб Моше только ахнул, когда я перескочил через стол и оказался рядом с ним, держа кинжал у его горла.
- Тут кто-то есть труп, так ли это? – уточнил я у него.
Мелита сидела молча, будто происходящее нисколько её не касалось. Охранник, помахивая дубинкой, стоял у стула, где я только что восседал, и ждал приказов. Рэб Моше пытался что-то сказать, но после слабенького укола в шею передумал. А я, поигрывая кинжалом, внимательно следил боковым зрением, куда он тянет правую руку.
Оказалось, в карман сюртука. Едва я это понял, слегка нажал ему на плечо, там есть болевая точка, и бедняга застонал и закатил глаза. Теперь правой рукой он долго ничего не сможет делать, так что арбалет из его кармана пришлось вытаскивать мне. Охранник побледнел, явно уже видел эту штуку в действии.
- Ты есть ложащийся на пол, руки есть за головой, ноги есть разведенные, - скомандовал я по уставу караульной службы.
Пока он укладывался, я быстро обыскал рэба Моше, но ничего интересного не нашёл. Пора сматываться. Драка с банковской охраной – невинная шалость, но если вмешается городская стража, начнутся неприятности. Тут вдруг на непонятном языке заговорил рэб Моше, пришлось его пнуть, чтоб замолчал.
- Ты есть обязанный говорить на торговом, - потребовал я.
- Ты есть опять укравший оружие, что есть не должное быть у тебя, - банкир послушно заговорил на торговом.
- Я не есть укравший, - поправил я его. – Я есть ограбивший. Ты есть зовущий стражу, так ли это?
- Я не есть нуждающийся в страже, - перепугался рэб Моше.
Банкиры умеют просчитывать ситуацию. Я предъявлю стражникам верительные грамоты и отдам необычный арбалет, объяснив, что отобрал его у банкира. Стража спихнёт дело контрразведке, а уж там допросят как следует. Рэб Моше выложит всё, что знает и чего не знает. Может, и у меня будут неприятности, но пытать меня незачем – я не знаю ничего для них полезного. А его – станут непременно. Так что вмешательство стражи – последнее, что ему нужно.
- Мы есть уходящие, - сказал я Мелите.
Она кивнула и поднялась со стула. Прицельным пинком в болевую точку я обездвижил банкира, перемахнул обратно через стол, и угрожая банкирским арбалетом, заставил охранника перелечь на рэба Моше, с двумя активированными болевыми точками ему всё равно. Когда они устроились в новых позициях, я шагнул из кабинета в коридор и тут же отпрыгнул назад. Так и есть – просвистела дубинка, едва не задев меня по носу. Их, гадов, двое, второй и атаковал из засады.
Тот, что лежал на банкире, вскочил, пришлось шагнуть назад и дать ему в лоб. Такой удар не убивает, трупы мне без надобности. Затем я прыгнул в коридор и вырубил подлеца, что нападал из засады. Он рухнул на пол так, что аж каменные стены затряслись. Я широко зашагал прочь, слыша за спиной семенящие шажки Мелиты. Смотрел по сторонам, ожидая нападения, но до кеба мы добрались без приключений.
Наверно, нужно было ехать в порт и отплывать на любом корабле. Если ещё и на юг, совсем хорошо. Но я решил, что будет полезно немного задержаться. Да так, чтобы они считали, будто я задержался надолго.
- Я есть желающий поселиться в хорошем отеле, - заявил я таксисту, тот кивнул и что-то скомандовал лошади.
Мелита молчала, мне тоже нечего было сказать. Кеб остановился, я глянул в окошко – да, отель роскошный. Небось, самый дорогой. Расходы растут, а цель всё так же далека. Или я от неё далёк.
Я отдал за ночлег четыреста серебряных монет, цена просто грабительская. Затребовал хороший отель, и получил – судя по плате, лучше не бывает. Заодно узнал, что в цену входит трёхразовое питание, душевая и прачечная. Осталось только поздравить себя с умным решением посетить термы. Ладно, всех денег не сэкономишь. Я расплатился с таксистом, велев отвезти Мелиту к её лавочке.
- Ты есть обязанная приехать в эту гостиницу сразу после завтрака. Я есть пока не знающий, что есть собирающийся делать, но счёт половых актов завтра есть обязательный.
- Может, я у тебя и заночую? – предложила Мелита. – За меня отдельно платить не нужно.
- Нет. Я есть имевший тяжёлый день.
Она уехала, а я направился в свою комнату. Портье смотрел на меня, как на идиота, явно думал, что только последний олух с гор может сдуру отказаться бесплатно переспать с такой красавицей.
***
Запершись в комнате, я как следует рассмотрел очередной трофей, громовой арбалет. Он мало походил на отобранный у рэба Исака. Рукоять литая, а колчаном был цилиндр с просверленными отверстиями для стрел. Дядя Баден мгновенно бы разобрался, как это работает, но я не он. Возился недолго, всё равно стрелять из него не собирался.
Потом срезал пуговицу, что пришила Мелита, пришил на её место запасную, а срезанную стал аккуратно строгать кинжалом. Она превратилась в щепки и стружку, но ничего подозрительного в ней не нашлось. Это меня озадачило. Неужто их технология позволяет делать излучатели, что выглядят обычной деревяшкой? Я в это не верил. Скорее всего, в пуговице ничего не было. Тогда зачем Мелита её пришивала?
Подумав, решил, что никто ей про излучатели ничего не объяснял, приказали, и всё. А потом оказалось, что излучатель не нужен, но отменять приказ не стали. А не нужен он мог оказаться лишь потому, что два амулета ничем не лучше одного. Тогда где другой? Я вспомнил, что Мелита собиралась первым делом купить мне плащ, но его из Блувштейн-банка привёз клерк. Планы поменялись, а девицу в известность не поставили, но дали ей обычную пуговицу, а не амулет.
Я точно так же построгал пуговицы с плаща, и нисколько не удивился, найдя в одной из них какую-то металлическую хреновину. Что оно такое, не понял, смог лишь определить, что металл – кремний. Дядя Баден мной бы гордился, это он учил меня определять металлы в полевых условиях. Университетские умники утверждают, что кремний – не металл, но сушить голову ещё и над этим я не собирался. Плащ и шляпу я оставил в таверне, мало ли что в них засунули ещё, зачем рисковать?
Поселили меня на третьем этаже, но стена, сложенная из крупных камней, после отполированных ветрами скал моей родины казалась лестницей. Я закрыл за собой окно и спустился во двор, ни кольчуга, ни вещмешок на плече мне ничуть не мешали. Если кто меня и заметил, решил не лезть не в своё дело. Я добрался до стоянки кебов и сел в один из них.
- Я есть имеющий нужду купить плащ и шляпу, - заявил я таксисту.
Тот кивнул, потянул вожжи, и его лошадь поплелась вперёд. В одёжной лавке я не только приобрёл защиту от дождя, но и переоделся в сухое, а продавщица за небольшую плату подсушила промокшее утюгом. Едва я шагнул на крыльцо, таксист подал карету, и я получил всего две-три дождевых капли за шиворот.
Пока плелись в порт, таксист выяснял, какие причалы мне нужны – рыболовные, грузовые или военные. Пассажирские не упомянул, а я не стал переспрашивать. Не пытайся я ускользнуть незаметно, обратился бы к капитану порта, но сейчас нужно оставлять поменьше следов. Ясное дело, банкиры рано или поздно меня найдут – зная, куда ты держишь путь, перехватить тебя несложно. Но пусть это будет уже в Гроссфлюсе, там я могу если не рассчитывать, то хотя бы надеяться на покровительство местного короля.
На пирсе, если эта хреновина называется именно пирс, какой-то корабль готовился отплывать. Таксист подвёз меня к трапу, и я крикнул моряку, глазеющему на меня:
- Этот корабль есть плывущий на север, так ли это?
- Это не есть корабль, это есть судно, - степенно ответил морской волк. – Судно не есть плавающее, оно есть ходящее. Одно дерьмо есть плавающее.
- Это дерьмо есть плывущее на север, так ли это? – я попытался перефразировать свой вопрос на морском жаргоне, который знал только по авантюрным пиратским романам и рассказу принцессы Радмилы.
- Ты сам есть дерьмо, - обрадовал меня моряк.
- Я есть желающий дать тебе в рожу, - сообщил я ему, расплатился с таксистом и решительно зашагал по трапу.
- Боцман! Шкипер! – истошно заорал моряк, который, похоже, драки вовсе не хотел.
На палубе меня уже ждали человек пять, среди них выделялся один, похожий на офицера.
- Вы есть капитан, так ли это? – уточнил я у него.
- Я есть шкипер, - заявил он. – Это есть почти одно и то же.
- Ваш путь есть лежащий на север, так ли это? – я попытался обойтись без слова «плавать», раз оно у моряков крепко связано с дерьмом.
- Моё судно есть идущее на юг.
- Вы есть берущий пассажира до Гроссфлюса, так ли это?
- Гроссфлюс? А! Порт Зелёного Мыса! Плата за проезд есть одна золотая и двести серебряных монет.
- Одна золотая, и это есть всё.
- Я есть согласный. Но моё судно есть официально не берущее пассажиров. Ты есть матрос. Но ты есть не настоящий матрос, только по бумагам, в судовой роли. Ты есть понявший, не так ли?
Эти фокусы я знал. Шкипер таким нехитрым способом бежит от налогов. Фискалам он покажет расход на жалованье нового матроса, а не доход от проезда пассажира. В нашем королевстве за подобное вешают, но любители недоплатить в казну не переводятся. Лишь на виселице они осознают ошибку.
- Я не есть никакой матрос, - решительно возразил я. – Я есть охранник, секьюрити.
- Ты есть палубный боец, не так ли?
- Да.
- По рукам. Ты есть имеющий имя, не так ли?
- Моё имя есть Шмит, - ответил я, вспомнив пленного.
***
Судно называлось «Копыто кентавра». Кентавр – это лошадь с человеческим торсом вместо головы. В наших летописях и мифах о них ни слова, учёные в них не верят, хотя за последние пять лет их с десяток раз видели. Правда, видели или сумасшедшие, или отъявленные лгуны. Драконов видят куда чаще, да и в мифах о них сказано немало, но учёные не верят и в них.
Моя каюта оказалась на редкость вонючей, и как я её ни драил, мерзкий запах не исчез. Спал я в гамаке, таком же, как натягивают при ночёвке на отвесной скале – дело привычное. Пару дней всё шло хорошо, но потом появились волны с пеной на верхушке, «Копыто кентавра» начало подниматься и опускаться, и стало совсем не хорошо. Шкипер и боцман отвели меня к борту. Моряки, хихикая, говорили «горец кормит рыб», хотя в книгах этими словами называли совсем другое.
На рассвете волнение улеглось, и я смог отпустить перила. Добравшись до каюты, я заснул раньше, чем коснулся подушки, и тут же кто-то принялся орать мне в ухо «Шмит», повторяя без остановки. Мне захотелось убить того, кто меня разбудил, но я сдержался. Едва открыл глаза, боцман прекратил орать.
- Шмит, ты есть обязанный выйти на палубу сейчас, - заявил он.
И я вспомнил, кто здесь Шмит.
- Происходящее есть необычно, так ли это? – поинтересовался я, мне ужасно не хотелось вставать, и я тянул время, ещё теплилась надежда, что меня оставят в покое.
- Это есть так! – рявкнул боцман. – Пираты есть появившиеся! А ты есть палубный боец!
Вроде бы Береговая Охрана, объединённый флот Лиги Побережья, уже лет сто как покончил с пиратами. Но раз флот не распустили, наверно, покончил не совсем. Что ж, будем отбиваться. Попадать в плен не хотелось, да и берут ли они пленных? Я вылез из гамака, натянул брюки и рубашку, и принялся собирать лук. Когда я чувствую себя нормально, сборка занимает четыре минуты, но сейчас наверняка получилось бы минут шесть. Боцман не дал мне не то что закончить, но даже начать.
- Лук, шпага и кольчуга есть не нужные, - заявил он.
Против сапог боцман не возражал, так что я обулся и вышел на палубу. Там собралась вся команда, кроме рулевого. Шкипер и его помощник, что назывался суперкарго, держали в руках кипы бумаг.
Пиратский корабль стоял рядом, и от них к нам плыла лодка с вооружёнными людьми. Но это были не совсем пираты. Флаг не чёрный с черепом, а голубой с волнистой линией. На борту выделялась надпись на торговом «Стремительный», а чуть ниже и буквами поменьше – «Береговая Охрана».
- Они есть Береговая Охрана, так ли это? – на всякий случай уточнил я у боцмана.
- Ты есть горец, что есть умеющий читать, не так ли? – удивился тот. – А, ты есть знающий их флаг! Береговая Охрана есть хуже пиратов. А мы есть готовящиеся к ограблению.
Я не стал вникать. Нравятся ему пираты больше, чем Береговая Охрана, мне-то что? Лишь непонятно, зачем меня сюда вытащили, сражаться с военным кораблём – дело безнадёжное. Их абордажная команда – морские пехотинцы, морпехи, а это бойцы уровня наших десантников, почти не уступающие спецназу.
Команда «Копыта кентавра» сражаться не собиралась. Все смирно стояли на палубе и выглядели подчёркнуто безобидно. По штормтрапу к нам на палубу поднялись пятеро бойцов, среди них один офицер, и пожилой толстячок в штатском. Судя по лицам, все шестеро из разных народов. Между собой говорили на торговом – значит, разные не только народы, но и королевства. Толстяк тем временем провозгласил:
- Мы – объединённый флот Лиги Побережья. Настаиваете на предъявлении документов, или сразу позволите досмотреть судно?
- Я есть позволяющий, - разрешил шкипер. – Я есть не имеющий сомнения, что вы есть таможенник.
- Покажите, пожалуйста, пассажирскую ведомость.
- Я есть не возящий пассажиров, - шкипер соврал, не моргнув глазом.
- Позвольте вам не поверить. В Каменном порту вы взяли на борт одного человека. Оспаривать бессмысленно.
- Я не есть оспаривающий. Но Шмит не есть пассажир. Он есть палубный боец.
- Вот как? Позвольте взглянуть судовую роль, - шкипер сунул ему листок бумаги, и таможенник впился взглядом в последнюю строку списка. – Действительно, в роль внесён палубный боец Шмит. Шкипер, зачем он вам? Пиратов гонять?
- Палубный боец есть нужный разнимать драки матросов.
- И кто этот богатырь? Можно его увидеть?
- Вот он есть Шмит, - шкипер показал на меня.
- Горец? – похоже, изумление таможенника было искренним. – Но горные варвары не умеют драться. Убивать умеют, а драться – нет. Шмит, ты умеешь драться?
- Я есть умеющий драться, - подтвердил я, а что мне оставалось?
- Энсин, назначьте ему противника, - распорядился толстяк.
Тот, кого назвали энсином, выбрал самого крупного из своих бойцов. В рукопашной схватке побеждает воин, что движется быстрее и знает, куда бить. Сила, техника и умение терпеть боль тоже важны, но не настолько. Выживает не тот, кто ударом раскалывает камень, а тот, кто первым доберётся до жизненно важных точек врага. Порвать глотку или выбить глаз – большой силы не надо. Но мне навязывали не смертельный поединок. Да и победа мне не нужна – совершенно незачем унижать морпехов. Лучше всего свести бой вничью.
Противник был выше меня на голову и раза в полтора тяжелее. Даже в боевой стойке двигался он плавно и лениво, хотел застать врасплох. И точно – хлёстко ударил левой. Я отпрыгнул назад и изобразил на лице ужас – мне не жалко, а ему приятно. Он оценил – расплылся в довольной улыбке, и повторил удар. Я снова отступил, а он шагнул вперёд и ударил в голову правой ногой. Правильно, руки и ноги у него куда длиннее моих.
Долго отступать нельзя, палуба не бесконечна, так почему бы не контратаковать? Шагнул навстречу его удару и заехал сапогом между ног, там отличная болевая точка. Копчик называется. Очень болезненная, но боль через полчаса пройдёт. А если ударить туда, о чём сразу думаешь, услышав «между ног», ещё неизвестно, останется ли он мужчиной, это совсем ни к чему.
Уклониться от его удара я не успевал, пришлось блокировать левой рукой. Конечно же, удар отбросил меня прочь вместе с блоком. Я, и не пытаясь держать равновесие, рухнул на палубу и убедительно застонал. Мой противник тоже упал и скулил ничуть не хуже. Казалось бы, вот она, желанная ничья, но не тут-то было – трое морпехов ринулись на меня с воплем «Раздавим яйца и ему!», их вовсе не смущало, что я лежал совершенно беспомощный. Пришлось вскочить и принять боевую стойку, один против троих – это уже не шутки.
- Отставить! – рявкнул энсин. – Проверьте, что с раненым, сдаётся мне, получил он не в яйца, а по копчику. А ты, горец, подойди ко мне.
Вот уж с кем бы не хотелось биться, так это с ним. Ни оружием, ни голыми руками. Разве что застрелить в спину из арбалета, но он не подставится. Этого парня лучше обходить стороной. Но раз подзывает, подойти пришлось. Энсин уже открыл рот, но его опередил таможенник.
- Шмит, глянь сюда, это закон о морской таможне Лиги Побережья, и скажи, какое наказание положено тебе по этой статье. Читай вслух, - он сунул мне книжку, раскрытую на середине.
- Если шкипер или назначенный им представитель не согласен с выводами должностных лиц таможни, он вправе изложить свои возражения в разделе семь «Разногласия» Протокола, - послушно прочитал я. – Если же шкипер или назначенный им представитель отказываются подписать Протокол, должностным лицам таможни надлежит…
- Достаточно, - зловеще улыбнулся мне таможенник. – Я узнал всё, что хотел.
- Но я есть никак не связанный с разногласиями между таможней и шкипером, - не понял я.
- Верно. Но я убедился, что ты читаешь на торговом. Это совсем не похоже на горных варваров. Да и дерёшься ты не как варвар. Я не ошибся, энсин?
- Не ошиблись, - согласился энсин. – Подготовка десанта, если не спецназа.
- Значит, ты не варвар, а подданный одного из горных королевств. Хотелось бы услышать его название.
- Шмит не есть обязанный отвечать таможне, кто есть его король, - неожиданно вмешался шкипер. – Кто есть отлупивший морпеха, тот есть настоящий палубный боец, как это есть правдиво записанное в судовой роли.
- Видите ли, шкипер, в Каменном порту, где вы его взяли на борт, чаще всего бывают подданные двух горных королевств – Перу или Эльдорадо. В Перу, насколько я помню, живут краснокожие инки. Шмит - не инк. Остаётся Эльдорадо, но там имена всех мужчин заканчиваются на «ен». Признайся, Шмит, ты ведь из Эльдорадо, и на самом деле твоё имя не Шмит?
- Я есть подданный Горного королевства, это есть его название.
- Называйте его, как хотите, - отмахнулся таможенник. – Королевство Берг тоже называют Горным, и Сьерру называли. Ладно, это всё не имеет особого значения. Энсин, вы тоже хотели что-то спросить у так называемого Шмита?
- Да. Шмит, мне нужно написать рапорт, я должен как-то объяснить поражение морпеха в поединке без оружия. Можешь что-нибудь посоветовать?
Пострадавшего тем временем осторожно сгружали в шлюпку трое его сослуживцев. А я призадумался. Болтать направо и налево о спецназовской подготовке не хотелось. Врать тоже не хотелось, энсин вёл себя порядочно и не заслужил обмана.
- Я есть спортсмен, что есть выступавший на чемпионате королевства по рукопашному бою, - это было не совсем ложью, я трижды участвовал в чемпионате, разок даже прошёл два круга.
- Отлично. Так и напишем – его побил спортсмен-профессионал.
- Если это всё, позвольте попрощаться, - мрачно провозгласил таможенник.
- Я есть не понимающий, - сказал шкипер. – Досмотр есть отменённый, не так ли?
- Так, шкипер. С пассажиром я вас не поймал, хоть и уверен, что горец – самый настоящий пассажир. И я не сомневаюсь, что вы везёте контрабанду. Но я также знаю, что найти её будет непросто, контрабандист вы опытный. Так что не считаю нужным тратить на поиски своё и ваше время.
Я не понял, почему таможенник решил не искать контрабанду, не сумев доказать, что я – пассажир. Единственное, что удалось придумать – когда таможенники нашли хоть какое-то нарушение, они могут угрожать жестоким наказанием, если шкипер не признается в остальном. Я слышал, что у нас иногда так работает стража. Потом спросил об этом шкипера, и он подтвердил. Но мне показалось, что он подтвердил бы что угодно, лишь бы я от него отвязался.
***
Через четыре дня, дождливым утром, попрощавшись со шкипером, я покинул «Копыто кентавра». Эти дни были бедны событиями. Я пережил небольшой шторм, мне снова стало нехорошо, но рыб я не кормил. А ещё судно зашло в вонючий порт под названием Болотный, где под проливным дождём что-то выгрузили и что-то загрузили. Ливень хлестал только на берегу и у берега, а едва мы отплыли, тучи рассеялись, и вновь засияло солнце. Боцман сказал, что в сезон дождей всегда так.
В порту Зелёного Мыса я предъявил ленивым пограничникам Гроссфлюса выданную шкипером бумагу. В ней говорилось, что податель сего Шмит с такой-то по такую-то дату состоял в команде «Копыта кентавра», добросовестно исполняя обязанности палубного бойца. Ещё там было краткое описание моей внешности, с указанием, что я горец. Один из пограничников поставил на бумагу визу, взял с меня въездную пошлину и предупредил, что в их королевстве вино пьют даже дети, и мне, горцу, нужно быть с этим осторожным. Любой официант распознает горца по огромной грудной клетке, но не все знают, что горцам лучше не наливать. И за все безобразия, что натворю в пьяном виде, отвечать буду я, а не официант. Я пообещал быть осторожным и продолжил свой путь под вечным дождём Побережья.
На такси я доехал до площади, откуда отправляются дилижансы в столицу. Зазывала орал, что отправление через три минуты, я купил билет, влез внутрь и плюхнулся на сиденье. В столице буду на рассвете. Мог купить лошадь и добраться к вечеру, но горец, скачущий по трактам Побережья, куда заметнее безликого пассажира дилижанса. Выследят меня и так, и этак, но зачем облегчать врагу задачу?
К столице мы подъехали по расписанию, и я выскочил из дилижанса на окраине, не дожидаясь конечной остановки. Если агенты банкиров меня ждут, то там, а не здесь. Небо едва-едва розовело, а я брёл пустыми улицами чужого города, выискивая отель, где горец не привлечёт лишнего внимания. Спросил бы прохожего, но в такое время мало кто проходит. Зато наткнулся на патруль стражи. Стражники ответили, что горцы в столице бывают, но долго не задерживаются. На прощание подсказали, где ближайший отель.
Там мне не обрадовались, но комнату сдали. Клерк, выдавая ключ, пустился в воспоминания, как лет десять назад купец из Берга, горец, выпил стакан вина, а потом изнасиловал двух горничных и убил полсотни постояльцев и трёх стражников. Ключ из рук клерка пришлось выдирать силой. Комната неожиданно оказалась приличной – аккуратное отхожее место, душевая, удобная кровать с чистой постелью, а на стене – портрет здешнего короля. Чего ещё желать усталому путнику?
***
В дилижансе я составил великолепный план, как доставить принцессу Мелону к суженому – проникнуть в её апартаменты и, оставив записку её отцу, чтоб зря не беспокоился, тайно покинуть дворец, потом столицу, а там и королевство. Я знал, что по всему Побережью никого не удивит встреча со странствующими наёмниками, и женщины среди них не редкость. В доспехах и шлеме, закрывающем лицо, принцесса запросто доберётся неузнанной до северной границы Гроссфлюса и въедет в королевство Камарг. Дальше – на восток, к морю, до порта Болотного, где мне не понравился запах на пирсе, оттуда – кораблём до Каменного порта, а дальше дилижансами до Эльдорадо.
Удивляетесь, что я не хотел возвращаться через порт Зелёного Мыса? Причиной тому всё та же паранойя. Имея выбор, лучше не идти назад по собственным следам, очень уж велика вероятность попасть в ловушку. Враги устроили её именно тебе, имея на то вдоволь времени. Незачем облегчать жизнь им и укорачивать свою.
Да, план был превосходным, при непременном условии, что принцесса Мелона горит желанием попасть к незнакомому жениху. Или хотя бы не против к нему попасть. Потому что если она против, то поднимет тревогу, и стража с удовольствием меня прикончит, горцев тут не любят.
Но оказалось, что неважно, чего хочет принцесса – всё равно первому встречному до неё не добраться. Из дворца она не выходит, а тайком туда не проникнуть. Охраняют его вооружённые до зубов гвардейцы со свирепыми собаками. Была идея выяснить, какое из окон дворца – спальня принцессы, и забросить туда записку стрелой или камнем из пращи, но стоило подойти к забору и поглазеть на окна, как тут же по другую сторону возникли двое гвардейцев. А я, глупый, ещё радовался, что забор не сплошной, а из стальных прутьев.
Раз неофициально проникнуть во дворец нельзя, я попробовал полуофициально. Здание разведки Гроссфлюса располагалось рядом с дворцом. Я опасался, что кого попало и туда не пустят, но нет, пустили и провели к офицеру, по виду – ветерану тайных войн.
- Горец? – удивился он. – Наняться к нам хочешь? Ты откуда – из Берга или из свободного племени?
- Я есть подданный Эльдорадо. И я не есть ищущий найма.
- А, Эльдорадо! Слыхал о нём. Так зачем ты сюда пришёл?
- Это есть мундир бойцов вашего королевства, так ли это? – я показал ему рисунок мундира Шмидта.
- Полевая форма королевских гвардейцев для джунглей, - мгновенно определил офицер разведки. – Знаешь, что такое джунгли?
- Джунгли есть влажный тропический лес.
- Точно! И что не так с мундиром?
- Боец, что есть одетый в такую форму, есть попавший в плен к горным варварам и проданный нам.
- Говоришь, к вам в лапы попал боец в мундире нашей гвардии? Что-то ещё можешь о нём сказать?
- Его имя есть Шмидт. И он не есть горец.
- Что он сказал на допросе?
- Он есть сказавший, что он есть заснувший в учебном лагере, а потом он есть проснувшийся среди варваров, что есть находившиеся возле пограничников Эльдорадо.
- Похоже на амнезию. Есть следы удара по голове?
- Лекарь пограничников есть не доложивший об этом.
- Я так понял, варвары захватили в плен и продали вам человека в камуфляже наших гвардейцев с именем, распространённым у нас. Но как вы определили, что он наш? Вряд ли имя и форма вам знакомы, очень уж далеко мы друг от друга.
- Варвары есть также продавшие нам некое письмо, что есть подписанное вашим королём. Один банкир есть подтвердивший подлинность. Письмо есть содержащее в себе переводной вексель.
- О какой сумме речь?
- Сумма есть для нас очень большая, - я уклонился от ответа.
- Это, часом, не Блувштейн-банк?
- Я есть не имеющий права разглашать.
- Они, кто же ещё? Единственный банк, чьи отделения едва ли не в каждом занюханном городишке любого королевства! Они плетут интриги, а мы не смеем их даже пальцем тронуть! Ведь если они уйдут из Гроссфлюса, мы не сможем делать прямые переводы за границу. Без них придётся переводить через несколько банков, каждый возьмёт комиссию, расходы казны повысятся, а она и так пуста! А о чём речь в письме?
- Письмо есть повествующее о принцессе Мелоне.
- С ней вообще всё очень непросто.
- Непросто с ней есть что именно?
- Это тебе объяснит мой начальник. Только его нужно подождать.
Начальник пришёл минут через десять, его сопровождали двое парней, рядом с которыми охранники рэба Моше выглядели безобидными обывателями. Показалось, что где-то я его уже видел.
- Горец, мне доложили, будто ты что-то говорил о письме, касающемся принцессы Мелоны. Что за письмо?
- Письмо есть подписанное королём Герхардтом III. Но я не есть уверенный в подлинности вашей подписи.
- Узнал? – усмехнулся король.
- Ваш портрет есть висящий в моём номере в гостинице.
- Горец, ты не из разведки? Очень уж наблюдательный.
- Я есть королевский посланец по особым поручениям. А письмо есть вот оно, - я достал письмо из потайного кармана и протянул ему.
- Письмо моё, - он потёр пальцами уголок листа. – Но не совсем. Королевские письма мы пишем на специальной бумаге, это не она. А теперь оставьте нас с горцем наедине.
- Ваше Величество, но это… - неуверенно заговорил один из телохранителей.
- Я сам решаю, что для меня опасно, а что – нет. Здесь и сейчас я горцу доверяю.
Он говорил с телохранителями на торговом, значит, это предназначалось мне, но я так и не понял, что за глубокую мысль он хотел до меня донести. Плевать мне на его доверие. Они вышли, король запер дверь и уселся напротив меня.
- Писал я, - продолжил он. – Но в письме не всё правда.
- Это письмо есть содержащее одну или больше лжи, - согласился я.
- Парень, говорить с тобой на торговом – пытка. В моём королевстве большинство крестьян говорят в сто раз лучше тебя!
- Я есть приносящий извинения Вашему Величеству.
- Ладно, переживу как-нибудь. Кстати, мне надоело называть тебя то горцем, то парнем. У тебя же есть имя. Не против, если я буду называть тебя Дареном?
- Я есть не возражающий, - спрашивать, как он узнал моё имя, я не стал.
- Вот и хорошо. Рассказывай, Дарен, что за ложь ты увидел в моём письме.
- Сто тысяч золотых монет не есть ваши деньги.
- Да, это деньги банка. Но ты откуда знаешь?
- Они в вашей казне не есть лишние.
- Верно. У меня в казне крыса повесилась. А сейчас я тебе расскажу, зачем мне понадобилось убрать дочь подальше. А то ты невесть что придумаешь. Это тесно связано с проектом одного дурацкого строительства, так что рассказ выйдет длинным.
***
Река Огромная течёт с запада на восток, слегка извиваясь. Она даже у истоков огромная, вытекает полноводным потоком из озера Зи, лежащего в предгорьях, на территории королевства Берг. Впадает она в Восточный океан, и ещё задолго до устья с одного её берега другой не разглядеть. По ней проходит южная граница Гроссфлюса. За Рекой – формально королевство Аргентина, а фактически – ничейная земля. Там джунгли с хищниками, ядовитыми растениями, змеями и насекомыми. Есть и лесные варвары-людоеды, их называют лешими, им не страшны болезни джунглей, смертельные для пришельцев. Воевать с ними там – самый надёжный способ угробить армию.
 На левом берегу – такие же джунгли, в давние времена ничем не отличавшиеся от южных. Но при Брандте I всё изменилось. Его дипломатам удалось стравить племена между собой, а потом договориться с победителями. Лесные варвары стали полноправными подданными короля. Те из них, кто захотел остаться в джунглях, так и живут там по сей день, единственное, что им запрещено – это людоедство. Но сторонникам традиций ничто не мешает лакомиться любимым блюдом на другом берегу Реки.
Над Рекой ветер дует сильно и часто меняет направление, так что даже морские суда могли бы ходить по ней против течения. И глубина позволяет. Казалось бы, что мешает возить по Реке грузы в глубь континента? Но по Реке ходят лишь патрульные катера пограничной флотилии. Увы, на Реке нет ни одного порта. Порт – это не столько пристань, сколько склады и подъездные пути. Товар нужно разгружать, хранить и увозить телегами и фургонами. Построить склад – невелика работа, дорогу в джунглях – сложнее, но тоже исполнимо.
Водный путь куда дешевле сухопутного. Наладь доставку товаров по Реке, и прибыль торговцев вырастет, а в казну потекут дополнительные налоги и пошлины. Но строительство порта – дело дорогое. Оно, может, и окупится за год, но казна пуста, нужны кредиты или инвестиции. Увы, в строительство посреди джунглей никто инвестировать не пожелал. А кредитовать затею Герхадта II согласился только Блувштейн-банк.
Сперва проверили, пройдёт ли грузовое судно от устья до будущего порта. Это, как раз, оказалось несложно. На Реке чуть выше устья уже появляются москиты, укус которых укладывает пришлого человека если не в землю, то в лазарет, но лешие их укусов даже не замечают. А экипажи катеров речной пограничной флотилии состоят из леших целиком и полностью. Они и заменили матросов на торговом судне, тяжёлом, неповоротливом и глубоко сидящим в воде по сравнению с юркими катерами, и с попутным ветром отправились вверх по течению. Пограничники, всю жизнь проведшие на Реке, не боялись ни коварного течения, ни мелей, ни штиля. Они легко прошли до будущего порта и обратно.
Реальность водного пути была доказана, и лешие начали строить дорогу через джунгли. Рубщики вгрызались в лес, дорожники выкладывали из камней мостовую. А через месяц разразилась катастрофа. В мастерской, где чинили инструмент, двое подмастерьев умерли от сонной болезни, что раньше свирепствовала только в джунглях. Этим строительство и закончилось – ни один вменяемый купец не повезёт товар через очаг смертельной болезни. Банкир согласился, что порт строить незачем, но предупредил, что он кредитор, а не инвестор, и условия выплаты остаются в силе.
Через два года настало время платить, но в казне нашлась лишь треть нужной суммы. И банкир сделал встречное предложение. Если кронпринц вступит в брак с израильской принцессой Ребеккой, Блувштейн-банк сделает свадебный подарок – половина недостающей суммы будет списана, а вторая – погашена новым кредитом. Король и кронпринц согласились, хоть и понятия не имели, где на карте искать королевство Израиль. Ребекка приехала и стала принцессой Гроссфлюса. В положенный срок она родила, и на свет появилась принцесса Мелона. Вскоре после родов Ребекка упала с лошади и сломала шею. Через пару лет умер Герхадт II, и кронпринц стал Герхадтом III. Молодому королю нужна королева, и он женился на дочери местного аристократа Хильде, она родила ему двух сыновей и дочь.
Теперь о престолонаследии в Гроссфлюсе. Королю наследует совершеннолетний кронпринц. Если такового нет, но есть замужняя принцесса, королём становится её муж. Если нет и её, наследник – брат короля, а дальше – уже неважно. Кронпринцу Герхадту пятнадцать, принцессе Мелоне почти восемнадцать, скоро она сможет выйти замуж. И король пока жив и здоров. Это устраивает не всех. Недавно контрразведка сорвала покушение на короля. Заказчиком оказался его брат. Король его не казнил, лишь обеспечил, чтобы брат больше не затевал заговоров. Другой наследник займётся тем же самым, чем это лучше?
А когда принцесса Мелона почти достигла совершеннолетия, вокруг стали виться такие женихи, что их прогнал бы даже дворник, не то что король. Потом принцессу пытались похитить, помешали гвардейцы. Заговорщики собирались заставить её выйти замуж за их главаря, прикончить короля, а потом и саму Мелону. Через месяц – новая попытка. Рано или поздно кто-то добьётся успеха. Чтобы обезопасить трон от авантюристов, принцессу нужно убрать подальше. Проще всего убить, но король не хотел убивать собственную дочь. Он решил, что самое безопасное место, где его дочь может дождаться совершеннолетия брата – Израиль. Пусть посмотрит земли предков, да и с дедушкой, тамошним королём, познакомится. Но банкир эту идею отверг – лишняя принцесса запутает в Израиле всё престолонаследие. Он предложил другой выход.
Горное королевство Эльдорадо не так и далеко, но если принцессу отправить туда, она уже не вернётся. Жизнь там скучная, но вполне цивилизованная. Король написал письмо, а банкир взялся его передать по своим каналам. Король удивился, что он якобы даёт приданого сто тысяч золотом, ведь казна пуста. Но банкир его успокоил, сказав, что о деньгах позаботится Блувштейн-банк. Ведь сейчас Гроссфлюс платит долги, а если король сменится, не надумает ли новый монарх объявить дефолт?
Прошла неделя, и банкир сказал, что казначей Эльдорадо деньги получил. Через два дня стало известно, что за Мелоной отправился герцог Дарен, убийца на службе эльдорадскому королю. Ещё через пару недель офицер разведки докладывает, что к ним явился горец, судя по всему, посланец Эльдорадо.
***
Его Величество так нудно рассказывал, что я едва не заснул. Хорошо, рассказ вовремя закончился, а то бы вышло неудобно. Ну, зачем мне знать, как Гроссфлюс попал в долговую кабалу? Время от времени подобное происходит с нашими соседями, и всегда одинаково. Король задумывает авантюру, её глупость очевидна всем, кроме него. Банкиры дают деньги на его безумства, а потом выбивают долги. Король объявляет дефолт, банк национализируют, народ веселится, банкир болтается на виселице, остальные банкиры в панике бегут из королевства. Дальше финансовый кризис, бунт, казнь короля, и банки возвращаются, получив все положенные платежи. У нас такого не бывало, наши казначеи не дают королям затевать глупые авантюры. Герхардту II хоть хватило ума реструктуризировать долг и не доводить дело до дефолта.
А то, что давний король перессорил варваров и навёл какой-никакой порядок в джунглях, так молодец. Мы до сих пор сталкиваем лбами разные племена, чтобы в их варварские головы не залетали мысли объединиться и пограбить Эльдорадо. «Разделяй и властвуй» придумали ещё во времена первых королей. Единственное отличие наших варваров от здешних – наши не людоеды. Или мы знаем о них не всё. А вот со строительством речного порта и дороги к нему я не очень понял, куда ушли деньги. Может, разворовали? Но короли Гроссфлюса пусть сами разбираются со своими казнокрадами.
А меня заинтересовали совсем другие цифры. Принцессе Мелоне скоро восемнадцать, кронпринцу – пятнадцать. Разница, стало быть, года три. Значит, Хильда отяжелела через пару лет после гибели Ребекки, тогда же и состоялась свадьба. Почему Герхардт столько ждал? Так любил покойную жену? Но брак династический, какая любовь? Тем более, когда гибнет королева или принцесса, первая версия – от неё избавился муж. Обычно так оно и бывает.
И ещё одна цифра показалась странной. За что банкиры заплатили сто тысяч? За то, что без принцессы Гроссфлюс когда-нибудь вернёт им кредит? Чушь. Убрать принцессу можно куда дешевле. Как и сказал король, проще всего её убить, а простые способы всегда надёжнее. Его Величество возразил против убийства? Но банкиры всего за сотню золотых легко найдут во дворце того, кто аккуратно устроит ей самоубийство, несчастный случай или смерть от болезни. Король возмутится, но против банкиров не пойдёт – ему нужно, чтобы кредит списали хоть частично.
Или ещё проще. Король предлагал им на три года забрать девушку в Израиль. Что мешало увезти её и где-то похоронить? А Его Величеству сказать – очень жаль, но лайнер «Рэб Ишак» с принцессой на борту столкнулся с айсбергом, экипаж и пассажиры погибли. Что-то такое я читал в одной приключенческой книжке. Айсберг – это огромная плавучая льдина, вроде гор с ледяными шапками, только на воде.
Можно наврать и что-нибудь другое. Например, девушка благополучно прибыла в Израиль, живёт там в почёте и возвращаться не хочет. Переписку можно организовать без труда, даже в нашей разведке найдётся десяток людей, способных подделать любой почерк, а мы всегда предпочитали обману убийство. Но если некому возиться с перепиской, можно просто передать на словах, что Мелона не желает общаться с отцом, убившим её мать. Поди проверь, живёт она там в почёте или не живёт вообще. Кто знает, где этот Израиль и как туда попасть без помощи банкиров? Я даже не уверен, что такое королевство существует. Конечно, король может потребовать, чтобы его отвезли к дочери, но тогда очень вероятно, что лайнер «Рэб Ишак» потонет уже с ним на борту.
Да и что им могло помешать, заполучив принцессу в свои руки, провернуть именно то, чего боится Его Величество – подсунуть ей в мужья своего человека, и прикончить короля? И даже если они честно продержат Мелону у себя до совершеннолетия кронпринца, а потом вернут, что помешает заговорщикам устранить сына короля, сделав положение ровно таким же, как сейчас? Если я это понял за пару минут, Герхардт III никак не мог не понять за пару месяцев. Монархи отлично разбираются в интригах, связанных с престолонаследием. Кто не разбирается, слетает с трона.
Может, король мне соврал, и это он хотел прикончить нелюбимую дочь от нелюбимой жены ради любимого сына от любимой? А вот банкиры были против, и он не посмел их ослушаться. Тогда очень возможно, что он захочет убить Мелону, когда она будет под моей охраной, и банкиры предъявят претензии мне, а не ему. Но мы ещё посмотрим, кто кого, я ведь тоже вырос в королевском дворце, там волей-неволей научишься разбираться в интригах.
- Ты что, заснул? – угрожающим голосом, но с улыбкой поинтересовался король.
- Нет, Ваше Величество, я не есть заснувший.
- Ты выслушал мой рассказ?
- Я есть выслушавший.
- И ничего не хочешь у меня спросить?
- Я есть желающий спросить. Я есть тот, кто скоро сможет увидеть и поговорить с принцессой Мелоной, так ли это?
- Парень, торговый язык в твоём исполнении – это нечто. Ты бы мог зарабатывать большие деньги в театре или балагане.
- Я не есть желающий работать лицедеем.
- Понятно, - усмехнулся король. – Идём, отведу тебя к принцессе.
***
Во дворец мы с королём и его охраной шли по подземному туннелю. Факел доверили мне, наверно, чтобы занять одну руку. Телохранители отстали шагов на пять, и у меня зудела спина там, куда они будут стрелять, если заподозрят, что я хочу напасть на Его Величество. Оставалось надеяться, что у них крепкие нервы, и меня не прибьют просто на всякий случай.
- Уже придумал, как меня убить? – весело поинтересовался Герхадт III.
- Я не есть собирающийся вас убивать, Ваше Величество. Моя кольчуга есть бесполезная против арбалета с пяти шагов.
- Ты можешь бросить в них факел, а потом прикрыться мной. Наверняка у тебя есть метательные кинжалы, и ты убьёшь моих телохранителей. А потом сможешь уйти, держа в заложниках короля, - ему удалось меня немного смутить, именно так я и собирался защищаться, если охранники на меня нападут, но не прикончат сразу.
- Я не есть получающий пользу от вашей смерти, - ответил я.
- Очень на это надеюсь, Дарен. Эти ребята защищают меня от хулиганов. Но от профессионала вроде тебя никакая охрана не спасёт.
Тем временем мы подошли к двери, король её открыл, и мы начали подниматься по лестнице, казавшейся бесконечной. Телохранители, задержавшиеся на мгновение, чтобы запереть замок, всё так же шли сзади в пяти шагах. Наконец, король отпер ещё одну дверь, и я заметил, что он нажал потайную пружину. Значит, чтобы путешествовать потайными ходами королевского дворца, одних ключей мало. А то я удивился, что ключи есть и у его охраны. В моём представлении Герхадт III не мог настолько им доверять, давая возможность прикончить его в подземелье и уйти. Нет, убить могут, но тогда под землёй и останутся.
Наконец, после очередной двери мы оказались в каком-то дворцовом зале, уже не потайном. Король плюхнулся в роскошное кресло, телохранители стали за его спиной, а я так и остался стоять, где стоял. Лакей, скучавший в углу, подбежал к Его Величеству, получил приказ на местном языке, умчался, и вскоре вернулся с юношей лет пятнадцати и девушкой на пару лет младше меня. Она – смуглая с чёрными вьющимися волосами и горбинкой на носу, он – блондин со светлой кожей, вылитый викинг из Швеции. Мелону я сразу узнал, портрет оказался удивительно точным, а парень, конечно же, кронпринц. Девушка отводила взгляд, а мальчишка грозно сверкал глазами, и угроза адресовалась мне.
- Это ты – горный варвар, который хочет забрать мою сестру? – с надрывом вопросил он, сжав кулаки.
- Я есть горец, - признался я в очевидном. – И я есть хотящий забрать принцессу Мелону.
- Кто тебя учил разговаривать на торговом? – презрительно процедил мерзкий мальчишка. – У нас босяки и то говорят лучше!
- Ваше Высочество, этот юноша есть ваш телохранитель, так ли это? – обратился я к принцессе.
- Это мой брат кронпринц Герхадт, - ответила принцесса, не поднимая глаз. – Да, он меня защищает. Вы отвезёте меня в Эльдорадо?
- Это есть моё намерение. Но пока я есть хотящий побеседовать с вами наедине.
- Абсолютно исключено, - категорически возразил король. – Наедине с ней могут оставаться только женщины, и то не все.
- Вы есть в своём праве, Ваше Величество, - не стал настаивать я. – Но мы есть нуждающиеся в ясности, кто есть охрана принцессы.
- Почему ты не прихватил из своего Эльдорадо хотя бы десяток солдат?
- Я есть решивший, что они есть лишние.
- Ладно, я отправлю с вами двадцать гвардейцев, они защитят вас на пути в порт. Там вы сядете на корабль до Каменного порта. Оттуда до самого Эльдорадо с вами пойдут двадцать морских пехотинцев.
- Это есть замечательный план. Мы есть отправляющиеся когда?
- Через неделю. Знаешь, что такое неделя?
- Неделя есть семь дней подряд.
- Молодец. А сейчас лакей проводит тебя в комнату, в которой ты будешь жить во дворце, твои вещи уже перенесли туда из отеля. Увидимся за ужином.
Едва мы с лакеем зашли в мою комнату, я сразу же обратился к нему.
- Я есть желающий знать, какая из комнат есть принадлежащая принцессе.
Он не ответил, но я нажал ему на болевую точку, и сразу узнал всё, что хотел. Лакеи недолго выдерживают пытки.
***
Мы с лакеем уверенно шагали по коридорам королевского дворца. Я предупредил, что если он будет шагать неуверенно или позовёт на помощь, меня, может, и убьют, а вот его убьют точно. Не знаю, поверил ли он, но все лакеи, попавшиеся навстречу, продолжали деловито идти, куда шли. Но я кое-что упустил. Король сказал, что принцессу охраняют, а я почему-то решил, что охраняют её снаружи, а не во дворце. Ведь когда она говорила со мной, телохранители рядом не болтались.
А вот у двери в её комнату стояли две женщины-гвардейца. Видать, король доверял им больше, чем мужчинам, что могут склонить принцессу к браку, а потом грохнуть короля и занять трон. У женщин есть братья и любовники, что тоже не против оседлать престол, но королей ради себя предают чаще, чем ради брата или любовника.
Обе безразлично скользнули по нам взглядом – горца, доставленного во дворец лично королём, куда-то ведёт лакей. Но, похоже, мерзавец незаметно подал им знак. Одна из них вскрикнула, обе схватились за арбалеты. Я толкнул негодяя к стене, а сам прыгнул на них. В честной драке они бы запросто справились со мной. Неважно, что они женщины, два подготовленных бойца всегда сильнее одного. Но я застал их врасплох. Обездвижил их быстро, ни одна не успела даже снять арбалет с предохранителя. Охранницы лежали на полу, лакей сидел спиной к стене и тихонько поскуливал. Я уже собрался постучать, но дверь распахнулась, и на пороге появилась принцесса Мелона с арбалетом в руках, взведенным, снятым с предохранителя и направленным мне в грудь. Я по глазам видел, что стрелять она не будет, и не стал её обезоруживать.
- Я есть хотящий беседовать наедине. Я есть говоривший это раньше, - напомнил я Её Высочеству. – Я есть имеющий намерение доставить это всё в вашу комнату. Я есть надеющийся, что она есть защищённая от посторонних глаз и ушей. Вы есть имеющая желание мне помочь, так ли это?
Принцесса ненадолго задумалась, сомнения её если и развеялись, то не до конца, но всё же поставила арбалет на предохранитель, и вдвоём мы затащили в комнату женщин-гвардейцев, потерявшего сознание лакея и мой вещмешок.
- Они все живые, - сказала Мелона сама себе.
- Да, они есть живые, - подтвердил я. – Я есть не имевший причин их убить.
- Вы хотели меня о чём-то спросить наедине. Спрашивайте, - предложила она.
- Вы есть открывшая дверь, что есть безрассудство, зачем?
- Услышала, как охранница выкрикнула «Горец опасен». Горец – это вы, других тут нет. А для вас, как я слышала, два охранника – не препятствие. Но вы же пришли не для того, чтобы спросить, зачем я безрассудно открыла дверь?
- Да. Я есть имеющий желание узнать, вы есть желающая стать принцессой в Эльдорадо, так ли это?
- А если нет?
- Тогда я есть отбывающий домой один.
- А вы не обманываете? Я-то всегда говорю правду, а вот другие люди – нет.
- Я не есть всегда говорящий правду, но я не есть обманывающий сейчас.
Зачем мне везти её пленницей? Даже если мы доберёмся до Эльдорадо, я привезу во дворец врага. Только импорта врагов мне и не хватало.
- Дарен, у вас мне позволят учиться в университете? – сменила тему принцесса.
- Я не есть знающий.
- Но вообще ваши женщины имеют хоть какие-то права? Я не хочу переселяться в тюрьму.
- Трон Эльдорадо есть передающийся по мужской линии, а так женщины есть имеющие те же права, что и мужчины. Начальник разведки есть женщина. Но жена принца не есть такая, как все.
- Понимаю. Я ведь и тут принцесса.
- Мы есть теряющие время. Вы есть желающая ехать, так ли это?
- Да. Очень желающая. Не знаю, как выдержу неделю до отъезда.
- Это не есть сложно. Мы есть выезжающие сейчас.
- Как сейчас?
- Сейчас это есть в данный момент.
- Но отец сказал…
- Он есть сказавший. Но ты теперь не есть его подданная. Его слова не есть обязательные для исполнения нами.
- Вы есть говорящий убедительно, - улыбнулась она. – Ещё немного, и я заговорю на торговом в вашем стиле. За воротами дворца нас ждёт ваш отряд? Сколько в нём воинов?
- Мой отряд есть не за воротами, а во дворце сейчас. Он есть состоящий из меня и тебя.
- Дарен, я не требую, чтобы вы в каждой фразе называли меня Высочеством. Но когда мы успели перейти на «ты»?
- Мы есть перешедшие на «ты», как только ты есть согласившаяся ехать. Мы есть странствующие наёмники, горец и его подружка. Ты ещё есть должная придумать себе имя.
- «Мелона» не подходит?
- Мелона есть местная принцесса. Ты не есть она.
- Хорошо. «Лона» устроит?
***
Лона мгновенно сложила вещи, мне даже показалось, что она давно готовилась к отъезду. Я забеспокоился, не ждёт ли нас в городе какой-нибудь претендент на трон, нашедший путь к её сердцу, но отогнал эти мысли. Коротенькие прощальные записки отцу, братьям и сестре она тоже написала быстро. Потом я пережил очень неприятный эпизод – переодеваясь, она попросила отвернуться, и бесконечные минуты я смотрел в стену, ожидая в спину арбалетный болт. Но обошлось.
Поверх дорожной одежды она натянула кольчугу, а на пояс подвесила шпагу, кинжал и арбалет. Лук тоже взяла, умело его разобрала и положила с колчаном на пять стрел в вещмешок. Призналась, что фехтовать почти не умеет, я её утешил, сказав, что и моя шпага – лишь украшение. Посмотрел на неё, и понял, что за наёмницу она не сойдёт даже на первый взгляд. Кольчуга, брюки и сапоги могли бы принадлежать платному воину, но холёные руки и гладкое лицо без единого шрама к этому образу не подходят. Ухоженные волосы – тоже, но здесь хоть понятно, как поправить дело. Впрочем, и у меня на лице всего два почти незаметных шрама.
Пока она собирала вещмешок, я подвесил на пояс арбалет одной из охранниц. Запаса стрел я у них не нашёл, у Лоны их тоже не было, так что единственную стрелу на перезарядку пришлось вынуть из оружия второй дамы-гвардейца. Я отдал её Лоне. Принцесса сказала, что неплохо стреляет из арбалета, и я поверил – обращалась она с ним очень уверенно.
Думал уходить из дворца пешком, но Лона предложила кое-что получше. Правда, сперва спросила, королевская ли у меня кровь. Я ответил, что крови здешних королей во мне, конечно, ни капли, а если речь о нашей династии, то да, все подданные Эльдорадо, кроме немногочисленных иммигрантов – потомки Химена I. Ведь он перебил всех мужчин, кроме сыновей. Лона ужаснулась, и я поспешил добавить, что тогда племя было небольшим, так что убийство вышло не очень массовым. А она объяснила, что лошади королевской породы заколдованы так, что позволяют на себе ездить лишь особам королевской крови. Я не верю в колдовство, а ещё сильнее не верю, что лошади Гроссфлюса способны распознать королевскую кровь Эльдорадо, но всё же согласился поехать на них.
Потайными ходами мы вышли прямо в конюшню. Лона что-то рявкнула на местном лающем языке пьяным конюхам, и нам подвели двух осёдланных огромных вороных жеребцов, аж угольно-чёрных. Я не очень хороший наездник, так что предпочёл бы кобылу, они смирнее, да и размерами поменьше, но меня не спросили. Мы приторочили вещмешки к сёдлам и взобрались на лошадей. Стремена по длине подгонять не пришлось, конюхи уже это сделали. Седло было непривычной формы, да и конь куда крупнее наших горных лошадок, но мы поладили. Он понимал, куда ехать и как быстро, остальное не так и важно. За Лону беспокоиться не пришлось – она явно с детства привычна к седлу.
Я переживал, что прорываться придётся с боем – гвардейцы у задних ворот попытались нас не выпустить. Но Лона ледяным тоном повторила приказ, и они неохотно распахнули створки. Мы степенно выехали на городскую улицу, а потом отправились в одно безлюдное местечко, что я присмотрел заранее. Такие есть каждом городе. Большинство горожан о них не знает, но людям моей профессии они часто спасают жизнь.
Лона ни о чём не спросила, и я насторожился. Да принцесса ли это? Безропотно мне подчиняется, хотя сегодня увидела впервые, и кто я такой, знает лишь по слухам, причём сомневаюсь, что слухи хвалебные. Что делать, если она самозванка? Вернуться во дворец и потребовать другую Мелону? Тут у короля огромный выбор. Может рассмеяться в лицо и сказать, что другой Мелоны у него нет. А может приказать тихонько меня прикончить, и я получу в спину арбалетную стрелу от кого-нибудь из гвардейцев, например, от тех девиц, что её охраняли. Двойника, вот эту, что едет рядом, переправят в Эльдорадо и без меня.
Хотя, моё задание – привезти невесту принцу Карстену, чтобы он породил нормального сына и потом с чистой совестью трахал сестру к обоюдному удовольствию. Какая разница, кто будет лежать на кладбище под табличкой «Принцесса Мелона» - дочь Герхардта или двойник? Наследником будет сын Карстена, а кто мать, неважно. В летописях упоминаются две бывшие проститутки, что стали королевами Эльдорадо, а сколько в летописи не попало? Обычных простолюдинок на нашем троне вообще побывало едва не сотня, особенно иноземок. Та же красавица Радмила, жена кронпринца. Ещё одна ничего не изменит.
Раз так, плевать, принцесса она или двойник. Привезу её домой, сдам с рук на руки Карстену, доложу королю, и пусть он решает. Если так важно, врёт девица или нет, контрразведка вызнает правду, может, даже без пыток. Глядишь, заодно выяснит, зачем банкиры пропихивают к нам на трон своего человека.
На пустыре, со всех сторон окружённом стенами без окон, я спросил Лону, понимает ли она, что мы тут будем делать.
- Ты меня трахнешь, - уверенно заявила она.
- Ты есть так думающая почему? – удивился я.
- Трудно не заметить, что у тебя отвердел мужской орган. Только я не хочу на голой земле. Давай что-нибудь подстелим.
***
Пару минут я потратил на то, чтобы убедить Лону, что как бы заметно ни отвердели мои органы, секс между нами напрочь исключён. Если я привезу принцу невесту, отяжелённую моим ребёнком, он меня, мягко говоря, не одобрит. А когда разберётся со мной, подыщет себе другую невесту, принцам это несложно. Но дело даже не в его неудовольствии, а в том, что долг велит мне привезти её в Эльдорадо целой во всех смыслах слова.
- А если я уже не целая, что тогда? – ехидно поинтересовалась Лона. – Не будешь проверять? В сказках трахнуть принцессу хотят все, да и твоя восставшая плоть это наглядно подтверждает.
- Мои плотские устремления не есть решающие, - заявил я. – Это место есть не дом разврата, а цирюльня. Ты есть должная смыть всю краску с лица, укоротить волосы и ногти тоже. Так ты есть становящаяся слегка похожей на наёмницу. Краска на ногтях есть остающаяся, многие наёмницы есть красящие ногти.
Подрезать волосы и ногти кинжалом, пусть даже хорошо наточенным, оказалось не так легко. С ногтями Лона справилась просто – обгрызла их, а потом подравняла края пилочкой – штукой, похожей на точило для кинжалов. Зато с волосами мы провозились долго, и не уверен, что удачно. Хотя, мало у кого из воинов, хоть мужчины, хоть женщины, красивая причёска. Главное, чтобы вши не заводились.
После мучительной стрижки Лона опустошила флягу, смыв с лица румяна, линии угольного карандаша и краску с век. На мой взгляд, она не стала выглядеть хуже, но в зеркало смотрелась с явным сожалением, а потом резко обернулась ко мне.
- Дарен, ты всерьёз думаешь, что этот маскарад поможет ускользнуть от людей моего отца? От стражи, пограничников, контрразведки? Или считаешь, что отец не пустится в погоню, едва прочтёт мою записку?
Я кивнул, не пытаясь ничего объяснять. Я так «хорошо» владею торговым, что объяснения заняли бы дня три, не меньше. Конечно, король не натравит на нас всю государственную машину, ему не нужно возвращать дочь во дворец. А вот послать пару убийц – почему бы нет? Но если за тобой охотится контрразведка и стража, всюду известно твоё описание и обещана награда за донос – тут ускользнёшь, лишь если невероятно повезёт. Всё иначе, когда за тобой гонится небольшая банда – тогда удрать реально, даже если у них карт-бланш.
Не хотелось говорить Лоне, что королю выгодна её смерть. И о том, что за нами могут погнаться не только люди короля, тоже не хотелось. Есть и претенденты на местный престол, эти попытаются меня убить, а Лону взять в жёны. Возможно, у кого-то из них есть шпионы во дворце, и женишки уже знают об её отъезде с небольшой охраной. Я бы даже не исключал, что один из них – большой начальник в контрразведке. Но если и так, это далеко не то же самое, что открытая погоня с благословения Его Величества. Втайне от короля даже контрразведке работать непросто.
- Чего ты так на меня смотришь? – кокетливо поинтересовалась Лона.
- Ты есть красивее без краски на лице, - честно ответил я.
А что я должен был сказать? Что через пару лет её убьют, а если очень не повезёт, то и сегодня?
- Мне очень приятно слышать это от тебя, - она смущённо улыбнулась и покраснела.
Я внезапно подумал, что и сам не отказался бы от такой невесты. Не сейчас, а лет через пять. Но Лоны тогда уже не будет в живых.
***
Мы поехали на Торговую площадь. Именно оттуда уходят караваны, на запад – к Драконьим горам, в королевство Берг, на восток – в порт Зелёного Мыса, и на север – в Болотное королевство, оно же Камарг. Но не на юг – там смертоносные джунгли, где живут одни лешие.
Аэростат отпадает, лететь на нём тут – самоубийство, любая ошибка в навигации, и шар унесёт к тем же лешим. Кудену и ещё нескольким доверился бы, а незнакомцам – ни за что. И путь на запад исключался – в Берге недавно шла война, там опасно. Стало быть, едем в Камарг, а там решим, что делать дальше.
Ещё я подумывал, не выдать ли Лону за юношу. Лицо лёгким гримом несложно превратить в рожу женоподобного парня, но как спрятать грудь? Никакая кольчуга не поможет, тут и кираса бесполезна. Грудь роскошная, никто не спорит, но мешает создать мужской образ. Сколько книг я читал, как девушки под видом парней и вокруг света путешествовали, и в армии подвиги совершали! Там у героинь или грудь была маленькая, или они её бинтовали, чтобы она становилась незаметной. Ещё и голос – он у Лоны низкий для девушки, но если так заговорит парень, все будут оборачиваться. Пусть уж остаётся женщиной.
- Ты куда повернул? – беспокойно спросила она своим низким голосом. – Площадь прямо! Мы же ищем попутные караваны?
- Площадь есть лучшее место для начала слежки. Лишняя осторожность не есть лишняя сейчас, - заявил я в ответ.
Мы поехали на север, и вскоре добрались до объездной дороги. Её когда-то построили, чтобы пустить мимо столицы транзитный транспорт, но город разросся и перевалил через неё. По объездной мы добрались до международного тракта, что шёл на север. На перекрёстке расположились мелкие торговцы, у них мы купили овёс для лошадей, хлеба и немного мяса, перекусить в дороге. Пахло оно аппетитно, но кто знает, хорошо ли его тут коптят и как быстро оно протухнет на жаре.
Мы пустили коней рысью. Поначалу дорога шла через улицы и парки, в пригородах улицы сменились отдельными домами, дальше дома исчезли, а парки незаметно перешли в лес. Лона отлично держалась в седле, а я мгновенно отбил об него задницу, но терпел, надеясь быстренько нагнать какой-нибудь плетущийся шагом караван. Как назло, тракт оставался пустым, и через пару часов, когда мы остановились справить нужду, я даже помыслить не мог вновь взгромоздиться на коня. Взглянув на меня, Лона всё поняла и сказала, что на сегодня скачки окончены, их и так было слишком много. Она жаловалась на усталость, но только чтобы пощадить мою мужскую гордость – уверен, она легко бы скакала до темноты.
Лона занялась лошадьми, а я – костром. Натаскал хвороста, попутно пришлось прикончить бросившуюся на меня змеюку, совсем не похожую на горную кобру, но не только у кобр убийственный яд. Но хворост я собирал зря – хлынул ливень, и стало ясно, что в первую очередь нужно было построить шалаш. Я никогда раньше не строил шалашей из веток, а они здорово отличаются от снежных хижин, в которых я частенько коротал в горах ночь.
Непромокаемый плащ я отдал Лоне, и промок до нитки раньше, чем начал сооружать подобие шалаша. Ничего не мешало купить второй плащ, но по необъяснимому легкомыслию я не купил, так что сам виноват. Да и шалаш вышел не очень, ветер его разметал, едва я бросил держать его руками. Я ругался на родном языке, Лона хихикала над моими бесплодными потугами, и мне очень хотелось отлупить её если не ремнём, то хотя бы дохлой змеёй.
Разжечь костёр я и не пытался, под таким ливнем невозможен никакой огонь. Пришлось срочно сооружать укрытие от непогоды. Сперва думал обоим лечь на одеяло и укрыться плащом, но потом решил иначе – прикрепил плащ к нависающим над землёй ветвям, вышло что-то вроде навеса. Справился быстро, Лона даже толком промокнуть не успела, спряталась под защиту ветвей и плаща. А я сбегал к лошадям за вещмешками. Промокнуть сильнее я бы не смог при всём желании, так что ничем не рисковал. Жеребцы жалобно на меня смотрели, упрекая в том, что их бросили под ливнем. Я погладил одному из них морду, и лишь быстрая реакция позволила отдёрнуть ладонь – клацнули лошадиные зубы, грозные, как у ирбиса. Вещмешки я перетащил под навес, заодно прихватил и сёдла. Одно из них взгромоздил на голову – неприятно, когда капли стучат по макушке. Где-то среди вещей лежала шляпа, но седло в роли щита выглядело надёжнее. Мешки из водоустойчивой ткани не промокли, это единственное, что радовало.
- Я есть желающий сменить одежду на сухую немедленно, - решительно заявил я, и начал стаскивать кольчугу.
- И я переоденусь, - согласилась Лона. – Только не подсматривай.
Думал, что приличных людей о таком просить не надо, а неприличных – бесполезно. Но принцессе виднее, даже если она поддельная. Я повернулся к ней задницей и стал снимать мокрую одежду, заодно отжимая из неё воду. У себя за спиной я слышал лязг кольчуги и отрывистые фразы Лоны на незнакомом языке, явно ругательства.
- Дарен! – вдруг испуганно вскрикнула она.
Я тут же упал на колено, оборачиваясь и поднимая арбалет, но не видел, куда стрелять. Прыгнул в сторону из этой неудобной позы, вскочил на ноги и водил арбалетом во все стороны, готовый тут же дёрнуть спуск, едва пойму, где враг. Ещё не совсем стемнело, но я никого так и не разглядел.
- Извини, не хотела поднимать тревогу, - Лона так густо покраснела, что это было бы видно и безлунной ночью. – Не беспокойся, я не видела ничего неподобающего.
Учитывая, что из одежды на мне оставался лишь пояс с оружием, стало очень интересно, что она называет неподобающим. Детородный орган? Так она видит его прямо сейчас. Или его она сочла подобающим, и решила сквозь смущение сообщить эту радостную весть? Нет, наверно, она врёт, многие женщины время от времени врут. А если уверяют, что всегда говорят правду, врут особенно беспардонно.
- Ты есть не хотевшая поднимать тревогу, - напомнил я. – Ты есть хотевшая посмотреть на мой орган, так ли это?
- Нет! Я не могу снять кольчугу! Помоги мне, пожалуйста. Но сначала оденься, - робко попросила она.
- Ты есть могущая зажмуриться.
Оказалось, звено кольчуги зацепилось за рубашку. Пришлось отложить оружие, запустить под кольчугу обе руки и там изрядно повозиться. Лона возмущённо кряхтела, а я подумал, что надо будет зайти к оружейнику, чтоб привёл кольчугу в порядок.
Перед сном мы поели мяса и сухарей. Когда я их покупал, это называлось хлебом, но уже успело зачерстветь. Бывшая буханка теперь годилась дробить череп не хуже булавы. Впрочем, стоило выставить смертельное оружие под дождь, и оно мгновенно размокло. Спать мы легли прямо на мокрую траву, положив под головы вещмешки и укрывшись единственным одеялом.
Возбуждённый сверх всякой меры, я забрался под бочок к симпатичной девушке. Но меня так утомили долгая скачка и внезапный ливень, что уснул раньше, чем ухо коснулось мешка, заменяющего подушку. Снились мне обнажённые женщины, они пытались меня соблазнить, но у меня так болела задница, что им не удалось даже заинтересовать. Тут появился мой папа, и они с визгом разбежались. Он спросил, почему я не взял в дорогу палатку. Я сказал, что собирался ночевать на постоялых дворах, а не в лесу. А он ответил: причина в том, что его сын идиот, и удалился, горестно качая головой.
***
Проснулся я на рассвете. Лона сладко посапывала во сне, а я занялся костром. Дождь давно перестал, но хворост насквозь пропитался водой. Я нашёл упавшее трухлявое дерево, когда много трухи, разжечь огонь несложно. В трухе обитала ещё одна змея, захотевшая меня цапнуть, но мой кинжал отсёк ей голову раньше.
От огнива труха задымилась, я раздул жар в огонёк, потом подсохли и вспыхнули тоненькие веточки, за ними – чуть потолще, в общем, всё как обычно. Тем временем рассвело, Лона тоже проснулась и умылась, стряхивая воду с листьев. Умница, фляги почти пусты, и неизвестно, когда мы их наполним. А потом разделала и пожарила на костре двух змеюк, причём шампур вырезала из ветки сама. На принцессу совсем не похоже, зато очень удобно для совместных поездок.
Змеиное мясо – не самая вкусная еда, но некоторые горные варвары готовят его так, что пальчики оближешь. Лона тоже очень неплохо пожарила, а ведь из специй у неё были лишь соль да горчица. Я похвалил её стряпню, а она в ответ фыркнула и сказала, что готовить умеет с детства. Пока мы ели, я вскипятил воду в кружке и заварил для Лоны чай. Хватило бы ума прикупить ещё одну кружку – заварил бы и себе, а так запивал завтрак водой.
- Дарен, мне сказали, что в Эльдорадо ты аристократ. Какой у тебя титул? – внезапно спросила она.
- Аристократов у нас есть очень много. Наши титулы есть не признающиеся чужими королями.
- И какой титул у тебя?
- Я есть герцог. Это есть почти высший титул. Выше есть лишь король, кронпринц и принц. Принц есть старший сын кронпринца.
- Значит, ты из высшей аристократии Эльдорадо?
- Я есть один из семисот герцогов.
- У вас там что, семьсот герцогств?
- У нас есть ни одного герцогства совсем.
- Нужно говорить «нет ни одного».
- Нет ни одного, - послушно повторил я.
- Дарен, свершилось чудо, достойное занесения в летописи! Ты произнёс фразу без «есть»!
- А теперь я есть хотящий спросить. Ты есть поехавшая вдвоём со мной почему?
- Понимаешь, человек, которому я полностью доверяю, сказал, чтобы я во всём слушалась Дарена, герцога из Эльдорадо. Наши судьбы переплетены, если их расплести, меня ждёт смерть. Но об этом можно рассказывать одному тебе.
- Я не есть верящий в судьбу. Сказавший тебе есть кто?
