Прогулки по Абхазии

       Хвича - крестный моего сына из Абхазии и его братья Георгий и Роберт долго уговаривали нас с женой поехать отдыхать к ним, в Сухуми.

      Они говорили: «Крестный у нас - это больше чем брат! Увидите, как у нас встречают родственников! ВАХ!».  Наконец мы решились и  подгадали поездку к отпуску. А учитывая, что тогда в 1992 году, билет на самолет до Сухуми,  стоил недорого, а у нас были еще и отпускные, то мы купили билеты туда и обратно. Как оказалось, мы поступили дальновидно.

     Прилетели в Сухуми, где нас встретили горячие мегрельские родственники и сразу же повезли на квартиру их мамы Гули Серапионовны, в Сухуми.

     Это была стандартная, панельная девятиэтажка, но буквально в получасе ходьбы, причем через мандариновую рощу, расстилался роскошный пляж. И море, море, море. Его было нечеловечески много. Каждый день мы ходили к нему, взяв только сумку с полотенцами и фруктами. Купались, загорали весь день.

      А потом началась война. Это был тот первый грузино – абхазский конфликт 1992 года.

  Сразу же закрылись все магазины, а хлеб привозили на машинах и раздавали во дворах. По вечерам небо было расцвечено трассирующими пулями. 
    Жена умоляла нас прятаться за ограждение на балконе, а не курить открыто, потому, что на огонек сигареты могли выстрелить снайперы.
    Каждый вечер братья выходили дежурить во двор, опасаясь погромов. Дело осложнялось тем, что в нашем доме жили в основном абхазы, а в таком же напротив – грузины. Но никаких конфликтов среди соседей не было и даже дети не сорились.

      Мы же продолжали ходить на пляж. В целях безопасности,  братья  выдали нам  толовую шашку, оснащенную огрызком  бикфордова шнура. Я положил ее в сумку с полотенцами.
       Инструктаж был такой: « Почувствуешь, что дело плохо - запаливаешь, шнур от сигареты и кидаешь ее в гальку, а сами ложитесь и голову не поднимаете, пока не рванет! Но мы думаем, что все обойдется!».
 
       Народу на пляже было немного. В первые дни к нам подошли две девушки из России, которые только что приехали и попросили нас: « Вы ведь русские? Можно мы будем загорать рядом с вами. Нам так будет спокойнее, а то одним страшно. И завтра, если можно  тоже».
 
   Как то вечером раздался стук в двери – осторожно открыли, а там стоял весь в поту, кто-то из дядей (к сожалению, забыл имя)  с 10-литровым бутлем сухого  вина на плече. Он прошел 20 километров из дальнего села,  зная, что к Гули приехали родственники из Урала.
   А это с десяток километров по горам.

       В селе понимали, что все магазины в городе закрыты и гостей  угостить нечем!  Мы стали усаживать его за стол, но он присел, сказал тост, выпил стакан вина и пошел назад в село.
 
     Что было тогда хорошо, так это то, что в городе было малолюдно. Мы без проблем попали в Сухумский обезьянник, а однажды пережидали тропический ливень в бамбуковой роще. Надо сказать никуда не годная защита. А какой чудесный кофе варили на набережной. Можно было просто стоять и вдыхать запах кофе с оттенком моря.
   А однажды, когда мы гуляли по центру Сухуми, до нас внезапно донесся райский запах – это цвели магнолии. Мы впервые увидели их цветы и ощутили этот неземной аромат.

      Вскоре крестный Хвича повез нас в горы, в село Чхороцку к дяде Заури с его женой Пипелой. Рейсовый автобус повез нас по серпантину. Вниз лучше не смотреть! Только взглянешь, сразу хочется в туалет. Какой то местный дед, не смотря на то, что жена уступила ему место, с негодованием смотрел на нее всю дорогу, ничего не говоря.
   Приехали на площадь в Чхороцху. Там нас встречал дядя Заури. Он сразу напустился на  Хвичу, выговаривая ему что-то, а тот начал оправдываться.
   Настроение и так неважное из-за тяжелой поездки упало совсем. Но оказалось, что он ругался из-за того, что Хвича его не предупредил  заранее, хотя бы за пару дней, и он не успел приготовить достойную встречу.

      Наконец мы приехали к нему домой. Надо сказать, что дядя Заури был кем-то вроде народного старосты, решающего бытовые споры и прочие вопросы. Жена его Пипела (в переводе - бабочка) соответствовала имени, она все время порхала по дому.
      Когда мы приехали, то она чистила картошку во дворе. Но, когда Иришка предложила ей помочь она недоумением отказалась. Позже она сказала, что нельзя помогать хозяйке  встречать гостей – это может ее обидеть.
 
