Сны у реки 4. Любовь

Дни спустя я входила в небольшое кафе и вдруг в окне соседнего магазина увидела плакат с рекламой нижнего белья. Магазин был книжным, а девушка, что глядела на меня с плаката, была очень похожа на ту, в желтом. Случайно брошенный взгляд и внезапное узнавание обрушили поток воспоминаний о моем сне-видении на крыше. Он возник в памяти весь, ярко и до мельчайших подробностей. Тонкий силуэт, необъяснимо притягательный, плывущий впереди и растворяющийся в пламени был связан со мной, я чувствовала это. Может в своих мечтах, видя себя иными и разрешая себе запретное, мы создаем некий образ, который, как тайный наряд, примеряем за закрытыми дверьми, в причудливом мире фантазий? Вся его прелесть в недостижимости, и никогда не стремясь воплотить в жизнь, мы леем его непроявленную природу, как некую возможность, известную только нам. Та девушка… не была ли она моим антиподом, привлекательным своей чуждостью, инаковостью? Странная реклама, висевшая не к месту и напомнившая мне ее, была будто знак, поданный провидением. Задумавшись, я вошла в зал.

Маленькое кафе – всего на восемь столиков – было почти пустым: у окна в углу сидела девушка с ноутбуком, у стойки мужчина делал заказ. Я выбрала рассыпчатые ягодные пирожные за стеклянной витриной и, думая куда сесть, огляделась. Мягкий сумрак охлажденного кондиционером зала был весьма кстати после полуденной жары улиц, но настойчивое, беззаботное солнце отвоевало подоконники, сиявшие в его лучах, спинки стульев под высокими узкими окнами, отразилось в трепещущих пылинках. Проникая сквозь оранжевую ткань полупрозрачных занавесок, оно оставило легкие, теплые тени на плиточной поверхности столешниц. Я любила это место, иногда приходила сюда одна, с книгой или лекциями, если предстоял зачет. Могла сидеть долго, медленно потягивая коктейль, лимонад или отпивая маленькими глотками удивительно вкусный кофе.

Выбрав столик у окна и сделав заказ, я достала папку Сергея, с которой началось наше знакомство. Он напомнил мне о записях при одной из наших последних встреч, и буквально накануне я положила их в сумку. Открыв наугад, прочла: «…У Борхеса есть странная новелла: Алеф. И целый одноименный сборник. Алеф – замочная скважина мира. Он как будто просочился в мою жизнь, как будто загадочный шар расположился в моей квартире, в моей вселенной…». И здесь Алеф. Что бы это могло значить?
Официант принес чашку эспрессо и мои пирожные. Пока я осторожно пила горячий терпкий напиток, мне вспомнилось одно из самых популярных гаданий. Покончив с кофе и пирожными, я резко от себя перевернула чашку на блюдце, подождала, и ощутив вдруг легкое волнение, аккуратно сняла ее. Маленькая лужица со сгустками кофейной заварки образовала причудливый узор, в котором я не увидела совершенно никаких образов. Три крупные крошки сгрудились в центре, потемнев и разбухнув от кофе. Может звездное небо? С тремя звездами… или планетами? Все казалось не то, на этот раз ничего знакового. Я расплатилась и пошла к выходу, немного расстроенная непонятным ответом гадания.

Вечером следующего дня позвонила Алсу. Она долго и возбужденно о чем-то рассказывала, начав из далека, перескакивая с темы на тему, и я уже потеряла нить разговора, когда подруга, наконец, добралась до главного: она нашла какое-то «изумительное место» на крыше и просила составить ей компанию.

– Я ничего не поняла. Можешь еще раз объяснить, что нашла? Куда я должна пойти?

– Новый крутой бар: «Алеф-бар», он открылся недавно в высотке рядом. Конечно, не дешевый, но под самой крышей, а летом и на крыше. Так красиво! Там такие мужчины – тебе обязательно надо с кем-нибудь познакомится, – она не оставляла попыток устроить мою личную жизнь.

– Да, ты это уже сказала… «Алеф-бар»? – внезапно до меня дошло название. Конечно, я туда пойду.

– Ну да. Там проходят концерты по выходным. А по будням диджеи и вход свободный. Тогда и надо идти – а то больно дорого получается. Ты ведь пойдешь со мной?