- Тётя Фанни, моя няня и гувернантка. Подруга моей мамы. Маму совсем не помню, а её знаю всю жизнь. Это она научила меня и готовить, и убирать, чтобы не зависеть от горничных и кухарок.
- Твоя няня есть сказавшая это когда?
- Четыре дня назад, перед отъездом. Пообещала, что мы с ней встретимся в Эльдорадо.
Мы свернули лагерь и тронулись в путь. На скаку я обдумывал рассказ Лоны. Некая тётя Фанни с чего-то взяла, что судьба принцессы переплетена с моей, и наказала Лоне во всём полагаться на меня. Понятно, что Фанни из банды банкиров, как и покойная Ребекка. Это заодно объясняло, откуда она вообще обо мне знает. Но как понимать переплетённые судьбы? Лона предназначена не мне, а Карстену. В Эльдорадо наши дороги разойдутся.
К тому же под сплетением судеб обычно понимают секс. Я нормальный парень, девушками очень даже интересуюсь. Лона мне симпатична и лицом, и телом, и вообще. Где вы ещё найдёте принцесс, способных вкусно приготовить змею? Не считая, конечно, Эльдорадо, у нас по традиции королевская семья изредка готовит себе сама. Похоже, принцессу Мелону специально обучали по нашим обычаям, причём задолго до перевода денег в казну Эльдорадо. Не буду скрывать, я бы с ней с удовольствием занялся тем самым, но долг прежде всего. Я не приведу в невесты принцу собственную любовницу, а со вспышками желания уж как-нибудь справлюсь.
Чтобы отвлечься от будущих ночлегов под одним одеялом, я снова попытался понять, зачем банкиры пропихивают нам в королевы свою ставленницу. Думают, что у нас она будет в безопасности? Ошибаются, жить ей до рождения сына. Или банкиры не просчитали, чем всё закончится, или их такой исход устраивает, или они уверены, что смогут изменить ход событий. В ошибку банкиров я не верил. Дон Игнасио из Лопес-банка говорил, что банкир должен знать всё, что происходит вокруг, иначе разорится. А зная обстановку, не понять, чем оно закончится – это надо быть не банкиром, а таксистом, они в курсе всего, но их прогнозы никогда не сбываются.
Или банкирам плевать на её судьбу? Она выполнит задание раньше, чем её убьют, и все останутся довольны? Но какой идиот станет несколько лет готовить агента-смертника? В разных королевствах я повидал немало банкиров, но идиотов среди них не встречал. Они наверняка уверены, что дела принцессы-агента пойдут не так плохо, как я думаю, и поможет этому так называемое переплетение судеб. Что ж, увидим, чем завершится эта авантюра.
***
Ехали мы быстро, я приноровился к седлу и страдал куда меньше, чем вчера. Ни попутных, ни встречных караванов не попадалось – дорога под дождём размокла, по такой распутице можно ездить только верхом, и то только на отличных конях. На таких, как наши.
Придорожный трактир возник перед нами неожиданно. На огороженной стоянке сгрудились телеги. Лошади-тяжеловозы стояли у коновязи, хотя рядом располагалась приличная на вид конюшня. Видать, не поместились. Перед входом красовалась табличка с обычным предложением – ночлег, еда, выпивка, проститутки любого пола, ремонт одежды, обуви, телег и сбруи, а ещё баня.
Заезжать в трактир ужасно не хотелось – где много пьяных, жди неприятностей. Но и мимо не проедешь – фляги пусты, с припасами туго, а питаться одними змеями не хочется. Не мешало бы и помыться, но слишком уж много народу.
- Хочу в баню, - мечтательно протянула Лона. – После ночёвки под дождём чувствую себя такой грязной, что самой противно.
- Баня есть нам недоступна, - с сожалением возразил я. - Купцы есть честные с покупателями и поставщиками, но они не есть честные с остальными. Посетители бани есть рискующие стать обкраденными.
- А если мы помоемся по очереди? Один в бане, второй охраняет вещи и лошадей.
Мне понадобилась уйма времени, чтобы с моим красноречием объяснить самонадеянной девчонке, что едва я оставлю её одну, она через минуту окажется в лапах работорговцев, а через неделю – в подпольном борделе. В королевствах Лиги Побережья запрещены и работорговля, и принуждение к проституции, но законы описывают ту жизнь, что хотят видеть короли, а не ту, что есть. В одном торговом караване может и не быть работорговцев, но здесь караванов не меньше трёх. Да и хозяин заведения в глуши наверняка близок к криминалу, иначе разбойники всё это ограбят и сожгут. Не думаю, что удалось её убедить. Похоже, Лона так и осталась в уверенности, что способна постоять за себя, раз умеет неплохо драться, а на поясе у неё арбалет. Но всё же согласилась не отходить от меня ни на шаг, что бы ни случилось, даже понос и менструация. Видать, упоминание месячных и сыграло главную роль.
Я свистнул, и к нам вышла служанка, разбитная бабёнка лет сорока, и сообщила на неплохом торговом, что трактир забит под завязку, свободных комнат нет, а в баню очередь на трое суток вперёд. Я мысленно выругался – столько времени отговаривать капризное Высочество от посещения бани, и узнать, что нас туда никто и не пустит.
- Мы есть понявшие, - сказал я служанке. – Ночлег и баня есть недоступные. Но вы есть имеющие еду и питьё, так ли это?
- Еды – завались, - похвасталась она. – Один из этих караванов везёт вяленое мясо. Крепкие напитки кончились, зато пива полно, его варим сами.
- Я есть горец, - заявил я и грозно зыркнул на Лону, явно собравшуюся заказать пива.
- Ох, простите, - перепугалась женщина. – Забыла, голова дырявая! Был как-то тут караван из Берга, они выпили и начали…
- Я есть извиняющийся, - мне пришлось её прервать. – Мы есть хотящие пообедать и покормить лошадей. Наше желание есть исполнимое, так ли это?
Она тут же принесла деревянный поднос с тарелками с супом, картошкой и мясом, и двумя чашками кофе. С ней пришёл пьяный конюх и занялся нашими лошадьми. Я ничуть не удивился – трезвые конюхи мне ни разу не встречались, даже в Эльдорадо с его сухим законом. Дело своё он знал – жеребцов напоил и накормил, засыпал в седельные сумки овёс, счистил грязь и проверил подковы. Увы, привычное опьянение не повредило его наблюдательности.
- Эти жеребцы есть из королевской конюшни, - уверенно заявил он. – Я есть должный поднять шум, не так ли?
Мерзавец нас шантажировал. Шум нам был совсем не нужен. Стандартный ответ на шантаж – убийство шантажиста, но я впервые увидел растерянную Лону с отвисшей челюстью, и уже за одно это конюх заслуживал пощады. К тому же, я давно научился обращаться с пьяницами.
- Я есть горец, а горцы есть непьющие, - грустно сообщил я. – Но выпивка есть насущная необходимость.
- Вы есть совершенно правый, - покивал конюх.
- Вы есть могущий выпить за меня, так ли это?
- Да! – его глаза загорелись в предвкушении.
- Вы есть покупающий за серебряную монету выпивку и пьющий за меня.
- Плата за тишину есть две серебряные монеты.
- Я есть ищущий человека, что есть согласный выпить за одну монету.
- Я есть согласный, - сдался он.
Я снова свистнул, и служанка принесла нам в дорогу еды – печенье, копчёное мясо и жареную картошку, а ещё, по моей просьбе, палатку, кружку, плащ и шляпу для Лоны, и счёт на сорок три серебряных монеты. Я чуть поторговался, сбив цену до тридцати семи. Расплатившись, мы упаковали вещи и провиант, и поехали к колодцу наполнить фляги.
- Мне показалось, ты собирался убить этого алкоголика, - сказала мне Лона, едва мы выехали на дорогу.
- Я есть имевший такое желание, - я не стал отрицать очевидное.
***
Лона уговорила меня перейти на галоп. Я думал, что уже стал более-менее опытным всадником и справлюсь с любым аллюром. Да, справился, но снова здорово набил задницу. Дома я ездил верхом. Но – на горных лошадках. Гигант из королевской конюшни, на котором я восседал сейчас, смотрелся бы рядом с ними как овчарка-пастух возле болонок.
Вдруг лес справа исчез, сменившись бескрайней водной гладью. Откуда здесь море? Я перевёл коня на шаг и развернул карту. Оказалось, это озеро, и на карте оно обозначено. Вдоль дороги на пляжах купались и загорали обнажённые люди, почти все крестьяне и крестьянки, но были и похожие на воинов. Я посмотрел на берег, что чуть наискосок уходил вправо от дороги. Там тоже были пляжи, но купающихся – куда меньше.
- Озеро есть безопасное? – на всякий случай спросил я. – Опасные животные или растения есть не живущие в нём, так ли это?
- Водяные гадюки? Они людей не трогают.
- Я есть слышавший о крокодилах, пресноводных спрутах, акулах и пираньях. Горцы есть не знающие, что есть живущее в равнинных водоёмах.
- В пруду Влюблённых? Ты же видишь, ни с кем ничего плохого не происходит.
- Если я есть видящий, что люди есть лежащие на траве, и они есть хорошо себя чувствующие, то это не есть означающее, что крапива не есть растущая рядом.
- Мы можем купаться там же, где они. Или опять боишься, что украдут вещи?
- Я есть боящийся другого. Эти женщины есть крестьянки, а ты есть аристократка. Твоё тело есть сильнее привлекающее.
- Доводилось слышать комплименты и получше. Но всё равно приятно, что для тебя моё тело привлекательней тела побитой жизнью крестьянки. Именно это вызывает у тебя ужас?
- Твоё тело есть привлекающее и других. Ты есть считающая, что ты есть могущая постоять за себя, но я не есть верящий, что мы есть могущие отбиться от десяти крепких парней.
Мы повернули вдоль берега, в сторону от дороги. Горные лошадки увязли бы в песке, а эти чёрные чудовища шли спокойно. Влюблённые на пляжах не обращали на нас внимания, и те, что плавали, и те, что получали более острое удовольствие. Едва мы оставили их всех позади, я, кряхтя и морщась, слез с коня и рухнул на песок. Задница болела так, что не мог и ногами пошевелить. Ожидал злых шуток от Лоны, но принцесса молча привязала лошадей к деревьям и вернулась ко мне, из последних сил таща вещмешки.
- Если скажешь, что нужно было разгрузить лошадей, а уже потом их привязывать, я тебя убью, - пригрозила она.
- Я есть мечтающий о смерти, - простонал я.
- Так плохо? – она уже разделась сама и начала раздевать меня.
Как ей удалось стащить кольчугу с лежащего мужчины, ума не приложу. Потом она уже запросто справилась с сапогами и штанами, а рубаху я снял сам. Напомнив ей, что одежду нужно придавить чем-то тяжёлым, а то первый же порыв ветра унесёт её на хрен, я пополз к пруду и с удовольствием плюхнулся в воду.
- Стой! – заорала Лона, бросаясь следом. – Там сразу глубоко!
- Я есть умеющий плавать, - возразил я.
- Где ты научился? В горных реках?
- Я есть научившийся в бассейне.
- Извини, - Лона рассмеялась, едва не захлебнувшись. – Горцев считают варварами, даже если они называют своего вождя королём. В университет ещё можно поверить, но варвары и бассейн – невообразимо.
Мы немного поплавали наперегонки, потом я нырнул и поймал огромного рака, он ухватил меня клешнёй, я его уронил, и он был таков. Лона тоже ныряла, но неглубоко – она так мыла волосы. По её словам, переживала, что они перепутаются, но мне была безразлична её причёска – я всё сильнее и сильнее её хотел, а это ни к чему. Вода в пруду и в самом деле была целебной – боль в заднице отпустила, зато к другому месту прилила кровь, и я стал похож на тех влюблённых, чьим именем назвали пруд. Купание пора заканчивать.
- Стирка одежды есть необходимость, - заявил я. – Доплывший к берегу вторым есть стирающий.
Мы рванули к берегу. Даже не знаю, смог бы я её обогнать, если бы хотел, плыла она быстро. Но я не хотел. Уже давно ни одна из принцесс не стирала мои вещи, и незачем начинать сейчас. Но я забыл кое о чём другом.
- Вот теперь вижу, что снова тебе нравлюсь, - заявила эта гадкая девчонка. – А то убеждала себя, что я в порядке, просто тебе нравятся только горянки. Видела я женщин из Берга, у них большие грудные клетки и маленькие груди.
Конечно же, я взглянул на её грудь. То, что она большая, я заметил даже под кольчугой, а вот форму смог оценить только сейчас. Лона вовсе не возражала против того, чтобы я рассмотрел её во всех подробностях. Наоборот, она стала что-то напевать и пританцовывать в такт мелодии, виляя бёдрами, тряся грудями и поглаживая себя по бокам. Соски подпрыгивали вверх-вниз, между ними болтался небольшой кулон жёлтого цвета на серебряной цепочке, похожий на застывшую смолу.
- Это народный танец, называется «непристойный», - пояснила она с улыбкой, не прекращая бесстыдных движений. – Вижу, в танце я тебе нравлюсь ещё больше.
- Ты есть волнующаяся о моих сексуальных вкусах почему?
- Потому что наши судьбы переплетены.
- Стирка одежды есть неизбежная необходимость, - повторил я, не в силах придумать ничего лучше, и отправился собирать одежду по берегу.
Лона тем временем, прекратив непристойный танец, достала мыло из вещмешка и присоединилась ко мне.
- Стирка – женское занятие, - заявила она. – Но я не против, чтобы ты мне помог.
- Стирающие есть прачки, а не принцессы.
- А я умею, тётя Фанни меня многому научила. И стирать, и стрелять.
Кто-то отлично просчитал, что доставить Лону в Эльдорадо поручат мне, и поеду я один. Потащи я с собой взвод спецназа, навыки Лоны в стирке или поджаривании свежеубитой змеи не понадобились бы. Но операция банкиров началась лет двадцать назад, когда они готовились забросить в Гроссфлюс Ребекку и сделать её там принцессой. Двадцать лет назад я был каплей мутной жидкости в теле моей мамы. Как банкиры смогли так идеально всё спланировать? А уж если смогли, как вышло, что мне в руки попали их громовые арбалеты? Это тоже по плану? Я тогда заглянул в Блувштейн-банк, чтобы хоть что-то узнать о Гроссфлюсе, и наткнулся на дуру-клерка, что ни с того ни с сего вызвала охрану. Она действительно дура, или играла заданную роль?
Так и не разобравшись, случайно ли ко мне попали эти арбалеты, я закончил стирку. Без Лоны это заняло бы куда больше времени, хоть я и стирал бы только своё. Мы пошли в лес развесить всё сушиться, и она смотрела на меня взглядом, призывающим к сексу. Сегодня мы уже никуда не поедем, и этой ночью наши отношения будут вовсе не дружескими.
Её сердце колотилось ничуть не ровнее моего. И громко, я даже не прислушивался. У горцев на равнинах слух куда острее, чем у местных – мы привыкли к разреженному воздуху, а в плотном звук разносится лучше. Здесь мы слышим шёпот едва ли не дальше, чем они – крик. Я первым заметил странный ритмичный перестук. И понял, что это не к добру. Нужно было срочно действовать, причём вдвоём, но не было времени подбирать громоздкие конструкции торгового, объясняя Лоне, что ей делать. Армия и спецназ Эльдорадо частенько участвуют в операциях международных сил, они же миротворцы, и на подготовительных курсах нас обучали военной версии языка. Я надеялся, что Лона меня поймёт.
- Опасность в небе! – я слегка повысил голос. – Быстрое приближение с востока! Тебе – лошадей в лес, одежду спрятать! Мне – спрятать вещи с берега! Исполнять немедленно!
Лона хотела что-то спросить, но я уже во все лопатки мчался к нашим вещмешкам на берегу. До рекорда было далеко – задница всё ещё болела, но я успел – источник звука пока оставался далеко. Когда я вернулся в лес и положил оба вещмешка под дерево, увидел, что наши только-только выстиранные вещи в беспорядке валяются на земле, но наверняка невидимые сверху, а Лона привязывает уже второго жеребца. Приказ выполнен прекрасно, хоть она и принцесса, а не воин.
- Лона, ты есть молодец, - искренне похвалил я. – Ты есть должная быстро одеться и приготовиться к битве. И я есть должный это, - я начал одеваться, она – тоже.
- Теперь и я слышу. Что это, Дарен? Дракон?
- Дракон есть вымышленное существо. А это есть дирижабль.
- Что такое дирижабль?
- Это есть аэростат с мотором.
Я достал из сумки подзорную трубу и посмотрел в небо, стараясь не высовываться из-под крон деревьев. Нет, не дирижабль. Баллона нет, а пропеллер крутится горизонтально. Я не понимал, как эта штука летит вперёд. Лона очень хотела взглянуть, и я передал трубу ей.
- Похоже на лежащую на боку ветряную мельницу, - сказала она. – Это дирижабль?
- Это не есть обычный дирижабль.
Летающая мельница зависла над нами, мы её больше не видели из-за густой листвы, но слышали, где она. Выследили нас, теперь или выжидают чего-то, или решают, что делать дальше. Если решают – идиоты, планы нужно составлять заранее, и потом не терять времени. Их меняют, когда дела идут очень не так. Но сейчас-то у них всё нормально – выследили, мы тут и пока ничем планов не нарушили.
Можно бежать или попытаться перебить врагов, но это ничего не даст – нас найдут снова, не эти, так другие. Нужно понять, как нас выследили, и не дать это повторить. Наверняка на нас амулеты слежки. И навесили их не на постоялом дворе – там бы нас просто задержали до подхода основных сил. Если считать, что на мне вражеских амулетов нет, то где их спрятали на Лоне? Внутри тела? Слишком сложно. В одежде? В обуви? В оружии? Ненадёжно, это в любой момент можно сменить. Банкиры знают, что в средствах я не ограничен, да и Лона – не нищая бродяжка. Украшения? Я вспомнил о кулоне, игриво подпрыгивающем между трясущихся грудей. Совсем недавно это было, а будто минула вечность.
- Украшения сдать! – я вновь перешёл на военный жаргон. – Исполнять немедленно!
- Я не брала украшений. Только янтарный кулон, от мамы остался, мне его тётя Фанни передала. Я ношу его, не снимая.
Что за принцесса без драгоценностей? Интересный вопрос, но сейчас не самый важный. А вот кулон, скорее всего, и есть амулет слежки. Необязательно нянечка навесила его со злым умыслом. Может, просто хотела быстро отыскивать девочку, когда та терялась.
- Сдать немедленно! – рявкнул я, протягивая руку.
- Его не снять! На цепочке нет замка, а так – голова не пролазит.
 «Не снять» – какая наивность! Я разорвал цепочку. Янтарь, значит. Окаменевшая смола, и в ней всякие древние насекомые. Глянул на просвет, и увидел – там на самом деле что-то есть, и не насекомое. Скорее всего, штука из кремния.
- Слушай мою команду! Вещи сложить, лошадей оседлать. Огня не разжигать. Ждать в готовности к марш-броску. Без меня на рассвете действовать по своему усмотрению.
- Всё поняла, сделаю, - она шагнула ко мне и поцеловала в губы. – Это чтобы вернулся живым и целым. Примета такая.
Я сбросил на землю шпагу и арбалет, они только помешают, и помчался по еле заметной лесной тропке на восток. Бежал небыстро – ветки норовят выколоть глаз, тропка извилистая, и кое-где упавшие деревья её перегораживают. Дирижабль неотступно следовал за мной, подтверждая, что кулон – на самом деле амулет слежки.
Тропка закончилась тупиком. Я зашвырнул кулон как можно дальше в лесные дебри, и побежал назад, уже без летающего преследователя. Мы, горцы, интуитивно чувствуем направление, и я надеялся, что это чувство не изменит мне и на Побережье. Скоро стемнеет, а ночью заблудившемуся в лесу горцу придётся несладко. Солнце садится на западе, в ту сторону мне и надо. Пруд Влюблённых – справа. Значит, на всех развилках туда и нужно поворачивать. Лесные тропы –  не лабиринт с чудовищем в центре. Они извилистые, но направления почти не меняют. Так я и бежал, возвращаясь, если попадал в тупик. Разок за мной погнался дикий кабан. Видать, испил водицы пруда Влюблённых, и искал, кого бы полюбить. Пришлось дать зверюге в пятак, и он, обиженно хрюкая, отправился искать дальше.
Представил, что такой же секач напал на Лону. Картинка вышла неприятная, так что сразу выбросил её из головы. Толку переживать, если помочь не могу? А тут и лес кончился, гнилые прошлогодние листья сменились песком пляжа, а сумрак чащи – светом заходящего солнца. Оглянулся, никого не увидел и побежал дальше на запад вдоль кромки леса.
Лона пряталась, а может, отбивалась от зверья, и вполне могла меня не заметить. Разминуться не хотелось, и я, чтобы привлечь её внимание, запел непристойную песню о девице Мальвине. В каждом куплете очередной дружок выделывал с ней немыслимые вещи, а в припеве сама Мальвина заявляла, что ей хочется ещё, так что пусть этот любимый уходит, и пришлёт к ней нового. Вместо Мальвины я вставлял Мелону, чтобы она догадалась, кто поёт на опустевшем пляже.
***
Мы не разминулись. Лона выскочила из леса и бросилась мне на шею, плача и целуясь. Было приятно, но времени не хватало катастрофически.
- Отставить слёзы! – распорядился я. – Доложить обстановку!
- Я так боялась! На меня кабан напал, я его пристрелила. Стрелу выдернула, арбалет перезарядила. А эта мельница полетела на запад, к дороге. Давно. А лошади готовы ехать, вот. И песню про Мальвину я и раньше слышала.
Что ж, новости не в том порядке, как надо, но она и не воин. А вообще – молодец, даже мои соотечественницы далеко не все запросто застрелят секача и продолжат ждать, как приказано. А когда я увидел полдесятка волков, пожирающих тушу кабана, лошади нервничают, а она спокойна…
- Лона, ты есть восхитительная девушка, - не удержался я.
- Рада, что заметил. Скажи, Дарен, в дирижабле были воины? Ты их всех убил?
Ответы на свои вопросы она заслужила. Но времени не было.
- Лагерь свернуть, к марш-броску приготовиться. Вопросы есть уместные на марш-броске.
Я натянул кольчугу, нацепил на пояс шпагу и арбалет, и влез в седло. После сегодняшней пробежки езда верхом уже не казалась такой страшной. Волки злобно глядели вслед, но от туши кабана не отрывались. Лона похвасталась, что успела отрезать изрядный кусок. Я её ещё раз похвалил, но обеспокоился – везём свежее мясо с кровью, а кровь привлекает хищников. Ладно, эти волки мирные, может, они тут все такие. Да и не волки меня сейчас волновали.
Сперва мы пустили лошадей рысью, по вязкому песку галоп их бы утомил, а нам ещё понадобятся их силы. Тем более, даже рысь растрясла мне задницу, и я уже не считал седло самым удобным местом. Да и не помешало бы рассказать Лоне то, что её интересует. Мой конь перешёл на шаг, она своего тоже осадила.
- Личный состав может задавать вопросы, - объявил я.
- Мне нравится, когда ты говоришь, как офицер.
- Я есть не как офицер. Я есть капитан армии Эльдорадо. Капитан есть офицер.
- Понятно. Ты перебил воинов из дирижабля?
- Нет. Я есть не видевший их совсем. Противник потерь не понёс.
- Но они там были?
- Без десантников операция противника есть бессмысленная.
- А почему они полетели на запад?
- Они есть делающие там засаду.
Попадать в засаду Лоне не хотелось, и она нашла другое решение.
- Дарен, а может, переплывём пруд? Эти кони отлично плавают, переберёмся на тот берег, а они пусть ловят нас на этом. Извини, что подсказываю опытному воину, но ты же горец, с прудами раньше дела не имел.
- Форсирование большого водоёма есть риск. Они есть способные увидеть нас сверху, и мы есть беспомощные тогда.
- А если спрятаться в лесу? Они нас тут никогда не найдут.
- Ты есть никогда не слышавшая о собаках-ищейках, так ли это? Я есть избегающий риска.
- Но мы же едем прямо в засаду! Это ли не риск?
- Я есть думающий, что это есть наименьший риск.
- Почему?
- Я не есть желающий объяснять.
Лона обиделась, и какое-то время мы ехали молча. Но любопытство в ней взяло верх, и она задала другой вопрос, на который я очень не хотел отвечать, особенно сейчас и особенно правду. Но промолчать или солгать было бы ещё хуже.
- Дарен, а кто наши враги?
- Они есть следившие за кулоном, что есть подаренный твоей няней. Я есть думающий, что противник есть из королевства Израиль.
- Но тётя Фанни из Израиля, и она мне не враг! Значит, и эти необязательно враги! Может, они просто чего-то он нас хотят.
- Чего-то хотящие не есть устраивающие засаду.
- А как же тётя Фанни?
- Она есть подцепившая на тебя амулет слежки. Кто-то другой есть им воспользовавшийся. Они есть необязательно заодно. Даже если они есть подданные одного короля.
Лона замолчала, а когда снова захотела поговорить, я шепнул, что сейчас шуметь не нужно. Мы близко к дороге, а значит, и к засаде. Я внимательно вслушивался в тишину, которую нарушало лишь размеренное шуршание песка под копытами лошадей. Вскоре впереди стали слышны голоса. Я спешился и повёл коня в лес. Лона, не задавая вопросов, последовала за мной.
- Я есть услышавший разговор, - шёпотом сообщил я. – Это есть почти наверняка засада, но я есть должный убедиться.
Уже стемнело, на пляже хоть светила луна, а в лесу тьма вообще была кромешной. Я на ощупь привязал коня к дереву, открыл вещмешок и вытащил лук и колчан со стрелами, а положил туда кольчугу. Доспехи порой спасают жизнь, но сейчас важнее подвижность. Не спасёт кольчуга от тех стрел, что я видел в лаборатории дяди Бадена. Шпага последовала за ней – лука, арбалета и кинжалов должно хватить. Собрал на ощупь лук, наложил стрелу на тетиву, прицелился… Вроде нормально, можно сражаться.
- Слушай мою команду, - зашептал я Лоне. – Охранять лошадей, ждать до рассвета. Без меня…
- Действовать по своему усмотрению, - закончила она и в очередной раз поцеловала меня в губы. – Возвращайся живым!
Я начал подкрадываться к засаде противника по песку, прячась в тени деревьев. Песок был глубоким и вязким, так что я позавидовал жеребцам, спокойно шагавшим по пляжу. Голоса становились отчётливее, я различал отдельные слова, но ничего не понимал. Тут я уловил позади звуки дыхания. Развернулся, поднимая арбалет… и опустил. Стрелять в Лону – не лучшая идея, хоть она и нарушила приказ.
- Мне страшно в темноте, - жалобно зашептала она. – А тут я могу быть полезной.
- Ты есть полезна чем? – прошипел я.
- Ты знаешь, сколько там врагов?
- Нет.
- Трое. Один – внутри. Они говорят на израильском, я их так-сяк понимаю. Одна снаружи – женщина. Она сказала, что ему внутри скучно. А ещё она сказала, что горного варвара и шлюху вот-вот убьют, операция трепещущих провалится, и пенис с ней.
- Фанни есть учившая тебя словам «шлюха» и «пенис», так ли это? – удивился я.
- Она меня всякому учила.
- «Трепещущие» есть кодовое название, так ли это?
- Наверно. На их языке – харедим. Тётя Фанни так называла религиозных людей, тех, кто безусловно верит Торе. Ты знаешь, что такое Тора?
- Тора есть Священное Писание.
- В целом – да, но…
- Мы есть не имеющие времени обсуждать культы варваров. Слушай мою команду. Ждать здесь или возле лошадей, на твоё усмотрение. Не лезть на рожон! Всё. Я есть уходящий. И я есть не отказывающийся от поцелуя.
Получив внеочередной поцелуй, я продолжил подкрадываться. Сперва различал лишь тёмную массу впереди, сверкающую отблесками лунного света, потом разглядел весь дирижабль, похожий на лежащую на боку ветряную мельницу. Подобравшись ближе, заметил двух воинов. Женщина сидела на песке возле двери дирижабля, расстегнув мундир, парень лежал рядом и ласкал ей грудь, она от удовольствия жмурилась, и они ещё и разговаривали. Оба держали между пальцами какие-то тлеющие цилиндрики и время от времени подносили их ко рту, втягивая дым. Такое несение караульной службы карается смертью по уставам любой армии. Видать, на них подействовали испарения пруда Влюблённых. Они действовали на всех, кроме волков, те только ели, не отвлекаясь на ерунду. Но там есть течка у волчицы – есть секс, нет – ждите, пока начнётся.
К влюблённым десантникам можно было подойти вплотную и заколоть кинжалом, они бы и не заметили. Но зачем рисковать? Расстояние небольшое, даже я не промахнусь. Одна стрела пронзила голову парня, вторая – шею сладострастной девицы. Вот и весь бой. За такое бойца не награждают, но и хоронят не его.
Третий, что был внутри, долго никак себя не проявлял, и я уже подумал, что он внутри чего-то другого. Но нет, показался на свет лунный. Прыгнул через входное отверстие, пытаясь сделать сальто, а по ходу дела застрелить меня. Новички очень любят крутить сальто в ближнем бою. Но первый же бой для таких акробатов обычно становится последним. Тренькнул мой арбалет, и сальто закончил мёртвый десантник. Единственное, что удивило, это вторая стрела у него в горле. Не арбалетный болт, а стрела для лука, но куда короче моих. Я оглянулся, и увидел Лону, гордо мне салютующую. До чего же непослушная девица всё-таки! Но ведь попала же. Подстраховала на случай промаха.
Тут застучал двигатель, и мельничные лопасти начали вращаться. Вот тебе и один десантник внутри! Запрыгнув туда, я увидел пилота, он чем-то лихорадочно щёлкал. Я обрадовался, пленный не помешает, но не судьба – он выхватил арбалет, такой же, как был у рэба Исака, и мне ничего не оставалось, кроме как метнуть кинжал ему в шею.
Я окинул внутренность дирижабля беглым взглядом. Впереди тускло светилось множество циферблатов со стрелками. Там было что-то написано, но прочесть я не смог. При внимательном обыске наверняка нашлась бы масса интересного, но для этого нужен свет, а ждать до утра неразумно. Но кое-что я всё же нашёл – сидевшего молча огромного пса в наморднике, привязанного к одному из кресел. Внешностью и окрасом он был точь-в-точь как наши пастушеские собаки, только вдвое больше. Ума не приложу, почему лагерь охранял не пёс, а два озабоченных придурка. Я его отвязал, и он тут же попытался напасть, хоть ему и мешал намордник. Не без труда я выволок его наружу.
А там на песке сидела Лона, держащая в руках выдернутые из мертвецов стрелы, и в лунном свете её глаза блестели от слёз. Только что хладнокровно пристрелила десантника, а теперь плачет над его телом. Похоже, ей ещё не доводилось возиться с трупами.
- Отставить реветь! – рявкнул я. – Заняться собакой!
Лона вытерла глаза рукавом и попыталась принять бравый вид.
- Дваш, - улыбнулась она собаке, и свирепый пёс внезапно завилял хвостом, заскулил и полез к ней ласкаться. – На ошейнике выбито это имя. Дваш – это то ли мёд, то ли медовый. Можно, я на минутку прилягу?
- Можно. Это есть лучше, чем реветь, - ухмыльнулся я.
- Понимаю, они хотели нас убить. Но всё равно жалко.
- Излишнее милосердие к врагам есть повышенная смертность друзей. Я есть пощадивший тех, кто есть ищущие в лесу твой кулон. А эти есть охранявшие дирижабль. А дирижабль есть уничтожаемый.
- Чтобы не было погони?
Я молча кивнул и занялся оружием убитых. С псом я теперь отлично ладил, называл его Двашем и трепал по холке, а он вилял хвостом и лизал мне руку. Я даже снял с него намордник, всё равно это пришлось бы сделать. С оружием получилось не так просто, как с собакой – оно здорово отличалось от того, что я отобрал у банкиров. Но дядя Баден натаскал меня отменно, и я разобрался, как в этих арбалетах менять колчан со стрелами и где у них предохранитель. Правда, предохранитель переключался на три положения. Что это значит, можно было понять только экспериментом.
Предупредил Лону, что сейчас будет громко, но даже предупреждённая, она перепугалась, когда из арбалета грянул гром, а когда при другом положении предохранителя загремело куда дольше, она вообще схватилась за голову. А Дваш и глазом не моргнул, наверняка всё это уже видел и слышал.
- Дарен, это же громовое оружие богов, - жалобно пролепетала Лона.
- Это есть оружие народа твоей матери и гувернантки, - возразил я. – Они есть богини, так ли это?
Дал пострелять и ей. Справилась неплохо, хотя трубка, из которой вылетали стрелы, так и норовила задраться вверх. Потом отдал ей арбалет, который отобрал у мёртвого пилота, с ним она справилась ещё лучше.
- Если это есть оружие богов, то ты есть богиня тоже, - сказал я, и она немного покраснела.
- Я рада быть богиней кое для кого, - смущённо призналась она.
Некогда было выяснять, что это за кое-кто, возня с вражеским дирижаблем и так непомерно затянулась. Напоследок ещё раз обыскал убитых, и у одного из них в кармане нашёл плоскую стеклянную бутылку с водой. Сорвал крышечку, и по запаху сразу понял, что это раствор винного спирта, примерно напополам. Что ж, пригодится.
Мы стали таскать из лесу хворост и набивать им внутренность дирижабля. Лес рядом, хворосту много. Мешал только Дваш, что хватал зубами хворостины, а они ломались и выпадали из рук. Потом он поднимал с земли какой-нибудь обломок палки и тыкал им в руки то мне, то Лоне, и мы роняли всю охапку. Оказалось, он хотел, чтобы мы бросали палки, а он их нам приносил. Нормальная собачья игра, но не вовремя.
Потом Лона упаковала все вещи и отвела лошадей шагов на двадцать западнее дирижабля, а я вылил спиртовую смесь на хворост и всё это поджёг. Огонь занялся сразу, я оббежал дирижабль, разбил в нём окно, чтобы появилась тяга, и помчался к своему коню. Казалось бы, сколько там бежать, но разыгравшийся Дваш схватил меня за штанину, и я рухнул лицом в песок. Пока протирал глаза и отплёвывался, он меня облизывал. Смерть хозяев его совсем не огорчила. Видать, с псом обращались не очень. Одно то, что он сидел в наморднике внутри, когда принёс бы куда больше пользы снаружи, говорило о многом.
Я запрыгнул в седло, ещё не до конца убрав песок из глаз, громко свистнул и сразу пустил коня рысью, а очень скоро перевёл его в галоп. Пёс мчался рядом, причём молча. Хоть Дваш и не ладил с бывшими хозяевами, но обучили его неплохо. Ему бы ещё неуместной игривости поубавить – вообще цены бы ему не было. Вязкий песок лошадям всё-таки немного мешал, но сейчас их неудобства меня не волновали. Только шагов через семьсот от дирижабля мы перевели их на шаг.
- Будет что-то опасное? – спросила Лона.
- Ты есть видевшая извержение вулкана, так ли это?
- Нет, не видела.
- Если я есть не ошибающийся, оно есть готовящееся сейчас.
Я-то взрывов насмотрелся. И паровой катапульты, и водородных баллонов для аэростата, и горючего масла для экспериментальных двигателей. Но такого, как сейчас, не видал. Столб огня поднялся до неба, а через пару мгновений нас ударило звуком. Лошади испуганно заржали и встали на дыбы, я в очередной раз полетел в песок, Лона завизжала, и только Дваш удивлённо смотрел то на нас, то на огненный столб, пытаясь понять, из-за чего переполох. Да, пёс повидал немало.
***
Выбравшись на дорогу, мы пустили лошадей галопом. Дваш бежал рядом, время от времени хватая меня за штанину. Пришлось остановиться и подобрать крепкую палку, я её швырял, а он приносил обратно. Мы приближались к границе с Камаргом, пруд Влюблённых остался позади, лошади потихоньку уставали, а меня вновь стала мучить проклятая боль в заднице.
- Привал, - скомандовал я, сползая с лошади.
- Мы уже почти на границе, - напомнила Лона
- Мы все есть нуждающиеся в отдыхе.
Дваш прыгнул на меня, повалив на грязную траву, показывая, что уж он-то ни капли не устал. Я собрал хворост и стал разжигать костёр, Лона разобралась с лошадьми, Дваш куда-то убежал, но быстро вернулся, притащив в зубах здоровенного зайца. Несчастное животное жалобно кричало, а пёс жрал его у нас на глазах. Я порадовался, что собаку сегодня не надо кормить, а Лона сказала, что он такой же жестокий, как я.
Костёр весело запылал, Лона дала мне кусок свинины из убитого ею кабана, и я уже собрался его пожарить на огне, но тут мясо исчезло. Вот я держал его в руке, собираясь насадить на прутик, а вот его уже нет. Слушая чавканье из кустов, я думал, что пёс как-то очень быстро обнаглел. Он не мог быть голодным, сожрав огромного зайца! А если и не наелся – обученная собака не отбирает мяса у хозяина! Но я не очень сердился. Еды вдоволь, да и с чего вдруг пёс должен питаться лишь тем, что сам поймает? Я начал разогревать то, что мы купили в трактире, но Лона отогнала меня от костра и приготовила сама. Как и в прошлый раз, получилось великолепно. А может, мне нравилась Лона, и потому нравилось всё, что она готовила. Да и далеко не каждому ужин готовит принцесса.
Пока ели, я пытался объяснить, как ей себя вести на пропускном пункте. Говорил я долго, и Лона внимательно слушала. Мне так казалось, пока я не заметил, что она спит сидя. Я, как мог, устроил ложе для сна, перенёс её туда и лёг рядом. Но едва сомкнул глаза, как раздался дикий вопль и ржание коней. Я бросился к ним, но там на вид было всё в порядке. Мне с трудом удалось их успокоить. Прибежала заспанная Лона, потрясая арбалетом. По её словам, так вопят только демоны. Я обнял принцессу за плечи, и даже через кольчугу почувствовал, как она вздрогнула всем телом. Собрался сказать что-нибудь романтичное, но тут ужасный вопль повторился где-то вдали.
Я сел, прислонившись к стволу дерева, Лона тотчас же рухнула рядом, аж кольчуга зазвенела. Она прижалась ко мне, не заигрывая, а ища защиты. Тут прибежал Дваш, держа в зубах кусок тряпки, окровавленной и вонючей, и с гордым видом положил его у наших ног. Мне удалось палкой отправить этот боевой трофей в костёр, хорошо, что тот ещё не погас.
- Кто-то пытался украсть наших лошадей, а Дваш его прогнал? – спросила Лона.
- Дваш есть съевший его, - мрачно пошутил я.
- Да, крик как-то резко прекратился. После того, как он сожрал живого зайца, я ничему не удивлюсь. Дарен, я уже не засну. Может, поедем дальше? Лошади толком не отдохнули, но мы их и не будем мучить галопом.
- Галоп есть мучающий больше всех мою задницу, - буркнул я.
Лона, посчитав мой ответ согласием, стала сворачивать лагерь, и мне ничего не оставалось, как помочь ей. Самым хлопотным было привести в порядок Дваша, оттереть кровь с морды. Пёс принял это за игру, и порвал в лоскуты четыре тряпки, а я потратил на него почти весь запас воды. Тем, что осталось, так-сяк умылись мы с Лоной.
Лошади, хоть и уставшие, сами рвались перейти на рысь. Послушные, выносливые, быстрые, неприхотливые – полный набор достоинств. А отбитая об седло задница – вина не жеребца, а неумехи-всадника. До пропускного пункта мы добрались быстро. Спешились, я взял пса на поводок, хоть ему это явно не нравилось. А вот намордник пришлось надевать долго, и удалось это не мне, а Лоне. Она что-то наговорила ему на израильском языке, и Дваш смирился.
Пограничник Бенгдт, если верить надписи на его мундире, обрадовался нам так, будто мы привезли ему в подарок миллион золотых. Он был в восторге от всего – и от нас, и от наших лошадей, и от нашей собаки. Наши вещмешки тоже вызвали у него огромный интерес.
- Подождите, сейчас подойдёт мсье Рене, мой коллега из Камарга, он непременно должен увидеть таких замечательных путешественников! – безостановочно изливал своё восхищение Бенгдт.
- В нас есть замечательное что? – поинтересовался я, не зная, как реагировать на этот фонтан красноречия.
- В вас замечательно всё! Вы все похожи на что-то необычное. Лично вы – на одного нехорошего горца из Эльдорадо, который куда ни придёт, оставляет за собой шлейф трупов. Ваша подружка – вылитая принцесса Мелона. Ваши лошади будто украдены из королевской конюшни. А собака – это вообще что-то неописуемое. Такие бывают только в ночных кошмарах.
- Так тот бродяга-конокрад, выходит, не врал? – изумился тихо подошедший пограничник Камарга, мундир которого украшала надпись «Рене».
- Я не есть знакомый с конокрадами, - заявил я, просто чтобы не молчать.
- Плевать мне на конокрадов, - рассмеялся Бенгдт. – Моё дело – чтобы границу пересекали по закону. А конокрад с полчаса назад прибежал к нам, сказал, что за ним гонится демон, и попросил замкнуть его в надёжной камере. Я и замкнул, мне не жалко. Даже задницу ему перевязал по доброте душевной, демон там отгрыз кусок.
- Я есть никогда не видевший демонов.
- Я тоже. А бродяга описал его, как огромного волка, готового глотать луну. Глядя на вашего пса, понимаю, что легко мог проглотить. Но не захотел. Наверно, сытый был.
- Герр Бенгдт, давайте вы их пропустите или не пропустите, и мы пойдём спать, - предложил Рене. – Ночь всё-таки.
- Хорошо, приступим, - лицо Бенгдта стало серьёзным. – Назовите ваши имена, господа путешественники.
- Моё имя есть Шмит, - сообщил я. – А она есть…
- Она сама о себе прекрасно расскажет. Давайте пока разберёмся с вами. Итак, вы – горец, и ваше имя – Шмит. Выходит, вы или берг, или подданный Гроссфлюса? Такие имена в ходу только здесь. Или вы из Швеции? У них там, кажется, тоже не обошлось без горцев.
- Нет, я есть подданный Эльдорадо.
- Насколько помню, в Эльдорадо все мужские имена заканчиваются на «ен». Например, «Дарен». Прекрасное имя, хоть и досталось подлому убийце.
- Я есть путешествующий под именем Шмит, и я есть имеющий документ на это имя. Я есть готовый его показать.
- Не нужно, герр Шмит. Каждый вправе путешествовать под любым именем. Давайте лучше выясним другое. На подковах вашего коня – королевский герб. Вас не затруднит сесть в седло?
Я взобрался на своего жеребца и уж не знаю зачем, поднял его на дыбы. Конь немного потоптался на задних ногах, и вновь опустился на все четыре.
- Я есть могущий спешиться, так ли это?
- Спешивайтесь, герр Шмит. Не думайте, что я попросил вас сесть на коня, чтобы доставить неудобство усталому человеку. Я же вижу – вы неопытный всадник и пострадали тем же местом, что и бродяга, пытавшийся украсть вашего коня. Всё дело в том, что королевские лошади терпят в седле только особ королевской крови. Остальные мгновенно летят на землю, даже опытные всадники.
- Я есть не верящий в магию. Кровь у королей есть такая же красная, как у бродяг.
- О, я не сомневаюсь, герр Шмит, что вам довелось лично сравнить цвет крови у самых разных людей. Тем не менее, факт – до сих пор на королевского коня могли сесть только короли, королевы, принцы и принцессы. Такая у этих лошадей наследственная особенность.
- Я есть не раз падавший с этого коня.
- Возможно, но мы видели, что конь вас признаёт. Значит, или вы – принц, или конь лишь похож на королевского.
- Я не есть принц Эльдорадо.
- Бывал я когда-то в Эльдорадо, - вступил в разговор Рене. – Охранял наш торговый караван. У них там сумасшедшая система титулов. Принц всего один, зато герцогов с полтысячи. И очень много дворян. Вроде обычный землепашец, весь в навозе, смерд, да и только. А оказывается – граф. Король ему пожаловал титул за разработку нового севооборота.
- Сельское хозяйство есть основа экономики Эльдорадо. А продовольственная безопасность есть основа военной доктрины.
- Политика Эльдорадо нас не интересует, - прервал меня Бенгдт. – А насчёт королевских лошадей – если они признают вас особой королевской крови, то всё в порядке. Не припоминаю, чтобы принц был конокрадом. А если они просто похожи на королевских, то и говорить не о чем. С лошадьми закончили, вернёмся к людям. Ваше имя и подданство, фройлен?
- Моё имя – Лона. Подданства у меня нет, но едва мы доберёмся до Эльдорадо, я выйду замуж и…
- Ясно. Ничего не имею против – чьё бы то ни было замужество вне компетенции пограничной стражи. Но я бы хотел прояснить вот что. Последнее время на Побережье активизировались работорговцы, интересующиеся красивыми женщинами. Сами, небось, знаете, что потом с ними происходит. Я должен убедиться, фройлен Лона, что вы – не рабыня. У вас на поясе – арбалет. Он заряжен, исправен? Продемонстрируйте, пожалуйста.
Я даже не уловил движения Лоны. Она слегка дёрнула рукой, и арбалетный болт задребезжал, воткнувшись в ствол дерева. Я не заметил, когда она натянула тетиву и сняла предохранитель. Оба пограничника смотрели на неё, в изумлении качая головами.
- Полагаю, герр Бенгдт, мы получили исчерпывающие доказательства, что мадемуазель Лона путешествует добровольно, - заявил Рене. – Хотя, быть может, она боится собаки? Мадемуазель Лона, можете погладить пса?
Лона протянула руку, и Дваш завалился на спину, подставляя для почёсывания живот. Я тем временем с огромным трудом выдернул болт из дерева. Она тут же оставила пса и стала перезаряжать арбалет.
- У пограничной стражи Гроссфлюса к вам претензий нет, - официальным тоном заявил Бенгдт. – Осталось спросить, что у вас в багаже.
- Мы есть везущие личные вещи, провиант и оружие, - опередил я Лону, мне уже надоело молчать.
- Что ж, это не подакцизные товары. Оплачивайте пошлину – десять серебряных монет, и счастливого пути! Хотя, я вижу, что какие-то вопросы возникли у мсье Рене.
- Всего один, - кивнул Рене. – Откуда у вас этот пёс?
- Да бросьте, мсье Рене! – рассмеялся Бенгдт. – Думаете, они его спёрли?
- Нет-нет, герр Бенгдт, такую собаку не украсть. Она сожрёт любого похитителя. Но откуда она взялась? Поверьте, мсье Шмит, это не праздное любопытство. На пограничную стражу Камарга возложены и обязанности, связанные с разведкой. А мне по смене передали, что на юго-западном углу пруда Влюблённых на закате произошёл взрыв. Нас это очень интересует, ведь это возле самой границы. Я предполагаю, что взорвалось какое-то транспортное средство, больше нечему. Вот и вопрос – не приехал ли этот пёс на взорвавшемся транспорте?
- Обе разведки Эльдорадо есть восхищённые методом, каким вы есть добывающий информацию, - буркнул я.
- Поверьте, мсье Шмит, вежливо расспросить людей, которые что-то видели, порою эффективнее пыток. Вы видели этот транспорт?
- Мы есть видевшие транспорт, - неохотно признал я. – Лона есть поначалу подумавшая, что это есть…
- Пусть мадемуазель Лона рассказывает, - попросил Рене. – Вашу речь довольно трудно понять, мсье Шмит.
- Мы отдыхали на берегу пруда Влюблённых, - начала рассказывать Лона.
Оба пограничника понимающе заулыбались. Да, они знали о его волшебных свойствах.
- Мы услышали ритмичный стук, я взглянула вверх и увидела в небе чёрную точку. Подумала, что это дракон. Но когда рассмотрела его в подзорную трубу, увидела ящик с лопастями, как у ветряка, только сверху. Мы подумали, что это дирижабль.
- Что такое дирижабль?
- Дирижабль есть аэростат с мотором, - пояснил я. – Мотор есть крутящий лопасти, и дирижабль есть летящий. Аэростат есть заполненный водородом. Водород есть взрывоопасный газ.
- Что ж, теперь понятно, что там взорвалось. А собаку вы где нашли?
- Мы есть нашедшие собаку недалеко от дирижабля, что есть сгоревший.
- Что-то мне подсказывает, что там найдётся несколько трупов. Один горец из Эльдорадо без трупов не может. Но меня это не беспокоит – территория другого королевства, - подытожил Рене. – А теперь у меня личный вопрос к мсье Шмиту. Скажи мне, парень, вот что. Плевать, Дарен ты или нет. Ты въезжаешь в Камарг, чтобы кого-нибудь убить?
- Я не есть замышляющий убийство.
- Что ж, поверю на слово. Плати въездную пошлину, те же десять серебряных, и добро пожаловать в Камарг. Кстати, герр Бенгдт, вы заметили, что мадемуазель Лона ни разу не назвала своего спутника Шмитом? А вот я не заметил. Потому что мне до этого и дела нет.
***
Усталость никуда не делась, весёлые пограничники её только добавили. Я едва держался в седле, да и Лоне езда давалась с трудом. А ещё всех, и лошадей тоже, мучила жажда, даже Дваш бежал с вываленным языком. Фляги опустели, а просить воду у пограничников я не стал, хотел быстрее убраться с заставы. С тоской вспоминался пруд, воды там было хоть залейся.
Тракт вёл нас на север, но я хотел свернуть с него как можно скорее. Сгодилась бы любая дорога чуть пошире звериной тропы, и неважно, направо или налево. Четыре поворота пропустил, а на пятом свернул на запад. Куда ведёт дорога, я не знал, не разжигать же огонь ради взгляда на карту. Да и обозначена ли она там?
Я высматривал воду. Ручей, озерцо, болотце, я – был согласен на всё. Очень надеялся на своё острое зрение, но в такой тьме и оно бесполезно. Дорогу видел, Лону на коне – тоже, а всё вокруг казалось сплошной чёрной стеной, да ещё иногда мелькал тенью силуэт огромной собаки. Глаза Дваша вспыхивали зелёным, изо рта летела пена, в общем, картина жуткая, бродяге было чего испугаться.
Собаки полагаются не на зрение, а на нюх, поэтому когда он рванул в сторону, ломая кусты, я тут же остановился и спешился. Из кустов раздалось громкое плямканье – Дваш нашёл воду, слабенький родничок, вода из него еле-еле струилась, а лужу, где она накапливалась, пёс уже опустошил. Пока вода заново натекала, я чуть в стороне собрался разжечь костёр, но передумал – с дирижабля заметят огонь. Лона расседлала лошадей, села на траву и сказала, что никуда отсюда не уйдёт, ей нужно отдохнуть этак до холодного сезона. Я стал нарезать мясо, но она заявила, что пока не попьёт, на еду и смотреть не станет, и я пошёл за водой. Вернувшись, вместо мяса увидел счастливую собачью морду.
- Я не стала ему мешать, - призналась Лона. – Еды много, до холодов хватит.
Пёс, как-то почувствовав, что говорят о нём, замотал хвостом изо всех сил, но вдруг насторожился, повёл носом, принюхиваясь, и прямо из положения лёжа прыгнул в высокую траву. Вернулся он, дожёвывая огромную змею.
- В прошлый раз был заяц, - напомнила Лона. – Я слышала, есть такие зверьки, мангусты, что едят змей, а теперь вижу, как они выглядят.
Она пыталась шутить, но в её безжизненном голосе звучала такая неизбывная тоска, что я растерялся. Вспомнилось, как на занятиях по психологии нас готовили к неприятной ситуации, когда пятёрка или десятка спецназовцев держит оборону до подхода основных сил, и всем ясно, что до конца боя доживут немногие. Воины куда лучше сражаются в хорошем настроении, поэтому инструктор продиктовал три способа вернуть подразделению боевой дух. Увы, ни один не подходил для усталой принцессы.
Искусство тоже знает надёжный способ помочь несчастной девушке прийти в себя – трахнуть её. Например, в книжке про Гамлета, принца Датского королевства, после смерти короля вдова впала в чёрную тоску, но ей уделил внимание брат покойного, и она пришла в себя, а он стал королём. Дурацкие правила престолонаследия, почему на трон сел не совершеннолетний сын короля, а младший брат? Или дело в том, что сын сумасшедший? Он там по ходу сюжета всю династию вырезал.
А ещё помню книжку про маркизу Анжелину, что на женских скачках заняла последнее место, и так расстроилась, что не ела и не пила целый месяц. Не знаю, как она выжила, все вопросы автору. Но как только её полюбил граф Лостен, она снова стала пить и кушать. Кончилось всё плохо, графа отравила жена. Но у меня жены нет, бояться нечего. В сказках покойниц оживляют поцелуями, на то они и сказки, детям необязательно знать всю правду до конца. Я подошёл к Лоне, решив ограничиться сказкой. Мы уже целовались, и мир не перевернулся. Беда в том, что девушка мне нравилась, и я вовсе не был уверен, что смогу вовремя остановиться.
- Дарен, зачем мы заехали в эту задницу мира? Здешний пейзаж напоминает тебе родину? – спросила меня Лона, но по голосу было понятно, что ответ её не интересует.
Плюхнувшись на колени, я поцеловал девушку в губы, стараясь, чтобы поцелуй получился не слишком возбуждающим. Беспокоился зря – Лона горячо ответила на поцелуй, но вместо бурных ласк грянули бурные рыдания. Она пыталась что-то сказать, но я не понимал ни слова, и молча гладил её по остриженным волосам.
Наконец, рыдания стихли, и я пошёл поить коней. Всадники, что не заботятся о лошадях, быстро становятся пешеходами. Лона повалилась на спину, заложив руки за голову. Дваш лёг рядом с ней и стал тыкать носом в локоть. Судя по довольному повизгиванию, он добился от принцессы, чего хотел. Кони выпили всю воду, что успела набраться в озерцо, правда, и я им немного помог – и сам попил, и с полфляги набрал.
Лона эти полфляги опрокинула в себя одним глотком. Уж не знаю почему, но мы начали по-идиотски хихикать, истерика, наверно, но мне действительно было смешно. Не прекращая смех, она встала на ноги, сняла кольчугу, и дрожащими пальцами начала расстёгивать рубашку. Моя кольчуга тоже звякнула, падая на землю, но снять остальное Лона мне не позволила.
- Дарен, подожди, - попросила она. – Мы едва не сплели судьбы на пляже, но в самый неподходящий момент прилетел этот мерзкий дирижабль. Я не хочу, чтобы это повторилось. Так что прислушайся и скажи, что звенит у меня в ушах.
Конечно же, звенело не в ушах. Я проявил глупую беспечность, и не вслушивался, хотя слух у меня куда острее. Положился на Дваша, он слышит ещё лучше. А пёс тревогу не поднял. Что-то кругами летало над нами. Похоже, оно нас видело, хотя я не представлял, как. Мы под деревьями, тут и днём-то сверху ничего не разглядеть. В подзорную трубу я посмотрел, что это к нам пожаловало. Не дирижабль, что-то маленькое. Я сложил трубу и сказал Лоне, что пора сворачивать лагерь. Она потребовала, чтобы я дал посмотреть и ей, ну, и посмотрела, эта штука не пряталась. Мы поехали дальше по лесной дороге, а крошечный летательный аппарат перестал наматывать круги. Теперь он пролетал над нами, потом летел навстречу, и так всё время. Сбить бы его из лука, но для этого нужен стрелок классом повыше.
- Дарен, что это? – спросила перепуганная Лона. – Он же маленький, там внутри быть никого не может!
- Я есть точно не знающий, - признался я. – Но я есть думающий, что это глаз ведьмы. Глаз есть смотрящий тут, а ведьма есть видящая где-то там.
- Ты же не веришь в магию!
- Я есть не знающий, как оно есть описываемое без магических слов. Механически это есть планёр с мотором вроде тех, что есть стоящие на дирижаблях.
- Планёр? Я слышала о них, но никогда не видела.
- Я есть видевший. Но он есть разбившийся, а пилот есть погибший. В Эльдорадо воздух есть неплотный, а планёр есть нуждающийся в густом, как здесь.
- Но пилота нет!
- Пилот есть ведьма, что есть видящая издалека. Она есть крутящая руль там, а планёр есть поворачивающий тут.
- Но если они знают, в какую сторону мы едем, они же устроят засаду!
- Лона, ты есть гениальный стратег.
- Объясни! – она не понимала, что я делаю, и готовилась паниковать.
- Они есть видящие, что мы есть едущие на запад. Они есть устраивающие засаду там. Но планёр есть скоро улетающий, и мы есть разворачивающиеся на восток и потом на север по тракту.
- Ты уверен, что он скоро улетит?
Я ей рассказал, что мотор не работает без топлива. А раз планёр маленький, на борту много топлива не поместится. Правда, они могут прислать другой. Но раз мы уверенно едем на запад по дороге, с которой никуда не свернёшь, могут и не прислать.
Я угадал. Планёр улетел и не вернулся, мы немного выждали и развернули коней. Дорога, хоть и заброшенная, позволяла идти галопом, и задница тут же выдала протест дикой болью. Но ради скорости пришлось терпеть. На тракте мы свернули налево и помчались на север. Где-то позади послышался рокот мотора дирижабля, и удалился на запад. Лона жестом показала, что слышала, и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Пусть организовывают засаду, удачи им.
Бешеную скачку пора было прекращать. Наши великолепные кони тоже устают. Мы перешли на рысь и стали высматривать удобное место для привала. Как нельзя кстати наткнулись на табличку «Отель: ночлег, еда, выпивка». Увы, от постоялого двора остались одни головешки – кто-то дал себе труд его поджечь. Но возле пожарища разбил лагерь караван, как выяснилось, из Камарга в Гроссфлюс, и мы остановились позавтракать возле них. Дваш произвёл на всех огромное впечатление, сожрав заживо чью-то козу. Купцы возмутились, но соизволили простить пса, когда я возместил им убытки по совершенно дикой цене.
Я не знал, может ли глаз ведьмы распознать нас среди других людей. Надеялся, что нет, да и планёр больше не прилетал. Они же ловили нас где-то в лесу, им некогда следить за трактом. Я разжёг костёр, Лона приготовила завтрак. Сытый и совершенно счастливый Дваш плюхнулся на бок и уснул, даже не пытаясь ей мешать. Глаза он ненадолго открыл только раз, когда один из купцов вознамерился с нами поговорить. Пёс негромко рыкнул, и купчина растерял всю разговорчивость.
За едой я обдумывал очередной хитрый план – присоединиться к этому каравану и вернуться в порт Зелёного Мыса. Если там и была засада противника, они давно её сняли – знают, что мы едем не туда. Но эти купцы, по словам Лоны, из Гроссфлюса, они могут узнать и свою принцессу, и королевских лошадей. А узнав, непременно захотят на этом заработать, на то они и купцы. Дороже всех за сведения о принцессе заплатят желающие занять трон. А ещё в караване может найтись агент разведки. Этот, если не предатель, захочет, чтобы принцесса ни в коем случае не возвращалась на родину. А ещё о нас могут узнать банкиры…
- Дарен, ты хочешь пойти с этим караваном? – угадала мои мысли Лона. – Не надо.
- Я есть решивший так же. Наш путь есть по-прежнему лежащий в Болотный порт.
***
Отдохнувшие лошади шли рысью, и мы быстро удалялись от лагеря торговцев, оставив там свежий труп. Не я его убил, и даже не Дваш. Бедняге раскроили череп, а на заднем копыте жеребца осталась кровь. Похоже, он вылетел из седла, а конь ещё и лягнул его в лоб. Возможно, конечно, что на самом деле несчастному проломили голову, а потом смазали кровью заднюю ногу коня, я сам пару раз делал что-то похожее. Но скорее всего, на королевского коня полез конокрад-простолюдин, и был за это покаран.
Дваш и не подумал охранять лошадей на привале, хотя прошлым вечером конокрада прогнал. Может, тот обладал королевской кровью, а второй – нет, и жеребец разобрался с ним сам. Мне казалось, что я схожу с ума. Лошади, чувствующие королевскую кровь всадников – это ещё можно как-то понять. Но как её различает пёс из далёкого королевства? С Двашем вообще всё странно. Вчера мы его подобрали, а сегодня он ведёт себя так, будто мы его хозяева с давних времён. Признал он нас, когда Лона прочитала выбитое на ошейнике его имя. Неужто подчинится любому, кто назовёт его по имени? Надо купить другой ошейник.
Лона порой тёрла глаза, и неудивительно – мы не спали больше суток, не считать же сном несколько минут перед шумной попыткой умыкнуть лошадей. Меня тренировали не спать пять суток подряд, сохраняя ясность ума и твёрдость движений, а Лона вот-вот свалится. Она и так молодец – тяготы нашего непростого путешествия переносит отлично, сорвалась всего раз, да и то быстро успокоилась. Я высматривал удобное место для лагеря и, увидев сквозь деревья солнечные блики на воде, свернул туда. Недалеко от дороги оказался небольшой пруд. Берег зарос ивами, но чуть дальше виднелся просвет, и добравшись туда, мы оказались на пляже. Песка тут не было, сплошная трава. Пока мы рассёдлывали лошадей, Дваш лакал воду. Наверно, хотел выпить пруд. А может, ему нужно было запить ту безумно дорогую козу, что он сожрал, оставив лишь копыта и череп. Кони тоже пили из пруда, значит, вода чистая, лошадей не заставишь пить всякую дрянь.
- Пруд есть безопасный, так ли это? – как и в прошлый раз, спросил я у Лоны, когда мы привязали жеребцов.
- Пруд как пруд, - она пожала плечами. – Не знаю, как ты, а я обязательно должна смыть пот и пыль.
- Я есть не возражающий.
Мы быстро разделись и бросились в воду, Дваш – тоже. Я бы предпочёл, чтобы он охранял лагерь, но у пса были иные предпочтения. Плавал он отлично, но не нырял. А вот Лона разок нырнула, проплыла подо мной, скользнув ягодицами по тому самому месту. Я неплохо держусь на воде, но это не моя стихия. Иначе всё свершилось бы прямо тут. Срыв задания меня больше не волновал. Я испытывал к Лоне не только телесное, но и душевное влечение, а Карстен… Как-нибудь разберёмся, когда вернусь в Эльдорадо с его невестой, если не отяжелевшей, то уж точно не девственной.
- Подожди, - попросила Лона, когда мы вылезли из воды. – Прислушайся, нет ли опять какой-нибудь летающей пакости. Они всегда появляются в самый неподходящий момент.
- Я есть ничего не слышащий.
- Отлично! Мне потанцевать, или тебе больше нравится, как я ныряю?
- Ты есть отлично ныряющая. Но мы есть должные немного подождать, - я показал на пиявку, присосавшуюся к её щиколотке. – Пиявки есть боящиеся соли. Я есть собирающийся её посолить.
Я сбегал к нашим вещмешкам за солью и аптечкой, а когда вернулся, бледная Лона лежала на спине, пылала жаром, дышала тяжело и смотрела вверх безумными глазами. Дваш, поскуливая, суетился возле неё с поджатым хвостом. Не теряя времени, я засыпал кровососа солью, и он отпал. Осмотрел Лону, других пиявок не нашёл. Проверил и себя, тоже всё в порядке. Протёр её ранку обеззараживающей жидкостью, наложил исцеляющую мазь. На всякий случай дал жаропонижающее.
В Эльдорадо пиявок нет. Инструктор по военно-полевой медицине уделил им несколько фраз, главная из них - «Не опасны для жизни». Зато горных кобр мы изучали подробно. Главная фраза о них - «Вколи антидот, не успел – пиши завещание». А если укусило что-то неизвестное, рекомендовали универсальное противоядие, оно, как и исцеляющая всё что угодно мазь, помогает от всего, но едва-едва. Я не стал колоть ей это волшебное средство.
Температура упала, но уже через пять минут Лона снова обжигала прикосновением. Жаропонижающее нельзя пить слишком часто, любое лекарство при переборе дозы становится ядом. Я не знал, что делать. Нужен лекарь, но где в глухомани его найти? В деревнях могут быть знахарки. Они лучше, чем ничего. Осталось найти деревню. Лона на том берегу видела людей. Поищем там. Я быстро оделся, распихал вещи по мешкам и заставил одеться Лону. Жар или не жар, а надо. Она еле на ногах стояла, но хотела ехать верхом. Я не разрешил, завернул её в одеяло и положил поперёк седла впереди себя, варвары так возят пленников. Своего коня я пустил лёгкой рысью, а второго вёл в поводу. Дваш бежал рядом, поджав хвост. Мне тоже было не по себе.
Поселение я увидел, едва объехал пруд – не деревня, а что-то вроде латифундии. Каменный дом в три этажа высился у берега, а за ним – поля. Нас встретили полдесятка охранников с арбалетами и полтора десятка собак. Все были настроены враждебно, а охранники не понимали торговый. Оскаленные пасти и вздыбленная шерсть на загривках псов выглядели устрашающе, но Дваш показал огромные зубы, и они присмирели. К нам вышли двое пожилых мужчин, очень похожих друг на друга. Один из них носил пенсне и выглядел профессором. А второй был, скорее всего, помещиком, властным и уверенным в себе.
- Я есть нуждающийся в помощи целителя, - сказал я. – У вас тут есть целитель, так ли это?
- Горный варвар, ты есть нуждающийся в том, чтобы убраться отсюда, - презрительно процедил сквозь зубы помещик. – Охрана есть готовая помочь тебе. Мы есть не нуждающиеся в горцах здесь.
Убивать их смысла не было. Я решил искать медиков в другом месте, знать бы ещё, в каком.
- Подождите, юноша, - неожиданно остановил меня профессор. – Не обижайтесь на моего брата, пожалуйста. В округе почти нет стражи, а разбойников полно. Но я вижу, что вы – не разбойник. Если у вашей спутницы не заразная болезнь, я попробую чем-нибудь помочь.
Братья обменялись фразами на своём языке, помещик сплюнул на землю и ушёл, и охранники заметно расслабились.
- Я сказал брату, что ваш вороной – из королевских конюшен Гроссфлюса. По слухам, эти лошади подчиняются только королям или принцам. Никакие разбойники не прокормят таких огромных зверей. Так что укладывайте вашу спутницу на землю и рассказывайте, что с ней. Лучшего медика, чем я, вам тут не найти. Я совсем недавно преподавал в университете, а это что-то, да значит.
- Девушка есть укушенная пиявкой, - сказал я.
- Здесь? Но наши пиявки безвредны. Они многих кусали по сто раз, и ничего. Посолите пиявку, и она отпадёт.
- Я есть уже сделавший это.
- Но у неё жар. Может, в ранку попала грязь?
- Я есть приложивший целительную мазь, что есть входящая в состав армейской аптечки.
- Стандартная аптечка миротворцев?
- Нет. Моя есть предназначенная для высокогорья.
- Это ещё лучше. Но раз у вас под рукой армейская аптечка, жаропонижающее вы ей наверняка дали, и оно не подействовало. Расскажите мне историю с пиявкой во всех деталях.
Я, как мог, рассказал ему всё. Вот когда я пожалел, что плохо говорю на торговом! Я сам свой рассказ понимал с трудом.
- Стало быть, юноша, вы купались вместе, потом выбрались на берег, ей стало плохо, и вы нашли пиявку?
- Нет. Я есть увидевший на ней пиявку. Она есть уверенно стоявшая на ногах тогда.
- Стоп! Она увидела пиявку, и лишь тогда начался приступ?
- Да, профессор, это есть так.
- Это всё меняет. А что бы вы делали, если бы приступа не было?
- Разбивали бы лагерь, - соврал я.
- А я уверен, что после купания должен был произойти половой акт. Или с дней моей юности мир сильно изменился?
- Вы есть правы, - неохотно признал я. – Мы есть хотевшие секса.
- Вы оба или только вы?
- Я есть думающий, что мы оба есть хотевшие, - засомневался я.
- Но раньше вы не были любовниками?
- Нет.
- Тогда нельзя быть уверенным в её желании.
- Было желание, - безразлично сказала Лона. – Я и сейчас хочу. Но не могу.
- Что ж, вам откровенно не повезло. А вашу болезнь я уже определил. Сейчас подберу лекарство.
Я смотрел на растрескавшиеся от жара губы Лоны, и моё сердце сжималось от жалости. Она подхватила какую-то неведомую болезнь, а лечить её взялся шарлатан. Нормального медика поблизости нет, а если вдруг и есть, мне его не найти. Но когда я обернулся и увидел, какое лекарство «подбирает» профессор в армейской аптечке, жалость перелилась в привычную готовность убивать.
- Это есть лекарство от цинги! – прошипел я. – Оно есть обычный витамин!
- Такое лекарство, юноша, называется «плацебо». Вы знаете, что такое плацебо?
- Плацебо есть бесполезное и безвредное лекарство.
