Отомстил. Рассказ

     Он сидел на широком подоконнике и смотрел в окно. Тяжёлая плотная штора свисала до самого пола и надёжно скрывала его. Впрочем, смотреть на него было некому – Ниночка ушла в магазин.
     Делать ему было нечего. Он послонялся по квартире, слегка перекусил оставшимся паштетом, прошёл в гостиную, полежал на диване. Встал, приблизился к раскрытому пианино, немного помедлил, раздумывая, стоит ли? И легко пробежался по клавишам. Затем ещё раз. И ещё. Звуки музыки завораживали его. К сожалению, Ниночка не одобряла его увлечения музыкой. Сейчас её не было, и он мог играть сколько угодно, но желание вдруг пропало.
     Он бросился в кресло. Но ему не сиделось на месте. Собрался было нажать на кнопку телевизионного пульта, но передумал. Душа не лежала к развлечениям. Им владело какое-то неясное предчувствие, смутная тревога…
     Он вновь уселся на подоконник и довольно долго любовался тоскливым видом поздней осени, так соответствующим его душевному настрою…
    Оголённые, потемневшие от дождя ветви деревьев, беспорядочно раскачивающиеся под порывами ветра, пожухлая трава под ними, бурые пятна облетевших листьев…
     Он вздохнул и перевёл взгляд на одинокий жёлтый лист, трепещущий на самом кончике ветки. Удивительно стойкий упрямый листик, как упорно он сопротивляется настойчивым попыткам ветра сорвать его и швырнуть в кучу мертвых собратьев.
     Ветер нещадно трепал листик, но тот всё держался, дрожал, бился, льнул к родной ветке, парил, покачиваясь с боку на бок, изгибался, сворачивался в трубочку, вновь распрямлялся и словно бы летел, летел сквозь несущиеся по небу облака вслед за стаями перелётных птиц к теплу, к солнцу, к несбыточному счастью…
     У него затекли ноги. Надо сменить позу. Он встал, потянулся. Не пойти ли на кухню, перекусить? Ах да, он всё съел. Он снова сел. Досадно, что Ниночка вернётся ещё не скоро, к тому же ей понадобится время, чтобы приготовить обед. Впрочем, он не слишком голоден и может подождать.
      Интересно, чем она угостит его сегодня? Он бы с удовольствием полакомился свежей печёнкой. Впрочем, рыбка тоже сойдёт. А перед обедом хорошо бы перехватить кусочек колбаски или сыра. Обычно Ниночка балует его подобными закусками, хоть и ворчит при этом. Но ворчание это беззлобное. Порой его чуткое ухо улавливает в нём нотки раздражения или усталости, но очень редко. Чаще Ниночка смеётся и шутливо дразнит его, показывая лакомый кусочек и не сразу отдавая. Он охотно включается в игру – артистично изображает умирающего с голоду, нежно трётся щекой о её руку, преданно заглядывает ей в глаза и трогательным голоском умоляет угостить его чем-нибудь вкусненьким, одновременно давая понять, что в противном случае он упадёт возле её ног в голодный обморок. О, он отлично знает, как воздействовать на слабое женское сердце! Ниночка всегда сдаётся.
    - Так и быть, держи, вымогатель. Ах, тебе мало? Ты хочешь ещё? Перебьёшься. И не смотри на меня с таким укором, Макс, ты испортишь себе аппетит перед обедом. Ну ладно, держи ещё кусочек и всё! Я отвечаю за твоё здоровье, соблюдай диету. И не пой мне больше своё «мало, мало», подлиза, отправляйся в гостиную и посмотри телевизор, пока я готовлю. Жди, когда сядем за стол, до тех пор ты не получишь ни крошки, притвора. Хорошо, хорошо, на тебе ещё, но это в самый-самый последний раз! Ешь и скройся с глаз моих, иначе я скормлю тебе весь холодильник. И тогда уже я умру голодной смертью, а ты лопнешь от обжорства.