– Конечно. Ты так рекламируешь, по любому посмотреть надо.

– Тогда заезжай за мной, он тут не далеко.

Я заехала за ней через час, но в бар мы попали спустя еще полтора, почти в сумерках. Алсу долго собиралась, как это часто с ней бывало, а потом попросила меня зайти в магазин неподалеку, где принимали выработанные батарейки и лампы. Мы долго искали его и оказались на месте к закрытию. Алсу еле уговорила девушку, уже опускавшую жалюзи, принять ее пакет, а потом мы прошли пешком чуть ли не два квартала. Я уже готова была уйти, так как устала и злилась, но Алсу умоляюще посмотрела на меня, рассыпалась в извинениях и уговорила остаться: сказала, что у нее все схвачено. Оказалось, она забронировала столик на крыше.

Поднявшись на лифте, мы вошли в бар. Его не слишком просторное, но стильно оформленное помещение показалось мне немного душным; почти все столики, особенно у больших панорамных окон, были заняты, но Алсу потащила меня к большой лестнице в глубине зала, и мы вышли на крышу, откуда вид и правда был восхитительным. Окружавший зал парапет, изнутри забранный деревянными панелями теплого, орехового оттенка, и приподнятый почти невидимым заграждением из стекла, давал ощущение уюта, но не закрывал панораму города. Мягкий оранжевый свет уходящего солнца растворялся в фасадах домов, глядевших на закат, последние солнечные блики множились в стеклах верхних этажей, тени сгущались, скрывая темнеющей дымкой дороги, улицы и переулки. Рваные облака на темнеющем небе, что простиралось над головой, были окрашены фиолетовым, оранжевым, красным. Вдалеке черным силуэтом поднимались горы, очерчивая реку.

– Ну как? – Алсу нетерпеливо взглянула на меня.

– Круто, правда.

Из-за барной стойки к нам вышла девушка-администратор.

– У вас заказано? – вежливо поинтересовалась она. Осматриваясь я заметила, что в этом зале свободных мест тоже не было.

– Да, на Асхатову, – назвалась Алсу.

– Пойдемте, я провожу вас, – девушка провела нас почти к самому парапету и оставила изучать меню.
 
Почти стемнело, и город вспыхнул огнями. На столиках зажглись светильники-свечи, диджей настраивал аппаратуру, включив тихую ненавязчивую музыку в качестве аперитива. Приятный, легкий ветер освежал тело, заплетал волосы. Аромат свечей, пряных коктейлей разбавлял свободный, свежий вкус воздуха верхних этажей.
Я подошла к стойке бара и полистала меню: цены были заоблачными, под стать заведению. Я заказала коктейль со странным названием: «Red dress» – не самый дорогой, чтоб не терять возможность что-то перекусить.
 
– Привет. – Я обернулась и вздрогнула, увидев ее. Ту девушку, которую мы встретили с Сергеем, и которая потом мне привиделась.
 
– Я не ем людей, не вздрагивай, – она усмехнулась. Голос был низким, грудным и теплым.  – Ева.

– Привет. Я просто задумалась... Я – Дина.

– Вон там, – она кивнула головой и посмотрела куда-то вправо, – сидит мой брат. Мы с ним поспорили на два самых дорогих коктейля, что я тебя знаю и с ним познакомлю. Я тебя, конечно, не знаю. Но он тебе понравится, а если нет, ты ничего не потеряешь, даже получишь: один коктейль твой, и наша компания. Идет? Ты по-можешь мне выиграть для нас? – она улыбнулась и по-кошачьи изогнувшись, придвинулась ко мне. Конечно, я в любом случае пошла бы за ней. Как будто кто-то за ни-точку вел меня по тропе судьбы, и я соглашалась на очередной ее поворот, знак, а во-все не на коктейль или брата Евы.