- Да, вы не варвар. Думаю, вы или армейский офицер, или агент спецслужбы. На аптечке я заметил штамп Эльдорадо. Это королевство, которому вы служите?
- Я есть капитан армии Эльдорадо. А вы есть дающий ей плацебо зачем?
- Не смотрите на меня, пожалуйста, глазами убийцы. Мне страшно, я штатский, доцент кафедры психологии в отставке, угроза насилием меня пугает. Видите ли, мсье капитан, причина болезни вашей спутницы чисто психологическая. Укус пиявки не вызывает жара. Конечно, пиявки способны переносить болезни, но в наших краях такого отродясь не бывало. Да и… Знаете, что такое инкубационный период?
- Это есть время между заражением и началом болезни.
- Верно. Вы готовы поверить в такое совпадение, что она заразилась давно, а болезнь проявилась, лишь когда она увидела пиявку?
- Я не есть готовый, - пришлось признать мне.
- Раз так, укус пиявки – повод, а причина – секс. Секс вообще в нашей жизни во главе всего, даже у детей и кастратов. Но, простите, лекцию на эту тему я читать не буду.
- Секс есть причина её приступа, так ли это? – не понял я.
- Не сам секс. Что-то побуждает её трахнуться с вами. Ваше обаяние, благодарность за что-то или просто животное желание. А может, чей-то приказ. И в то же самое время что-то этому препятствует. Моральные установки, клятва верности… Имеем классическую ситуацию, когда человек обязан совершить невозможное. Я, как профессиональный психолог, отлично знаком с такими коллизиями и методами их разрешения пациентами. Самый простой – бегство в болезнь. У девушки сильнейший жар, и о сексе речи нет. Это не симуляция, она реально заболела, но болезнью не тела, а души. Это психосоматическое расстройство.
- Я есть никогда о таком не слышавший.
- Доверьтесь мне. Сейчас я ей навру, дам плацебо, и мы распрощаемся. Я бы мог найти, что ей мешает нормально жить и вести половую жизнь, но не буду этим заниматься. Мой брат считает вас разбойниками и хочет, чтобы вы отсюда поскорее убрались. Он хозяин поместья, и я не стану с ним ссориться из-за вас. Не тратьте время на заведомо бесплодные уговоры, юноша. Пока мы будем без толку спорить, ваша подруга может сгореть от высокой температуры.
Ошарашенный тем, что наговорил этот тип, я стоял столбом, а он подошёл к Лоне, чтобы дать ей микстуру от цинги. Тут мне пришлось срочно взять себя в руки и помочь профессору – Дваш его не подпускал. Я сам влил микстуру ей в рот.
- Это лекарство, милая девушка, не излечит вас, - проникновенным тоном заговорил профессор. – Оно лишь снимет приступ. Болезнь, которой заразил вас кровосос, можно побороть только полным отказом от секса.
- Навсегда? – обеспокоилась Лона.
- На некоторое время. Сами почувствуете, что вы здоровы и уже можно. А сейчас уезжайте поскорее. Здесь не рады незнакомцам, даже если в их жилах течёт кровь королей.
Я помог Лоне подняться на ноги и подсадил её в седло. Меня здорово удивило, что жар у неё спадал прямо на глазах. Оказалось, профессор не шарлатан, а настоящий целитель, пусть даже исцеляет не так, как я привык видеть.
- Профессор, мы есть благодарные вам, - сказал я. – Мы есть вам должные сколько?
- Ничего, - он пренебрежительно махнул рукой. – Считайте это благотворительностью.
***
Едва лай сторожевых псов затих вдали, я остановился на ночлег, хоть до заката было далеко. Но даже я с трудом прогонял сон, а Лона вообще еле держалась в седле. Остановились мы неподалёку от берега пруда с пиявками. Спешившись, я напоил лошадей и засыпал им в сумки овса. Лона в это время ставила навес для спального места, но двигалась неуверенно, так что получалось не очень хорошо. Я наложил на её потрескавшиеся губы смягчающую мазь, мы её используем при сильных морозах. Лона хотела вместо неё накрасить губы помадой, но спорить не стала.
Пока она накрывала обеденный стол, мы с Двашем прошлись по окрестностям, я поохотился на уток и подстрелил парочку. Пёс отказался их приносить, пришлось самому лезть в вонючее болото. Разок промазал, стрелу так и не нашёл. Дваш с интересом наблюдал за поисками уток и стрелы. Наверно, охота считается тут браконьерством, но стражников поблизости не было. А появятся – не беда, заплачу штраф, и всё. Нет денег – не боишься разбойников, есть деньги – стражников. Мысль мне понравилась, и я поделился ею с Двашем. Он внимательно выслушал, глядя умными глазами. Глупо разговаривать с животным, когда в лагере ждёт симпатичная девушка, и я направился туда.
Лона красиво разложила еду, но я даже толком рассмотреть этого не успел, не то что полюбоваться – нахальный пёс мгновенно всё сожрал. Она его отругала на израильском языке, он в ответ лизнул руку и завилял хвостом. Я едва успел подумать, что и она говорит с животным, а не со мной, как она обратилась ко мне.
- Дарен, я вся вспотела, - пожаловалась мне она.
- Это есть нормально. Жар есть закончившийся, тело есть остывающее.
- Остывающее тело – звучит жутко. Но я вот что хочу спросить – можно, я скупаюсь?
- Пруд есть переполненный пиявками, - напомнил я.
- Я их больше не боюсь. Но ты побудь рядом, хорошо?
Она сбросила одежду и вошла в воду по колено. Там она развернулась ко мне, подняла сцепленные руки вверх и потянулась.
- Мне кажется, я уже скоро буду готова к сексу, - смущённо улыбаясь, сказала она.
- Ты есть хотевшая купаться. Пиявки есть ждущие тебя.
- Вот обязательно надо сказать гадость, - она рассмеялась и бросилась в воду.
Я тоже полез в пруд, после вонючих болот помыться не помешает. И Дваша загнал в воду, не только потому, что он лазил там же, а ещё и затем, что он, пока плавает в пруду, не сожрёт уток. Мылся я недолго, хотелось спать, а перед сном ещё предстояло сделать немало всякого разного.
Я выбрался на берег, посыпал заранее приготовленной солью трёх пиявок, и пошёл собирать хворост. Когда разжёг костёр, из воды вышли Лона и Дваш, на ней висело пять пиявок, а на нём – ни одной. Лона спокойно посолила пиявок, повторила, что не боится их, и вызвалась ощипать и разделать уток. Но она засыпала на ходу, я напоил её горячим чаем и отправил спать. Она пожелала спокойной ночи, поцеловала меня потрескавшимися губами и пошла ложиться.
Уток я разделал сам, потроха отдал псу, а мясо спрятал в вещмешок – нельзя оставлять его где попало, ведь рядом дикие звери, например, Дваш. Заварил себе чаю и пошёл посмотреть, как устроилась Лона. Она уже сладенько спала, и одеяло почти не прикрывало её прелестей. Дваш слегка толкнул меня носом в её сторону. Я его спросил, правильно ли будет трахнуть спящую принцессу, но он не подал никакого знака. Залез под одеяло и улёгся рядом с обнажённой спящей красавицей. Она, не просыпаясь, прижалась ягодицами к моему животу. Плотские желания обуяли меня с невиданной силой, я не сдержался и дрожащими пальцами потрогал сосок. Лона возбуждённо застонала, прижалась ещё сильнее и слегка потёрлась. Всё моё тело напряглось, особенно та самая его часть, даже Дваш что-то почуял и деликатно отвернулся. Пока я лихорадочно раздумывал, что лучше – жалеть о том, что сделал, или о том, чего не сделал, выбор свершился без меня – я позорно уснул.
***
Проснулся я на рассвете свежим и бодрым, с ладонью, прижатой к груди Лоны обеими её руками. Стоило немалых трудов встать, не разбудив принцессу. Первым делом я проверил лошадей, они мирно спали. Слегка перепугался, увидев горящие ненавистью волчьи глаза, и схватился за кинжал, но колоть никого не пришлось – глаза Дваша вовсе не горели ненавистью, а просто светились в темноте. Я потрепал пса по холке и позвал купаться, он с удовольствием составил мне компанию. Всё бы ничего, но он разыгрался и громко залаял. Конечно, мы разбудили Лону. Она с диким воплем примчалась к нам, в чём была, то есть, ни в чём, но арбалет прихватила. Умница, её даже учить не пришлось, что если лает сторожевой пёс, оружие не лишнее. Тревога ложная, но так будет не всегда.
- Ну, вы и шумно купаетесь, - улыбнулась принцесса и присоединилась к нам.
Мы поплавали, потом оделись и пошли готовить завтрак. Я порезал печёную утку на мелкие ломтики и посолил их. Много соли мы потратили на пиявок, но запаса хватит ещё на пару дней. Пока я разбирался с мясом, Лона разожгла костёр моим огнивом и поставила кипятиться воду для чая. На завтрак мы съели утку, вторую отдали Двашу, на такой жаре даже солёное мясо быстро протухнет.
- Дарен, мне сегодня приснился странный сон, я хочу тебе его рассказать, - сказала Лона. – Будто я лежу в своей спальне во дворце, под одеялом из лебяжьего пуха. Слышу – дверь открывается, потом чьи-то шаги, а потом голос тёти Фанни. Она сказала, что мне и тебе нужно переплести судьбы. Вижу – она рядом с тобой, а ты обнажённый и возбуждённый. Ты на меня посмотрел, и меня бросило в жар, хуже, чем после пиявки. А ты спрашиваешь у неё: «Сочтёт ли фрау правильным, если я займусь любовью со спящей принцессой?», а она тебе говорит: «Помилуйте, принц! Вы должны сплести судьбы, но выбор времени и места на ваше усмотрение!». Ты ничего не ответил и лёг рядом, а я прижалась попой к… ну, к тому самому. Дарен, ты спокойно слушаешь, тебя ничего не удивляет?
- Это есть не совсем сон. Это есть смесь сна с реальностью.
- Вот как? И что, по-твоему, было дальше?
- Моя рука есть лежавшая на твоей груди. Я есть не сдержавшийся. Ты есть способная меня простить?
- Простить? Мне было так хорошо, что я пустила сок. Ты знаешь это выражение?
- Я есть слыхавший его.
- А потом я схватила твою ладонь и прижала её к груди изо всех сил. А ты погладил меня по… по тому самому месту. И…
- Я есть не делавший этого.
- Дарен, я же сон рассказываю! А потом гавкнул Дваш, и я проснулась. С уцелевшей девичьей честью.
Я ни капли не удивился, что у озабоченной девицы такие сновидения. Но как она смогла понять мою фразу на родном языке «трахнуть принцессу»?
- Не трахнуть ли тебя, я спрашивал собаку, - сказал я на родном.
- Ничего не поняла.
- Всякая магия и мистика есть лезущие на глаза постоянно. Я есть спросивший про «трахнуть принцессу», но я есть говоривший на языке Эльдорадо.
- А у кого ты спрашивал?
- Я есть спрашивавший у Дваша, - смутился я.
Лона весело рассмеялась, и я незаметно перевёл дух. Можно было ожидать истерики, но прекрасная Лона обходилась почти без них.
- Я тоже часто разговариваю с животными, - сказала она. – В твоём замке есть кошки?
- Я есть не имеющий замка. Моя семья есть живущая в королевском дворце.
- Почему ты отводишь взгляд? Что-то не так с твоей семьёй? Или нервничаешь из-за того, что потрогал меня за грудь?
- Я есть терзаемый стыдом, что есть воспользовавшийся тем, что ты есть беспомощная.
- Ты воспользовался моим беспомощным положением? – она села вплотную ко мне. – Воспользуйся снова, и даже думать не смей, что это меня оскорбляет!
Я растерялся и застыл, как статуя, не донеся до рта кусок мяса. Лона выдернула его у меня из руки и бросила Двашу, а освободившуюся ладонь попыталась положить себе на грудь. Я не сопротивлялся, но у неё всё равно плохо получалось – моя рука не сгибалась под таким углом.
- Не хочешь помочь беспомощной девушке? Обними меня за плечи, и запросто достанешь до груди. Руки у тебя длинные.
- Мои руки есть ещё и перепачканные жиром.
- Ничего! Рубашку я постираю.
Едва я дотянулся до её груди, она схватила мою ладонь и с силой прижала к себе.
- Дарен, тебе нравится моя грудь?
Я подумал, что ещё немного, и психиатр понадобится мне самому. Я попытался сказать комплимент, ведь грудь была превосходной, но с моего языка слетали только бессвязные звуки. Тогда я попробовал выдернуть руку, но каким-то непостижимым образом вместо этого сжал ей сосок.
- Это правильный ответ! – торжествующе заявила Лона. – Говорить, я так понимаю, ты сейчас не можешь, так что послушай, зачем я рассказала тебе свой непристойный сон. И пока я не закончу, не смей убирать руку! Мне так легче говорить на сексуальные темы.
Даже без таких разговоров я был готов повалить принцессу на траву и сделать всё, что обычно за этим следует. С огромным трудом сдержал звериный порыв. Я знал, что некоторые женщины способны сексом из мужчин верёвки вить – Юстина на этом свою карьеру построила. Но я не мог и подумать, что сам окажусь уязвимым для примитивных женских штучек!
- Так вот, Дарен, ты же знаешь, кому снятся такие сны, - продолжила Лона. – Людям, которым этого в жизни не хватает. Но я рассказала тебе не всё. Я ведь проснулась с воплем «Нет!», понимаешь? Выходит, я безумно хочу близости с тобой, и одновременно не хочу. Может, профессор потому и сказал, что мне пока нельзя?
- Он есть это сказавший, - наконец, и я с огромным трудом смог хоть что-то произнести, правда, непонятно, стоила ли эта бессодержательная фраза таких усилий.
- Дарен, но почему он так сказал? Ты помнишь, какое лекарство он мне дал, чтобы сбить температуру?
- Он есть что-то смешавший, - соврал я.
- Что он нашёл в твоей аптечке, о чём не знал ты? Я догадалась – он ничего не нашёл. Дал что-то безвредное и бесполезное, верно? Забыла, как оно называется.
- Это есть плацебо.
- Точно! И плацебо помогает только при психических расстройствах. Когда больной сам себе выдумал болезнь. Мы с тобой дважды почти сблизились, сперва помешал дирижабль, а потом – пиявка. Но я же не боюсь пиявок! Дело не в пиявке, а в том, что я боюсь близости. Хочу, но боюсь. Профессор это понял и снял страх запретом. Но почему я боюсь?
- Я не есть знающий. Профессор есть не сказавший, а я сам не есть психиатр. Но я есть интересующийся другим. Ты есть сильно желающая трахаться со мной почему? Мы есть знакомые всего несколько дней.
- Это ты меня знаешь несколько дней, а я влюбилась ещё до того, как ты появился во дворце. Когда увидела тебя рядом с отцом, чуть в обморок не хлопнулась. Знаешь, как тяжело было изображать безразличие? А когда ты вломился в мои апартаменты и предложил поехать вдвоём, я чуть не запрыгала от радости. А ты ещё сомневался, соглашусь ли я!
- Я есть просящий подробного рассказа, как ты есть влюбляющаяся в меня, кого есть ни разу не видевшая.
- Да нечего тут рассказывать. Тётя Фанни показала твои портреты. И рассказала о тебе. Всё – правда, я вижу, что ты такой и есть. И ещё сказала, что мой принц – ты, и наши судьбы переплетены. Она не сказала, что ты плохо говоришь на торговом, но разве это важно?
- Вы есть говорившие обо мне почему?
- Когда стало известно, что я поеду в Эльдорадо, мне стало интересно, кто меня туда повезёт.
С меня начисто слетело возбуждение. Тут одно никак не вяжется с другим. Такие неувязки – обычно следы внешней силы, скорее всего, спецслужбы. Лону убеждают, что нужно ехать в Эльдорадо, но ей внушают симпатию не к незнакомому жениху, а к такому же незнакомому охраннику, да ещё и дают понять, что без секса с ним ей не жить. И это делает женщина, которая, по заверению Лоны, очень её любит и заботится о ней семнадцать лет.
- Лона, а идея, что ты есть должная переехать в Эльдорадо, есть возникшая почему?
- Тётя Фанни объяснила, что в Эльдорадо до меня не доберутся, да и жить у вас неплохо, в Эльдорадо полное равенство между мужчинами и женщинами.
- Равенство есть не полное.
- Она сказала, что у вас женщин принимают в университет, а ты подтвердил.
- Это есть так. Но я есть спрашивающий не про это. Ты есть должная покинуть Гроссфлюс почему?
- Я же сказала – чтобы до меня не добрались убийцы. Ты знаешь, что мою маму убили?
- Я не есть знающий точно. Но это есть возможно.
- А знаешь, за что?
- Она есть занимавшая место королевы. Это место есть кому-то понадобившееся.
- Приказ отдал отец?
- Это не есть обязательно. Ищи, кому есть выгодно. Получивший выгоду есть не только король. Новая королева есть довольная тоже.
- То есть, или отец, или Хильда?
- Нет. Твоя мать есть принцесса королевства Израиль. Принцесса есть лишняя иногда.
- Думаешь, её убили израильтяне?
- Я есть не знающий.
- Дарен, а ты как думаешь – я дочь своего отца?
- Любая есть дочь своего отца.
- Я не об этом! Отец ли мне король?
- Я есть думающий, что нет.
- Видишь, маму убили, я – не дочь короля, он об этом знает, и я мешаю занять трон его любимому сыну. И ты сомневаешься, что за мной охотятся убийцы?
- Твоя гувернантка есть говорившая тебе, что я есть убийца на королевской службе?
- Да. Но я всё равно тебя люблю.
- Я есть хорошо разбирающийся в убийствах. Я есть не верящий, что убийцы есть хотевшие и не смогшие тебя убить. Я есть вошедший в твои апартаменты, что есть охраняемые двумя гвардейцами. Другие есть способные на это тоже. Но они есть хотящие убить тебя в дороге, а не во дворце. Я есть непонимающий, зачем. Гувернантка есть рассказавшая тебе что-то о принце Карстене?
- Нет. Только о тебе.
- Это есть означающее, что поездка со мной есть важное, а твоя жизнь в Эльдорадо есть неважное. Их план есть такой, что ты есть никогда не достигающая Эльдорадо.
- Значит, мы туда не доедем?
- Я есть прикладывающий все силы, чтоб доехать.
- Но в Эльдорадо мы будем в безопасности?
- Я не есть уверенный. Ты в Эльдорадо есть как твоя мать в Гроссфлюсе.
- Династический брак, как и у неё?
- Принц Карстен есть имеющий любовницу, - я заговорил осторожно, тщательно подбирая слова, чтобы не сболтнуть лишнего. – Король есть возражающий против брака с ней. Слово короля есть окончательное.
- И ваш принц меня убьёт? Или не он, а его любовница?
- Это не есть невозможно. Но это есть очень будущие события.
- Вот это правильно! С неприятностями нужно разбираться по мере их поступления. Мы позавтракали, наверно, пора в путь?
Она неохотно отпустила мою руку, я столь же неохотно убрал её с груди принцессы. Она встала и уже привычно поцеловала меня в губы. Сейчас поцелуй меня совершенно не возбуждал. Но всё равно было приятно, а заодно порадовался за Лону, что трещинки в её губах уже не чувствовались.
***
Неутомимые королевские кони несли нас галопом, лишь иногда ненадолго переходя на рысь. Дваш задержал нас только раз – остановился и громоподобно гавкнул, пришлось пару минут его ждать. Пёс, наконец, переварил съеденную козу, и избавлялся от бренных останков безвинно умершей скотинки. Едва завершив свои дела, он рванул вперёд, и мы, вновь переведя лошадей в галоп, помчались следом.
Прямо на скаку я в очередной раз попытался просчитать, кто наш противник и какой гадости нам ждать, но не хватало то ли сведений о врагах, то ли сообразительности. Я не понимал, зачем банкирам нужно убивать Лону именно в дороге, и мог только гадать, удалось ли нам оторваться от идущих по следу убийц, что знают, куда мы едем.
Я был бы совсем не против для маскировки присоединиться охранниками к какому-нибудь каравану, но все караваны, что попадались нам, принадлежали купцам Камарга и шли со смехотворной охраной – парой старичков с дубинками. Купцы объяснили, что платят отступные всем бандам и в защите не нуждаются.
Заодно я расспросил купцов, опасна ли дорога на Болотный порт. Ответ меня ошеломил. Ехать в порт незачем – он закрыт. С тамошними разбойниками договориться не удалось. Сухопутный транспорт дороже, зато караваны не грабятся подчистую.
Ещё купцы из встречных караванов рассказали, что на пути им попались какие-то странные люди, здорово похожие на стародавних бандитов. Все в доспехах, с топорами и в рогатых шлемах. Я сразу понял – викинги. Эльдорадо граничит со Швецией, там викингов полно. Много веков у нас со шведами мир, но взаимная ненависть очень сильна. Догонять их караван совершенно незачем.
Мы с Лоной остановились на привал, перекусили и попили чаю. Отдых не был лишним ни нам, ни лошадям. Зато Дваш не устал, носился вокруг, как ненормальный. А я стал расспрашивать Лону, заодно и отвлёк её от дурацких мыслей, а то в её глазах светилась похоть. Она не знала, почему единственное серьёзное нападение произошло у пруда Влюблённых, а про Эльдорадо тётя Фанни рассказала только, что там у женщин реальных прав куда больше, чем в других королевствах. Много где женщины служат и в страже, и в армии, но генералы женского пола есть только в Эльдорадо. Среди профессоров Университета каждая третья – женщина, есть даже деканы. И вообще, Эльдорадо – райское местечко. Насколько я помнил, в Раю хорошо всем, так говорили знатоки Святого Писания. А в Эльдорадо хорошо не всем. Каждый год под сотню казней, казнённым уж точно нехорошо. Хотя в среднем у нас подданные живут много лучше подданных соседних королей. Кроме Перу – инки давно не сборище голодных бродячих варваров.
До перекрёстка с дорогой Новый Париж – порт Болотный мы добрались перед самым закатом. Пути на север дальше не было. Как нам объяснили, тракт поворачивает на запад, дальше будет снова поворот на север, но ехать туда незачем – граница с Бельгией закрыта, там мятеж. На перекрёстке стоял трактир с табличкой «Пять звёзд, любые услуги», а в сотне шагов от него начинался небольшой городок. Над ним гордо реяли несколько аэростатов. Я сразу подумал о воздушном путешествии. Да, у противника господство в воздухе, но как он узнает, что мы летим на воздушном шаре?
Но эта идея подождёт до утра. Мы поставили лошадей в конюшню. Пьяный конюх, глядя на наших жеребцов, восхищённо цокал языком. Но дело своё он знал, и мы ушли, предупредив, что влезать на коней нельзя, даже если очень хочется. Портье потребовал, чтобы Дваша сдали на псарню. Минут через десять отчаянной ругани к нам спустился менеджер, в переводе это значит управляющий, и мгновенно всё уладил – Дваш будет жить с нами, но плату возьмут, будто он на псарне.
Тут же располагалось отделение местного банка, я поменял у них две золотые на серебро, попросив вместо одной серебряной дать медь. Женщина-клерк попыталась взять десятину и с серебра, и с меди, но я из принципа потребовал за медь нулевую комиссию, потому как никакого второго обмена нет, и по кодексу монетарного стандарта десятину с него брать неправомерно. Услышав от горного варвара про комиссию и монетарный стандарт, клерк ошалела и не взяла лишних сто медяков.
Пока мальчишка-коридорный, испуганно оглядываясь на Дваша, вёл нас в апартаменты, я размышлял, откуда Лона знает слова, больше подходящие не принцессе, а кабацкой девке. Хотя дядя Баден, сын короля, тоже умеет материться, он в юности работал в оружейных мастерских. Да и его отец, будучи принцем, служил рядовым дворцовой гвардии, и тоже расширил словарный запас. Но это Эльдорадо, у нас и принцесса Радмила с мужем работали каменщиками на строительстве бассейна. Вряд ли в Гроссфлюсе похожие обычаи.
- Ваши апартаменты, номер-люкс для новобрачных, - сказал коридорный, отпирая дверь номера. – Плата как за обычный, шеф распорядился. Вон там – баня и туалет, всё для удобства клиентов. Если что-то понадобится, дёргайте за этот шнурок, я тотчас же приду.
- Что мы можем заказать? – уточнила Лона.
- Что хотите! Даже девушек или юношей для сексуальных утех, но любой из вас в сто раз лучше любого из них.
- Я есть благодарный тебе за слова, что есть добрые. Чаевые есть сколько? – поинтересовался я.
- Сто медяков. Кстати, можете нанять переводчика.
Я отсчитал сотню, и он благодарно улыбнулся.
- Погоди, - остановила его Лона. – Нам нужно постирать одежду и привести в порядок сапоги. Ещё нужна цирюльник-женщина.
- Будет, - кивнул коридорный.
- Ещё сандалии на высоком каблуке, юбка…
- Я позову торговца.
- Одежда нужна и женская, и мужская.
- Понял.
- Мы есть ещё нуждающиеся в собачьем ошейнике, - добавил я.
- Любой каприз за ваши деньги.
- И мы хотим поужинать, - продолжила Лона. – Суп, мясо, компот. Кувшин вина и пять кувшинов пива. И собаку накормить. Он любит живых коз, но от них остаются лужи крови, так что лучше пожарьте.
Я дал ему серебряную монету и пообещал убить, если он что-то забудет или перепутает. Мальчишка заверил, что он никогда ничего не путает, иначе бы здесь не работал, и скрылся, унося нашу грязную одежду и сапоги.
***
Парикмахерша была симпатичной и выглядела безобидно, но я не люблю, когда кто-то незнакомый орудует лезвием у моего горла, так что сам побрился и сам подстриг ногти. Зато Лона дала ей полную свободу действий. Пара щелчков ножницами – и причёска наёмницы превратилась в изящную стрижку аристократки. Ещё несколько движений, и ногти на руках и ногах восстановили красивую форму и засверкали свежим лаком. А когда цирюльник заработала бритвой, это выглядело настолько страшно, что я напрягся, готовый бросаться на помощь принцессе, а Дваш грозно зарычал. Протереть выбритые места спиртом Лона попросила меня, пришлось щупать её ноги от щиколоток до паха. После этого она заявила, что ей жжёт, и я пару минут дул в её причинное место, чтобы утишить боль.
Потом пришли торговцы. Штаны мне подобрали мгновенно, а вот с рубашкой пришлось повозиться – у них не нашлось готовой одежды на горца, мы здесь редкие покупатели. Но они заработали иголками, и вскоре рубашка сидела, как влитая. А вот подобрать туфли не смогли, пришлось обуть старые сапоги, их к тому времени уже принесли сверкающими после чистки.
Лоне юбку и блузку подобрали без труда, а вот с сандалиями завязли надолго. То неудобно, то слишком закрытые, то каблук недостаточно высок. Наконец, она выбрала, и я с облегчением одобрил.
- Я тебе нравлюсь в такой одежде? – смущённо улыбаясь, спросила Лона, когда торговцы ушли, звеня заработанным золотом.
- Ты есть нравящаяся мне всегда. Этот костюм есть очень эротический, но я есть видевший много раз, когда ты есть обнажённая, и потому я не есть удивлённый, что у тебя и эти места есть красивые.
- А в Эльдорадо я могла бы такое носить?
- Да, - я вспомнил одежду Юстины.
- Приятно, что я тебе нравлюсь и в походной одежде, и в этой, и обнажённая. А ты не против поужинать в трапезной?
- Я есть боящийся драки из-за тебя там.
- Даже очень пьяный не рискнёт лезть к подруге мускулистого варвара с глазами убийцы и с огромной собакой на поводке.
Лона вызвала коридорного и распорядилась отменить заказ еды в номер, кроме козы. Тот кивнул, и вскоре он и поварёнок притащили жареное мясо. Козы не нашлось, притащили овцу, а она куда больше козы. Мясо положили на плотную ткань, чтобы не пачкать ковёр. Дваш принюхался, вскочил, подбежал к туше и начал её жрать, только кости трещали на его огромных зубах.
- Ты уже есть наевшийся, - сказал я Двашу, когда он сожрал полтуши, и оттащил его в сторону. – Вы есть относящие мясо на лёд. Завтра он есть доедающий мясо.
Они закивали и потащили прочь бренные остатки овцы, даже не заикнувшись о чаевых.
***
Вышибала заявил, что собака войдёт в трапезную только через его труп. Мы с Двашем запросто сделали бы из него труп, но Лона мило улыбнулась и спросила, почему её собачку разлучают с хозяйкой? Вышибала долго подбирал ответ, что-то мычал, но всё же отступил в сторону.
Я заметил в зале двоих стражников, пожилого мужчину и девушку, и спросив разрешение, сел за их столик вместе с Лоной. Пёс улёгся рядом. У стражников я хотел узнать, вправду ли закрыт порт Болотный. А ещё стражники – лучшие свидетели на случай драки. На равнинах часто пытаются избить горных варваров, а если с ними красивая женщина, желающих помахать кулаками ещё больше.
Стражники о происходящем в порту ничего не знали и знать не хотели. Зато рассказали о своей тяжёлой службе. Мужчин призвали в армию и отправили на бельгийскую границу. В стражу теперь набирают женщин, подростков и стариков, они не справляются с хулиганами, и те здорово наглеют. Я с удовольствием ел и делал вид, что их слушаю. А Лона глядела с тоской на танцплощадку, где отплясывали неведомые танцы под странную музыку. Решившись, она спросила, умею ли я танцевать. Как не уметь? На курсах подготовки полковник заявил, что танцевать полезно, потому что боец спецназа должен идеально управлять движениями своего тела.
Пришлось перечислить, какие танцы я знаю. На беду оказалось, что некоторые знакомы и ей. Дальше всё просто – официантка поговорила с музыкантами, те за небольшую плату согласились сыграть танго, и вот я вывожу прекрасную принцессу в центр танцплощадки. Дваш остался лежать возле стражников.
- Ты прекрасно танцуешь, - шепнула она мне, когда музыка умолкла. – Кажется, я уже готова к тому самому. Да и номер у нас для новобрачных.
А я заметил, что какие-то подростки сбиваются в стаю и явно интересуются нами, и у каждого на поясе меч или булава. Это не могло кончится ничем хорошим. Стражники, явно подумав так же, встали и ушли.
- Ты есть вонючий горный варвар, - заявил мне один из хулиганов. – Но мы есть щадящие тебя, если ты есть дающий нам эту бабу.
Все смотрели в другую сторону, даже вышибала. Хулиган выхватил меч, и с криком выронил его, баюкая сломанную мной руку. Краем глаза я увидел, что ещё один вознамерился попытать счастья в этом рискованном деле, но тут Лона подпрыгнула и всадила каблук ему в локоть. Раздался громкий хруст, подросток тоже заорал, упал на пол и вставать не спешил. На том битва и закончилась – возле нас появился Дваш, оскалился и зарычал. Секунд через десять возле нас остались только двое со сломанными руками.
- Ты есть говоривший, что пёс есть лишний, - напомнил я вышибале, выходя из трапезной.
- Горец, лишний тут есть ты, - ответил секьюрити. – Это есть не впервые тут, когда горец есть дебоширящий.
Лона хотела возразить, но я увёл её к нашему номеру. Там перед дверью страдала девушка с тележкой, в которой на льду стоял кувшин вина и пять кувшинов пива.
- Вас не было, я боялась, что не дождусь, - пожаловалась она.
- Но мы же отменили заказ, - воскликнула Лона.
- Мы есть отменившие заказ еды, а спиртное не есть еда, - напомнил я. – Но закуска есть необходимая. Я есть хотящий к пиву раков. Вы есть имеющие их, так ли это?
- Конечно, мсье. Всё, чего пожелает клиент.
- И к вину что-нибудь из фруктов, - добавила Лона.
Через десять минут та же девушка принесла раков и персики.
- Говорят, ваша собачка разогнала хулиганов, - сказала она, пряча чаевые в кармашек. – Можно угостить её косточками?
- Нельзя, - решительно запретил я.
- Боишься, что отравит? – спросила Лона, когда служанка ушла.
- Я есть исключающий всякий риск, где это есть возможно.
Вечер мы провели чудесно. Перед возлиянием Лона показала мне несколько приёмов рукопашного боя, которым её обучила гувернантка. У меня мелькнула догадка, зачем из принцессы сделали бойца. Не для самозащиты – при ней телохранители. Зато принцесса-воин не пара Карстену, кабинетному биологу. Редкий мужчина захочет жить с женщиной, способной его поколотить. Принц точно не захочет. А мне она подходила идеально. И в сексе, уверен, тоже. Девушка, что прекрасно танцует и дерётся, не может быть плохой любовницей. Я должен был доставить её Карстену в целости и сохранности. Но уже стало ясно, что целости она по пути непременно лишится.
Я выбросил дурацкие мысли из головы и разлил вино по бокалам. У меня слегка зашумело в голове, Лона тоже немного захмелела, но вела себя, как принцесса, а не как пьяная девка. Мы с ней немного поспорили, она надумала задержаться здесь на несколько дней, а я считал это опасным. За пивом с раками споры сами собой прекратились, и Лона захотела потанцевать. Отказать в такой мелочи я не мог, вызвал коридорного и приказал привести музыканта. Лакей, увидев пьяного горца, решил, что я собираюсь его убить, и попросил защиты у Лоны, но та закатила глаза и сказала, что помочь не сможет, пьяного варвара сексом не угомонить, а вот музыкой – запросто.
Коридорный исчез и быстро вернулся, сказав, что вдребезги пьяные музыканты сыграть не смогут, но он принёс музыкальную шкатулку с двумя подходящими мелодиями. Лона танцевала самозабвенно, да и я получил немалое удовольствие. Она спросила, почему я скрывал, что отлично танцую, но ответить не давала, лезла целоваться. Вечер должен был закончиться бурным сексом, но… Лона смущённо сказала, что не хочет терять девственность в пьяном виде. Насколько я знал, большинство девушек как раз пьяными и перестают ими быть, но спорить не стал. В кровати она прижалась ко мне грудью и потёрлась об мои лопатки, счастливо вздохнула и мерно задышала во сне. Думал, не смогу заснуть, но нет, обошлось без бессонницы.
***
Едва рассвело, мы попрощались с портье и покинули отель, не позавтракав. Дваш обзавёлся новым ошейником, зато лишился своей половины овцы, потому что меня обуяло стремление к абсолютной осторожности, и я опасался, что туда могут подсыпать отраву. Вроде бояться нечего, но я доверял предчувствиям. Конюх уже набрался, но лошади были отлично ухожены, так что я сунул ему серебряную монету. А вот за болтовню его бы следовало убить. Он рассказал, что наши жеребцы не простые, а королевские, на них могут ездить только монархи. Варвары, конечно, монархами не бывают, зато моя спутница – настоящая королева.
Лона ехала чуть впереди, и я залюбовался её изящной фигуркой. Она обернулась и спросила, почему сегодня в моём взгляде восхищение, а вчера ничего такого в нём не было? Неужто её походная одежда нравится мне больше, чем вечерняя? Я ответил, что одежда ни при чём, мне всё больше и больше нравится одна принцесса. Лону это так взбудоражило, что она полезла целоваться, не слезая с коня. Не получилось, но мы не расстроились.
А путь мы держали на рыночную площадь. Аэростаты, что я видел вчера на закате, были именно там. Три пилота с ненавистью смотрели друг на друга, выкрикивая приглашение на воздушную прогулку всего за двести серебряных монет. Я предложил пять золотых за полёт в порт Зелёного Мыса, и они потеряли ко мне интерес. Удвоил цену, и снова отказ. Один из них предложил купить его воздушный шар за одну золотую, и лететь на нём хоть к побережью, хоть в свой Берг. Я не сильно расстроился, что воздушное путешествие сорвалось. В корзину ещё можно пристроить Дваша, но лошадей – нет. На прощание мне дали совет – по базару слоняется шайка моих соплеменников бергов, так почему бы мсье не убраться отсюда с ними?
Если торговый караван бергов шёл в Гроссфлюс, он подходил нам как нельзя лучше. Даже знакомые пограничники не узнают меня среди горцев. Лона, конечно, не горянка, но женщин, путешествующих с караванами, нигде особо не проверяют. Может, потому и процветает работорговля.
Лона повторила, что не хочет возвращаться в Гроссфлюс, мы поспорили, и она неохотно согласилась. Я просто не видел другого маршрута. Северная граница закрыта, порт не работает. Добираться через Берг не стоит, там запросто убьют. Ещё можно поискать лесные тропы на северо-запад, через королевства, что на моей карте без названий, настолько они никому не интересны. Без проводника соваться в дебри опасно, да и с незнакомым проводником – ненамного лучше.
Оставался порт Зелёного Мыса, тоже со своими неудобствами. Лошадей придётся сменить, в Гроссфлюсе их мгновенно опознают. Лону тоже могут узнать, как-никак местная принцесса. Да и противник мог оставить наблюдение за портом и дорогой к нему просто на всякий случай. Но остальные маршруты ещё хуже.
Я ужасно жалел, что прохлопал закрытие Болотного порта. Чего стоило спросить тех же пограничников, они наверняка знали. А без порта королевство Камарг превратилось в ловушку. Лучше бы мы затаились где-нибудь в глухомани Гроссфлюса и через пару недель спокойно отплыли из Зелёного Мыса. Но жалостью делу не помочь, и я начал высматривать горцев. Пока я препирался с пилотами, людей тут стало куда больше, и ехать верхом сквозь толпу, да ещё и с огромной псиной на поводке, было уже не так удобно. Горцев я не видел, а тут ещё голодный Дваш проявил интерес к торговцам мясом. В наморднике он не мог ничего утащить, зато мог при желании перевернуть мясные прилавки по всему базару. Пришлось купить у симпатичной торговки какую-то тушу и отдать её псу на растерзание.
- Мясо, значит, купил? – язвительно поинтересовалась незаметно подъехавшая Лона.
- Я есть купивший мясо, что есть съеденное псом, - подтвердил я, не понимая, чем она недовольна.
- А торговке зачем за пазуху заглядывал? Что там такое, чего нет у меня? Я её едва не убила, - теперь в голосе принцессы слышалась ярость.
- Ты есть ревнующая, так ли это?
- Да! Ты смотрел ей за пазуху! А я, пока ты искал продажных женщин, нашла горцев. Только они не из Берга.
- Ты есть обитательница равнин, ты есть неспособная различать горцев.
- У них кожа красного цвета. Их не спутать с бергами.
- Это есть инки! – обрадовался я.
Караван инков устраивал меня куда больше купцов из Берга. Инки рано или поздно вернутся в Перу, а оттуда рукой подать до дома. Даже если придётся шататься с ними по всему Побережью – не страшно. Нас не ждут к определённому дню.
Неладное я заподозрил, едва их увидел. Горцы, кожа того же цвета, что у дона Игнасио, и лица похожи. Но они продавали какие-то плетёные браслетики, ленточки для волос и тому подобное. Купцы из каравана торгуют оптом, розница – для местных. Зачем караванщикам базарная торговля? Да и такие поделки коммерчески невыгодно тащить за тридевять земель.
Я спешился и оставил коня и собаку на попечение Лоны. Краснокожим купцам я показал издали пустые руки. Не очень понимаю смысл этого жеста, руки-то пустые, но на поясе оружие. Предполагаемые инки не оценили моего миролюбия. Они стали что-то кричать мне на своём языке, но я различал только некоторые слова, те, что частенько доводилось слышать от дона Игнасио – пута, Карамба, порко, бастардо… Пута – это доступная женщина, бастардо – незаконнорожденный, порко – что-то из домашних животных. Ну, а Карамба – имя демона из мифологии инков.
Стало ясно, что они – неподходящая компания, и плевать, инки они или нет. Я начал потихоньку отступать, не спуская с них глаз, хоть и затевать драку они явно не собирались. Я уже подошёл к Лоне, и тут один из них, пожилой толстяк, выскочил из-за прилавка и побежал к нам, вопя на торговом «Подождите, пожалуйста!».
Я приготовился к рукопашной, и краем глаза заметил, что Лона сняла арбалет с предохранителя. Молодец девчонка, понимает, что если кто-то выглядит безобидным, это не значит, что он безобиден. Даже дохляк запросто прикончит из арбалета сильного бойца. Дваш тоже не давал поблажек на возраст и полноту. Он зарычал и оскалил зубы, толстяка остановило именно это.
- Я извиняюсь за соотечественников, - взволнованно заговорил он. – Они решили, что вы берг, но я же вижу, вы не из тех скотов. Или всё-таки берг?
- Нет, - ответил я.
- Но вы не можете быть из свободного племени, это очевидно! А раз так, вы из другого горного королевства.
- Моё королевство есть называемое Горным.
- Но говорите вы, как варвар, - расстроился толстяк. – Хотя ваша спутница – настоящая принцесса. А Горное королевство – это Берг. «Берг» на их языке и означает «горное».
- Можно, я ему объясню? – попросила Лона.
Я кивнул, хоть и считал, что просвещать его необязательно. Но меня разбирало любопытство, кто эти люди, так похожие на инков. А если хочешь получить от кого-то сведения, будь добр, предоставь что-то взамен. Иначе не бывает, так устроен мир.
- Мы – подданные Эльдорадо, - заявила моя спутница, не сильно отклоняясь от истины. – Я не горянка, но наши дети будут горцами.
- Эльдорадо, - мечтательно прошептал толстяк. – Страна счастья, где золото валяется на земле. Все считали, что это выдумка, но сколько отважных юношей отправлялись на её поиски! Многие вернулись ни с чем, многие не вернулись. И вот я вижу людей оттуда!
Наверно, это смешно, но и я в детстве слышал легенду о волшебной золотой стране Эльдорадо. Представляете моё потрясение, когда я узнал, что живу именно в Эльдорадо, но золото у нас «валяется» только в королевской казне, хранилищах банков и кошельках подданных?
- И мне рассказывали о горной стране, где люди живут в золотых дворцах и едят с золотых блюд, - улыбнулась принцесса. – Но это другое королевство, хоть и с тем же названием.
- А вы есть откуда? – вмешался я в их разговор, боясь, что они начнут обсуждать прелести обитания зимой в металлическом дворце.
- Я теперь местный, - в глазах толстяка блеснули слёзы. – Мою страну растоптали враги, мы бежали, и теперь дышим гнилым воздухом равнин. Они никого не щадили – ни детей, ни женщин, ни стариков! Мы позвали миротворцев, но они отказали, мол, у них мало горно-егерских подразделений, а воины равнин не горят желанием воевать в горах. Берги творили, что хотели, наша армия была разбита, стража уничтожена, а ополчение… Туда пошли такие, как я – целители, учителя, клерки… Старые и больные люди, ведь молодых и здоровых уже убили. Я вот до войны был учителем. Могли мы устоять против регулярных войск? А когда они смели и ополчение, началась бойня. Убили всех, кто не убежал. Даже не знаю, что случилось с моими дочерьми и внуками, выжил ли кто-нибудь…
- Ваше королевство есть называвшееся как? – я не позволял разговору уйти в сторону.
- Сьерра. Чудесная страна, ничем не хуже сказочного Эльдорадо! Но её больше нет. Сейчас там обживаются переселенцы-берги. А нам, несчастным беженцам, и тут не дают покоя. Так называемый караван из Берга здесь уже месяц, и они – не купцы, а убийцы! Погибло полсотни наших! Горцы убивают горцев, страже плевать. Так они сказали нашему старшему. А нас тут и было-то около двух сотен, теперь уже меньше полутора.
***
Я еле-еле оттащил оттуда Лону. Она была готова бесконечно слушать нытьё толстяка и обещать, что кто-нибудь из его дочерей и внуков найдётся. Она накупила у него целый ворох ленточек, заплатив десять серебряных монет, раз в сто больше, чем они стоят.
- Я даже подумать не могла, что такое возможно в наше время, - безостановочно повторяла Лона. – Причём это же не какие-то варвары, а королевство, с которым у нас дипотношения! И миротворцы не вмешались!
Я для себя отметил, что для Лоны «мы» - до сих пор Гроссфлюс. А жалостливый рассказ толстяка меня совсем не тронул. Наш спецназ под корень вырезает племя, воин которого убил подданного Эльдорадо. Когда я был курсантом, варвары дважды убивали пограничников, и рейды возмездия мы разбирали на занятиях по тактике. Оба раза в рейдовых отрядах было по десять бойцов. Первый раз повезло – военная разведка договорилась с другим племенем, и наши только сняли дозорных, дальше варвары решили вопрос между собой. Второй раз спецназовцы действовали сами. Враги праздновали великую победу над пограничным патрулём. Командир выждал, пока они перепьются, и бойцы разобрались с дозорными, а потом перерезали остальных, без скидок на пол и возраст.
Да, жестоко и неблагородно. Зато потом два года пограничников никто не трогал. Если кому-то жалко убитых варваров, выражайте свою жалость матерям, вдовам и детям убитых пограничников. И действия армии Берга – типичный рейд возмездия, а не битва за территорию. Толстяк не упомянул, кто на кого напал, а эта фигура умолчания говорит лучше всяких слов. Впрочем, с тем же успехом кругом виноватыми могли быть и берги, а подданные Сьерры – невинными жертвами.
- Ты собирался присоединиться к каравану из Берга? – Лона, наконец, заговорила о чём-то другом. – Так знай – с мерзкими убийцами я никуда не поеду!
Принцесса, похоже, забыла, что путешествует с мерзким убийцей. Я не стал напоминать. Что сказать, у меня и без того нашлось.
- Если толстяк из Сьерры есть говорящий правду, караван из Берга есть несуществующий, - сказал я. – Они есть остающиеся тут на три месяца.
- О, ты уже посчитал, что если убивать по пятьдесят человек в месяц, то полторы сотни – это на три месяца. Неужели тебе не жалко беженцев?
На беженцев мне было плевать. Но не помешает выслушать и версию бергов. И самому интересно, и разведке пригодится. Не сейчас, так позже. Не против Берга, так против миротворцев – почему они отказали в помощи жертвам агрессии? А может, нам пригодятся изгнанники из Сьерры. А не нам, так инкам. Сведения лишними не бывают. Я не агент разведки, но глупо пройти мимо, не попытавшись их раздобыть.
- Мы есть выслушавшие одну сторону, - сказал я Лоне. – Я есть желающий поговорить с бергами.
- А я не хочу!
- Я есть могущий поговорить с ними сам.
Возвышаясь над толпой в седле огромного жеребца, я высмотрел двух горцев, явно присматривающих за меднокожими. Они выглядели не торговцами, а воинами, причём спецназа, а не пехоты. Всё правильно, с чего бы толстяку врать? Я передал поводок Лоне, подъехал к горцам и спешился. Этим бесполезно показывать пустые руки – плевать им на любые жесты.
- Зовите командира, - рявкнул я на военном жаргоне.
С тем же успехом я мог бы обратиться к ним на израильском языке, если бы его знал. Они растерянно смотрели друг на друга и что-то вяло обсуждали. Теперь уже я их не понимал. Хорошо, что вмешалась Лона.
- Перевести? – предложила она.
- Ты есть знающая их язык, так ли это? – удивился я.
- Языки очень похожие.
Перекинувшись несколькими фразами с Лоной, один из них куда-то пошёл, сделав нам знак идти за ним. Я забрался обратно в седло, и мы поехали следом. Процессия получилась ещё та – впереди здоровенный горец, следом за ним – огромный пёс, а сзади двое на гигантских лошадях. Зеваки этим зрелищем очень интересовались, впрочем, на то они и зеваки.
Прилавок бергов стоял на краю базара. Товар у них был один – изрядно пользованные подковы. Мрачная вывеска на торговом гласила: «Амулеты удачи, гарантия месяц, цена одна золотая». Я где-то читал, что подкова, прибитая рожками вверх над дверью, приносит удачу, но не по такой же несусветной цене. Да и злобные физиономии бергов распугивали покупателей.
Командир угадывался сразу – женщина намного старше остальных. Как и принято в спецназе, офицер – не только командир, но и боец. Несмотря на её пол и возраст, я был очень рад, что не нужно с ней биться. Спешился, отдал поводья Лоне, а сам подошёл к горянке. Она смотрела на меня чуть насмешливо, остальные берги – с ненавистью. Я даже подумал о ревности, но это их дела.
- Капитан Дарен, армия Эльдорадо, отряд особых операций, - я представился и отсалютовал по уставу миротворцев.
- Майор Гретхен, армия Берга, отряд специального назначения, - она тоже отсалютовала. – Служил в миротворцах, капитан?
- Никак нет, майор. Но я есть проходивший подготовку.
- Услыхав твой торговый, легко догадаться, почему тебя не взяли.
- Так точно.
- Что от меня нужно воину Эльдорадо? Кстати, это у вас всё покрыто золотом?
- Никак нет. Наше Эльдорадо есть не имеющее золотых месторождений совсем.
- Я так и думала. Так что возвращаемся к вопросу, зачем ты припёрся ко мне со своей подружкой-принцессой. Вы болтали с краснокожими, они пожаловались на судьбу, и тебе захотелось вызнать подробности для своей разведки?
- Так точно.
- Краснокожие тебе сказали, что умоляли миротворцев о защите, а их послали на хрен? Они всем это говорят, кто уши не затыкает. В Эльдорадо наверняка есть офис миротворцев. Ты запросто мог бы запросить отчёт об этом инциденте у них. Да ты так и сделаешь!
- Я есть намеревающийся так и сделать, - согласился я.
- Но это будет долго, а тебе нужно сейчас. Точнее, не совсем тебе, для тебя-то срочности нет. Ты хочешь, чтобы правду узнала твоя подружка. Я угадала?
- Так точно. Я есть думающий, что это есть не противоречащее интересам Берга.
- Ладно, расскажу интересную историю девушке, похожей на принцессу Гроссфлюса.
Гретхен затараторила на своём языке, Лона иногда переспрашивала и кивала, получая ответы. Потом её глаза округлились и едва не полезли на лоб. Майор замолчала, Лона взлетела в седло, и мне тоже пришлось срочно карабкаться на коня. Дваш вскочил и отряхнулся, засыпав бергов пылью.
***
Нам остался всего один маршрут – на северо-запад, через лес. Соваться туда боязно. На моей карте дорога идёт вдоль Великого болота, есть риск так и остаться в трясине. Да и местные могут позариться на имущество проезжих иноземцев. Страже любого королевства до таких преступлений и дела нет. Нужна охрана и толковый проводник.
Оказалось, Лона тоже прокладывала маршрут. Она надумала присоединиться к каравану шведов. Под доспехами викингов никто не разглядит ни принцессу, ни горца. Со шведами мы доберёмся или до работающего порта, или до окрестностей Эльдорадо, а дальше как-нибудь сами. Пришлось её разочаровать. Шведы ненавидят Эльдорадо, и не без причины. Как и мы их, и тоже есть за что. Война не объявлена, но на ничейных землях наш спецназ охотно вырезает рейдовые отряды викингов – шведы не горцы, им тяжко сражаться на высоте. А вот охране наших караванов не выстоять против их рейдеров. В общем, отношения ещё те. Если викинги узнают во мне подданного Эльдорадо, то наверняка прольётся кровь.
Наверно, можно выдать себя за берга. Но и это плохо кончится – викинги охотно ограбят и убьют любого, кто не викинг, если за это ничего не будет. Может, не все они такие, но хватит и нескольких.
- Шведы отпадают? – уточнила принцесса. – Хорошо, Дарен, что предлагаешь ты?
- Я есть видевший тут Блувштейн-банк. Я есть хотящий попросить помощь у банкира.
- Но ты говорил, что они – наши враги!
- Я есть не знающий, здешний банкир есть трепещущий или нет. И я есть думающий, как сделать, чтобы это есть становящееся неважным.
И я придумал. Ну, не совсем придумал, просто вспомнил один фокус разведки. Мы присмотрели очень удобный для нас дом напротив банка. За десяток серебряных монет хозяин охотно пустил нас внутрь, пристроив лошадей на конюшню. Оставив там Лону с Двашем, я отправился в рассыльную контору. Гонцов здесь называли курьерами, а в остальном контора как контора. Я вручил им письмо для менеджера Блувштейн-банка и вернулся к Лоне, по пути убедившись, что слежки нет. Письмо было на израильском языке, писала его Лона. В нём некто анонимный просил банкира срочно дать контакт с кем-нибудь из трепещущих, причём встречи с банкиром категорически не желал, потому что за ним охотится банда убийц. Описывая убийц, Лона прозрачно намекнула на отряд майора Гретхен. Если на доске объявлений банка вывесить ответ на израильском языке, агент трепещущих, как бы проходя мимо, это прочтёт, но ни на кого не наведёт убийц.
Банкир – не дурак, но во всех этих нелегальных делах вряд ли разбирается. И вряд ли знает всех агентов своего королевства, работающих здесь. И уж совсем ему не нужно, чтобы к нему привели убийц. Он захочет остаться в стороне от шпионских разборок, где случайных свидетелей не убивают лишь в редких случаях. Наши разведки работают так, вряд ли израильская – иначе.
Вскоре красавица-клерк повесила на доску листок, где на израильском было написано, что трепещущий по имени рэб Иегуда ждёт в отеле в пятнадцати тысячах шагов на запад отсюда по тракту. Лона прочитала это через подзорную трубу, и мы двинулись в путь. Она давно хотела рассказать мне, что ей поведала Гретхен о войне Сьерры и Берга, но всё как-то было не до них, и вот, наконец, ничто не могло её отвлечь от этой животрепещущей темы. А я и без Гретхен неплохо представлял, что там произошло.
- Ты так загадочно улыбаешься, будто знаешь, что она мне рассказала, - Лона как-то это почувствовала.
- Я не есть знающий, я есть имеющий догадки.
- Тогда лучше ты расскажи.
- Миротворцы есть не вмешавшиеся. Толстяк есть сказавший, что так есть потому, что среди них есть мало горцев. Это есть чушь. Причина есть то, что агрессор есть Сьерра, а Берг есть возразивший против вмешательства. Сьерра есть захватившая кусок чужой земли, но что-то есть пошедшее не так.
- Да. Армия Сьерры попала в ловушку. Все погибли, Берг победил и оккупировал Сьерру. Подданные Сьерры разбежались кто куда. А почему, по-твоему, отряд Гретхен охотится за беженцами?
- Они есть военные преступники. Миротворцы есть не вмешивающиеся и тут, значит, преступления есть очевидные.
- Они перебили всех бергов, что остались на оккупированной территории.
- Но и это не есть полная правда, - я решил прояснить всё до конца, сам не знаю, зачем. – Такие случайности есть не бывающие. Берги есть спровоцировавшие агрессию. Потом они есть заманившие врага в ловушку, и армия Сьерры есть уничтоженная малой кровью. И тогда Берг есть имеющий все права и возможности захватить Сьерру.
- То есть, войну затеял Берг?
- Если разведка есть сработавшая хорошо, то спланировавший войну есть победитель. А победитель есть Берг.
- Как это мерзко! Когда я стану твоей женой, мне тоже придётся в этом участвовать?
- Эльдорадо есть уже триста лет не воюющее. Ты есть не имеющая причин беспокоиться.
Глядя на ошарашенное лицо Лоны, я пытался понять, что так её поразило. Принцессу наверняка учили скрывать эмоции, а тут они вдруг попёрли наружу.
- Ты не возразил, что я стану твоей женой! – произнесла она с заметным трудом.
Да, не возразил. Потому, что сейчас не время это обсуждать, или потому, что не против?
- Ты есть не могущая стать чьей-либо женой сейчас, - хотела возражений, вот и получи. – Жена есть занимающаяся сексом с мужем иногда, а ты есть не готовая к сексу.
- Я приготовлюсь, - пообещала Лона и надолго замолчала.
Я не ожидал засады, но всё же посматривал на Дваша, и когда он зарычал, тотчас же остановил коня. Лона не только остановилась, а ещё и спешилась, прикрывшись крупом коня, и изготовила арбалет к бою. Я прислушался, и сквозь громкое щебетание птиц уловил где-то вдали по дороге лязг железа. Но доспехи израильских десантников – колеты, этакие жилеты из плотной ткани с металлическими пластинами внутри, они не могли громко лязгать.
Я выехал за поворот, готовясь при малейшей опасности спрыгнуть с коня и скрыться в лесу, но увидел всего лишь попутный торговый караван. Правда, охраняли его викинги, о которых нам так много говорили. Когда на нейтральной территории встречаются бойцы Швеции и Эльдорадо, схватки не избежать. А все преимущества у них. Дело не только в численном превосходстве. Здесь Побережье, а не высокогорье. На равнинах я ничем не превосхожу шведов.
Взял Дваша на поводок, но намордник надевать не стал. Не исключено, что его мощные челюсти пригодятся. Мы поехали лёгкой рысью. Я изо всех сил изображал подданного Берга. Разве другие горцы бывают в этих краях? Не из Эльдорадо же я, в самом-то деле? А отряд бергов тут точно есть, шведы наверняка о нём слышали, с их-то горячими чувствами к горцам.
Один из викингов что-то рявкнул на своём языке, когда мы проезжали мимо их каравана. Я открыл рот, но Лона меня опередила. Из её фразы я понял только «Берг». Шведы стали переговариваться между собой, я разобрал «Берг» и «Эльдорадо». Мыслили они правильно, но напасть не решились. Едва мы обогнали караван, Лона пустила коня в галоп.
- Ты есть знающая шведский язык, так ли это? – спросил я у Лоны, когда она перевела коня на рысь, и я с ней поравнялся.
- Он, оказывается, очень похож на наш. Не настолько, как у бергов, но мне всё понятно, и они меня поняли. А что тебя удивляет?
- Я не есть удивлённый. Я есть восхищённый тобой. Ты есть быстро сообразившая, и я есть в восторге.
- Я могу подготовиться не только к сексу, - Лона игриво подмигнула.
А я на самом деле удивился. Собственной тупости. Воин Гроссфлюса Шмидт говорил на языке, похожем на шведский. Языки Гроссфлюса и Берга очень похожи. Казалось бы, очевидно, что языки Берга и Швеции – тоже. Лона могла изобразить берга, хоть она и не горянка, а вот я – только с закрытым ртом. Даже представлять не хочется, что случилось бы, заговори с ними я. Не понимаю, как я такое прохлопал.
***
Отель назывался «Уютным». Местный пёс робко подошёл к Двашу, виляя хвостом, они обнюхались и мирно разошлись. Пока Лона вместе с подвыпившим конюхом ставили лошадей в конюшню, я нечаянно приручил этого пса. Мальчишка лет семи, наверно, хозяйский сын, бросал палку, а пёс Трезор приносил её обратно. Дваш заглянул мне в глаза, и я увидел в них такую тоску, что не устоял. Палок вокруг валялось сколько угодно, я выбрал одну и зашвырнул подальше. Дваш мгновенно притащил её обратно, и вновь за ней помчался, радостно лая, как щенок.
- Дядя горец, а вы есть могущий бросить палку и для Трезора, не так ли? А то я есть не умеющий кидать так далеко, - попросил малыш.
И я бросал для обоих псов, и трепал их по холке, когда они приносили палки назад. Заодно расспросил мальчишку о рэбе Иегуде. Судя по описанию, он был очень похож на рэба Исака, отлично говорил на торговом, и был очень добрым – часто угощал мальчишку вкусными чужеземными конфетами. С ним была его женщина, тоже добрая, по имени Юдифь. Ещё тут были охранники, некий Хаим и его женщина Рахиль, они жили в соседнем номере, через стенку.
- Они оба есть убийцы, дядя горец, это есть по глазам видное, - заверил меня наблюдательный малыш, и неожиданно добавил: - Вы тоже есть убийца, но вы есть убивающий плохих, а они есть убивающие кого прикажут.
- Ты есть решивший, что я есть убивающий плохих, почему? – растерянно поинтересовался я.
- Трезор есть признавший вас хорошим. А он есть очень разборчивый. А вы есть любящий рыбалку, не так ли?
- Ты есть спрашивающий почему? – я удивился резкой смене темы.
- Потому что вы есть могущий арендовать у нас лодку и снасти, и купить наживку. Речка есть в сотне шагов отсюда, она есть полная рыбы. Только речка есть запрещённая для нетронутых девушек. Но ваша девушка есть наверняка тронутая.
- Речка есть запрещённая девушкам почему?
- Я есть не знающий, я же есть мальчик, а не девушка.
Попрощавшись с мальчишкой и Трезором, мы с вдоволь набегавшимся Двашем пошли в комнату. Лона тут же отправила меня на кухню за горячей водой – в умывальнике была только холодная, а нам вовсе не мешало как следует помыться, да и одежду постирать – пахла она вовсе не эдельвейсами. Вообще-то это обязанность гостиничного персонала, но их ждать слишком долго.
Только через час мы пошли к трепещущему. Лона сочла, что ей лучше одеться так, как вчера для танго в трапезной. Я же не стал ничего выдумывать, оделся в свой запасной костюм, пристегнул на пояс кинжал, шпагу и арбалет, и уже выходил с Двашем в коридор, но Лона меня остановила и чмокнула в губы.
- На удачу, - неуверенно произнесла она.
- Ты есть вся дрожащая, - сказал я.
- Волнуюсь, - она попыталась улыбнуться. – Ты, небось, думаешь, что принцессу обучили вести переговоры. Но я не умею. А ещё я боюсь, что среди убитых в дирижабле были друзья кого-то из этих.
- Я есть боящийся того же.
- Ну, спасибо, утешил!
- Я есть предлагающий трахнуть тебя для утешения.
- Дурак! Не хочу для утешения! Хочу для удовольствия!
- Удовольствие есть и утешающее тоже.
- Надоел ты с этим «есть». Пошли.
Дверь в номер трепещущего оказалась заперта. Я бы легко её высадил, но выбивание дверей – не лучшее начало мирного разговора. Я отошёл чуть в сторону, Лона постучала. Из номера донеслось неразборчивое ворчание, но она всё прекрасно поняла и ответила на том же языке.
- Он сказал «подождать», - перевела Лона.
Как я и ожидал, открылась дверь соседнего номера. Оттуда выскочила мускулистая женщина лет сорока в майке до середины бёдер, наверно, та, что мальчишка назвал Рахилью. Судя по глазам, она была готова и убивать, и умереть, если прикажут. При всех её мышцах красотой она не блистала, даже если забыть, что она лысая. Зато мастерство в рукопашном бою бросалось в глаза, и было оно куда выше моего. Голыми руками её не взять, если что, придётся сразу пускать в ход оружие. Двашу она тоже не понравилась – он оскалил зубы и зарычал. На всякий случай я передал поводок Лоне.
- Мы есть хотящие говорить с рэбом Иегудой, - безразличным тоном сообщил я.
Рахиль шагнула к двери в номер трепещущего, но тут рассмотрела Дваша и застыла столбом.
- Хаим, Хаим! – заорала она.
Из номера выскочил её любовник, покрытая шрамами гора мускулов, ещё и с мечом на четверть длиннее моей шпаги и тяжелее раз в десять. А держал его этот монстр так, будто меч не стальной а соломенный. Дваш, едва увидев его, вздыбил шерсть и зарычал. Похоже, они уже встречались, и псу их встреча не понравилась. Я же для себя отметил, что с мечом он или без, но убивать его нужно издали. В ближнем бою шансов нет.
- Этот пёс есть именуемый Дваш, не так ли? – спросил меня Хаим.
Я прекрасно понимал, что ему нужно. Дваша, похоже, он знает. А пропал пёс вместе с бойцами, они Хаима и интересуют. Может, и простое любопытство, но если среди убитых его сын или дочь, что тогда?
- Сколько мне ещё ждать? – капризно поинтересовалась Лона. – Я вот уже битый час на каблучках стою, у меня ножки болят. А нельзя обсуждать мою собачку, когда я сижу?
Хаим что-то спросил на израильском, Лона рявкнула на него так, что он, бедняга, аж подпрыгнул, а потом, съёжившись, подошёл к двери рэба Иегуды и стукнул трижды, а потом дважды после паузы. Дверь открылась, и мы вошли в комнату и кое-как в ней разместились на двух кроватях и двух табуретках. Пёс лёг возле Лоны, злобно следя за Хаимом и Рахилью. Лона вытянула ноги вперёд, изображая дикую усталость, но я прекрасно помнил, как она вчера в этих же сандалиях отплясывала куда дольше, чем ей сейчас пришлось постоять. Обувь ни при чём, Лоне не понравился разговор о собаке, и она ловко его прервала.
- Мелона, ты очень похожа на мать, - произнёс рэб Иегуда, глядя на Лону с ласковой улыбкой. – Она в юности тоже любила выставлять свои прелести напоказ. А вы, надо полагать, герцог Дарен из Эльдорадо?
- Я есть Дарен, - подтвердил я.
- Очень хорошо. Мелона наш язык понимает, а вы?
- Нет.
- В таком случае будем говорить на здешнем лингва франко.
- Лингва франко есть что?
- Вы его называете торговым. Позвольте представить присутствующих. Меня зовут Иегуда, я путешественник.
- Работаете на разведку, - мило улыбаясь, ляпнула Лона.
- Иногда. Юдифь – моя жена и компаньон по путешествиям. Хаим и Рахиль – наши секьюрити, оба бывшие десантники.
Рэб Иегуда, старичок с добрыми глазами, выглядел богачом, путешествующим в своё удовольствие. Редкие седые волосы над морщинистым лицом, обрамлённым тоже седой бородкой, выдавали его возраст, а две длинные пряди, свисающие по бокам, свидетельствовали, что он из того же народа, что и банкиры. Да, на вид безобидный, но на внешность я не полагаюсь. Юстина выглядит озабоченной дурой, Торвен – тупым солдафоном, но те враги, кто посчитал себя умнее кого-то из них, давно в могиле.
И Юдифь смотрелась бы бесцветной старушкой, не читайся в её взгляде безжалостный разум и несгибаемая воля. Может, это она командир группы, а не рэб Иегуда. Что же до пары охранников – не знаю, были ли они десантниками, но сейчас это убийцы. Не хочу проверять, кто круче – я или они. Боюсь, результат мне не понравится.
- Он есть должный сказать, он есть взявший собаку где? – потребовал Хаим.
- Я бы тоже хотела это знать, - поддержала его Юдифь. – И ещё мне интересно, почему вы убили наших людей.
Отпираться смысла не было. Четверо придурков и пёс устроили засаду на профессионального убийцу. Пёс теперь у убийцы, а придурки мертвы. Трудно понять, кто их убил?
- Они есть хотевшие убить принцессу, - я безразлично пожал плечами.
- Ты есть врун! – вскричал Хаим. – Они есть присматривавшие за вами!
- Они хотели убить шлюху и варвара, - вмешалась Лона. – Я своими ушами слышала.
- Зачем? – не поверила Юдифь.
- Чтобы сорвать операцию харедим. А пёсик был в дирижабле.
- Какой ещё дирижабль? – не понял рэб Иегуда.
- Дирижабль есть аэростат с мотором, - пояснил я.
- Дирижабль легче воздуха. А это – геликоптер.
Раз он что-то мне объясняет, значит, убивать пока не планирует. Плевать ему на десантников. Я немного успокоился.
- А где их оружие? – спросила Юдифь. – Его не нашли.
- Оружие есть спрятанное в надёжном месте, мадемуазель Юдифь.
- Болван! Мадемуазель – это девушка. Я больше сорока лет мадам, раз уж ты решил называть меня на французский манер. А зачем ты поменял ошейник собаке?
- Я есть подумавший, что пёс есть подчиняющийся тому, кто есть называющий его по имени. Имя есть написанное на старом ошейнике.
- Он не подчинялся никому, кроме Атоса. Даже не знаю, почему его давным-давно не пристрелили. И удивлена, что псина слушается вас.
- И ещё мы есть видевшие и слышавшие что-то, что есть нам непонятное. Маленький планёр с мотором есть круживший над нами.
- Это дрон. Беспилотный аппарат. Ты много видел, герцог! Может, даже слишком много.
- Он есть убивший десантников, - сказал Хаим. – Он есть должный умереть!
Рахиль откуда-то вынула громовое оружие. Я незаметно снял арбалет с предохранителя. Первым делом нужно прикончить её, потом попытаться в прыжке подобрать её арбалет и пристрелить из него Хаима. Со стариками справятся Лона и Дваш.
- Давайте закончим допрос и перейдём к серьёзному разговору, - неожиданно предложил рэб Иегуда. – Но сначала пообедаем.
***
В пустой трапезной официантка всё внимание уделяла нам. Сперва она приволокла полтуши поросёнка для Дваша, и пёс принялся жадно поглощать парное мясо. Мы с Лоной хотели заказать свиные котлеты с жареной картошкой, но рэб Иегуда страшно разнервничался и, сбиваясь от волнения, объяснил, что Бог запретил есть свиней. Собака пусть ест, но если нечистое животное у него на глазах будет есть дочь Божьего народа, он, рэб Иегуда, очень расстроится.