     И Ниночка награждала его лёгким шлепком. Или поцелуем. И смеялась.
     Ах, Ниночка, Ниночка, с ней никогда не угадаешь, что его ждёт в следующую минуту. Её характер до сих пор остаётся для него загадкой, а ведь они прожили вместе уже два года! Порой её поведение ставит его в тупик. Неожиданные перепады её настроения могут свести с ума кого угодно. То она смешлива и беспечна. Работая по дому, жизнерадостно чирикает или вдохновенно поёт, то вдруг, безо всякого с его точки зрения повода, впадает в глухую ярость, и тогда берегись – Ниночка носится по квартире, размахивая мокрой тряпкой и шваброй, противно гудит пылесосом, драит двери и окна, и чуть ли не пинает его ногой.
     Иногда она сидит у стола или лежит на диване часами, источая волны печали и тоски. Для него это не всегда плохое время – нуждаясь в сочувствии, она не отталкивает его, а напротив, прижимает к себе, гладит, приговаривая что-нибудь грустное и нежное, но он всё же не получает от этого удовольствия, ибо она ласкает его механически, едва замечая, мысли же её в это время где-то далеко, и чувства направлены не на него.
     И естественно, в нём постепенно зарождается и крепнет ревность, нарастает неосознанное раздражение. Он прилагает танталовы усилия, пытаясь переключить её внимание на себя. Иногда это удаётся. Ниночка веселеет, отчуждение тает, они вновь обретают друг друга, и тогда он блаженствует в её нежных объятиях.
     Но растопить заледеневшее сердце удаётся далеко не всегда. К тому же он тоже имеет право на перепады настроения, не так ли? Не выдержав нарастающего напряжения, он начинает нервно дёргаться, даже огрызаться. Если Ниночка не внемлет предупреждению и пытается силой удержать его возле себя, он сердито вырывается и гордо удаляется прочь, равнодушно пропуская мимо ушей её оправдательный лепет, если она вдруг опомнится и начнёт умолять его вернуться. С видом надменным и неприступным он важно прошествует до двери и даже не оглянется на прощание. И весь остаток дня будет подчёркнуто-равнодушно не замечать её, дабы она в полной мере прониклась осознанием своей вины и как следует раскаялась.
     Но до этого доходит очень редко. За два года они научились ладить друг с другом и живут мирно и дружно. И неудивительно, ведь у Ниночки масса достоинств. Она отличная хозяйка, прекрасно готовит, довольно редко ругает его и не стесняет свободы. Чего же боле? Она его вполне устраивает. Они живут в любви и согласии. Ниночка его просто обожает. Она как никто другой понимает его побуждения и потребности, и старается доставить ему максимум удовольствий. Он не может припомнить ни единого дня, когда бы она полностью забыла о нём. Правда и он старается сделать всё, чтобы добиться её расположения. Обычно это ему прекрасно удаётся. Он знает все её слабые струнки и играет на них не менее виртуозно, чем известный музыкант на своём инструменте.
     Поладить с Ниночкой совсем не трудно. Она чудесная девушка, добрая, нежная, совсем не злопамятная и очень ласковая. Она не умеет долго сердиться и обычно, не состоянии вынести его надутого вида, первая просит у него прощения, что очень льстит его самолюбию.
     - Максик, милый, ну хватит дуться, - упрашивает она его. – Иди ко мне, давай помиримся! Я больше не осержусь на тебя, хоть ты и заслуживаешь хорошей трёпки… Макс, перестань обижаться… Дурачок… Максик? Ну прости меня пожалуйста, я больше не буду. Дай, я тебя поцелую, солнышко, милый, лапочка моя ненаглядная…
     Ну разве тут устоишь? Разумеется, он не сразу поддаётся на уговоры, давая Ниночке почувствовать, сколь велика её вина, но делает это отнюдь не из садистских побуждений. Его притворная холодность и равнодушие, либо напоказ выставляемая обида – всего лишь невинные уловки, маленькие хитрости, с помощью которых он добивается ещё более горячих чувств.