      Дом Заури огромный. Колоссальная открытая терраса. В углу ее  стоит пара трехсотлитровых бочек с вином. По центру огромный стол на пару сотен человек, так мне показалось.

  Нас усадили за стол, и началось первое из многочисленных мегрельских застолий. Не представляю, что бы было, если бы они приготовились заранее.  Люди все время подходили, и всем нашлось место. Интерес у гостей и родственников вызвало то, что я был врачом. В то время я уже работал в кардиологической бригаде скорой помощи, а за спиной была интернатура в стационаре и на участке.

  Сразу появилось много больных, которым срочно нужна консультация. Но Заури четко распорядился - все будет завтра, когда доктор отдохнет! 

     Утром у ворот стояла группа,  ждущих моей консультации селян. Я сказал Заури, что мне нужен стетоскоп, тонометр и желательно аппарат ЭКГ. На что мне было сказано: « Подожди, дорогой сейчас все будет»

 Вскоре  действительно из ЦРБ привезли все требуемое. Я начал прием. Никакой серьезной патологии не было. Помнится в основном гипертония, кардиалгии и остеохондрозы Я принял всех. Снял десяток ЭКГ. Дал несколько консультаций и рекомендаций.
 
    Видимо консультации понравились,  а кому то возможно помогли рекомендации,  потому, что вечером за столом, с Заури  состоялся такой разговор: «Юра, если не секрет, сколько ты получаешь?» Я гордо: «Сто тридцать пять рублей!» Он: «В день?» Я: «Что ты, в месяц!».  Он: «Слушай,  мы тебе в день столько не обещаем, но в месяц вот такой мешочек денег будешь иметь! А про жилье не беспокойся! Видишь земля вокруг? Это вся земля наша. Что мы тебе на первое время маленький домик на 7-8 комнат все вместе не поставим? А дальше уже сам будешь пристраивать. И жене твоей место в школе всегда найдем! Давай, быстро переезжай!». Они долго не понимали, почему я еще сомневаюсь, и неоднократно возвращались к этому разговору.

      Я предупредил Иришку, уже имея опыт поездок в Грузию, чтобы она ничего из вещей не хвалила и не показывала, что ей нравится - подарят и невозможно будет отказаться.

      Когда она сказала Заури, что хотела бы посетить местный универмаг, я ей об этом напомнил. И вот мы приехали  к универмагу - это было большое современное, двухэтажное здание из стекла и бетона. Выяснилось, что он на выходном и закрыт. 
Но нет пределов кавказскому гостеприимству. Тут же машина рванула и через какое то время привезла заведующего. Выслушав Заури, который сказал ему: «Это мои родственники с Урала. Покажешь.Все!» он немедленно открыл двери. А немногим местным жителям, которые стали собираться он громогласно объявил, что открыто только для родственников Заури.

     Надо сказать, что в России в это время в магазинах было пусто. Все надо было «достать!». А здесь было все! Продавец интимно говорила моей жене: « Лак импортный надо? А духи французские надо? Шампуни надо?».
В результате мы набрали  всего. И шампуни, и лаки и еще какую то косметику.
   Иришке понравился один костюм. Но примерить его было негде, да и неудобно. Заури услышав о проблеме, тут же выловил какого то паренька. «Ирына он фигурой как ты?  Да?» и пареньку: « Иди, меряй и придешь!» Паренек без слов пошел и вернулся в этом костюме. Иришка, услышав мое шипение, тут же нашла массу недостатков и отказалась, но убедить Заури, что костюм ей совсем не нравится, так и не смогла.  Он его купил и подарил.

      Мы же выбрали им в подарок хрустальный рог и серебряное кольцо. Но когда подошли к кассе и хотели расплатиться, то продавец в ужасе сказал, что денег не возьмет - Заури запретил!
     С трудом я убедил продавца взять деньги за наши подарки. «Не может же уважаемый человек сам себе покупать подарок». Убедил.
      Вернувшись, домой мы узнали о том, что нам необходимо навестить дядю Отари - это совсем недалеко, за Ингури ГЭС, а по дороге и плотину посмотрим. Надо навестить, а то обидятся. Потом этот повод и причину мы слышали несколько раз на дню и если бы принимали все предложения, то живыми домой не вернулись бы.
 