Судя по той половине, что отдали Двашу, именно эта свинья вполне чистая. Да и какое дело Богу, даже если он существует, что за мясо едят люди? Выполняя поручения короля, мне приходилось бывать в разных странах, и от вида некоторых блюд местной кухни хотелось блевать, даже не пробуя их на вкус. Но сдерживался, ел жареных тараканов или суп, в котором плавало нечто, очень похожее на сопли.
На богов и богинь мне плевать, а вот расстраивать рэба Иегуду не хотелось. Вместо свиных котлет мы заказали оленьи отбивные. По лицу официантки я понял, что из мяса здесь одна свинина, но промолчал. Пусть сами думают, откуда на кухне пустого отеля взялась оленина. Пока Дваш аппетитно хрустел свиными костями, рэб Иегуда перешёл к делу.
- Вы просите помощи в организации вашего путешествия в Эльдорадо? – уточнил он.
- Да, это есть так.
- Я вам помогу. Утром уже буду знать наш маршрут.
Тут нам принесли оленьи отбивные из свинины, и мы принялись поглощать их с гарниром. Дваш наелся и развалился у ног Лоны. Я, работая челюстями, одновременно пытался понять, насколько четверым израильтянам необходим некий герцог Дарен. Если без него легко обойтись, это может оказаться вредным для его здоровья.
- Обед запишите на мой счёт, - распорядился рэб Иегуда, и мы пошли к выходу.
- Дарен, я слышу от вас запах спиртного, - неожиданно заинтересовался он. - Я наслышан, что пьяный горец может убить даже тех, кого любит. Тем более, вы профессиональный убийца.
- Он меня не то что не убил, а даже не изнасиловал, - недовольно буркнула Лона.
- В каком смысле? – не понял он.
- Ни в каком! Я девственница.
- Подожди, Мелона, вы же были на пруде Влюблённых, а там…
- Ваш этот… геликоптер помешал.
- Не переживай, всё наладится. Если судьбы переплетены Богом, ничто не в силах помешать Ему.
Перед сном мы с Лоной пошли прогуляться. Мне хотелось побыть с ней наедине, да и Двашу нужно было сделать свои собачьи дела. Портье предупредил, что вокруг рыщут разбойники, но постояльцев они не трогают. Мы не стали вдаваться в подробности соглашений с местными бандами, прошлись немного на восток и вернулись. Заодно заглянули на конюшню, убедились, что лошади в порядке.
Уже собрались входить в отель, но услышали лязг железа, и задержались посмотреть. Оказалось, это всё те же викинги. Я насторожился, но шведы побрели мимо. Пообедали мы поздно, так что решили не ужинать, и отправились спать. Коридорный принёс чан горячей воды. Я проверил контрольные ниточки, что оставил на вещмешках, они лежали там, где я и были – в вещах никто не рылся. Дваш улёгся на бок посреди комнаты и рычал, когда мы через него переступали. Лона, проклиная каблуки, расшвыряла обувь и одежду по углам, и пошла принимать холодный душ. Мне пришлось бежать поливать её горячей водой, потому что душ оказался не холодным, а ледяным.
Сам я охотно стал под струю ледяной воды – она мгновенно сняла неуместное возбуждение. Только Лона почему-то расстроилась. Наверно, решила, что перестала мне нравиться. Чтобы успокоить, попросил её снова станцевать непристойный танец, и она сразу воспрянула.
- Тогда меня прервал этот мерзкий геликоптер, - напомнила она. – Сейчас мне никто не помешает.
Лона вполголоса запела без слов. Певица она оказалась так себе, не может же одна девушка собрать в себе все достоинства. А Двашу понравилось – он принялся ей подвывать.
- Эта музыка есть имеющая слова? – поинтересовался я.
- Да. Непристойные. Женщина предлагает мужчине сделать с ней кое-что. Спою, но переводить не буду.
Она пританцовывала в такт песне. Ледяной душ пропал зря – я снова её хотел, и понимал, что не сдержусь. Увидев это, Лона ускорила ритм, а её движения стали совсем неприличными, даже бедняга Дваш замолчал. Потом она подскочила ко мне и повалила на кровать. Я охотно ей это позволил.
- Пора спать, - заявила Лона и улеглась рядышком. – Прости, любимый, наша кроватка тесная, но я отвыкла спать одна.
- Я есть очень возбуждённый, - еле-еле заставил себя её предупредить.
- И маленькая Лона должна тебя научить, что с этим делают?
Я её схватил, повернул на спину… И тут вместо насмешки напополам с желанием её глаза наполнились ужасом.
- Нет, Дарен! Я не готова!
Когда женщина говорит «нет», а секс всё равно происходит, по законам Эльдорадо это считается изнасилованием. Но до Эльдорадо далеко, к тому же Его Величество дал мне карт-бланш.
***
На рассвете дверь загрохотала от тяжёлых ударов и чуть не слетела с петель. Дваш громоподобно гавкнул, и придурок с той стороны мгновенно передумал её ломать. Толком не проснувшись, я скатился с кровати и схватил лежащий под ней арбалет. Лона вскочила, держа кинжал за острие, готовая метнуть его во врага. Только врагов видно не было.
- Ты есть очень красивая, когда ты есть голая и с кинжалом, - сказал я.
- Не голая, а обнажённая, - поправила она. – А без кинжала – некрасивая?
- Без кинжала ты есть желанная.
- Эй, вы есть там спящие, не так ли? – из-за двери раздался вопль Хаима. – Шеф есть ждущий вас в столовой через десять минут!
- Ты есть услышанный, - откликнулся я. – Теперь ты есть идущий на хрен.
Хаим ответил мне чем-то непонятным, Лона что-то рявкнула, он охнул и потопал прочь.
- Ты есть сказавшая ему что? – поинтересовался я.
- Оскорбление, - она густо покраснела.
- Я есть имеющий вопрос к тебе.
- Всё тебе скажу, милый, нет от тебя секретов.
- Доктор, что есть живущий возле пиявок, есть сказавший, что ты есть боящаяся секса. Ты есть боявшаяся боли, так ли это?
- Я похожа на девушек, падающих в обморок, уколов пальчик? Нет, я боялась сделать что-то не так, и потерять тебя. Понимаешь, я же совсем не умею. То есть, не умела.
- Ты есть испытавшая боль?
- Чуть-чуть, уже всё прошло.
- Но ты есть готовая после ночи, что есть бурная, ехать верхом, так ли это?
- Тебя интересует, удержусь ли я в седле? – она подняла левую ногу почти вертикально вверх. – Видишь, всё нормально. Удержусь. Но я не выспалась. Всю ночь мы занимались… этим, а едва сомкнула глаза, припёрся этот бегемот с приглашением на завтрак. Бегемот – это такой толстый зверь.
Мы быстро умылись, а я ещё и побрился, оделись и упаковали вещи. Багаж решили пока оставить в номере, хоть мне это и не нравилось – там были вещи, что посторонним видеть незачем, например, скорострельные громовые арбалеты. Но тащить мешки с собой тоже плохо – вдруг что-то лязгнет при Хаиме или Рахили, а лязг громового оружия наверняка хорошо им знаком.
Дваш решительно потянул к выходу, но дорогу нам перекрыли Хаим и Рахиль. Оба держали правые руки в карманах. Пёс зарычал, я приготовился стрелять прямо с пояса, Лона тоже щёлкнула предохранителем.
- Шеф есть сказавший, что вы есть идущие на завтрак, - прошипел Хаим.
- Ты есть готовый убирать собачье дерьмо из трапезной, так ли это? – так же дружелюбно ответил я.
- Ты есть мерзость, и твой пёс есть мерзость, - Хаим готовился к схватке и ничуть этого не скрывал.
Потери неизбежны. Оба наверняка пустят в ход громовое оружие. Могу уложить Хаима из арбалета и тут же метнуть кинжал в Рахиль, но кто-то из них успеет выстрелить, а я видел, какую дыру пробила свинцовая стрела в толстом деревянном щите. Представляю, что она натворит в человеческом теле.
- Хаим, Рахиль! – раздался вдруг голос рэба Иегуды, который продолжил что-то говорить на своём языке, судя по интонации, задавал вопросы.
- Моя собачка хочет погулять, а мсье Хаим хочет, чтобы пёсик нагадил в трапезной, пока мы будем кушать, - обиженным голосом ответила ему Лона на торговом.
С самого начала она перед этими людьми изображала типичную принцессу из детских сказок – глупую и капризную. Что ж, когда-нибудь они её недооценят и жестоко поплатятся. А ещё приятно, что Лона без моих подсказок сама как-то почувствовала, что они если и друзья, то в любой момент станут врагами. Впрочем, я давно заметил, что она умница и красавица, теперь осталось только узнать, что о ней и обо мне думает Карстен. Но его мнение станет важным позже.
А вот мнение Хаима и его драгоценной супруги важно сейчас. Хуже всего то, что я совершенно их не понимаю. Не удаётся отрефлексировать, как выражается незабвенная Юстина. Если хочешь победить сильного врага, говорила она, думай, как он, отрефлексируй его действия, и он станет предсказуемым. Предсказуемого врага победить куда проще. Мудрый совет, но думать, как Хаим, у меня не выходило. Зачем он и его напарница пытаются затеять со мной бойню? Среди убитых у геликоптера были их друзья или родственники? Но если они хотят отомстить, это делается не так.
Пока я всё это обдумывал, рэб Иегуда что-то строго им приказал, и они неохотно расступились, пропуская нас к выходу. Дваш явно готовился броситься на женщину, но я сказал ему, что горло этим уродам мы порвём позже. Конечно, на торговом. Рахиль в ответ прошипела, что жить мне осталось недолго, и под её шипение мы с Лоной и Двашем вышли на свежий воздух. Пёс тут же стал делать свои дела, не пропуская ни одного дерева. Пока он обильно метил территорию, я спросил совета у Лоны. Она тоже с рождения живёт во дворце, и должна хоть чуть-чуть разбираться в интригах. К тому же со стороны часто виднее.
- Дарен, хоть я и принцесса, в королевы меня не готовили, - ответила она. – Я видела, конечно, что творится вокруг, не слепая, но ты и эти двое – не придворные. Я ничего не знаю, могу только предполагать.
- Я есть хотящий услышать твои предположения.
- Ты считаешь, что они пытаются спровоцировать драку. И им известно, что ты отлично умеешь убивать.
- Они есть такие тоже.
- Да. Но они не нападают на тебя, а хотят, чтобы ты напал на них. Понимая риск. Значит, им приказал кто-то, чьих приказов они не смеют ослушаться.
- Отдавший приказ есть израильский король, так ли это?
- Я думаю, король в такие мелочи не вмешивается. Зато вмешивается кое-кто повыше.
- Выше короля есть никого… Выше короля нет никого.
- Выше короля – Бог.
- Бог есть не существующий.
- Неважно. Для них он реален. Он запрещает убивать. Заповедь такая. Знаешь, что такое заповедь?
- Я есть слышавший о заповедях. Бог есть реальный для Хаима и Рахили наверняка, так ли это?
- Тётя Фанни – верующая, и она говорила, что в королевстве Израиль таких много. И эти не ели свинины, даже кривились, когда её ел Дваш. Им Бог запретил.
- Они есть евшие свинину, что есть называвшаяся олениной.
- Бог непременно их накажет, - ответила Лона, хихикая.
Я встречал немало верующих варваров. Их боги всегда своими заповедями что-то запрещали. И они всегда нарушали хоть что-то. Так вот, я не мог представить, чтобы Хаим и Рахиль шли на сумасшедший риск ради воображаемых богов. Фанатики могли бы, но они-то не фанатики.
- Я есть думающий, что боги есть ни при чём тут, - вынес я свой вердикт.
- А кто тогда? Король?
Король, конечно, отпадал. Это какой-то бог может запретить убийство, кроме очевидной самообороны. Бог, издающий запреты, живёт в голове жреца, не понимающего, что если в тебя стрельнули – ты труп. Командиры, даже короли, это понимают, их приказ звучал бы иначе – убей так, чтобы это выглядело, будто ты защищался. И Хаим с женой пристрелили бы меня из громового оружия, а потом из моего арбалета всадили бы стрелу себе в руку. И вот вам очевидная картинка – подлый Дарен подло напал, а благородный Хаим благородно его пристрелил.
- Я есть ничего не понимающий, - сокрушённо произнёс я.
- Я тебе ничем не помогла, - расстроилась и Лона.
- Возврат к началу есть необходимый, - заявил я, в основном, чтобы утешить её.
- Прости, я не всегда понимаю твои чудовищные грамматические конструкции. Поясни, пожалуйста.
- Ты есть сказавшая «ты считаешь, что они пытались спровоцировать схватку». Это есть начало. Ты есть имевшая в виду что?
- Оказывается, ты запросто повторяешь за мной фразу без «есть». Но я не понимаю, о чём ты спрашиваешь. Ты говорил, что Хаим и Рахиль хотят, чтобы ты выстрелил первым, и я…
- Подожди, - прервал я её. – Ты есть считающая иначе, так ли это?
- Да, но я же с такими, как ты или Хаим, никогда раньше не сталкивалась. Чего стоит моё мнение?
- Я есть хотящий узнать его. Даже если оно есть по-твоему ничего не стоящее.
- Хорошо. Я думаю, когда мы сейчас выходили из гостиницы, ты не собирался стрелять, пока не увидишь, что деваться некуда.
- Да.
- Видишь, угадала. А им угадать, что ты сделаешь, легче, ведь они сами такие же. Они были уверены, что ты первым не выстрелишь. И они не пытались тебя оскорбить, побоялись. Могли пошутить над твоей импотенцией, ведь думали, что я девственница.
- Импотенция это есть что?
- Это когда у мужчины проблемы с сексом. А я знала, что у тебя всё в порядке, задолго до того, как…- она замолчала и почему-то покраснела.
- Они есть ломающие комедию, так ли это?
- Я так думаю. Ладно, идём уже завтракать, Дваш кушать хочет. И непомеченных деревьев не осталось.
***
Я заказал двойную порцию молочного супа и бутерброд с котлетой. Рэб Иегуда попытался рассказать, что сочетать мясо и молоко богопротивно, но я лишь предложил его Богу или потерпеть кощунство, или пойти на хрен. Рэб Иегуда немного повозмущался, а потом стал проповедовать мир между мной и своими телохранителями. Мол, мы одна команда, должны работать на единый результат, и всё такое из пособия для начинающего командира «Как сплотить подразделение». Я торжественно пообещал, что если Хаим и Рахиль перестанут вести себя, как свиньи, я никого из них не убью. Конечно, пустое хвастовство – возьмись они всерьёз, мне конец.
Оба злобно сверкали глазами, но мимикой меня не запугать, и я усиленно заработал ложкой. Одновременно пытался понять, чего от меня хотят эти два злобных монстра, упорно показывая, что они злобные. Но так и не понял.
Перейдя к чаю с персиковым повидлом, рэб Иегуда прервал молчание и сообщил, что граница с Гроссфлюсом закрыта со вчерашнего вечера, так что порт Зелёного Мыса нам теперь недоступен, а он как раз туда и намеревался направиться.
- У меня есть один магический амулет, он позволяет мне говорить с другими людьми, даже если они далеко от меня - сказал он.
- Вы есть могущий вызвать на связь Фанни, так ли это? – спросил я.
- Увы, пока с ней нет связи.
И как это понимать? На самом деле невозможно установить связь с Фанни, или незачем принцессе общаться с гувернанткой, что непременно скажет «рэбу Иегуде не доверяй»? Впрочем, он живо интересовался, девственница Лона или нет, а раз так, она нужна ему живой. Хотя мог и вводить в заблуждение.
- Если путешествовать только по трактам, нам осталось одно направление – на Берг. Но туда сейчас сунется только сумасшедший. Есть возражения?
- Нет, - согласился я, Лона тоже кивнула.
- Но кроме трактов, есть и другие дороги. Одна из них нам подходит. Огибает и Бельгию, и Великое болото, причём не по самому берегу. В тех краях свирепствует малярия. Как у вас дела с прививками?
- Прививка от малярии есть неизвестная в Эльдорадо. Я есть думающий, что она есть не известная нигде. А вы есть морочащий нам головы.
- Бросьте, герцог! Я пошутил. Там малярия, а значит, нам туда не надо. Поэтому воспользуемся геликоптером. Вы, молодые люди, не боитесь летать геликоптером?
- Я есть не знающий, я есть летавший только на аэростате.
- А ты, Мелона?
- Рядом с Дареном я не боюсь ничего, - уверенно ответила Лона, и мне почему-то стало очень приятно. – Не боюсь даже того, чего боится он.
- Похвально. Значит, наша задача – добраться до удобной посадочной площадки. Нам нужен самый большой геликоптер, такой, чтобы поместились лошади, так что места для посадки ему потребуется много. На нём мы полетим в порт Четырёх Рифов.
- Это в Аргентине? – уточнила Лона.
- Да. А оттуда на запросто доберёмся до Каменного порта в Гибралтаре. Дальше до Эльдорадо идёт торговый тракт.
- Ой, как хорошо! Я никогда на кораблике не каталась. Как интересно! – она радостно захлопала в ладоши.
- Дорогая Мелона! Будь ты такой дурочкой, как изображаешь, ты бы не оказалась здесь. Глупая принцесса не годится в невесты герцогу Эльдорадо. Так что этот театр никому не нужен. Мы одна команда, и притворство между нами ни к чему.
- Хаим и Рахиль, мы есть одна команда, так ли это? – встрял я в разговор.
- Ты есть одна команда с шефом и его супругой, - процедил сквозь зубы Хаим.
- Прекрасная команда, - хмыкнула Лона. – Но скажите, рэб Иегуда, кого вы назвали герцогом Эльдорадо? У них нет такого титула.
- Оговорился. Конечно же, принц. Но ближе к делу. До полевого аэродрома добираться примерно четыре дня…
- Мы есть добирающиеся четыре дня куда? – не понял я.
- К аэродрому. К месту посадки, - терпеливо пояснил рэб Иегуда.
- Геликоптеры есть не могущие приземлиться на тракт почему?
- На глазах множества людей? Вы понимаете, чем это закончится?
Я отлично знал, что это закончится ничем. Местные увидят геликоптеры, удивятся, а через неделю забудут.
- Геликоптер есть недавно приземлившийся на берегу пруда Влюблённых, что есть близко к тракту, - напомнил я.
- В Гроссфлюсе у наших банкиров неплохие отношения с королём. В Камарге – увы.
Он врал, и я знал, что он врёт. Ему не нужно посадочное поле, он хочет куда-то нас затащить. Знать бы, чего добивается этот старичок, и не станет ли плохо нам, когда добьётся. Он хочет что-то сделать со мной или Лоной раньше, чем мы доберёмся до Эльдорадо, и это нельзя сделать в отеле. Что-то связанное с религией? Многие обряды варвары проводят только в определённых местах. Туда добираться несколько дней? Верующим это не препятствие. А сами обряды могут быть какими угодно. Иногда целуют идолов, иногда буйно совокупляются, это называется обрядом плодородия, а бывает, отрезают друг другу кусочки половых органов. Что они творят сами с собой или с единоверцами, мне плевать, а вот когда приносят в жертву чужаков – совсем не нравится.
В общем, понятно, что ничего не понятно. Но выбора нет. Ну, покинем мы тихонько эту странную компанию. Что дальше? Ждать, пока здешний король соизволит открыть Болотный порт или бельгийскую границу?
- Рэб Иегуда, вы есть предлагающий путь через лес, так ли это?
- Мы пойдём по заброшенной дороге туда, где может приземлиться большой геликоптер.
- Вы есть имеющий карту или проводника, так ли это?
- Проводника нет, да он и не нужен. Карты пока тоже нет, но когда мы въедем в лес, она будет.
- Мы есть идущие собирать вещи.
По глазам Лоны я видел, что и ей это не нравится, но она тоже не видит иного выхода. В сопровождении лениво бредущего Дваша мы направились в свой номер. Спиной я чувствовал злобные взгляды Хаима и Рахили.
***
По пути Лона спросила, понимаю ли я, что рэб Иегуда врёт, как сивый мерин. Я никогда не слыхал, как врут кастрированные кони сивой масти, но решил, что это такая метафора, и кивнул. Тогда она спросила, не боюсь ли я, что нас убьют в лесу. Я снова кивнул. На её последний вопрос, нет ли более безопасной дороги, ответил, что если она не против, можем вернуться в Гроссфлюс и добраться до порта Зелёного Мыса, граница на самом деле не закрыта, но и там риска хватает. Лона скривилась и заявила, что всю жизнь мечтала путешествовать по заброшенным лесным дорогам возле Великого болота, там, где свирепствует малярия.
В номере она как стала возле своего вещмешка, так и застыла, безучастно глядя куда-то за пределы занюханного отеля. Я не торопил, давал время собраться с силами, мыслями и всем остальным. Наконец, она решительно тряхнула головой и неожиданно села на пол, вытянув правую ногу вперёд, а левую – назад.
- А ты так можешь? – подчёркнуто озорным голосом поинтересовалась она, давая понять, что опасности путешествия её больше не волнуют.
Я пожал плечами и тоже исполнил шпагат, так называется это упражнение. Акробатикой нас изрядно мучили на курсах, но шпагаты у меня получались с трудом. Этот был самым простым. Но Лона повернулась, и теперь её ноги оказались вытянутыми в стороны. Я так без разминки не мог, да и с чего это она вдруг организовала турнир по акробатике?
- Я есть так не умеющий, - признался я, слегка соврав.
- Тогда я выиграла.
Она ловко вскочила на ноги, я тоже поднялся, но до её изящества мне было далеко, признал, что она действительно выиграла, и напомнил, что нас ждут.
- Подождут, - отмахнулась Лона. – Сначала выполни желание победительницы.
- Ты есть желающая чего?
- Любимый, ты уверен, что рэб Иегуда хочет доставить нас живыми туда, куда нужно тащиться четыре дня?
- Нет.
- Скажи честно – нас могут убить уже сегодня?
- Я есть всегда говорящий тебе честно, - я снова слегка соврал. – Убийство есть возможное. Но я есть старающийся ему помешать.
- Вчера я впервые попробовала, а сегодня могу умереть. И ты не догадываешься, чего я хочу? Я даже простынь сменю, если тебя смущает это крохотное кровяное пятнышко.
Конечно же, она меня переспорила. Конечно же, соитие получилось тусклым – мы развлекались почти всю ночь, а я вовсе не половой гигант. Рад, что хоть как-то получилось. Лона, обиженно надув губки, быстро оделась и завела разговор с Двашем на израильском языке, явно жалуясь на тяжёлую половую жизнь. Пёс внимательно слушал и вилял хвостом, выражая сочувствие.
Портье нам сказал, что мсье Иегуда заплатил за всех, и мы направились к конюшне. Конюх уже вывел и оседлал лошадей. Хаим лежал на земле и стонал, остальные стояли вокруг и ничего не делали.
- Происходящее тут есть что? – поинтересовался я. – Он есть просящий удара милосердия, так ли это?
- Герцог, избавьте нас, пожалуйста, от тупых шуток, - попросил рэб Иегуда с ноткой раздражения в голосе. – Сейчас Хаим придёт в себя, и мы поедем.
- Этот полудурок есть полезший на моего коня, так ли это? – уточнил я.
Никто не ответил. Тем временем Хаим с трудом поднялся на ноги. Я мельком глянул на его раны – ерунда, царапина на щеке и большущий синяк со ссадиной на левой руке чуть ниже локтя. Похоже, получил от жеребца задними копытами. Тут на ладони Рахили я заметил следы укуса.
- А ты есть сующая свои клешни в конский рот зачем? – спросил я у неё.
- Твой конь есть напавший на моего мужа! – рявкнула она в ответ.
- Кони есть ни на кого не нападающие, - возразил я.
- Меня они тоже пытались укусить, - зло заявила Юдифь. – Они совершенно дикие!
- Эти кони есть добродушные. Конюх есть за ними ухаживавший, и он есть невредимый, - я пристроил на коня свой вещмешок и залез в седло.
- Ваши кони какие-то антисемиты, - улыбнулся рэб Иегуда.
- Антисемиты есть кто?
- Это такие люди…
- Кони не есть люди, - указал я.
- Да, верно. Существа, которые не любят евреев, народ Израиля.
- Тогда антисемит есть не только конь, но и его всадник тоже. Я есть сильно не любящий подданных Израиля.
- Надо же! И принцессу Мелону сильно не любите?
- Она есть подданная Эльдорадо.
- Но в её жилах та же кровь, что и у нас.
- Кровь есть не отличающаяся у разных народов.
- Хорошо, Дарен, пусть не кровь. У неё та же генетика, что и у нас.
- Генетика есть наука. Наука есть одинаковая для всех. Иначе она есть лженаука.
- Эй, евреи и антисемиты, хватит болтать, - попросила Лона, тоже взобравшаяся в седло. – Мы куда-то едем или селимся тут навечно?
Рахиль достала из мешка аптечку и наскоро перевязала раны себе и Хаиму. Их аптечка выглядела куда удобнее моей, к примеру, мази в ней хранились в тюбиках, а не в жестяных коробочках. Но упаковка – ерунда, лишь бы снадобья хорошо действовали.
- Заканчивайте перевязку, и по коням, - скомандовал рэб Иегуда.
- Вы есть раздобывший карту, так ли это? – спросил я.
- Нет, герцог, карта появится, когда мы повернём в лес.
- Вы есть ожидающий курьера, так ли это?
- Нет, карта придёт сама. Не нужно вопросов. Поехали!
Дваш оглушительно гавкнул, и мне показалось, что лучше и не скажешь.
***
Великое болото источало свои миазмы где-то на западе, дорога на Эльдорадо шла возле него, и я ожидал, что мы двинемся на запад. Но нет, направились на восток. Ехали медленно, израильтяне набрали много багажа, и Юдифь вела в поводу вьючную лошадь, а с ними быстро не бывает. Хаим хотел, чтобы мы с Лоной и Двашем выдвинулись вперед, тогда пёс учует засаду. Я послал его на хрен, и мы поехали шагах в двадцати сзади. Не нужны нам за спиной такие союзники.
Иногда дорогу перебегали белки. Как Дваш за ними ни гонялся, добыча успевала удрать. Пёс лаял, выл, скулил, но это не помогало. Потом он вроде успокоился, но вдруг вспрыгнул коню на спину прямо передо мной, тут же перепрыгнул на коня Лоны, а оттуда соскочил на землю. Мой жеребец взбрыкнул, и я вылетел из седла. Неприятно, но падать я умел, да и тракт, хоть и утоптанный бесчисленными караванами – не скалы. Едва я встал на ноги, подскочил Дваш и лизнул в лицо. Я боялся, что при прыжке с лошади он переломал кости, это же собака, а не ирбис с пружинящими лапами, но пёс отлично себя чувствовал, и нагло вилял хвостом.
Лона успела схватить брошенные мной поводья, и подвела коня ко мне. Ещё раз выругавшись, я вернулся в седло, и мы пустили жеребцов галопом, чтобы догнать остальных. И едва мы восстановили дистанцию и перевели коней на рысь, Дваш снова оказался на спине моего жеребца, прямо передо мной. В этот раз я не упал, но пришлось здорово вертеться, чтобы хоть что-то видеть впереди, огромный Дваш перекрывал обзор. И тут очередная белка решила перебежать нам дорогу. Я мельком вспомнил, что в некоторых королевствах считают плохой приметой, если дорогу перебегает кошка или женщина с пустым ведром. Пёс ринулся на перехват. Мой конь от неожиданности заржал и встал на дыбы, даже не знаю, что удержало меня в седле – чудо или возросшее мастерство.
Пёс увернулся от копыт жеребца Лоны и схватил белку. Я и не знал, что белки умеют кричать. Отчаянный вопль быстро сменился довольным чавканьем. Мы с Лоной остановились, наши спутники перевели своих коней на шаг, а Рахиль подъехала к нам.
- Этот вопль есть невыносимый, - заявила она.
- Собака есть поедающая белок, - пояснил я. – Ты есть белка, так ли это?
Дваш повернул окровавленную морду и, продолжая неторопливо жевать, бросил на Рахиль недобрый взгляд. Она тут же вернулась к Хаиму. Я подумал, что с псом нам здорово повезло. Пока он поблизости, только полный идиот рискнёт затеять со мной драку, а затеявшему идиоту придётся несладко. Увы, против громового оружия Дваш бессилен.
Вскоре рэб Иегуда объявил, что пора сворачивать в лес. Мы все остановились и спешились.
- Рэб Иегуда, вы есть уже имеющий карту местности, так ли это? – на всякий случай спросил я.
- Конечно. Хотите посмотреть?
- Да.
- Герцог, вы боитесь магии?
- Дарен ничего не боится! – заверила его Лона.
- Принцесса есть ошибшаяся, я есть боящийся много чего, - поправил её я. – Но магия не есть мой страх.
- Тогда скажите мне, из чего, по-вашему сделан этот прибор, - он показал мне толстую чёрную пластину, с одной стороны покрытую чем-то вроде стекла.
- Я есть думающий, что корпус вашего прибора есть пластиковый.
- Откуда ты, варвар, знаешь пластик? – изумилась Юдифь. – И что ты о нём знаешь?
- Пластик есть материал, что есть используемый иногда оружейниками. Но пластиковые детали есть пока дороже деревянных.
- А из чего вы его делаете?
- Основа пластика есть древесная смола. Наполнитель есть определяющий его свойства. Но я есть не разбирающийся в этом. Я не есть алхимик.
Юдифь что-то пробормотала, я ничего не понял, но Лона перевела:
- Она сказала «сумасшедший мир, сплошные анахронизмы». Дарен, а что такое анахронизм?
- Анахронизм есть попадание чего-то не в своё время.
- Как можно попасть в чужое время?
- Это есть ошибка писателя или художника. Художник есть нарисовавший короля Ульпена I с ирбисом на поводке. А ирбисы есть прирученные, когда он есть давно умерший.
- А при чём тут пластик?
- Пластик есть ни при чём. Я есть хотящий увидеть карту, а они есть тянущие время.
- Нет-нет, герцог, - вмешался в наш разговор рэб Иегуда. – Вот карта. Она вам покажется непривычной, но уверен, разберётесь.
Он протянул мне свой прибор, на одной стороне которого теперь красовалась цветная картинка, вид сверху на какую-то местность. Приглядевшись, я понял, что вижу с большой высоты перекрёсток, на котором мы стоим.
- Глаз ведьмы? – спросила Лона.
- Нет, это есть что-то другое, - уверенно ответил я. – Мы есть здесь, а на картинке мы есть отсутствующие.
- Верно, - кивнул рэб Иегуда. – Здесь показано не то, что сейчас, а то, что было утром. Можете смещать изображение, растягивать его или сжимать, - он показал, как это делается.
Я слегка увеличил масштаб и начал просматривать тракт в западном направлении. Вот они мы, я на четвереньках, рядом Дваш, Лона держит жеребца под уздцы, а остальные смеются. Очень удачный снимок. Я ещё увеличил, всё окошко приборчика заполнил мой затылок, и на этом всё – сильнее не увеличивалось.
- Это не есть фотография, - сказал я. – Или это не есть та фотография, что мы есть знающие.
- Вы и фотографию знаете? – равнодушно спросила Юдифь.
- Фотография есть алхимический процесс, что есть использующий свет и серебро.
- Ещё один анахронизм, - хмыкнула она.
- Дарен, твои портреты, что мне показывала тётя Фанни – фотографии, - вставила Лона.
- Герцог, вы убедились, что карта у меня есть? – спросил рэб Иегуда.
Я внимательно просмотрел по карте лесную дорогу. Она заканчивалась у необитаемой деревеньки на десяток домиков-развалюх, и там же была огромная площадка, не то поле, не то луг. И ехать до неё действительно три-четыре дня, если я верно оценил расстояние. Судя по карте, дорога оставалась проходимой. Беспокоило лишь одно место, причём недалеко, мы там будем на закате. Дорога шла по мосту через речушку шириной шесть-семь шагов, да вот мост рухнул. Наверно, лошади легко перейдут речку вброд.
Посмотрел, нет ли чего опасного в этой речке, сам не знал, чего ищу. И нашёл. Примерно в полутысяче шагов ниже по течению в воде виднелась голова водяной ящерицы, что называют крокодилом. Я ничего не знал о повадках крокодилов. Хотелось бы и дальше не знать.
- Соблюдать тишину, - шепнул я Лоне, показывая изображение монстра. – Отставить информирование союзников.
Она ахнула, но промолчала, молодец. Чем дальше, тем сильнее я ею восхищался. Может, потому, что наконец сблизился с ней. Это принесёт неприятности в Эльдорадо, но сейчас, далеко от дома, они меня не волновали. Что же до крокодилов, я считал, что лучше нашим спутникам ничего о них не знать. Вряд ли я смогу как-нибудь воспользоваться их незнанием, но а вдруг?
- Что там такое? – обеспокоился рэб Иегуда.
- Мост есть разрушенный.
- Бросьте, герцог! Речушка – воробью по колено. Перейдём вброд, не переживайте.
- А сразу за речкой – большой луг, чуть меньше площадки, куда ехать четыре дня, - показала Лона.
Рэб Иегуда взял у меня свой прибор, посмотрел сначала площадку у реки, потом другую, потом опять вернулся к первой. Я ругал себя за невнимательность последними словами, ведь проморгал такую очевидную вещь, а Лона, довольная собой, показала мне язык.
- Думаю, эта площадка тоже годится, - наконец, признал рэб Иегуда. – Но пилоты выбрали дальнюю. Я их спрошу, самому любопытно. Ещё вопросы есть? Нет? Тогда едем.
Мы поехали с неведомыми целями непонятно куда. Слыхал я о народах, что считали крокодилов богами и приносили им жертвы. Надеюсь, наши спутники веруют не в таких хищных богов.
***
Ехали мы почти без остановок, рэб Иегуда хотел засветло добраться до реки. Лишь раз остановились на недолгий привал, перекусили и дали попастись лошадям. Дваша я тоже покормил, но ему показалось мало, он метнулся в лес, и вскоре вернулся жующим и с окровавленной мордой. Пришлось его вытирать тряпкой – запах крови приваживает хищников. Окровавленную тряпицу я сжёг в костре. Ткань горела с вонючим дымом, Хаим что-то бурчал, но я выложил ему всё, что думаю о местных волках и приезжих в лес из города тупых израильтянах, и он заткнулся.
Когда поехали дальше, я рассказал Лоне о богах-крокодилах, а она мне – об анакондах, богам леших с Огромной реки. Потом подул ветер, лес зашумел, и мы перестали слышать друг друга. Солнце село, небо ещё оставалось светлым, но я бы всё равно устроился на ночлег здесь. Нагнал рэба Иегуду и предложил прекратить скачку в темноте, но он ответил, что до реки осталось совсем немного.
Мы перевели жеребцов на шаг, и вскоре потеряли израильтян из вида. Внезапно Дваш зарычал, что-то ему не нравилось. Я взял арбалет наизготовку, Лона – тоже. Лес кончился, мы выехали на пойменный луг. Вдали виднелся разрушенный мост, а чуть в стороне наши спутники спешились и стояли полукругом. Пёс рычал, глядя на них. Шерсть на загривке вздыбилась, с оскаленных зубов капала слюна, а я не понимал, на кого он злится.
Мы подъехали туда. Дваш изготовился к атаке, пришлось спешиться и пристегнуть к нему поводок. Пёс легко протиснулся между Юдифью и рэбом Иегудой, и лишь тогда я увидел, на кого он рычит. По пояс в траве стоял низенький лысый старичок с седой бородой. В руках этот тип держал какие-то прутики. Дваш на него гавкнул, и старичок от испуга сел в траву.
- Ты есть кто? – рявкнул я.
- Я есть страж, - с достоинством ответил он, поднимаясь на ноги. – И я есть не боящийся ни горцев, ни псов, ни драконов. Вы есть могущие меня убить, я есть никому не нужный старик. Но если мой сигнал не есть посланный, вы есть имеющие дело с лесными воинами.
- Я есть понявший, что ты есть никому не нужный. Ты есть хотящий от нас чего?
- Я есть хотящий убедиться, что вы не есть приманка для дракона.
- Какой ещё дракон? – удивилась Лона.
- Если девственница есть входящая в священный лес, дракон есть прилетающий с гор, и он есть убивающий всех.
- Драконы есть вымышленные существа, - категорически заявил я.
- Драконы есть живущие в Драконьих горах, - возразил старик. – Драконье королевство есть Эльдорадо. Они есть повсюду собирающие золото, и все улицы там есть вымощенные им.
- Точно, - вздохнул я. – Я есть позабывший королей-драконов и золотые улицы.
- Я есть проверяющий женщин на девственность. Потом вы есть устраняющие девственность, и это есть всё.
- Проверка на девственность есть исключающая всякую девственность.
- Ты есть пошляк, - обругал меня страж. – Проверка есть делающаяся не членом, а рамкой, - он показал мне прутик, согнутый прямоугольником.
- Это есть отличный способ, - признал я.
Я не сомневался, что Лона будет последней, и возле неё рамочка станет вращаться. Похоже, нас ждало не жертвоприношение, а обряд плодородия. Я не знал, как к этому отнесётся Лона. Утром из штанов выпрыгивала, но кто знает, что за желания у неё сейчас.
Старик принялся водить своей дурацкой рамочкой возле влагалищ. Она не дрогнула ни на Рахили, ни на Юдифи. Состроив скорбное лицо, страж шагнул к Лоне, и резво отпрыгнул назад – на него вновь рыкнул Дваш.
- Герцог, отведите собаку чуть в сторону, - попросил меня рэб Иегуда. – Нам незачем ссориться с местными. Пусть старик сделает, что хочет, и идёт с миром. Это не больно, вы же видели.
- Я есть знающий эту магию рамок, - ответил я, едва сдерживая смех. – Она есть именуемая биолокацией. Рамка есть дальнобойная. Она есть добивающая до Лоны и оттуда.
Страж неуверенно посмотрел на рэба Иегуду, тот кивнул. Рамочка тут же завертелась, как сумасшедшая, хотя Юдифь стояла к ней ближе, чем Лона.
- Я есть не пропускающий вас, - вынес вердикт страж. – Девственность есть подлежащая уничтожению.
- На, - Лона сунула поводья наших жеребцов Рахили, которая тоже держала под уздцы свою лошадь.
- Они есть кусачие! – испуганно воскликнула та.
- Да не тронут они тебя! Не бойся! Раз уж по каким-то причинам местные не пускают в свой лес чистую женскую плоть, не осквернённую спермой, я вынуждена совершить соитие. Мсье страж примет в этом участие лично?
- Я есть ещё могущий, - старик здорово оживился.
- Пёсика не боишься?
- Я есть слишком старый, - признал он.
- Тогда, Дарен, отойдём в сторону, не хочу этого делать на людях.
Я вытащил из вещмешка одеяло, положил его себе на плечо, и обнял Лону за талию. Она тут же прижалась ко мне, и меня затрясло, как в лихорадке. Освобождённый от поводка Дваш шёл следом, не пытаясь обогнать. Лона пыталась целоваться на ходу, но быстро поняла, что в темноте это плохо кончится. Наши спутники о чём-то говорили по-своему, Лона смогла разобрать и перевести только реплику Юдифи «герцог – дерьмо, но никого лучше не нашли, пусть она терпит, такова воля Господня».
- Ты есть вруша, - улыбнулся я, хоть она и не могла видеть моей улыбки.
- Нет, я правильно перевела!
- Но ты есть сказавшая артисту, что есть игравший стража, что ты есть идущая лишаться девственности.
- Нет, я сказала, что вынуждена совершить соитие.
- А ты есть вынужденная?
- Конечно, иначе нас не пустят дальше.
- Ты ещё есть сказавшая, что твоя плоть не есть осквернённая спермой.
- И это правда. Твоя сперма меня ни чуточки не осквернила.
- Ты есть научившаяся врать недомолвками.
- У тебя и научилась. Хватит болтовни, Дарен.
- Мы есть возвращающиеся, так ли это?
- Нет. Я сказала, что вынуждена заняться сексом. Если не займусь, значит, не вынуждена. Я за всю жизнь ни разу не соврала, не начинать же с такой ерунды? В общем, решай – мне снимать кольчугу, или ты знаешь, как это делают в доспехах?
- Ты есть страдающая бешенством матки.
- Глупости, Дарен! Разве я похожа на страдающую?
***
Я нёс на плече обе кольчуги, и они громко звенели. Наши спутники, сидевшие у костра, на котором булькал котелок с варевом, повернулись к нам. Лона расстелила одеяло, что было нашим ложем любви, и уселась на него, протянув к огню руки и ноги – ночь выдалась холодной. Пока она грелась, мы с Двашем сходили к лошадям, они были привязаны неподалёку. Сочной травы вокруг сколько угодно, стало быть, кормить и поить не обязательно. И хорошо, ведь на водопое, возможно, крокодил. Я упаковал кольчуги в вещмешки, покормил собаку и достал посуду. Больше тут делать было нечего, и мы вернулись к костру.
Актёр-страж давно отбыл восвояси. Юдифь и рэб Иегуда молча сидели, глядя в темноту, а Рахиль помешивала варево. Хаим о чём-то расспрашивал Лону, мне показалось, с искренним участием. Она отвечала односложно.
- Принцесса есть в порядке, не так ли? – спросил Хаим у меня.
- Да, она есть уже согревшаяся, - ответил я.
- Я есть говорящий не об этом. Она есть кричавшая.
- Многие женщины есть кричащие, когда есть занимающиеся сексом. Ты есть никогда раньше не слышавший такого крика, так ли это?
- Герцог, не провоцируйте Хаима на драку, - вмешался рэб Иегуда. – Он беспокоится о принцессе.
- Всё со мной в порядке, - заявила Лона. – Вы думаете, Дарен сделал мне что-то плохое?
- Есть такая возможность, - немного замялся рэб Иегуда. – Вы же воспитывались в разных странах. Разные обычаи…
- У меня на поясе заряженный арбалет, и я умею из него стрелять. Пограничники говорили, что если женщина вооружена – она не пленница. Разве это не очевидно?
- Хаим имел в виду нечто иное…
- Если интересуетесь, как я перенесла дефлорацию – это вовсе не ваше дело.
- Ну, зачем вы так, - он расстроился и замолчал.
Хаим был из них единственным, кто предложил Лоне помощь. Ей не нужно было помогать, но он-то не знал. Я почувствовал к нему симпатию, а это плохо – так будет труднее его убить, а в смертельной схватке важна любая мелочь.
Вскоре сварился суп. Не сказал бы, что очень вкусный, но сейчас мне хорошо пошло бы любое горячее варево. Судя по аппетиту Лоны, она считала так же. Дваш с удовольствием облизал наши с Лоной миски. Многие брезгуют есть из посуды, из которой ели собаки или ирбисы, но не понимаю, почему. Вымойте её, и она станет чистой.
Хаим взял котелок, флягу и факел, и направился к реке. Там кто-то плескался, может, и рыба, но скорее всего крокодил. Тут и подействовала эта вредная симпатия. Я догнал его и придержал за рубашку.
- Хаим, отставить идти ночью к реке, - сказал я. – Это есть опасно.
- Опасно есть что? – сквозь зубы поинтересовался он. – Ты есть не знающий леса.
- Я есть знающий полевой устав. Одиночные вылазки есть запрещены без крайней необходимости. Крайняя необходимость есть отсутствующая.
- Тогда ты есть идущий со мной, не так ли? – не дожидаясь моего ответа, он пошёл дальше.
Я свистнул, подзывая собаку, и Дваш сразу же ткнулся носом мне в ладонь. Мы сделали всего пару шагов, и пёс вздыбил шерсть и зарычал. Но раньше в его рычании звучала угроза, а сейчас я впервые услышал страх. Сам я эту тварь боялся не меньше.
- Я есть не идущий дальше, - заявил я. – Пёс есть боящийся. Котелок есть способный побыть грязным до утра.
- В реке есть страшное что? – вновь спросил Хаим.
- Я есть не знающий, - соврал я, это Лона не врёт, а мне незачем перенимать вредные привычки. – Может, это есть дракон, что есть прилетевший за девственницей.
- Ты есть болтун.
- Хаим, пёс есть напуганный. Если ты есть не хотящий жить, ты есть идущий дальше один.
Хаим тоже слегка испугался, но едва мы вернулись к костру, он стал надо мной насмехаться. Я посоветовал ему пойти искупаться. Вернётся или нет, вони станет меньше.
Мы с Лоной вполне могли бы заварить себе чай прямо в кружках, как делали раньше, и воды у нас во флягах оставалось ещё немало, но оба устали, а она вдобавок хотела спать. Рэб Иегуда начал рассказывать, что лагерь нужно охранять, тем более в реке какое-то жуткое чудо-юдо сидит, не даёт честным людям воды набрать да посуду помыть. А вдруг оно пакость надумает, да на лагерь нападёт? В конце речи он спросил, не возражаю ли я охранять лагерь с двух до четырёх часов. Я припомнил несколько словечек, что слышал от моряков «Копыта кентавра», и незамедлительно адресовал их ему, у бедняги аж челюсть отвисла.
Мы с Лоной расположились поодаль от остальных, у кромки леса. Она стала сооружать логово, а я слил нашу воду в одну флягу, а со второй пошёл искать ручеёк, прихватив с собой пса. Дваш оставался спокойным, так что я безбоязненно умылся в крохотной речушке и набрал воды. Он тем временем сожрал огромную лягушку. Говорят, в Камарге едят лягушек, и вот я увидел – так оно и есть. Когда я вернулся, Лона спала. Я тоже стал укладываться, но тут зарычал Дваш – к нам припёрся Хаим. Я пожелал ему спокойной ночи, но он не ушёл. Пришлось спрашивать, чего ему надо.
- Ты есть набравший воды, - сказал Хаим, будто я сам этого не знал. – Но ты есть не давший набрать мне. Ты есть сделавший это зачем?
Объяснять ничего не хотелось, при нашем с ним владении торговым разговор затянется до утра. Снова послать его на хрен – тоже не выход, полезет в драку, а я не в лучшей форме.
- Хаим, идём в рейд, - тяжко вздохнул я. – Иметь при себе грязную посуду, ёмкости для воды и моющие средства. Ориентировочное время рейда – полчаса. Выход через пять минут.
- Горец, ты есть хорошо знающий жаргон военных. Ты есть военный, не так ли?
- Я есть капитан армии Эльдорадо.
- Ты есть сопляк, а не офицер.
- Я есть сопляк и офицер одновременно.
- А я есть плюющий на твои приказы.
- Это есть отлично, - я снова вздохнул, теперь с облегчением. – Ещё раз спокойной ночи, мсье Хаим.
- Я есть передумавший, - после крохотной паузы сказал он. – Так точно, приказ получен и принят к исполнению.
Хаим пошёл собирать грязную посуду, а я размышлял над его военным жаргоном. Миротворцы так не говорят, по уставу ответ «Есть». Не служил никогда доблестный мсье Хаим в международных силах. Ничего страшного, я тоже не служил, но и в армии Эльдорадо ни один идиот не станет вместо короткого слова, что так не нравится Лоне, произносить тираду, даже если он не на поле боя.
Хаим вернулся, громыхая посудой, и мы отправились к ручью. Дваш увязался за мной, а проснувшаяся от грохота принцесса заверила меня, что ничего с ней за полчаса не случится, ведь мсье Хаим отсюда уходит, так что её чести ничего не угрожает. Хаим притащил с собой факел, и в его свете я увидел, как он покраснел от невинной девичьей шутки. У ручья он сразу же собрался мыть посуду. Я обозвал его идиотом и заставил сперва набрать воду, а уже потом выливать помои.
- Горец, я есть хотящий понять, - обратился он ко мне, не перемыв и половины. – Ты есть военный. Но ты есть отказавшийся выставить охранение, хотя это есть обязательно.
- Ты есть ошибающийся. Для малой группы при проведении рейда порядок передвижения и отдыха личного состава не регламентируется, и определяется командиром на своё усмотрение, исходя из… Из чего исходя, есть неважно. Ты есть думающий, что я есть сопляк, раз я есть посчитавший, что пёс есть достаточная охрана, так ли это?
- Я есть забывший про пса, - примирительно произнёс Хаим и вернулся к посуде.
- Я есть возвращающийся в лагерь, так ли это? – спросил я, мне с ним было скучно.
- Подожди чуток, я есть уже заканчивающий. Я есть воин городской застройки, а ты есть воин природы. Хоть лес не есть твой, ты есть в нём лучше меня. Я есть спокойный, когда ты есть прикрывающий мне спину.
Какие приятные слова он сказал! В разведке это называют «втираться в доверие». Никакого доверия он от меня, конечно, не дождётся, но сама попытка втереться очень не нравится. Чего они все от меня хотят? Чтобы я женился на Лоне? Чтобы усадил её на трон Эльдорадо? Или чтобы стал отцом её ребёнка? Если последнее – тогда меня можно по пути прикончить, варвар сделал своё дело, варвар может уйти. Но не раньше, чем они убедятся, что Лона отяжелела. Слыхал я про реактивы, что позволяют определять беременность примерно с двух-трёх недель. Их смешивают с женской мочой, и она меняет цвет.
Когда мы вернулись в лагерь, Лона спала, но мокрый Дваш подошёл к ней и отряхнулся, она проснулась и с чувством длинно обругала его на родном языке. Те немногие слова, что я понял, были очень оскорбительными. Хаим закашлялся, наверно, тоже что-то понял. Я разделся и залез к Лоне под одеяло, попутно скомандовав Двашу «Охранять». Собирался творить чудеса в сексе, но мы заснули после первого же поцелуя.
***
 Проснулись мы от дикого лая Дваша. Не иначе, наш лагерь решил посетить крокодил, если не дракон из Эльдорадо. Я вскочил, держа в руках арбалет, и поставил его на боевой взвод раньше, чем разлепил глаза – тетива должна быть натянута мгновенно, а то станешь не бойцом, а трупом бойца. Лоне понадобилось секунд десять, для принцессы – нормально. Но на нас никто не нападал, и я заорал «Лона, арбалет – в походное положение!». Она молодец, подчинилась сразу, а ведь могла спросонья пристрелить Рахиль, что всего-навсего пришла сказать нам «завтрак готов».
Мы быстро оделись, умылись, упаковали вещи и проверили лошадей. Можно было приступать к завтраку, но я сперва сходил с Двашем на берег. Пёс не рычал, но вёл себя беспокойно, здешние запахи ему не нравились. Я и сам принюхался, но кроме тины, это такая неприятная водная растительность, ничего не учуял. Зато заметил, что берег немного топкий. Левый берег почти всегда ниже правого и чаще затапливается. Нам в школе объясняли, почему так, но пересказывать лень.
Но и после прогулки я не сел завтракать – нужно было накормить Дваша. Еды для него я взял на пять дней, но шёл только второй, а половина копчёного мяса уже тю-тю. Если он не умерит аппетит, скоро буду кормить его пустой кашей. Такой, как сейчас сварили на завтрак.
- Дарен, ты есть высмотревший на берегу что? – спросил меня Хаим.
Вот как. Я уже Дарен. Не горец, не варвар и даже не сопляк.
- Берег есть слегка топкий, - ответил я. – Королевские лошади есть проходящие такую топь запросто.
- Наши лошадки пройдут где угодно, - уверенно заявил рэб Иегуда, и добавил с ехидным смешком: - А как там поживает подводный дракон?
- Пёс есть не чующий опасности сейчас.
Снова пошли дурацкие шутки в мой адрес, на торговом, чтобы я ни одной не пропустил. Один только Хаим молчал, и Лона, конечно.
- Суеверные люди считают, что вокруг обитают злые духи, так и норовящие сделать гадость, - со смехом рассказывала Юдифь. – И даже в мелкой речушке их полно. Мне вот интересно, а какую гадость может сотворить злой дух из этого ручейка, если считать его глупым?
Я как раз проглотил очередную порцию каши, и не смог промолчать.
- Если злой дух есть глупый, он есть могущий создать мир за шесть дней и сказать, что это есть хорошо. Идиоты есть всегда собой довольные.
Наступила гнетущая тишина. Меня это устраивало. Тупые нападки успели здорово надоесть.
- Ты есть оскорбивший Бога, - прервав паузу, обвинила меня Рахиль.
- Мы есть говорившие о злых духах, что есть обитающие в речке, - напомнил я.
- Да как ты смеешь, варвар? – взорвался рэб Иегуда. – С тобой, грязным дикарём, обращаются, как с человеком, а ты, в присутствии нас, трепещущих перед Богом, позволяешь себе глумиться над Ним? Кто дал тебе такое право?
- Права есть не дающиеся. Права есть берущиеся. Вы есть взявший право смеяться над злым духом, что есть живущий в реке. А этот дух есть именуемый крокодилом.
- Что? В этой речке – крокодил? Глупости! Крокодилам тут климат не подходит.
- Я есть видевший крокодила собственными глазами.
- Когда ты его видел? Не ври!
- Я есть видевший его на вашей карте. Принцесса есть видевшая тоже.
- Покажи! – он достал свой приборчик, потыкал в него пальцем, и протянул мне.
- Крокодил есть вот здесь, - я быстро нашёл нужное место.
- Да это же больше пятисот метров, то есть, шагов, отсюда! И ниже по течению! Чем он нам опасен? Или ты думаешь, что ему кто-то о нас сказал, и он приплыл сюда?
- Крокодилы есть живущие в этой реке.
- Послушай человека, герцог, который втрое старше и знает в тысячу раз больше. Здесь нет никаких крокодилов.
- А пёс есть показавший опасность.
Хаим что-то сказал рэбу Иегуде на своём языке, тот резко ответил, и они начали спорить. Их женщины слушали с недовольными лицами, не вмешиваясь.
- Мсье Хаим говорит, что мы с тобой дети природы, - стала переводить Лона. – И нас полезно послушать. А рэб Иегуда отвечает, что мы варвары, но я – дитя королевских дворцов, а ты – дитя гор. И мы оба ничего не понимаем в крокодилах.
- А ты могла бы догадаться, что раз мы говорим на языке, непонятном для горных варваров, то не хотим, чтобы варвар, присутствующий здесь, нас понимал! – возмутился рэб Иегуда. – Хотя он всё равно не поймёт, потому что дурак!
В чём-то он был прав. Было у нас небольшое преимущество, мы знали о крокодилах, они – нет. Я этим преимуществом пожертвовал, и что взамен? Поссорился с попутчиками. Комбинация, как это называется в разведке, вышла отличная. Да, очевидный дурак.
***
После завтрака я пошёл к ручью мыть посуду, идти к реке не хотелось ни мне, ни Двашу. Лона тоже пошла с нами и помыла больше половины. Я пошутил на тему принцессы и посудомойки, а она ответила, что уже не принцесса, и даже в Эльдорадо согласна стать не принцессой, а герцогиней, и плевать, что титулы Эльдорадо признаются только там. Да и Фанни с рэбом Иегудой ей пообещали, что наши судьбы переплетены.
- Я есть подходивший близко к берегу, - сообщил мне Хаим, едва мы вернулись. – Крокодилы есть отсутствующие.
Я попытался повторить этот беспримерный подвиг, но Дваш зарычал, когда до воды оставалось ещё далеко, и мне перехотелось. Мы вернулись к остальным, и я спросил Лону, смогут ли наши жеребцы перепрыгнуть с одного берега на другой. В Эльдорадо спортсмены на такое расстояние прыгают, лошадям это должно быть под силу. Вот только берег топкий.
Лона сказала, что на скачках лошади не прыгают в длину, так что нужно проверить. Я только и успел, что рот открыть, как она вскочила в седло, рысью отъехала от берега подальше, а обратно пустила коня галопом. Свистом она позвала Дваша, и тот легко вспрыгнул на лошадиную спину перед всадницей. Уж не знаю, как Лона что-то видела, ведь пёс закрывал ей обзор, но конь прыгнул вовремя, и приземлился в паре шагов от уреза воды. Дваш спрыгнул на землю, Лона развернула коня, и на её арбалете уже была натянута тетива. Она улыбалась и жестами звала меня.
Рэб Иегуда что-то пробурчал. Хаим выставил вперёд сжатый кулак с оттопыренным вверх большим пальцем. Женщины старательно смотрели в другую сторону. А я отъехал подальше и хлопнул коня пятками, посылая вперёд. Прыгнул он хреново, и виноват был не конь, а всадник – слишком рано я послал его в прыжок. Приземлились мы в воду, в паре шагов от берега, и я, конечно же, вылетел из седла. Воды примерно по пояс, но дно илистое, и я слегка увяз. Где-то поблизости обретался крокодил, это огорчало. Но пока конь барахтался в воде, я ухватился за стремя, и он легко вытащил меня на берег. Там я вскочил на ноги и поставил арбалет на боевой взвод. Дваш, не двинувшись с места, насмешливо на меня глядел, виляя хвостом.
Конь немного проволок меня по земле, и я ушиб колено, но лучше уж так, чем плавать бок о бок с крокодилом. Лона догнала и взяла под уздцы моего жеребца, пытавшегося удрать подальше от реки, и подвела ко мне. Я влез в седло, недовольный собой и всем миром. Мокрый, грязный и раненый, хоть и легко. Отличное утро!
- Ты в порядке? – обеспокоенно спросила Лона.
- Да, - отмахнулся я.
- Но ты даже не вылил воду из сапог.
Я ничего не ответил, глядя на другой берег мерзкой речушки. Там царило радостное веселье. Всех рассмешило моё падение в грязь, хорошо хоть, что не лицом. В смысле, это для меня хорошо, а им бы ещё больше понравилось.
- Герцог, это великолепный трюк! – крикнул мне рэб Иегуда. – Мы так не умеем! Мы перейдём речушку вброд, без цирковых номеров.
Они въехали в воду, разбившись на пары. Женщины – справа, выше по течению, телохранители – сзади. Вьючную лошадь вёл рэб Иегуда, держа её поводья в левой руке. Я бы их так и расположил, но сделал бы побольше интервалы – если вдруг что, пространство для манёвра не помешает. Хотя через реку с крокодилами я бы повёл подразделение вброд лишь в крайнем случае. Не такой я отважный, как рэб Иегуда. Конечно, водное чудовище нападёт – Дваш беспокоился, а с чего мне не верить его чутью?
Лошади вязли в иле, каждый шаг вызывал всплеск, нет вернее способа приманить водных хищников. Когда Дваш заскулил, поджав хвост, а я глянул туда же, куда и он, ни капли не удивился. Сверху по течению приближалось бревно. Только от бревна не расходятся волны, оно воду не рассекает. Быстро глянул вокруг, других «брёвен» не увидел. Наверно, крокодилы не охотятся стаями.
- Атака справа! – крикнул я нашим спутникам и показал рукой, чтобы они не гадали, справа от них или от меня. – Лона, стрелять наверняка! Отставить спешиваться!
Она хотела спрыгнуть с коня, но подчинилась и осталась в седле. Всё-таки золотая девушка! Да, стоя на земле, легче попасть, но верхом легче удрать, если промажешь. Не стоило ничем рисковать ради наших спутников. Может, они иногда и приятные люди, но своя шкура дороже.
А на реке сотворился дикий хаос. Юдифь выхватила маленький громовой арбалет и выстрелила несколько раз. Не знаю, попала или нет, крокодил продолжал плыть, а испуганная лошадь встала на дыбы и сбросила всадницу. Рахиль тоже стреляла, но левой рукой, ведь за правую её утром укусил один из жеребцов. Она не левша – ни одна из свинцовых стрел в цель не попала. Рэб Иегуда полез за оружием в карман, но тут вьючная лошадь рванулась вперёд, а её поводья старый идиот намотал на руку. Он вылетел из седла, как из пращи, и оказался в безопасности на берегу, изрядно побитый об землю. Ему как-то удалось отцепиться от несущейся лошади, и он лежал, постанывая.
Думал, Хаим сможет сделать что-то полезное, его громовой арбалет был таким огромным, что стрелы должны пробивать крокодила насквозь. Но он утром получил копытом по левой руке, вот и держал поводья в правой. А когда достал арбалет, поводья бросил, хотя я бы их держал даже раненой рукой. Перепуганная лошадь, почувствовав свободу, легко сбросила всадника и, вырвавшись из топкого ила, тоже удрала на берег.
Крокодил побрезговал кониной и нацелился на Рахиль. Она сидела на взбрыкивающей лошади и нажимала на спуск, но арбалет уже не гремел – стрелы кончились. Казалось бы, прыгай с лошади налево, или забрось на неё правую ногу, да хоть кинжал достань! Но нет, всё пытается выстрелить из разряженного оружия.
Тренькнул арбалет Лоны, стрела на всю длину вошла в спину чудовища. Крокодил, будто ничего не случилось, распахнул пасть, и тут я всадил болт ему в голову. Пасть захлопнулась, ухватив Рахиль чуть выше лодыжки. Тварь больше не шевелилась. Острые зубы прорвали сапог, но вряд ли нанесли серьёзные раны. Однако тут лошадь Рахили наконец вытащила ноги из ила и рванулась на берег, волоча за собой висящую на её всаднице тушу. Рахиль закричала, зубы мёртвой твари рвали её плоть. Вода окрасилась ярко-алой кровью.
Дохлый крокодил так и остался в реке, Рахиль закатила глаза и упала с лошади, прямо мне на руки. Я едва успел спешиться и достать аптечку. Раненую положил на землю, а на ногу ей набросил жгут, это такой шнурок с воротом, когда ворот крутишь, шнурок стягивается. Если на шее – душит, а на руке или ноге останавливает кровотечение. Кровь яркая – повреждена артерия, я затянул жгут выше раны, и она почти перестала кровоточить. Тут взволнованный Хаим сказал мне, что его аптечка куда лучше моей, но она на лошади, а лошадь ускакала. Я не стал вникать, как аптечка ускакала на лошади, заткнул его и поручил снять с Рахили сапог.
Я огляделся вокруг. Дваш сидит, где сидел, вид уверенный и самодовольный. Труп крокодила уплывает по реке, унося с собой две наших арбалетных стрелы. Кто хочет, пусть догоняет вплавь. Юдифь стоит на четвереньках, исторгая изо рта потоки воды с тиной. Как ей удалось так нахлебаться в мелкой речушке? Рэб Иегуда лежит тихо и неподвижно, не то помер, не то без сознания. Лона, единственная никак не пострадавшая, изящно восседает на жеребце и держит поводья лошади Рахили. Я ей подмигнул, она в ответ улыбнулась.
Хаим тем временем срезал кинжалом с Рахили остатки сапога, носка и штанины. Рваные раны от зубов выглядели неприятно, да и укусы хищников часто воспаляются. Я залил ей ногу обеззараживающей жидкостью, израсходовав её всю, но знал – это отложит, но не отменит воспаление. Кровоостанавливающий порошок тоже весь ушёл на Рахиль. Хаим спросил, когда ослаблять жгут. Я сказал, что через пару часов на пять минут, а потом наложить его выше прежнего места. Ногу забинтовали, потратив почти весь мой запас бинтов. Ещё Хаим попросил нашатырь, но тут я психанул. Привести в чувство можно ведром воды или оплеухой, моя аптечка – для меня и принцессы, а не для идиотов, добровольно лезущих крокодилу в пасть.
Потом Хаим сказал, что упав с лошади, выронил пистолет, а без оружия ему неуютно. Пистолет, я так понял, это громовой арбалет, из которого он так и не выстрелил. Чудесная идея – искать что-то в иле, когда вокруг полно чудовищ. Пришлось напомнить, что крокодилы не только плавают, но и ползают, а Рахиль валяется у самой кромки воды. Хаим потянул её одной рукой, я хотел ему помочь, но он прекрасно справился сам.
Вылив, наконец, воду из сапог, я пошёл упаковывать аптечку обратно в вещмешок. По пути окинул взглядом берег в поисках лошадей. Мой жеребец стоял там, где я с него слез, Лона сидела на своём и привязывала к дереву лошадь Рахили. Остальные удрали. Дваш мог бы взять след, но я не рвался пускаться в погоню. Юдифь, наконец, прекратила опорожнять желудок, и плакала, стоя на коленях. Рэб Иегуда что-то шептал под нос, не то молился, не то ругал себя за глупость. Пусть лучше займутся чем-нибудь полезным.
- Встать! – рявкнул я, подойдя к ним. – Собирать хворост, разжигать костёр!
- Мы тебе не подчиняемся, - ответила Юдифь.
Я выдал ей слабенького пинка, так, только обозначил. Она, не издав ни звука, резво вскочила и попыталась с разворота ударить меня ногой в лицо. Я уклонился и отвесил ей оплеуху. Редко бью старушек, но обстановка требовала. Юдифь заплакала ещё горше и поплелась собирать хворост.
- Не урони я пистолет в реку, я бы тебя пристрелил, - тусклым голосом сказал рэб Иегуда. – Но безоружный старик не справится с молодым убийцей.
На его сожаления мне было плевать, я лишь отметил, что и он остался безоружным. Как и Юдифь. Сохранись у неё пистолет, она бы непременно испробовала его на мне. Рэб Иегуда с трудом поднялся и поплёлся за женой. Но от него я хотел другого.
- Отставить заниматься костром, - скомандовал я. – Связаться с базой и вызвать подкрепление. Среди личного состава раненые средней тяжести.
- Я пытался, не смог. На, сам попробуй, - он протянул мне две неровно разломанные половинки пластины, на которой он показывал карту.
- Это есть карта, - напомнил я. - Устройство связи есть где?
- Это была и карта, и устройство связи, и много чего ещё. А сейчас это два ни на что не годных обломка.
- Это устройство связи есть единственное, так ли это?
- Да, оно было одно.
Рэб Иегуда повернулся ко мне спиной и побрёл помогать супруге с хворостом, а мне оставалось только тяжко вздохнуть, оценив потери при переправе. Рахиль ранена и умрёт, не получив срочно помощи. Аптечка опустошена, и если ранят кого-то ещё, нужных медикаментов нет. Трое теперь без лошадей, а пешком выбраться отсюда непросто. И с оружием дело плохо. Два арбалетных болта уплыли в дохлом крокодиле, а на замену у нас один. Ничто не мешало прикупить боекомплект, но я не купил. Хороший офицер! Зато громового оружия у наших союзников больше нет, а у нас – арбалет Лоны и болт к нему. И пистолеты, два обычных и два скорострельных. Но союзников об этом оповещать не надо.
Тут Лона завизжала, а Дваш зарычал. Я обернулся к реке и увидел нового крокодила, выбирающегося на берег. Он уверенно полз к лежащей без сознания Рахили. Хаим обнажил свой огромный меч и приготовился биться. Лона уже успела и привязать лошадей, и перезарядить арбалет. Не переставая визжать, она всадила в чудовище стрелу. Мне нравится женщина, метко стреляющая даже в панике. Но крокодил продолжал ползти, и мне казалось, что меч его не остановит.
Я вытащил пистолет, что отобрал у рэба Моше в Гибралтаре, прицелился и надавил на спуск. Ничего не произошло, даже щелчка не услышал. Молодец, за столько времени так и не разобрался, как им пользоваться.
- Хаим, лови! – заорал я и бросил пистолет ему.
Хаим удивился, но мгновенно воткнул меч в землю и освободившейся рукой поймал оружие. Крокодил вдруг побежал к нему, не думал я, что эти твари умеют бегать. Грянули выстрелы, что ж, Хаим умел обращаться с громовым оружием. Но так и не убил чудовище, оно щёлкало пастью, хотя уже никуда не бежало. У Хаима был меч, у меня – шпага и кинжал, но мы не спешили лезть в рукопашную. Стояли рядом и выжидали непонятно чего. Тут в крокодила попали одна за другой две стрелы. Первая отскочила от головы, вторая вошла точно в глаз. Пока я показывал Лоне, что она молодец, Хаим забежал со стороны выбитого глаза и с хорошего замаха отрубил твари голову. Я выдёргивал из трупа чудовища стрелы, а Хаим удивлённо рассматривал пистолет.
- Это есть не армейская модель, - заявил он. – И это есть не пистолет, а револьвер. Ты есть раздобывший его где?
- Я есть отобравший это у одного банкира, - не стал скрывать я. – Он есть ещё заряженный?
- Нет, я есть расстрелявший все патроны.
Раз в реке полно крокодилов, и они охотятся и на берегу, разумно убраться подальше. А пока мы здесь, почему бы не использовать чудовище в своих целях? Читал я, что из крокодильих хвостов получается отменное жаркое. Я взял у Хаима меч и с третьего удара отрубил хвост.
- Отставить собирать дрова! – скомандовал я, вернув меч хозяину. – Мы есть уходящие от реки. Хаим, ты есть несущий хвост, он есть наш обед.
Хаим помог очнувшейся Рахили взобраться в седло и взвалил на плечи крокодилий хвост. По карте почти сразу за мостом была большая поляна, туда мы и побрели. Я приказал разбить лагерь и развести костёр, и пока Хаим куда-то пристраивал трофейный хвост, снял Рахиль с лошади. Потом мы с Лоной привязали лошадей к деревьям и пошли набрать хвороста. Дваш вертелся под ногами, пока я не понял, чего он хочет, и не побросал ему палку.
- Дарен, почему ты не захотел догнать лошадей? – спросила Лона, когда пёс угомонился. – Без них нам будет нелегко.
