Академия стражей. Глава 3

Очередной свой выходной день я проводила в ателье госпожи Эргус. Мне следовало отвлечься от академии, а потому я с головой окунулась в мир шелка, атласа и кружев. Сегодня был не очень приятный день, небо то и дело заволакивали тучи и срывался снег. Но не смотря на непогоду, у госпожи Эргус все равно крутились клиентки: примеряя наряды, шутя и веселясь.

Я занималась довольно молодой девушкой, лет семнадцати, подгоняя по ее фигуре платье в качестве последней примерки. Небесно-голубой наряд очень удачно подчеркивал легкую бледность девушки и ее насыщенно серые глаза. Я предложила украсить корсаж неброской серебряной вышивкой, дабы подчеркнуть ее цвет глаз и мама девочки одобрила, готовая увеличить время на подготовку платья, а также доплатить его увеличившуюся стоимость.

Пока мама девушки отошла обговорить все с госпожой Эргус, в ателье зашла пара (мужчина и женщина). Первое, что бросилось в глаза, это их одежда. Они оба были одеты очень элегантно и дорого, но не кричаще дорого, а именно со вкусом: хорошо подобранный ткани и цвета, аккуратно выделенные детали и своеобразные изюминки, отличающие эти наряды от всех местных.

Мужчина лишь расстегнув свой плащ уселся в одно из кресел, в то время как дама, неспешно стала прохаживаться по ателье внимательно разглядывая товары. Таких гостей обслуживала сама госпожа Эргус на правах хозяйки, а потому я, потеряв к ним интерес, вернулась к девушке, прикалывая последнюю булавку.

- Госпожа Илинья, - улыбнулась я подошедшей к нам маме девушки. – Мы закончили. Теперь, как и договаривались вы можете подойти к следующим выходным и забрать ваше платье.

- Сиила, душенька, - улыбнулась мне госпожа Илинья. – А не могли бы вы добавить к нашему заказу ваши ажурные перчатки. Они очень выигрышно смотрелись бы на Винье. Это ведь будет ее первый прием.

- Хорошо, - кивнула я, посчитав мысленно успею в срок или нет. – Тогда подходите лучше в воскресенье.

- Пренеприменно, - закивали они обе, а глаза блестели предвкушением, что ж ради таких эмоций можно и постараться.

Пока я распаковывала саму Винью из ее будущего платья, госпожа Эргус вместе с золовкой обслуживали элегантную девушку, а Килья (вторая помощница) занималась одной пожилой леди.

- Сиила, - подошла ко мне Алека, золовка госпожи Эргус. – Как закончишь, подай господину чай. Хорошо?

- Конечно, - кивнула я, складывая свои инструменты на стол и заворачивая в рабочие помещения, дабы приготовить чай.

Вернувшись я обнаружила еще одного нового посетителя. Мужчина в дорожном плаще рассматривал платья, немного дергаясь, будто от волнения. Видимо, впервые в таком месте. Может подарок подбирает?

- Чай, господин, - отвлеклась я от нового посетителя, вернув все свое внимание на богатого гостя.

- Я не просил, - приподнял тот голову, оторвав взгляд от окна, но лица рассмотреть не удалось. Излюбленная маска-иллюзия магов, размывала лицо, делая его нечетким и непонятным: так можно было с этой маской даже родную маму не узнать. Что еще раз подтверждало особенность этой пары.

- Ваша дама еще долго будет выбирать наряд, - улыбнулась я, боковым зрением вновь отметив странного посетителя. – Вам будет приятнее ожидать ее с чашечкой теплого ароматного чая.

- Вы так уверены, что она будет выбирать ЗДЕСЬ наряд?

Вопрос прозвучал странно, чем заинтересовал меня и снова увел внимание от мужчины в дорожном плаще. В выделении «здесь» не прозвучало ни грамма иронии или насмешки, наоборот в голосе мужчины звучала надежда, видимо его уже давно таскали по всевозможным лавкам и магазинам.

- Уверена, - шире улыбнулась я, а следом добавила. – И пожалуй, я принесу вам еще кусочек мясного пирога. Не откажитесь?