Мы прошли к дальним столикам.
Парень, к которому подвела меня Ева, улыбнулся нам и кивнул, приглашая сесть рядом. Тонкие черты лица, светлая кожа и черные, обжигающие глаза. Полная противоположность сестры. Они были похожи только высоким ростом и тем, что оба были очень красивы. Она – хрупкой, тонкой, светловолосой, он же атлетичным и крепким, с иссиня-черной шевелюрой густых волос. И действительно красивым. Не люблю таких мужчин – рядом с ними чувствую себя мотыльком у пламени. Чуть позже Ева рассказала, что дед Антона (так звали ее брата) был из румын. Цыган. От таких тем более надо держаться подальше. Но разве это возможно? Вечер был потрясающий: веселая, шумная, танцующая толпа вокруг и пронзительный, манящий взгляд напротив. Пара фраз ни о чем, те самые лучшие коктейли, принесенные официантом.  Я пила медленно, почти закрываясь бокалом, не запоминая и не чувствуя вкуса, но взгляд тоже не отводила. Спустя какое-то время вспомнила про Алсу и поискала ее глазами. Она сидела за столиком в кругу знакомых ребят и в моей компании уже не нуждалась. Может их тоже пригласила в бар, а может они встретились здесь случайно. Она улыбнулась мне и понимающе кивнула, потом отвернулась. Такая тактичная… Я вздохнула, представив, сколько вопросов услышу от нее завтра.

После одиннадцати музыка стала тише, мы с Антоном и Евой смогли пообщаться. Вернее, почти все время говорил Антон – он много шутил, рассказывал интересные истории из жизни, расспрашивал обо мне, моей учебе и друзьях. Ева больше молчала, иногда посмеивалась тихо и немного хрипловато. Ее смех, тонкие пальцы, которыми она скручивала салфетки, выкладывала странные узоры из зубочисток на столике, завораживали. Потом она куда-то пропала. Спустя время, рассеянно посмотрев по сторонам, я увидела ее за стойкой бара рядом с двумя мужчинами. Не знаю, когда и с кем она ушла, когда уехала домой Алсу – я больше не видела никого, кроме него.
Ближе к полуночи на улице стало прохладно. Вдруг поняв это, я зябко поежилась и обхватила горячие предплечья ладонями. Антон сразу заметил мой жест и предложил спуститься вниз. Пока мы шли по проходу, он обнял меня, прижал, и я ощутила теплоту сильного тела сквозь тонкий хлопок рубашки, уловила едва ощутимый терпкий, мускусный аромат дорогого парфюма.
 
– Знаешь, я ведь не хотел сюда идти, Ева притащила, – сказал он, когда мы выбрали место в глубине зала. – Меня звали друзья в совсем другую часть города. А когда увидел тебя, то понял, что пришел не зря. Ты стояла у стойки совсем одна. Вокруг тебя крутился парень, наверно хотел познакомиться, но ты не обращала на него внимания.

– Правда? Я не видела его.

– Я так и понял. Мне казалось, тебе ни до кого нет дела. Как будто бар сам по себе, а ты отдельно от него, совсем из другого мира, такая красивая и совсем чужая...  Я удивляюсь, как ты Еву заметила. Хотя она умеет привлечь внимание.

– А почему ты сам не подошел?

– Я не успел: она увидела мой взгляд и вызвалась помочь. Я думаю, так было лучше.

– Я тоже не собиралась сюда идти. Еще утром не знала о существовании этого бара. Меня подруга пригласила. Но мне снился Алеф: сон, где было это название. Потом я начала читать Борхеса, а тут Алсу...

– Борхеса читаешь? Хотя да, не удивительно.

– Я только начала.  А ты его читал?

– Нет, не доводилось. Я в последнее время все больше сводки смотрю, аналитику по экономике, политические новости. Для работы нужно. Но это иногда захватывает ничуть не меньше, особенно когда твои прогнозы оказываются верными.

– Ты финансист?

– Что-то вроде...

Мы говорили с ним обо всем, смеялись, пили коктейли, кофе, снова говорили, пока над городом не стал заниматься рассвет. В то утро мне показалось, будто я знаю его всю жизнь – другую жизнь, которая открылась мне в тот вечер. Я будто проснулась там, где заснула маленькой девочкой, куда мечтала попасть в детстве, и наконец попала. И зажила настоящей, полной, моей жизнью, в которой была любовь – сумасшедшая и внезапная, сбивающая с ног и дарующая надежду на чудо.

Так мне тогда казалось. Ведь я сразу влюбилась в Антона, хотя никогда не верила во внезапную любовью с первого взгляда. И я надеялась, что, проводив меня домой и оставшись за закрывшейся дверью в своей привычной жизни, он не исчезнет, а позовет меня в нее, тем более что сам попросил мой номер телефона.