- Потерявшие лошадей есть наши союзники, - напомнил я. – Но они не есть мы.
- Лошадей можно было вернуть!
- Они есть напуганные, и они есть убежавшие далеко. Поиски в лесу есть опасные. Я есть не любящий рисковать.
Лона обиделась и молча жалела лошадей. Но женщины долго не молчат.
- Устройство рэба Иегуды поломалось? - вскоре спросила она.
- Они есть потерявшие и карту, и связь. Я есть пока не знающий, что делать дальше.
- Ты обязательно придумаешь! И, Дарен, прости меня. Принцесса не должна визжать. Я испугалась крокодила.
- Ты есть говорящая глупости. Ты есть визжавшая, но ты есть и метко стрелявшая по врагу. Ты есть молодец. Дваш есть служебная собака, но он есть не полезший в бой с крокодилами.
- Если бы он полез, его бы сожрали.
- Он есть испугавшийся, и я есть испугавшийся. И ты есть испугавшаяся тоже. Крокодилы есть страшные звери.
- Они сюда не приползут?
- Я есть думающий, что мы есть способные отбиться.
Успокоившись, она положила на землю свою охапку хвороста, выбила у меня из рук мою, встала на носочки и жарко поцеловала меня в губы.
- Ты распалился от поцелуя, - сказала она. – И сам целуешь сладенько. Но не вздумай приставать ко мне со всякими глупостями. Разве что один разочек.
Меньше всего мне сейчас нужен был секс. Я устал, промок и пару раз перепугался до крайности. Наверно, она всё это прочитала у меня в глазах, улыбнулась и пообещала немного потерпеть. Пока она терпела, я пытался понять, почему крокодилы атаковали Рахиль, и только её. Когда напал второй, я был куда ближе к берегу.
***
Огонь весело трещал, пожирая хворост, по лесу разносился аппетитный запах жареного мяса. Вкус тоже оказался в порядке – Лона отлично приготовила крокодилий хвост. Мы, все трое, ели с удовольствием, особенно Дваш. Пёс, похоже, мстил за свой страх перед хозяевами таких хвостов. Рэб Иегуда очень рассердился, увидев, что именно жарит Лона. Он произнёс страстную речь на своём языке, а она ответила ему на торговом, что трепещущие пусть едят то, что нравится Богу, а у неё на обед жареный крокодилий хвост, и никакой Бог этого не изменит, хоть Он и всемогущ. Старик едва не полез в драку, но Дваш зарычал, и все вновь стали вежливыми.
У Рахили начался сильный жар, я отдал ей остатки жаропонижающего, но понимал, что надолго его не хватит. Как раз ей бы поесть мяса, а она и кашу почти не ела. Готовила Юдифь, и оказалось, что повар из неё, как из меня учитель торгового. Впрочем, будет Рахиль есть мясо, кашу, или поголодает, без лекаря она помрёт за пару дней. Но это никого не беспокоило, даже Хаима, хотя он сильно рисковал, защищая её от крокодила.
- Я есть имеющий желание спросить, - сказал я, заварив чай себе и Лоне.
- Тебе никто не ответит, - буркнул рэб Иегуда.
- Хаим, геликоптер есть прилетающий сюда завтра, так ли это?
- Ты есть догадавшийся как? – растерялся Хаим.
- Молчать, идиот! – заорал рэб Иегуда.
Что тут догадываться? Рахиль серьёзно ранена, Хаим её любит, но спокоен. Видать, вот-вот ожидает помощь. Места для посадки здесь хватит. А время рандеву я бы тоже назначил на завтра. Вчера по плану рэба Иегуды была встреча с фальшивым хранителем священного леса, сегодня – переправа, ну, и накинули денёк на всякий случай.
Рэб Иегуда и Хаим завели злой разговор на своём языке. Оба побагровели, а Лона хихикала, но переводить отказалась. Юдифь, наоборот, побледнела и плотно сжала губы. Дваш заинтересованно переводил взгляд с одного на другого. А вот Рахиль не интересовалась ничем.
- Отставить ругань! – рявкнул я, и оба замолчали. – Крокодилы есть атаковавшие Рахиль почему?
- Что за дурацкий вопрос? – рассердился рэб Иегуда. – Хищники они!
- Хищники есть не хотевшие жрать остальных почему?
- Да какая разница? Хотели, не хотели, почему хотели – всё позади!
- Нет! Мы есть ушедшие недалеко от реки. И мы есть видевшие, что крокодилы есть бегающие быстро. А Рахиль есть их желанная пища.
- Кажется, я догадалась! – вскрикнула Лона. – Но ведь не может быть! Хаим же…
Лона покраснела, так что я и не сомневался – угадала правильно.
- Хаим, ты есть хотящий ответить на то, что я есть спрашивающий, так ли это? – уточнил я. – Рахиль есть от этого доживающая до утра.
Рэб Иегуда вскочил на ноги и опять затараторил по-своему. Я толкнул его ладонью в лицо, он снова оказался сидящим и замолчал.
- Я есть готовый, капитан, - слегка скривившись, согласился Хаим.
- Вчерашний старик, что есть якобы хранитель священного леса, есть нанятый актёр, так ли это?
- Да. А ты есть догадавшийся как?
- Разве девственность проверяется рамкой? – ехидно спросила его Лона.
- Мы должны были обеспечить переплетение ваших судеб, а оно включает и телесную любовь, - заговорила Юдифь. – Иначе случится катастрофа.
- Это есть так, капитан! – поддержал её Хаим. – Вы оба есть аж дрожавшие от похоти.
- Не от похоти, а от любви, - поправила Юдифь.
- Отставить посторонние разговоры, - скомандовал я. – Похоть не есть обсуждаемая сейчас. Хранитель есть фальшивый, но байка о драконах и девственницах есть настоящая. Она есть рассказанная мне мальчишкой из отеля.
- Когда ты успел его расспросить? – удивилась Лона.
- Я есть успевший, - я пожал плечами. – Река, что есть текущая возле отеля, есть опасное место для девственниц. Рахиль есть девственница, так ли это?
Рахиль промолчала.
- Хаим, она же твоя жена, - напомнила Лона.
Он с досадой махнул рукой и отвернулся.
- Я есть непонимающий тоже, как Рахиль есть спящая с таким кабаном, и она есть девственница, - сказал я.
- Варвары не понимают, что любить можно по-разному, - сказала Юдифь. – Иногда…
- Отставить болтовню. Хаим, слушай мою команду. Немедленно провести профилактику личному составу!
- Капитан, она есть очень слабая, - вяло возразил он.
- Если ты есть не способный исполнить это задание, оно есть поручающееся рэбу Иегуде.
Хаим не подтвердил получение приказа, но выполнил. Не знаю, что он делал с женой, но орала она жутко. Не все так орут под пытками. К утру Рахиль была жива, и никакие крокодилы ночью нас не навестили. То ли Хаим всё сделал правильно, то ли мы отошли далеко от реки.
***
Перед сном я пытался выудить у Юдифи и рэба Иегуды, что за интересы у трепещущих в Эльдорадо, но они не захотели говорить ни со мной, ни с Лоной. Я прикинул, не применить ли пытки, и решил, что нет. Да и Лона торопила. Вела себя, как самка собаки во время течки, но уснула, едва легла. И хорошо, вовсе не уверен, что смог бы поддержать сумасшедший ритм нашего медового месяца.
Проснулся, услышав всхлипы Лоны. Видел я её плохо, но и при тусклом свете звёзд рассмотрел, что глаза полны слёз, а нос распух. Я когда-то уже успокаивал рыдающую женщину, принцессу Ирину, она думала, что отяжелела, а я тогда лишь недавно узнал, что детей приносит не кондор. Гладил её по волосам, говорил, что всё наладится, а она назвала меня дураком, но реветь прекратила. Вот и сейчас я положил руку Лоне на голову, но больше ничего сделать не успел.
- У тебя одно на уме! – обиделась она. – Нашёл время!
Ни словом не возразив, я вылез из-под одеяла и начал одеваться. Дваш тоже проснулся, подбежал и лизнул Лону в щеку. Вкус слёз ему не понравился, и он уставился на меня, повиливая хвостом. Поиграть хотел. Пришлось швырнуть какую-то палку в непроглядную тьму, и пёс мгновенно притащил её обратно. Сколько ни швырял, очень быстро палка оказывалась вновь у меня в руке.
- Дарен, куда ты идёшь? – спросила Лона, всхлипнув всего раз.
- Мы с псом есть идущие на берег.
- Не боишься?
- Я есть надеющийся, что Дваш есть хорошо чувствующий опасность.
- А я боюсь оставаться одна, - решительно заявила Лона. – Ты хоть понимаешь, что у меня никого нет, кроме тебя? Ну, и немножко пса.
- Ты есть плакавшая из-за этого, так ли это?
- Да. Мне приснился брат, кронпринц. И я вдруг поняла, что никогда больше его не увижу. Только не предлагай отвезти меня обратно, а то не знаю, что с тобой сделаю!
- Ты есть едущая с нами на берег, - согласился я.
- Мы идём или едем?
- Мы есть едущие. Плохо ехать есть лучше, чем хорошо идти.
Но прежде чем ехать, нужно было перераспределить оружие. У меня из стреляющего остался лишь лук, пока его пустишь в ход, стрелять будет или не в кого, или некому. Другое дело арбалет, и у Лоны их оставалось два – её собственный и пистолет убитого пилота. Именно пистолет она мне и отдала, сказав, что хоть и стреляла из него, всё равно побаивается. Ещё у нас были два скорострельных, но их я решил приберечь на будущее. Хотелось верить, что оно у нас есть.
Мы оседлали коней и взобрались на них. Ехать предстояло недолго. У самого берега Дваш слегка забеспокоился, но особо не боялся. Похоже, монстр тут был, но давно. Я набрал флягу вонючей воды, Лона прикрывала меня, нацелив в воду арбалет. Потом я взял у неё оружие, и она долго умывалась. Я бы побрезговал мыть глаза такой водой, но она решила, что неприятный запах от бровей лучше, чем заплаканное лицо. Стирать я ей не позволил. И так долго хлюпаемся, ещё привлечём местных драконов.
- Дарен, а ты уверен, что Рахиль вчера была девственницей? – спросила Лона. – Ты же не веришь в магию.
- Я есть не знающий, это есть магия или нет. Я есть видящий лошадей, что есть заколдованные сбрасывать всадников, что есть не имеющие королевской крови. Это колдовство есть передающееся потомству. И с крокодилами есть то же самое.
- А как они определяют, кто девственница, а кто нет?
- Я есть не знающий. И с лошадьми я есть не знающий тоже, как они есть определяющие королевскую кровь.
Тем временем рассвело. Мы поехали обратно к лагерю. И тут я заметил две цепочки следов, каких никогда не видел. Судя по отпечаткам когтей, вели они в разные стороны. Я спешился и подозвал Дваша. Пёс понюхал землю и заскулил, а идти по следу не захотел.
- Это чьи следы? – спросила Лона.
- Я есть думающий, что следы есть крокодильи.
Мы поехали дальше, и перед самым лагерем след развернулся.
- Пополз обратно, - озвучила очевидное Лона. – Это когда свершилась дефлорация?
- Я есть не державший им факел. Но я есть предполагающий, что всё есть происходившее именно так.
Я подъехал к спящему Хаиму и спешился. Жар от лежавшей рядом с ним Рахили чувствовался и с трёх шагов. Хаим меня услышал и вскочил с кинжалом в руках. Ума не приложу, от кого он собирался защищаться, ведь этого спящего богатыря запросто можно было пристрелить издали.
- Следуй за мной, Хаим, - распорядился я. – Это есть рядом. Ты есть должный увидеть.
Хаим не стал пререкаться, молча обулся, надел куртку и прихватил меч. Я сел верхом и поехал в сторону реки. Лона ехала рядом, Дваш бежал впереди, а Хаим не отставал от верховых. Возле места, где крокодил развернулся, мы с Лоной спешились и привязали лошадей.
- Ты есть видящий следы, так ли это? – спросил я.
- Я есть видящий, - кивнул он. – Это есть следы крокодила, не так ли?
- Да. Он есть развернувшийся. Твоя жена есть бывшая девственницей вчера, так ли это?
- Ты есть показывающий мне, что крокодил есть развернувшийся, когда Рахиль есть лишившаяся девственности, не так ли?
- Вы отвечаете друг другу вопросом на вопрос, - заметила Лона. – Это у вас такие национальные традиции?
- Рахиль есть очень плохо себя чувствующая, - продолжал Хаим, не обращая внимания на Лону. – А ты есть заставивший меня её трахать. Её состояние есть ещё ухудшившееся после этого. Я есть обвинявший себя, что есть тебя послушавшийся. А тут вот что есть происходящее. Спасибо, капитан!
Но я его утащил из лагеря не для приёма благодарностей. Нужно было многое узнать, и кое-что я узнал. Хаим, считающий нас спасителями Рахили, отвечал честно, но он и знал-то совсем немного, а кое-что ему якобы запретили рассказывать. В какой стороне отсюда Израиль, он понятия не имел. Вместе с Рахилью они приняли снотворное там, а проснулись на военной базе в королевстве Аргентина, возле порта Четырёх Рифов. У него дома тоже есть Аргентина, но она не монархия. Израиль, кстати, тоже республика, королей там нет, правителя выбирает народ, так что Ребекка вовсе не была принцессой. Лона спросила, отец ли ей Герхардт III, но Хаима в такие тонкости не посвящали. Об Израиле он поначалу вообще не хотел говорить, потому как дал клятву о неразглашении. Сказал лишь, что израильтяне – самые умные во всех мирах.
И всё же я смог его убедить. Мне было важно узнать, кто такие трепещущие, какой у них политический вес в своей стране и здесь, и кто их противники среди своих. Хаим согласился, что это не совсем об Израиле, и кое-что рассказал. Трепещущие – это израильтяне, буквально и в полном объёме исполняющие требования Бога, высказанные несколько тысяч лет назад. Рэб Иегуда и Юдифь – трепещущие, Хаим и Рахиль – нет. Спецоперацией Израиля в этом мире руководят трепещущие, но в экспедиционном корпусе не только они. Среди десантников их мало, а моряки и морпехи – почти все. Среди банкиров – большинство, но не все.
Я удивился, почему такая разница между десантниками и морпехами. Задачи у них сходные, разве что одни высаживаются с кораблей, другие – с аэростатов. Оказалось, всё дело в Боге. Он якобы запретил в субботу куда-либо идти или ехать, зато разрешил плыть. Я удивился ещё сильнее, но Лона подтвердила, что в субботу многое нельзя делать, так написано в Торе, а вот плыть можно. Ещё попытался выспросить что-нибудь об израильском оружии, но узнал лишь, что у них есть оружие массового поражения, а вдаваться в подробности Хаим категорически отказался.
- Я есть имеющий последний вопрос, - сказал я, когда стало понятно, что разговор пора заканчивать. – Израиль есть интересующийся Эльдорадо почему?
- Я есть не знающий, - пожал плечами Хаим. – Я есть телохранитель шефа и его супруги. А остальное есть не моё.
***
Хаим побежал в лагерь, Дваш отправился поохотиться, а я опёрся спиной о ствол дерева, обняв Лону за талию. Она прижалась ко мне, но не приставала, понимала, что мне нужно обдумать услышанное. Я вытянул из Хаима довольно много. Самый захудалый аналитик любой разведки разобрался бы в этом за полчаса, и порекомендовал бы, безопасно ли дожидаться геликоптера. Но мне такой анализ не по зубам. Да, я кое-что понимаю в дворцовых интригах, но они по сравнению со шпионскими – детские игры. Как ни тасовал известное мне, к однозначному выводу не пришёл.
Почему операцией руководят религиозные фанатики? Операция нужна только им? Или они единственные, кто может справиться? Или им поручили ненужное дело, чтобы они не лезли ни во что важное? Или руководство можно доверить только честным людям, а правители считают честными только трепещущих? У меня нет ответа.
Мы точно знаем, что среди здешних израильтян у трепещущих есть противники, четверо из них убиты у пруда Влюблённых. Они срывают операцию, но зачем? Чтобы цель не была достигнута? Или сами хотят довести дело до конца? Или им плевать на операцию, а важно убить меня и Лону? Или главное, чтобы не добились успеха трепещущие, и плевать на остальное? И здесь не смог выбрать что-то одно.
Ещё я не понимал, зачем такие долгие, сложные и дорогие операции, если у них транспорт, оружие и связь на порядок лучше наших. Почему бы им не завоевать Эльдорадо? Аэростаты не выстоят против геликоптеров, и любая наша погранзастава недолго продержится против роты пехотинцев со скорострельными громовыми арбалетами.
Хаим сказал, что у израильтян есть оружие массового поражения. В литературных фантазиях оно бывает разное – атомное, ядерное, вакуумное, тектоническое и много какое ещё. Но в реальности существуют лишь две разновидности – алхимическое и биологическое. Яды и болезни. Если нужно захватить Эльдорадо – заполните долину хлором, перебейте тех, кто добрался до противогазов, и подождите, пока хлор уйдёт. Всё, королевства Эльдорадо больше нет, а его территория – в полном распоряжении захватчиков.
С биологическим – ещё проще. Устройте эпидемию чумы, а себе сделайте прививки. Мы даже не поймём, что нас атакуют. Лет пять назад иноземные купцы завезли какую-то гадость, похожую на обычный грипп, и мы потеряли с полтысячи подданных и тысяч двадцать свиней. Карстен и Ирина, в то время студенты-медики, как раз помогали профессору, что эту напасть и победил. Тогда они на радостях впервые, ну, вы поняли что.
Так почему израильтяне не пошли силовым путём? Бог запретил? Или они боятся получить отпор? Или от войны пострадает то, что им нужно? Тогда очень не помешало бы знать, что именно им нужно. Но это я уже пытался понять много раз, гадать заново смысла нет. И вообще, лучше заняться более насущными делами.
На геликоптере, что прилетит сюда в полдень, будут десантники. Утеряна связь с рейдовой группой, ни один командир не пошлёт за ней транспорт без боевого охранения. Среди десантников есть те, кто хочет нас убить, и вряд ли смерть товарищей ослабила их желание. Раз так, я должен считать, что прилетят именно такие десантники.
Причём раньше им бы пришлось что-то выдумывать, чтобы остаться безнаказанными, но раз рэб Иегуда профукал связное устройство, это проще простого. Кому ж знать, как не мне – в убийствах я признанный спец. Вернутся эти воины добра на базу, и доложат – прилетели, увидели разгромленный лагерь, а вокруг него валяются шесть отрубленных голов, вот они, командир. Это, наверно, сделали какие-то варвары-людоеды. А громовые стрелы мы потратили, отгоняя крокодилов.
Командир в ответ подмигнёт и скажет – ужасная история, жаль этих замечательных людей, что трепетали перед Богом, а вот за варвара и его шлюху вам, ребята, внеочередная увольнительная. Командир-то на их стороне – кто, как не он, отправил отряд убийц на пруд Влюблённых?.
Всё это я понял ещё вчера, едва узнал, что рандеву назначено здесь, а не возле заброшенной деревушки. Уже тогда я подумывал удрать, но с этими крокодильими боями и я, и Лона вымотались, и скачка ночью по отвратительной дороге показалась плохим решением. Да и бежать особо некуда, я же к рэбу Иегуде обратился не за помощью в выборе маршрута, а потому, что никакого пути не видел.
- Дарен, я, кажется, догадалась, что трепещущим нужно в Эльдорадо, - наконец, не выдержала Лона. – Это связано с религией, иначе им не доверили бы руководство.
- Это есть возможно, - согласился я. – И они есть ищущие в Эльдорадо что?
- Самая ценная утраченная реликвия – скрижали завета. Каменные таблички с текстом, который написал лично Бог.
- Эльдорадо есть переполненное камнями. И земли вокруг, что есть ничейные, есть переполненные тоже. Скрижали есть написанные на израильском языке, так ли это?
- Да, только на очень древнем. Бог писал их давно.
- Поиск камней не есть требующий своей королевы на нашем троне. Любой есть имеющий право искать железную руду.
- Это камни, а не руда.
- Любой есть могущий говорить, что он есть ищущий руду, но сам есть ищущий камни.
- А если эти камни в стене дворца? Разве гвардейцы дадут рыться в стенах? А если в стенах потайных ходов?
- Трепещущие есть узнавшие об этом как?
- Не знаю. Может, Бог им подсказал.
- Если Бог есть имевший возможность подсказать, он есть имевший возможность написать всё заново тоже. А если старые скрижали есть сохранившиеся, он есть способный выдрать их оттуда, где они есть пребывающие, и одарить ими трепещущих снова. Он же есть всемогущий, ты есть говорившая это вчера.
- Да, Он всемогущий. Значит, они ищут не скрижали?
- Я есть думающий, что нет.
- Вторая реликвия – ковчег Завета. Это что-то вроде деревянного сундука. В нём скрижали и хранились. Он тоже пропал.
- Его ценность есть в чём?
- Он, вроде, обладает какими-то мистическими свойствами. Убивает тех, кто к нему прикасается, кроме священников. Ну, и вообще, его, кажется, тоже Бог создал.
- Эти свойства не есть мистические. Если сундук есть покрытый ядом накожного действия, то прикоснувшиеся к нему есть умирающие, кроме тех, кто есть принявший антидот. Но если этот сундук есть деревянный, то он есть уже несуществующий. Дерево есть истлевающее или поедаемое термитами. И оно есть горящее в печах.
- Ладно. Тогда ковчег.
- Ты же есть о нём и говорившая.
- Нет, другой ковчег. Корабль. Было жуткое наводнение, и спаслась лишь одна семья, та, что его построила. Когда уровень начал падать, ковчег причалил к склонам высокой горы.
- Этот ковчег есть сделанный из чего?
- Из дерева гофер.
- Я есть уже говоривший – деревянное есть у нас долго не существующее.
- Тогда не знаю. Думала, что догадалась, а на самом деле – нет.
- Скрижали из того, что ты есть назвавшая, есть единственное, что есть способное храниться долго.
- Но ты сам сказал, что камней у вас много. Как найти скрижали в куче из миллиона камней? Это всё равно, что искать золотую крупинку на песчаном пляже.
- Если скрижали есть имеющие в себе амулет слежки, поиск есть возможный. Но мы есть уже не имеющие времени обсуждать реликвии, что есть потерянные. Мы есть должные готовиться к встрече геликоптера, что есть прилетающий за нами.
- Дарен, извини, что лезу не в своё дело, но ты не думал, что на геликоптере могут быть десантники, которые захотят нас убить?
- Я есть думавший об этом.
- Тогда почему мы не удрали отсюда ещё вчера?
- Они есть умеющие нас выслеживать с воздуха. Мы есть должные спрятаться там, где они есть не пытающиеся нас искать.
- И где это? На дне реки?
- Это место есть любое поблизости. Но они есть должные думать, что мы есть едущие где-то далеко. Это есть оперативные действия, что есть называемые дезинформацией.
***
Пока мы обсуждали реликвии трепещущих, кто-то разжёг костёр, и Юдифь приготовила на нём завтрак, по её словам, кошерный, то есть, угодный Богу. А я взглянул на остатки крокодильего хвоста, и отдал их Двашу – за ночь мясо перестало быть свежим. Но наш пёс – не гурман, и с жадностью приступил к трапезе, а мы с Лоной тем временем собрали вещи. Пока упаковывались, вскипела вода в кружках, и я заварил чай. Несмотря на кипячение, вкус речной тины чувствовался, но другой воды не было.
В зоне вечных льдов частенько приходится пить воду из растопленного снега, и она порой куда противнее тины. Ослепительно-белый снег чист только на вид. Перед тобой на нём уже побывали люди и ирбисы, и все они оставили свои «следы», как и ты оставляешь свои тем, кто придёт позже. Или пей такую воду, или терпи жажду, или возьми снег из другого места, да только он и там ничем не лучше. Так что привкус тины – мелочь.
- Герцог, принцесса, почему вы не завтракаете? – обеспокоился рэб Иегуда. – Вещи собирать рано, мы же точно не знаем, когда за нами прилетят. Связи нет, уточнить нельзя.
- Мы есть торопящиеся, - отмахнулся я. – Мы есть хотящие пока пожить в пятизвёздочном отеле. Он есть роскошный. Вы есть сообщающий нам об открытии Болотного порта через Блувштейн-банк, и мы есть плывущие дальше на корабле.
- Но порт закрыт надолго!
- Мы есть готовые ждать долго.
- Но почему не на геликоптере? – рэб Иегуда перешёл на крик, ему было важно, чтобы мы остались тут.
- Рэб Иегуда, вы есть старое брехло. Я есть уважающий старость, но брехливость есть огорчающая. Вы есть совравший про священный лес.
- Это же только ради вашего счастья!
- Я не хотящий разбираться, в чём вы есть совравший ещё.
- Хаим, останови их! Как хочешь, но останови.
Хаим вразвалочку направился ко мне, помахивая мечом. Мне захотелось вскочить в седло и пустить коня галопом, бросив вещи. В честной схватке я не мог и мечтать о победе, и то, что у него повреждена левая рука, ничего не меняло – он справится одной правой. Дваш тоже так думал, он стал между нами, оскалился и зарычал. Самым простым выходом было бы пристрелить Хаима из арбалета, хоть громового, хоть того, что был сейчас у Лоны, но из-за проклятой симпатии к нему я всё же попытался обойтись без стрельбы.
Левой рукой я схватил рэба Иегуду за шиворот и слегка сжал ему шею, избегая болевых точек. Краем глаза заметил, что у Лоны в руке на мгновенье блеснул кинжал, видно, ей в голову пришла та же мысль. Старик хрипел и безуспешно пытался вырваться. Я сказал Хаиму, что приказ отменён, и он замер в растерянности. Юдифь шагнула к нам, явно собираясь лупить нас ногами, но Дваш снова зарычал, и она остановилась. Я слегка ослабил хватку, чтобы мой пленник подтвердил отмену приказа. Лучше бы я этого не делал.
- Хаим, любой ценой, - прохрипел рэб Иегуда.
Всё, шутки кончились. Я отшвырнул рэба Иегуду на Юдифь, выхватил пистолет и навёл его на Хаима. Стрелять не хотелось, я надеялся, что он испугается и сдастся.
- Стоять! – ледяным голосом скомандовал я. – Оружие на землю, руки за голову, повернуться спиной!
В общем, строго по уставу караульной службы. Казалось бы, всё ясно, но Хаим начал пререкаться.
- Капитан, ты есть не прав, - заявил он. – Мы же есть приятели, стрелять в меня есть нехорошо.
Вроде не делал он никаких движений, но как-то приблизился на полшага. Известный приём, нас такому учили. Подобраться поближе к олуху, орущему «Вот сейчас уже совсем точно – если двинешься, убью!», и отрубить ему руку с оружием. Надо стрелять, но я дал ему ещё один шанс.
- Хаим! Оружие на землю, руки за голову! – повторил я, снимая пистолет с предохранителя.
- Капитан, ты есть должный понять, что полёт на геликоптере есть самое лучшее.
Как я и ожидал, шансом он не воспользовался. Меч не бросил, и опять приблизился. Не понял, что шутки кончились. Жаль. Я выпустил свинцовую стрелу в его правую ступню. Хаим с криком боли упал. Пистолет от выстрела дёрнулся и вылетел у меня из руки, но никто из бывших союзников не успел его схватить. Я поднял оружие, незаметно поставил его на предохранитель, и нажал спуск, метя Хаиму в голову. Пистолет даже не щёлкнул. Я выругался, потом, изобразив досаду, сунул его в карман и направился к лошадям.
- Хотел бы убить Хаима – прикончил бы кинжалом, - шепнула мне Лона. – И всё равно его жалко.
Пристроив вещмешки и взгромоздившись в сёдла, мы поскакали к реке. Дваш, обычно бежавший впереди, в этот раз держался сбоку, а потом остановился и заскулил. Мы тоже остановились.
- Чует крокодила? – испуганно спросила Лона.
- Да, - кивнул я. – Дело есть слегка осложняющееся.
- Будем перепрыгивать?
- Нет. Мы есть остающиеся на этом берегу.
Пришлось долго объяснять свой план, но времени хватало. Я хотел проложить свежие следы до берега, развернуться, поехать обратно, и свернуть на одну из звериных троп, что заприметил ещё на карте, а потом и увидел воочию. Хороший следопыт всё это распутает, но я не видел следопытов среди израильтян. Они решат, что мы поехали к тракту, и погонятся за нами на геликоптере. Или не погонятся, а повезут раненых в госпиталь. Может, они вообще не собираются вредить нам с Лоной – должны же быть десантники, которые на стороне трепещущих. Почему бы и не помечтать? Но если бы я, составляя планы, опирался на мечты, уже давно стал бы трупом.
Лона приказала Двашу ждать, но он всё равно увязался за нами. Так и бежал, прижав уши, поджав хвост и повизгивая. Я отлично его понимал – у самого нутро переворачивалось от отвратительного предчувствия. В какой-то момент стало невыносимо, и я остановил коня. Побледневшая Лона замерла рядом. Дваш сел на землю и жалобно завыл. У обоих в глазах читалось желание держаться от берега подальше, и в моих наверняка тоже. Но иногда желания ничего не решают.
Приказав Лоне оставаться на месте и присмотреть за псом, я поскакал к реке, в шаге от воды поднял коня на задние ноги, развернул его, и отправился назад. Когда всё это повторял, мне показалось, что в воде что-то движется, Лона тоже заметила лёгкую рябь. Дваш по команде запрыгнул на её лошадь и теперь не оставлял следов. Мы свернули с дороги на узенькую тропку, где не разъедутся два всадника, а тут ещё пёс, спрыгнув на землю, вспомнил любимое развлечение и принялся хватать меня за штанину. В прошлый раз я отвлёк его от этого безобразия, швыряя палку, но сейчас палки его не интересовали, пришлось терпеть, отталкивая наглую собачью морду.
Тропка закончилась тупиком. Мы завели лошадей в лес, чтобы спрятать от взгляда сверху, привязали и засыпали им овса. Сами, наскоро перекусив копчёным мясом, побрели к краю леса поближе к нашему бывшему лагерю, сгибаясь под тяжестью вещмешков. У Дваша чувство направления оказалось получше моего, и он вывел нас точно туда, куда надо. Я расчистил небольшую площадку и лёг на спину. Лона попыталась пристроиться рядом, но пёс влез между нами, и хоть не рычал, но и сдвинуть себя не давал.
- Дарен, знаешь, чего я хочу? – спросила Лона.
- Я есть не имеющий понятия, - меня прошиб холодный пот, секс был бы сейчас совершенно лишним.
- Знаю, что ты подумал, - она хихикнула. – Но нет. Всего лишь хочу спросить: тебе не жалко Хаима?
Спросила весело и непринуждённо, но как ответить? Что спецназ готовят убивать безжалостно? Спецназовец, поддавшийся жалости, труп – его враг не пожалеет. А уж для диверсантов это верно втройне. Но Лона может и не понять, помню, как ей стало плохо над трупами вражеских десантников.
- Я есть пожалевший Хаима, - признал я. – Это есть не лучшее решение.
- Лучше было его убить, да?
- Нет, лучшее решение есть убить их всех.
- Наверно, - неохотно согласилась Лона. – А что потом?
- Потом мы есть идущие к банкиру. Он не есть наш враг.
- Конечно. Враг направил бы нас в засаду. А что бы ты ему сказал об убитых?
- Я есть собиравшийся сказать, что они есть съеденные крокодилами. Никогда не лгущая принцесса есть подтверждающая.
- Забудь ты уже о моей правдивости, - отмахнулась она. – Скоро выучусь врать не хуже тебя. И знай – я бы не смогла простить тебе такое убийство.
- Это и есть причина того, что они есть живые.
- А что ты будешь делать, если экипаж геликоптера просто всех заберёт, и они улетят?
- Это есть лучшее из того, что есть могущее произойти.
Но я в это не верил. Если израильские десантники хоть чуток похожи на спецназовцев Эльдорадо, они обязательно станут мстить за смерть товарищей. У пруда они выполняли приказ, но сейчас главным будет сведение личных счётов. Дело привычное, со мной многие пытались их свести. И хоть в этот раз всё началось не с того, что я кого-то убил, а с того, что кто-то пытался убить меня, дальше всё идёт, как обычно. Надеюсь, и кончится, как обычно – я вернусь в Эльдорадо, оставив за спиной шлейф вражеских трупов.
***
Судя по хронометру, до полудня оставалась пара часов. Лона спала, утомлённая всем свалившимся ей на голову. Дваш неподалёку кого-то жрал. Все, кроме меня, проводили время с толком. Глянул на спящую Лону, и стал думать о ней. И даже не так о ней, как о её матери. Лона считается дочерью Герхардта III и израильской принцессы Ребекки. Если верить Хаиму, израильских принцесс не существует. Вскоре после рождения дочери Ребекка погибла, упав с лошади. То ли сама, то ли помог кто. Лошадь, конечно, была королевская – какую ещё могли подать жене кронпринца? Что делают эти лошади с простолюдинами, лезущими к ним в седло, я уже видел. Значит, Ребекка была фальшивой принцессой, и первая же её прогулка на королевской лошади стала последней. Я никуда не спешил, так что попытался прикинуть, не могла ли всё же в жилах Ребекки течь кровь королей.
В несчастный случай с настоящей принцессой я поверить никак не мог. Женщина садится на смирную, отлично выезженную лошадь, и едет шагом. Вряд ли Ребекка, едва оправившись от родов, пустилась в галоп. Но даже при галопе я, горе-всадник, упал всего пару раз. А когда такой конь едет шагом, упасть можно только умышленно или с чьей-то помощью.
Но если убийство, то почему на верховой прогулке? И ведь наверняка она каталась не одна. Рядом был если не муж, то гвардейцы-телохранители. Если убийца посторонний, зачем королю и кронпринцу выдавать убийство за несчастный случай? А если убили по их приказу, зачем это делать так? Масса возможностей прикончить несчастную в её собственной спальне. Например, уколоть отравленной стрелой леших. Бедняжка умерла от неизвестной болезни, какое несчастье.
Я взглянул на хронометр. Вроде, и размышлял недолго, а уже пора вставать. В полдень мы должны видеть лагерь рэба Иегуды. Лону, несмотря на риск, придётся взять с собой на передний край. Геликоптер прилетит, десантники высадятся, потом улетят. Из разговоров можно узнать, не готовится ли засада. Грамотный офицер не станет болтать о тактических планах, но я уже видел, что некоторые израильские бойцы – разгильдяи, может, и офицеры такие же? Если они ляпнут лишнее, я услышу, но без Лоны не пойму. Вынул из вещмешков оружие, собрал оба лука. Кольчуги оставил, они только помешают. Всё, пора. Да и пёс уже кого-то доел.
- Дваш, разбуди Лону, - попросил я.
Пёс лизнул её в лицо. Лона открыла глаза и уставилась на него удивлённым взглядом.
- Это был не сон! – воскликнула она, но добавила: - Нет, всё-таки сон.
- Ты есть хорошо поспавшая, - заявил я. – Теперь мы есть идущие к геликоптеру, что есть скоро прилетающий.
- Подожди, я расскажу, что мне приснилось. Пожалуйста!
Я вновь глянул на хронометр. Его стрелки успели изрядно надоесть. Терпеть не могу им подчиняться, но порой приходится. Впрочем, немного времени ещё было.
- Я есть слушающий тебя, Лона.
- Мне приснилось, как мы с тобой выезжаем из королевской конюшни. Только за нами почему-то бежит Дваш, а на самом деле его там не было.
- Это есть сон. Во сне всё есть часто перемешанное.
- Потом Дваш гавкнул, и возникли четыре всадника.
- Дваш есть великий маг женских сновидений. Четыре всадника есть кто?
- Один – юноша, вылитый мой брат, только старше. Он вёл в поводу лошадь с женщиной в седле, и это была мама, я её знаю по портретам. А следом чуть поодаль – два гвардейца.
- Твоя мать есть ехавшая на королевской лошади, так ли это?
- Да. И я вдруг поняла, что юноша – это мой папа, а мама вот прямо сейчас погибнет. Хотела крикнуть, предупредить, но ты зажал мне рот рукой.
- Зажать чужой рот верхом есть невозможно.
- Не придирайся, это же сон.
- Мы есть имеющие мало времени. В твоём сне есть важное что?
- Понимаешь, они ехали, а потом она говорит: «Гера, дай поводья мне, ты же видишь, лошадь меня признаёт». И он ей дал. А дальше… - Лона замолчала.
- Дальше лошадь есть убившая женщину.
- Откуда ты знаешь?
- Я есть думавший об этом. Ты есть во сне читающая мои мысли.
- Да, лошадь её сбросила, а потом лягнула. Выходит, мама – не принцесса?
- Хаим есть сказавший, что Израиль есть республика. Республика есть не имеющая принцесс. Это есть всё, так ли это?
- Нет. Я укусила тебя за руку, и ты меня отпустил. Я кричала, звала отца, но он не слышал.
Я не верил в магию, но всё же взглянул на ладони. Ран или шрамов не увидел.
- А потом снова гавкнул Дваш, и папа посмотрел на него, а потом на меня.
- Дваш есть умеющий пробивать туннели во времени.
- Скажешь тоже, - она хихикнула, пытаясь всё же сохранить серьёзность. – Папа спросил, кто я такая. Говорю ему, что я Мелона, только мне уже семнадцать. А он отвечает, что Мелоне всего неделя от роду, и вообще, я не она, раз на королевской лошади. А тут Дваш запрыгнул на лошадь, и лизнул меня в лицо. Я и проснулась. Не заметил ничего странного?
- Я есть заметивший. Лошадь есть не сразу напавшая на всадницу, что есть не имеющая королевской крови.
- Это как раз ерунда. Наши лошади позволяют на себе ездить кому попало, вспомни хотя бы, как Дваш на них запрыгивал. Он что, король?
- Я есть допускающий это.
- Мы спешим, а ты тратишь время на идиотские шутки! Королевских лошадей можно водить в поводу, а можно залезть к ним в седло. Но – не одновременно!
- Я есть понимающий, что конюхи есть способные их водить, и что они не есть принцы. Ты есть сказавшая, что это есть ерунда. А не ерунда есть что?
- Кронпринц Герхардт был уверен, что я не его дочь! Потому что я верхом на такой лошади! Понял?
- Я есть думающий так же. Мы с тобой есть уже обсуждавшие это. Хотя король Герхардт есть называвший тебя родной дочерью при мне. Но он есть вравший, наверно. Это всё есть не ерунда, так ли это?
- Дарен, пойми – мне очень важно знать, кто мой настоящий отец! Если бы Герхардт просто сомневался, отец он мне или нет, и увидел меня на королевской лошади, он бы, наоборот, обрадовался, что я точно его дочь.
- Этот Герхардт есть обитатель твоего сна. Он не есть Герхардт, что есть король сейчас.
- Но королевские лошади признают меня принцессой. Значит, мой отец – король или принц.
Времени осталось мало, пришлось пообещать, что обсудим это потом. Лона быстро проверила свой лук, сказала, что я отлично его собрал. Подвесила на спину колчан, а на плечо – скорострельный громовой арбалет, израильские десантники так его и носили. Я тоже обвешался оружием, и мы побрели к краю леса. Дваш, конечно же, побежал с нами.
Идти было недалеко, шагов десять, но я никуда не спешил, шёл медленно, стараясь не шуметь. А по пути пытался понять, кто же всё-таки отец Лоны. Она – принцесса, лошади это подтверждают. Выходит, трепещущие не знали о королевских лошадях, иначе вместо Ребекки подобрали бы девицу с монархом в родословной. Или не врали бы королю Гроссфлюса, что она принцесса. За скидку по кредиту король ввёл бы в династию иностранку-простолюдинку, ничего позорного в этом нет. Могла ли Ребекка к знакомству с Герхардтом уже быть отяжелевшей от кого-то ещё, и этот кто-то случайно оказался потомком неизвестного короля? Если верить Хаиму, Израиль – республика. Но некоторые республики раньше были монархиями. Не сильно надеясь на ответ, я спросил у Лоны, не было ли монархов в Израиле в прошлом.
- В Танахе написано, что в Израиле были цари, - сказала она.
- Цари есть кто? Танах есть что? – поначалу не понял я.
- Цари – монархи. А Танах – Священное Писание израильтян.
- Священное Писание израильтян есть Тора, так ли это?
- Тора – часть Танаха.
- Я есть понявший. Монархи Израиля есть правившие когда?
- Пару тысяч лет назад.
Если так, всё сходилось. У королей обычно обильное потомство, и у их потомства – тоже. За две тысячи лет это потомство расплодилось во множестве. Тогда случайность не королевская кровь отца Лоны, а её отсутствие у Ребекки. Сказал об этом Лоне, а она ответила, что тётя Фанни, скорее всего, знает, кто отец. А если знает, то скажет. Или умрёт под пытками. Обсуждать пытки было неинтересно, и я выбросил эту тему из головы. Да и какая разница, кто её отец? С приданым в сто тысяч золотых у нас примут в принцессы кого угодно, даже если её мать незнакома с её отцом. Золото куда важнее родовитости. Есть вещи и поважнее золота, но о них в другой раз.
***
Я нашёл отличную позицию для наблюдения. Густые заросли кустарника выше моего роста на самом краю леса, мы сквозь них можем и смотреть, и стрелять, а нас с поляны не видно. Правда, кусты не защитят от стрел. Если начнётся перестрелка, придётся прятаться за два больших дерева, растущих поблизости рядом друг с другом. Защита, конечно, надёжная, но ещё бы хорошо, чтобы кто-то подсказал, что мы вот-вот станем мишенями.
По моим прикидкам геликоптер должен был приземлиться в пятнадцати-двадцати шагах от нас. Я надеялся, что его входная дверь будет обращена к нам. Тогда я легко сосчитаю прилетевших и улетевших, а больше мне от них ничего и не нужно. Ещё бы Дваш не гавкнул, сейчас нам вовсе незачем пробивать туннели времени, но тут уж как повезёт. Лона сказала, что всё ему объяснила. Что ж, посмотрим, как он понял.
В лагере я не разглядел ничего интересного даже в подзорную трубу. Рахиль лежала, закрыв глаза, но дышала. Если в ближайшее время ею не займётся толковый медик, дышать ей недолго. Даже небольшая рана от когтей ирбиса может воспалиться и прикончить пострадавшего, а пасть крокодила уж точно не чище. Рядом с Рахилью сидел Хаим, держа её за руку. Раненую ногу он перевязал тряпками, ведь бинтов не осталось. Рядом с ним лежал выструганный посох, замена костылю.
Рэб Иегуда и Юдифь стояли чуть в стороне и тихо разговаривали. Лона их не слышала, а я слышал, но не понимал. Юдифь нервничала и постоянно поглядывала на левое запястье, там красовался браслет с каким-то украшением. Рэб Иегуда иногда хватал её за руку и тоже смотрел на браслет, что, наверно, был хронометром. А мой хронометр показывал, что полдень наступил восемь минут назад, так что понятно, чего они переживали.
Приближение геликоптера первым услышал Дваш. Он насторожил уши и повернул морду примерно на юг. Я его погладил и ещё раз попросил молчать. А через пару минут сам уловил знакомые звуки. Мы не боялись, что нас увидят сверху – кроны деревьев сплетались у нас над головой. Геликоптер приземлился там, где я и ожидал, но вход оказался к нам под углом, не очень удобно. Мотор затих, лопасти остановились, дверь открылась, и оттуда выпрыгнули десантники, у всех чисто выбритые лица и головы, а у некоторых под мундирами угадывались зачатки груди. Их было пятеро, но я не видел офицера. Эти головы годятся пробивать каменные стены, но больше ни для чего. Рядом с ними Хаим выглядел профессором. Таких бойцов никто не пошлёт в рейд без присмотра. Офицер ещё в геликоптере. А в таких войсках офицеры – тоже бойцы.
Радостный рэб Иегуда подбежал к десантникам и что-то затараторил одному из них. Тот безразличным тоном что-то у него спросил. Я взглянул на Лону, она показала на уши. Рэб Иегуда показывал в сторону реки, наверно, обсуждают, куда мы уехали. Сходите по следам, ребята, мысленно просил я их, и форсируйте реку вброд. Вас ждут приключения. Зря мы, что ли, рисковали, прокладывая ложный след?
Да, зря. Никто никуда не пошёл. Четверо бойцов стояли, сжимая в руках скорострельные громовые арбалеты, пятый ругался с рэбом Иегудой. Наконец-то они начали кричать, и Лона разобрала хоть что-то. Рэб Иегуда требовал, чтобы Хаима и Рахиль поскорее доставили в госпиталь, а десантник орал ему, что пока они не покончат с варваром, никто никуда не полетит. Но я не понимал, как они собираются меня ловить, стоя на месте. Неужели мне или Лоне прицепили амулет слежки, и противник точно знает, что мы рядом?
Рэб Иегуда, убедившись, что слова не действуют, схватил десантника за рукав мундира и попытался потащить его к раненым. Конечно же, сдвинуть с места здоровенного парня он не смог, а тот легко отцепил руку старика и что-то ему сказал. Старик обиделся, и попытался отвесить десантнику оплеуху. Тот легко сблокировал удар и толкнул беднягу в лицо. Рэб Иегуда сделал пару шагов назад и упал.
Стоявшая рядом Юдифь подпрыгнула и ударила подошвой сапога десантнику в лоб. Как я и думал, боец устоял на ногах, хотя и отшатнулся, и ответил кулаком старухе в живот. Она рухнула на землю и тихонько заскулила. Хаим вскочил и заковылял к ним, опираясь на посох. Десантник направил на него оружие и что-то рявкнул, он остановился, но не удержал равновесия и тоже упал.
- Дарен, их убьют? – прерывающимся шёпотом спросила Лона.
- Это есть возможно.
- Они попали в беду из-за нас. Давай их спасём, пожалуйста!
Интересно, как она представляет себе помощь этим несчастным? Я могу очень быстро выпустить три стрелы. Первая обычно ложится точно в цель, из двух остальных в цель попадает одна, и не совсем туда, куда хотелось. Пока они поймут, что по ним ведут огонь, один будет убит и ещё один ранен. Может, Лона тоже убьёт или ранит одного. После атаки надо быстро уходить с позиции и прятаться за толстыми деревьями, потому что они обязательно начнут стрелять по лесу, и могут попасть.
У противника останется два целых бойца, в худшем случае три. А у нас – одна стрела для моего лука, несколько для лука Лоны, два скорострельных арбалета, один обычный, и один пистолет с неполным колчаном стрел. Хаим, если не идиот, метнёт кому-то из них в спину кинжал, этого никто не заметит, потому что всё их внимание будет на лес. А дальше в лесу с одним или двумя я могу и справиться. И они, и я в джунглях чужаки, но горы ближе к лесу, чем города. Увы, в геликоптере ещё остались пилот и офицер. Если офицер не идиот, десантники не полезут в джунгли, а отступят в геликоптер и начнут охоту на нас с воздуха. А перед взлётом пристрелят Хаима и остальных.
- Мы есть не способные ничем помочь, - категорически заявил я.
- Но мы должны! – Лона явно собиралась плакать. – Они убьют Хаима! А он хороший! И рэб Иегуда хороший! А Рахиль только-только стала женщиной!
Рэб Иегуда непрерывно нам врал. Хаим тоже врал немало. Он же вместе с женой натравили на нашу группу крокодилов. Да, именно они. Крокодилы – одна из опасностей, что обязаны предусмотреть телохранители. Я же не только предусмотрел, но и предупредил. А они посмеялись надо мной и полезли прямо в пасть. Моё дело – безопасность Лоны, а не четырёх полудурков.
- Я есть охраняющий тебя только. Я не есть охраняющий их. И ты есть недавно ставшая женщиной тоже.
- Мы всё равно им поможем! Я приказываю! Я – принцесса, а ты – всего лишь герцог!
- Ты есть принцесса чего?
- Да хоть Гроссфлюса, хоть Эльдорадо!
- Мы есть находящиеся в Камарге, - напомнил я.
- Мы поможем им, хочешь ты этого или нет! – она вскинула своё громовое оружие и сняла с предохранителя. – Я выстрелю вверх, и нам всё равно придётся сражаться!
Наверно, я мог её обезоружить. Но тогда она закричит, а это ничем не лучше. Что же делать? Слегка придушить? На все вопросы ответил Дваш. Он сел у ног Лоны и уставился на меня недобрым взглядом. Стало очевидно, что до принцессы можно добраться, только убив пса. А вот этого я точно не хотел.
- Я есть согласный, - я нехотя признал поражение. – Но я есть имеющий одно условие. Первая же стрела есть убивающая их командира. Принцесса, диверсант и собака есть наверняка проигрывающие битву воинскому подразделению. Но когда командир есть убитый, подразделение есть превращающееся в толпу. Мы есть имеющие шансы победить толпу.
На самом-то деле всё не так просто. Толковый сержант командует пятёркой не хуже офицера. Хотя если судить по лицам, толковых тут нет. Но я уже говорил – не стоит оценивать ум по внешности. Достал стрелу, наложил её на лук, но натягивать тетиву не стал – офицер сидел в геликоптере, ни во что не вмешиваясь. А десантники занимались откровенной ерундой – ругались с рэбом Иегудой и Юдифью. Он уже встал, бегал вокруг десантников и размахивал руками, но наученный горьким опытом, особо к ним не лез. Она сидела на земле и ругалась не меньше него. А Хаим тем временем елозил на заднице, и уже подполз к противнику шага на полтора, оставалось ещё примерно четыре. Уж не знаю, что ему давало сокращение дистанции.
А вот Рахиль не шевелилась. Выяснить, без сознания она или прикидывается, я не мог, так что выкинул её из головы. Тем более, из геликоптера выдвинулась лесенка, и по ней на землю спустилась женщина, одетая в зелёную рубашку с погонами, строгую чёрную юбку ниже колен и сапоги, как носит наша пехота, что называются «берцы». Я натянул лук, прицелился и выпустил стрелу. Рука сама метнулась к колчану, доставая вторую.
***
Я одновременно и попал, и не попал. Стрелу послал туда, куда целился, но не убил того, кого хотел. Я ожидал, что затеявшая эту дурацкую схватку Лона поддержит меня стрельбой из своего лука, но она вместо этого громко заорала что-то неразборчивое, женщина-офицер мгновенно рухнула на землю целая и невредимая, моя стрела влетела куда-то внутрь геликоптера, а пятеро десантников повернулись в нашу сторону.
Ни секунды не сомневался, что в нас сейчас полетит лавина свинцовых стрел. У пруда Влюблённых я заметил, что кусты громовому оружию не преграда, так что пора прятаться. Объяснять Лоне ничего не стал, схватил за шиворот и потащил в укрытие. Дваш побежал следом, с ним возиться не пришлось. Мы прижались к стволам, и тут грянул гром. Сбитые ветки летели на землю, стволы содрогались от ударов свинцовых стрел, а маленькое деревцо переломилось напополам.
Сквозь гром израильского оружия я слышал какие-то женские вопли со стороны геликоптера, скулёж Дваша, всхлипы Лоны и треск кустов, через которые кто-то шумно ломился. Мне оставалось только тупо посмотреть на стрелу у себя в руке и отправить её обратно в колчан – оказалось, лук я бросил возле кустарника, чтобы освободить руку, которой тащил Лону. Почему не бросил стрелу, а лук не переложил, не могу ответить даже себе.
Но куда больше меня интересовало, сколько десантников лезет через кусты. Если один, нужно его прикончить, а если двое-трое, причём в разных местах – можно делать что угодно, это уже конец битвы. Оказалось, один. Едва он выберется из кустов, сможет стрелять по нам, деревья уже не защитят. Я ждал, когда враг покажется. Определил, где он проламывает кусты, и нацелил туда свой скорострельный громовой арбалет. Несчастный ещё не вывалился из кустов, а я уже начал стрельбу. Громовое оружие прыгало у меня в руках, стрелы летели куда попало, но некоторые всё же вонзались во врага.
Тут мой арбалет перестал греметь, и я понял, что колчан опустел. Нужно было сменить его на запасной, но в горячке боя я напрочь забыл, где он. В поясе? В кармане? Чужое, непривычное оружие. Кинжал, лук, арбалет – со всем этим я много тренировался и мог пускать в ход, не задумываясь, точно зная, где боекомплект. С новым оружием я так не умел.
Десантник ещё стоял, но глаза его не выражали совсем ничего, а оружие смотрело вниз. Я попал ему в шею и лицо, раны были смертельными, но мёртвый и умирающий – не одно и то же. Он из последних сил стал поднимать оружие. Ждать, сможет ли он выстрелить, показалось плохой тактикой. Можно было уложить его издали из пистолета, но побоялся, что промажу, и он выстрелит в ответ. Он был чуть выше и шире меня, так что своим телом полностью закрывал от стрел своих товарищей.
На бегу доставая из ножен кинжал, я ринулся к нему. Раненый десантник двигался медленно, я запросто его опередил. Левой рукой легко отнял оружие, а правой всадил кинжал в глаз. Резать горло по уставу предпочтительней, но я подумал, что так залью тут всё кровью и соберу окрестных хищников.
Вообще-то, убивая врага кинжалом, нужно затыкать ему рот. Я не мог – вторая рука занята трофейным оружием, так что перед смертью он вскрикнул. Стрельба возобновилась, стреляли на звук, и свинцовые стрелы застучали по мертвецу. Спрятав кинжал в ножны, я пятился, держа тяжеленное тело перед собой подобием щита, и чувствовал себя настолько уверенно, что заодно и обыскал, собрав трофеи - два запасных колчана для громового оружия и выкидной нож. Ещё на трупе висели какие-то амулеты, я не знал, как ими пользоваться, так что трогать не стал. Уже почти дотащился до укрытия, как вдруг что-то ударило в левую руку у самого плеча, я уронил на землю и мертвеца, и его оружие, но успел метнуться за дерево.
- Дарен, кровь твоя или его? – робко спросила Лона, продолжая всхлипывать.
Сообщил ей, что кровь, увы, моя, надо перевязать. Я настолько был уверен, что мы только понаблюдаем за израильтянами, а потом они мирно уберутся отсюда своей дорогой, что не прихватил с собой аптечку. В этом рейде я ошибался слишком часто. Ошибки мелкие – там палатку не купил, там боезапас не пополнил, там с револьвером не разобрался. Но мелочи накапливаются, и вот результат – я ранен, а моя аптечка хрен знает где, так что перевязывать придётся хрен знает чем.
Рана была лёгкой, ни кость, ни крупные сосуды не задеты, но всё равно болела, да и кровоточила слегка, но перевязку я отложил, сперва надо перезарядить громовой арбалет. Без стрелкового оружия остальные десантники очень быстро нас прикончат, и со сбежавшимися на запах крови хищниками разбираться будут уже они. Левая рука слушалась плохо, трофейный колчан пришлось вставлять одной правой, зажав арбалет локтем и коленом. Дваш удивлённо наблюдал, как я это делаю, даже скулить перестал. Вряд ли его прежние хозяева дёргали рычаг, засылающий стрелу из колчана в выходную трубку, упирая заднюю часть арбалета в живот.
Пока я мучил себя и оружие иноземцев, Лона отрезала рукав своей куртки и перевязала мою рану. Умнее было бы отрезать мой рукав, он уже и так порван свинцовой стрелой, но глупо требовать от неопытной девчонки, чтобы она в бою всё делала правильно. Особенно если сам постоянно ошибаешься. Я взглянул в заплаканные глаза принцессы и приказал немедленно прекратить реветь, а вместо этого слушать разговоры десантников, благо стрельба прекратилась и гром утих. Лона объясняла, зачем предупредила об опасности женщину-офицера, и просила прощения, потому что я ранен из-за неё. Пришлось рявкнуть, чтоб заткнулась. Слёзы мгновенно высохли, губы зло поджались, но в разгар боя обиды прекрасной Лоны меня не очень беспокоили.
Но какой же это разгар боя, если не стреляют? И почему, кстати? Поверить, что у них кончились стрелы, я никак не мог. Только совершеннейшие идиоты способны расстрелять весь боекомплект, не видя цели. Наверно, они ждут подкрепления. Рэб Иегуда говорил о двух геликоптерах, а прибыл один. И если на борту второго тоже пятёрка десантников, мне с ними не справиться, даже не будь я ранен. А может, ещё хуже – пока одни гремели оружием, другие тихо вошли в лес и подбираются к нам. Дваш их не чует, но ведь он может считать бывших хозяев своими и не реагировать. В любом случае, бесцельно сидеть на месте – наихудшая тактика.
- Слушай мою команду, - приказал я. – Отступаем к лошадям.
- Нет, это ты слушай мою команду! – неожиданно заартачилась Лона. – Мы будем ждать здесь, пока не поговорим с тётей Фанни, понял? Она сейчас сюда придёт!
- Ты есть бредящая.
- Нет! Слышишь? Это она говорит.
Я бы сказал, кричит, а не говорит. Наш лучший глашатай не смог бы орать громче этой бабы. Или рупор у них куда мощнее наших, или у бабы глотка лужёная. Это и есть тётя Фанни? Тогда понятно, почему Лона спасла ей жизнь, хотя думаю, что зря.
- Она есть говорящая что? – на всякий случай поинтересовался я.
- Приказывает своим людям отойти к геликоптеру. А потом придёт к нам. Одна, не беспокойся.
Говорит, что придёт одна. Но они всё время врут, так что особо верить не стоит. Хотя я не очень представлял, какую каверзу она могла бы измыслить. Не станет же она отвлекать внимание на себя пустыми разговорами, чтобы десантники тем временем незаметно зашли с тыла? Это для неё верная смерть, с двух-трёх шагов я не промахнусь из любого оружия. Или она попытается уложить меня из арбалета ещё до начала переговоров? Лучше не давать такого шанса.
- Лона, мы есть перебирающиеся на другое место, - сказал я.
- Зачем?
- Стационарная необорудованная позиция есть вредная для здоровья.
- Я не настолько хорошо понимаю военный жаргон. Скажи нормально.
- Они есть приходящие нас убить, это есть возможно. А мы есть отсутствующие там, где они есть нас убивающие.
- Я полностью доверяю тёте Фанни. Она не причинит нам зла.
- Я есть делающий так, что тёти и дяди не есть способные причинить зло, даже если они есть очень хотящие.
Лона неохотно подчинилась. Мы перебрались к другому толстому дереву, оно, может, и хуже прикроет от лавины стрел, зато мы видели труп десантника, а тот, кто к нему подойдёт, заметит нас не сразу. Баба прекратила орать, и Лона перевела, что тётя Фанни идёт к нам и просит не стрелять и не напускать собаку. Вскоре бывшая нянечка уже продиралась сквозь густой кустарник там же, где чуть раньше прошёл покойник. Выбравшись из кустов, она со скорбным выражением присела на корточки возле трупа.
Оба моих спутника возжелали броситься на неё, Лона – с радостными объятиями, Дваш – чтобы загрызть. Пса я схватил за шкирку. Если бы он захотел, то легко бы вырвался, но послушно лёг, продолжая беззвучно скалить зубы. Хватать Лону мне было нечем, левая рука жутко болела и ничего хватать не желала. Еле-еле удалось толкнуть принцессу локтем, а когда она недоумённо на меня взглянула, я состроил какие-то гримасы, и она смогла понять, что пока нужно сидеть тихо.
Как я ни прислушивался, ничего необычного не услышал. Похоже, Фанни на самом деле пришла одна. Среди десантников нет опытных охотников, умеющих ходить бесшумно. Были бы – давно бы нас прикончили. Лона посмотрела на меня, я кивнул, и она с радостным криком вскочила и помчалась к своей наставнице. Дваш неодобрительно поглядывал в сторону Фанни, но уже не хотел разорвать её немедленно.
Они обнялись, а потом затрещали не хуже горных соек. Женщины способны болтать бесконечно – сестра с мамой часами обсуждают любую ерунду, и только отец не боится их прерывать. Лона с Фанни ничем им в этом деле не уступали, так что мы с Двашем пошли повторять папин подвиг.
- Вы есть уже сказавшие друг другу всё, так ли это? – поинтересовался я. – Или ты есть ждущая, пока твои бойцы есть приходящие сюда, так ли это?
Лона с Двашем отошли куда-то в сторону, Фанни повернулась ко мне. Судя по выражению лица, симпатии ко мне она не испытывала.
- Здравствуй, Дарен, - ледяным тоном произнесла она. – Бойцам я приказала не отходить от геликоптера. Сюда они не придут, не бойся.
- Они есть дисциплинированные, так ли это?
- Приказы выполняют.
- Этот боец есть выполнявший приказ какой? – я кивнул на убитого.
- Новобранец не подчинился, остальным я доверяю.
- Мы есть теряющие время. Ты есть хотевшая что-то сказать или только повидать принцессу, что именно?
- Мелона, детка, он прав. У нас ещё будет время поговорить. А сейчас уйдите подальше в лес, мы заберём убитого и улетим. Геликоптер вы услышите. Отправляйтесь туда, где встретились с Иегудой, и ждите. С вами свяжется наш агент, граф де ля… неважно, граф он фальшивый. Вопросы есть?
- Твои дисциплинированные бойцы есть избивавшие стариков почему?
- Там неприязненные личные отношения. Одни трепещут перед Богом, другие, атеисты, над Ним и над ними насмехаются. Обычно всё ограничивается словами, но иногда доходит до драк.
- Атеисты есть кто? Они есть трепещущие перед другим богом?
- Они считают, что никаких богов не существует.
- Тогда я есть атеист.
- У тебя масса отвратительных качеств, и это – не худшее из них. Увы, мы не смогли подыскать Мелоне никого получше.
- Я есть благодарный за слова, что есть тёплые. Я есть надеющийся, Фанни, что наша встреча есть последняя.
Пока я общался с этой неприятной женщиной, Лона собрала валяющееся поблизости оружие, мой лук и скорострельный громовой арбалет, что я отобрал у десантника и выронил при ранении. Принцесса попрощалась с наставницей, а у той лицо стало ещё кислее. Мне казалось, что это невозможно, но я ошибся.
- Мелона, мне не нравятся автоматы в руках средневековых дикарей! – заявила Фанни.
- Автомат? – не понял я. – Автомат есть механизм, что есть способный действовать без человека.
- Это не то. Автомат – оружие у неё в руках. И мне это не нравится!
- Я уверена, ты переживёшь это горе, - съязвила Лона. – Пошли, Дарен. До свидания, тётя Фанни!
Фанни отправилась звать десантников, а мы втроём побрели к лошадям. Моя рана уже не кровоточила, но жутко болела. Продираясь сквозь заросли, я задевал ветки левой рукой, и каждый раз боль пронзала всё тело. Вскоре взгляд стала затягивать пелена, а в ушах зашумело. Не только от боли, тут и потеря крови, и воздух Побережья, я к нему так полностью и не привык. Из-за шума в ушах я услышал рокот геликоптера лишь после того, как подсказала Лона. Утратил я и умение находить дорогу. Хорошо, что Дваш провёл нас обратно по следу. Он почти не принюхивался и шёл не спеша. А когда добрались до лошадей, гавкнул на вещмешки и посмотрел на нас. Из моего вещмешка Лона достала еду для собаки, а взамен положила туда трофейный автомат и мой уже разобранный лук, я даже не заметил, когда она разобрать-то его успела. Потом она сняла с меня колчан и пристегнула мне на пояс шпагу.
- Дарен, ты весь горишь, - обеспокоенно сказала она. – Ты мне давал жаропонижающее, теперь твоя очередь.
- Я есть дававший тебе, - согласился я. – И я есть дававший Рахили. Так что я есть больше не имеющий этого снадобья. И обеззараживающее есть кончившееся тоже.
Дваш и Лона немного поели, я тоже попытался, но кусок в горло не лез. А вот пить хотелось. Я бы запросто выпил обе фляги, но понимал, что хоть река и рядом, воду нужно беречь, и ограничился парой глотков. Лона тоже чуточку попила, а Двашу налили в миску воду из той фляги, что мы так и не вскипятили, обычную речную. Лошадям не дали ничего, понадеялись, что в сочной траве жидкости достаточно.
На жеребца я взобрался сам, хоть и с трудом – и чувствовал себя неважно, да и привык влезать на лошадь справа, а пришлось слева, потому что мне нужно держаться рукой за седло, а левая рука для этого сейчас непригодна. Боялся, что не смогу править конём, но он слушался идеально. Наверно, он бы прошёл эту тропу и без моих подсказок. А вот когда с тропы выскочил на дорогу – остановился. Ждал, пока я выберу, куда ехать. Лона повернула к реке, но вернулась, увидев, что я стою. Дваш смотрел на нас с недоумением.
- Ты забыл, куда поворачивать? – спросила она.
- Нет.
- Река – там.
- Да.
- Так поехали!
- Нет.
- Ты вообще в сознании или бредишь? – она совсем обеспокоилась.
- Я есть должный что-то сделать.
- Что именно?
- Лошадь.
- Ты должен сделать лошадь?
Конечно, я не собирался делать лошадь. Я собирался кое-что сделать с лошадью. Но мне это и так было бы трудно объяснить, а сейчас, с жаром от воспалённой раны, и вовсе невозможно. Я молча повернул коня туда, где недавно был наш лагерь, и пустил его рысью. Дваш охотно побежал следом, к реке он не хотел. Лона поехала за нами. Лошадь я увидел сразу, едва выехал на поляну. Она мирно паслась, и никто её пока не съел. Она попыталась удрать, но не ей тягаться с нашими жеребцами – догнали мы её мгновенно.
- Дарен, ты хочешь спасти лошадь от волков? – обрадовалась Лона. – Я узнаю тебя с неожиданной стороны. Но как ты собираешься вести её в поводу, если поводьев нет?
Я попытался объяснить, что у меня есть верёвка, а из неё можно сделать какую-никакую уздечку. Лона справедливо заметила, что сначала нужно обзавестись уздечкой, а потом уже ловить лошадь, но вызванный ранением жар пробудил во мне доброту, здорово поубавив разум. Она нашла место, куда эту кобылу привязывали вечером, и там обнаружила её сбрую. Лона взнуздала кобылу, и мы поскакали к реке. Лошадь в поводу вела она, я одной рукой не управился бы. В какой-то момент Дваш отказался идти дальше, но охотно запрыгнул на её лошадь. Ничего нового, всё, как на прошлой переправе.
Пока жеребец шёл шагом или рысью, мне было удобно. Но едва перешёл на галоп, начался кошмар. Галоп – это прыжки, и каждое приземление отдавалось болью в воспалившейся ране. Краем глаза я увидел, что Лона бросила поводья кобылы, и правильно – той за жеребцом не угнаться, пусть прыгает сама, как умеет. Допрыгнет – отлично, нет – значит, не повезло. То, что крокодил нас поджидает, я даже не сомневался, Дваш его чуял.
Правый берег реки, как ему и положено, был чуть выше левого, и совершенно не топкий. Лошади могли как следует и разогнаться, и оттолкнуться. Мой жеребец запросто перемахнул реку. Лона тоже легко перескочила, и неудивительно – наездница она получше меня. А вот третья лошадь прыгать не умела, она едва преодолела середину реки.
Дваш взвизгнул, Лона закричала, ещё я услышал испуганное ржание кобылы. Но даже глянуть, что там творится, я не мог – жеребец, приземляясь, тряхнул меня так, что от дикой боли в глазах потемнело, а в ушах зазвенело. Потом звон сменился грохотом, а грохот – хлюпаньем. Голова закружилась, так что я на всякий случай спешился. Сквозь застилающую взгляд пелену я у самого берега увидел крокодила, а совсем рядом с ним – лакающего воду Дваша. Стало понятно, кто хлюпает, но всё это явно было галлюцинацией.
Тут весь мир закрутился с сумасшедшей скоростью, и я рухнул на землю. Конечно же, на раненую руку. Мой вопль наверняка распугал всех хищников – волков, крокодилов, медведей и даже ирбисов в далёких Драконьих горах. Не в силах терпеть такую боль, я потерял сознание.
***
Лона поливала меня водой, воняющей тиной, а Дваш облизывал лицо. Рука болела, но терпимо. Едва я попытался что-то сказать, Лона бросилась целоваться. Теперь она орошала меня не речной водой, а слезами. Это было куда приятнее, но нельзя заставлять плакать любимую женщину.
- Отставить плач, доложить обстановку, - скомандовал я, с трудом шевеля потрескавшимися губами.
- Лошадка не допрыгнула до берега, а крокодил – тут как тут, - Лона честно пыталась прекратить реветь, но у неё не получалось. – Я видела, что ты вот-вот отключишься, и разобралась сама. Я его из громового оружия, автомата. Трудно целиться, он прыгает в руках, но пару раз попала, этого хватило.
- Ты есть молодец.
- Я знаю, - она улыбнулась сквозь слёзы. – Едва его пристрелила, Дваш бросился лакать воду, будто целый год не пил. Прямо рядом с дохлым крокодилом. Вот и всё. Дарен, что мы делаем – разбиваем лагерь или едем в «Уютный отель»?
