Первый Копейский небоскрёб

Незабываемы комсомольские годы. Да и как их забудешь, если это годы твоей молодости, твоей любви, годы задора, удали и творческого подъёма для свершения твоих, но пока ещё не осуществлённых мечт. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Мы рождены, чтоб делать жизнь прекрасной. И этого у молодости не отнять.
Очень многое можно было бы рассказать о своей комсомольской юности. В 1973-ем году, во время моей службы в армии, Демократическая республика Вьетнам изгнала со своей территории американских агрессоров. Войсковая часть, в которой  я служил, обеспечивала Вьетнам различной аппаратурой систем Связи.  Победа Вьетнама была Победой и нашей части.
 В 1976-ом году,  Копейский машиностроительный завод  на котором я работал, был награждён орденом Трудового Красного Знамени.  И в этом тоже большая заслуга комсомольцев завода.
Но, сегодня я хочу рассказать не об этих больших свершениях. Об этих свершениях, уже рассказано и до меня. Не буду повторяться.  Я хочу рассказать о первом Копейском небоскрёбе.  Это было первое здание в городе Копейске высотой в девять этажей. До этого, самые высокие  здания в Копейске не превышали уровня в пять этажей. А ведь я помню Копейск, когда он был почти весь застроен одними бараками, а в центре Копейска располагался ещё и район из одних землянок под народным  названием «Афон».
Строился первый Копейский небоскрёб на средства нашего  машиностроительного завода им. С.М. Кирова, чьи угольные комбайны поставлялись более чем в 50 стран по всему миру, включая дальнее зарубежье.  В годы великой отечественной войны (1941 – 1945) этот завод  был эвакуирован из города Горловки Украинской ССР. Работало на заводе примерно восемь тысяч человек, и добрая половина завода являлись молодыми людьми комсомольского возраста.
По проекту, этот небоскрёб был задуман, как общежитие, с большим фойе на каждом этаже по центру, и с двумя крыльями жилых помещений. На каждом этаже располагалась своя кухня с электрическими плитами.  А каждый жилой отсек состоял из двух комнат в 16, и в 14 квадратных метров, прихожей и ванны с туалетом.
Строители поставили «коробку» этого небоскрёба и провели все коммуникации. А внутренние работы было решено проводить силами самих рабочих с завода, многим из которых и предстояло заселять это общежитие.
Строительство небоскрёба было названо «Молодёжно-Комсомольской стройкой». Жить в новом общежитии предполагалось молодым людям в возрасте не старше 35 лет. Естественно, в первую очередь на это право претендовали молодые семьи,  имеющие детей, комсомольцы и ударники труда.

В Комиссию по распределению мест в общежитии, кроме обычной тройки: начальник цеха, профорг цеха и парторг цеха, был добавлен и четвёртый человек, а именно: комсорг цеха.
Я к этому времени уже отслужил в армии, вернулся на родной завод и работал в электроцехе на участке связи.  Будучи активным комсомольцем и неплохим специалистом по профессии, вскоре меня избрали комсоргом электроцеха, а ещё через два года, успешно пройдя кандидатский стаж, я стал молодым коммунистом.
По всем заводским цехам, согласно численности, было определено сколько мест для жильцов предполагается каждому цеху. На наш электроцех, в котором работало примерно 160 человек, половина из которых была приходилась на молодёжь и комсомольцев, предполагалось выделить три жилых места. Но, так как электроцех выполнял на стройке, кроме обычных внутренних работ, ещё большую работу по электрофикации, телефонизации, сигнализации, радио и телеразводке, а также за монтаж на крыше небоскрёба первой в городе Табло – конструкции под названием «Живая газета с бегущей строкой», заводским руководством было решено увеличить нашему цеху, количество жилых мест до шести.
Цеховой комиссией (начальник, профорг, парторг и комсорг) первые три места уже были определены давно. Но, распределение дополнительных трёх мест вызвало некоторые затруднения.
И всё по моей милости. Комиссионная тройка уже согласовала три последних места, а мне, как комсоргу цеха, оставалось тоько поставить свою подпись на их Акте. Но, я возмутился. Подписав один Акт, я не стал подписывать два последних Акта.