     Помню, как однажды Иришка попросила Заури показать, как растет чай и он тут же притащил огромный мешок индийского чая, искренне не понимая, зачем смотреть, когда вот он хороший чай. Надо сказать, что в Чхороцху работала чаеразвесочная фабрика, и большая часть жителей работала на ней.
 
     А однажды, когда она увидела во дворе фундук, то попросила у Заури сорвать веточку с орехами, чтобы показать сыну. Тот кинулся за пилой с твердым намерением отпилить половину дерева. Так что постоянно приходилось за собой следить.
     Увидев, что от посещений многочисленных родственников нам не отвертеться, мы согласились поехать, но только на «один бокал». Как же!

    Только мы входили во двор, как тут же накрывался огромный стол и начинался праздник. Люди все время подходили, тосты шли один, за одним, тарелки некуда было ставить, и так было везде, куда нас привозили.
 
  К дяде Отари мы поехали через Ингури ГЭС. Мы поехали на  Уазике. До сих пор, когда вспоминаю эту дорогу – холодок по спине. Справа скала до неба, слева пропасть до центра Земли, по дну которой толщиной со шнурок течет река Ингури. Вдоль дороги стоят железные скворечники, как мне показалось. Мне объяснили ребята - это места, обозначают, где люди сорвались в пропасть. Люди подъезжают и поминают (внутри стоят стаканы).

  Ребята хотели показать, нам все, как можно лучше. Так, когда мы, по нашей просьбе, остановились на краю пропасти, они чтобы лучше видеть встали вплотную к краю. Я замерил. От колеса до края пропасти вошел один спичечный коробок. «Юра, ты не волнуйся. Мы же и сами не хотим упасть, но мы так всегда ездим».

     Когда же мы увидели красоту водопада ГЭС, то в душе поднялся такой восторг, какого я не испытывал никогда в жизни. Жуткая дорога была забыта. Правда, ненадолго. «Теперь дальше поедем!»  «Куда»: возопил я!
  Надо сказать, что к этому времени я уже почувствовал все признаки горной болезни. Все-таки, три тысячи над уровнем моря. Слабость, головокружение, тошнота, сердцебиение и потливость такая, как будто из ведра окатили.

    «Вон видишь там снег, а чуть ниже дорога, нам туда, там нас ждут, а если не приедем, то обидятся». Дорога выглядела, как скрученная нитка. Я  понял, что умру, не доехав до снежной шапки. «Ребята, вы езжайте, а я пойду вниз пешком! Рожденный ползать, летать не может!»: сказал я, вылез из машины и пошел.
     Я шел в твердой уверенности, что дойду хоть до Сухуми, хоть до Свердловска, но метров через пятьдесят они меня догнали,  и в Чхороцху мы доехали на машине.
      Как то Иришка увидели, что Пипела моет пол шваброй, которая выше ее ростом и видно, что изрядного веса. Иришка тут же вскинулась и налетела на Заури: «Ты совсем жену не любишь и не бережешь! Попробуй, поворочай сам этим монстром!» И не отступила, пока он не взял в руки швабру, не взвесив ее в руках и не изрек: « Да, очень тяжелый вес!». На следующий день была готова легкая удобная швабра – он сам ее сделал! Пипела со слезами благодарила Иришку.

     Сразу же за садом протекала горная река. Я сказал, что хотел бы попробовать порыбачить. Хвича сказал «Пошли, покажу» Он взял с собой какой - то сверток, не обратив внимания на многообразие  удочек и спиннингов.

     Мы пришли в горный каньон, стены которого были увиты лианами, а по камням стремился горный поток. Хвича прыгал с камня на камень, как олень, так, что жутко становилось. Сверток оказался сетью, наподобие веера с привязанными по краям грузиками. Одним отточенным движением он кидал в воду эту сеть, она опускалась на дно, и нам оставалось только доставать из-под нее рыбу.
    Посмотрев на его выверенные движения, я понял, что мне этим способом не овладеть никогда в жизни.   И еще одно воспоминание - по реке строем плыл с пяток малюсеньких поросят. «Там выше по реке ферма»: пояснил Хвича и все, как бы стало ясно.

     Наловив с десяток мелких сомиков, мы пошли домой, а по дороге я попросил все - таки сводить меня на настоящую рыбалку, имея в виду спиннинг. Ответ меня обескуражил. «Пойдем через пару дней, там, у людей поминки и надо еще участкового предупредить» Не мог я тогда найти связь между поминками, участковым и рыбалкой.
 
