Пицца

Все вчетвером они собирались редко. Но каждый раз, как это случалось — это случалось метко.

— О БОЖЕ! Как же я обожаю пиццу, — сказал второй.

— Пицца — круг дружбы, — сказал третий.

— Однозначно, — согласился первый. — Я не знаю какое ещё блюдо может быть таким коллективным. Ведь, согласитесь, вот подойдёт к тебе нищий, пока ты жрёшь пиццу на улице и скажет, поделись, пожалуйста, я есть хочу, и что? Не в падлу будет поделиться, да? Если ты будешь есть пасту или суп, или вок, да что угодно, ты не дашь бомжу попробовать своё блюдо. Только если совсем с концами отдавать. А пицца. Совсем другой разговор.

— Я отвечаю вам, пацаны, пицца спасёт мир, — сказал второй. — Когда будет в мире очередной кризис. Всё на гране ядерной войны. Соберётся очередной форум какой-нибудь джи двадцать или джи семь, мне похуй, и будут они разбираться, кто кого, угрожать друг другу, отвечаю, если у них на обед будет пицца, а на таких мероприятиях всегда для лидеров банкет, этакий бизнес-ланч, где вместо бизнеса — власть, а вместо ланча — пир, то эта грёбанная пицца спасёт мир от Третьей Мировой. Потому что, мать её, пицца это центр всего мира. Называйте как хотите. Пицца, пирог, хачипури — это всё одно и тоже. Может, ещё торт. Хотя не уверен.

— Ой! — друг воскликнул четвёртый, до этого всё время молчавший. — Вы так радостно отзываетесь о простой лепёшке с незамысловатой начинкой, что меня начинает потихоньку выворачивать. Не от пиццы, конечно, а от вас.

— Тоже мне критик, — сказал первый. — Так между прочим паста и равиолли тоже просто самое обычное тесто с самыми обычными начинками. И их в этом никто не упрекает.

— Но из вас никто их и не восхваляет так, — сказал четвёртый. — Может на счёт самой пиццы как таковой я и погорячился. Но в сущности вот что я вам скажу о ней. Своё начало пицца берёт в Италии, верно? Но что это по сути? Сами сказали же. Тот же пирог или хачапури. Это блюдо есть во всех странах мира. Просто называется по разному. От сюда следует, что и уникальности в этом блюде нет никакой.

— И что с того? — спросил второй.

— То есть по-твоему нет разницы между хачапури и пиццей? — спросил первый. — Ты понимаешь же, что это не так? Ты понимаешь же, что ты ошибаешься?

— Я не говорил, что между ними нет разницы, — сказал четвёртый. — Я говорю, что в пицце на фоне тех же хачапури нет никакой уникальности. Это разные вещи.

— Ладно, давайте не будем пререкаться, — сказал третий.

— Тут у меня возникает вопрос, почему она стала такой популярной? — спросил четвёртый. — Всё просто. По той же причине, по которой популярными стали бургеры, паназиатские забегаловки и другие штучки, которые мы все так вдруг стали любить. Американцы. Их культура потребления очень заразна. То, что любят американцы, любит и весь остальной мир. Мы в том числе.

— И что такого? — спросил второй. — Просто американцы самый свободный народ. Поэтому они выбирают для себя самое лучше.

— А вот и нет, — сказал четвёртый. — Просто из всех этих пирогов до Америки дошла именно пицца. Потому что среди кавказцев и русских было не так много мигрантов в штаты, сколько в своё время итальяшек. А если и были, то только всякая эта элитка, которую сбросили за борт за оппозиционность, а не представители народа и массово. «Крёстный отец» является одним из величайших шедевров в истории мирового кинематографа. И он, и дюжина других подобных ему фильмов, прекрасно демонстрируют всю ситуацию итальянцев в Америке. И американцы от всех других национальностей отличается тем, что лучше других научилась рекламировать какое угодно дерьмо.

— И что с того? — спросил первый. — Это пока что не говорит о пицце ничего плохого. Просто констатирует факт. История вовсе не недостаток.

— Пицца — это пища для нищих.

— И что?! Как и другие блюда итальянской и американской кухонь!

— Успокойся. Не нервничай. Чего кричишь?

— Да ты просто ***ню какую-то несёшь.

— Закончи уже, пожалуйста, — сказал третий.

— Так в том то и дело, что в этом вся фишка итальянской кухни, которая пришла в Америку. Она пища для нищих. Коими и были большинство мигрантов. Но тут дело в том, что привезя в новый мир свои традиции, американцы итальянского происхождения стали преобразовывать то, что у них есть. Это опять-таки к слову о чём? Об американском маркетинге. Поэтому есть американская и итальянская пицца.