- А это что за товарищ? – спросил я у Комиссии – Это тот товарищ, что работает в цехе полгода и ещё не встал у меня на комсомольский учёт?  Да ещё и прячется от меня, чтобы не платить членские взносы?  А мне приходиться платить его комсомольские взносы из своего кармана?
В общем, через три дня прибежал ко мне «этот товарищ», отдал мне все деньги за неуплаченные взносы, и слёзно обещал мне стать хорошим комсомольцем. Скрипя сердцем, я подписал Акт предоставляющий ему место в общежитии.
На  последнего шестого жильца, Акта на вселение я так и не подписал.
Оказывается, шестой  «товарищ» претендующий на место в общежитии, проработал в цехе около четырёх месяцев, вернувшись в родной цех из «мест не таких отдалённых», а именно из мест заключения, где отбывал свой срок по статье «за групповое изнасилование»
 Оказывается, как «не имеющему жилья» мы обязаны были предоставить ему жильё.
- Позвольте – стал я обьяснять Комиссии – у меня есть отличная комсомольская семейная пара, ударников, активистов, да ещё с ребёнком, которая проживает в старом двухэтажном общежитии, без всяких удобств. Давайте предоставим этой семейной паре место в новом общежитии. А этому, раз мы обязаны «отсидевшему товарищу» дадим место в старом общежитии.
Но, мои доводы не имели на Комиссию никакого воздействия.
Несколько месяцев, начальник, профорг и парторг уговаривали меня на подписание этого последнего шестого Акта, но так и не уговорили.
Этим поступком я доказал им свою стойкую неподкупность, и полное неумение  «идти в ногу» , и даже колебаться вместе с «гибкой политикой нашей Партии и Правительства».
Никогда я не задумывался ни о каких «репрессиях», но они не замедлили сказаться. Ведь я оказался «в непримиримой оппозиции» к своему начальнику, профоргу и парторгу.
Комсомольско-молодёжная стройка нашего Небоскрёба близилась к завершению. Уже была опробована в действии «Бегущая строка» установленной нами на крыше «Живой газеты», а меня. Непонятно по каким надуманным причинам, стало ежемесячно преследовать «снижение премии». Но, оказывается и вне стен завода, «Зоркое Око, становления меня на путь истинный, не дремало. И после моего с друзьями посещения пивного бара, меня забрали в медвытрезвитель. Выпили мы не более, чем по одному литру пива. Но, наша доблестная милиция из всей нашей трезвой компании, решила, ради выполнения собственного плана, выбрать единственного меня. В первый раз я, даже,  ничего настораживающего, в этом не обнаружил. Но, много позже, я неоднократно смог убедиться, что наши начальствующие, профсоюзные и партийные органы любых уровней, работали «в плотном содружестве с нашей доблестной милицией».
В итоге: Шестой «из мест не столь отдалённых» товарищ, спокойно обошёлся и без моей подписи. А я получил «строгий выговор по партийной линии» с занесением в учётную карточку. Ведь, кроме моего нечаянного попадания в медвытрезвитель, партийные товарищи стали меня упрекать за «аморальное поведение» из-за моей дружбы с замужней женщиной.
Тут, как говорится: «От Сумы, да от Тюрьмы не зарекайся».
Здесь, думаю нужно будет сделать небольшое лирическое отступление, рассказав, как Место для проживания в Первом Копейском небоскрёбе получала семья моего друга- поэта Виктора Щёголева. Его супруга, к этому времени, проработала на заводе более десяти лет. Сам Виктор отработал на заводе два года. Семья имела маленького ребёнка. А жила семья в домике вместе с матерью поэта.
Домик был не более двенадцати квадратных метра, из единственной комнаты, вместе с кирпичной печью и единственным окошком. Места для проживания четырёх человек в таком домике оставалось гораздо меньше, чем на космических станциях того времени. Даже входная дверь, открывалась внутрь узкой щелью, так как далее ей мешала открываться кровать, и поэтому в дом приходилось протискиваться через эту, едва приоткрывшуюся дверь.
Было довольно странным, почему эта семейная пара не попала в списки будущих жильцов нового общежития.  Супруга в своём механическом цехе была на хорошем счету. Виктор в другом механо-сборочном цехе, тоже был неплохим рабочим. Как поэта же, Виктора публиковали не только в местных, но и во многих центральных газетах и журналах нашего Советского Союза.