- С удовольствием что-нибудь бы съел, - тут же прозвучал ответ и в голосе послышалась улыбка, хотя видеть я ее и не могла.

- Я на минутку, - поклонилась я и вновь отправилась с подносом на кухню, а уже через минуту выставляла на стол две тарелочки: одну с мясным пирогом, а другую с яблочным – так сказать на любой вкус.

- Спасибо.

Еще раз поблагодарил меня мужчина, но я уже не обращала на него внимания. Потому как в этот момент уже не могла не чувствовать нарастающей угрозы. Мужчина в дорожном плаще уже как с минуту стоял лицом к стене и нервно трясся. Это было не просто странно, это было предвестником беды.

Нервные подергивания, зависание в одном месте – признаки явного нервного расстройства. Мужчина мог быть не в себе, а у госпожи Эргус здесь приличный салон с хорошим именем. И когда я уже намеревалась вежливо попросить его удалиться, тот резко развернулся, и в руках у него блеснул нож. Мамочки!

- Девушка, с вами все в порядке? - услышала я, как сквозь туман, мужской голос. – Вы побледнели.

- А? – осознала я, что вопрос задал мне тот самый голодный спутник дамы, которая во всю крутилась у зеркала в компании господи Эргус и Алеки. – Да, да, просто вспомнилось кое-что.

Боковым зрением я заметила, как гость с ножом двинулся в сторону Кильи и пожилой дамы, и отбросив все мысли пошла ему на перерез.

- Могу я вам чем-то помочь? – очень мягким и спокойным голосом обратилась я к нему, хотя внутри вся тряслась. Но нас учили, как вести себя с нестабильными людьми, да и практику в больнице мы уже проходили.

- Да, - дернулся он в мою сторону, направив в меня нож, и я тут же сдвинулась, дабы загородить его от других посетителей. Если кто-то начнет паниковать и кричать, это подтолкнет его к более агрессивному поведению.

- Вы ищете что-то конкретное? – полюбопытствовала я, выявляя причину его нервного расстройства.

- Да, - кивнул он, и в такт кивку дернулся нож, а мое сердце пропустило пару ударов. – Платье. Самое красивое платье.

- Для кого вы ищите платье?

- Для дочери, - всхлипнул он и рывком свободной руки дернул меня на себя. – Для своей девочки, - полускулил он мне в ухо, с силой сжимая руку. – У моей девочки будет самое красивое платье. Самое-самое красивое. И ты мне его найдешь, - от всхлипов он перешел к угрозе и приставил нож к моему животу.

Но я этого не осознала. Мой дар ожил, пробужденный всплеском столь ярких эмоций, что я не смогла его удержать. В голове картинка за картинкой всплывали воспоминания этого мужчины. Вот он держит на руках маленькую кроху, которая так мило зевает, что наворачиваются слезы умиления, а мужчина наклоняется целует ее в лобик и обещает всегда оберегать и защищать. Вот он смотрит, как по полю ромашек бегает кудрявая светловолосая фея, норовя поймать бабочку. Вот малышка плачет, жалуясь папе на соседского мальчишку, что вечно дергает ее за косички. Вот уже подростком она помогает отцу на кухне, подавая то одни специи, то другие. А вот она вся бледная лежит на кровати, светлые кудряшки спутались, лоб покрыт капельками пота, а глаза уже потухшие, смотрят вверх, не замечая больше ничего.

- Ель, не хотела бы этого, - заглянула я в глаза утратившего здравый смысл от горя отца, который только вчера вечером потерял свою малышку Ель. – Вы должны взять себя в руки, - говорила я уже более увереннее, заметив проблеск сознания в его одурманенном печалью взгляде. – Дома вас ждет жена, которая сейчас не находит себе места. Если не ради себя, то ради нее вернитесь домой. Это ваше общее горе, помогите друг другу пережить его. А за платьем приходите, когда окончательно придете в себя. Обещаю, малышка Ель будет самой прекрасной феей, как вы и хотели.

- С-спасибо, - пробормотал он, выпустив нож, и резко развернувшись, умчался из ателье, надеюсь, что домой к жене.