Ехать не хотелось, но я понимал, что без целителей рана меня добьёт. С помощью Лоны встал на ноги и побрёл к лошадям. Лона о них ни словом не упомянула. Думал, едва я рухнул на землю, принцесса занялась мной, а жеребец, перепугавшись громовой стрельбы, умчался куда подальше. Но нет, вот они, все трое, целые и невредимые, мирно пасутся.
Вновь Лона взгромоздила на жеребцов наши вещмешки и помогла взобраться в седло мне. Выглядела она усталой и измождённой. Я даже вслух её пожалел, а она в ответ сказала, что большинство покойников выглядят куда живее меня. Тогда я припомнил укус пиявки, а она заявила, что приличные парни не напоминают девушкам о таких интимных вещах. На этом беседа прервалась, потому что мы тронулись в путь.
Мы шли рысью, и кобыла держалась наравне с жеребцами, галопа мне и так хватило. Я надеялся, что до темноты мы выберемся на тракт, а там уж как-нибудь доскачем до отеля. Замысел неплохой, но небо затянуло тучами, закапал дождик, грозящий перейти в ливень, и мы остановились. У нас была палатка, но принцесса никогда их не ставила, а я мог орудовать только одной рукой. Вдвоём мы всё же осилили эту простенькую задачку, но здорово промокли. Разжечь костёр вряд ли получилось бы, и мы, оставив лошадей под дождём, залезли внутрь и попытались согреть друг друга теплом своих тел. Ни о каком сексе и речи не шло, оба вымотались до предела. К тому же в палатку, и так тесную, влез мокрый Дваш. Лона попыталась его выгнать, но пёс зарычал, и мне показалось, что угрожает он всерьёз.
Я бы поспал, но мешала ноющая боль в ране. Бесконечно усталая Лона тоже не могла уснуть. Её терзала тоска. А как должна себя чувствовать мокрая и замёрзшая принцесса в крошечной палатке в обществе пышущего жаром горца и агрессивной собаки? Тут наидобрейший человек начнёт строить планы убить соседей или хотя бы их выгнать.
- Дарен, мы опять застряли в какой-то заднице мира, - грустно произнесла она. – Я за эти дни чего только не насмотрелась. Жду воина из рейда, и вдруг сумасшедший кабан пытается меня трахнуть, а я его застрелила. Потом труп кабана жрут волки, а изнеженная принцесса сидит в пяти шагах и волнуется, почему долго не возвращается любимый.
- Ты не есть изнеженная.
- Теперь уже точно нет! С кем поведёшься. Сколько чудовищ я повидала! Двух змей мы съели сами, ещё сколько-то сожрал Дваш. Кабан и волки были, значит, переходим к крокодилам.
- Ты есть пропустившая пиявку.
- Достал ты меня этой пиявкой! Она ни при чём. Она – как драконы. Всего лишь символ. Ах, да, я забыла упомянуть викингов. Я же понимаю их язык. Они говорили «Да какая разница, из Берга или из Эльдорадо?», и красочно описывали, что сделают со мной, едва убьют тебя. А знаешь, что их остановило? Отряд убийц из Берга! Они испугались, что ты из этого отряда. Понимаешь? Свирепые викинги боятся убийц-горцев, а принцесса Мелона влюбилась в одного из них. Ну, и чтобы закончить с чудовищами, упомяну стража священного леса, который биолокацией пытался выведать сокровенные тайны моего причинного места. Хотя, по большому счёту, он просто комедиант.
Неожиданно разговор оказался полезным – я немного отвлёкся от боли, а ещё понял, почему с лёгкостью побеждаю десантников, хотя и по числу, и по вооружениям перевес у них.
- Страж есть фальшивый, - согласился я. – Но фальшивый есть не только он. Десантники есть не настоящие тоже.
- Не поняла. Они не десантники?
- Десантники есть воины. Те, кто есть сражавшиеся с нами, не есть воины.
- Не понимаю.
- Воины есть выполняющие приказы и действующие по уставу. А эти есть не обученные воевать. Засада у пруда Влюблённых есть выполненная безобразно. Ты есть видевшая, чем боевое охранение есть там занимавшееся. А здесь мы есть видевшие подразделение десантников, что есть не имеющее командира.
- Ими командовала тётя Фанни.
- Нет. Она есть одетая в мундир, что есть не похожий на мундиры остальных. И они есть ей не подчинившиеся.
- Только один из них.
- Один из пяти есть очень много.
- Тебе виднее. Лучше скажи мне, зачем я забралась в задницу мира, где ещё и крокодилов полно? Раньше я знала только туфельки из крокодиловой кожи. Они так нежно обнимают стопу, будто ладони возлюбленного.
Я отлично понимал Лону, и даже признавал – сам отчасти виноват в том, что путешествие внезапно превратилось в полноценный боевой рейд с повышенным риском, нечего было лишний раз ссориться с банкирами из-за пистолетов. Но что это меняет? От нытья у меня и зубы разболелись, не говоря о воспалённой ране. Я знал, что она не замолчит, но можно было попытаться сменить тему.
- Лона, лошади есть чувствующие королевскую кровь, что есть передающаяся по наследству как?
- Мы уже много раз это обсуждали. Ты просто не хочешь слушать, как я жалуюсь на судьбу. А кому мне выплакаться? Двашу? Разве я часто жалуюсь?
- Нет, ты есть жалующаяся редко. Ты есть молодец.
- Избалованная принцесса молодец, потому что редко жалуется, попав в очередную задницу мира. Ладно, что тебе непонятно с королевской кровью?
- Королевская кровь есть передающаяся от обоих родителей?
- Нет, конечно. Если бы по обеим линиям, она бы лет за двести оказалась у всех. Этих лошадей вывели, чтобы на трон не сел бастард. То есть, всё зависит только от отца. Если отец без королевской крови, то сын или дочь – тоже, и без разницы, кто мать.
- Тогда король есть знающий, что если ребёнок есть сброшенный лошадью, то он есть не его ребёнок.
- Да. Мой отец, кем бы он ни был, имел королевскую кровь. Но ты уверен, что это не Герхардт?
- Я не есть уверенный. Но чутьё есть подсказывающее, что твой отец не есть он.
- Против чутья ничего возразить невозможно, - язвительно заявила Лона. – Если у тебя всё, давай спать. И хватит при каждом удобном случае напоминать, что я незаконнорожденная.
- Ты есть прекрасная, и твоя родословная есть неважная. А я есть пожелавший тебе спокойной ночи.
За эту незамысловатую реплику я удостоился страстного поцелуя. Увы, из-за проклятой раны наша взаимная симпатия не переросла во что-то большее. Лона уснула, а я ещё немного поразмышлял, кто же её настоящие родители. Казалось бы, разницы нет, Блувштейн-банк и король Гроссфлюса признают её принцессой, королевские лошади – тоже, как бы по-идиотски это ни звучало, а династии Эльдорадо безразлично, чья дочь девушка с приданым в сто тысяч.
Но вся история с принцессой Ребеккой, королевской кровью и лошадьми, что её безошибочно определяют, не давала покоя. Ребекка наверняка знала, что королевские лошади Гроссфлюса плохо относятся к простолюдинам. А раз полезла в седло, была уверена, что лошадь её признает. Но – не признала. Так откуда взялась ложная уверенность? Чутьё подсказывало, что эти неувязки важны, хоть и непонятно, в чём их важность.
Размышления принесли несомненную пользу – я уснул.
***
Наутро рука почти не болела, зато жутко распухла, и жар усилился. Чтобы надеть куртку, пришлось отрезать рукав. Взглянув на меня, Лона заявила, что завтрак отменяется, и даже хотела бросить палатку и кобылу, чтобы не теряя времени мчаться к целителям. Насчёт завтрака я не возражал, есть не хотелось, но настоял, что Дваша непременно надо накормить, а пока я этим займусь, она успеет свернуть лагерь, не бросая нужных вещей. Да, мы переживём потерю палатки, купим новую, но – плохая примета. А кобылу бросать нельзя – она единственное свидетельство моей доброты. Следующие четверть часа я непрерывно выслушивал колкости Лоны о добрых горцах, не верящих в магию, но погрязших в суевериях из пещерного прошлого. Я отвечал, что пещеры для меня настоящее, в горах нет надёжнее места, чтобы переждать бурю.
Едва тронувшись в путь, мы выскочили на тракт, оказалось, что ночевали совсем рядом с ним. Лона, ехавшая первой, повернула на запад, к «Уютному отелю», но я её окликнул и показал, что мы едем на восток. Она возражала, мол, «Уютный» куда ближе, и именно там нас будет искать связной. Но я убедил её, сказав, что в городке на перекрёстке трактов толковый целитель найдётся наверняка, а вот в занюханной деревушке – лишь если очень повезёт. На самом деле я просто не хотел подчиняться Фанни. Вот не хотел, и всё.
Кобыла держалась молодцом, шла вровень с жеребцами, даже когда мы переходили на галоп. Но Лона всё равно недобро посматривала в её сторону, ей казалось, что без кобылы мы бы скакали быстрее. Разглядев впереди встречный караван, Лона заявила, что кобылу нужно немедленно продать, подарить, а то и приплатить, чтобы забрали, и затеяла переговоры с купцами. Караван оказался из Гроссфлюса, Лона, умница, говорила с земляками на торговом. Свою принцессу в ней не признали, хотя кто-то и сказал, что наёмница немного на неё похожа, но жеребца с кобылой никак не спутать, а кобыла, которая кобыла, не тянет на королевскую породу.
Я попросил объяснить, что вся эта галиматья означает, и мне рассказали, что в столице объявлено об отъезде принцессы Мелоны в одно из дальних королевств, где она выйдет замуж за наследника престола. Одновременно пошли слухи, что из дворцовой конюшни исчезла кобыла той самой породы, что не терпит на себе простолюдинов. Выходит, на королевской кобыле уехала королевская дочь. Моя спутница может быть загримированной принцессой, но жеребец никак не загримированная кобыла.
Купцы принялись жалеть бедняжку, вынужденную покинуть родной дом и на чужбине выйти замуж за незнакомца, а ведь он может оказаться конченной скотиной и уродом, раз никто из местной знати не отдаёт ему в жёны свою дочь. Даже моё сердце пронзила жалость – ведь почти всё правда, и чужбина, и брак с незнакомцем, разве что Карстен не уродливая скотина, а приличный парень приятной внешности. Если бы он ещё сестру не трахал, цены бы ему не было. Впрочем, судя по лицам женщин и девушек каравана, любая из них хоть сейчас готова отправиться на чужбину замуж за незнакомого принца, пусть даже он урод и конченая скотина. Хотя нет, не любая. С полдесятка самых красивых девушек не хотели вообще ничего.
Пристроить кобылу не вышло. Я назвал цену, глаза купцов загорелись жадностью, но один из них её осмотрел, и с сожалением сообщил, что у неё на подковах логотип Блувштейн-банка. Узнай банкиры, что украденная у них кобыла побывала в этом караване, они не поверят, что её купили на тракте у горного варвара по бросовой цене. Смена подков ничего не решает, где-то есть незаметное клеймо. А с Блувштейн-банком шутки плохи – они королевства потрясают, а купцов средней руки просто уничтожат.
Кто-то из купцов захотел купить пса, но Дваш так на него глянул, что купчина тут же передумал. Другой сказал, что у меня жар, будто я сам этого не знал, и попытался продать жаропонижающее или любое снадобье на мой выбор. Я отказался, заявив, что в моём племени лечатся энергетикой солнечных лучей. После этого говорить стало не о чем, и мы отправились каждый своей дорогой.
- Ты почему отказался купить у них жаропонижающее? – возмущённо спросила Лона. – Ты же сгоришь, не добравшись до отеля!
- Ты есть предлагающая купить у жуликов снадобье, что есть засовываемое в рот, так ли это?
- Боишься, что отравят? Но зачем? Они же не знают, что мы набиты деньгами. На виду у нас ничего нет. Кобыла им не подходит, а жеребцы и пёс бесполезны. Что остаётся? Кольчуги, одежда, оружие, лошадиная сбруя. Ради этого не убивают.
- Ты есть видевшая печальных красоток, что есть державшиеся кучкой, так ли это?
- Да, шестеро симпатичных девчат. И что?
- Ты есть хотевшая стать седьмой, так ли это?
- Они – рабыни? Их против воли везут в бордель?
- Стража Камарга есть почти вся переброшенная на бельгийскую границу. Это есть отличные условия процветания криминала.
- Ты лошадку пожалел, а на девушек плевать?
- Ты есть предлагающая перестрелять купцов из автоматов, так ли это? Такое деяние есть интересующее даже остатки здешней стражи.
- Зачем крайности? Разве нельзя просто отбить у них девушек? Тьфу, ты, сказанула. Отобрать!
- Ты есть предлагающая делать с отобранными шлюхами что?
- Передать их страже, конечно.
- Местная стража есть сбежавшая от мелких хулиганов, что есть напавшие на нас в трапезной отеля. Я есть очень уважающий такую стражу. Да и шлюхи есть не звавшие на помощь.
- Почему ты называешь этих несчастных шлюхами?
- Потому что они есть шлюхи.
- Даже если их захватили насильно?
- Лона, я есть готовый за тебя жизнь отдать. Но я не есть готовый рисковать ради иноземных девиц, что есть едущие в бордель, и я есть даже не знающий, они есть едущие добровольно или нет.
- Приятно слышать, что ты ради меня готов на всё, - улыбнулась Лона, позабыв о несчастных шлюхах. – Но давай поторопимся. Ты мне нужен живой, а не сгорающий от жара.
Она перевела коня и кобылу с шага на рысь, но я её остановил.
- Я есть хотящий ещё спросить. Купцы есть жалевшие принцессу, что есть выходящая замуж за незнакомца. А ты есть относящаяся к этому как?
- Дарен, я выйду замуж только по своему выбору. Или останусь старой девой. Мой избранник – ты, наши судьбы переплетены. Уверена, что по дороге я не передумаю. Конечно, ты не совсем такой, как говорила тётя Фанни, но совсем такие бывают только в сказках. Моя страстная речь должна была закончиться нежным поцелуем, но верхом мы целоваться не умеем, а спешиваться не хочу, так что ограничимся воздушным, - она взяла поводья и жеребца, и кобылы в левую руку, пальцы правой сложила в щепоть, поцеловала их кончики и, улыбнувшись, раскрыла щепоть в мою сторону.
Я, как смог, повторил её жест, и Лона, ещё раз улыбнувшись, пустила коня рысью. Мне ничего не оставалось, как тоже перейти на рысь. Покачиваясь на спине могучего жеребца, я стал прикидывать, как заполучить её в жёны, подвинув Карстена. Лучшей жены мне не найти, я уже не сомневался. Во всём, что для меня важно, она великолепна, а что иногда ноет, так когда дела идут не так, я и сам порой готов выть на Луну. Где-то читал, что настоящая любовь – это не желание постоянно трахаться, а готовность прощать мелкие недостатки. Может, оно и не так, но мне эта фраза нравится. Хотя Лона нравится ещё больше.
Кто помешает нашему браку? Не Карстен с Ириной уж точно. Банкиры, как понимаю, с самого начала к нему ведут. Единственный, кто останется недовольным, это Его Величество Карстен VIII. Ему наверняка не понравится, что я не выполнил его приказ. Мне поручили привезти невесту Карстену, а я привезу себе. Нет, старик меня не казнит, он не настолько злобный тиран. Зато перед свадьбой наверняка отправит на поиски новой невесты для принца, раз я с первого раза оплошал. Кронпринц вмешиваться не станет. Скажет, сам виноват.
Да и дело не только в короле. Принц должен произвести на свет наследника, и ни в коем случае не от сестры. Но где раздобыть подходящую женщину? Разве что израильтян попросить, но они порой поставляют отяжелевших невест, так что риском усадить на трон чужака их помощь напрочь обесценивается.
***
В конюшне пятизвёздочного отеля пьяный конюх долго наводил на меня свой мутный взгляд, а потом радостно заявил:
- Ты есть дюк д’Арен из Эльдорадо!
- Я есть Дарен, - согласился я. – Но дюк это есть что?
- Дюк это есть дюк, - после некоторого раздумья пояснил этот неутомимый труженик.
- Ругательство, наверно, - предположила Лона.
- Нет! Дюк не есть ругательство! Ругательство есть… - и он начал перечислять ругательства.
- Молчать! – рявкнул я. – Лошади есть хотящие твоего внимания. А мы не есть хотящие.
Конюх, задумавшись, постоял, принял решение и занялся лошадьми. Мы взяли свои вещмешки и собрались уже идти в отель, но тут в конюшню вбежала разъярённая баба, отяжелевшая месяца четыре назад. Она начала орать на конюха, но выслушав его ответ, обратила своё внимание на нас.
- Вы есть дюк д’Арен, не так ли? – спросила она у меня. – А она есть ваша наложница, не так ли?
- Она есть моя невеста, - поправил я. – Но я есть желающий знать, дюк это есть что?
- Ой, я есть сказавшая «дюк» по-нашему, - смутилась женщина. – Это есть «герцог».
- Я есть герцог только в Эльдорадо.
- А я не есть герцогиня нигде.
Её титулы меня совершенно не интересовали, тем более, жар вновь усилился, рана разболелась, и я хотел поскорее прилечь и получить услуги лекаря. Лона шёпотом потребовала, чтобы я подтвердил, что считаю её своей невестой. Я сказал, что слово «наложница» мне противно. Она, похоже, хотела чего-то другого, так что обиженно надула губки и отвернулась.
Конюх вдруг тоже чего-то от меня захотел, и что самое удивительное, не денег. Понять его было трудно, бедняга еле ворочал языком, и постоянно вставлял в свою и без того невнятную речь местные слова. Наконец, беременная баба соизволила перевести, оказалось, он не может сосчитать, сколько у нас лошадей. Ума не приложу, почему бы ей самой не сказать конюху, что у нас три лошади. Пришлось произнести это мне.
- А это есть не лошадь, не так ли? – он показал пальцем на Дваша, а тот в ответ грозно зарычал.
Хотел ему сказать, что это пони, но предпочёл молча уйти из конюшни. А во дворе нас уже ждал радующийся нам менеджер отеля. Мне показалось, что радость искренняя. Двое коридорных, что пришли с ним, тут же взяли наш багаж, и вовремя – держать вещмешок одной рукой было тяжело.
- Вы не возражаете против того же люкса для новобрачных? – спросил нас менеджер.
- Не возражаем, - улыбнулась Лона. – Я ведь его невеста. Люкс для новобрачных – то, что надо.
- Номер бронирован для герцога д’Арена и его наложницы. Исправить в журнале на «невесту»?
Она посмотрела на меня. Её, похоже, свело с ума слово «невеста». Отец говорил, что женщины помешаны на браке, а возможность стать герцогиней многим из них затмевает мозги. Но не принцессам же, для которых титул герцогини – понижение! Тут я обратил внимание на кое-что странное, нуждающееся в прояснении. Но сначала всё-таки нужно убрать «наложницу». Мерзкое слово!
- Исправление есть необходимое, - решительно заявил я. – Но вы есть сказавший, что номер есть бронированный. Бронировавший есть кто?
- Блувштейн-банк. Разве они действовали не по поручению Вашей Светлости?
- Я не есть Светлость. Я есть Дарен.
- Как вам будет угодно. О деньгах не беспокойтесь, всё оплачивает банк. Мне бы так, - тяжко вздохнул он.
- Тогда прямо сейчас и начнём расходовать, - к Лоне вновь вернулось хорошее настроение, причём наверняка не из-за денег. – Нам срочно нужны целитель и портной.
Менеджер что-то сказал мальчишкам, один из них передал свой груз второму и умчался. Их начальник бубнил, что в прошлый раз мы платили за люкс, как за простой двухместный номер, но теперь отель возьмёт по прейскуранту.
В тот раз он поселил нас туда, потому что люкс расположен вдали от других номеров, чтобы никто не беспокоил новобрачных, и чтобы они никого не беспокоили. Да, здесь боятся горцев, а Дваша я порой и сам боюсь. Неудивительно, что нас снова селят подальше от остальных. Хотя судя по его радости, этих самых остальных здесь не так и много. Да и откуда обилие постояльцев? Порт Болотный закрыт, караванов стало куда меньше.
Обо всём этом я думал, чтобы отвлечься от жгучей боли в руке. Не сказал бы, что полностью получилось, но до комнаты добрался. Менеджер отпер дверь, отдал Лоне ключ и ушёл, коридорный поставил вещмешки там, куда она показала, и тоже нас покинул. Я попытался снять сапоги, но голова закружилась, и я рухнул на кровать. Лона стащила с меня сапоги и штаны, а вот куртку и рубашку – не смогла. Не так давно ей удалось вытащить меня из кольчуги, но в тот раз я мог хоть немного приподняться.
В дверь постучали, Дваш лениво зарычал, Лона открыла, и в номер вошла симпатичная женщина в коротком чёрном халатике и сандалиях без каблука. В руках она держала небольшой саквояж, на нём сияла эмблема – змея, обвившаяся вокруг бокала, символ медицины. Дома я бы не усомнился, что передо мной лекарь, но не в Камарге – на всю Лигу Побережья едва ли найдётся сотня женщин с высшим образованием, и вряд ли среди них есть лекари.
- Вы – лекарь? – удивлённо спросила Лона, знающая это не хуже меня.
- Я – медик, но не лекарь, - ответила вошедшая. – Диплома нет. Но для большинства случаев мне хватает квалификации. Если нет, зову городского лекаря.
Медичка всё это отбарабанила без всякой интонации, похоже, выучила наизусть. Не теряя времени, она подошла ко мне, переступив через развалившегося на полу Дваша, лёгкими прикосновениями пальцев с короткими ноготками пощупала мою руку возле раны, и недовольно скривилась.
- Сложно для меня. Нужен хирург. Рана гноится, и в ней что-то застряло, - она выглянула в коридор и что-то кому-то крикнула. – Минут через двадцать придёт лекарь. А я пока попробую снять жар, да и неплохо бы что-нибудь сделать против заразы. У тебя есть аллергия на какие-нибудь препараты?
- Аптечка миротворцев есть устраивающая меня полностью, - ответил я.
- Отлично. Мы ею и пользуемся. Но странно, что горцы используют медикаменты, предназначенные для людей.
Жаропонижающее подействовало минут через пять. Жар не совсем ушёл, но стало куда легче. Я попросил медичку отвернуться, потому что я без штанов, а она только рассмеялась и сбросила обувь и халат. Лона вскочила, будто ей на колени пролили кипяток. Наверняка с её губ готовы были сорваться слова о проститутках, которых мы не заказывали, но – не успела.
- И ты, горец, раздевайся, - сказала медичка мне. – Идём в баню, приготовлю тебя к операции. Тебя раньше оперировали?
- Да, но те операции есть проходившие в госпитале.
Оперировали меня четырежды – две стрелы, рана копьём и аппендицит. Тогда операции делали военные лекари, сейчас будет голая женщина, плохо относящаяся к горцам. Я собрался с силами, встал, снял с помощью Лоны куртку и рубашку и поплёлся в баню.
- Вы, девушка, тоже раздевайтесь, - распорядилась медичка. – Кто-то должен оказывать горцу моральную поддержку. Вы же не хотите, чтобы это делала я, да мне и противно.
Мы все трое вымылись, потом медичка побрила мне руку вокруг раны. Она кривилась от отвращения, но брила осторожно, и всё равно каждое прикосновение кинжала к раненой руке вызывало резкую боль. Лона почувствовала и стала оказывать моральную поддержку, как её понимала. Она положила себе на грудь мою правую ладонь и начала нежно её поглаживать. В других условиях это было бы что-то сексуальное, но сейчас я испытывал одну только благодарность.
- Всё, побрила, - заявила медичка. – Ложись в ванну, на спину. Так, чтобы гной и кровь из раны стекали туда. Всё это будет хлестать фонтаном. Я разделась не для того, чтобы радовать горца обнажённым телом, а чтобы не заляпать халат всякой дрянью.
Толком рассмотреть это обнажённое тело помешала Лона – повернула мою голову к себе. Я не протестовал – она мне нравилась куда больше медички. Я даже почувствовал, что начал реагировать по-мужски, если вы понимаете, о чём я. Медичка это заметила и с невообразимым презрением изрекла, что горцы постоянно думают о сексе с людьми, даже когда это неуместно
Тут как раз пришёл лекарь, полноватый мужчина лет сорока с бритым лицом и густой чёрной шевелюрой, и начал препираться с Лоной, надо ли убирать куда-то Дваша или можно оперировать при нём. Я хотел рявкнуть, чтобы они оставили собаку в покое, но не рявкнул, а промямлил. Лекарь согласился, хоть и остался недовольным.
Потом все, кроме Дваша, надели каучуковые носки, перчатки и платки, закрывающие всю голову, кроме глаз. Лекарь сказал, это для того, чтобы не натрусить в рану всякой гадости изо рта, носа, волос или из-под ногтей. Я боялся, что под каучуком будет тяжело дышать, но нет, дышалось свободно, а как оно так получается, не знаю. Пёс улёгся в углу и с любопытством на нас смотрел. А для меня начался кошмар. Вкололи обезболивающее, но оно не помогало. Я терпел молча, стараясь не показывать Лоне, как мне хреново. По моей просьбе медики говорили между собой на торговом, и я сквозь звон в ушах и дурман обезболивающего только и слышал фразы наподобие «Мы стали ветеринарами», «Надо же, сколько гноя», «О, а это что за дерьмо у горца в ране?» или «Держись, горец, сейчас будет по-настоящему больно». Насчёт боли они не соврали.
Что со мной делали дальше, помню отрывочно. Странно, операция вроде несложная, почему же штатский хирург причиняет мне боль куда сильнее, чем военные лекари, которых все считают скорее коновалами, чем медиками? Выходит, не так и плохи наши полковые коновалы, как считают бойцы. Или этот хирург хуже среднего коновала? Или он получает удовольствие, причиняя горцу боль? Но другого коновала поблизости нет, так что приходится терпеть, стойко перенося удары судьбы. Сейчас судьба ударила меня медиками Камарга.
- Ему же больно, - со слезой в голосе сказала Лона. – Почему вы не дадите наркоз?
- Одну дозу он уже получил, - отмахнулся от неё лекарь. – Давать ещё – опасно. К тому же горцы на медикаменты реагируют не так, как люди. А этот ещё и полукровка, с ними вообще всё непонятно.
В самом конце лекарь сказал Лоне, что та штука, что извлекли из раны, даже руку не пробила, так что будь пациент не горцем, а человеком – надел бы кольчугу и отделался небольшой ссадиной. Но тупые горцы доспехов не носят, боятся потерять в подвижности, вот и попадают к нему в пациенты, хоть ему такие пациенты и противны.
Следующее, что я помню – медичка бинтует мне рану, заплаканная Лона смотрит с жалостью, а лекарь и Дваш куда-то исчезли. Я понимал, что вряд ли пёс сожрал мерзавца и где-то переваривает, но всё же надеялся. Медичка сказала, что рану не зашили, потому что она гнойная, и принялась объяснять, почему гнойные раны не зашивают. Знания по хирургии не бывают лишними людям моей профессии, но я всё равно её не слушал.
- Я есть имеющий возможность пополнить свою аптечку, что есть опустевшая, так ли это? – прервал я нудную лекцию.
 Оказалось, аптечку пополнить легко – в отеле есть лавка снадобий, и там продаются все медикаменты, что используются миротворцами. Впрочем, медичка ввернула, что она не знает, может, горцам нужны не те снадобья, что людям, и ушла, пообещав сменить повязку утром.
Лона помогла мне добраться до постели. По пути я чуть не наступил на Дваша, развалившегося посреди номера. Он вовремя зарычал, я ведь его не видел, уже начало смеркаться, а ни свечи, ни факелы не горели нигде, кроме бани, которую только что использовали как операционную. Я рухнул на кровать, Лона меня укрыла, сходила погасить факелы в бане и уже собралась лечь рядом, но тут в дверь постучали. Она обвязалась простынёй и пошла открывать вместе с собакой. Дваш чувствовал, когда он нужен, но не всегда понимал, когда мешает.
Оказалось, пришёл коридорный, просто поинтересоваться, будем ли мы ужинать, и если да, то что закажем. Меня после обезболивающего тошнило, но Лона смотрела умоляющим взглядом, и я не смог ей отказать. Тут ещё и Дваш тявкнул, дав понять, что проголодался. Блюда Лона выбрала сама. Едва коридорный убежал, явились портные. У меня не было сил даже разговаривать с ними, пришлось ей. Услышав, что нужно пришить рукава к двум курткам и рубашке, они в один голос принялись уговаривать купить новую одежду, ведь в деньгах мы не стеснены, но я собрался с силами и процедил сквозь зубы, чтобы они делали то, что мы заказываем, а не то, что выгоднее продать. Портные поутихли и принялись за работу. Нет, не шить. Им нужно было определить тип и расцветку ткани, размеры рукавов и всё такое прочее. Но Лона порылась в мусоре и нашла там наши рукава, мятые, грязные и окровавленные. Поблагодарив, портные удалились, пообещав вернуться утром.
За ужином я съел кусочек мяса, запив его ледяным яблочным соком. Что ели Лона и Дваш, не видел, но запах их еды неприятным не был, и на том спасибо. Потом коридорный унёс посуду, а взамен притащил большой ящик с песком и деревянным столбиком. Дваш сразу понял, для чего предназначен этот уголок дикой природы, и немедленно им воспользовался. Лона вызвала мальчишку обратно, он утащил этот ящик и принёс другой.
Я хотел спать, но жизнь кипела. Лоне зачем-то понадобились сандалии на каблуках, и она полезла за ними в вещмешок. Обувшись, она надела чёрное платье, что издали выглядело скромным, а вблизи – прозрачным. Оказалось, портные нам всё же смогли что-то продать. Спросил, зачем она это купила, и получил ответ, что несчастной принцессе отец запрещал такое носить, а очень хотелось. Покрутившись передо мной в новом наряде, она разделась, погасила свечи и залезла под одеяло справа от меня.
- Дарен, у нас сегодня, между прочим, помолвка, - сказала она. – Ты впервые назвал меня невестой. А мы уже вторую ночь…
- Я есть раненый, - напомнил я.
- А я читала, что когда воин-викинг смертельно ранен, его перед смертью ублажает валькирия, сверхъестественная женщина. Понял? Даже тяжелораненый викинг способен на это самое.
- Я не есть викинг, а ты есть хреновая валькирия.
- Дурак, - обиделась она и повернулась спиной.
Я тут же пожалел о вырвавшихся злых словах. Да, с ненасытностью она немного переборщила. Но вот она лежит, и мне рядом с ней уютно и приятно. Я хочу, чтобы она и дальше была рядом, и плевать, что об этом думают принц Карстен и его венценосный дед. А раз так, нужно извиниться. Лучше всего был бы, конечно, акт любви, но мечтать о невозможном глупо. Я лизнул ей плечико, она аж подпрыгнула на кровати и повернулась ко мне.
- Я есть просящий прощения у прекрасной Лоны, - произнёс я.
- Значит, я – не хреновая валькирия?
- Ты не есть хреновая. Когда ты есть целующая меня перед боем, я есть не получающий ранений.
Сперва она ахнула, потом кинулась горячо меня целовать, потом просила прощения, что не поцеловала перед стрельбой в лесу, и снова целовала. Наконец, поинтересовалась, не хочу ли я спать. Получив правдивый ответ, вновь повернулась ко мне спиной и попросила перед сном лизнуть её ещё раз. Я сделал, как она хотела, и вдобавок пообещал, что в следующий раз не ограничусь плечами. Она задышала часто-часто и сказала, что теперь она вообще не сможет заснуть, потому что… И заснула.
***
Проснулся я от нестерпимого желания посетить отхожее место, а окончательно пришёл в себя уже там. Что ж, неплохо, могу вставать и ходить без посторонней помощи. Да и чувствовал себя куда лучше – жара нет, рука вернулась к нормальному размеру, повязка болталась, не падая лишь потому, что присохла к ране. Здешние медики, при всём их презрении к горцам, подлатали меня выше всяких ожиданий.
Когда возвращался обратно к кровати, снова споткнулся об Дваша, хоть и было уже светло. Он будто специально устраивался на моём пути. На ногах я удержался, но пса всё же обругал, а он и ухом не повёл. Зато проснулась Лона. Как обычно, ей что-то приснилось, и она уже начала пересказывать мне свой сон, но вдруг прекратила. Я проследил за её взглядом и всё понял.
- Лона, ты есть иногда интересующаяся чем-нибудь ещё, так ли это? – мрачно спросил я. – Ты есть жившая без этого больше полутора десятка лет.
- Это потому, что мы были незнакомы, - загадочно ответила она.
Лона явно пыталась кому-то доказать, что валькирия она не хреновая. Вряд ли в этот раз она испытывала огромное наслаждение, но когда довела дело до конца, выглядела довольной. Едва она, обессиленная, улеглась рядом, Дваш бесцеремонно стащил с нас одеяло и стал бросать многозначительные взгляды на дверь номера – просился на прогулку. Пришлось вставать. Я смог сам одеться и обуться, пришлось доставать из вещмешка запасную куртку – на той, что я носил вчера, не хватало рукава. Лона подержала в руках новое платье, глядя на него с восторгом, и со вздохом отложила в сторону – оно не для прогулок с собакой. Пока она одевалась, я пинками вытолкал из номера собачий ящик с песком и сказал коридорному заменить его, пока мы будем гулять.
Мы шли, держась за руки, Дваш носился от дерева к дереву, Лона пересказывала свой сон, а я думал о том, как мне приятно идти рядом и слушать её голос, даже когда она рассказывает чушь, интересную только ей. После прогулки мы заглянули в трапезную и позавтракали. Я не проголодался, так что заказал только пюре с котлетой из оленины и вишнёвый сок, Лона взяла пшеничную кашу с огромной отбивной и овощной салат, а Двашу притащили на завтрак живого кроля. Я предложил официанту перенести кормление хищника в другое место, чтобы не портить аппетит другим посетителям, но оказалось, что все без исключения присутствующие горят желанием посмотреть. Смотреть оказалось нечего, несчастного кроля пёс сожрал мгновенно, бедняга и пискнуть на успел, но зрители остались довольны и вернулись к собственному завтраку.
А у дверей номера мы увидели целую толпу. Все рвались войти внутрь. Кое-кого я узнал – медичку и портных, да и коридорный есть коридорный, особенно с собачьим ящиком, а вот кто такие мужчина средних лет с внешностью аристократа и десятилетняя девочка в мундире городской стражи с картонной папкой в руках – понятия не имел. Тут ещё и горничная подошла, с ведром, метлой и шваброй. Совсем не хотелось, чтобы все они топтались в номере. Запросто подбросят какую-нибудь гадость, от яда до амулета слежки.
Горничную отправили восвояси, сказав придти завтра. Коридорному предложили занести в номер ящик с песком и исчезнуть. Лона взяла на себя портных, медичка занялась мной, а предполагаемый аристократ и девочка сели за стол, дожидаясь, пока медичка закончит. Я даже перехватил уходящего коридорного и сказал ему принести для них напитки и лёгкую закуску. Оба заказали вино и апельсины. Я удивился, что малышка пьёт вино, но промолчал – это уж точно не моё дело.
Медичке моё общество было неприятно, но она всё сделала, как полагается – без малейшей боли оторвала бинт от раны, промыла, положила туда исцеляющее и обеззараживающее снадобья, и перевязала чистым бинтом. Уходя, сказала, что гноя за ночь появилось мало, рана заживает, так что дальше я могу делать перевязки сам или с помощью своей так называемой невесты. Но если воспалится – сразу обращаться к медикам.
Закрыв за ней дверь, я глянул, чем заняты портные. Юная стражница рвалась со мной поговорить, но рукава мне нужны, а разговор непонятно с кем – нет, так что ей пришлось ждать ещё. Да и Дваш, судя по недоброму взгляду, был от неё не в восторге. А вот к аристократу неожиданно отнёсся очень тепло, даже дал себя погладить. Я не мог вспомнить, чтобы раньше его гладил кто-то посторонний.
Портные тёрли новые рукава песком, чтобы они не отличались от ткани, к которой их пришьют. Я заподозрил, что песок – из собачьего ящика, но выяснять не стал. Дваш его ещё не посещал, так какая разница? А присмотреть за ними я хотел, чтобы убедиться, что они заодно не пришили амулеты слежки. Ничего не заметил, но как только они ушли, тщательно ощупал всё, не только рукава. И тоже ничего не нашёл.
Ещё раз посмотрел на девчонку. Ребёнок совсем, а у меня мысли, как лучше её убить, чтобы смерть выглядела естественной. Так нельзя! Но поделать с собой ничего не мог – она смотрела на меня с такой брезгливостью, будто я был кучей вонючего дерьма. Мне уже дали понять, что здесь не любят горцев, но не настолько же! К тому же встречались люди, что нормально ко мне относились. И персонал «Уютного отеля», и менеджер этого. Конечно, для них я был клиентом, но я и для медички клиент, а она презрения к горцам не скрывает.
- Я есть готовый уделить вам внимание, - со всей доступной мне вежливостью произнёс я и уселся на табурет напротив девочки, Лона устроилась рядом, справа. – Вы есть кто?
- Инспектор городской стражи Луиза, - представилась она. – У меня к вам несколько вопросов.
- Такое дитя – инспектор, - со смешком произнёс аристократ. – Дело в том, герцог, что настоящая стража – на границах, а здесь остались одни недоразумения. Толку никакого, но утомляет, как настоящий инспектор.
- Заткнитесь, граф! – рявкнула Луиза. – Или я прикажу выставить вас отсюда!
- Кому ты прикажешь, крошка Лу? Здесь тебе никто не подчиняется, - граф от души веселился.
Я так и думал, что это тот самый граф, о котором говорила Фанни. Какие ещё аристократы могли оказаться с утра в моём номере?
- Мадемуазель инспектор, я есть не желающий слушать вашу ругань с Его Сиятельством, - прервал я их задушевную беседу. –Вы есть говорившая, что вы есть имеющая вопросы ко мне. Я есть слушающий.
Девочка молча смотрела на меня, уже не только с презрением, но и с ненавистью. Потом успокоилась и заговорила официальным тоном.
- В соответствии с указом короля, лекарь, производивший операцию, доложил страже о подозрительном ранении. Вы признаёте этот факт?
- Я есть признающий и ранение, и операцию.
- В таком случае назовите своё имя, титул, если таковой имеется, подданство, обстоятельства ранения и место, где оно произошло. Это необходимо для заполнения бланка формуляра фиксации преступления.
- Я есть герцог Дарен из Эльдорадо. Ранение есть произошедшее на месте, что я есть готовый показать на карте.
- У меня нет с собой карты.
- Крошка Лу забыла карту, - печально произнёс граф. – Дети вечно всё забывают.
- Мсье Дарен, опишите место происшествия словами, - ледяным тоном потребовала юная стражница.
- Происшествие есть случившееся у пересечения реки и дороги. Река есть текущая на запад севернее тракта. Дорога есть идущая примерно на север, и она есть давно заброшенная. Она есть отходящая от тракта западнее этого отеля.
Девчонка стенографировала, граф подхихикивал, а я пытался понять, чего она от меня хочет. Зачем при вопиющем некомплекте стражи они вмешиваются в дела иноземцев, что об этом вовсе не просят?
- Вы видели стрелявшего?
- Нет.
- Как вы объясните тот факт, что лекарь обнаружил на стреле, кроме вашей, кровь ещё одного человека?
Объяснить-то я мог запросто – я прикрывался от обстрела трупом, и свинцовая стрела, прежде чем ранить меня, прошла через него. Но болтать о трупах – напрашиваться на неприятности.
- Лучник есть поцарапанный своей стрелой, - сказал я первое, что пришло в голову.
- У этой стрелы нет острия.
- Иногда лучник есть выдёргивающий стрелу из себя, и он есть стреляющий ею.
- Вы врёте, мсье Дарен, - процедила она сквозь зубы, и мне захотелось их выбить.
- Я есть не знающий точно, я есть предполагающий. Я не есть врущий.
- А я предполагаю, что эта стрела пробила чьё-то тело, и только после этого попала в горца.
- Мы оба есть имеющие право предполагать.
- Вы присутствовали в том месте в то время? – спросила она у Лоны.
- Да.
- Тогда назовите своё имя, титул и подданство.
- Меня зовут Лона, титула и подданства нет.
- Вы – его любовница?
- Это не твоё дело, малявка, - вмешался граф.
- Вы путешествуете на королевских лошадях Гроссфлюса. Они подчиняются только королям и их потомкам. Горец – бастард какого-то короля, но его шлюху конь терпит только из-за спермы горца! Какой позор – совокупляться с горцем!
- Деточка, - тепло улыбнулась ей Лона. – Сперва научись писять в горшок, а потом рассуждай о сперме.
- Не смей называть меня деточкой! Я – инспектор городской стражи! Вы ещё и поставили в конюшню отеля краденую лошадь! На её подковах – логотип Блувштейн-банка!
- Этот банк оплачивает наши счета. Только малышне нужно объяснять, почему человек, чью поездку финансирует банк, едет на лошади, принадлежащей банку.
- Я не собираюсь выслушивать оскорбления от…
- Молчать! – рявкнул я. – Инспектор Луиза, если вы есть сказавшая всё, то вы есть идущая вон.
- Такая маленькая девочка, и такая большая дрянь, - с чувством произнесла Лона, когда дверь за доблестной стражницей закрылась. – И почему я не скормила её труп нашей собачке?
***
От дурацкой беседы с малолетней Лу у меня разыгрался аппетит, да и время шло к полудню. Граф согласился пообедать с нами, так что я заказал коридорному три порции супа и мяса с гарниром, яблочный сок со льдом и бутылку вина для графа, он очень настаивал. Мне не хотелось, чтобы он перебрал в нашем номере, но граф – не горец, да и Лона шепнула, что в Камарге вино – такой же привычный напиток, как и в Гроссфлюсе. Вскоре поварята притащили заказ, а заодно и огромный кусок парного мяса для Дваша. Мы ещё усаживались за стол, а пёс уже пообедал и облизывался.
Сам по себе граф меня совершенно не интересовал. Связной, он и есть связной. Передаст сообщение и вернётся к своим графским делам. Но я хотел прояснить кое-что непонятное. Фанни сказала, чтобы мы ждали связного в «Уютном отеле». А мы поехали в другой отель, и там нашли забронированный для нас номер. Как так вышло? Бронировали в обоих отелях? Или кто-то из израильтян отрефлексировал мои действия? А что, если на нас навесили амулет слежки? Единственный способ это сделать мне очень не нравился.
Когда приземлился геликоптер, амулета не было – израильтяне не знали, где мы. Потом мы имели дело лишь с двумя людьми – с Фанни и убитым десантником. Фанни не могла нам ничего нацепить – я глаз с неё не спускал. А вот десантник мог. Его автомат стал нашим трофеем, и если амулет спрятан в нём, я его не найду. Автомат – не пуговица, в которой понятно, что лишнее, а что – нет. Неужто паренька сознательно отправили на убой, чтобы его начальство могло легко меня найти?
В рейдах порой приходится жертвовать людьми. Один или двое бойцов прикрывают отступление остальных, уносящих ценный трофей, ради которого рейд и затевали, шансов выжить у арьергарда почти нет. Я без таких приёмов пока обходился, но лишь потому, что сложные задания получал редко. Хаим сказал, что я ещё сопляк, и не он один так считает. Но какой офицер жертвует бойцами там, где без этого легко обойтись? В армии Эльдорадо таких нет, а если вдруг появятся – тут же пойдут под трибунал. Но Эльдорадо далеко, и пока я туда доберусь, мне придётся иметь дело с Фанни. И я хочу знать, насколько охотно она жертвует своими людьми.
А ещё граф может знать, что нужно израильтянам в Эльдорадо. Нужно его расспросить, а я плохо умею расспрашивать. Допрашивать умею, а вот что-то выведать в непринуждённой беседе – нет. Тем более, на торговом. Этому не обучают ни спецназ, ни диверсантов-одиночек. Граф, не подозревая о моих коварных планах, охотно поддерживал застольную беседу. Едва мы приступили к трапезе, он предупредил Лону, что суп сварен на свином бульоне, а израильский Бог запрещает есть свинину. Мы кивнули и продолжили обед.
- Да, я не представился, - вспомнил граф. – Граф де ля Реф, но вы можете называть меня Атосом. Но я не тот Атос. Тот был де ля Фер. Дело в том, что титул мне добыли евреи, а они пишут справа налево.
- Они есть пишущие наоборот зачем? – не понял я.
- У них так принято, - объяснила Лона. – А как они добыли вам титул?
- Купили, - улыбнулся граф. – У них много денег. Им понадобился агент, напрямую не связанный с Блувштейн-банком, и ему всяко лучше быть графом, чем землепашцем. Кстати, о евреях. Мадемуазель Фаина просила передать вот что. В Болотном порту вас будет ждать корабль «Царь Давид», порт приписки – Четыре Рифа. Он доставит вас в Каменный порт, с лошадьми и собакой.
- Я есть понявший вас, граф. Мы есть должные попасть в порт когда?
- О сроках речь не шла, но, думаю, вам лучше выехать завтра утром.
- Граф, а почему здесь не любят горцев? – поинтересовалась Лона.
Пока граф ей отвечал, я встал из-за стола, подошёл к двери и заказал коридорному ещё три бутылки вина. Тот сразу дал мне две и пообещал скоро принести третью. Ту, что подали перед обедом, граф успел опустошить. А перед этим он употребил ещё одну. В Эльдорадо сухой закон, так что опыт общения с пьяными у меня небольшой, но все знают, что спиртное развязывает языки. Правда, оно ещё и валит с ног.
- …за Камарг вступились миротворцы, войска Берга были отброшены, да и горцы хорошо воюют в горах, здесь они не так сильны, - рассказывал граф Лоне. – Тут и армия здешнего короля тоже нанесла удар. Берги убрались, и был подписан мирный договор. До этих мест регулярная армия не доходила, но диверсионные отряды побывали. Грабили, убивали, насиловали, такие вот диверсии. Горцы – гордые ребята. Когда им что-то нужно, они берут, не спрашивая – деньги, продовольствие, женщин, вино. А уж если напивались, становилось совсем страшно. Даже мне, хоть я был под защитой Блувштейн-банка, а с банкирами берги не ссорились. Пока трезвые. С тех пор здесь горцев и не любят.
- Я есть видевший тут бергов и горцев Сьерры, - вклинился я в их беседу. – Они не есть гонимые почему?
- Это всё политика, герцог. Беженцев из Сьерры трогать незачем, их и так вот-вот вырежут берги. А тронуть бергов – самоубийство. Их тут целый отряд спецназа, и уж не обывателям сражаться с ними. А если без очевидных причин двинуть против них армию или стражу, возобновится война, а миротворцы останутся в казармах – ведь напал Камарг.
- Но они убивают беженцев, - напомнила Лона. – Разве это не законная причина?
Пока граф объяснял, почему убийства бергами беженцев без подданства не интересует миротворцев, я пытался открыть бутылку вина. Штопора не было, а звать коридорного не хотелось. Выбить пробку, шлёпнув ладонью по донышку, не удалось, только рану разбередил. Где-то читал, что если аккуратно отбить горлышко, осколки внутрь не попадут, но риск угостить графа стеклом показался мне неприемлемым. Пришлось продавить пробку внутрь, как делают детишки, впервые дорвавшиеся до спиртного. Результат моих усилий выглядел уродливо, но до вина теперь можно добраться, а пробка вкуса не портит.
- …потеряв не только репутацию, но и золотой запас, Сьерра больше никому не интересна, - закончил граф своё пояснение.
Воспользовавшись паузой, я наполнил его кружку. Граф озадаченно посмотрел на меня, и сказал, что выпивая в одиночку, он чувствует себя алкоголиком. Я пояснил, что горцу лучше не пить, причём лучше для окружающих. А что касается принцессы…
- У принцессы есть причина воздерживаться от вина, - улыбнулась Лона и погладила себя по животу.
- Ах, вот оно что! – воскликнул граф. – Поздравляю! Или тут не с чем поздравлять? Предполагалось, что ваш жених, принцесса, дожидается вас в каком-то горном королевстве? Вряд ли он обрадуется этой новости.
- А я ему не скажу. Это станет для него приятным сюрпризом.
- Ну, знаете ли, сюрприз… Тут как бы головы не полетели, - задумавшись, граф одним глотком осушил кружку и налил ещё.
- Граф, я есть хотящий спросить, - я снова попытался перевести разговор с опасной темы на интересную, тем более, кое-что припомнил. – Мой пёс есть хорошо относящийся к вам почему? Фанни есть говорившая, что он есть подчинявшийся только Атосу.
- Его совсем щенком привезли в моё поместье, мы отлично ладили. Я назвал его Миэль. Это «мёд» по-французски. Но евреи его переименовали по-своему.
- Вы есть сказавший «по-французски». Это есть означающее что?
- Французский – мой родной язык, он очень похож на язык Камарга. Но Камарг – не Франция, хоть во Франции и есть местность, что зовётся Камаргом.
- Франция есть ваше родное королевство, так ли это?
- Родная страна, да. Но она уже давно республика. Незачем о ней говорить, я её покинул и не жалею. Мне там не нашлось места.
- Франция есть находящаяся там, где есть находящийся Израиль, так ли это?
У графа, похоже, чесался язык выложить всё, что он об этом знает, но его терзали сомнения, можно ли говорить о таких вещах со мной. То, что израильтяне здесь чужаки, пришельцы, я уже не сомневался – их техника обогнала нашу на несколько поколений. Литература пестрела пришельцами на любой вкус – с других планет, из будущего, из параллельных миров… Откуда же явились израильтяне и граф?
Путешествия во времени я отбросил. Даже если они возможны, люди из будущего не могли так ошибиться с королевскими лошадьми, чтобы по-дурацки потерять агента, уже продвинутого на трон. А вот уверенно выбрать между другими планетами и параллельными мирами не получалось. Всё, что я знал об израильтянах, прекрасно объяснялось и так, и этак.
- Параллельный мир есть неотличимый от чужой планеты, если она есть невидимая в телескоп, - глубокомысленно изрёк я, многозначительно взглянув на графа.
- Евреи, значит, посвятили вас в свой секрет, - молвил он и допил вино.
- Они есть очень хитрые, и они есть не рассказывающие до конца, - признался я.
- Конечно, они же евреи! – похоже, граф относился к евреям примерно так же, как местные к горцам.
Он взял стоящую на столе запечатанную бутылку, достал из кармана складной штопор и мгновенно вытащил пробку. А я тем временем вспомнил нужное слово.
- Граф, вы есть антисемит, так ли это? – поинтересовался я.
- Давно узнали это слово? – фыркнул граф, хлебнув вина.
- Пару дней назад, - ответила за меня Лона. – Я вообще за последнее время много узнала. В основном такое, чего и не хотела знать. Граф, так вы антисемит, да?
- Глупости изволите говорить, принцесса. Как я могу ненавидеть евреев, если я двадцать лет на них работаю?
Не знаю, как Лоне, а мне доводилось встречать слуг, что много лет ненавидели своих хозяев, но с работой справлялись, и это устраивало и тех, и других. Но куда больше меня интересовало другое – граф болтал, потому что он болтун, или потому, что ему приказали разболтать немного мелких секретов, а заодно скормить какую-нибудь дезинформацию? Но это потом, а сейчас нужно, чтобы он рассказывал об израильтянах, а не о своём отношении к ним. Я от них тоже не в восторге, но обсуждать тут нечего. Подталкивая графа к нужной теме, я задал дурацкий вопрос.
- Граф, израильтяне есть устроившие конфликт Берга и Сьерры зачем?
- Думаете, это их работа? – он застыл, поражённый.
- Они есть что-то мутящие в Драконьих горах, - пояснил я.
- Нет, герцог, в моём мире их всегда считают виноватыми, и часто – заслуженно, но эта война им невыгодна, а уж выгоду они блюдут. Им пришлось свернуть исследования на озере Зи, ведь король Берга сразу же изгнал из страны почти всех чужеземцев, из евреев там только банкир и остался. Эх, рассказал бы я вам кое-что, но вино, увы, кончилось.
Можно подумать, я не смогу заказать ещё. Распахнул дверь, и увидел на пороге три бутылки. Коридорный крикнул издали, что раз у меня в гостях граф, вино лишним не будет. Я отметил, что графа здесь хорошо знают, и слегка обеспокоился, не упьётся ли он раньше, чем расскажет. Выглядит-то он трезвым, но с пьяницами бывает так, что вот он и разговорчивый, и говорит по делу, и вдруг мгновенно уснул или начал буянить.
Едва я вернулся к столу, граф тут же откупорил вино и приложился прямо к горлышку, а затем, удовлетворённо крякнув, начал рассказывать.
***
История его получилась интересной. Началась она в том мире, где были Израиль и Франция, а Аргентина – республика. Там якобы нашли остатки ковчега, на котором во время потопа спаслась семья некоего Ноя, или Ноаха, как его назвала Лона. О Ноахе и его плавании рассказывается в Священном Писании, оно же Библия, и практически оно же Тора. Деревянный ковчег был построен много тысяч лет назад. О том, как смогли сохраниться его остатки и как их обнаружили, граф не знал.
Но там, где их нашли, водоёмов никогда не было. Как это выяснили, я тоже не понял. А нестыковку я бы объяснил запросто – кто-то перетащил ковчег или его обломки на новое место. Везли ковчег аэростатом, стропы лопнули, и то, что осталось после падения, лежит себе, никому не нужное. Но израильтяне тогда уже знали о нашем мире – к ним попал сын банкира Блувштейна, а остатки ковчега каким-то неведомым графу способом открыли им путь сюда.
- Перейти из мира в мир можно двумя путями, - пояснил граф. – Первый – так, как сюда попал я. Иногда мир отторгает человека. Я работал механиком на заводе. Каждый день одно и то же! И вот однажды я заснул в Гренобле, это во Франции, а проснулся в Болотном порту. Кушать что-то надо, и я пошёл наниматься к кузнецу. Здешний язык я понимал, тут мне повезло. У кузнеца работников хватало, но он подсказал мне, что поблизости живёт известный астроном, а я знал, что Земля круглая, и думал, что эти знания смогу продать.
- Но Земля не есть круглая. Она есть сплюснутая у полюсов.
- С эксцентриситетом в одну десятую, - добавила Лона. – Только не помню, что это такое.
- Вот астроном примерно так и сказал, - вздохнул граф. – И добавил, что будь Земля плоской, не было бы никакого горизонта. А ведь во Франции в те времена, когда лук и меч были главным оружием, за предположение, что Земля не плоская, могли сжечь на костре. Это казнь такая за оскорбление Бога.
Лона спросила, почему такая мучительная казнь, граф в ответ понёс какую-то чушь об очищении огнём души от греха, но добавил, что ныне уже не спасают души таким способом.
- Я есть не понявший, как судьба обломков ковчега есть сложившаяся, - я в очередной раз попробовал вернуть собеседников к нужной теме.
Граф сосредоточился, вспоминая, что такое ковчег, и как ни странно, вспомнил. Но мне это мало что дало.
- А про ковчег – всё, - решительно заявил он. – Я не знаю, что евреи с ним сделали. Главное, они захотели попасть в мир, откуда появился ковчег, и им удалось. Евреи очень хитрые, они построили транспорт для скачков между мирами. Только этот транспорт куда хуже, чем тот способ, каким сюда попал я.
- Транспорт есть хуже чем?
- Когда транспорт уходит в другой мир, там, откуда он ушёл, остаётся радиоактивность. Понимаете, герцог, есть масса законов сохранения, и все они неукоснительно соблюдаются для каждого мира отдельно. Сохраняются энергия, импульс и многое другое, не помню, что именно, я не физик. А в итоге получаются нестабильные изотопы. Вы знаете, что такое изотопы?
- Изотопы есть атомы одного элемента, что их масса есть разная.
- Да. А потом некоторые изотопы распадаются, и получается радиоактивность.
Лекция по физике меня тоже не интересовала. Надежда узнать у графа, что израильтянам нужно от Эльдорадо, быстро таяла. Я боялся, что он вот-вот отключится, так что спросил, что случилось с ним после разговора с астрономом.
- Тогда я и узнал, что сюда порой попадают люди, родившиеся в других мирах, более развитых, чем этот, - продолжил он. – И мои знания не стоят ничего – всё это здесь уже известно. Так что я попытался издать интересную книгу, во Франции она имела оглушительный успех. Про того самого Атоса, графа де ля Фер. За издание нужно платить, и я пошёл за кредитом в Блувштейн-банк. Но банкир только посмеялся – эту книгу уже издали в Камарге лет сто назад, и до сих пор допечатывают и продают. И не только её – и про Гамлета, Одиссея, Холмса, и про всех остальных, кого я знал. Тогда банкир предложил поработать на его организацию. То есть, на евреев. Вот и работаю.
- Они есть делающие тут что? – без всякой надежды на успех спросил я.
- Ищут что-то библейское. Их предки прыгали из мира в мир несколько раз. Попрыгунчики хреновы! Однажды они обворовали египтян и удирали от тамошних стражников, но их прижали к морю. Столько украли, что сам фараон погоню возглавил, так в Египте короля называли. В Библии написано, что Бог раздвинул море, и евреи перешли на другой берег, а там – пустыня. И эту пустыню они пересекали четыре десятка лет, хотя там даже калеке пару месяцев идти самое большее.
- Я об этом читала в Торе, - вспомнила Лона. – А как было на самом деле?
- Так понятно же всё! – воскликнул граф. – Море никто не раздвигал, просто на берегу они перешли в какой-то другой мир, там сорок лет бродили, а потом вернулись обратно.
- Радиоактивность есть оставшаяся в Египетском королевстве, так ли это? – догадался я.
- Нет, когда переходят так, радиоактивности нет. Я не знаю, почему. И евреи такие не одни. Лет четыреста назад исчезло целое племя инков. Их хотели казнить церковники, там было что-то вроде поклонения Сатане, а они сбежали. Куда-то делись.
- Сатана из книги Йова? – уточнила Лона.
- Сатана – враг Бога, и он…
- Сатана есть демон, - пояснил я. – Он есть ещё именуемый Карамба. Граф, евреи есть искавшие тут куски ковчега, так ли это?
- Не знаю, что они ищут. Но не эту гигантскую плоскодонку.
- Плоскодонка – это лодка с плоским дном, - пояснила мне Лона, увидев, что я не понял. – Удобна для мелководья, но в море на них не ходят. Граф, а с чего вы взяли, что ковчег – плоскодонка?
- Евреи чертёж показывали. По остаткам внешний вид восстановили.
- Они есть восстановившие по обломкам как? – не понял я.
- Понятия не имею. Они не объясняли, показали чертёж, и всё. Евреи ужасно хитрые, они и не такое могут. Но не всё. Какое-то горное королевство к северу отсюда им рога-то пообломало. То, что они ищут, где-то там, в Драконьих горах. До евреев это дошло лет десять назад. Командиром тогда у них был рэб Шмуэль, это еврейское имя такое.
- Так звали пророка из Танаха, - вставила Лона.
- Наш Шмуэль был не пророк, а идиот. Сперва он решил завоевать то королевство. Думал, дурачок, что автоматы против луков гарантируют ему победу. Но оказалось, что в горах не очень-то полетаешь на геликоптерах. Разреженный воздух и непредсказуемый ветер, бац – два геликоптера разбились, а война ещё и не началась. Тогда он посадил десантников на лошадей, и отправил их к границам королевства. Три тысячи десантников! И ни один до границ не добрался. Вернулось десятка два, не больше. Они у меня в поместье отлёживались, выздоравливали. Говорили, их отряд перебили оборотни. Ниоткуда нападали огромные белые кошки, убивали, и таяли в воздухе. В них стреляли, но ни разу не попали. А иногда ниоткуда прилетали стрелы и разили насмерть. Через три дня оставшиеся человек пятьдесят повернули назад.
Я слышал об этом сражении, если его можно так назвать. Это случилось семь лет назад, а рассказал о нём один из участников, ныне инструктор на курсах подготовки спецназа. Только по его рассказу всё было не совсем так. Осведомители военной разведки из варваров заметили кавалерийский отряд, больше ста человек. На перехват вышли две пятёрки спецназа, с одной был служебный ирбис, та самая призрачная белая кошка, что упоминал граф.
Тропа, по которой ехали враги, цепляла край зоны вечных льдов. Там на врагов обычно спускают лавины, но в этот раз не вышло – жаркий сезон, снега мало. Одна пятёрка шла позади колонны, постреливая из луков в спины арьергарду, вторая затаилась в засаде. В белом камуфляже наших спецназовцев и так хрен заметишь на снегу, а тут ещё и враги почти ослепли – горное солнце беспощадно к глазам чужаков. Люди и лошади выглядели жалко – усталые, обожжённые солнцем, о непривычном им разреженном воздухе и упоминать незачем. Ещё и замёрзшие – даже ниже вечных льдов ночная температура никак не подходит к названию «жаркий сезон», да и днём, стоит солнцу спрятаться за тучку, плевок замерзает на лету.
В какой-то момент в середину вражеской колонны прыгнул ирбис, дико взревел, ударил нескольких лошадей, и тут же умчался вниз по склону, где ему чуть раньше показали пещеру. Враги выстрелить не успели, да и не до того им было – лошади с равнин никогда не видели ирбисов, так что обезумели от ужаса и понеслись, не разбирая дороги. В горах такие скачки кончаются одинаково – на дне пропасти. Некоторые враги сумели соскочить с перепуганных лошадей, их перестреляли из луков, а они даже не поняли, откуда стреляют. С полсотни побежали назад, спецназ их не преследовал. С теми, что пытались идти дальше, как-то разобрались, инструктор не уточнял, как именно. Лекция-то была об эффективном использовании в рейдах служебных собак и ирбисов, и этот рейд послужил отличной иллюстрацией.
Да, пожалуй, это тот самый отряд, о котором рассказывал граф. Правда, инструктор ни словом не упомянул о громовом оружии, да и к дяде Бадену оно попало куда позже, через меня. Наверно, израильтяне должны были получить автоматы потом, уж не знаю, где и от кого. Но неужто врагов было три тысячи? И три тысячи лошадей испугались одного ирбиса, мгновенно убравшегося с глаз долой?
- Шмуэль тогда рассвирепел, - продолжал граф. – Хотел взорвать в горах атомную бомбу, но ему запретили начальники из Израиля. А потом евреи придумали, как воевать против горцев – устроили эпидемию свиного гриппа. Свиньи и горцы мёрли десятками, а у евреев были прививки. Но снова что-то пошло не так. Медики горцев быстро создали защитные снадобья, они не только защищали от заражения, но и исцеляли заболевших. К тому же вдруг стали умирать евреи. Пара сотен десантников, изображавших купеческую охрану, померли за одну ночь. Кто-то смог оттуда бежать, эти умирали у меня в поместье, в Израиль их не повезли, заразные ведь. Всё это перед смертью рассказал мне сам рэб Шмуэль. Он не мог понять, как горцы успели сделать вакцину. Он и умер, повторяя «Это невозможно».
- А что было дальше? – спросила Лона.
- Дальше командиром здешних евреев стала Фаина. И она решила заручиться помощью вашего Эльдорадо, герцог. Все знают, что с горцами в горах могут успешно воевать только другие горцы. В том мире, где родился я, бывало и по-другому, а здесь – только так. Армия Эльдорадо, усиленная еврейскими десантниками, запросто разберётся с тем горным королевством.
- А как оно называется?
- Не знаю. Я для евреев не свой, мне многое не говорят. И вообще, хватит разговоров! Давайте лучше что-нибудь споём! Вы знаете Марсельезу?
Он что-то запел. Подпевать мы с Лоной не могли, так что просто отбивали такт ладонями по столу, она – обеими, я – только правой. Песня осталась не допетой – граф захрапел, положив голову на стол. Хорошо, хоть не в остатки обеда. Что ж, я думал, он приляжет отдохнуть куда раньше.
- Дарен, ведь они нападали на Эльдорадо? – теперь, когда граф спал, Лона больше не подавляла дрожь в голосе. – Пытались устроить эпидемию?
- Мы есть слушавшие пьяного, что есть повторявший рассказ людей, что есть смертельно больные. Но я есть знающий об эпидемии и о большом отряде, что есть уничтоженный нашим спецназом. Спецназ есть для того и нужный.
- А кошки-оборотни – выдумка?
- Оборотни есть выдумка, а белая кошка есть ирбис.
- А почему рэб Шмуэль говорил, что невозможно быстро найти средство от той болезни, что они занесли?
- Это есть вправду невероятно. Пятьсот человек есть умершие тогда. Это есть немного. Эпидемии есть обычно убивающие куда больше. Исцеляющее снадобье есть разработанное и произведенное слишком быстро. Но я есть знакомый с людьми, что есть сделавшие это. Только я есть не знавший о контратаке.
- О чём ты не знал?
- Кто-то есть запустивший другой вирус, что есть поражающий людей, что есть сделавшие прививку от первого вируса. Наши биологи и медики есть не имевшие для этого времени совсем. Кто-то есть тайно воевавший с израильтянами на нашей стороне, и я есть не знающий, кто он есть такой.
***
 Графа я пристроил быстро. Сказал коридорному, что граф устал, и сразу же узнал, что он устаёт всякий раз, как сюда приезжает, но это не страшно, ведь за него платит всё тот же Блувштейн-банк. Коридорный позвал огромную женщину по имени Мадлен, та взвалила бесчувственное тело графа на плечи и унесла.
Лона тем временем написала послание местному банкиру, но вовсе не о деньгах, а о лошади. Мол, кобыла, у которой на подковах ваш логотип, находится в конюшне отеля. Чья она, мы не знаем, но последний её всадник – Рахиль, супруга Хаима. Послание мы отправили через гостиничную курьерскую контору, а я из чистого хулиганства ещё и «оплатил» ответ.
При мысли о том, сколько дел нам предстояло переделать до вечера, я погружался в чёрную тоску, но откладывать не стоило – уже ощутил на собственной шкуре, что такое оказаться без вовремя купленной палатки под дождём, без боекомплекта в перестрелке или без медикаментов, когда ранен. Наверно, правильно было бы разделиться, чтобы пока я пополняю аптечку, Лона купила нужные книжки. Но расставаться с ней не хотелось, и я решил быть к ней поближе, а для ускорения нанять помощников из персонала отеля – носильщика и проводника, можно в одном лице. Коридорный порекомендовал ту же мадам Мадлен. Она вскоре появилась с пустым вещмешком, таким же, как наши. Туда легли кольчуги, мой разобранный лук с полупустым колчаном и аптечка. Ещё туда зачем-то запрыгнул Дваш, но Мадлен его высадила.
Начали мы с книжной лавки. Заведовала ею сухонькая старушка в пенсне. Она сразу же предупредила, что у неё в основном развлекательное чтиво, но если нужен справочник по алхимии или труды философов королевства Трансильвания, о котором я, к своему стыду, и слыхом не слыхивал… В общем, если нужна книга, которой нет в лавке, за ней можно послать в город. Но если нет и там – значит, не повезло.
Священное Писание на торговом у неё нашлось. О королевских лошадях Гроссфлюса она, порывшись в каталоге, подыскала шесть книг, но четыре оказались на языке Камарга, так что купил я две – одну на торговом, другую – на родном языке Лоны. Ещё спросил, нет ли у неё книги об Атосе, он же граф де ля Фер. Она ответила, что знает только одного Атоса, это граф де ля Реф, но книг о нём не писали. Старушка показала мне его любимую книгу, «Три шпаги королевства», и я вспомнил, что когда-то её читал, там в начале мальчик ехал на пони из своего села в столицу, чтобы вступить в королевские телохранители, а по пути его избили разбойники, что оказались не совсем разбойниками. Я читал в переводе на родной язык, все имена были эльдорадские, ничего и близко похожего на «Атос» не вспомнилось. Полистал эту книжку на торговом, имена были совсем другими, но и тут Атоса не нашлось. Книга была толстая и тяжёлая, какая от неё польза, я не знал, так что покупать не стал.
С аптекой всё прошло куда быстрее. Провизор, маленький человечек в очках, хоть и не знал состав армейской аптечки Эльдорадо, но разобрался, каких снадобий в ней не хватает, и запросто её пополнил – все препараты у него были, готовить не пришлось. Осталось посетить кузнеца и оружейника. Мадлен отвела нас к кузне с вывеской «Услуги кузнеца, ремонт и уход за оружием».
- Дюк д’Арен, Ваше Высочество, добрый день, чем могу помочь? – поприветствовал нас кузнец.
- Наши кольчуги есть нуждающиеся в ремонте, - ответил я. – И мы есть ещё хотящие пополнить боекомплекты для лука и арбалетов.
Кольчуги он отдал мальчишке, похожему на него, а меня попросил показать стрелы, тогда он не станет гадать, а подберёт такие же. Увидев арбалет Лоны, он мгновенно определил, что это оружие Гроссфлюса, готовых болтов под него нет, но сделать их – работа на пару минут. А вот под мой лук стрелы нашлись. Лона его собрала, а тем временем девочка, тоже похожая на кузнеца, взяла стрелу, убежала, и вернулась уже с тремя одинаковыми.