    И Ниночка щедро одаривает его вниманием и лаской. Она угощает его такими деликатесами, каких в обычное время ему и нюхать не приходится, она тащит его на диван и душит в своих объятиях, теребит, гладит, целует, нежно нашёптывает на ушко всякие глупости и добивается своего: поневоле разнежившись, он забывает все обиды, жарко отвечает на ласки и, прильнув к её груди, слушает как бьётся её сердце, закрыв глаза впитывает ласку её рук, любовно оглаживающих его, словом, переживает мгновения наивысшего наслаждения. И тогда у него, переполненного негой и блаженством, вдруг вырываются страстные признания, нежные заверения, бесконечные обещания. Он журчит, он поёт, опаляя своим горячим дыханием нежную шейку Ниночки и уплывая вместе с ней в чудесную страну, где их ждёт умиротворение, покой и счастье…
     Да, они очень любят друг друга. Он терпелив и снисходителен к её слабостям и капризам. Они так мимолётны и несущественны по сравнению с тем, что он получает взамен. К тому же такая красавица и умница может позволить себе маленькие прихоти. Её очарование не потускнеет. Главное – её безоговорочная любовь к нему.
     Ах, Ниночка, Ниночка, куда ты запропастилась?  Мысли разбегаются, голова клонится, хочется спать, спать, спать…
     Проснулся он неожиданно и не сразу сообразил, что же его разбудило. Кажется, кто-то позвонил в дверь? Он поднял голову и прислушался – тихое поскрёбывание, неясные шорохи доносились из прихожей. Весьма подозрительные звуки. Что бы они значили?
     Да это же мыши - внезапно осенило его! Во всяком случае очень похоже на возню мышей. Ему уже приходилось сталкиваться с ними летом на даче. Пренеприятнейшие создания! Ниночка ужасно боится их. Но откуда они взялись здесь, в городской квартире? Что же, откуда бы они не явились, придётся ими заняться, это его долг.
     Он подобрался, приготовившись неслышно проскользнуть в прихожую и неожиданно напасть, застав грызунов врасплох, как вдруг… Кто-то приглушённо чихнул! Тихо щелкнул язычок замка на входной двери, небольшой сквознячок, принёсший с собой запах мужского дезодоранта – чужой запах! – шевельнул занавески.
      Макс замер. Похоже, мыши здесь ни при чём. Кто-то вошёл в квартиру, и это была не Ниночка. Может явились гости? Вот уж некстати. Макс гостей не любил. В отличии от Ниночки. Ей нравились весёлые сборища, во время которых пыль столбом, танцы до упаду, музыка и песни до утра.
      Его же грохот музыки, громкие голоса, глупые шутки и дурацкий смех выводят из себя. Он страдает и мается, не зная, куда приткнуться, в их маленькой квартире некуда скрыться от назойливых приставаний подвыпивших гостей. Обычно он забивается куда-нибудь подальше в угол и сидит там мрачный и нахохленный до тех пор, пока не уйдёт последний из гостей. Но и тогда его мучения не кончаются. Переполненная впечатлениями Ниночка не обращает на него никакого внимания. Ей не до него. Так что все его укоризненные взгляды пропадают втуне. Иногда, правда, на неё находит – она принимается тормошить Макса и подсмеиваться над ним, но он только морщится и отворачивается, такие ласки ему неприятны.
     И лишь на следующее утро он прощает её. После того, как она попросит у него прощения.
     - Макс, милый, перестань дуться. По-твоему, мне уже нельзя повеселиться немного с друзьями? Ревнуешь, глупый, но я же люблю только тебя, мой зеленоглазик! Ну, скажи, что ты меня простил, лапуля, дай, я тебя поцелую…
      Воспоминания молнией пронеслись в голове и тут же погасли. На сей раз гости, а точнее один гость, вёл себя весьма необычно. Во-первых, неясно, как он открыл дверь, неужели Ниночка дала ему ключ? С какой стати? И почему она не пришла вместе с ним? Задержалась? Странно. Такого ещё не случалось.