- Очень глупый, я бы даже сказал идиотский поступок, - дернули меня за руку, вырвав из руки нож

Я даже не заметила, как во время разговора перехватила его, разрезав себе ладонь, а еще и живот, куда направил первоначально нож мужчина, был в крови. Так всегда, когда меня уносили чужие воспоминания, я теряла связь с реальным миром и теряла все чувства. Точнее я теряла все СВОИ чувства, заменяя их на те, что происходили в воспоминаниях. Вот и сейчас чувство боли только-только стало появляться, а ощущения безвозвратной потери и бездны отчаяния наоборот отступать.

- Как бы хорошо вы его не знали, нельзя было так собой рисковать, - отчитывал меня голодный мужчина (вроде ведь он), уводя в подсобные помещения. – А если бы он вас не послушался?

- Он был не в себе, - почувствовала я необходимость оправдать свое поведение, когда мы оказались в небольшой ванной комнате, и мою окровавленную руку засунули под воду. – Вчера вечером умерла его дочь, он хотел подарить ей напоследок самое красивое платье.

- И потому решил изрезать швею? – хмыкнул мужчина, обхватив мою ладонь двумя руками, и та засветилась слегка золотым отблеском, затягивая порез.

- Не собирался он никого резать, - проговорила я, рассматривая уже абсолютно здоровую руку, даже царапинки от булавок исчезли. – Просто, помутнение его накрыло пока он был на кухне с ножом, так и вышел. Он думал у него кошелек в руке, а не нож, вот и пытался его мне отдать.

- И вы поверили в его сказочку? – хмыкнул мужчина, приложив ладонь к моему животу и вновь замерцало золотое сияние. – Он бы выдумал что угодно, лишь бы не сесть. Понял, что ограбление не удалось, вот и выдумал не весть что.

- Вы это не серьезно, - с сомнением посмотрела я в лицо этого мага, но снова ничего не разобрала из-за маски.

- Совершенно серьезно, - голос действительно звучал сурово. – Вы слабая девушка такие геройства могут стоить вам жизни.

- Я не.., - хотела я возмутиться, все же регулирование именно таких конфликтов – это мой прямой профиль, но мужчина передо мной истаял. Я застыла на мгновение, но тут же пришла в себя. Сильный маг. Хорошо, что я вмешалась первой, иначе отцу Ели бы не повезло, а ее мать пережила бы сегодня два горя.

Следовало выйти и поблагодарить мага за помощь с лечением, моих скудных способностей на такое бы не хватило, максимум бы затянулся порез, но работать я в ближайшее время не смогла бы. Все же опрометчиво было с моей стороны перехватывать нож, руки – инструменты любой швеи, а на мне заказы.

Вот только в этом платье выходить было никак нельзя. Темно-серое прямое платье с большими карманами было специфической униформой в магазине госпожи Эргус. Фасон и цвет оттеняли взгляд от любого продаваемого наряда, а большие карманы помогали держать при себе все необходимое: сантиметр, мелок, ножницы и прочее. Униформа была удобной для работы, но на ней очень хорошо просматривались все пятна. Так как-то Килья пролила на себя чай и пришлось переодеваться в свою одежду, что уж говорить про пятно крови сейчас красовавшееся на животе, да на правом манжете. Жаль что и переодеться мне было не во что, не в форму же академии право слово.

Написав быстро записочку, я позвонила в колокольчик, который могли услышать только работники, понадеявшись, что кто-нибудь заглянет.

- Сиила! – вскрикнула Килья, раньше чем я успела ее остановить. – Что случилось?

- Все хорошо, - затараторила я. – Правда, сейчас все хорошо. Скажи наши богатые клиенты еще не ушли?

- Пара то? – не отрывался ее взгляд от кровавого пятна на животе, но голос был уже более спокойным. – Девушка занята с госпожой Эргус, а мужчина ушел. Так что случилось то?

- Потом расскажу, - сжала я записку, так поблагодарить не получится, раз он уже ушел. А что если? – Подожди секунду, - бросила я коллеге и метнулась к своему столу, углубившись в шкатулочку, а достав что хотела метнулась обратно. – Вот, передай это девушке, скажи, что это благодарность за помощь господина.

