Было и могло быть или где-то есть?

Теория мультивселенной, согласно квантовой физике, разделу, который изучает мельчайшие субатомные частицы, предполагает регулярное возникновение многократных параллельных вселенных, кроме того, порой подразумевается даже их сцепленность. Квантовая физика смотрит на мир с точки зрения вероятностей, а не полученных результатов. Многомировая интерпретация квантовой механики полагается на такое понятие, как коллапс волновой функции. Описание частицы содержится в ее волновой функции, как только ученым захочется измерить ее отдельные характеристики, такие как масса или скорость, происходит коллапс волновой функции, и о частице становится известна только одна-единственная измеряемая характеристика. Отсюда возникает возможность «раскола миров»: в зависимости от наблюдателей частица демонстрирует разные характеристики. Например, как только ученые решили измерить показатели частицы (скажем, скорость) и привели к коллапсу волновой функции, от нашей вселенной откалываются дочерние реальности, в которых наблюдатели получат данные о положении частицы, ее массе, ее форме и другие подходящие ей физические характеристики. Это словно интерпретация стихотворения Роберта Фроста. Представьте себе, что вы пришли к перекрестку, откуда можно пойти право или влево. Как только вы принимаете решение, существующая вселенная дает начало дочерней вселенной, где вы приняли другое решение. И в каждой вселенной, есть ваша копия, которая думает, что она единственная.
Таким образом, если понаблюдать за вселенной на достаточном расстоянии, мы, вполне вероятно, сможем столкнуться с идентичными копиями себя, проживающими другие жизни. Эта теория делает вселенную похожей на бесконечный лоскутный ковер с повторяющимся узором.   https://fb.ru/post/philosophy/2018/3/27/24577

                Было и могло быть или где-то есть?

Мы сидели с подругой после целого месяца разлуки и не могли наговориться. Вернее так, она не могла наговориться.
 
Мне рассказывать было совершенно нечего. Я была в Москве.
А Москва — это дом, семья, обязанности — все как всегда.
А у нее… У нее чувства.
 
Короче… Она влюбилась и могла об этом говорить бесконечно.    
Счастливая!

— Ты понимаешь, что-то такое висело в воздухе… Как сгущающиеся тучи перед грозой, нарастало какое-то напряжение.  Меня это раздражало и жутко действовало на нервы. Ведь все было замечательно — пляж, море…
Мы хохотали до слез. Было так хорошо, что разбредаться по домам ужасно не хотелось и именно поэтому мы и пошли в то кафе.

— Не понимаю. А мокрые купальники, песок на ногах? Вот, прям, после пляжа и в кафе? — пыталась уточнить и понять я.

— Ну, да. То есть не совсем… В кафе мы отправили Любочку занять места.
Почему именно это кафе? Да потому что там вай-фай. А нам не столько нужно было само кафе, сколько быстрый интернет.
Я уже месяц не проверяла свою почту, не перегружала ноут и не обновляла проги. 
И именно поэтому я рванула домой за ноутбуком, а Натали, благо мы соседки, забежала переодеться — вот ей, действительно,  нужно было сменить мокрый купальник на что-нибудь сухое.

Но буквально через тридцать минут мы уже сидели в кафе и делали заказ, потому что не могли долго заставлять ждать нас нашу подругу.
               
А Болгария — это и есть Болгария.
Ты же знаешь, как все в Болгарии делается неспешно.
Пока мы дождались официантку, пока она подошла принять заказ, я вдруг поняла, что мой ноут долго не протянет – батарея-то почти разрядилась.
 
Господи, что мне мешало сразу вместе с ноутбуком захватить провод, чтобы «воткнуться» в розетку и «запитаться» от сети?