     В комнату заглянул мужчина, вошёл в неё, огляделся. Макс впервые видел его. Тот же совершенно не замечал Макса, скрытого плотными шторами, почти полностью задёрнутыми, так что в комнате царил полумрак.
     Первым побуждением Макса было выйти навстречу незнакомцу, но что-то насторожило его. Если бы это и впрямь был обычный гость, он бы сел в кресло в ожидании хозяйки или включил телевизор. Этот же человек поспешил открыть дверь спальни и заглянуть в неё. Оставив дверь распахнутой, он вернулся в гостиную и снова огляделся, радостно ухмыляясь и потирая руки в… резиновых перчатках!
     - Отлично, ни души. Можно начинать… - пробормотал он и направился к «стенке».
     Макс в недоумении следил за ним. Гость в ожидании хозяев, и в самом деле мог бы подойти к шкафу, как поступил этот человек, и начать перебирать книги в поисках подходящей, чтобы скоротать время за чтением. Но поведение этого типа не вписывалось ни в какие рамки. Зачем, спрашивается, он вынимает с полок книги одну за другой, переворачивает, быстро пролистывает и трясёт, словно пытаясь вытряхнуть что-то, спрятанное между страницами? Затем каждую аккуратно ставит на место. Он проверил все книги до одной, действуя быстро и ловко, и ему не понадобилось для этого много времени, а ведь книг в шкафу было довольно много.
     Покончив с книжными полками, человек перешёл к посудным. Комната наполнилась нежным звоном. «Гость» заглянул в каждую чашку, осмотрел все вазы, проверил, что прячется под крышками чайничков и кофейников, перебрал каждое блюдце и переставил тарелки, ни одна, самая крошечная рюмка не ускользнула от его внимания.
     На Макса словно столбняк напал. Он всё сидел и смотрел, не в силах стряхнуть с себя странное оцепенение, сковавшее тело и пытаясь вникнуть в суть происходящего. Тревога всё росла и росла. Что надо незваному гостю? Почему он ведёт себя таким странным образом? Что ищет?
     Незваному…
     Никто не приглашал его и не давал ему ключа. Он сам каким-то образом открыл дверь и вошёл. А теперь шарит по чужим шкафам, словно крыса…
     Крыса!
     Серая, мерзкая воровка…
     Макс ненавидел крыс. Противные, злобные твари, дурно пахнущие, мстительные и наглые.
     Чем дольше Макс смотрел на вора, тем больше тот казался ему похожим на крысу. Он даже внешне напоминал её: маленькие бусинки быстро шарящих по сторонам глазок, длинный нос, резко скошенный подбородок, крупные, выступающие вперёд зубы, круглые оттопыренные уши. К тому же он весь серый: серые, зализанные назад, волосы, серая куртка, серые, в тонкую полоску брюки, даже ботинки сероватого оттенка. Настоящая серая крыса! Вернее, Серый Крыс! Ненавистный враг, которого необходимо одолеть. Только вот как? Макс не переоценивал своих физических возможностей. Серый Крыс крупный и сильный, лобовая атака тут не поможет. Нда… Что же делать?
     Вор, действуя методично и ловко, продолжал обследовать гостиную. Влез на стул и заглянул в самые дальние уголки шкафа. Слез и принялся осматривать плинтуса. Перевернул картину, висящую на стене, пригляделся к обоям, осмотрел стол и телевизор, порылся в дисках, приподнял палас и наконец, пожав плечами, направился в спальню.
      Настало время действовать. Макс перевёл дыхание и тихо спрыгнул на пол. Неслышно ступая, он приблизился к приоткрытой двери и заглянул в спальню.