Девочка показала мишень, и я опробовал новые стрелы. Дистанция была невелика, но обе попали далеко от центра. Дочь кузнеца затараторила, что стрелы подобрала точь-в-точь как моя, и я её успокоил, сказав, что хреновые не стрелы, а лучник. Никогда не пробуйте стрелять раненой рукой. Пока я укладывал стрелы в колчан, а колчан – в вещмешок, кузнец принёс пять новых болтов, мы их тут же испытали, и все они оказались не хуже старых.
Кто-то подъехал на лошади, и кузнец занялся подковами, а к нам вышла женщина, тоже знакомая с кузнечным делом – те же мышцы молотобойца, те же глаза, привычные к огню горна. Она занялась нашими шпагами. Мы их ни разу не пускали в ход, да и фехтовать толком не умели. Но раз платит банк, почему бы и нет? Женщина отвела нас в мастерскую, там наточила шпаги, но сказала, что даже лучшие фехтовальщики таким оружием свою жизнь не защитят – шпаги не сбалансированы, клинки слишком гибкие, чтобы колоть сквозь доспехи, а рубящие удары не выйдут сильными, потому что… Я прервал её, сказав, что всё это знаю, а таких мастеров клинка, как мы, не спасут и самые лучшие шпаги.
А увидев кинжалы, она удивилась, как они и шпаги могут принадлежать одним и тем же людям. Один из кинжалов Лоны она слегка подточила, об остальных же сказала, что они в идеальном состоянии, если не считать засохшей крови на одном из моих, но на боевых качествах это не скажется. Всё же я попросил счистить кровь, что она за пару минут и сделала.
- А скажите мне вот что, дюк, - попросила оружейница. – Оружие принцессы, понятно, из Гроссфлюса. Ваш арбалет – оттуда же. А вот лук, шпага и кинжалы – нет. И не из Берга. Откуда же?
- Они есть из Эльдорадо, - ответил я.
- Никогда не слышала. Необычная техника ковки, но ничем не хуже любой другой.
С кольчугами всё ещё возились, ждать было бы скучно, и я кое-что придумал.
- Вы есть кующая и серебро, так ли это?
- Да.
- Я есть хотящий заказать серебряные кольца. Но они есть нужные быстро.
- Кольца по части ювелиров.
- Я есть хотящий кольца из рук, что есть умеющие работать с оружием.
- Как скажете. Клиент всегда прав. Хотите кольца для себя и принцессы?
- Да.
- Серебряная проволока есть, так что это недолго.
- Я есть немного умеющий ковать. Я есть хотящий участвовать в изготовлении. Даже если моё участие есть затягивающее время. И я есть неуверенно действующий левой рукой сейчас.
- Я и одна справляюсь, - фыркнула оружейница. – Но раз хотите – воля ваша. Правой руки хватит.
Лона тоже попросилась поучаствовать. Большую часть работы сделал я, Лона качала мехи, а оружейница только изредка била своим молоточком. Но, конечно, если бы не она, кольца получились бы ужасными. Она придала им правильную форму, такую, как мне хотелось, и вряд ли ювелир, кроме совсем уж великого мастера, смог бы сделать лучше.
- Вы ведь не настоящая принцесса? – неожиданно спросила она у Лоны. – Принцессы не умеют так стрелять из арбалета, и не станут без крайней нужды работать в кузне. Тут уже все знают, что принцесса Гроссфлюса уехала на кобыле, а ваш конь – жеребец. И принцессы не путешествуют без серьёзной охраны.
- Да, я – не настоящая принцесса, - улыбнулась Лона. – Но я – прямой потомок королей.
- Конечно. Вы же ездите на королевском коне.
Они ещё немного поболтали, но тут зашёл новый клиент, и оружейница занялась его мечом. А Лона полезла обниматься и целоваться, орошая моё лицо слезами радости. Объятиями она задевала рану, но я стойко терпел боль. Сквозь всхлипы я разобрал, что моя принцесса давно ждала, когда дело дойдёт до колец. Я молчал, и она потихоньку успокоилась.
Оружейница и её клиент поглядывали на нас, как на идиотов, клиент даже хотел что-то сказать, но Дваш оскалился, и он промолчал. А во дворе кузни нас уже ждал сын кузнеца с разложенными на огромной холстине кольчугами. Они сверкали, как новенькие, пришлось потребовать, чтобы мальчишка придал им потрепанный вид – я прекрасно обойдусь и без внимания разбойников к красивым доспехам, и без солнечных бликов на них, когда нужно прятаться. Мальчишка надулся и пошёл устранять плоды своего труда.
Лона тут же принялась восторженно рассказывать, какое платье она хочет надеть на свадьбу, но на меня это здорово нагоняло тоску, так что я перебил её вдохновенную речь вопросом, почему она сегодня дважды соврала – графу сказала, что отяжелевшая, а оружейнице – что не настоящая принцесса. Лона мило улыбнулась и объяснила, что раз она не дочь короля, то она и не настоящая принцесса. А что до беременности, так она лишь погладила живот. Поглаживание живота – ни правда, ни ложь. Да и с чего я взял, что она не беременна? От того, чем мы иногда занимаемся, как раз беременность и происходит.
Я замер, поражённый этим очевидным соображением. Воспользовавшись моим молчанием, Лона продолжила. Если к свадьбе она останется стройной, платье наденет такое, если живот чуточку округлится – сякое, а если не чуточку – этакое. Слушать это было выше моих сил, и я, чтобы отвлечься, принялся гадать, насколько правдивым рассказом угостил нас граф. О похождениях древних евреев я ничего сказать не мог – Священное Писание знал понаслышке, вот почитаю его вечером, может, пойму, зачем египетский король лично преследовал банду воришек. Представить за этим занятием Карстена VIII или Герхардта III не удавалось, даже если украли нечто ценное лично для них.
Да и с отражением биологической атаки я ничего не понимал. Очень уж быстро наши учёные создали вакцину от свиного гриппа, как назвал его граф. И развернули производство. Как они успели? А уж создание вируса, поражающего только израильтян с прививкой – это и вовсе невозможно.
А вот насчёт чужаков, попадающих к нам из какого-то места с развитыми технологиями, пожалуй, соглашусь. Мы знаем форму и размеры Земли, это написано в учебниках, но там ни слова, как это измерялось и кто измерял. А размеры правильные, будь иначе, ошибка сказалась бы на навигации. Похоже, кто-то из мира, где Израиль и Франция, продал нам эти знания, как выразился граф. И, кстати, если размеры планет там и здесь совпадают, это одна планета в двух мирах, а не разные возле разных звёзд.
- …а рукава должны быть прозрачными, - произнесла Лона и замолчала, потому что вернулся недовольный мальчишка с нашими кольчугами, если судить по их теперешнему виду, мы с Лоной прорывались в них сквозь сомкнутый строй викингов.
- Вам должно понравиться, - буркнул он. – На мужской я заменил два кольца, на женской – пять.
- Ты есть молодец, работа есть сделанная хорошо, - похвалил его я, но он повернулся спиной, показывая, насколько его интересует моё мнение.
Мадлен положила кольчуги в вещмешок, и мы вернулись в люкс. Я ей дал за труды серебряную монету, и она ушла довольная. Ужинали мы в номере. За едой я узнал, что по традиции невеста на второй день после свадьбы надевает другое платье, и выслушал его описание для разных сроков тяжести. Разговоры о тяжести меня утомили, но прекратить их я не мог, так что молча кивал. Наконец, мы поели, Лона замолчала, и я собрался почитать книжки. Книга, как говорится, источник знаний и умений.
Выбор был невелик – Священное Писание, нудное до отвращения, как и все религиозные тексты, и научный труд о королевских лошадях, ненамного интереснее. Если мне важнее Лона, нужно читать о лошадях, убивших её мать. Если же важнее Эльдорадо – Священное Писание. Но об Эльдорадо заботится король, а до Лоны, кроме меня, никому дела нет. Так что зажёг свечу от факела, разделся и лёг, собираясь спокойно почитать о лошадях. Лоне предложил книгу о них же, но на её родном языке.
- Днём ты собственными руками сделал мне обручальное кольцо, а вечером предлагаешь почитать? – возмутилась она.
- Ты есть хотящая чего?
- Не задавай глупых вопросов!
Да, действительно, что ж это я такой невнимательный? Взглянул ей в глаза, и увидел огненную страсть, способную растопить вечные льды. Попытался объяснить, что сегодня любовные утехи уже были, и…
- Если ты немедленно не сделаешь так, как я хочу, я прямо сейчас сажусь на коня и возвращаюсь в Гроссфлюс!
- Ты есть говорящая серьёзно, так ли это? – переспросил я.
- Нет, - Лона вздохнула и расслабилась. – Волнуюсь, вот и говорю глупости. Никогда не брошу тебя по доброй воле. Ты хотел, чтобы я сама почитала эту книгу, или перевела тебе?
Не дожидаясь ответа, Лона быстро разделась и скользнула под одеяло справа от меня, держа в руке книгу, а потом нежно поцеловала в уголок губ.
***
Мы покинули отель с первыми лучами солнца. Кони шли галопом, отдававшимся в заживающей ране тупой болью. После бессонной ночи Лона засыпала на скаку, но в седле держалась крепко. И не скажешь, что сама виновата. Да, она мне и абзаца не дала прочесть, полезла с нежностями, но когда угомонилась, на подвиги потянуло меня. Сквозь пелену страсти я всё же вспомнил, что перед дорогой надо поспать хотя бы ей, но времени уже не оставалось.
Около полудня, проезжая мимо какого-то ручья, я остановил лошадей, помог Лоне спешиться, но не дал ей ни лечь, ни сесть – уснёт мгновенно. Кони немного попаслись, а мы стоя поели, запили компотом, покормили пса, умылись и поехали дальше. Перед тем, как взобраться в седло, Лона удивлённо смотрела на него, будто видела впервые, но тряхнула головой и села на коня.
- Показалось, - туманно объяснила она.
- Показавшееся тебе есть что? – спросил я.
- Неважно.
Она направила коня вперёд, мы с Двашем последовали за ней. Я ещё раз попытался понять, как нашим учёным удалось не только справиться со смертоносными вирусами, но и натравить их на врага. Власти Эльдорадо помалкивают об эпидемиях, чтобы панику не сеять, от неё гибнет больше людей, чем от болезни. Но кое-что Карстен мне выболтал. Да и методы борьбы – не такой уж секрет, они от королевства к королевству не отличаются.
Первым делом определяют, что косит подданных – болезнь, яд или что-то ещё, вроде излучения Долины Смерти. Это почти всегда выясняется быстро. Потом, если это болезнь, пробуют какие-то стандартные способы получения вакцины. Потом вакцины испытываются. На животных, а иногда сразу на смертниках, время дороже. Если обычные вакцины не действуют, есть ещё какие-то особые способы. Но даже если одна из стандартных вакцин получилась сразу, причём не только как прививка, но и как лекарство, испытания обязательно займут несколько дней, не меньше. Инкубационный период, знаете ли. Человек получает прививку, заражается гриппом, и этот самый период нужно выждать, чтобы убедиться – прививка действует.
Но и это не всё. Вакцины нужно много, производство займёт ещё несколько дней. И всё это время по Эльдорадо шатаются вражеские диверсанты, создавая всё новые и новые очаги эпидемии. Наши могли бы успеть в одном-единственном случае – если бы уже имели образец вакцины, что нужно запустить в производство. Только так были шансы опередить врага. Раз опередили – образец имели. Если такая болезнь уже когда-то была, могла остаться старая вакцина, с прошлого раза. Но летописи молчат о гриппе, поражающем свиней. Выходит, вакцину подарил кто-то чужой. А заодно и вирус, поражающий израильтян с прививками. Это могла быть Фанни – ищи, кому выгодно, а именно она стала командиром после смерти рэба Шмуэля.
Такое объяснение мне не нравилось, но ничего другого выдумать не смог. Так что выбросил всё это из головы и стал обдумывать маршрут. Мы направлялись на восток, к берегу моря. Это здесь жаркий сезон, а там сезон дождей. Непромокаемые палатка, плащи и шляпы у нас есть, но всё равно лучше ехать не верхом, а в карете. Вопрос только в том, где её раздобыть, причём с лошадьми – скаковые жеребцы повозку не потянут.
Предаваясь этим бесплодным размышлениям, я поглядывал на Лону, и мне показалось, что её жеребец ведёт себя странно. Напрягся, ноздри расширил. Я хотел подъехать поближе и глянуть, не случилось ли чего, но конь мне не подчинился. Пока скачем не ближе двух шагов от Лоны, команды выполняет, но сближаться сильнее отказывается напрочь. Тут я увидел Дваша – уши и хвост прижаты, в глазах печаль, и смотрит на Лону. Похоже, разбираться поздно. Нужно срочно спешиваться.
- Лона, останавливайся и слазь, - гаркнул я.
- Что случилось? – поинтересовалась она, но остановилась, не дожидаясь ответа.
- Твой конь есть ведущий себя странно. Дваш есть такой же.
Дваш, услышав своё имя, жутко завыл, из леса ему ответила целая стая.
- Дарен, можно, я останусь в седле? – попросила Лона. – Не из-за волков, я их не боюсь. Но если я сейчас слезу, назад мне не забраться. Тебе придётся везти меня поперёк седла, как тогда к профессору.
Я отменил приказ, и мы поехали дальше. Лона права – в седле она ещё держалась, но на ногах вряд ли удержится. Было бы неплохо стать на ночлег, но не разбивать же лагерь среди волчьей стаи. Кстати, почему волки так обнаглели, что средь бела дня устроили концерт возле тракта? Не голод же их гнал – в лесу полно живности, Дваш её жрёт этак походя, не отставая от скачущих галопом лошадей. Только одно могло лишить хищников всякой осторожности – кровь. Не все они такие, но многие. Кровь прекрасно объясняет всё – лошади боятся её запаха, кроме специально обученных для кавалерии, и Дваш чует, что дело плохо, вот и грустит. Но никто из нас кровью не истекал, ни люди, ни лошади, ни собака. Даже моя рана почти затянулась. Или что-то не так с жеребцом Лоны? Ведёт себя беспокойно, а мой категорически не хочет к нему приближаться. Может, рана под седлом? И Лона после обеда увидела, что с седлом что-то не так, но решила, что показалось.
Что, если под седло Лоны подложили шип? Это мог сделать конюх. Я слыхал о таких фокусах на скачках. Не в Эльдорадо, конечно. У нас за мошенничество со ставками вешают, этот риск не окупится никакими выигрышами. Кстати, в Эльдорадо и близко нет лошадей, способных обогнать королевских жеребцов. Едва они привыкнут к горному воздуху, мы легко возьмём первые призы на любых скачках. Потом, конечно, эту породу запретят, но пара-тройка скачек в начале сезона – моя.
Но до скачек в Эльдорадо надо ещё дожить. А что делать сейчас? Проще всего остановиться, снять седло и посмотреть. Но рядом возбуждённые запахом крови волки. Осмелятся они напасть на людей? Не знаю, и не хочу проверять. А может, удастся найти шип без остановки?
- Лона, я есть опасающийся, что твой конь есть имеющий рану от шипа, что есть подложенный тебе под седло, - крикнул ей я.
Боялся, что не услышит, но нет, поднялась в стременах и слегка подвигала седло, перенося упор с ноги на ногу.
- Нет там никакого шипа, - заявила она. – Видишь, плевать ему, что седло шевелится. Тут что-то другое. И ещё, Дарен. Шагом мы и за пару лет до порта не доберёмся. И волки совсем рядом. Кажется, они хотят нас съесть.
Я оглянулся и увидел волков, бегущих за нами лёгкой трусцой. Я уже не был уверен, что мы легко отобьёмся. Мы перешли на галоп, волки не отставали.
Неожиданно на дорогу шагнул какой-то старик и замахал руками. Я схватился за арбалет и крикнул Лоне, чтоб не спала. Выглядел старик безобидно, но поблизости могли прятаться его приятели. Я даже пожалел, что автомат у меня в вещмешке, а не на плече. И против волков он тоже не помешал бы. Мы всё же остановились, я, держа старика под прицелом, вертел головой, чтобы видеть, что происходит вокруг. Выглядело это, наверно, смешно, но лучше быть живым посмешищем, чем кем угодно мёртвым. А увидел я, что волки тоже остановились, шагах в двадцати позади. Старик тем временем, не обращая ни на что внимания, продолжал размахивать руками и явно собирался что-то сказать.
- Там жуткие болота, - наконец, произнёс он, кивнув на восток. – Великое болото западнее, это все знают, но и на востоке болот полно. А где они, там и комары. Вам нужна малярия?
- Ты есть хотящий от нас чего? – прямо спросил я.
- У вас же наверняка нет снадобья, что отгоняет комаров. У чужеземцев его никогда нет. Скоро стемнеет, а после заката этих кровопийц и оно не остановит. Лучше провести ночь в доме, поверьте. Вы скажете, что до ночи далеко, но поскачи вы даже быстрым галопом, к постоялому двору до темноты не доберётесь. А я вижу, что вы устали и нервничаете. Из-за серых? Не нужно, они на людей не нападают. Наверно, вы парное мясо везёте, вот им и любопытно. Так что не надо в меня целиться. Лучше идёмте со мной, лошадок поставим в конюшню, а вы на ужин откушаете, чего моя супружница наготовит, а потом пойдёте в кроватку с барышней. Уж найдёте, чем там заняться, чай, не маленькие.
- Вы есть зазывала постоялого двора, так ли это? – догадался я.
- Точно, парень. Я и зазывала, и портье, и много чего ещё. Хозяин я.
- А сколько звёзд у вашего отеля? – полюбопытствовала Лона.
- Ни одной, барышня.
- А указателя почему нет?
- Ветром унесло, никак не соберусь новый поставить, - глазки старика забегали.
- Если указатель есть имеющийся, сборщики податей есть приходящие за добычей, - пояснил я ей. – Но мы есть не обязанные проверять его патент.
- Да, парень, всё ты верно сказал. Тебе же не на патенте спать. Идёмте, на ночлег вас устрою, и лошадок, и собачку. А серые за нами не пойдут, нечего им там делать.
Он попытался погладить Дваша, тот зарычал, и старик отдёрнул руку. Пёс на него не злился, просто не хотел, чтобы кто попало к нему лез. Что ж, раз пёс считает старика безобидным, видать, такой он и есть.
- Тут рядом, давайте за мной, - старик свернул на незаметную лесную тропинку.
Пяти минут не прошло, как мы подъехали к конюшне возле большого деревянного дома. Откуда-то выскочили три дворняги и принялись облаивать Лону, Дваш рыкнул, и они уползли, поджав хвосты. Лона спешилась, и мы со стариком ахнули. Её седло было перепачкано кровью, а сапоги оставляли кровавые отпечатки. Увидев это, она что-то сказала на родном языке. К концу тирады её лицо залилось краской.
- Дарен, прости меня, - попросила она, отводя взгляд. – Я круглая дура. Совсем забыла!
- Всё есть нормально, Лона, - я уже понял, в чём дело. – Ты есть не отяжелевшая, мы есть знающие точно теперь.
***
Штаны Лоны жена старика пообещала отстирать от крови и до утра высушить. Сапоги вымыли, вода стекала с них заметно покрасневшей. Старик истопил баню, и вода, стекавшая с Лоны, была ещё краснее. Я тоже помылся за компанию, не пропадать же жару и горячей воде, а заодно выкупал Дваша. Лона пыталась заигрывать, но очень хотела спать, так что получалось у неё так себе. Зато я впервые в жизни увидел набедренную повязку для особых женских дней. Не могу сказать, что всю жизнь мечтал на неё глянуть, но теперь хоть знаю, что это такое. Сказал это Лоне, а она ответила, что рост знаний усиливает печаль, так написано в Танахе. Что ж, теперь ясно, на что смотрел автор Танаха, сочиняя его.
За ужином Лона была вялой, устала она дальше некуда, но нельзя целый день без горячего. Зато Дваша уговаривать не пришлось, сожрал тазик мясной похлёбки с кашей, а потом ещё и кости. Старик сказал, что его дворняги всё равно такое не угрызут, а Дваш угрыз запросто. До конца ужина Лона не дотерпела – уснула за столом, как недавно граф. Я отнёс её в спальню для гостей, как назвал эту комнату старик. Носить любимую на руках – давняя традиция, но когда на руке незажившая рана, это не так приятно, как пишут в любовных романах.
Если сравнивать с люксом, кровать была узкой, но мы поместились, да и всё лучше, чем в палатке с комарами. Лона сладенько спала, раздевать я её не стал, боясь разбудить, только сандалии с неё снял. Укрыл тёплым одеялом, и пошёл решать финансовые вопросы, оставив Дваша сторожить спящую красавицу. Старик заломил сумасшедшую, по его мнению, цену за ночлег. Я сбивать не стал, дал им серебряную монету, сказал «Сдача есть ненужная», и их лица засияли восторгом.
А вот давать свечу они не хотели. Говорили, что дом деревянный, и они боятся пожара. Я намекнул на сдачу, и в спальню вернулся со свечой. Уже смеркалось, да и окна были мутными, так что пришлось зажечь её сразу. Разделся, взял книгу о королевских лошадях и лёг, но едва начал читать, проснулась Лона и упрекнула, что уложил её одетой. Пока раздевал, она рассказывала, что прочитала о любовных утехах в особые женские дни. Я почти не слушал, зато напомнил, что она заснула посреди ужина. Если заснёт во время секса, лучше и не начинать. Тогда она попросила, чтобы я хотя бы книгу сменил на Священное Писание. Я не понял, как одно связано с другим, но сменил.
Ожидал, что книга нудная, и не ошибся. Сначала там описывалось, как Бог создавал небо и Землю, а заодно и пару людей, приказав им размножаться. Можно подумать, они бы занялись чем-то другим. Таких историй я от варваров наслушался много, и все отличались лишь мелкими деталями. Потом Бог ещё раз создал мужчину, вырастил сад в Эдеме, поселил туда Адама, а из его ребра клонировал женщину. Если считать, что Эдем – это Эльдорадо, сад там вырастает за несколько лет. И росло там дерево, что Бог назвал ядовитым. Сказал, если человек его плод скушает – сразу помрёт. Ничего не изменилось – ядовитых деревьев до сих пор сколько угодно.
Потом к Еве, первой женщине, приполз змей, и уговорил съесть ядовитый плод. У нас из змей только горные кобры, они не разговаривают. Но это сейчас, может, раньше и болтали. Плод Ева съела, и Адама тоже уговорила. Никто из них не помер. Выходит, Бог нагло соврал. Потом он дал им кожаную одежду, потому что они застеснялись ходить голыми. Ещё он подумал, что Адам может съесть плод дерева жизни, и станет жить вечно, так что выгнал их из Эдема, а на входе поставил часового-херувима с огненным мечом. Читать дальше не стал, разбудил Лону и спросил, что там было со второй парой людей после изгнания из Эдема, и куда подевалась первая пара.
- Ты не даёшь мне спать из-за такой ерунды? – возмутилась она. – Я бы тебя поняла, если бы тебе захотелось любви, но ты просто мучаешь несчастную женщину!
Она всё же смирила гнев и рассказала, что на самом деле Бог создал одну пару людей, просто в Торе об этом написано дважды. А дальше у них родились два сына, один другого убил, и его за это изгнали в землю Нод, там он нашёл себе жену и построил город. Я не понял, откуда взялась жена и для кого понадобился город, и решил, что в этой самой Нод жили потомки первой пары, хоть Лона и утверждает, что её не было.
Потом, по рассказу Лоны, к людям стали приходить какие-то ангелы, и женщины рожали от них гигантов. Богу это не понравилось, и он устроил потоп. Выжило только семейство Ноаха – он с женой и три сына, тоже с жёнами и, может быть, с детьми. Ковчег долго болтался по морю, пока… Тут я её остановил. Плавание на ковчеге завершилось уже не у нас. События в другом мире можно будет глянуть позже. Я поблагодарил Лону и жарко поцеловал. Она напряглась и часто задышала, но усталость взяла верх, и она заснула.
А я принялся обдумывать этот наивный пересказ каких-то давних событий. Ангелы, отяжеляющие женщин гигантами – наверно, пришельцы из других миров, как и Бог. Да и первые люди – тоже. Вряд ли их создавали тут, скорее, притащили откуда-то. Причём следы транспорта, перемещающегося между мирами, остались – радиоактивность в Долине Смерти. Потом людей из Эдема переселили туда, где холоднее, иначе зачем им кожаная одежда? Неужели в Эльдорадо когда-то можно было круглый год ходить нагишом? Сейчас в жаркий сезон – запросто, а в холодный – верная смерть.
Так или иначе, людей куда-то выпроводили. Скорее всего, этот самый Ноах оказался где-то или у озера Зи, или на берегу Огромной реки, ведь израильтяне долго что-то искали в Берге и Гроссфлюсе, пока не заинтересовались Эльдорадо. Да и ковчег – плоскодонка, если верить графу, а на плоскодонках в море не ходят, если верить Лоне. А кроме моря, в этих краях долго плавать можно только по Огромной реке. Всё сходится.
Если я не сильно ошибся, нужная израильтянам реликвия должна упоминаться в начале Священного Писания, там, где рассказывают, что было до потопа. Или даже там, где речь об Эдеме, раз израильтяне ищут её в Эльдорадо. Я увидел лишь один предмет, что имеет какую-то ценность и при этом мог сохраниться до наших дней – огненный меч херувима. Но и с мечом, и с херувимом многое оставалось непонятным.
В долину Эльдорадо ведут три прохода. Почему охрана только на одном? В те времена остальные перевалы были непроходимыми? Или охрану поставили везде, но автор Торы об этом не знал? И даже если так, средненький скалолаз проберётся в долину и мимо перевалов. В общем, охрана так себе. Да и какая ценность меча, как оружия, будь он хоть сто раз огненный? Автор считает охранника с мечом непреодолимой преградой, но Химен, родоначальник нашей династии, её преодолел. Мечник всегда проигрывает лучнику, пращнику или арбалетчику.
Или у херувима был не меч? Автомат я бы издали легко спутал с мечом. А при стрельбе виден огонь. Но зачем израильтянам чужой автомат, когда у них своих полно? Или это не автомат, а лазер, бластер, гиперболоид, плазменный излучатель или что-то ещё со страниц фантастических книг? Автомат, конечно, серьёзное оружие, но мои предки вполне могли застать часового врасплох и прикончить первой же стрелой или камнем из пращи. В тех главах, что я читал, даже намёков нет, что у херувима было и другое оружие, но об этом могли написать дальше, а то и в каких-то других книгах.
Из чистого хулиганства я разбудил Лону и спросил, есть ли у трепещущих другие священные книги, кроме Танаха. Оказалось, есть – Талмуд и Каббала, но она никогда их не видела и не знает, о чём они. И добавила, что если я ещё раз разбужу её ради ерунды, она, несмотря на всю любовь ко мне, непременно меня убьёт. Не дожидаясь ответа, моя принцесса повернулась спиной и заснула. А я попробовал оценить, стоит ли одна штука ручного оружия таких затрат времени, денег и человеческих жизней? Израильтяне потеряли уже два десятка лет и несколько тысяч людей, а до финиша по-прежнему далеко. Неужели у них в ходу девиз «Бабы новых нарожают», и никто не считает потерь?
Но раз им нужен меч херувима, нужно добраться до него раньше. Или хотя бы узнать, где он. Оружие убитого часового стало трофеем. Возможно, именно им добрый король Химен I перебил всех мужчин племени. Но куда потом делся этот меч? В королевском арсенале его нет, в летописях не упоминается. Утерян или где-то хранится тайно? Здесь, в глуши Камарга, этого не узнать, а дома расскажу о древнем мече дяде Бадену. Кому разбираться с оружием, как не ему?
Глаза давно слипались, нас учили не спать сутками на горных склонах, а не в мягкой тёплой постели. Я отложил книгу и погасил свечу. Мелькнула мысль поприставать к Лоне, даже повернулся на правый бок, чтобы было удобнее, но уснул раньше, чем решил, с чего начать.
***
По карте, что я прихватил из дому, определять расстояния можно только приблизительно, точность оставляла желать лучшего. Но я и так понимал, что до Болотного порта совсем недалеко. Ведь я доехал на дилижансе от порта Зелёного Мыса до столицы Гроссфлюса меньше, чем за сутки, а от пятизвёздочного отеля до Болотного порта примерно столько же. Порты, столица и отель образовывали прямоугольник, да и тракты между ними почти не отклонялись от прямой. Наши жеребцы куда быстрее любого дилижанса, так что мы вот-вот доберёмся до побережья с его бесконечными дождями.
Крохотная тёмная полоска на восточном краю неба быстро росла, превратившись к полудню в неподвижную тучу, накрывшую весь горизонт. Солнце нещадно палило, но дующий с востока ветерок приносил запах дождя. Мы перешли с галопа на лёгкую рысь и стали высматривать постоялый двор, харчевню или остановку дилижансов. Нашли указатель на отель, но там под названием красовалась приписка «Закрыт до возобновления работы порта». Что ж, снова пообедали всухомятку.
Лона была неимоверно собой довольна – утром она опробовала то, что вычитала в своих непристойных книжках, и у неё прекрасно получилось. За обедом она сказала, что не против повторить, но я спросил, как можно совместить это с едой, и она только молча покраснела. Я всерьёз задумался, не устроить ли привал прямо здесь. Конечно, тут полно комаров – пока обедали, я прихлопнул троих. Вечером их налетят тучи, но если постараться, в палатку пролезет немного.
Когда изложил всё это вслух, Лона просто расцвела, но потом всё же отказалась. Объяснила, что сейчас ей очень важно мыться хотя бы раз в день, так что поедим, и в путь, разве что задержимся ненадолго для «сам знаешь чего». Вскоре мы уже скакали галопом, облачённые в непромокаемые плащи и шляпы.
Минут через двадцать появилась мелкая водяная пыль, а под копытами жеребцов грунтовка сменилась булыжной мостовой, и мы перевели коней с галопа на быстрый шаг. Морось перешла не просто в ливень, а в водопад. Ветер задувал капли и в лицо, и за воротник плаща, а лошадей и собаку дождь хлестал безжалостно. Дваш фыркал, скулил, а в конце запрыгнул на спину моему жеребцу. Коней дождь тоже не приводил в восторг, они вертели головами и пытались остановиться, ума не приложу, зачем.
А вокруг, по обе стороны дороги, местные землепашцы возились на рисовых плантациях. Так сказала Лона, сам я не отличил бы рисовые от перловых. И у крестьян были лошади. По стати и размерам они здорово уступали нашим, зато не обращали внимания на дождь. Я тут же вспомнил дилижанс в Гроссфлюсе и кебы в Гибралтаре, там лошади тоже спокойно его терпели. Для себя отметил, что если дома буду выступать на скачках, нужно выбирать дни без дождя.
Тех крестьян, что были поближе, мы пытались спросить, далеко ли до порта. Большинство из них нас не понимали, только один ответил «Порт есть не работать», и тут же зашлёпал по воде прочь от тракта. Жеребцы с понуро опущенными головами медленно брели вперёд, мы с Лоной потихоньку мокли, несмотря на непромокаемые плащи, а впереди дальше двадцати шагов ничего не было видно за непроницаемой стеной дождя. Я сбился со счёта, сколько раз пожалел, что послушал Лону и не остановился на ночлег возле того закрытого отеля. Казалось, мы едем по кругу, хоть я и постоянно смотрел на компас.
Вдруг Лона радостно вскрикнула – увидела табличку «Найм карет, круглосуточно». Увы, ни карет, ни людей мы там не нашли, зато наткнулись на указатель «Отель, 70 шагов» и стрелку. Шаги я не считал, но до отеля мы добрались, и он работал. Правда, портье, хоть и не отказывал нам в ночлеге, был нам не рад.
- Свободных номеров сколько угодно, - сказал он. – Порт закрыт, приезжих почти нет. Но… Понимаете, у нас поселили два десятка краснокожих горцев из Сьерры. Они голодранцы, и если наберут на всех сотню медяков, то сами удивятся. Но за них платит Лига Побережья, так что нам выгодно. А вы – тоже горец. Они глупы – решат, что вы берг, и попытаются убить. Мне не нужны в отеле горские разборки.
- А как вы поняли, что он не берг? – удивилась Лона.
- Что тут понимать? Вы, девушка, на торговом говорите с акцентом Гроссфлюса. И лошади у вас из Гроссфлюса. Будь ваш парень из Берга, вы бы с ним говорили на своём, потому что Берг и Гроссфлюс друг друга понимают.
- Первый раз слышу, что у меня акцент.
- У всех акцент. Не передумали остановиться у нас?
Я получил ключ, но пошли мы не в номер, а ставить лошадей. Наши смотрелись рядом с местными, как ирбисы возле домашних кошек. Подвыпивший конюх взял серебряную монету и пообещал сделать всё, что нужно.
В номере я сразу снял насквозь мокрые штаны и сапоги – когда едешь верхом, плащ не прикрывает ног. Пока я доставал из вещмешка сухие штаны, Лона сменила свою набедренную повязку и горестно смотрела на розоватые потёки у себя на бёдрах. Потом тяжко вздохнула и принялась объяснять, что из-за сильного дождя куда-то там попала вода, а туда должна была попасть кровь, но там уже не было места, и поэтому… Дальнейшие подробности я сумел пропустить мимо ушей, а то, что сапоги и штаны у неё тоже мокрые, видел и сам.
Одежду и обувь я отдал в местную прачечную – постирать, почистить, высушить. Коридорному приказал принести ящик с песком и столбиком, заявив, что в такую погоду добрый хозяин собаку из отеля не выгонит. Ещё отправил курьера в порт, узнать, прибыл ли аргентинский корабль, и если да, то передать записку вахтенному офицеру и принести ответ. Заказал еды нам и Двашу, и пошёл мыться, благо из душа текла тёплая вода. Заодно и Лоне спину помыл, хоть она и сама достаёт, с её-то гибкостью акробатки.
После ужина я был бы не против и отойти ко сну, но ждал курьера из порта, так что решил разобраться с родословной принцессы. Она быстро просмотрела книжку о королевских лошадях, ту, что на её языке, и перевела небольшой фрагмент. Там говорилось, что лошади признают не только королевское потомство, но и любовниц этого потомства, если в них попало много королевской спермы. Год издания был свежий, но Лона сказала, что книга написана больше тридцати лет назад. Выходит, спермы было много, но она не подействовала, в книге ошибка, и израильская разведчица Ребекка заплатила за неё жизнью.
Лона уснула, а я принялся штудировать вторую книгу, ту, что на торговом. Продираясь сквозь научный жаргон, я смог понять, что эту лошадиную породу четыреста лет назад вывел знаменитый профессор Блиндт. В своей работе он опирался на труды аргентинца Веласкеса, что описал разницу между кровью королей и черни, независимо от страны и династии. Давалось подробное объяснение, но я его не понял.
Потом я стал смотреть, кого лошади признают за своих. Там всё оказалось чуть сложнее, чем рассказывала Лона. Через пять поколений кровь принцев теряла свойства королевской. Женщинам было ещё сложнее – королевская кровь должна быть или у её отца, или у отца её ребёнка, благодаря тому, что при беременности кровь матери и ребёнка слегка смешивается. Я перечитал ещё раз. Королевскую кровь женщине передаёт или её отец, или отец её ребёнка. Чуть дальше было написано, что гипотеза о влиянии на женщину королевской спермы опровергнута экспериментально.
Если автор прав, а он, похоже, прав, что тогда? У Лоны королевская кровь. Значит, у её матери - тоже. У Ребекки королевской крови не было. Выходит, Лона не дочь Ребекки. И без разницы, кто её отец. Мелона, рождённая Ребеккой, и Лона, спящая рядом – разные люди.
Когда выяснилось, что его жена не имела королевской крови, кронпринц Герхадт понял – принцесса-младенец, когда подрастёт, не сможет ездить на этих лошадях. И народ сделает вывод, что он рогоносец. Неважно, знал ли он изначально, что ребёнок не его, нельзя допускать, чтобы о неверности принцессы узнали подданные. Смешными могут быть шуты, но не короли и принцы. Народу не нужен правитель-шут. Казалось бы, кто спрашивает, чего там нужно черни, но от смеха над монархом недалеко и до республики, а на её фоне желающие сменить короля на его младшего брата покажутся образцом лояльности.
Король не мог публично объявить о супружеской неверности Ребекки и изгнать из дворца её дочь, скандал – плохо для династии. Да и вряд ли это бы одобрили банкиры, навязавшие кронпринцу в жёны уже отяжелевшую Ребекку. А их слово тогда было решающим. Убить младенца – тоже нехорошо. Одновременная смерть матери и дочери вызовет подозрения, и есть человек, кто не промолчит – брат нынешнего короля, рвущийся на трон. А уж банкиры убийство малолетней соотечественницы не поймут ещё больше, чем её изгнание.
Единственный выход – подмена младенца. Думаю, королю несложно найти внебрачную дочь кого-нибудь из правящей династии, родившуюся примерно в нужное время. Для посторонних все младенцы одинаковы, никто не заметит, что в колыбели другой ребёнок. Но нянька – не посторонняя, её, может, и приставили к принцессе именно на такой случай. И она подчиняется Израилю, а не Гроссфлюсу, приказать ей нельзя, подкупить – тоже. Можно убить, но банкиры и этого не одобрят. Значит, подменили с ведома израильтян. Может, они сами и провели подмену.
Им всего-то и надо было найти такую роженицу, что у неё королевская кровь есть, а у её отца – нет. Это гарантирует, что королевская кровь есть и у её дочери. Правда, не уверен, что мать и отец с радостью отдадут дочь куда-то в другой мир, пусть даже в королевский дворец, но есть королевства, где всё решает монарх, и я читал, что такое бывает и в республиках. Всевластный правитель называется «диктатор». Может, в Израиле диктатура, и родителей не спрашивают.
Мои размышления прервал осторожный стук в дверь. Дваш приподнял ухо, принюхался, и продолжил спокойно спать. На пороге стоял мальчишка-коридорный, он принёс всё сразу – штаны, сапоги и записку от капитана «Царя Давида». Я сунул ему двести медных монет, и он убежал, радостно насвистывая. Увы, записка оказалась на израильском. Пришлось будить Лону. Она перевела, что утром за нами пришлют карету, а в полдень «Царь Давид» покинет Болотный порт. Пока я вспоминал, не осталось ли дел, что непременно нужно завершить до отплытия, Лона взяла раскрытую книжку про лошадей и прочла те несколько абзацев, где описывалось, кто считается обладателем королевской крови.
- Дарен, ты понял, что там написано? – испуганно спросила она. – Если в ребёнке есть королевская кровь, то она есть и в его маме! Во мне – есть, а в маме – не было. Выходит, мама мне не мама?
Она ревела, орошая моё плечо горючими слезами, а я её поглаживал, безуспешно пытаясь успокоить.
***
Утром Лона проснулась с опухшими глазами, умывание не помогло. Я не понимал, чего она так расстроилась. Давно умершая женщина оказалась не её матерью – и что? Лона никогда её не видела, а всё, что о ней знает, рассказано нянькой. За завтраком она чуть-чуть поела, но смотрела при этом на что-то, видимое ей одной. И всё же когда я провёл ладонью у неё перед глазами, она это заметила и даже попробовала улыбнуться.
- Дарен, я знаю, ты всю ночь из-за меня не спал, - сказала Лона с теплотой в голосе. – Я очень тебе благодарна.
- Я есть спавший урывками. Я есть наученный этому.
- Всё равно спасибо. Если бы не ты, я б ревела до утра. А так даже выспалась. Ты думаешь, что я расклеилась из-за ерунды?
- Ты есть читающая мои мысли опять.
- Для меня это не ерунда! Я выросла во дворце, считала себя настоящей принцессой, а теперь, кроме тебя, никому не нужна.
- Мы есть покинувшие твой дворец давно. Ты есть расклеившаяся вчера только. Когда ты есть догадавшаяся, что Ребекка не есть твоя мать.
- Как ты не понимаешь? У меня были отец и мать, пусть покойная, мамина подруга тётя Фанни, а ещё два брата и сестра. Их у меня больше нет, совсем нет!
- Я есть повторяющий, что ты есть расставшаяся с ними неделю назад. Неделя есть семь дней подряд, - я вспомнил вопрос Герхардта III.
- Он видел в тебе тупого горного варвара, - Лона снова улыбнулась. – А ты не тупой. Но всё равно не понимаешь. То, что Герхардт мне не отец – неважно. Я тебе говорила, что королевских лошадей и вывели для того, чтобы королевы не рожали принцев от кого попало. Теперь у принцев отцы всегда королевской крови. Ходили слухи, что мой младший брат, в смысле, младший сын Герхардта, на самом деле сын его брата. Да и Герхардт был хорошим отчимом, я ведь ни разу даже не заподозрила, что он мне не отец.
- Ты есть говорящая, что разврат есть норма для династии Гроссфлюса, и ты не есть ошарашенная, что твоя мать есть принимавшая в нём участие.
- Не такими неприличными словами, но примерно так. Решила, что личная жизнь мамы – не моё дело. Важно, что я любила её, и она меня любила. О том, что она меня любила, я знала от тёти Фанни, которую я тоже очень любила, и думала, что и она меня… Дарен, ты не запутался, кто кого любил?
- Ты есть говорившая, что мой торговый есть трудный для понимания. А твой есть ещё труднее иногда.
- Всё ты прекрасно понял!
- Да. Ты есть могущая продолжать рассказ, что есть повествующий о всеобщей любви.
- А тут выяснилось, что кормилица всё наврала, а на самом деле родная мать от меня отказалась!
- Фанни есть твоя кормилица, так ли это?
- Да. Её ребёнок родился мёртвым, и она меня выкормила, когда мама умерла. Потому и стала мне сперва няней, а потом гувернанткой.
- Ты есть плакавшая потому, что твоя мать есть выпихнувшая тебя в приёмную семью, так ли это?
- Да! Она от меня отказалась, я ей не нужна! Она за столько лет ни разу не захотела даже повидаться со мной! Какая она после этого мать?
А я бы не осуждал так безоговорочно женщину, что родила Лону. Если она в другом мире, как она может повидаться с кем-то здесь? Вряд ли к транспорту, что перемещается между мирами, свободный доступ. Другой вопрос, как мать отдала едва рождённого ребёнка чужим людям? Хотя, если подумать, можно украсть ребёнка, инсценировать его смерть, например, телега сорвалась в пропасть, какое горе. Ищите своё чадо в Гроссфлюсе, дорогие родители, если знаете, где это и как туда попасть.
- Она есть не виновата, возможно, - не очень понятно возразил я.
- Может, и так, - тяжко вздохнула Лона. – Приёмная семья – королевская, обычно бывает хуже. Дарен, а может, мы ошиблись? Зачем менять ребёнка, если можно поменять ему кровь на королевскую? Переливание крови сделать.
По её лицу я видел, что она и сама всё отлично понимает. Заменить младенцу кровь несложно, дело в другом. Ребекка и погибла-то из-за того, что израильтяне мало что знали о королевских лошадях. Откуда бы после этой ошибки у них взялась уверенность, что перелитая младенцу королевская кровь правильно подействует на лошадок через пару лет?
Я начал всё это объяснять Лоне, но нас прервали – коридорный сообщил, что пришёл моряк. Я сразу понял, что он не совсем моряк, скорее, офицер-морпех. Морпехов я видел на «Копыте кентавра», и этот, если не считать плаща с капюшоном, отличался от них только прядями по бокам головы, как у банкиров, Лона сказала, их называют пейсами. Ума не приложу, зачем они военным, мешают же в рукопашной. Наверно, так приятно их Богу. Двашу он не понравился, но ему мало кто нравится.
- Сагам Натан, Шайетет-тринадцать военно-морских сил Израиля, - представился он, сняв непромокаемую шляпу.
- Лейтенант тринадцатой флотилии, - перевела Лона. – А зовут его Натан.
- Лейтенант морской пехоты, - поправил он. – Тринадцатая флотилия – это спецназ израильских ВМС.
Структура вооружённых сил Израиля меня не интересовала. Выяснять, почему его подразделение обозначено номером, что считается приносящим беды, я не собирался. Мы быстро собрали вещи и оделись для выхода под дождь, коридорный подхватил наши вещмешки, но едва вышли из номера, на нас напали шесть горцев из Сьерры. Кормили их явно не очень, так что выглядели они обтянутыми красной кожей скелетами. Наверно, так выглядели инки, появившись у наших границ. Конечно, и скелет может прикончить из арбалета кого угодно, но эти вооружились одними палками. С огромным трудом я удержал Дваша и Натана от смертоубийства, попутно отбиваясь от голодных беженцев. А левая рука всё ещё побаливала, хоть рана и затянулась.
Сколько же проклятий я выслушал за то, что поддерживаю внешнюю политику своего Берга, целенаправленно уничтожающего безвинный народ Сьерры. Если бы не поддерживал – непременно сверг бы жестокого короля-людоеда. За меня вступился коридорный, сказав, что я не из Берга, а из Эльдорадо, и я вновь был проклят, на этот раз за то, что поддерживаю политику своего Эльдорадо в части невмешательства в конфликт Сьерры и Берга, перешедший в массовые убийства несчастных подданных поверженной Сьерры. А ведь мы могли бы победить Берг, потому что горцы, и способны сражаться в горах с другими горцами. В ответ я послал беженцев по известному адресу, и они ушли. Вряд ли именно туда, но ушли.
У самого входа в отель стояла карета. Натан уселся в неё, Дваш влез вслед за ним. Натану это не понравилось, и он заорал, чтобы пёс убирался. Тот лёг на бок и сделал вид, что спит. Лейтенант был недоволен, но смирился. Тем временем конюх вывел наших жеребцов, и я залез в седло.
- Время выезжать есть наставшее, - провозгласил я. – Я есть ведущий коней. Лона есть едущая в карете. Если пёс не есть возражающий.
***
Карета тащилась по залитой дождём мощёной улице, жеребцы прекрасно успевали за ней, идя шагом. Великолепные лошади, тут не поспоришь. А случайно ли они нам достались? Лона в королевской конюшне взяла именно их, потому что всю жизнь только на таких и ездила, хотя выбор оказался не лучшим – наше прикрытие странствующих наёмников тут же полетело в пропасть. О том, что Лона заранее готова ехать со мной куда угодно, я тогда и понятия не имел. А сейчас даже знаю, что подготовила её Фанни. Взять этих лошадей наверняка подсказала тоже она.
И понятно, зачем. Осторожность лишней не бывает. Если бы меня по пути в Гроссфлюс перехватила разведка, например, бергов, и заменила на похожего агента-горца, как его отличить от меня? Он не знает чего-то, что знаю я? Конечно, но как это проверить? Спросить, знаком ли он с каким-нибудь вымышленным Факеном? Опытный агент ответит, что не помнит такого имени, и вообще это не ваше дело. Я бы в любом случае именно так и ответил, даже если бы спросили, знаю ли я герцога Бадена или принцессу Ирину. А вот королевскую кровь не подделать, чем эти лошадки и полезны. Фальшивый Дарен сразу с них свалится. Я припомнил, что уходить из дворца собирался пешком, это Лона повела меня на конюшню. Выходит, израильская разведка о моей родословной знала больше, чем мне бы хотелось.
Но самое интересное – гибель Ребекки и подмена младенца. Делать всё равно нечего, даже по сторонам не поглазеть – вокруг сплошная стена воды, почему бы ещё раз всё не обдумать? Верно ли, что Ребекка погибла, пытаясь прокатиться на королевской лошади? Да, иначе и быть не могло, потому что такова официальная версия. Не смейтесь, я не наивен – диверсанты бывают наивными только в начале первого рейда, потом они теряют или наивность, или жизнь. Я прекрасно знаю, что почти всегда официальные версии – наглая ложь, но! Если они ложные, то всегда, без исключений, выставляют власть в лучшем свете. Они скрывают позор правителей, или заменяют его меньшим позором. Эта официальная версия объявила кронпринца возможным рогоносцем, и тем самым на время поставила под сомнение легитимность династии в глазах подданных. Что же тогда скрывали власти? Ничего. Не стали затруднять себя выдумкой, да и всё.
И всё же, могла ли Ребекка ехать на обычной, а не на королевской лошади? Конечно, нет. Ведь это была не просто прогулка, а публичная демонстрация, что принцесса родила младенца от кого-то с королевской кровью. Понятно, что она могла быть сама дочерью какого-то принца, и тогда ничто ей не мешало отяжелеть и родить от кого попало, а потом спокойно кататься верхом. Хотя надо ещё посмотреть ту книжку до конца, вдруг ребёнок от простолюдина портит королевскую кровь матери. Я не спец в генетической магии, прочитав пару страниц и послушав чьи-то рассказы, спецом не станешь.
Выходит, за принцессой-всадницей наблюдало множество любопытных глаз, без них это не демонстрация. Вот, кстати, ещё причина не лгать в официальной версии – слишком много свидетелей. А могла ли Ребекка упасть с королевской лошади случайно, а не потому, что та её сбросила из-за плохой крови? Могла, конечно. Я же со своей королевской кровью пару раз падал. Правда, не насмерть, но я и не измотанная родами женщина. Но причина падения не важна, в любом случае поползут слухи, что погибшая – шлюха, а кронпринц – рогоносец. И ходить этим слухам несколько лет – аж до тех пор, пока младенец не подрастёт и не сядет на королевскую лошадь, показав подданным, что их подозрения не оправдались. Даже если подданные были правы, как с Ребеккой.
Но родившегося ребёнка король и кронпринц сочтут лишённым королевской крови. Даже если Ребекка упала случайно, никто не рискнёт на это поставить. Младенца нужно срочно менять, но на кого? Я так понимаю, в Гроссфлюсе несложно найти девочку-бастарда нужного возраста, но принцесса, как я понимаю, обязательно должна быть соплеменницей израильтян. Как этого добиться? Я бы ничего не выдумывал, а просто позволил кронпринцу сотворить ребёнка самым естественным способом. Вот только, если нужна обязательно девочка… один шанс из двух. Тогда вот так. Пусть кронпринц переспит с пятью-шестью похожими женщинами одного возраста, чтоб наверняка родилась хоть одна девочка. Её мать и станет принцессой Ребеккой, одну иноземку от другой никто не отличит, да и кто заподозрит подмену? А если девочек будет больше, Герхардт даже сможет выбирать.
Израильтяне поступили иначе. Наверно, отец первой Мелоны – потомок древних царей Израиля. Раз о них идёт речь в Танахе, это может быть важно для трепещущих. Но последний израильский царь помер две тысячи лет назад, а пять поколений – это куда меньше. Скисла давно кровь королей Израиля, а трепещущие этого не знали.
И как же они нашли замену? Потомство царей не годится, это уже выяснилось на горьком опыте. Но Лона – вылитая Фанни, то есть, они как-то нашли ребёнка-израильтянина с королевской кровью. Какая-то израильтянка примерно тогда же, что и Ребекка, родила девочку от какого-то короля или принца. Так изначально и задумывалось для подстраховки? Скорее всего, потому что настолько удачных совпадений не бывает. Разве что им оказал помощь лично Бог.
Но тут Лона правильно почувствовала – добровольно отдаст ребёнка навсегда только очень плохая мать. Слыхал я, конечно, о мамашах, выбрасывающих младенцев в сточные канавы, но израильтяне явно подбирали первую принцессу по наследственности, иначе и кронпринц им сгодился бы. Во второй раз они были вынуждены снизить требования, но не настолько же! Что унаследует дочь от такой матери?
А что, если мать Лоны на самом деле дочь не бросила? Наоборот, почти с ней не расставалась. Это я о Фанни. Её ребёнок «умер» почти одновременно с Ребеккой. Любого спроси, кто такая кормилица, няня и гувернантка в одном лице, и он ответит «мать». Где-то даже читал «не та мать, что родила, а та, что воспитала». Лоне я этого пока не скажу, незачем её расстраивать. Ведь если она мне поверит, а я ошибся, получится, что она снова потеряла мать.
Как-то внезапно я заметил, что справа от дороги шумит не только дождь, а ещё и волны, мы миновали какие-то ворота и въехали в порт. Знакомая вонь с прошлого раза стала куда слабее. Конечно, порт не работает, новых пахучих грузов не привозят. Но мне и так было противно. Карета остановилась под большим навесом над полем травы высотой по колено, Лона с Двашем вышли, а карета с Натаном поехала куда-то дальше. Я спешился возле Лоны, и она перехватила у меня поводья.
- Лейтенант сказал, нужно поставить какую-то штуку, чтобы завести лошадей на борт, - сказала она. – Мостки, сходни, трапы, в общем, что-то из этого, я не запомнила. А ещё он мне про Дваша рассказывал. Оказывается, его кличку они все знают, только он всё равно никого не слушается, кроме графа и теперь нас. Дваш постоянно на него рычал и скалился, даже пошевелиться не давал. А ты как? Сильно промок? Раненая рука не устала?
- Я есть в порядке. Дождь есть как тёплая моча. А рана есть затянувшаяся.
- Очень рада за тебя, - слова она подкрепила поцелуем, и довольно жарким.
- Лона, я есть хотящий у тебя спросить, - заговорил я после долгой паузы. – Ты есть видевшая иноземцев, что есть способные ездить на этих лошадях?
- Тебя видела.
- Это есть все?
- Нет, конечно. Короли и принцы из других королевств всегда катались только на них. Это традиция.
- Короли, принцы и я есть все такие иноземцы?
- Подожди, Дарен, ты спрашиваешь что-то такое, чего прямо сказать не хочешь. Из чужеземцев во дворце жила только тётя Фанни. Думаешь, она – моя мать?
- Я есть имеющий такое предположение, - тяжело с ней, не хотел этого говорить, а пришлось.
- Ошибаешься. В первый же раз лошадь её сбросила, и она сломала руку. Не переживай. Я бы тоже на неё подумала.
***
Кусок борта израильского корабля, откинутый на берег, образовывал что-то вроде наклонного моста через пропасть. Лона назвала его пандусом и сказала, что в Гроссфлюсе по таким штукам вкатывают бочки на телеги, а моряк, охраняющий вход, заявил, что это аппарель. По ней мы, спешившись, завели коней в помещение под палубой, трюм называется. Дваш, хоть и рвался поскорее убраться с дождя, шёл осторожно, принюхиваясь едва не на каждом шагу.
Пёс неуверенно предложил пойти налево, мы даже не знали, это к передней части корабля или к задней. Казалось, брели целую вечность, хорошо хоть, трюм освещался какими-то светильниками, а то через аппарель свет почти не пробивался. В какой-то момент мой конь заржал, и спереди донеслось ответное ржание. Наши жеребцы воспрянули духом и зашагали куда бодрей.
Вскоре мы подошли к сколоченным из досок трём денникам, это такие выгородки для лошадей, чтобы держать их там не привязанными. Два пустых, а в третьем стояла кобыла королевской породы, наверно, это о ней говорили купцы из Гроссфлюса. Особой радости ни у неё, ни у жеребцов я не разглядел, стало быть, течки пока нет. Если внезапно начнётся, они втроём разнесут денники в щепки. Неужто трудно было разместить жеребцов поодаль? Но поправить это я не мог, так что просто расседлал коня, вытер его одной попоной и накрыл второй, налил воды и засыпал овса. Теперь можно знакомиться с кобылой.
Лона и Дваш были уже там, она гладила лошадиную морду, а он стоял в углу денника, задрав лапу. Кобыла оказалась очень спокойная, безропотно позволяла трогать себя и Лоне, и мне, и с благодарностью во взгляде взяла у меня с ладони кусочек хлеба. Может, именно из-за её безропотности пёс и повёл себя по-хамски, в денник моего жеребца он тоже забегал, но там не позволил себе ничего лишнего. Пока Лона скармливала лошадке ещё кусочек, я быстро осмотрел уздечку и седло. Поводья оказались мокрыми – кобылу прогуливали. Правильно, лошадям вредно долго стоять неподвижно.
А вот как объяснить мокрое седло? Его мыли? Или кто-то недавно ездил верхом? Я не сомневался, что ездила Фанни, но Лоне говорить не стал – мало ли, вдруг здешний конюх прогуливал лошадь под седлом. Да и вообще я решил, что здесь и сейчас незачем выяснять, кто мать Лоны. Если она не поедет с нами в Эльдорадо, так без разницы, чья она мать, а если поедет – там и поговорим. Порошки правдивости, пытки, гипноз – всё будет под рукой.
Дваш прекратил метить территорию и тихо зарычал. Я прислушался, но уловил только непонятное гудение, будто поблизости работал мотор. Потом мотор замолчал, и зазвучали шаги, гулкие в пустом трюме. Кто-то шёл к нам, и не пытаясь скрываться. Мы с Лоной схватились за арбалеты, а Дваш сохранял спокойствие – о постороннем он предупредил, но угрозы не чуял. Вскоре мы увидели мальчишку в морской форме и с пейсами. Он подошёл к нам, показав пустые руки, и что-то сказал. Лона перевела, что он – юнга, это что-то вроде коридорного в отеле, зовут его Зеев, и он на весь рейс в нашем распоряжении, так что когда мы закончим с лошадьми, он отведёт нас в каюту.
Торгового юнга не знал, мне пришлось говорить с ним через переводчика. Спросил, кому принадлежит кобыла, он сказал, что принцессе, а на вопрос, кто на ней ездил раньше, лишь пожал плечами. Зато ответил, что Фанни на корабле нет, но есть алам Фаина, а она это или нет, он без понятия. Лона пояснила, что алам – воинское звание, причём высокое, может, и генерал. О чём ещё спросить юнгу, я так и не придумал, так что мы ему сказали, что с лошадьми пока всё. Взяли вещмешки, и он повёл нас по трюму. Шли мы, шли, пока не уткнулись в вертикальную лестницу, и юнга, сделав приглашающий жест, полез по ней вверх. Дваш жалобно заскулил, я тоже не представлял, как пёс тут поднимется, так что стащил мальчишку обратно, отвесил подзатыльник и показал на собаку.
Юнга безропотно повёл нас дальше, и в конце пути мы оказались на круглой деревяшке в полтора шага диаметром. От её краёв уходили вверх четыре каната, сплетаясь у нас над головами в один. Очень похоже на подъёмник, но я не видел ворота, который надо крутить, чтобы подниматься. Парнишка достал из кармана пластиковую штуковину, похожую на ту, что была у рэба Иегуды, и потыкал в неё пальцем. Раздалось то самое гудение, что недавно насторожило Дваша, канаты натянулись, и подъёмник пополз вверх.
Конечно, раз у израильтян есть моторы, что крутят лопасти геликоптера, с какой стати им руками крутить ворот подъёмника? А мальчишка – всё-таки мерзавец. Сам спустился на этой хреновине, а вверх собирался тащить нас по штурмовой лестнице. Так что подзатыльник он честно заработал. Тем временем мы проехали через круглый проём в потолке, снизу я его не заметил. Лона, едва мы начали подниматься, схватилась за меня, да так и не отпускала. Дваш лёг набок и, похоже, заснул, хотя с ним нельзя быть уверенным. А я… Мне смотреть вниз с высоты сорока локтей – сущая ерунда. Доводилось заглядывать в пропасти в тысячу локтей глубиной.
Едва подъёмник закрыл проём в потолке трюма, мотор остановился, причём юнга никаких команд не отдавал. Не иначе, автомат какой-то сработал, в смысле, автоматический механизм. Подобие предохранительного клапана на котлах – досюда можно, а вот дальше – хрен, запрещено. Юнга сошёл с подъёмника, мы последовали за ним. Сперва по палубе, потом по каким-то коридорам, пока не подошли к необычной двери. Зеев что-то на ней покрутил, и она распахнулась с каким-то странным чмоканьем. Лона его спросила и перевела мне ответ:
- Эта дверь не пропускает ни воду, ни воздух.
- Она есть герметичная, - вспомнил я нужное название.
- Наверно, - она вошла в каюту и радостно закричала.
Я тоже шагнул внутрь и увидел двух обнимающихся женщин.
- Как я рада тебя видеть, Мелона, деточка моя, - приговаривала Фанни, гладя Лону по волосам.
- Алам это есть кто? – спросил я, просто чтобы не молчать.
- Алам – моё воинское звание. По-вашему – полковник. Ещё вопросы есть?
- Кобыла в трюме есть зачем?
- Свадебный подарок Мелоне. Вы, два юных идиота, взяли только жеребцов. Как они, по-вашему, будут размножаться?
- В Эльдорадо есть другие лошади, - сказала Лона. – Жеребцам безразлично, та порода или не та.
- Ты видела горских лошадей? Они размером чуть больше этой мерзкой собаки! Им не разродиться, если вдует такой гигант.
Фанни была права, но я задумался о другом. Сможет ли эта порода прижиться в горах? Они большие, крови в них много. Хватит ли в нашем воздухе кислорода, чтобы насытить всю кровь? Хотя в иноземных купеческих караванах бывают лошади с равнин, и они размером хоть и поменьше королевских, но куда больше наших. И купеческие лошади вовсе не помирают массово от удушья. Но всё же непонятно, что делать с этими красавцами и красавицей, если они не приживутся в высокогорье?
- Пытаешься угадать, приспособятся ли они к горам? – ехидно поинтересовалась Фанни, уже переставшая обниматься с Лоной. – Не бойся, в Берге их сородичи прекрасно себя чувствовали, а там высота не меньше вашей.
- А я смогу приспособиться? – спросила Лона.
- Сможешь. Поначалу будет противно, но привыкнешь быстро. Вон, мать твоего дружка тоже родом с Побережья, и ничего, живёт в Эльдорадо припеваючи. Тебе же не надо валуны ворочать. А чтобы просто ходить или кататься на лошади, кислорода хватит. Ты мне вот что скажи, малышка – мне с тобой ехать?
- Это есть зависящее не только от тебя, - буркнул я.
- Не вздумай! – вскинулась Лона. – Она мне маму заменила!
- Она есть ничего не заменявшая, - отмахнулся я. – Лона, ты есть способная объяснить, седло кобылы есть мокрое почему?
- Мокрое, я заметила. Но тётя Фанни упала с королевской лошади и сломала руку, я же тебе говорила.
- О чём вы треплетесь? – Фанни изобразила непонимание. – Какая разница, кто рожал Мелону? Я её вырастила с самого рождения до возраста, когда она способна о себе позаботиться.
Совсем недавно я считал, что незачем выяснять, мать она Лоне или нет. Но сейчас увидел, как тепло Лона к ней относится. А ведь одна получит доступ к нашим секретам, а вторая – полковник иноземной разведки и руководитель операции, направленной, возможно, против Эльдорадо. Нет уж, раз Фанни не хочет прояснить, кто тут чья дочь, я должен ей всячески мешать, даже если не понимаю её мотивов. То есть, вносить ясность.
- Седло есть мокрое почему? – повторил я свой вопрос.
- Я на этой лошади не ездила, если ты об этом. Пойми, Ребекка погибла случайно. Она не умела ездить верхом, вот и упала, а не потому, что не имела королевской крови.
- Седло есть мокрое почему? – я не собирался обсуждать с ней гибель Ребекки.
- Герцог, ты пытаешься меня допрашивать? – Фанни изобразила негодование. – Я не знаю, почему намокло седло. Кто-то его намочил. Такой ответ тебя устроит?
- Его, может, и устроит, а меня – нет, - решительно заявила Лона. – Тётя Фанни, кто моя мама? Ты?
- Твоя мама – Ребекка, и ты это отлично знаешь. Она была плохой наездницей, в Израиле мало кто ездит верхом. Её заставили, в Гроссфлюсе такой обычай – родившая жена принца своей верховой прогулкой показывает придворным, что ребёнок от мужа. Ты тоже не раз падала с лошади, и о чём это говорит? Ребекке не повезло, упала неудачно, вот и всё.
- Седло есть мокрое почему? – напомнил я о себе. – Намочивший седло есть кто?
- Кто, кто, - передразнила она меня. – Дождь намочил! Седло и уздечку носили к мастеру на ремонт, понятно?
- Носивший на ремонт есть кто? – тут же поинтересовался я.
- Откуда мне знать, кто носил? – рявкнула она так грозно, что даже Дваш прижал уши. – Я алам, командую всей группировкой, и не вникаю в мелочи!
- Отдавший приказ нести в ремонт есть кто? – продолжил я безразличным тоном.
- Я приказала!
- Ты есть алам, и ты есть вникающая в ремонт седла?
- Да, потому что это мой свадебный подарок!
- Ты есть приказавшая кому?
- Своему денщику! Он и отнёс! Какая тебе разница?
- Я есть узнавший всё, что я есть хотевший узнать.
Можно было продолжать вопросы до бесконечности. Но из полковника разведки не вырвешь признание одними словами. А что Фанни врёт напропалую, Лона уже поняла. Пора переходить к практическим вопросам, например, кто будет кормить лошадей и убирать навоз, где испражняться собаке, да и нам не помешало бы знать, где тут гальюн. Когда и где тут кормят – тоже. И ещё всякое разное, связанное с жизнью на военном корабле двух людей, трёх лошадей и одной собаки. Но Фанни интересовало совсем другое.
- Герцог, ты напоил Атоса и выведал у него всё, что бедняга знал, - сказала она. – Он сказал, что все враждебные действия против Эльдорадо проводил генерал Шмуэль, а не я?
- Да, он есть сказавший.
- Атос перечислил тебе эти действия?
- Он есть назвавший только два. Это есть рейд конницы и биологическая атака.
- Ты уверен, что были и другие? Какие же?
- Я есть думающий, что вы есть начавшие с экономической атаки. И что вы есть замешанные в конфликте Перу и Сарматского королевства.
Конечно же, они попытались втянуть Эльдорадо в какую-нибудь авантюру. С Гроссфлюсом у них получилось, почему бы не повторить? Но все наши казначеи одновременно неглупые и жадные, и даже если бы король заинтересовался дорогим проектом, надавать ему по рукам – прямая обязанность казначея. А ещё помню, когда мне было лет десять, кронпринц жаловался, что наш экспорт дешевеет, а импорт дорожает, и добром это не кончится. А король ему отвечал, что запасов по критическому импорту у  нас лет на пять, паниковать рано. Потом оно как-то само собой наладилось, и цены вернулись к прежнему уровню. В смысле, говорили, что само собой, а на самом деле, конечно же, несколько человек скоропостижно умерли. Не зря же король держит при себе посланцев по особым поручениям вроде меня.
А война инков с сарматами вообще получилась какой-то глупой. Армия сарматов раз в десять больше, чем у Перу, инки запросили помощь у нас, своих союзников. Едва сарматы увидели боевое знамя Эльдорадо, воевать им резко перехотелось. Они – не горцы, для победы в горах им нужен огромный численный перевес, а с подходом наших отрядов силы почти уравнялись. Были мелкие стычки, и спецназ наш в рейды ходил, и горные варвары слегка пограбили пришельцев с равнин, но всё быстро кончилось – сарматы убрались, а чуть погодя вернулись домой и наши воины. Король опасался, что пока наш экспедиционный корпус в Перу, нас атакуют соседи, но даже шведы не рискнули напасть. Похоже, нас пытались втянуть в никому не нужную войну, но что-то пошло не так.
- Ты можешь думать, что хочешь, - сказала мне Фанни. – Я о тех операциях ничего не знаю, занималась тогда совсем другим. А что скажешь о рейде и эпидемии? Почему они не сработали? Кто уничтожил наших десантников? Что за оборотни, превращающиеся в белых леопардов?
- Жители равнин есть часто видящие в горах галлюцинации. Это есть последствия кислородного голодания. Оборотни есть выдумка, - я не собирался рассказывать ей о служебных ирбисах.
- Я слышала, что наняли проводников из местных варваров, но и это не помогло.
В ответ оставалось лишь посмеяться. Они наняли проводников, что вывели их в зону вечных льдов, прямо под стрелы спецназа и клыки ирбиса. Проводники, конечно же, получили по сотне серебряных монет от нашей военной разведки, ни секундочки не сомневаюсь.
- А как справились с эпидемией? – продолжала расспрашивать Фанни. – Как смогли быстро создать вакцину?
- Я есть не знающий, - наконец, я смог ответить честно. – Принц Карстен и принцесса Ирина есть состоявшие в группе, что есть производившая вакцину. Кто есть разработавший вакцину, я есть не осведомлённый. Я есть бывший малолеткой тогда.
- Ты ещё расспрашивал Атоса, что нам понадобилось в Эльдорадо. Он, конечно, ничего тебе не сказал, потому что кто же этого болтливого пьяницу станет посвящать в секреты? Но сам как думаешь?
Сам я думал, что им нужен огненный меч херувима, хоть и не мог понять, зачем. В окрестностях Эльдорадо, то есть, Эдема, в Танахе не упоминалось больше ничего хоть немного ценного. Но зачем показывать шпиону противника, что я догадался о цели их поиска? Лучше уж сказать какую-нибудь глупость. Как она в ответ на мои вопросы.