Но, слава богу, что от этой кафушки до моего дома всего-то минут шесть быстрым шагом и еще столько же обратно. Что такое десять-двенадцать минут ходьбы для меня? Два взмаха крылами! Вот я и решила сбегать за проводом, чтобы можно было подключить к сети ноутбук.
Натали обрадовавшись, что я собралась за проводом, сунула мне свои ключи и попросила принести ей кофточку. Да не вопрос, кофточку, так кофточку…

Мне кажется, что я тебе дольше об этом рассказываю, чем все это происходило в реальности. 
Я умчалась домой.

А когда, возвращалась, подходя к нашему столику, обратила внимание на мужчину, сидевшего по соседству с моими подругами.
Знаешь, иногда смотрят как-то так, что ты не просто ловишь этот взгляд, а спотыкаешься об него. Я даже не столько обратила внимание на мужчину, сколько на его внимание к своей персоне.

Но буквально несколько секунд и это было забыто. Мне нужно было срочно подключить ноутбук, чтобы батарея окончательно не умерла, и меня ждали теплые гофретти с вареньем и шариком мороженого. Ты же знаешь, что это невозможно вкусно.
 
— Ох, знаю! Вот именно, что очень и очень вкусно! — засмеялась я, — Ну, и…

— Не торопи, я и так захлебываюсь словами…
Помимо вкусных и безобразно калорийных венских вафель меня ждало одно огромное огорчение — чай… Он был холодный. Пока я бегала, мне было тепло, нет, не тепло, жарко, но шарик мороженого и сентябрьский вечер вкупе с летним платьем – это перебор. Мне стало холодно.
А тут еще и холодный чай…
— А еще раз сбегать домой за чем-нибудь теплым, например, себе за кофточкой,  слабо было? Что тебе десять-двенадцать минут быстрым шагом? С твоими-то длинными ногами? Два взмаха крылами!.. — не смогла удержаться я от иронии.

— Слабо, — вздохнула подруга, — Я уже и так набегалась за день. Мне было лень. А потом… Ты представь — все сидят, а я как надоедливая осенняя муха ношусь туда и обратно. Смешно!..
И вот мы сидим и думаем что нужно заказать выпить что-то горячее, вопрос только что заказать — просто кофе, кофе по-ирландски или чай?  Мысль об ирландском кофе принадлежала именно мне. Я помнила, что там алкоголь и значит, можно выпив, согреться…

Мы что-то говорили, над чем-то смеялись, но все это время, я чувствовала, что между моими подругами растет какое-то напряжение и недовольство. Может быть, что-то случилось, пока я бегала домой?
Мне не хотелось выяснять. Я была уверена, что все рассосется и опять победит женская дружба.
                И тут как спасение — поворачивается тот мужчина за соседним столиком и что-то спрашивает меня. Музыка, шум машин, голоса людей…

— Простите, что? — спросила я его. Он опять что-то сказал и я опять ничего не поняла.
Господи, он точно подумает, что я глухая. И вот я встаю и иду к нему.

— Простите, я ничего так и не поняла, — мне было смешно. А еще, если честно, я обрадовалась поводу удрать от своих, готовых поссориться подруг.

— Я спросил — не хотите орехов? Мне принесли целую вазу. Мне много.
 
— Орехов?..
 
— Ну, да… Почему вас это так удивило? Хотите что-нибудь выпить?

— Нет, не хочу. Ах, нет, хочу. Если можно ирландский кофе. Ой, а можно три кофе? — я вспомнила о своих подругах. Ты же знаешь меня — я не умею есть под одеялом. Он засмеялся и попросил принести три кофе.

— Ты ненормальная! Зачем ты пошла к нему? Совсем сошла с ума? — изумилась я ее поступку.

— Ну знаешь… Во-первых мне не нравится, когда подруги ссорятся. Во вторых, знаешь, я уже не в том возрасте, чтобы бояться себя скомпрометировать. Я уже бабушка! Женщины «древнейшей профессии», моего возраста не бывают.
Так что я просто пересела поболтать. Это лучше чем разругаться в хлам с подругами, да еще и на глазах у всей почтенной публики гуляющей по Македонской. Даже не разругаться… Нет! Я не могу с ними ругаться. Я люблю их одинаково. И мое сердце плакало, глядя, как они потихоньку закипают.