     Вор увлечённо рылся в шифоньере и не заметил его. Меховая шапка, чёрная кожаная юбка Ниночки, новый джемпер, кофточки, дорогие туфли – всё уминалось им в большой пластиковый пакет. Макс едва не зарычал от злости, но сдержался и продолжал наблюдать. Набив пакет до отказа, вор поставил его на пол и подошёл к трельяжу. Быстро перебрав флакончики перед зеркалом, он присел на корточки и выдвинул ящик. Его намётанный глаз сразу выхватил резную шкатулку. Схватив её, грабитель поднял крышку и не удержался от радостного возгласа:
     - Ага, это мне нравится!
     «А мне нет», - подумал Макс, наблюдая, как вор перебирает украшения Ниночки.
     - Какое колечко! – воскликнул негодяй, любуясь огненными всполохами большого рубина. – И настоящее жемчужное ожерелье? Или не настоящее? Всё равно возьмём. И кулон тоже, и серёжки, и бусы…
     Мутная волна ненависти захлестнула Макса. О, как ему хотелось наброситься на подлого ворюгу и растерзать на мелкие кусочки! Серый Крыс посмел коснуться заветных предметов, тех, с которыми у Макса связаны самые счастливые мгновения жизни…
     Это была их интимная и самая любимая игра. Ниночка в короткой ночной рубашечке усаживается перед зеркалом, берёт в руки щётку и начинает медленно водить ею по своим длинным блестящим волосам, искоса поглядывая на него, а он заворожённо следит за плавными движениями её рук. Затем руки тянутся к шкатулке, открывают её и достают жемчужное ожерелье. Неуловимое движение – и оно блестящим обручем охватывает голову Ниночки, прижимая волосы. Несколько бусинок падает ей на лоб. Они кокетливо раскачиваются при каждом движении изящной головки. Макс глаз не может оторвать от этих бусинок. Но скоро взгляд его начинает метаться, пытаясь уследить одновременно и за игрой света в подвесках серёжек, которые тоже маняще покачиваются. Потом Ниночка надевает кулон, за ним следуют браслеты, кольцо, бусы… Девушка продолжает наряжаться, пока шкатулка не опустеет.
     А музыка, которую Ниночка включила ещё раньше, вдруг меняет свой ритм. Ниночка вскакивает с пуфика и начинает танцевать. Она танцует для него. И себя.
      Макс любуется танцем. Он так поглощён созерцанием своей любимой, что постепенно впадает в транс.
      Поначалу замедленные и плавные движения девушки всё убыстряются. Мелькают тонкие белые руки, извивается стройный стан, она подпрыгивает и кружится, бедра бешено вращаются, маленькие грудки прыгают под прозрачной тканью, взмывают и опадают, разлетаются в стороны и бьются друг о друга. А между ними и над ними мечутся из стороны в сторону кулон, цепочка и бусы, готовые, кажется, вот-вот сорваться с шеи и улететь, однако следующее движение вновь возвращает их на грудь Ниночки; кулон торопится спрятаться в таинственной ложбинке, однако не успевает, его бросает в гущу волос, тяжёлой волной, накатывающей на плечи…
     Внезапно музыка обрывается. Девушка со стоном падает на кровать. Огненный глаз кулона скользит по груди и прячется в глубоком вырезе. Это сигнал. Макс, с вожделением следящий за ним, взлетает в пружинистом прыжке и бросается на девушку. Он ловит ртом ускользающий рубин, он рычит, он мнёт податливую плоть, мотает головой, нацепляя цепочку себе на уши и нос, грызёт бусы, целует нежную шейку и грудь Ниночки, облизывает её уши и зарывается в душистые волосы. Он урчит, поёт и стонет от наслаждения. А Ниночка смеётся, приговаривая задыхающимся голосом:
     - О, Макс! Как ты меня любишь, твоя страсть не знает предела, как горячо ты говоришь о своей любви, милый, я обожаю тебя! Ха-ха-ха!
      Воспоминание острой болью полоснуло по сердцу. Подлый Крыс позарился на святыню, залез грязными лапами прямо ему в душу. Невольный стон вырвался из груди Макса. Вор испуганно оглянулся. Макс едва успел отшатнуться под прикрытие двери и молнией метнуться за штору. Он успел спрятаться, однако преступник всё же заметил лёгкое колыхание занавески и быстро подошёл к окну, проверить своё подозрение.