Он появился вечером того же дня: позвонил и пригласил прогуляться, привез в маленькое бистро у реки, открывшееся недавно. В той части набережной я давно не была, ее перестроили, и мне понравились перемены.
 
Он подарил мне цветы – букет нежных кустовых роз. Обилие необычных, восхитительно пахнувших светло-персиковых цветочков было связано лентой в тон.
 
– Какой ты галантный. Это даже настораживает, – сказала я и, помедлив, приняла букет.

– Разве не здорово дарить маленький праздник тому, кого любишь?

– Любишь? – я недоверчиво посмотрела на Антона.

– Да. Это и мне странно. Не верится, но, видимо, так бывает: я люблю тебя. Я хочу тебя, прямо сейчас. Поедем ко мне? Или будем ждать? Сколько? Сколько положено ждать?

Я не знала. Все рамки и границы прошлых поколений давно стерты, мы движимы чувствами, интуицией, прежние принципы и нормы не работают. Чувства говорили: «да, сейчас, зачем ждать? Ведь тоже люблю. Люблю!». Интуиция слабо сопротивлялась: красивые слова, нежные цветы… Все казалось не реальным и в это не верилось. Но я отодвинула интуицию в сторону и пропала на три дня. Маме что-то невнятно и быстро придумала про поездку с Алсу на ее дачу, а той обещала все рассказать потом. Милая мама – лучшая. Она никогда не спрашивала, но всегда переживала и, наверное, не спала. А подруга никогда не сдавала, но я знала, что расспрашивать будет обо всем и подробно. Хотя теперь мне было что рассказать.
Три дня мы были только вдвоем. Я забыла про лекции, он взял отгулы на работе (Антон был старше и институт уже окончил, работал в какой-то крупной компании), потом пригласил к своему другу. Пока мы ехали, рассказывал о нем:

– Стас один из лучших моих друзей. Надеюсь, тебе понравится. Мы со школы вместе. Его отец министр. Его квартира – это что-то невероятное, но ты не пугайся, Стас хороший, простой, хотя очень зависим от отца. Была история с одной девушкой: они сумасшедше любили друг друга. Она была тоже не из бедной семьи, но до Стаса не дотягивала – ну, примерно, как я: своя квартира, машина, у родителей бизнес, дача. Но все равно не ровня. Стас плакал, пил по-черному не одну неделю. Потом пришлось вытаскивать его из депрессии.

– Ты вытаскивал?

– Конечно.

– И как?

– Ну, мы поспорили, кто за месяц больше девочек соблазнит. Я поддался, Стас выиграл. У него было двадцать три.

– А у тебя? – тихо спросила я. Меня насторожило и даже покоробило такое признание. Но, похоже, Антон гордился.

– Восемнадцать. Ну, я не горжусь, конечно… – он оценивающе посмотрел на меня, потом самодовольно улыбнулся: – Хотя нет, горжусь. Было прикольно.

Я решила, пропустить мимо ушей этот комментарий: все мужчины любят такие истории и почти всегда привирают в них. Скорее всего, истина где-то посередине.

– А почему Стас не мог поступить как хотел? Он же взрослый мужик. Он не работает? – меня всегда удивляло то, как многие дети из богатых семей не приспособлены к жизни и совершенно зависимы от родителей, от образа жизни, что те им выбирают.

– Скорее нет, чем да. – Антон задумался, прежде чем ответить на мой вопрос. – Отец купил ему бизнес. Но Стас появляется на работе раза два-три в неделю – ему там не интересно. Да и все равно это не те деньги. На кону стоял целый образ жизни: отец полностью бы снял его с довольствия. Но ты не подумай, он нормальный. Правда мягкий и ленивый, но добрый.

Стас жил в пентхаусе нового дома, выходившего окнами на набережную. Мы поднялись на верхний этаж в просторном серебристом лифте с огромным зеркалом и мягким, ворсистым полом. Кнопка восьмого этажа включалась с динамика пентхауса, лифт открылся в небольшой коридор перед единственной дверью квартиры Стаса. Из него мы попали в просторный холл, совмещенный с гостиной. В огромные окна пробивалось закатное солнце, открывался потрясающий вид на реку. Консьержка, подъезд с мраморной плиткой и деревьями в кадках, современный лифт, стильная квартира – все атрибуты богатой жизни. Я с интересом разглядывала незнакомый мне мир. И совершенно неожиданно встретила у Стаса своих недавних знакомых: Еву («куда же без нее», – усмехнулся Антон) и Артема с Таней. Таню я меньше всего ожидала застать: здесь она казалась совсем чужой. Я вдруг увидела ее дешевую сумку, не новую обувь, простые джинсы и футболку. Но глаза ее были потрясающими: яркими, чистыми и радостными от встречи со мной.