— Так… С ними все ясно. С тобой тоже, а он?..

— А он спросил, как меня зовут. Потом назвал свое имя, но громкая музыка, детский смех, разноязыкая речь и я его не поняла. Единственное, что знала точно, что имя не было русским. 
— Откуда вы? — спросила я его.
— Из Вильнюса…

— Ого! Ириш, это как же его занесло в Болгарию? — удивилась я.
Мне было странно, что и жители Прибалтики рванули к берегам Черного моря. К англичанам, немцам, шведам, финнам, полякам, украинцам и белорусам я привыкла. Итальянцы, афроамериканцы удивляли, но прибалты… Вот уж кого не предполагала встретить здесь. Даже и не знаю почему, но прибалты на берегах Черного моря меня удивили даже больше, чем афроамериканцы.
 
Благословенная земля Болгарии, кто только не нашел у тебя приют и отдых?!

— Как и всех! Легко! — продолжала рассказывать Иришка, — Двенадцать лет назад он приехал, и купил здесь студию и каждый год прилетает в Болгарию дней на десять. Не перебивай меня, пожалуйста! Я и сама сейчас собьюсь.
И вот мы сидим, разговариваем с этим – «не знаю, как его зовут», но меня постоянно отвлекает происходящее за тем столиком, где остались мои подруги.
Я понимала, что мои милые и хорошие подруги уже не шутят. Мне казалось, что от них летят искры.
Принесли кофе. Я сделала глоток и поняла, что кофе по-ирландски на болгарский манер — это виски или не виски, неважно, стакан алкоголя с запахом кофе.
Пить это было невозможно!

— Ну как кофе? — спросил он меня.
 
— Жуткая гадость! — честно сказала я содрогнувшись. Он засмеялся и предложил мне вина. Я отказалась.

— А от вина ты почему отказалась? — опять перебила я ее.

— Ну, ты же знаешь, что я не пью сухое вино. Да и вообще алкоголь…
Я умею получать удовольствие от жизни без допинга.
Мне было хорошо сидеть и разговаривать с незнакомым человеком. С ним было удивительно спокойно.
Какой он? Высокий.
Возраст? Старше пятидесяти. Плотный, но не толстый. Короткая стрижка. Волосы — перец с солью. Не красавец, но когда улыбался и что-то начинал рассказывать, становился обаятельным.
Было приятно слушать, как он говорит о своих детях, о любимой старой собаке.
Он показал фотографию старшей дочери, начал рассказывать о ней, а так как у меня своих две, нам было о чем поговорить.
А потом… знаешь, у него хороший голос — красивый густой мужской голос.
Сейчас почему-то очень часто у мужчин какие-то блеющие голоса. А тут приятный низкий красивый голос.
И, знаешь, он очень хорошо и правильно говорил на русском языке.
И так бы мы долго сидели и говорили, но тут к нашему столику вдруг подошла одна из моих подруг — Натали и сказала, что уходит домой и просит ее извинить. Она была очень огорчена, и я поняла, что уговаривать или спрашивать ее сейчас о чем-либо лучше не стоит.
То есть, пока я отвлеклась, разговаривая с этим «не знаю, как его зовут», мои подруги окончательно и бесповоротно поссорились.

— Не может быть! Что, вот, совсем, вся дружба в хлам? — ахнула я.

— Совсем! Я извиняюсь перед своим собеседником и подхожу к одиноко сидящей Любочке с вопросом:

— Господи, что у вас произошло?

Она начинает объяснять, и я понимаю, что одна закусила удила и, ее несло, а вторая просто устала все выслушивать.
Караул!
 
Я вернулась к его столику, но настроение было испорчено бесповоротно – одна убежала и, мне ее было ужасно жаль, а вторая сидела грустная-грустная, как нахохлившаяся птичка и что-то там умудрялась вязать в сгущающихся сентябрьских сумерках и, мне ее тоже было жаль.
                Женская дружба не выдержала испытания чем?.. Даже и не знаю!                Ведь было все замечательно и вдруг!..                Может быть, сказалась усталость друг от друга? Кто знает...
               