     Рука Крыса в тонкой резиновой перчатке ухватила край шторы и дёрнула её в сторону. Не соображая, что делает, Макс в панике вцепился в неё со своей стороны и повис на ней. Вор, покачнулся и ухватившись за ускользающую ткань обеими руками, резко рванул её на себя. Что-то заскрипело наверху. Грабитель поднял глаза и увидел, что край карниза отделился от стены и кренится в сторону-вниз. Он отпрянул, позабыв, что по-прежнему крепко держит занавеску. Раздался хруст – карниз окончательно оторвался от креплений и обрушился на голову негодяя.
      Ошеломлённый Макс смотрел, как ворочается на полу запутавшийся в ткани преступник. Враг повержен, но ненадолго. Скоро он встанет, и кто знает, чем отплатит за обиду. Лучше спрятаться пока тот его не заметил, и поразмыслить, что можно сделать. Он спрячется под кроватью. Не слишком надёжное убежище, но лучше всё равно нет.
     Крыс, ругаясь, выпутался из шторы и ошалело уставился на полуоторванные кронштейны над окном.
      - Чёрт! Ну и качество, всё на соплях держится, удивляюсь, как этот проклятый карниз до сих пор не пришиб своих хозяев… И гвоздей в него зачем-то понатыкали, перчатку можно выбрасывать… Кажется, палец проколол насквозь, у-у, как больно! Кровь так и льётся. Надо поискать йод или перекись водорода. И бинт. Где он у них, может в ванной…
     Лёжа под кроватью, Макс прислушивался к звукам, доносящимся из ванной комнаты. Крыс злился и нервничал. Больная рука лишала его точности движений, и он опрокинул и разлил несколько пузырьков, пока наконец нашёл йод.
     - Ну и не везёт мне сегодня… Где этот проклятый бинт? Следы оставил… Никогда такого со мной не случалось. Может эта квартира какая-то аномальная? Странные вещи в ней творятся: слышатся чьи-то стоны, вздохи, штора сама по себе колышется… Нечисто что-то… И денег нет. Куда они их запрятали? Может в кровать? Хозяйка в подушку зашила или в матрас, надо посмотреть…
     Макс весь сжался, заслышав слово кровать. Бандит непременно обнаружит его. Необходимо срочно менять место укрытия. Но куда податься? В шкаф опасно, вдруг Крысу вздумается ещё раз обшарить его. Остаётся только штора на полу в гостиной, придётся залезть под неё.
      Однако Макс недолго просидел под душной шторой. Сообразив, что вор слишком занят осмотром спальни, он решил наведаться в ванную комнату. Едва он перешагнул порог, в нос ему ударила густая пахучая струя. Макс задрожал. Он мгновенно узнал божественный запах и виновато подумал, что ему не устоять. Нет, он не забыл о грабителе и о том, что его следует наказать, но сейчас, в эту минуту, он хочет позаботиться о себе. К тому же подкрепиться в такой ситуации совсем не помешает. Может и нехорошо идти в поводу у своих слабостей, но он просто не в состоянии удержаться! Нервы на пределе и вообще…
     Он не опьянеет, подумаешь, глоток, другой. В прошлый раз ведь обошлось. К счастью Ниночка не узнала всей правды…
      Отлично они тогда погуляли с той беленькой крошкой, подругой хозяйки дачи. Ниночка была слишком занята, чтобы обращать на него внимание, и они ускользнули в сад. Малышка угостила его небесным нектаром, и они совсем потеряли разум. Так резвиться ему ещё никогда не доводилось. Домой он ехал в блаженно-невменяемом состоянии, и его совсем не трогали недовольное ворчание и нравоучения Ниночки.