– Я с Артемом, он вроде учился с этими ребятами. Только… мне здесь не очень уютно, – она слегка пожала плечами, – хотя квартира красивая, даже шикарная, но для меня – слишком. Так хорошо тебя встретить!

– Я тоже тут впервые. Может на балкон?

Мы вышли на огромную лоджию с кожаным узким диваном и чайным столиком-каталкой; в углу у стены на затертом ковре стояли два узорчатых с позолотой кальяна. Таня открыла балконные окна, впустив теплый воздух, села на барный стул в углу; я прикрыла дверь в квартиру и с ногами взобралась на диван. Душный летний вечер не давал прохлады, и я пожалела, что на мне джинсы. Но на лоджии было спокойно и более уютно, смех и приглушенные голоса из квартиры доносились едва слышно, не мешая нашей беседе. Мы наперебой рассказывали друг другу об учебе, об отношениях, искали общих друзей… С Таней было легко, с ней я, наоборот, больше говорила – куда больше, чем с Сергеем или Антоном. А она слушала, слегка улыбаясь, иногда откидывала со лба густые, непослушные прядки волос. Я вдруг узнала, что Таня пишет стихи: для себя, друзей и близких. Иногда в подарок на день рождения или на праздник.

– У моей подруги день рождения. Я купила подарок, но хочется нечто особенное. Вот, послушай, – вдруг замолчав, она спрыгнула со стула и подошла к ограде лоджии, выглянула в окно и, не глядя на меня, прочла стих. Весело и… гениально.
 
– Здорово.

Таня повернулась, улыбнулась мне и тихо сказала:

– Да ладно, это так, не окончено и баловство. Все что серьезно – ни для кого. Для себя.

– Дашь почитать?

– Может быть... Когда-нибудь. Из «несерьезного» могу. Я написала шуточную оду преподавателям – собрание веселых, но не обидных эпиграмм. На день медика. А подруга моя слепила бюст декана. Было весело.

Она прочитала оду, потом еще пару стихов, и еще… Я смотрела на нее с изумлением. Таня оказалась невероятно, необыкновенно талантливой. Я будто ощутила свет ее души, проникший в мое сердце через стихи, пропитавший меня восхищением и благодарностью всю, до самых кончиков пальцев.

Потом пришел Антон. И чувства к нему были иными, совершенно для меня новыми – любовь была пугающе яркой, жаждущей, казалась бесконечной.

Он забрал меня в огромную кухню-столовую, где Стас разливал вино – Сассикайя. Антон долго рассказывал о нем, но я мало что запомнила, только что вино ужасно дорогое, по моим меркам. Мне было неудобно признаться, но я не нашла его каким-то особенным – ничего, видно, не понимаю в красном сухом, правду сказать, вообще не люблю сухие… Пока я старательно изображала полный восторг и безмерную благодарность за бокал божественного напитка, вошли Ева с Артемом. Она улыбнулась мне, как старой знакомой, поставила два пустых бокала рядом с бутылкой. Артем взялся разливать вино, но руки его слегка дрожали, и, неуклюже наклонившись, он опрокинул почти полный бокал. Темные разводы побежали по столу.

– Почти сто баксов, – меланхолично заметил Стас. – И это, не считая испорченной скатерти.

Артем побледнел и напрягся.

– Пфф. Ты какой-то меркантильный, Стасик, – рассмеялась Ева.

– А давай мы грохнем о стол еще бутылку, и вся скатерть будет вишневой: менять не придется, – предложил Антон.

– Ага. Ща я тебя грохну о стол, – беззлобно парировал Стас. – Да ладно, Темыч, не парься.

Он поставил опрокинувшийся бокал и налил в него остатки вина:

– Держи. Будешь допивать, что осталось.