- Он тебе чем-то помог? Когда? Он же все время за столом сидел?

- Килья, все потом, - практически выталкивала я ее в общий зал, пока и дама из этой пары не ушла. – Обещаю все расскажу в конце рабочего дня. И передай господе Эргус, что дальше я буду работать здесь, а то переодеться больше не во что.

Килья заторможено кивнула, но все же выполнила мою просьбу. Из-за двери я услышала только восторженный писк девушки и благодарности за такое чудо. Чудом была брошка в форме стрекозы. Пожалуй, еще один мой дар был в податливости металлов и камней. Я с легкостью, без особых затратов магических сил, могла преобразовывать металлы и минералы в любые формы. Эту особенность заметила бабушка, она даже предположила, что этот талант перешел мне от отца, а потом помогла развить. Мои таланты никогда не вырастали до каких-либо громадных размеров, а вот делать небольшие украшения я умела хорошо. Стрекоза была моим самым лучшим из последних творений, она выглядела почти как живая, и смотря на нее даже я все ждала, когда та взлетит. Надеюсь, такой подарок можно считать словами благодарности. Я очень хотела в это верить.

Получив свободу от обслуживания клиентов, я занялась уже имеющимися заказами. Мне требовалось подогнать два платья по последним меркам и связать одни ажурные перчатки. За сегодня я наверняка успею закончить только одно платье, а остальную работу придется забрать с собой в академию.

Один из выходных я всегда проводила в ателье, а второй был посвящен учебе. Потому завтра мне будет не до платья с перчатками, буду доделывать по вечерам, в крайнем случае в субботу.

Увлекшись работой я не заметила, как окончательно стемнело. В себя пришла лишь когда моего плеча коснулась госпожа Эргус.

- Сиила, что случилось? Почему твое платье в крови?

- Понимаете, - отложила я работу, повернувшись ко всем (а передо мной собрался весь небольшой коллектив нашего ателье). – А давайте я расскажу вам все за чаем? С утра ничего не ела.

- Горе ты луковое, - пожурила меня госпожа Эргус и первой направилась на кухню.

За пирогами и чаем, я поведала историю прихода клиента, рассказала, как поранилась, умолчав лишь о пробуждении своего дара, в красках описала, как сопровождающий нашей будущей клиентки (она заказала у нас три платья) оказался магом и помог мне залечить раны, а потом упомянула о своей благодарности для его дамы.

Девушки охали по мере моего рассказа, а господа Эргус хмурилась. Она понимала, как бы пострадало ее ателье произойди здесь инцидент с ножевыми ранениями. Клиентки просто бы побоялись приходить, а злые слухи могли на придумывать многое, так что репутация вернулась бы не скоро.

Итогом этого дня стали: четыре новых платьев, пять подгонок уже сшитых (правда одно я уже успела закончить и даже начала второе) и усиление безопасности нашего ателье. Господа Эргус планировала озадачить этим вопросом мужа. Господин Эргус с сыном занимались закупкой всех товаров в ателье, и сейчас отсутствовали в городе. Но по их возвращению на семейном совете она собиралась рассказать о произошедшем и принять меры. Мне же за храбрость выписали премию, а потому день в общем для меня был успешным.

Собрав свои вещи, я распрощалась со всеми до следующей субботы и направилась обратно в академию. Главное было успеть до комендантского часа (до десяти часов), а в остальном в правилах академии не запрещалось подрабатывать. Каждый адепт сам решал как и на что тратить свое личное время, главное чтобы без ущерба учебному процессу (хотя и это было лишь на совести адептов).

За целый день намело довольно много снега, а народ видимо воздержался от прогулок, вот дорожки и не были утоптаны. Я старалась идти аккуратно чтобы не провалиться и не упасть. Под уличными фонарями снег завораживающе блестел, отвлекая мое внимание от дорожки. Обычно я всегда сокращала путь через жилой район, чтобы поскорее добраться до академии. Но сегодня захотелось немного пройтись, а потому, не задумываясь, я свернула на небольшую аллею отделяющую жилой район от торгового.

