История жизни, уходящая с жизнью

          Дед умирал. Мой сильный, неугомонный дед. Соседка вызвала нас телеграммой  "Приезжайте, дед отходит".
          Он долгие годы - после смерти нашей бабушки - жил один, считая, что старость обременительна, и не хотел никому мешать. Сколько упрашивали, отказывался переезжать в город к детям или к нам - своим внукам. Всегда говорил: "Где родился, там и сгодился". За дедом ухаживала соседка - хлеб принести, сигареты, а с нехитрым домашним хозяйством справлялся сам. Трудно было, но привык. С фронта он вернулся инвалидом, ногу ампутировали в самом конце войны. Уже все вернулись домой, а он всё лежал в госпитале. Бабушке потом пришлось его выхаживать. Так и жил, прыгая по дому на одной ноге, редко цепляя протез, да и то, когда выходил во двор. Отсутствие ноги не мешало ему радоваться жизни.
           Хотелось ещё раз увидеть деда, если удастся - поговорить, поэтому мы решили ехать на машине, так будет быстрее. Выехали в ночь, рассчитывая, что к утру будем на месте. Всю дорогу я рассказывал жене, каким был дед.
               - Почему был? - поправила меня Ольга. - Есть! Ты же всегда говорил - дед бессмертен и пока не увидишь его недвижимым, не поверишь.
              - Дед бессмертен, даже, если помрёт. Представляешь, у него девять детей,двадцать четыре внука и тридцать шесть правнуков. Праправнуки не поддаются подсчёту. Я говорил, а сам не верил, что дед "отходит", как написала соседка.
             - Столько детей! - удивилась жена.
             -  Да, и это те, которые выжили. Раньше ведь как было - многие умирали в младенчестве, не дожив до года. И эти дети только от моей бабушки.
            - Что значит - от твоей, а что, есть ещё и другая бабушка? Я деда совсем не знала, он для меня был немощным, безногим старичком,который вечно сидел на кровати, а ведь за ним целая жизнь....события, люди, да просто история. Уйдет он, уйдет его мир.
            -  Я тебе никогда не говорил, - мне, вдруг, захотелось закурить, хотя за рулём, да ещё ночью, я себе  такого не позволял. -  У нас в семье это была закрытая тема. Но теперь, когда нет бабушки и скоро не станет деда, я могу рассказать. До войны деревня была большая, мужиков много, но дед на их фоне выделялся. Мало того, что был самый грамотный - ветеринар, так ещё и самый видный. Гармонист - первый парень на деревне. Добавь сюда косую сажень в плечах, буйный чуб и чувство юмора. От девок отбоя не было.
            - Представляю, как твоей бабушке трудно жилось. - жена примерила ситуацию на себя.
            - И в деревне ведь ничего не скроешь. Да он особо и не скрывал - свою вторую семью.
            -  Что значит вторую?! И бабушка терпела? Ну, вы сволочи, мужики. - возмущение жены было настолько сильным, что она отвернулась от меня и стала смотреть в окно. За стеклом было темно, мы проезжали какую - то деревушку, по улице не было ни одного фонаря. Темень, скука.... всё, как и много лет назад. Ну вот что делать в такой деревне? Только любить. Я так и сказал Ольге.
            - Вот дед и любил. Многих, наверное, любил, но дети были только в двух семьях. Бывало, не придет он с работы, а они уже знали, где его искать. Анька была старше и отчаяннее. Мать рассказывала. Пойдут они к дому  Дуськи - её Дуськой звали - смотрят в окно, а там шторкой занавешено, но маленький уголок свободен. Так вот в этот уголок видно, как отец сидит на полу и играет с детьми - мальчиком и девочкой. И такая злость их заберёт, что Анька однажды не выдержала и засветила каменюкой в стело. Звон! Крик! И с Маруськой - сестра помладше - бегом в ближайший овраг, в бурьян кубарем. Лежат, затаились, трясутся. Отец выйдет на крыльцо и кричит : "Анька, Маруська, выходите, я знаю - это вы!" Но никогда не ругал их за это. А потом началась война. Всех мужиков призвали, а деду дали броню, как единственному специалисту на весь район. Представляешь, что чувствовала бабушка? Всех забрали, только он один живёт в свое удовольствие - на две семьи. И она не выдержала, пошла и заявила, чтоб его забрали на войну. Нечего такому здоровому мужику отлынивать от фронта. И его забрали.
Ольга смотрела в темноту за окном, я видел, по лицу текли слезы.
                -Ты чего? Чего так разволновалась? Это было в другой жизни и не с нами.