- Я есть предполагающий, что вы есть ищущие дерево, что есть дающее познание добра и зла, - уверенно заявил я.
Лицо Фанни исказилось нечеловеческой злобой. Она зашипела на меня не хуже горной кобры. Дваш завыл, я схватился за арбалет, Лона застыла на месте от ужаса. Прошло несколько секунд, пока Фанни смогла вернуть себе нормальный вид.
- Никогда, герцог, этого не повторяй, - она выскочила из нашей каюты, едва не снеся герметичную дверь.
- Что это с ней? – потрясённо спросила Лона.
- Я есть не знающий. Но я есть думающий, что корабль не есть безопасный для нас.
Мы, не сговариваясь, посмотрели в иллюминатор. Берег был шагах в ста и быстро удалялся. Корабль отошёл от причала, а мы и не заметили. Мимо проплыла большая рыба с торчащим над водой треугольным плавником, и я передумал добираться до берега вплавь.
- Ничего страшного, - неуверенно сказала Лона. – Придётся не упоминать этого дерева. Мы же это переживём?
Я здорово опасался, что мы тут ничего не переживём.
***
Лона плакала, не прекращая меня успокаивать. У неё неплохо получалось – я прекратил выдумывать надёжные способы бегства, например, украсть где-то аэростат и улететь, отстреливаясь от морпехов. Вместо этого попытался понять, с чего вдруг я ударился в панику, когда неприязнь Фанни вдруг переросла в ненависть. Да, нужно остерегаться, но я и раньше знал, что полковник чужой разведки – опасная личность.
Плохо стал соображать. Похоже, меня накрыло кислородное опьянение. Для горцев воздух на уровне моря слишком густой, и то, что мама родом из этих краёв, совсем не помогает. На борту «Копыта кентавра» мне тоже было нехорошо, но там я в основном «кормил рыбу», этому никакое опьянение не помеха. Рассказал всё Лоне, уж не знаю, поняла ли она, но плакать перестала и захотела умыться. Я обшарил каюту, но не нашёл ни туалета, ни умывальника, ни даже кувшина с водой. Уже собрался полить её водой из фляги, но тут вспомнил, что во флягах у нас сладкий сок какого-то цитруса.
Пришлось звать Зеева, причём мне – Лона категорически отказалась показываться заплаканной даже ему. Я вышел в коридор и стал орать его имя, Дваш присоединился ко мне и отрывисто лаял, когда я набирал воздух. Вместо мальчишки пришёл взрослый моряк, тоже не понимавший на торговом, и злым тоном что-то у меня спросил. Я повторил «Зеев!», но он явно ждал от меня чего-то ещё, пришлось постучать себе кулаками в грудь и грозно зарычать. Пёс поддержал моё рычание, моряк испуганно переспросил «Зеев?», достал какую-то штуковину, потыкал в неё пальцем, потом что-то в неё сказал, и через минуту юнга уже стоял на пороге каюты.
Я показал жестами, что нужно умыться, и он, как ни странно, понял. Вошёл в каюту, подошёл к стене, что-то дёрнул, и открылась потайная дверь. За ней обнаружились умывальник и подобие унитаза. Лона, прикрывая лицо руками, кинулась к крану и даже смогла добыть из него воду. Дваш ворвался туда вслед за нею и воспользовался унитазом по назначению. Она удивлённо вскрикнула, а я уже принимал как должное и неожиданные навыки этого пса, и его дурацкие выходки. Зеев что-то залопотал по-своему, Лона перевела, что Дваш здесь уже бывал, сожрал корабельного кота, любимца команды, и остался в живых только чудом.
Умывшись, Лона выставила всех из гальюна и заперлась там. А я принялся жестами объяснять Зееву, что пора пообедать. Такие жесты понимают даже совсем дикие горные варвары, но этот парнишка понять не смог, достал связную коробочку, потыкал в неё и протянул мне. Я прижал её к уху и услышал голос Фанни, раздражённо произносящей какие-то непонятные слова.
- Юнга есть непонимающий, что мы есть хотящие обеда, - сказал ей я.
- Отдай ему рацию… амулет связи, - рявкнула она.
Зеев поговорил с ней и ушёл, ни слова не сказав. Вскоре из сортира вышла Лона и, сияя от счастья, сообщила мне, что ежемесячное женское недомогание у неё закончилось, и теперь ничто не препятствует… Как будто секс решает все проблемы. Я не сомневался, что она исполнит непристойный танец, и не ошибся. Будь у неё немного времени, она бы своего добилась, но тут явилась Фанни с тележкой, на которой стояли кастрюли и бидон.
- Кушать подано, - мрачно произнесла она. – Герцог, знаешь обычай, по которому те, кто совместно преломил хлеб, не убивают друг друга?
- Этот обычай есть варварский, - ответил я. – А мы есть цивилизованные люди.
Фанни разложила еду по тарелкам. Варево мерзко пахло, но я всё же решил его попробовать. Зря. Вкус по мерзости не уступал запаху. Я выплюнул в унитаз кашу и прополоскал рот.
- Я тоже это не люблю, - сказала Фанни. – Зато еда кошерная, не оскорбляющая Бога. Увы, кок совсем не умеет готовить.
В бидоне оказался горячий кофе, пахнущий тоже не очень. Я его и пробовать не стал. Порезал хлеб и копчёное мясо, налил в наши кружки сока, и мы пообедали хоть и не горячим, но съедобным. Фанни, уныло ковыряясь ложкой в миске, спросила, что у нас за мясо. Я уверенно ответил «свинина», хотя понятия не имел, останки какого зверя мы поедаем.
- Хочу вам показать кое-что, молодые люди, - сказала она, вытирая губы салфеткой. – Мелона, когда-то ты спросила, не мама ли я тебе. Я ответила, что ты – дочь Ребекки, а не моя. И ты мне верила, пока не стала слушать герцога. И вот ты уже считаешь меня вруньей. Не стыдно, деточка?
- Тётя Фанни, просто скажи правду, - попросила Лона. – Я не вижу ничего плохого в том, что ты можешь оказаться моей мамой. Я люблю тебя, как родную. Когда я была маленькой, понятно, почему ты не признавалась – чтобы я не сболтнула кому не надо. Но здесь всем плевать, кто мои родители.
- Я тебе покажу, а не расскажу, - Фанни достала пластиковую коробочку, что у израильтян для связи, а может, другую, но очень похожую. – Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать, так говорят в мире, где я родилась. Лучше я даже не тебе покажу, а герцогу. Вот, смотри, ты знаешь, кто это?
- Это есть Лона, - уверенно определил я, рассмотрев картинку на стенке коробочки, рэб Иегуда так мне показывал карту.
- Верно. А это?
- Это есть Герхадт III, или тот, кто есть очень похожий.
- Да, он, - подтвердила Лона.
- А теперь эти лица ставим рядом. Герцог, ты видишь сходство между ними?
- Я есть видящий сходство. Но Лона есть похожая на тебя больше, чем на короля.
- И что тут удивительного? Мелона – полукровка, её мать – из моего народа. Вспомни Рахиль и Юдифь, она похожа и на них.
Я вспомнил и этих женщин, и ещё одну, ту, что застрелил у геликоптера на берегу пруда Влюблённых. Да, сходство заметное, не поспоришь. Но это не значит, что Фанни ей не мать.
- Она есть похожая и на них, - признал я.
- Видишь, Мелона! Даже герцог согласен, что ты похожа на отца! А сходство со мной – случайное. Жаль, что ты раньше не потребовала доказательств. Есть генетический метод определения отцовства, достоверность – девяносто девять из ста. Мы бы взяли твой волосок и его, и определили бы, дочь ты ему или нет.
- Что, так правда можно? – удивилась Лона.
- Такой метод есть существующий, - кивнул я. – Генетики Эльдорадо есть способные выяснить, что двое людей есть близкие родственники. Только они есть не отличающие отца от прадеда или двоюродного брата. А Гроссфлюс есть имеющий для этого лошадей.
- Вот такие дела, принцесса, - ухмыльнулась нам Фанни. – Спасибо за приятную компанию, с вами интересно, но пора заняться и собственными делами.
- Я была принцессой в Гроссфлюсе, - ответила ей Лона. – А в Эльдорадо буду герцогиней.
- Мелона, деточка, ты прямо называешь меня лгуньей, а потом надеешься, что я выполню свои обещания? Нет, дорогая, быть тебе принцессой, по-другому никак не получится. Не расстраивайся, тебе понравится.
Фанни ушла, прихватив тележку с кастрюлями, а Лона вновь приготовилась плакать.
- Дарен, скажи, что ты этого не допустишь! – попросила она.
- Ты есть верящая записной лгунье, - ответил я. – Хотя она есть почти признавшаяся.
- Это как? А почему я не заметила?
- Признание есть мелочь. Главное есть то, что она есть не намеренная нас убивать сейчас, потому что она есть потратившая много времени, чтобы нас убедить.
- Я и так знала, что она тебя не убьёт, потому что она любит меня, а я – тебя. А что за признание?
- Лона, ты есть сказавшая, что Фанни есть твоя мать. Она есть возразившая, что Герхардт есть твой отец. Генетический анализ есть невозможный, потому что ты есть на корабле, а он есть в своём дворце.
- Точно! Но что мешает взять у него волос и сравнить с моим?
- Ты есть говорящая правильно. Но только волос есть нужный не от него, а от неё. Генетики Эльдорадо есть способные определить, что ты и Фанни не есть близкие родственники. Но она есть не предложившая это.
- Но я действительно похожа на короля?
- Да, ты есть похожая. Но это не есть означающее, что он есть твой папа. Я есть похожий на брата, на дядю и на бабушку, но они не есть мои папы. Король Герхардт есть имеющий брата и имевший отца.
- Я уже не уверена, хочу ли, чтобы она была моей мамой. А куда делась девочка, которую родила Ребекка?
- Я есть не знающий. Она есть, наверное, отправленная в Израиль, что есть родина её предков.
- Хорошо, Дарен, пусть так. Но поклянись, что не допустишь, чтобы я стала принцессой в Эльдорадо! Пожалуйста!
- Лона, я не есть Бог, что есть всемогущий. Но я есть намеренный взять тебя в жёны. Мы есть подходящая пара.
Она расплакалась и полезла целоваться. Наши поначалу дружеские ласки очень быстро перестали быть дружескими. Слёзы высохли, вместо них глаза Лоны заполнились страстью. Я понадеялся, что кислородное опьянение мне не помешает.
***
Ближе к вечеру дверь в каюту приоткрылась, но войти никто не смог – навстречу незваному гостю, оскалив зубы, ринулся Дваш. Он не нападал, просто не давал войти.
- Угомоните пса, - попросила Фанни.
- Дваш, фу, - скомандовала Лона, и он улёгся на пол.
- Как ни странно, свирепая зверюга беспрекословно вам подчиняется, - Фанни вошла в каюту и сразу же рухнула на свободную койку, даже не сбросив сандалий. – Он ещё Атоса слушался, когда был щенком. И всё.
- Он есть отличающий нормальных людей от таких, какая есть ты. Он есть антисемит.
- Скотина ты, герцог. Это ты антисемит, а не собака. Хорошо хоть, свою неприязнь к нам на Мелону не распространяешь. Кстати, прикрылись бы вы, ребята, простынкой.
- Мы есть непорочные, - откликнулся я, выдернув из-под себя и Лоны одеяло и прикрывая нас обоих. – Непорочные есть не стыдящиеся богов и богинь.
- Я для тебя – богиня? – удивилась Фанни.
- Ты есть родившая Лону. Это есть по силам богине только.
- Даже не знаю, как на это реагировать. Герцог, если ты уверен, что я её мать, то кто, по-твоему, её отец?
- Дарен, я ей скажу, - вмешалась Лона. – Ты, мамочка, уверяешь меня, что я настоящая принцесса, и королевские лошади с тобой согласны. Значит, я дочь короля.
- Герцог утверждал, что Герхардт III тебе не отец, ты ему поверила. Что-то изменилось?
- Нет, мамуля, не Третий. У Третьего уже была любовница. Та самая Хильда, что потом стала королевой. В жёны ему навязали Ребекку. И зачем ему ты? А братец его тогда был совсем мальчишкой. Значит, всё-таки Герхардт, но не Третий, а Второй. Так что я действительно принцесса. Верно, мама?
Внезапно раздался рёв, я бы перепугался, если бы сразу не понял, что ревёт не зверь, а механизм.
- Это сирена, - сказала Фанни, неохотно вставая с койки. – Подходим к Гибралтару. Нужно приготовиться.
Не знаю, к чему готовилась Фанни, но у неё было занятие, а у нас – нет. Лона уснула, Дваш – тоже, а я спать не хотел, так что оделся и сел на другую койку, прихватив с собой Священное Писание. На редкость нудная книга, но труд о королевских лошадях – ещё хуже. Танах я открыл наугад, и мне попалась история о каком-то крутом парне, убившем тысячу врагов ослиной челюстью. Это напоминало легенды моего народа, мои предки тоже не убивали меньше тысячи. Потом этому парню подослали шпионку-проститутку вроде Юстины, она смогла истощить его силы сексом и передать вражеской рейдовой группе. Чем там дело закончилось, я дочитать не успел, потому что Дваш зарычал и подбежал к двери.
Оказалось, пришли Натан и Фанни. Гости принесли четыре больших чайника и предложили устроить чаепитие. Я понадеялся, что чай у них не такой кошерный, как кофе. Сел на койку Лоны, а их усадил на вторую, надо полагать, мою. Фанни разлила чай на всех, Дваш тоже не остался обделённым – он получил воду из умывальника в моей миске и мгновенно её вылакал. Посиделки выглядели по-семейному – добрая бабушка Фанни, её непутёвый племянник Натан, любящая дочь Лона и будущий зять. Чай оказался не очень кошерным, мне на постоялых дворах доводилось пробовать и противнее.
- А почему мы пьём пустой чай? – затянувшееся молчание прервала Фанни. – Мы же печенье принесли!
Натан вытащил из-под койки пакет, но к его изумлению, в пакете остались одни крошки. Я незаметно погладил Дваша по морде, и ничуть не удивился, нащупав крошки и там.
- Герцог, ответь нам на вопрос, и мы уйдём. Я вижу, что Мелона устала, да и ты хоть и держишься молодцом, но тоже не против прилечь.
- Это есть от густого воздуха, - буркнул я.
- Вот и скажи мне, как ваши медики успели разработать и произвести вакцину от свиного гриппа. Я помню, ты тогда был ребёнком, но можешь хотя бы предположить, как это удалось?
- Медики есть не имевшие времени на разработку. Кто-то есть передавший им готовую вакцину и технологию, что есть позволяющая её производить.
- И кто же это был?
- Ищи, кому есть выгодно, - изрёк я. – Кто есть сменивший рэба Шмуэля, что есть умерший?
- Но я – не предатель. И ты прекрасно знаешь – Шмуэль погиб от вируса, который ваши выпустили в ответ. У меня этого вируса не было и быть не могло. Кто следующий подозреваемый?
- Если наш союзник, что есть передавший нам вакцину, не есть ты или другой ваш предатель, то я есть знающий, кто он есть такой.
- Кто? – Фанни и Натан воскликнули хором и аж привстали.
- Он есть умеющий быстро создавать вакцины и смертельные вирусы. И он есть способный создавать их такими, что наши технологии есть способные их производить. Всемогущий и всеведущий есть кто?
- Что? – они снова воскликнули хором.
- Это есть Бог, - веско заявил я. – Он есть покровитель Эльдорадо. Наша долина есть территория, что Он есть лично обустроивший, а мы есть её не испохабившие.
Они одновременно заговорили на израильском, Фанни иногда переходила на крик, Натан отвечал спокойно. Поговорив, израильтяне встали и, не попрощавшись, ушли.
- Лона, они есть говорившие о чём? – поинтересовался я.
- Обсуждали, действительно ли Эльдорадо помогает Бог. Им приятнее считать, что десантники сражались с легионами Бога, а не с десятком варваров с ирбисом на поводке.
- Легион есть что?
- Я так поняла, это или армия, или её часть.
- Наверно, они есть называющие так рейдовую группу.
- Наверно. А потом они спорили, станет ли Бог помогать атеистам, и не обрёл ли ваш народ богоизбранность, потому что живёт в Эдеме. Решили, что это вопрос раввинов, а не военных. Раввины – это израильские жрецы. Дарен, ты всерьёз думаешь, что вам помогал сам Бог?
- Мы есть полагающиеся только на себя, а не на кого-то, кто есть сверхъестественный покровитель. Но тот, кто есть передавший нам смертельный для израильтян вирус, есть кто? Если он не есть Бог?
Не дождавшись ответа, я глянул в иллюминатор, и увидел, что «Царь Давид» уже причалил. Дождь моросил еле-еле, совсем не тот ливень, что был тут раньше. Натан повёл нас в трюм. Пока мы седлали жеребцов и взнуздывали кобылу, он открыл аппарель, и вскоре мы, наконец, почувствовали под ногами твёрдую землю. А вот руки у обоих были заняты, Лона вела в поводу двух жеребцов, а я – кобылу и собаку. Если кто-то нападёт – мы беззащитны, слегка надеяться можно только на Дваша, да и тот на поводке. Не то пограничник, не то таможенник спросил, верно ли, что мы герцог и принцесса из Эльдорадо, как указано в списке пассажиров, заявил, что в королевстве Гибралтар эти титулы не признаются, и пожелал счастливого пути.
Я уже начал взбираться в седло, но тут увидел полдесятка людей, быстро идущих в нашу сторону. Множество зевак толпились в порту, разглядывая «Царя Давида», да и неудивительно – такие огромные корабли наверняка большая редкость, но эти явно не собирались присоединяться к толпе. Четверо из них были горцами в мундирах гвардии Эльдорадо, но не гвардейцы – те натренированы на парады, их выправку и походку ни с чем не спутать. А на этих красивая форма выглядела тряпьём, а походка напоминала крадущиеся шаги разбойников. Конечно же, это спецназ, от одного упоминания о котором вздрагивают горные варвары, да и обитатели приграничья соседних королевств, кроме Перу, тоже втягивают голову в плечи.
- Они подчиняются женщине? – удивилась Лона.
Ничего ответить я не успел. Женщина побежала ко мне. Дваш сперва неуверенно оскалился, потом завилял хвостом, а она с радостным воплем «Дарен!» повисла у меня на шее, поджав ноги. В глазах Лоны зажглась ревность, неудивительно – женщина была очень красива и не скупилась на поцелуи, а тут ещё и пёс полностью её одобрял. Пришлось мне самому поставить даму на землю.
- Это есть принцесса Эльдорадо Ирина, - представил её я.
- Просто Ирина, - поправила она. – Титулы ни к чему, да и тут их никто не признаёт. А ты – Мелона?
- Называй меня Лона, - откликнулась та. – Ты – сестра принца, которому я предназначена в жёны?
- Да. И не надо ревности, Дарен меня в сексуальном плане никогда не интересовал. Твоя собачка? – она погладила Дваша, потом потрепала ему холку. – А лошади, как мне объяснили, королевские, кого попало к себе не подпустят. Вот уж не думала, что кто-то уже несколько веков использует генетическую магию. Дарен, мы живём в дикой глуши и понятия не имеем, что творится в мире. Ладно, хватит болтать. Таможню вы прошли, так какие у вас планы на вечер? Я бы порекомендовала первым делом как следует помыться – Дарен пахнет козлом.
- Я тоже благоухаю не тем, чем хотелось бы, - призналась Лона.
Дамы завели обычную женскую болтовню, а я пытался понять, зачем Ирина припёрлась в Каменный порт. Это важно, ведь один из ответов звучал «Прикончить Лону». Сестра и любовница Карстена вполне могла этого захотеть и была способна совершить это собственноручно. В рукопашном бою Лона куда сильнее, но Ирина – медик, да ещё и с отличной подготовкой по алхимии. Чтобы убить, ей не нужно всаживать в сердце кинжал, ломать шею или дробить череп боевым топором. У таких, как она, иное оружие, израильтяне со своим свинячьим гриппом уже испробовали его на себе.
Я могу придать любое выражение своему лицу. Никто по нему не прочтёт, о чём я думаю. Будь иначе, я бы не смог служить королю посланником по особым поручениям, у стражников намётанный глаз, первый же патруль почуял бы убийцу. Кто-то говорил, что с таким умением входить в любой образ я мог бы стать гениальным лицедеем. Сейчас я изображал спокойную радость от встречи с соотечественниками и любопытство к разговору женщин. Увы, «никто не прочтёт» – преувеличение. Карстен и Ирина знали меня с детства, и как я ни старался, отлично видели, куда направлены мои мысли.
- Дарен, прекращай строить планы, как меня убить, - фыркнула Ирина, лишь мельком на меня глянув. – Я не собираюсь делать Лоне ничего плохого. Видишь ли, добрые люди рассказали Карстену, что ты не только переспал с его так называемой невестой, но и обменялся с ней кольцами. Секс – ерунда, а вот помолвка – серьёзно. Так что их брак отменяется. Политические последствия всего этого обсудишь лично с ним. Как только помоешься.
- Он здесь? – удивился я.
- Говори на торговом, - потребовала Ирина. – Лона не понимает по-нашему.
- Он есть приехавший сюда тоже, так ли это? – послушно перевёл я.
- Да. Хотел сам вас встретить и всё объяснить. Но я настояла, чтобы он не рисковал. Ты вполне мог на всякий случай его прикончить, не дав и рта открыть. А в твоём нынешнем положении, между прочим, больше нельзя убивать направо и налево, не задумываясь.
- Моё нынешнее положение есть какое?
- И об этом он тебе расскажет. Мы тут арендовали один домик, я дам адрес, помоетесь в термах, и езжайте туда.
- Арендовавший дом есть кто? – поинтересовался я.
- Мы. Я и Карстен.
- Нет. Тот, кто есть подыскавший именно этот домик, есть кто?
- Дарен, слушать тебя на торговом – ни с чем не сравнимое наслаждение.
- Ирина, не притворяйся непонимающей, - попросила Лона. – Назови имя риэлтора.
- Какая-то Мелита. Мне её рекомендовал рэб Моше, тот, что заправляет здешним отделением Блувштейн-банка.
- Мелита есть агент разведки Израиля, - уверенно заявил я. – Арендованный дом есть наверняка набитый амулетами подслушивания. Вас есть сколько?
- Двенадцать. Карстен, я и десять охранников. Как ты уже, конечно, заметил, это спецназ в мундирах гвардии.
- Вы все есть конные, так ли это?
- Да, - Ирина больше не спорила, просто отвечала на мои вопросы.
- Вьючных лошадей есть сколько?
- Две.
Двенадцать верховых лошадей, две вьючных и три наших, итого семнадцать, если я не разучился считать. Не в каждом отеле найдётся конюшня со свободными семнадцатью стойлами. Я бы даже предположил, что ни в одном. А если не семнадцать, а шесть?
- Ирина, ты есть способная поехать на этой кобыле, так ли это? – уточнил я.
- Без седла? Не такая уж я хорошая наездница.
- Мы есть имеющие седло для неё.
- Небось, мужское? А я в платье. Ладно, справлюсь. Лишь бы лошадка признала во мне принцессу. Но ты скажешь, что у тебя на уме?
- Дом, что есть выбранный Мелитой, есть непригодный для разговоров, что есть серьёзные. И мы есть неспособные быстро найти другой дом, что есть имеющий конюшню на семнадцать лошадей.
- Согласна.
- Я есть предлагающий найти отель.
- Опомнись! Это город, а не тракт. Здесь нет отелей, вмещающих целый караван. А даже если парочка и найдётся, ты же не думаешь, что они стоят пустые и ждут нас?
- Тебе и Карстену два охранника есть достаточно?
Меня бесила необходимость говорить с соотечественницей на торговом, так что когда за меня заговорила Лона, был очень рад.
- Ирина, мы найдём хорошую гостиницу для шестерых конных – мы, вы с принцем и два охранника. Здесь их четверо, двое останутся охранять тебя, два других съездят и привезут принца, потом вернутся в арендованный дом. Если для ваших лошадей в гостинице места не найдётся, лошадки переночуют там, где они сейчас.
- Что ж, положусь на вас, - сдалась Ирина. – Я не так часто путешествую, да и бытовой стороной всегда занимаются другие.
Я тем временем достал из вещмешка седло и взгромоздил его на кобылу. Ирина чуть поменяла длину стремян и запрыгнула на спину лошади. Её задранное платье, и так не очень-то длинное, теперь едва-едва прикрывало ягодицы. Кто-то из проходящих мимо моряков ахнул и присвистнул. Она тронула лошадь и направила её шагом в город. Четверо охранников шли вокруг неё, не обращая внимания на нас с Лоной. Дваш попытался цапнуть заднего за штаны, но я ему сказал, что так делать нельзя, и он прекратил хулиганить.
Лона спросила, правда ли, что я уже собирался убивать Ирину и её охранников, и как бы я смог это сделать. Пришлось долго объяснять, что я лишь составлял план, но ещё не решил, опасна Ирина или нет. А сделать это не так и сложно – у меня же есть автомат. С местной стражей неприятностей не возникнет – им плевать на разборки иноземцев между собой, а чтобы оправдаться перед своим королём, есть карт-бланш. Оставалось разобраться с последним препятствием – непонятно, как потом смотреть в глаза её брату, родителям и деду с бабкой, но если бы пришлось выбирать между смертью Лоны или Ирины, я бы ни секунды не колебался.
- Ты зря беспокоился, - уверенно заявила Лона. – Дваш принял Ирину, как свою, значит, она не собиралась нам вредить. Он чует, кто друг, а кто враг.
***
В отеле Дваша не хотели пускать дальше псарни, но Ирина показала бумагу за подписью местного короля, в которой Его Величество смиренно просил подданных ни в чём Ирине не отказывать, и недовольный портье от нас отцепился.
После душа мы отправились в номер Их Высочеств, ждали Карстена, а заодно поужинали. Лона надела тот легкомысленный костюм, в котором со мной танцевала, а наряд Ирины во многих королевствах назвали бы купальником. Девушки обсуждали израильскую атаку свиным гриппом, и Лона сказала, что я уверяю, будто вакцину нам передал сам Бог. Ирина загадочно улыбалась и заявляла, что богов не существует, хотя лично она не знает, кто разработал вакцину – их группа всего лишь налаживала производство, опытный образец принёс профессор, руководитель группы, а где раздобыл – не сказал, ссылаясь на секретность.
Я старался лишний раз на них не смотреть, очень уж завлекательно выглядели обе. А слушать было неинтересно, я уже догадался, как оно всё происходило. Да, образец вакцины биологи получили от союзника, но этим союзником был вовсе не Бог. Шведский король когда-то заявил, что у Швеции два союзника – пехота и кавалерия. У Эльдорадо, конечно, есть верный союзник Перу, но если забыть об инках, то наши союзники – спецназ и спецслужбы. А во время эпидемии обязательно отрабатывается версия работы вражеских диверсантов. Отрабатывается формально, просто потому, что так положено, но тем не менее.
То ли кто-то из израильтян ошибся, то ли ему просто не повезло, и он попал в темницу контрразведки. А там под пытками, гипнозом или снадобьем правдивости выложил всё, что знал. Мужественные герои, молчащие на допросе, встречаются лишь в книгах или пьесах, а в жизни пленный, чтобы не выдать своих, должен вовремя умереть. И когда контрразведка выяснила, кто враг, пошёл в ход встречный вирус, поражающий вакцинированных. На самом деле это был не вирус – наши учёные не способны создавать такие штуки. Но зачем изобретать болезни, если можно отравить?
Горные кобры, тарантулы и каракурты всегда готовы поделиться с нами своим ядом, а ведь ещё есть масса растительных и просто созданных алхимиками. Смешать из всего этого вещество, убивающее так, чтобы отравление походило на грипп, наши алхимики и биологи вполне способны. Мне на королевской службе пару раз доводилось применять хитрые яды, и никто даже не подумал, что нехороший для нас человек помер не от болезни.
Раз объявлена эпидемия и есть вакцина, мобильные отряды медиков ходят по пострадавшим районам и делают всем прививки. Отказавшихся убивают на месте, никто не тратит время на уговоры – с эпидемией не шутят. Среди медиков немало агентов контрразведки, им ничего не стоит вместо вакцины ввести яд. Отравленные израильтяне какое-то время ничего не замечают, потом лечатся от гриппа, а потом всё. Наверно, вместе с израильтянами уничтожили и некоторых непричастных иноземцев, просто на всякий случай – пусть лучше незаметно погибнет лишний нейтрал, чем выживет лишний враг. В Эльдорадо не очень-то ценят чужие жизни, так испокон веков повелось. Но пока Лоне этого лучше не знать – мало ли как она к такому отнесётся, всё-таки мои соплеменники хладнокровно ликвидировали немало соплеменников её матери. Жаль, что Ирина считала иначе.
- Насколько я помню, Бог всемогущ, - говорила она Лоне, одновременно почёсывая за ухом Дваша. – Зачем Ему создавать вакцину, когда Он запросто может сделать нас невосприимчивыми к любой из болезней? Конечно, если Он действительно существует. Нет, вакцину мы где-то раздобыли сами. Именно раздобыли, а не создали, потому что разработка занимает недели, а не дни.
- И где же вы могли раздобыть вакцину?
- Там, где она была, понятно же. А была она у диверсантов. Кого-то из них поймали, а дальше – дело техники.
Ирина отлично знала, как работает наша контрразведка, но зачем об этом болтать? Впрочем, заткнуть ей рот удавалось всего двум людям – её матери, принцессе Радмиле, и Карстену, да и то не всегда. Так что я и не пытался.
- А смертельный вирус, которым вы контратаковали? – полюбопытствовала Лона.
- Мы не выпускали никаких вирусов, - категорически заявила Ирина. – Наша наука и близко не так развита, чтобы создать настолько избирательный вирус. Да и выпускать такую смерть на своей территории слишком опасно. Думаю, это был не вирус, а яд.
Лона, судя по её лицу, была немного ошарашена, но явно не тем, что говорила Ирина, а тем, что весьма легкомысленно одетая девушка способна произносить такие умные слова, да ещё и понимать их. Ничего, скоро увидит, что в Эльдорадо ум и покрой одежды никто не связывает. В конце концов, Ирина биолог и медик, ей ли не разбираться во всех этих вирусах и прочих бактериях?
Тем временем разговор девушек перешёл на Священное Писание. Оказалось, Ирина читала о событиях в Эдеме, из-за гипотезы, будто Эдем и Эльдорадо – названия одной и той же местности. Они обсуждали, что именно могут искать у нас израильтяне.
- Дарен наверняка уже знает, что им нужно, - уверенно заявила Ирина. – Он хоть и балбес без диплома, но не дурак. Сколько там их погибло? Сотня? Больше? Уверена, он добавил к общему счёту ещё нескольких, у него иначе не бывает.
- Их потери есть больше тысячи, - неохотно ответил я. – Спецназ есть прихлопнувший большую рейдовую группу. Осведомитель есть сказавший, что группа есть имевшая численность три тысячи. Я не есть полностью ему доверяющий. Но этот бой есть состоявшийся, я есть слушавший рассказ участника, что есть воевавший тогда с нашей стороны.
- Вот! Ты же отлично понимаешь, что именно делает любые потери оправданными. При успехе поисков, конечно же.
- Оно есть давно исчезнувшее. Поиски есть бессмысленные.
- Что «оно»? – воскликнула Лона. – О чём вы говорите?
- Единственный приз, способный окупить любые потери – дерево жизни, - уверенно заявила Ирина. – Дерево познания и огненный меч не окупят даже затраченных денег, о жизнях я вообще молчу. А дерево жизни даёт бессмертие. Или, скажем так – оно здорово продлевает жизнь.
- Дарен сказал, что оба дерева наверняка уничтожены вашими предками.
- А я думаю, предки его не застали. Но израильтянам не нужно именно то дерево, что росло в Эдеме тогда. Вполне хватит другого такого же. В смысле, с такими же плодами. Только и его в Эльдорадо нет. Фрукты с него кто-нибудь, да съел бы. И заметили бы, что он живёт слишком долго. Нет, когда пращуры захватили удобную долину в Драконьих горах, никакого дерева жизни там уже не было.
- И что тогда хотят найти?
- У деревьев бывает потомство. Неужто никогда не слышала?
- Не язви, - попросила Лона. – Тебе не идёт. Нет у вас никакого потомства дерева жизни. Ты сама объяснила, почему – наверняка кто-нибудь съел бы плод и забыл умереть.
- А я почти уверена, что есть. Только потомки не полностью похожи на предков. Я хоть и не специализируюсь в ботанике, слегка в этом разбираюсь как биолог. В Гроссфлюсе выращивают виноград на вино?
- Да.
- А теперь скажи, вино разных лет с одного и того же виноградника одинаковое?
- Нет. Зависит от погоды и от много чего ещё.
- Видишь, плоды с одной и той же лозы разные. Почему же не могут быть разными плоды с одного и того же дерева жизни? А ещё бывают мутации. А ещё – скрещивание с родственными видами при перекрёстном опылении. А ещё…
- Я есть не понимающий ничего, что ты есть говорящая сейчас, - признался я.
- Я – тоже, - поддержала меня Лона.
- Что тут непонятного? – удивилась Ирина. – Дерево жизни оставило потомство, но плоды этого потомства не совсем такие, как у предка.
- Не поняла, не совсем такие или совсем не такие?
- В Эльдорадо продолжительность жизни заметно выше, чем в соседних королевствах. И не надо о горном климате, в соседнем Перу климат точно такой же.
- Первые патриархи жили по многу столетий, - вспомнила Лона.
- Патриархи есть кто? – спросил я.
- Потомки Адама. Там и восемьсот лет было, и девятьсот с лишним.
- Не знаю, связано ли одно с другим, но уверена, что если восстановим первоначальный генетический набор, получим то самое дерево жизни. Это работа не на день и не на год, но сделать её можно. К тому же само дерево нам не нужно. Когда получим плоды, которые действуют примерно так, как нам надо, можно попытаться получить их мякоть методами алхимии. Как с хинным деревом. Его кора помогает от малярии, но хинин могут делать и алхимики. Только дороже.
Ирина была готова просвещать нас ещё долго, роль лектора ей нравилась. Но Дваш зарычал и подбежал к двери, я прислушался и услышал мягкие крадущиеся шаги убийц. К нам приближались несколько очень опасных типов, так что я схватился за арбалет. Лона сделала то же самое, я даже не заметил, где она его прятала. Ирина бросилась к своему вещмешку за оружием, но не успела – щёлкнул легко поддавшийся отмычке замок, и дверь начала открываться. Я здорово пожалел, что автоматы остались в нашем номере, всё равно что в другом мире.
***
Великая битва не состоялась. В коридоре я разглядел двух горцев, и хоть они были не в мундирах, а в обычной гибралтарской одежде, я их узнал – не так давно под видом гвардейцев они сопровождали Её Высочество в порту.
- У сучки течка, - сказал один из них.
- А кобели наелись и беспробудно спят, - откликнулась Ирина. – Ты зачем открыл дверь, болван? Дарен тебя чуть не пристрелил.
- Я должен был предварительно увидеть вас. Приказ вашего брата.
Дваш стоял возле двери, но не рычал и не скалился. Лона, увидев, что я поставил арбалет на предохранитель, сделала то же самое. Ирина говорила с охранником на эльдорадском, так что мне не пришлось объяснять Лоне, что сучки и кобели – пароль и отзыв, примитивный способ проверить, всё ли в порядке с принцессой. Тут в коридоре раздались другие шаги, вовсе не крадущиеся, и в номер вошёл улыбающийся Карстен. Я отсалютовал ему как принцу, он мне, довольно неожиданно – точно так же.
- Потом объясню, малыш, - пообещал он. – Чуть позже.
- Карстен, говори на торговом, - потребовала Ирина. – Принцесса Лона не понимает по-нашему.
- Они же похожи, как родные братья! – ахнула Лона.
- Они и есть родные братья, - пояснила Ирина. – Разве Дарен тебе не говорил?
- Нет! И мне хотелось бы знать, почему!
- Это он тебе расскажет наедине, - решительно заявил Карстен, усаживаясь на кровать рядом с Ириной. – А я прошу вас не кричать, тем более, беседа у нас на торговом. Не всех – ты, малыш, можешь орать, сколько угодно, тебя всё равно никто не поймёт. Я не теряю надежды, что когда-нибудь тебе станет стыдно, и ты научишься изъясняться нормально.
- Ирина есть говорившая, что ты есть собирающийся рассказать нам политические новости Эльдорадо, - напомнил я.
- Разве тебя не учили не перебивать старших? Вот же балбес невоспитанный! Новости тебе нужны? Слушай первую – мой династический брак с принцессой Гроссфлюса отменяется. Причину ты знаешь, а повод – мой коварный младший брат подло соблазнил мою целомудренную невесту, теперь пусть сам на ней и женится. Правда, тут тоже не всё просто – принцессе обещан в мужья принц, а не какой-то там вонючий герцог. Конечно, в том же Гроссфлюсе любой законный сын короля или принца тоже считается принцем, но брак-то будет заключён в Эльдорадо. Нехорошо получается.
- Письмо короля Гроссфлюса есть содержащее выражение «любой принц Эльдорадо», - напомнил я. – Он есть считавший, что принцев Эльдорадо есть много.
- Малыш, зачем нам эти юридические штучки? В Эльдорадо нет хороших стряпчих. Затей Герхадт тяжбу в международном арбитраже, и мы её проиграем. Нет уж, принц, так принц! А потому я отрёкся от права на престол, и теперь один из семи сотен вонючих герцогов – это я, а принц – совсем другой человек.
- Я правильно поняла, что теперь принц Эльдорадо – Дарен? – ледяным тоном уточнила Лона.
- Совершенно верно. А я, уже не будучи принцем, могу жениться на ком хочу, так что можете нас поздравить – мы уже три дня как женаты, - он обнял Ирину и торжествующе улыбнулся.
- Я думала, она – ваша сестра.
- Нам стыдно, это инцест, но по нашим обычаям никому не должно быть дела до интимной жизни взрослых людей. Исключение – в правящей династии браки утверждает король. Вам волноваться не о чем – Его Величество будет только рад. К тому же едва вы официально станете супругами, он отречётся от трона. Всё потому, что неженатый кронпринц – крайне нежелательное явление. А теперь, малыш, забирай отсюда свою невесту, и там, куда ты её отведёшь, объясни ей, почему скрыл от неё, что ты не просто герцог. Так что до свидания. Надеюсь, увидимся завтра утром.
Едва мы вошли в наш номер, Лона категорически заявила, что она полюбила не меня настоящего, а несуществующего человека, которого я перед ней изобразил. Она считала меня обычным охранником, который ради неё, своей возлюбленной, рискуя жизнью, бросает вызов королю и принцу, а оказалось, что я брат принца, и за шашни с его невестой мне ничего не грозит. Да, я не скрывал титул герцога, но она знала, что в Эльдорадо герцогом может стать кто угодно, даже удачливый убийца. Теперь любовь ушла, и наши отношения превратились в заурядный династический брак. Она готова сделать всё необходимое, чтобы родить наследника престола, и даже согласна выполнять протокольные обязанности супруги принца, но не более. Секс, естественно, откладывается до официального бракосочетания.
Наверно, можно было возразить, что раз наставница не выложила ей мою родословную и, показав мой портрет, не показала портрет Карстена, значит, считала, что принцессе это ни к чему. Да много чего можно было сказать, но Лона рухнула на койку и зашлась в горестных рыданиях, какие уж тут разговоры. Я понимал, что любые попытки успокоить ни к чему хорошему не приведут. Или никак не подействуют, или сделают хуже. Может, она уже сама жалеет, но просто вернуться к тому, что было, ей не позволит гордость. Она выбрала династический брак? Что ж, пусть будет династический.
- Отставить слёзы! – скомандовал я. – Свернуть лагерь! Приготовиться к марш-броску!
- К чему приготовиться? – переспросила Лона, продолжая плакать, но уже не так горько.
- Мы есть отъезжающие прямо сейчас. Я есть доставляющий невесту принца в Эльдорадо.
- Разве мы поедем не с ними?
- Мы есть едущие вдвоём. Это есть самый безопасный способ. Собрать вещи, надеть доспехи!
Пока всхлипывающая Лона складывала вещмешок, я черкнул коротенькую записку Карстену и Ирине, в основном, чтобы они не забыли тут королевскую кобылу. Тем временем Лона умылась и вообще привела себя в порядок, теперь следы недавних слёз стали почти незаметными. А если кто и заметит – не страшно. Бродячий наёмник-варвар слегка отлупил подружку за шашни с кем-то покрасивей него, обычное дело.
На конюшне я первым делом проверил сбрую и сёдла наших жеребцов, и не нашёл ничего похожего на амулеты слежки. К подковам тоже никто посторонний не прикасался. И в вещмешки эту гадость нам не подбросили, контрольные ниточки так и остались нетронутыми. Похоже, от взгляда наших израильских союзников мы на какое-то время избавлены. А раз так, глупо ехать в Эльдорадо самой очевидной дорогой, на которой нас легко перехватить. Карта показывала, что вдоль берега, сразу за линией сплошных дождей, проложен тракт к порту Посейдон Ахейского королевства, а оттуда до Эльдорадо тоже есть тракт, что сливается с Гибралтарским уже в предгорьях. Такая дорога потребует пару лишних дней пути, но потеря времени – ничтожная плата за меньший риск.
За серебряную монету коридорный взялся отнести мою записку Карстену, а мы поскакали прочь от гостеприимного отеля. Поворот на север я чуть не зевнул, очень уж дорога не походила на тракт. Тропа, а не дорога. Но места для двух лошадей хватало, грунт не слишком вязкий, и жеребцы уверенно шли галопом. Дваш чувствовал, что между мной и Лоной не всё в порядке, и растерянно поглядывал то на меня, то на неё, как бы призывая побыстрее помириться. Я бы с удовольствием, но для примирения, как и для секса, нужны двое, иначе это называется совсем по-другому.
Навстречу нам попалось несколько крошечных караванов из двух-трёх повозок, примерно столько же мы обогнали. Тракт явно не был слишком оживлённым. На пограничный пункт мы наткнулись неожиданно, просто какой-то стражник шагнул на дорогу и поднял руку, требуя, чтобы мы остановились.
- Я есть впервые видящий тут горца, - сказал он.
Оказалось, нам полагается уплатить пошлину размером в четыре серебряные монеты, и вдобавок ещё по одной за каждую лошадь и собаку, причём это плата обоим таможням сразу. Я вспомнил, что на границе Гроссфлюса с Камаргом с нас взяли двадцать, и безропотно передал ему семь монет. Мы так и не узнали, служит он Гибралтару или Ахее, да и не очень интересовались.
Совсем недалеко от границы дорога разветвилась, а на карте не было никакой развилки. Указатель нам ничем не помог – все буквы были чёткими, но по-ахейски никто из нас не читал. Я оглянулся по сторонам и увидел постоялый двор. Увы, там никто не понимал торгового, договариваться пришлось жестами. Комната и постель оказались на удивление чистыми, хотя от крошечного постоялого двора ожидать можно было чего угодно.
Кровать в комнате стояла широкая, но одна. Лона возмутилась и заявила, что до свадьбы спать со мной категорически отказывается, а я предложил ей сходить к хозяину и объяснить ему жестами, что именно её не устраивает. Немного поразмыслив, она всё же решила спать под одним одеялом, но чтобы ни в коем случае никакого секса. Спорить я не стал – утверждать, что я изнемогаю от воздержания, было бы наглой ложью. Я просто лёг и попытался заснуть. У меня бы получилось, но…
- Дарен, подтверди, что ты разрешишь мне учиться в университете, - неожиданно потребовала она.
- Я тут есть ни при чём, - буркнул я в ответ. – Инстанция, что есть разрешающая учиться, есть приёмная комиссия.
- А ты не будешь против?
- В браке, что есть династический, возражения супруга или супруги есть несущественные.
- Тогда я уже не хочу династического брака. Хочу обычный!
Вот такой разговор мы полночи и вели. Династического брака она не хотела, но секса прямо сейчас не хотела тоже. Причём страшно обижалась, что я спокойно к этому отношусь. Повернулась ко мне спиной, но когда я прикоснулся к её плечу, она решительно сбросила мою руку. Что ж, я тоже повернулся к ней спиной, и получил за это болезненный удар пяткой, а чуть погодя ещё один. Заснул я с мыслью, что с этой капризной женщиной мне предстоит жить долгие годы, а если восстановим дерево жизни, то ещё дольше.
***
Эпилог
- Это всё, полковник? – улыбаясь, произнёс рэб Шимон. – Литературный стиль этого произведения, конечно же, ниже плинтуса, но если не обращать внимания на мелочи, сюжет занимательный. Если я правильно понял, горец разгадал всю вашу комбинацию? Тем не менее, вы ему позволили беспрепятственно вернуться в своё варварское королевство и доложить своей разведке? И даже подвезли на нашем корабле? Это были риторические вопросы, а вы мне расскажите, что там происходило дальше.
- Вас интересует, вернулась ли к норме половая жизнь моей дочери и кронпринца Дарена? – язвительно уточнила Фанни. – Не беспокойтесь, у них всё прекрасно. Примерно через месяц она произведёт на свет очередного принца Эльдорадо.
- Разве они умеют определять пол не родившегося ребёнка?
- Умеют. Не стоит их недооценивать.
Фанни злилась на весь мир, точнее, на все миры сразу. Проект «Эдем» финансировался малоизвестным благотворительным фондом, официально никак не связанным с правительством Израиля. Рэб Шимон, солидный пожилой мужчина, как раз и представлял этот самый фонд. Выглядел он, как бывший контрразведчик, но там не бывает бывших сотрудников. И вот, хотя на все его вопросы вполне мог ответить пресс-секретарь проекта, этот тип потребовал личной встречи с ней, причём в Израиле. А здесь, едва она ступила на трап, сходя с «Царя Давида», от шума множества автомобилей и вони выхлопных газов у неё разболелась голова. Так бывало всегда, хотя израильтяне почему-то считали, что уж где-где, а у моря воздух кристально чист. Таблетки слегка помогали, но именно что слегка. Только и оставалось, что злиться.
- Так всё-таки, полковник, что там дальше? Почему величайший писатель одного из миров прервал свой путевой дневник задолго до финиша своего выдающегося путешествия? Он пытается что-то от нас скрыть?
- Возможно, рэб Шимон. Если он что-то скрывает, выспросить это у него невозможно. Разве что с применением спецсредств, и то без гарантии.
- А он, значит, смог выспросить всё, что его интересовало?
- Конечно. Этот француз, Атос недоделанный, болтал не сам по себе, а по моему приказу. Я посчитала необходимым, чтобы власти Эльдорадо узнали о дереве жизни, и приступили к его поискам или восстановлению. У них это получится гораздо быстрее, чем у нас.
- Каким образом, полковник? Эти дикари чем-то лучше наших учёных?
- Эти дикари по образцу вакцины от свиного гриппа за неделю наладили её производство в промышленном масштабе. Мы бы точно так не смогли. А ещё они приручили ирбисов. В нашем мире надёжно приручить крупных кошек не удавалось никому и никогда. Да, львы и тигры порой живут в семьях, но это почти всегда плохо кончается. А в Эльдорадо ирбисы служат в армии не хуже собак. Я так понимаю, наших десантников в горах уничтожили именно они. Да и в генетике тот мир если нам и уступает, то не по всем разделам. Лошади, распознающие королевскую кровь, и крокодилы, целенаправленно выслеживающие девственниц – нам такое по зубам?
- Думаю, нет.
- А ещё в нынешнем Эдеме есть горные кобры, ядовитые пауки и скорпионы, в огромных количествах. Горцы как-то уживаются со всеми этими тварями, а как насчёт наших учёных? Они смогут проводить полевые исследования там, где из каждой щели лезет что-то ядовитое? Я из-за этого была против силового захвата Эльдорадо, а тут ещё оказалось, что их и захватить-то не так просто, как казалось покойному генералу Шмуэлю.
- Я так понял из ваших рапортов, дикари даже не заметили, что их атакует высокоразвитая цивилизация. Отмахнулись, словно от назойливых мух, пришибли прорву наших, и вернулись к своим делам. Может, вкратце расскажете, как всё начиналось, чтобы я понял, как такое вообще могло произойти. Сейчас оно мне на голову не налазит, если вы понимаете, о чём я.
- Хорошо, слушайте. Когда рэб Шмуэль погиб, и меня поставили во главе экспедиционного корпуса…
- Нет-нет, вы меня не поняли, полковник. Расскажите о проекте с самого начала. Я хочу иметь полное представление, чем вы занимаетесь. Мой предшественник внезапно скончался, не успев ничего рассказать. С вашим пресс-офицером я уже беседовал, но она, на мой взгляд, малость туповата. А разбираться в рапортах и аналитических записках – выше моих сил, уж простите. Всё, что мне удалось понять – расчёты по прокладке туннелей между мирами делал некий неназванный по имени величайший еврейский физик, надо полагать, Эйнштейн.
- Я не знаю, кто делал расчёты и проектировал оборудование. Эта информация секретна и для меня. Но, думаю, работала целая научная группа.
- И куда они делись потом, когда нужда в физиках отпала?
- И этого я не знаю, рэб Шимон. И знать не хочу. А предположения оставлю при себе.
- Думаю, предположения у нас одинаковые. Но меня интересует не это. Я удивлён, что физики ни с того ни с сего занялись этими расчётами. Иными словами, зачем нам вдруг понадобились параллельные миры?
Рэб Шимон сунул в рот сигарету, зажёг, и его кабинет наполнился вонючим дымом. Фанни скривилась от отвращения, но он отлично знал, кто тут главный, и на её мимику не отреагировал.
- О параллельных мирах упоминается в Торе. Господь взял к себе патриарха Ханоха и пророка Элияху, значит, было, куда брать. Ну, и Шеол тоже где-то не у нас. То есть, мы знали о параллельных мирах, но реально этим сведениям придавали значения только харедим, которых все остальные считали тупыми фанатиками. А ещё были индивидуальные переходы между мирами, как у Атоса.
- Много?
- Полноценной статистики у нас нет, но в мире ежегодно пропадают десятки миллионов людей, и никто не придаёт этому особого значения.
- Вы хотите сказать, что ежегодно двадцать-тридцать миллионов переправляются в параллельный мир? – удивился рэб Шимон. – Но такой цифры в бумагах не было!
- Нет-нет! Они необязательно куда-то переправляются. Они бесследно исчезают. Иногда их находят, живыми или мёртвыми. Чаще – нет. Кто будет годами искать индуса, пропавшего в джунглях? Или пассажира корабля, пропавшего в Бермудском треугольнике? Но теперь мы точно знаем, что часть пропавших оказывается в параллельном мире.
- А как насчёт обратных перемещений? Атос упоминал одного из Блувштейнов.
- Да, был такой. Давно, задолго до старта проекта «Эдем» и даже до восстановления Эрец-Израэль. Он рассказал свою историю раввину, и спокойно дожил до восьмидесяти с лишним лет, больше не вспоминая о других мирах. Мы нашли эту запись намного позже его смерти. А сам проект стартовал с находки обломков ковчега Ноаха.
- Где их нашли? В тех документах, что я видел, место не указано.
- И в остальных не указано. Это секрет почище имён физиков.
- Здесь-то что секретить? – рэб Шимон всплеснул руками и уронил сигарету на стол, впрочем, мгновенно её подобрал.
- Странно, что вы не понимаете, - усмехнулась Фанни. – На чьей-то территории найден артефакт нескольких мировых религий, там он исчез, и объявился в Израиле. Вы действительно думаете, что при утечке такой информации не будет неприятностей? Очередные резолюции ЮНЕСКО – это в лучшем случае, а в самом вероятном и до войны недалеко.
- Понятно. Продолжайте, полковник.
- Учёные выяснили, что ковчег – плоскодонка, а также учли, что Ноах и его дети не были моряками, и пришли к выводу, что такое судно с таким экипажем никак не могло болтаться по морю несколько месяцев и не потонуть. К тому же там, где нашли обломки, нет и никогда не было ни моря, ни даже завалящей речушки. Вот тогда и всплыл записанный давно покойным раввином рассказ давно покойного Блувштейна, и возникло предположение, что ковчег прибыл из параллельного мира. После этого появилось финансирование, и физик с мировым именем смог приступить к расчётам, не заботясь о хлебе насущном.
- Можно подумать, он умирал от голода. Или хотя бы перебивался с хлеба на воду, - фыркнул рэб Шимон.
- Так или иначе, он потребовал безумную плату и получил её.
- Антисемиты считают жадность характерной еврейской чертой. Но от Эйнштейна я такого не ожидал.
- Рэб Шимон, мы лишь предполагаем, что это был Эйнштейн. Хотя я и не представляю, кто бы ещё мог сделать расчёты, позволяющие создать оборудование для перехода в параллельные миры. Всего их оказалось шесть, считая наш, вы это наверняка уже знаете.
- Конечно, знаю. Но не понимаю, почему именно шесть. Обоснование, что их число равно количеству лучей у звезды Давида, мне кажется несколько неубедительным.
- Я думаю, он остановился, когда рассчитал, как создать туннель в шестой мир, и объяснил это шестиконечной звездой. Да и заказчики с ним охотно согласились, потому что если миров не шесть, а двести, то ему работать много лет, а им – дорого платить за его работу. Так или иначе, был построен специальный корабль, способный пробивать туннели между мирами.
- «Царь Давид»?
- Нет. Такой же, но не тот же. Тот назывался «Царь Шломо».
- Что-то я не видел в финансовых отчётах по проекту, чтобы его хоть раз упоминали.
- Нужно смотреть самые ранние документы. «Царь Шломо» пробил туннель и ушёл в один из параллельных миров. Больше мы ничего о нём не знаем. Через год был построен «Царь Давид».
- Вы не посылали спасательных экспедиций?
- Я? Меня тогда и на свете не было. Но и так понятно, что спасательных экспедиций быть не могло. Новый корабль появился аж через год, кого можно спасти через год? Куда вероятнее потерять второе судно. Нет, «Царь Давид» ушёл в другой мир. И благополучно вернулся.
- Пустой мир?
- Да, так его и назвали. Людей там нет. Ну, а следующий мир оказался тем, что нам нужен, и начались поиски Эдема и разбитой скрижали.
- Скрижаль – та, что разбил Моше, после чего запросил у Господа новую? Но ведь это было уже в нашем мире?
- Как выяснилось, нет. С самого начала переход наших предков по дну Красного моря выглядел странно. Да и сорок лет блуждания по Синаю вызывали вопросы – там негде бродить сорок лет.
- Я читал, что море могло расступиться, когда совпали мощный отлив и сильный ветер нужного направления.
- Глупости, - хмыкнула Фанни. – Они совпали единственный раз за всю историю? Вы в это верите? В любом случае, мои коллеги нашли пустыню с манной небесной, гору, где Господь вручил Моше скрижаль, и даже её куски. Всё передали здешним харедим, и с тех пор о скрижали ни слуху, ни духу. Скорее всего, текст заповедей оказался не тем, какой им хотелось бы видеть. Но мне и дела нет до скрижали. Нашли, и хорошо. Не нашли бы – тоже ничего страшного. Я с самого начала службы в проекте искала дерево жизни, всё остальное меня не интересовало. А теперь остальные направления вообще закрыты.
- Понятно. А последние два мира, что с ними?
- Ничего. Мы туда не совались. Хватит нам потери одного дорогущего корабля, не говоря об экипаже. Рисковать ради утоления любопытства совершенно незачем, да и инвесторы могут не понять и прекратить финансирование.
- Возможно, вы правы, - вздохнул рэб Шимон. – Я бы одобрил эти исследования, но деньгами распоряжаются другие люди. Я лишь слежу, чтоб их не разворовывали. Но мы отвлеклись. Как вы искали Эдем?
- Я уже говорила, что ковчег не был морским судном. Значит, Ноах с семьёй путешествовал по реке, достаточно широкой, чтобы с её середины не было видно берегов, и достаточно длинной, чтобы вдали от берегов плыть неделями. И без порогов и водопадов. Под эти условия подходила только Огромная река. В верховьях она течёт по территории Берга, а потом до самого устья на её левом берегу Гроссфлюс, а на правом – Аргентина. Гитлер тогда ещё помнился очень живо, и тогдашний руководитель не пожелал иметь дела ни с кем, говорящим по-немецки. Мы обосновались в Аргентине, тамошний король за умеренную плату позволил построить базу и пользоваться аргентинскими портами. Говоря «мы», я имею в виду экспедиционный корпус, а не себя.
- Как я понял, изучив архивы проекта, вскоре выяснилось, что аргентинцы не контролируют побережье Огромной реки, зато немцы приручили леших, обитающих возле неё, и вам таки пришлось перебазироваться в Гроссфлюс. И даже удалось подсунуть Ребекку в жёны тамошнему кронпринцу. После её гибели вы действительно заменили её дочь на свою, как предположил юный Дарен?
- Да. Только он ошибся, угадывая отца. Это не Герхардт II, а его младший брат. Его королевской крови хватило. Я с самого начала предлагала, чтобы Ребекка рожала от кронпринца, но харедим настояли, чтобы ребёнок был чистокровным евреем. Короче, получилось, как получилось.
- Но потом выяснилось, что Эдем нужно искать в другом месте?
- Да, рэб Шимон. Поначалу мы считали, что потоп был всемирным, затопил и Эдем, а потом эдемский сад разросся в прибрежные джунгли Огромной реки. Ведь ниоткуда не следует, что Ноах жил вдали от Эдема. Кроме того, мы знали, что у леших очень сильный иммунитет, и это можно объяснить влиянием дерева жизни.
- И чем закончились исследования джунглей?
- Ничем. Оказалось, что иммунитет у них только к местным болезням, дерево должно действовать не так. К тому же в их легендах нет даже намёков на Эдем и нашего Господа. А тем временем небольшая группа работала в Берге, это ещё одно немецкое королевство, только горное, в нём есть озеро, из которого и вытекает Огромная река. Так вот, эта группа случайно наткнулась на почти детскую книжку под названием «Мифы и легенды горных варваров». У них в высокогорьях полно территорий, которые никому не нужны. Там живут варвары, свободные племена горцев...
- С ними понятно, полковник, в путевых дневниках Дарена упоминаются варвары, обитающие вокруг Эльдорадо. Надо полагать, в окрестностях Берга всё обстоит примерно так же. И что интересного нашлось в этих мифах и легендах?
- Там упоминалось ущелье, вход в которое охранял волосатый исполин, другое племя называло его мохнатым великаном. У одного был пылающий меч, у другого – огненный. Много воинов погибли, оба племени отступили, да они и не сильно-то и рвались в то ущелье, ведь вокруг полно других. Эти отступили, но кто-то же прорвался! Самым логичным выглядело предположение, что прорвались берги. Но на территории Берга не нашлось долины, где мог расти эдемский сад, с ущельем, вход в которое мог охранять мохнатый великан.
- Ясно. Вы как-то определили, что Эдем – это Эльдорадо. Они, как я понял из записей Дарена, тоже определили, но не приняли всерьёз. И что было дальше?
- Дальше наш командир рэб Шмуэль попытался завоевать Эльдорадо. Сперва разбил пару геликоптеров, потом погубил почти три тысячи десантников...
- Мне казалось, три тысячи людей, вооружённых автоматами, должны побеждать любую средневековую армию.
- Горы, рэб Шимон, запросто уничтожат и триста тысяч солдат с равнин. Независимо от вооружения. Эдем был отлично защищён от внешнего вторжения, и Эльдорадо ему ничуть не уступает. Плюс дружественные племена варваров, контролирующие окрестности, плюс горный спецназ, наводящий ужас на врагов. К тому же у нас ещё те десантники. Мы всегда получали худших, самые отбросы ЦАХАЛа.
- Хватит жаловаться, полковник, - рэб Шимон закурил новую сигарету. – Я так понял, возглавив экспедиционный корпус, вы решили взять под контроль Эльдорадо, усадив на тамошний трон свою дочь. Юный Дарен более-менее описал вашу операцию, но он наверняка понял не всё. Я бы хотел услышать вашу версию, причём подробно.
- Первым делом мы собрали информацию об Эльдорадо, всю, какую смогли.
- Я бы предположил, что это нужно было сделать перед атакой.
- Но тогда этого не сделали, сочли, что мы такие сильные, что справимся и без разведки.
- И что же вы собрали?
- Что Эльдорадо – крепкое государство со стабильной экономикой и неплохими спецслужбами, управляемое компетентной королевской династией. Все наши попытки организовать мятеж или экономический кризис потерпели полный провал. Мы потеряли с полсотни агентов, якобы случайно погибших от рук грабителей или сумасшедших. Втянуть Эльдорадо во внешнеполитическую авантюру тоже не удалось – похоже, расширение территории династию не интересует вообще.
- Что за авантюра?
- Нам удалось натравить Сарматское королевство на Перу. Сарматы намного сильнее инков. Но тем на помощь моментально пришло Эльдорадо. Сарматы потоптались у границы и ушли. Мы ожидали, что армия Эльдорадо свергнет перуанского короля и присоединит Перу к своему королевству. Тем более, примерно треть инков вовсе не возражали, там уровень жизни заметно ниже. Мы этого ждали, и готовились устроить партизанскую войну. Но нет. Обе армии прошлись по столице совместным парадом, и союзники вернулись домой, прихватив с собой только десяток перуанок, вышедших замуж за солдат за время этой так называемой войны.
- Осторожные ребята, - усмехнулся рэб Шимон. – Или очень порядочные.
- Скорее, ограниченные. Все их интересы – внутри Эдемской долины. Вот её они защищают, используя любую подлость или жестокость, и при необходимости готовы рискнуть. А территория Перу их не интересует. Они в том мире такие не одни. Аргентинцам, например, совершенно нет дела до прибрежных джунглей.
- Спасибо, понял. А теперь давайте, пожалуйста, вернёмся к вашей операции внедрения. Я внимательно слушаю.
- Идея внедрить принцессу возникла, едва мы узнали, что оба сына кронпринца до сих пор не женаты, причём старший совершенно не интересуется женщинами. Казалось, он погряз в гомосексуализме, но выяснилось, что в инцесте. Его отец и дед были в курсе, так что трон ему светил только с другой женой. Но навязать ему Мелону всё равно что подписать ей смертный приговор. Дарен этот нюанс описывает вполне доступно.
- Согласен. Значит, вы решили сделать ставку на младшего принца?
- Выбора особого не было. Или тот, или другой. Для начала мы добавили огня в привязанность брата и сестры, чтобы трон наверняка достался Дарену...
- Как именно добавили?
- Намекнули, что передовые технологии Израиля позволяют получать здоровое потомство от близких родственников.
- Это правда?
- Нет, конечно, - фыркнула Фанни. – Но мы непременно что-нибудь придумаем. Например, если принцесса Ирина родит собственного клона, вряд ли влюблённые предъявят нам претензии.
- Но клоны живут недолго. Или я что-то путаю?
- Не знаю, рэб Шимон. Я не спец в этих вопросах. Но если ребёнок умрёт раньше срока, при чём тут мы? Мало ли от чего помер – болезни, горный климат... Они ведь полукровки, а не настоящие горцы. И вообще, это проблемы будущего.
- Хорошо, вернёмся к прошлому. Вас не остановило, что Дарен – профессиональный убийца?
- Второй братец ничем не лучше. Да и сестричка тоже. Они оба работали над ядом, вызывающим симптомы свиного гриппа. Впрочем, и мы недалеко от них ушли, если честно. В общем, я бы не сказала, что всю жизнь мечтала о таком зяте, но он не так уж и ужасен. Например, Дваш никому не подчинялся, кроме Атоса, а Дарена мгновенно признал хозяином.
- Продолжайте, полковник, я очень хочу услышать, как вам удалось впарить свою дочь этому несчастному парнишке.
- Сразу было ясно, что ни на какой династический брак Дарен не согласится. Он считал, что трон не наследует, и супругу собирался выбрать сам. Как герцог Баден, его дядя. Они очень хорошо ладят, и Дарен наверняка взял бы с него пример. А навязывать ему невесту, да и что угодно ещё, рискованно. Не забывайте его профессию. Вот мы и решили воспользоваться стандартным приёмом «случайного» знакомства. Им и так нужна была невеста для старшего принца, а уж от приданого в сто тысяч монет не откажется даже королевство со стабильными финансами. Они и не отказались.
- А откуда взялся фальшивый немецкий солдат? И какова его судьба, кстати?
- Мы подкупили сержанта из лагеря новобранцев, и он помог нам похитить одного из них. Беднягу усыпили, а проснулся он уже у варваров. Им мы тоже заплатили за работу, и они чудесно её выполнили. А судьба парня ничем не примечательна. Наш банкир взял на себя все расходы по его депортации из Эльдорадо, и тамошняя военная разведка охотно его отдала, потому как не видела от него ни малейшей пользы.
- Но зачем понадобился весь этот цирк? – изумился рэб Шимон.
- Если бы вы прочли не только записки Дарена, но и мои отчёты, вы бы знали ответ! Нужно было слегка запутать власти Эльдорадо. Если бы письмо короля Герхадта вручил банкир Блувштейн, что бы сделал Карстен VIII? Отправил бы за принцессой взвод или два гвардейцев, в основном женщин, под командой надёжного и солидного офицера. Мы же хотели другое. Они сразу поняли, что с пленным что-то не в порядке, но получили сто тысяч, и решили, что полный порядок и не обязателен. А раз есть сомнения, вместо солидного офицера командиром назначили Дарена. Король полностью доверяет внуку, несмотря на его молодость. И внук пока оправдывает доверие.
- Вы хотели, чтобы на обратном пути Дарен и Мелона полюбили друг друга, оставив принца удовлетворяющимся с сестрой?
- Примерно так. Зная характер Дарена, мы надеялись, что он поедет один. Так и вышло. Но даже если бы он прихватил с собой полсотни солдат, это бы нам не помешало. Обратный путь им предстояло проделать на борту «Царя Давида», а это вполне романтичное место, их чувства могли там и вспыхнуть, и окрепнуть. Ведь время в пути задавали мы, а Мелона уже была влюблена заочно, тут лично я постаралась. Но, как это частенько бывает, что-то пошло не так.
- Выяснили, что именно?
- Конечно, рэб Шимон. У погибших в горах десантников остались друзья и близкие. Например, майор, их командир, потерял там сына. Все они рвались продолжать войну и отомстить Эльдорадо, хоть мне и непонятно, за что тут мстить. Вдобавок десантники, по крайней мере, те, что работают на проект «Эдем», очень плохо ладят с харедим. А я как раз из харедим.
- В чём суть разногласий?
- Десантники не очень-то хотят соблюдать субботу. Да и в еде далеки от кашрута. Вроде мелочи, но дело дошло до реального саботажа. А я ведь жила в королевском дворце Гроссфлюса, руководила дистанционно и ничего не замечала. Потом, правда, заметила, и мне пришлось оставить дочь одну и попытаться навести порядок в наших рядах. Знаете, что наделал майор?
- Откуда мне знать? В путевых дневниках этого нет.
- Майор приказал нашему банкиру в Эльдорадо, рэбу Исааку, как бы случайно показать Дарену свой пистолет. Расчёт был на то, что в потасовке банкир его пристрелит, если не насмерть, то хотя бы ранит. А если Дарен его обезоружит, поднять тревогу из-за того, что огнестрельное оружие попало в руки дикаря. Это очень всё осложнило. Дарен насторожился, а когда он настораживается, за ним тянется шлейф трупов. Он по пути убил пятерых наших, а сколько местных, только Господь знает.
- Судя по рукописи...
- Ах, бросьте, рэб Шимон! Не следует считать герцога Дарена кристально честным повествователем. Это Мелона считает, что она никогда не врёт, хотя на самом деле иногда врёт, конечно. А он – тем более.
- Значит, хоть обратная дорога будущих новобрачных проходила не там и не так, где и как вам бы хотелось, вы своего добились. А что это за клоунада с крокодилами?
- Я приказала Иегуде всячески способствовать их половой жизни. Имела в виду, не препятствовать, а он проявил инициативу.
- Тем не менее, вы добились, чего хотели. Не только впарили собственную дочь наследнику престола Эльдорадо, но и рассказали ему о дереве жизни. Теперь он организует поиски и, скорее всего, найдёт. И что будет дальше?
- Надеюсь, к тому времени мы обучим сражаться в горах достаточно бойцов.
- Я так понял, вы планируете отобрать у них добычу силой?
- Не хотелось бы, но боюсь, иначе нам эликсира молодости не получить. Они не настолько идиоты, чтобы позволить его украсть.
- Хорошо, пусть будет по-вашему, полковник. Что ж, спасибо за прекрасную лекцию.
- Не за что. Это входит в мои служебные обязанности. Я могу возвращаться в мир Эдема?
- Да, конечно. До свидания!
Выйдя на улицу, Фанни тихонько хмыкнула, подумав, что если эликсир молодости попадёт в её руки, она не станет делиться добычей ни с кем. И уж по крайней мере, ни с кем из её родного мира. Очень хорошо, что они этого пока не понимают.