Дорожка на аллее была еще хуже чем прежняя, но даже это не заставило меня развернуться. Ведь впереди была сказочная картинка: снег ровным слоем застилал дорогу, навис на деревьях, облепив каждую веточку словно второй кожей – и вся эта красота переливалась маленькими искорками.

Вздох умиления сам собой вырвался из груди. И в сознании вспыхнули далекие воспоминания из детства: бабушка, наш небольшой уютный домик, фирменный травяной чай бабушки и самые вкусные ватрушки.

А потом меня накрыл ужас, такой всепоглощающий, что воздух одним выдохом покинул легкие. Ностальгия и ощущения сказки исчезли будто их никогда и не было. А вот страх наоборот захватывал меня все больше. Это был не мой страх (я знала точно), видимо сегодня моя защита истончилась, вот я и уловила чужие эмоции. Сделав пару глубоких вдохов, я попыталась успокоиться и определить где источник этих эмоций. Но не успела…

На третьем вдохе, сердце резануло от боли, а в следующий миг все пропало. Источник моих сворованных эмоций и чувств ушел из этого мира. Где-то рядом со мной произошло убийство. И теперь я точно знала где.

В руке тут же появился маячок стражи (два скрещенных меча на фоне щита), отправляющий сигнал в ближайшее отделение стражи, а я понеслась вперед, туда где еще минуту назад билась жизнь.

Выбежав из-за поворота аллеи, я сразу же увидела свою цель. Девушка полулежала на скамейке, а под ней уже собиралась кровь. Осмотревшись по сторонам, я ослабила защиту, но не обнаружив поблизости не чьих чувств, побежала к ней.

Девушке на вид было не больше двадцати. Одета она была далеко не для прогулки по заснеженным улицам, а наоборот скорее готовилась ко сну. Плотная серая ночная рубашка, без всяких изысков и украшений, тугая коса, бледный вид и короткий кинжал торчащий из ее сердца.

Рука сама потянулась к нему, а я скинувшая всю защиту, не остановила ее. Мне следовало знать: за что? Как она здесь оказалась? Почему не кричала или не звала на помощь? Почему никто не заметил босоногую девушку посреди зимней улицы? И ответ мне мог дать только кинжал.

Легкое касание пальцем самой вершины кинжала, дабы сохранить остаточный след убийцы для криминалистов, и мое сознание исчезло.

Тридцать. Тридцать. Тридцать.

Темная ночь, в пустой комнате горит только камин, а вокруг лишь жажда на грани безумия. Жажда жизни, власти, денег. И безумие, но сродни гениальности. Он нашел выход. Он знает ответ. Он будет первым среди всех. А они его слугами. И нужно лишь несколько жертв.

Тридцать. Тридцать. Тридцать.

Я оторвала руку, закрывая себе ментальными щитами. Для меня столько за день это перебор, нужно успокоиться, нужно взять себя в руки. Кинжал не дал ответов, он не рассказал мне ничего о девушке, не показал самого убийцу. Только..

Кинжал поделился со мной кое-чем. Убийца – «он», я видела его тень от камина и этот запах. Запах спелых ягод верейника. Ягоды верейника, да еще и зимой. О, Боги! Кинжал показал мне многое, он…

- Адептка Лорус! – вздернули меня вверх, а я ведь даже не заметила, как уселась на дорожку. – Что вы здесь делаете? Вот черт! Парни еще одна.

- А что с этой? – услышала я на периферическом слухе разговор, но сама пока была занята другими мыслями. Я знала «кто», но «почему» мне было не известно.

- Вызывай криминалистов, а эту я заберу с собой. Может она что видела.

Картинка перед глазами поменялась: зимняя заснеженная ночная аллея сменилась простой комнатой с каменными стенами и деревянным полом. Меня аккуратно усадили за стол, в руки тут же сунули чашку с чем-то горячим.

- … слышите?!

- Что? – резко пришла я в себя, окончательно закрывшись ментально. И первым что осознанно увидела встревоженное лицо профессора Огилье. – Профессор?

- Ну, хоть узнали и то хорошо, - хмыкнул он, усевшись напротив.

- А где я? – задала я вполне резонный вопрос.

- Вы в местном отделении стражи, адептка. Это вы вызвали стражу?