  Наконец мне сказали, что завтра пойдем и надо приготовиться. Я думал, что приготовиться  – это наварить каши, накопать червей, приготовить снасти, но потом я все понял.
     Мы сели за стол, из холодильника достали пакет динамита, моток бикфордова шнура, рулон плотной бумаги и стали крутить колбаски взрывчатки, вставляя кусочки шнура. Вот оно, почему и участковый и прочее.

     Пришли на подвесной мостик,  наши грузины что-то сказали местным пацанам и началось.
    Заури и Хвича по очереди зажигали от сигареты бикфордов щнур и кидали пакет в воду. «БАБАХ!»  и по воде вверх брюхом поплыла рыба.
    Ребятня кинулись в воду и стали ее собирать и складывать у сидящей на берегу Иришки.
 
     Такая рыбалка мне не понравилась о чем я и заявил. Как раз в этот момент на берег, на скорости влетел «Москвич», затормозивший так, что поднялась туча  гальки.
      Из салона выкатился дядя Котэ с места начавший кричать на Хвичу. Суть была в том, что мы уже несколько дней,  как приехали, а у него, ближайшего соседа и родственника так и не были и потому, если мы сейчас же не придем в гости мы кровно обидим не только его, но и вообще всех родственников, тем более что стол уже накрыт.
     Дом его был рядом с домом Заури, через забор. Нас торжественно привезли за стол. Чего там только не было. Перечислять не буду, но прямо рядом со мной стоял поднос с горой жареных цыплят. И опять тосты, опять череда гостей.

     А мне стало так плохо, что не передать. Горная болезнь во всей красоте. Слабость, головокружение, тошнота, пот ручьем.
     Заури с Котэ взяли меня под руки и аккуратно перевели в спальню, где и уложили на кровать размером с небольшой аэродром. Сквозь ресницы я видел, как приходящие гости, переговорив с Котэ, на цыпочках проходили мимо моей постели, цокая языками и переговариваясь: « Совсем больной».

      Мы вернулись домой, и я сказал ребятам, что надо выбираться в Сухуми, потому, что и время отъезда уже подходит и в море надо успеть накупаться. Да и мне все хуже и хуже. С нами согласились, тем более было неизвестно, как мы будем выбираться. Блокада города оставалась.

       На следующий день, плотно упаковав мешок с чаем, и еще много чего мы загрузились в машину и сквозь утреннюю дымку тихонько поехали домой и - о чудо! Как только мы въехали в Сухуми, как по щелчку прошли все симптомы горной болезни - я вернулся на уровень моря.

     На наше счастье самолеты летали и уже на следующее утро, сердечно попрощавшись с Гулей Серапионовной,  мы выехали в аэропорт.  На первом же блокпосту нас попросили выйти из машины, приказали положить руки на капот и стали досматривать вещи. Когда солдаты потребовали вскрыть пакет с чаем моя Иришка, с выражением отчаяния на лице спросила у них: «А обратно вы нам его так же упакуете» Они видимо поняли, что взять с нас нечего и оружия мы не везем, с миром нас отпустили. 
 
     Аэропорт был забит людьми. Расписания никакого не было. Периодически объявляли отлеты на Москву, Киев, Одессу, но в Свердловск - ни разу.

       Народу было столько, что для того, чтобы постоять, и то нужно было найти место.
     Наконец мы нашли местечко около стенки, я притащил несколько ящиков из-под кока колы. Мы вытряхнули из сумок часть вещей и застелили ящики. Вот так и прошла наша первая ночь в эвакопункте.
  Самолеты регулярно улетали, но в Свердловск ни одной посадки не было и когда будет, было не известно.
   Утром мы встали, с трудом попали в туалет, умылись, а потом приехали ребята и привезли еды - жареных куриц, лаваши, фрукты, воду. Создавалось такое впечатление, что раз уж мы обречены, сидеть здесь,  возможно до конца года, то хотя бы сытыми.

      Прошел слух, что мы дожидаемся группу детей из детского лагеря в горах, которых эвакуируют в Свердловск, и их должны вот-вот привезти.
     Группа женщин, с моей женой сумели прорваться к начальнику аэропорта, который эту информацию подтвердил и успокоил всех тем, что больше ночевать мы здесь не будем. Самолет на Екатеринбург уже готовят.

     Наконец объявили посадку. Как же мы рванули в самолет! Именно рванули по полю. Автобуса не было.
      Погрузились и все неприятности остались позади, но мы вздохнули только тогда, когда колеса оторвались от земли. Вот и Екатеринбург. Таксист не проявил никакого интереса к тому, что мы приехали из очага конфликта - здесь об этом просто, что-то слышали.

По приезду, показывая тюк с чаем, мы говорили: « А вот так растет чай!»