Я опять извинилась и сказала, что мне нужно проводить подругу, которая что-то грустно ковыряла крючочком, пытаясь вязать под неярким светом уличного фонаря.
 
— Хорошо, давайте ее проводим вместе. Дайте мне буквально две минуты, чтобы я расплатился, — попросил он меня.
                Мы подошли к Любе:

— Давай мы тебя проводим! — предложила я.

— Нет, нет, — отказалась она, — Тут столько народа, что я спокойно дойду одна.

Мы попрощались с ней, и пошли по главной улице смеющейся и отдыхающей Равды.
Мимо кафе и ресторанов, мимо гуляющих и улыбающихся людей.
Пока мы сидели и говорили с «не знаю, как его зовут», выяснили, что живем в пяти минутах ходьбы друг от друга.

То расстояние до моего дома, что я пробегаю за шесть минут, мы шли минут пятнадцать. Но как мы не старались, наш короткий путь быстро закончился, и мы остановились на перекрестке.

— Хотите кофе? — предложил он.

— Чай. Я очень хочу чай. Горячий. Зеленый.

— А черный? Хороший… — он улыбался. Я поняла, что это приглашение к нему домой.

— Хорошо! Черный, хороший, — сказала я и замолчала.

— Просто чай…— сказал он, — Просто посидим, поговорим. Свечи, вечер, чай… Сейчас только девять часов вечера. Вы же сказали, что ложитесь спать очень поздно.

А я вспомнила фразу из фильма — «Я ей говорю: — У меня есть замечательные записи лютневой музыки 16 века. Вот интересно, она, правда, думает, что мы будем слушать музыку или она притворяется?»                Я из тех идиоток, которые не притворяются и точно пойдут именно слушать лютневую музыку.

Немного поколебавшись, я делаю шаг вперед, другой, третий  и мы идем в другую сторону от моего дома.

Очень медленно, на «пионерском» расстоянии друг друга мы доходим до его дома и, тут начинает звонить мой телефон.
                Господи, что случилось? Я роюсь в сумочке:

— Да! Алло-алло!
 
И вдруг я слышу голос внезапно убежавшей Натали:

— Прости, ты где? У тебя мои ключи! Я бегу по Странже… — и телефон смолкает. Начинаю истерически рыться в сумочке и достаю две связки ключей, чуть не хлопаясь в обморок.

— Простите! Мне нужно бежать! У меня ключи от квартиры подруги, — бормочу я и показываю ему две связки ключей. Он опешил.
 
— Постойте! Успокойтесь! Мы сейчас ей позвоним, и она придет сюда и заберет свои ключи, — разумно предлагает он.
Я начинаю звонить, но телефон Натали не отвечает.
 
— Мне нужно бежать, простите, — извиняюсь я и быстро иду в сторону дома.

— Ирина! Подождите! Я провожу, — говорит он и идет следом. Но мне уже некогда его слушать — я бегу спасать подругу.

Добегаю до перекрестка и вижу ее совершенно несчастную и сумбурно извиняющуюся. Схватив ключи, она твердит одно и то же, как испуганный попугайчик:

— Прости меня! Ты иди! Иди к нему! Прости меня! Я, как и говорила Любочка, все тебе испортила! Она мне говорила: — Ради Иришки, прекрати! Ты испортишь ей вечер! Прости меня! Я действительно тебе все испортила!

— Успокойся, все хорошо! Не переживай! Все это того не стоит, чтобы так переживать, — успокаивала я подругу.

— Иди! А то мне станет совсем плохо! Он ждет! Иди! — умоляла она меня.

Я оглянулась. Он действительно стоял и ждал меня:
— Хорошо! Я ухожу! Пока!

— Пока! Позвони мне, как придешь!


