Памяти говноигроков посвящается

                парочке забавных животных машке и криське               
     - Ты окончательно обезумел, парень, - внутренне кричал я себе, затаскивая блондинку сверху, она твердо уселась на законное место, чуть поерзав, двумя длинными и сильными пальцами раскрыла розовые губы со светлой полоской жестких волос, бегущей в сторону пупка, странно - втянутого, будто рожали ее обратно, а не как всех млекопитающих, решительно ухватила в кулачок мой корень, сбежавший от Алехиной со всеми пуськами райот, и мощным движением мускулистых бедер насадилась, тут же и кончив, как пробитая пулями кастрюля.
    - Ыыыыы, - корчилась Мария, кусая меня за плечо. Ишь, захлопала кожистыми крыльями, вытянула в струнку хвост и скрежетнула когтями по дубоватым половицам осинового пола. Я еще ни разу не видел, как кончают химеры, даже не представлял : рычат они или пердят, заливают влагой постель или сладко стонут, как Бэйли, хихикая в самом конце, съев несчастных младенцев, словно Кронос, оказывается, кусаются. Суки рваные.
    - Але, гараж, - я зажал ее блондинистую головенку руками и отправил вниз, - теперь соси, да ?
    Бляяя, а ведь это уже было ! Только говорил так Охара Генри Миллеру, точнее, Генри думал, что Охара именно так говорит двухметровым белым шлюхам, окучивая долговязых американок в своих меблирашках, пока Мелани дрочит собакой, а Мона сосет у Карлоса.
    - Гниды, - бормотал Генри, шныряя по Пятьдесят второй улице, - бегай тут за пойлом, пока сучка Мона наставляет мне рога.
    Он потрогал тут же вспотевшую от ревности лысину и успокоился. Рогов не было. Вместо костяных отростков из плотной коробки черепа, вибрируя и тихо зудя, лезли телескопические антеннки, словно у краба или советского робота семидесятых, делали такие игрушки на оборонных предприятиях страны, вручали пионеркам вместо буржуйских Барби, разлагающих коммунистическое восприятие недозрелых лолиток непотребным Кеном и плиссированными юбками с рюшами, поэтому и вырастали из лолиток натуральные лошади, а как иначе, ведь они спали с этими горбатыми роботами, мечтали во влажных и насыщенных видениями снах о космическом трахе с отважными землепроходцами и не их вина, что оказались астронавты китайцами и Илоном Маском, кто ж мог представить кончающих химер и тотальную жопу нынешнего сраного режима поголовно коррумпированных уродов ? Смешно и говорить. Поэтому Миллер запел.
    - Горит и кружится планета ...
    - Это какой язык ? - поинтересовался бакалейщик сального вида, судя по оливковой коже : итальяшка.
    - Советско - жидовский, - рассмеялся немецкоисходный Генри, набрасывая пиджачок на мусорный бак, внутри которого кто - то жутко кашлял, - целиком мертворожденный и иллюзорный трудами гнусных итээровцев. А ты знал, - сменил тему разговора Миллер, протягивая бакалейщику смятые баксы, - что у крысы Потупчик родители не космические ни х...я, как она понтовалась, а самые обычные вертухаи ?
    - Знал и знаю, - бакалейщик протянул вискарь в бумажном пакете, - космические мусора такие, чисто терсились на вахте, шмоная сутулых изобретателей лучей смерти, а потом шли раком вдоль барака пить вино, напевая из Нины Ургант.
    - Горит и кружится планета, - радостно подтвердил Миллер, убегая по улице. - А я об чем, макаронник ты хренов !
    Он влетел по лестнице, громко топая, как лошадь, ворвался в комнату и зашатался, белея. Мона лежала на диване, над ней раскачивался громадный питон в мерцающем катафотами скафандре, Карлос с перерезанной глоткой валялся в углу, а Мелани и собака были помещены в какой - то полупрозрачный баллон с клубящимися тенями.
    - Чо за на х...й ? - сипло спросил Генри, показывая бумажный пакет с выпивкой. - И с кем мне теперь бухать ?
    - Со мной, - раздался сзади голос и Миллер подпрыгнул. Из коридора в комнату въехал на колесиках от стиральной машины ярославский робот Электроника ВМ - 12 и голосом Брилева - Киселева повторил : - Со мной, бля.
    - Х...й вот тебе, - убегая из оскверненной пришельцами комнаты орал Миллер, стуча кулаком по перилам лестницы в небо, - гадский горбун. Майер Лански ни хера не Горбатый.
    Потому моя любимая Мария Юрьевна и проживает не в Салехарде ни х...я, между прочим. Так сказать, патриотизм и почвенная составляющая грядущего холокоста во имя и славу и по воле и за ради моей Единственной и Неповторимой Богини Бэйли Джей.