     - Тебе даже нюхать нельзя это зелье, Макс, ты становишься ненормальным. Наркоман! – она злилась и больно шлёпала его. Но потом остыла. – Впрочем, ты не так уж виноват, тебя заманили и одурманили, бедненький. Но больше это не повторится, я с тебя глаз не спущу. Отдохнули, называется, на природе…
     Это случилось давно. А сейчас он просто чуточку расслабится. Какой изумительный запах, о! Пробка отлетела… Язык щиплет, но это ничего… Уф, кажется достаточно. Отчего в голове зашумело? И ноги подкашиваются…, Пожалуй, следует умыться, вот так, хорошо…
      Ого, какой силой вдруг налились мышцы! Кровь так и кипит в жилах! Тянет совершать подвиги и безумства, хочется петь и танцевать, орать во всё горло и радоваться жизни! Но он не позабыл о мерзавце, орудующем в квартире. С ним необходимо разделаться.
      Макс пулей вылетел в гостиную и огляделся – никого. Может негодяй в спальне? Нет. Только пух и перья кружатся в воздухе, словно хлопья снега. Распоротые подушки валяются в углу на смятых простынях. Матрас разрезан. На полу возле кровати стоит огромный пакет с вещами. С его раздутого бока скалится на Макса рыжий тигр.  Макс в ярости набрасывается на него и рвёт на части! Вещи вываливаются на пол. Меховая шапка катится под стул. Макс провожает её взглядом и неожиданно успокаивается. Нельзя терять головы. Он будет действовать тихо и осторожно.
      Он прислушивается. На кухне кто-то возится. Заглянем. Так и есть. Серый Крыс обшаривает полки кухонных шкафчиков. Полез в холодильник. Нагрёб целую кучу продуктов. Колбаса, любимый паштет!
      Всё! Терпение его лопнуло! Макс издал боевой клич. Вор нервно дёрнулся и, оглянувшись, изумлённо воззрился на Макса. Бумажный пакет выпал из его рук, с треском шлёпнулся на пол и лопнул. По цветному линолеуму покатились зелёные и жёлтые горошины.
     - Так вот кто… - пробормотал он, но договорить не успел.
     Макс взвился в неистовом прыжке и обрушился на вора. Тот покачнулся, взмахнул руками, инстинктивно пытаясь удержаться за полки, и смахнул со стены полочку с набором столовых приборов и ножей одной рукой, а второй снёс с холодильника расписной самовар. Тот больно ударил его по плечу и свалился на ногу.
     А Макс продолжал атаковать: одним безжалостным ударом он рассёк врагу щёку и губу, вторым едва не лишил левого глаза. Бандит не устоял, пошатнувшись, сделал два неверных шага, но оступился, запнувшись о мусорное ведро, поскользнулся на рассыпанном горохе и грохнулся на пол.  Взвыл от боли, ударившись виском об угол стола, а мгновением позже испустил тихий стон, с силой впечатавшись затылком в острый носик самовара. После этого он затих и лежал абсолютно спокойно и неподвижно.
     Макс мог торжествовать – он одержал полную победу. Но его боевой пыл ещё не угас. Он набросился на поверженного врага и продолжал терзать его, давая выход кипящей ярости и злобе. Он скакал по кухне как очумелый, немилосердно топча бесчувственное тело. Самому Джеки Чану впору было позавидовать лёгкости и виртуозности его прыжков, а Брюсу Ли точности удара. Макс добивал врага, пока совсем не выбился из сил. Утомившись от трудов праведных, он наконец позволил себе передохнуть.
     Он долго и старательно умывался, ибо был очень чистоплотным и аккуратным и не терпел неряшливости. Потихоньку он приходил в себя. Жажда мести была полностью удовлетворена, бешеный ток крови утих. Но беспокойство оставалось. Что-то он позабыл сделать…
      Он испытующе осмотрел Серого Крыса. Дохлый, истекающий кровью, с растерзанной шкурой… Отличная работа! Но всё же… Ах, вот что!
     Из полуоторванного кармана пиджака Серого Крыса вывалилось кольцо. А где бусы? Вот и они. Красная пелена гнева вновь застлала глаза Макса. Подлец собрался приукраситься? Так нарядим же его и полюбуемся на красавчика!