Я подошла к нему:

— Простите меня. Все так глупо получилось. Вся эта беготня… Значит, не судьба. Простите, но я ухожу! Не сердитесь! — сказала я и повернулась, чтобы уйти.

Он растерялся:
— Стойте!.. С подругой все нормально. Она сама вас отпустила. Сейчас-то в чем дело? При чем здесь судьба?  — недоумевал он.
 
— Не знаю… Но мне нужно идти! Простите!
Я повернулась и ушла.

Догнала подругу и мы пошли рядом.

— Что ты наделала? Зачем? Ты не видела, как он тебя ждал? Я все-таки действительно испортила тебе вечер! — огорчалась, и чуть не плакала она.

— Поздно. Выбор сделан. Не переживай. Значит, не судьба!
 
— Какая судьба? Это я все испортила тебе, а не судьба! Прости меня!.. — а потом, помолчав, добавила, — Этот чай холодный... Я замерзла и хочу в туалет.  Бегала, бегала, искала тебя…

— Если бы ты знала, как я замерзла и хочу в туалет, после того дурацкого холодного чая, — сказала я, и мы начали хохотать.
 
— А кофе… - чуть не плакали мы, хохоча, — этот жуткий кофе по-ирландски по былгарскому рецепту… Страшная отрава!

Ах, подруги, подруги… Если вы подруги, то нет того мужчины, из-за которого бы вы поругались!

Когда мы пришли с Натали домой, она долго и сумбурно пыталась рассказать, что же все-таки произошло у них с подругой. Но я так ничего и не поняла.

— Поверь, вы просто устали друг от друга.  А бестолковый вечер довершил все дело. Завтра утром помиритесь. Ведь из-за ничего, из-за какого-то глупого недопонимания рассердились и все полетело в тар-тарары, - пыталась успокоить я ее.

— А ты… Я испортила тебе вечер, — продолжала огорчаться она.

— Ничего ты не испортила. Все нормально. Перестань, я завтра утром пойду на пляж, увижу его и извинюсь за всю эту беготню, — успокоила я расстроенную подругу. С этим мы и расстались.

Утро было фантастическим!
Солнышко вставало в какой-то сизой дымке, как будто потягивалось, а потом, раз — и засияло, заулыбалось.
Залитый солнцем балкон. Легкая штора, с которой играет легкий утренний ветерок. Стремительный промельк ласточек.
Запах кофе и баннички.
В пляжной сумке купальник, телефон, расческа, полотенце.
Тихая утренняя Странжа. Музыка в наушниках.
Придя на пляж и бросив сумку, побежала искупаться, а когда вышла из воды, увидела его.
Мы шли навстречу.
Просто шли навстречу двое – мужчина и женщина. И было только море, утро, теплый песок и двое идущих, навстречу друг другу.
— Здравствуйте! Простите, пожалуйста, за всю эту вчерашнюю глупую беготню! Просто детский сад какой-то, — улыбалась я.

— Здравствуйте! Да нет, ничего… Было даже забавно, — улыбался он, — Как вода?

— Теплая.
 
— Давайте пройдем по пляжу, — предложил он.

Мы шли по пляжу. Говорить не хотелось. Было приятно идти рядом по теплому песку, слышать море и крики гларусов, детский смех.

— Вы подержите? Я хочу поплавать, —  он протянул мне свои солнечные очки.
Я пошла дальше по берегу и села в конце пляжа на успевшие нагреться камни.

— Вы не хотите кофе? — спросил он, кивая на пляжное кафе.

— Я думаю, что еще рано, — ответила я, наблюдая, как медленно и сонно кто-то из официанток бродит между столиков, сметая песок и стряхивая скатерти.

— Я не завтракал. Давайте позавтракаем вместе, — предложил он.

— Спасибо, но я уже позавтракала.
 
— А просто выпить кофе?

- Нет, спасибо!

— Хорошо, — сдался он, — Я сейчас иду домой. Завтракаю и постараюсь вернуться. Ок?

— Да, конечно.

Он ушел, а я осталась загорать.