               - Бабку твою жалко...сильная женщина. Столько лет терпела, а тут не выдержала.  Да не доставайся ты никому! И он тоже...ведь вернулся к ней после войны. Наверное, все -  таки любил. Мог и в другую семью уйти....или вообще не вернуться. Так многие делали - пропадали без вести. Находили новые семьи, в старые не возвращались. - она все ещё смотрела в окно, но уже начала успокаиваться.
И я вспомнил... Как-то в горячке ссоры бабушка в сердцах сказала:
              - "И зачем вернулся? Один раз отрыдала бы, и все".- Только теперь я понял её слова.
             - Дальше- то что было? - Ольга опять развернулась ко мне. Ехать было ещё далеко, чтобы не заснуть за рулём, надо разговаривать. И я стал вспоминать обрывками, что рассказывала мне мама про эту семейную историю.
              - Дальше? Броню с деда сняли, забрали в армию...Сколько-то дней он был на станции, что в двух десятках километрах от деревни. Бабушка ходила туда к нему пешком, носила еду. Потом он воевал...она с детьми пыталась выжить. Детей было четверо, это те, что родились до войны. Вторая семья жила на соседней улице, на другом  краю деревни и тоже бедствовала. Там было двое детей, ещё маленькие. И вот как-то бабушка заболела и лежала на печи. Раньше все хвори выгоняли баней и теплом. Лежит, охает, тут является соседка, пришла проведать и принесла новости.
            - Слышь, говорит, Матрёна, а Дуська-то с малыми ребятишками - бедствует. С голоду дети-то пухнут. И расписывает бедственное положение соперницы. Бабушка молчала, крепилась, крепилась, а потом кричит: - "Маруська! Возьми в погребе ведро картошки....отнеси этим-то."
            Она их даже никогда по имени не называла. А Маруська как бы и не слышит. Тут бабушка осерчала, а она могла и матом разговаривать, резкая была, да как закричит: -
           - "Глухая что ль, а ну неси картошку этим супостатам!"
           Представляешь, сами голодные, а соперницу пожалела. Не её, конечно, а детей его.
            - Что дальше было? - жена уже не смотрела в окно, а внимательно слушала.
            -  А ничего. Так и жили по разную сторону деревни. Каждый своей жизнью. Ждали конца войны и мужа. Одна ждала законного, другая - любимого. Но уже в самом конце войны та, вторая семья, уехала из деревни. Погрузили узлы на подводу и уехали. Бабушка  не видела, это опять соседка пришла, рассказала. Наверное, ей какое-то время стало легче жить, но когда дед не вернулся ни в мае, ни в сентябре - он в это время в госпитале лежал - бабушка решила, что муж выбрал вторую семью. Не знаю, как она это пережила..
            - Думаю для женщины это страшный удар. Лучше бы убили. - тихо сказала Ольга.
           - Не знаю. Про это  никто не говорил в нашей семье. А бабушка надеялась, даже ходила к гадалке. Та ей сказала : "Жди. Он на пороге". И ночью стук в окно. Пришёл! Не обманула гадалка -я  замолчал, вспоминая, как бабушка с особым чувством рассказывала именно этот эпизод. Наверное, чувство победы над соперницей радовало. Вернулся! К ней!
         - А дальше! Что было дальше? - жена с таким интересом слушала эту история, как - будто смотрела кино.
         - Ну что дальше? Стали жить-поживать и детей наживать. И нажили ещё пять человек. Дед с войны, хоть и пришел инвалидом, но сила мужская в нем осталась. Уже совсем старым, телом старый, но не душой, он просил жену: "Ну, Мотя, ну, покажи сисечку."  Представляешь, сидит такой старенький дед, одна нога свешивается с кровати, рядом  стоит ведро для ночных нужд, но он всё ещё мужчина. И всю жизнь от Матрёны ни на шаг не отходил. Наверное, в благодарность, что выходила его после тяжёлого ранения. А ведь он и правда не хотел возвращаться....Зачем в семье калека? Привык быть сильным, а тут выходило, что ещё одним нахлебником сядет на шею жены.
              За окном уже светало, ехать оставалось чуть больше часа. Когда мы вошли в комнату, дед не выглядел "отходящим", соседка переборщила в телеграмме. Он сидел на кровати  в чистой рубашке - по случаю ожидания гостей на его похороны - и улыбался.
              - Привет, Санёк! Ты будешь первым, кто сильнее всех огорчился моей кончиной. Проходи, обними деда - сказал он, протянув руки мне навстречу.