     - Ау! – позвал из прихожей нежный голос. – Макс, где ты? Почему ты меня не встречаешь? Ой, что это? Карниз упал! Так и знала, надо было ввернуть в стену шуруп, не приклеивать на моментальном клее. А стол кто подвинул? Ничего не понимаю. Боже, а в спальне что творится! Кто устроил этот погром? Ой, мне страшно. И чем это пахнет? Тянет из ванной… Ах, вон оно что! Понятно. Теперь я знаю, кто так постарался. Макс, хулиган, ты опять налакался своего зелья? Впал в буйное помешательство и разнёс всю квартиру в пух и прах! Макс, разбойник, где ты, признавайся! Негодяй… Что это?!
     Ниночка заглянула на кухню и обомлела. Дверцы шкафов были распахнуты, а их содержимое разбросано по всей кухне вперемежку с предметами, ранее висящими на стене. На полу лежал человек. Голова его покоилась под мойкой между мусорным ведром и самоваром. Ноги широко разбросаны: одна под столом, вторая под буфетом. Он не шевелился и не издавал ни звука. У любого при взгляде на его распростёртое тело волосы бы встали дыбом. И не мудрено: некогда серый костюм превратился в рваные лохмотья, густо заляпанные кроваво-красным кетчупом, зелёными приправами и желтоватым вареньем из разбившейся банки. Волосы слиплись от сгущёнки. Губы разорваны, левый глаз залит кровью. Щёку «украшают» четыре кровавые борозды, доходящие до подбородка. На виске вздулась огромная фиолетовая шишка. Любой бы решил, что перед ним лежит бездыханный труп.
     Но самое чудовищное заключалось в том, что покойник был странным образом приукрашен. На расцарапанной шее, слегка присыпанной мукой, переливался красным огнём рубин; с плеча, словно аксельбант, свисали бусы; на лбу лежало жемчужное ожерелье; на по-видимому сломанном, неестественно торчащем вверх пальце левой руки, красовался перстень, надетый прямо поверх резиновой перчатки. Указательный палец правой руки был забинтован.
     Макс сидел на стуле рядом с телом и любовался плодами своих усилий. Завидев Ниночку, он вскинулся со стула, одним прыжком перемахнул расстояние до двери и припал к груди любимой.
     - Ах! – вскрикнула Ниночка. Вспышкой молнии на неё снизошло озарение – она поняла, что здесь произошло и обняла Макса крепко-крепко.
      А тот, торопясь и захлёбываясь, принялся рассказывать ей о том, как тайком пробрался к ним в квартиру мерзкий Серый Крыс, как он, Макс, следил за ним, дожидаясь подходящего момента, как, наконец, напал и задушил отвратительную тварь. Он исполнил свой долг. Дохлая, растерзанная крыса валяется возле их ног. А он всего лишь просит за это небольшой награды, немного ласки и тепла, понимания и сочувствия, ведь ему пришлось вынести столько испытаний, он заслужил её любовь, не правда ли?
     Он самозабвенно тёрся о шею Ниночки, лизал ей лицо, целовал в губы, жалуясь и хвастаясь одновременно…
     Она нежно прижимала его к себе, плача и смеясь одновременно, ворковала, приговаривала, успокаивая:
     - Всё позади, милый, всё хорошо, ты победил, мой славный, храбрый боец, ты самый сильный, самый замечательный защитник, любимый мой. Сейчас я позвоню в полицию, полицейские приедут и заберут гадкую крысу, а я угощу тебя свежей печёнкой и молоком, ненаглядный мой пусик, пушистик мой бесценный…
     Она гладила его голову и спинку, щекотала тонким пальчиком шейку и целовала мордочку, всё ещё пахнущую валерьянкой... И он потихоньку успокоился. Свернулся калачиком на её груди, уткнулся носом в грудь, закрыл глаза и блаженно замурлыкал.
     Мяу!