Артем отпил немного и передал Еве. Она медленно запрокинула голову, сделала два маленьких глотка, потом прижала бокал к щеке и улыбаясь, посмотрела на Артема.

– Пойдем, – сказал он и потянул ее за руку к выходу.

– А где Таня? – спросила я.
 
– Она домой уехала, я ей такси вызвал, – ответил он, обернувшись.

Я удивленно посмотрела на них с Евой.

– Да все нормально, она сказала, ей сегодня рано ложиться спать. Я бы проводил ее, но она сказала: не надо.

– Тебе то домой надо? – спросил меня Антон.

– Ну да, как-то я загулялась. Хочу завтра на лекции попасть, так что мне тоже домой.

– Тогда поехали. Но я тебя провожу, даже если скажешь: не надо.

Мне было легко и весело с Антоном. Остроумный, уверенный в себе, он умело использовал ту прописную истину, которую многие мужчины напрасно игнорируют: «женщина любит ушами» – это особенно верно для девушек, неискушенных отношениями. Он рассказывал множество историй: на увиденное, прожитое нами вспоминал что-то из своей жизни или жизни друзей, облекал рассказы в тонкий юмор и, что мне особенно импонировало, обладал вкусом к правильной речи. Часто подшучивал над окружающими: не заметно для них, но так смешно, что порой я не могла сдержаться и начинала хохотать в голос, смущая других и смущаясь сама; а он смотрел с легкой полуулыбкой, наслаждаясь эффектом. И хоть иногда я чувствовала, что он «рисуется», это было так элегантно и не навязчиво, что я принимала и даже наслаждалась таким общением.

Да, он был великолепным любовником. Если еще учесть, что мой опыт был весьма небогатым, нетрудно представить, насколько я увлеклась им. А еще я поняла: Антон из тех, кто играючи получает все, что пожелает. Это пугало, но и влекло, очаровывало. Убедилась я в этом после того, как мы попали на редкое выступление одной популярной тогда группы. Музыканты давали концерты только на крупных площадках, а тут выступали всего один вечер в модном ресторане-клубе нашего города. Антон решил пойти туда спонтанно. Я уже поняла, что большинство решений он принимает вдруг. Мы приехали в ресторан почти перед самым началом концерта. Я была уверена, что развернемся и уедем в другое место, так как все столики были заняты: не проходила, стояла в холле перед входом, пока Антон осматривался. Гости шли торопясь, не обращая на нас внимания. Антон вернулся ко мне и сказал, что у администрации всегда есть резервные столики для «своих».

– Ну ты же не «свой», – недоверчиво ответила я.

– А мы сейчас проверим. Только оставайся пока здесь: я должен быть одиноким, как волк.

Он подошел к симпатичной девушке-администратору в ультракороткой юбке, строго оглядывавшей толпу от входа в огромный зал ресторана. Она заинтересованно посмотрела на него. Я отошла еще дальше, делая вид, что жду кого-то с улицы, и старательно не замечая близости Антона к девушке – его привлекательной фигуры, стоявшей вплотную к ней. Он что-то сказал, она рассмеялась, он говорил дальше, взял ее телефон. Я была уверена – набрал свой номер. Что-то спросил, она ответила… Мне было неуютно, захотелось уйти. Я отвернулась и подошла ближе к окну. Потом по-чувствовала руки Антона на талии. Он развернул меня и подмигнув, поцеловал.

– Все отлично. Знаешь, как пишется симпатичный?

Я произнесла по буквам.
 
– А она решила, что от слова «симпотный». А шопинг??

– Вроде с одной «п». Тут должен быть подвох...

– Да, с одной более правильно, хотя вопрос спорный. А содержанка? – я снова назвала слово по буквам. Его я знала. Как-то в школе это была единственная обидная ошибка контрольного среза по русскому языку.

– Ух ты. Молодец. А эта кукла не знает. Правда для ее ног и попы – это совсем не важно, – он обернулся и еще раз с удовольствием посмотрел на девушку, потом вдруг притянул и обнял меня.

– Она все равно не в накладе. Получила двухдневный заработок, и думает, что лучшего мужчину в своей жизни: я еще дал ей телефон и взял ее. Безотказно работает… Билеты у меня, пошли, скоро начало.

Мы прошли мимо девушки, и я спиной почувствовала, как ее змеиный взгляд сверлит мне затылок.