Я ругала себя всеми словами, которые знала:

— Господи, ну почему?! Да не пей ты, этот чертов кофе! Ты же хочешь быть с ним! Что тебе мешало согласиться позавтракать? Возьми чай и сиди. Дура!

Я пыталась читать, но это было невозможно.
И я ушла.
Да! Вот просто побросала все вещи в сумку и ушла.

А ведь вчера, сидя за столиком, мы с ним говорили о Несебре и, что было бы замечательно поехать туда погулять вдвоем.

Я и поехала. И даже вдвоем, но с подругой. И да, мы гуляли допоздна и смотрели на закат. И приехали поздно и я прошла по Македонской, надеясь, что вдруг, случайно я встречу Эймунтаса, но, увы!..

И было опять утро. И опять море, пляж.
И был вечер. И даже было то же самое кафе.
Но не было его.
И опять восхитительное утро. Море. Пляж.

И вдруг, я не поверила своим глазам — Он!
Он уходил. Этого не может быть! Его только что не было!

Я быстро догнала его:

— Заставляете бегать за собой! А я ведь скоро уезжаю.

— Вы! Я не заметил вас! Где вы были? — удивился он.

— На пляже. Я тоже вас не заметила.

— Я тоже скоро улетаю, — улыбнулся он, — Сегодня.

—  Сегодня, — как эхо повторила я, — Во сколько?

— В семь придет такси. Хотите кофе?
 
— Да.

— Через час приходите. Помните куда идти?

— Да.

— Я буду ждать.
 
Передо мной стоял бокал с чаем.
— Красивый журнал, — сказала я, чтобы не молчать.

Мы говорили ни о чем…
Потом говорили о Равде, случайно выяснив, что эти два вечера мы проходили мимо друг друга, разминувшись буквально в минутах.
Равда обиделась на нас и не давала нам встретиться.

— Вы не передумали все бросить здесь и продать? — спросил он.

— Не знаю.

— А я вдруг решил продать.

— Почему?

— Не знаю. Надоело. Столько везде всего, устал.
Мы помолчали.

Потом он показывал фотографии.
— Пойдемте в комнату. Здесь неудобно показывать, — предложил он, протягивая руку.
Мы сели на диван, и я увидела кусочек чужой жизни — дети, друзья, собаки, лошади, дом.

Звучала тихая музыка.
Он отложил телефон.
Его рука, еле касаясь, дотронулась до моего бедра. Потом медленно двинулась наверх, сдвигая легкую ткань платья.

— Нет, мне пора. Нужно идти, — поймала я его руку, пытаясь остановить.

— Опять кого-то спасать? Кого теперь?

— Наверное, в этот раз себя.

— Не нужно. Вас никто здесь не обидит, — его рука замерла. Он попытался обнять меня.

— Нет, пожалуйста!

— Почему?

— Не знаю. Есть такое слово глупое слово — "потому что". Я сама не знаю почему. Потому что Москва – порт пяти морей, — улыбнулась я.

— Я не понял ничего, — он встал и прошел по комнате. Подошел ко мне.

Я тоже встала. Мы стояли очень близко, почти вплотную:

— Почему нет? Я ничего не понял.

— Пожалуйста, не обижайтесь. Я не знаю, почему нет. Вы сильный, добрый! Не злитесь, пожалуйста! — привстав на цыпочки, я поцеловала его.

— Я не злюсь. Не могу злиться. Не имею права. Я просто не понимаю, — его руки нежно обняли. Он прижал меня к себе и поцеловал.                Его губы…
От этого поцелуя закружилась голова. Этот поцелуй был так нежен, что прекратить его казалось нереальным.
 
Но я отодвинулась: — Простите меня, — пробормотала я.

Его руки разомкнули объятия, отпуская меня.
Я повернулась и ушла.

На следующий день, проходя мимо его комплекса,  увидела растяжку на его балконе «Продается».


продолжение:  http://www.proza.ru/2019/10/28/1123