— А в чём разница? — спросил третий.

— Ты то куда вмешиваешься? — спросил первый.

— А что? Хочу и спрашиваю.

— На самом деле, — сказал второй. — Основная разница в тесте. Принято считать, что итальянская пицца готовится на тонком тесте, а американская на толстом корже. У итальянской даже бортов может не быть, в отличии от американской.

— Да, около того, — сказал четвёртый. — Главное здесь слова «принято считать». Потому что именно здесь, в этом вопросе, таится главная причина, по которой я считаю пиццу самым лицемерным блюдом в истории мировой кулинарии.

— Так-так, и в чём же дело? — спросил третий.

— А всё дело в том, что на самом деле никто уже и не помнит, какой была на самом деле классическая итальянская пицца. Так как после того, как итальянцы принесли её в Америку, она стала национальным блюдом. Вот только американцы думали, что всегда смогут найти в Италии настоящую пиццу. Типа у них на Родине давным-давно всё испорчено, потому что всё ориентировано на массовое потребление. Так начался аттракцион в поисках настоящей пиццы.

— Что-что?

— Американцы приезжали в Италию, чтобы купить там итальянской пиццы. А итальянцы и сами никогда не готовили домашнюю кухню массово, в смысле в общепитах. Но поняв, что на неё есть спрос у американцев, начали штамповать пиццухи. Причём учиться им делать это не у кого, кроме как у самих американцев. И вот итальянцы в угоду американцам создавали пиццерии по их стандарту, хотя те даже не подозревали об этом. А когда те приезжали и обнаруживали всё это, были в восторге. И в этом главное лицемерие пиццы. Люди чаще всего восторгаются тому, что им уже прекрасно известно, но просто подаётся чуть-чуть по-другому. По сути современная настоящая итальянская пицца — это всего лишь кривая копия американской. Хотя может, историческая версия этого блюда была хуже той, во что она превратилась. Но так или иначе, пицца это такая же ресторанная проститутка, как и бургер. Конечно, вам нравится пицца. Потому что вам и шлюхи нравятся. Только в отличии от тех элитных проституток, которые стоят дорого и ими ты пользуешься единолично, как в случае с пастой, бургерами или мясом, пицца же проститутка массовая. Она даже ****ься не начнёт, пока в неё как минимум три *** не войдёт.

— Какой же ты мерзкий всё-таки, — сказал второй. — Вот каждый раз так! На кой чёрт вообще берём тебя? Чтобы ты нам вечер портил вот этими вот рассуждениями? Мы просто сказали, что любим пиццу, просто решили похавать неможко в кругу приятных людей. И ты тут со своими гадостями.

— Нереально просто, — сказал первый.

— Ой, да ладно. Это вы тут начали ****еть, что пицца решит все проблемы мира, стоит её только подать на ужин лидерам государств. Хотя сами прекрасно знаете, что они всяким проституткам предпочитают секретарш. Или я что-то не по делу сказал? Хотите, проверяйте информацию. Не нравится правда? Тогда это уже не ко мне предъява. Просто ты сам сказал, — обращаясь к первому, — что если к тебе подойдёт какой-нибудь бомж, пиццей поделиться не побрезгуешь. Молодец, благородная тема, но почему-то это только в отношении пиццы. Потому что пицца шлюха. А шлюхой делиться хоть с бомжом не жалко. Взял свой кусок, а дальше делите сколько хотите и кто хотите. Противно же, да? Почему тогда такое восхваляющее отношение к ней? К этой гастрономической шлюхе.

— Да потому что еда — не люди и люди — не еда, — сказал второй. — Если ты об этом не знал, то ты, получается, каннибал.

— Слабый тезис, — сказал четвёртый. — Я вам сравнение, а вы его буквально трактуете, как вам удобно, а это уже упрёк не в мою сторону.

— Реально, только аппетит испортил, — сказал первый.

— Так в чём суть то? — спросил третий. — Можно или нельзя есть пиццу?

— Да всё можно есть, — сказал четвёртый. — Что угодно можно есть, если ты это грамотно приготовлено. Дело вовсе не в этом. Дело в том, что нельзя восхвалять что-то, просто потому что тебе понравился один отдельно взятый экземпляр блюда, игнорируя его историю, теорию, практику и какой есть потенциал.

И в этот момент официанты принесли всё, что в тот вечер было заказано.