Сверчок. Коллежский секретарь. Гл. 63. Лесть в риф

          Сверчок
         Часть II
      Коллежский секретарь
            63               
       Лесть в рифмах

        Первым председателем общества "Зеленая лампа" был Яков Николаевич Толстой, старший адъютант А. А. Закревского, дежурного генерала Главного штаба. Я. Толстого связывали со Всеволожским сначала дружба, а впоследствии родственные отношения: Никита Всеволодович вторым браком был женат на родной племяннице Толстого - Е. А. Жеребцовой.
       Среди "лампистов" Толстой слыл "философом". В "Зеленой лампе" его ценили, прежде всего, как поэта: в бумагах общества более всего сохранилось именно его стихотворений.
Вот рукопись стихотворения "Задача".

 Люблю копить я миллионы,
 Люблю я в карты поиграть,
 Люблю в мечтах носить короны,
 Люблю величье презирать.

   Сохранился вариант последней строки: "Люблю их игом называть".
В 1821 году в Петербурге вышел сборник его стихов "Мое праздное время" с изображением лампы на обложке. Эту только что вышедшую из печати книгу Толстой послал мне в Михайловское, в подарок.  Толстой был страстным театралом, восторгался Екатериной Семеновой. Толстой выступал на собраниях "Зеленой лампы" то с театральными рецензиями, то с чтением своих переделок для театра и переводов французских одноактных комедий и водевилей.
     Неоднократно просил Я. Н. Толстой меня написать ему стихотворное послание, тем более что некоторые из "лампистов" уже удостоились внимания поэта. О моем обещании написать для него стихи Толстой напомнил длинным стихотворным посланием. Привожу это послания только из чувства самолюбования от таких характеристик меня самого единственного и неповторимого:

Это я!
Я прельщаю лирой золотою!
Я истинный пиит с громозвучными глаголами!
Мои стихи дивят и трогают сердца!
Я - скульптор резцом высекающий рифмы!
Я - владыко рифмы и размера!
Я – владелец прелестной музы!
Я – певец красноречивый!
Я – наделен даром богов, нежностью, вкусом витийства!
Я – лаконичен…
И Я, Я , Я…. Я, Я… кругом Я!
А вот длинный и льстивый стих Яши Толстого.

О ты, который с юных  лет
Прельщаешь лирой золотою:
Направя к Пинду свой полет,
Летишь во храм его стрелою
И там, в беседе Аонид,
То гимны страстны и веселы
Поешь, как истинный пиит,
То громозвучные глаголы
Текут, как пламенна река,
Иэ уст твоих обильным током,
Разсекши черны облака
В своем парении высоком,
Дивят и трогают сердца.
Склонись о Пушкин, Феба ради,
На просьбу слабаго певца
И вспомни, как, к моей отраде,
Ты мне посланье обещал;
Припомни также вечер ясный,
Когда до дому провождал
Тебя, пиит мой сладкогласный,
И ты мне руку с словом дал;
Когда, стихами и шампанским
Свои разсудки начиня
И дымом окурясь султанским,
Едва дошли мы до коня;
Уселись кое-как на дрожках,
Качаясь, ехали в тени,
И гасли медленно в окошках
Чуть-чуть заметные огни;
Зыбясь, в Фонтанке отражалась
Столбом серебряным луна,
И от строений разстилалась
Густая тень, как пелена.
И слышен был, подобно грому,
Повозок шум издалека;
По своду темно¬голубому
Прозрачны плыли облака,
И Веспер теплился порою,
Двояся трепетно в струях:
В то время мчались мы с тобою
В пустых Коломенских краях...
Ты вспомни, как, тебя терзая,
Согласье выпросил тогда,
Как сонным голосом, зевая,
На просьбу мне ты молвил: „да!"
Но вот проходит уж вторая
Неделя с вечера того,—
Я слышу, пишешь ты ко многим,
Ко мне покамест—ничего
И я пером своим убогим
Тебе решился докучать,
Доколе ты не сдержишь слово.
Безделку трудно¬ ль написать?
Искусство для тебя не ново;
Тебе плетут давно венец
На Пинде музы, для примера.
Возьми жъ свой пламенный резец,
Владыко рифмы и размера,
И им изобрази мне живо
Прелестный образ музы той,
Что петь тебя красноречиво
Так научила, милый мой;
Открой искусство мне столь сладко
Писать, как вечно пишешь ты,
Чтоб мог изображать я кратко
И сохранял бы красоты;
Чтоб нежность, вкус, витийства сила,
Что от богов тебе даны,
И коими Руслан, Людмила
Удачно так облечены,
В моих стихах являлись с блеском
Таким же точно, как в твоих;
Во вкусе медленном немецком
Отвадь меня низать мой стих;
В моих стихах излишство слога
Резцом своим ты отколи
И от таланта хоть немного
Ты своего мне удели!
На что мне длинное посланье?
Твоих стихов десятка три—
Вот, Пушкин, все мое желанье,
Меня ты ими подари!
Пускай трудится мрачный мистик
Над кипой древних теорем,—
Ты напиши" один мне листик,
И я доволен буду тем.
Давно в вражде ты с педантизмом
И с пустословием в войне,
Так научи жъ, как с лаконизмом
Ловчее подружиться мне...
Прошу, очисти мне дорогу
Кратчайшую во вкуса храм,
И, твоего держася слогу,
Пойду пиита по стопам!

Стихотворение содержит описание ночного Петербурга, той его части, где я жил тогда с родителями в доме А. Ф. Клокачева - "в пустых Коломенских краях":
Моим ответом на это послание были "Стансы Толстому":

Философ ранний, ты бежишь
Пиров и наслаждений жизни,
На игры младости глядишь
С молчаньем хладным укоризны.
Ты милые забавы света
На грусть и скуку променял
И на лампаду Эпиктета
Златой Горациев фиал.
Поверь, мой друг, она придет,
Пора унылых сожалений,
Холодной истины забот
И бесполезных размышлений.
Зевес, балуя смертных чад,
Всем возрастам дает игрушки:
Над сединами не гремят
Безумства резвые гремушки.
Ах, младость не приходит вновь!
Зови же сладкое безделье
И легкокрылую любовь,
И легкокрылое похмелье!
До капли наслажденье пей,
Живи беспечен, равнодушен!
Мгновенью жизни будь послушен,
Будь молод в юности твоей!