- Да, - кивнула я. – Там девушка. Ее убили.

- Я видел. Расскажите что там делали вы?

- Я шла в академию с работы, - начала я рассказ, приказав себе мысленно собраться. Я единственный свидетель, его интерес очевиден. – Погода мне показалась хорошей и я решила немного прогуляться, когда я свернула по аллеи, то увидела девушку. Когда я к ней подошла она уже была мертва. И опережая ваши вопросы: я не слышала и не видела ничего. Что странно, - проговорила я, уткнувшись в кружку. – Она не кричала, не звала на помощь. Скажу больше, в парке вообще не было посторонних звуков, словно все происходило под магической завесой. И следы, вы видели следы вокруг лавки? Там никого не было до меня. Это невозможно, профессор, - резко подняла я на него взгляд. – Ни одного единого следа вокруг. Снег только выпал, они не могли дойти туда и не оставить следов. Только если…

- Адептка хватит! – прервал меня профессор. – Вам нужно успокоиться. Выпейте уже чай.

Я не стала спорить, действительно нуждаясь в концентрации. Чай был безвкусным, точнее может вкус у него и был, но я не поняла. Мысли бегали по сознанию, не отпуская.

- Это уже не первое такое убийство? – спросила я, не отрывая взгляда от чая.

- Не первое, - подтвердил профессор. – И вам, адептка, в это лезть нельзя ни в коем случае. Вы ничего не видели, ничего не слышали. А потому просто забудьте.

- Но я кое-что знаю, - подняла я взгляд уже на профессора, отметив его удивление. – Ягоды верейника. На месте убийства ими пахло.

- И что? – посуровел Огилье.

- Ягоды верейника зимой употребляют только драконы, - пояснила я. – Это для них особое лакомство, которое и позволить могут далеко не все.

- О, Боги, - наигранно застонал профессор. – Что-нибудь еще? Может птичка вам что-нибудь рассказала?

- Не птичка, - оторопела я от такого поведения. – Девушка, точнее ее тело. Убийство совершил мужчина.

- С чего вы взяли, адептка?

- Он не закрыл ей глаза. Женщина такого бы не сделала…

- Адептка, ваши предположения никому не нужны, - перебил меня Огилье, все больше повышая голос. - Такое чувство, что вас еще при поступлении отбирают: один хлеще другого. Чтобы я этих идиотских домыслов больше никогда не слышал. Вы, черт подери, будущий криминалист. Ваши выводы должны быть основаны на уликах и фактах, а не на запахе, который мог вам почудиться, или на психологических наблюдениях. Все живые существа разные, адептка! Даже запах, если он правда был, мог быть подкинут специально, чтобы запутать следствие. А уж глаза, Боги! Что бы я этого больше не слышал! Марш в академию, у вас скоро комендантский час!

И, не дав вставить мне и слова, профессор вышел из кабинета, хлопнув за собой дверью. А я же осталась сидеть на месте совершенно потерянная. Да, я была еще совсем зеленая, да и на месте преступления была всего второй раз, но.. Но я ведь уже учусь на четвертом курсе, я многое знаю, я могу быть полезной. Да, даже если нет, он мог сказать это иначе, а не оскорбив все во мне. Захотелось догнать его и ткнуть носом в свой дар. Мне невозможно соврать, а запах был реальным. Преступник тогда был в своей стихии, он был самим собой. Я стопроцентно знала, что убийца мужчина дракон. Но профессор мне не поверил, а раскрыть дар я не могла.

Эмпатов во всей империи преследовали. Это был один из самых редчайших даров, нас опасались и использовали. Некоторые убивали боясь, что мы раскроем правду. Другие похищали и использовали в качестве рабов. Судьба у сильных эмпатов была двубокая: либо раскрываешь дар и становишься рабом, а то и трупом; либо скрываешь свои способности всю жизнь. Бабушка считала, что поэтому мама и умерла, раскрылась и не смогла избежать смерти. Это ее дар я унаследовала, но выбрала вторую сторону, я выбрала сокрытие. Я скрывала свой дар ото всех, только бабушке было известно о нем, а после ее смерти больше никому. И так будет всегда.