Разрешилась же эта странная ситуация следующим образом. Виктора прямо во время рабочей смены вызвали в кабинет заводского профкома. В кабинете, уже было, не менее двадцати лиц из начальства разного уровня и званий. Виктор один  стоял в рабочей спецовке.
После хвалебной и торжественной речи в адрес Виктора, «в связи с высокими показателями в труде» профорг завода выдал Виктору ключи и Документы на его жильё в новом девятиэтажном общежитии.  Виктору предоставлялась одна жилая комната размером в шестнадцать квадратных метра. Ничего не понимающему Виктору оставалось только поблагодарить начальство за выделенное ему жильё. Радостный и счастливый, он покинул кабинет заводского профкома.
Уже в коридоре заводоуправления его догнала молодая девчушка, которая тоже присутствовала при этом мероприятии. Оказывается, эта девчушка была представительницей из ЦК ВЛКСМ, и специально прилетела из Москвы по жалобе Виктора, чтобы разобраться с ситуацией на месте.
- Эх! – сетовал мне позже друг – если бы я знал, что в кабинете была девчушка из ЦК ВЛКСМ, я мог бы запросто попросить, чтобы мне дали в общежитии полный отсек, состоящий из двух комнат в шестнадцать, и в четырнадцать квадратных метра. Ведь моя супруга ждёт уже второго ребёнка.

Первый Копейский небоскрёб стал заселяться жильцами: молодыми, задорными, семейными и малосемейными комсомольцами, и молодыми ударниками труда.
После полного заселения общежития намечалось и его торжественное открытие.
Но, во время заселения, в первый же месяц, случился неприятный случай. На многих этажах общежития, для отдыха жильцов, в фойе стояли не только диванчики, но и пальмы в кадках, и цветы в горшках, и картины на стенах, но и настольный  теннис, и шахматные столики. На верхнем девятом этаже в фойе стоял бильярд.
Чтобы, до торжественного открытия, это общежитское имущество ненароком не испортили, многие фойе были закрыты на ключ. Было закрытом и фойе на девятом этаже.
Молодёжь, как всегда, нетерпелива. Она уже освоила своё долгожданное жильё. Она освоила электрические плиты на общей кухне. Она желала освоить и отдых в фойе с бильярдом. Компании из парней и девушек обязательно захотелось отдохнуть в этом фойе.
Но, как это сделать?
Стояло лето. Окно фойе было открыто настежь.  Поэтому у одного парня родился план: открыть окно в  угловой жилой комнате, из комнаты окна проложить доску в открытое окно фойе, перебраться по доске в фойе, а там открыв дверные шпингалеты, открыть двери  для остальной компании друзей.
Но, к сожалению, этот план не осуществился. Перелезая по доске в другое окно, парень сорвался  и разбился насмерть.
Из-за этого несчастного и трагического случая, торжественное открытие первого Копейского небоскрёба решено было не проводить.
Вот такие события происходили со мной и с моими друзьями во время молодёжно-комсомольской стройки первого Копейского небоскрёба.
Конечно, можно было рассказать и о других комсомольских свершениях: о победах  на соревнованиях в рабочем мастерстве, о победах в спортивных соревнованиях, об изобретениях и усовершенствованиях заводского оборудования, о внедрении новых технологий, о награждённых медалями товарищах. Но, вспомнилось о Первом Копейском небоскрёбе.
Ведь первый выговор – это совсем не смерть. Я по-прежнему оставался молодым и сильным парнем, не поступавшийся своими принципами и не боящийся никаких трудностей.
Прошло более тридцати лет. Копейск продолжает жить и процветать. Город уверенно растёт и вширь, и ввысь. Раньше, Копейское небо подпирали терриконы шахт. Сейчас Копейское небо подпирают небоскрёбы. Первый Копейский небоскрёб по-прежнему шкрябает свой краешек неба. А в подмогу ему, шкрябают небо новые  десятиэтажные микрорайоны.
Выше же всех, как три богатыря, подпирают Копейское небо три новых небоскрёба по семнадцать этажей каждый.
Жизнь не стоит на месте. 110 лет для города – это ещё комсомольский возраст. Наш город награждён орденом в свою комсомольскую юность, когда городу исполнилось 18 лет. Но, все свершения у нашего города ещё впереди. Он по-прежнему будет славен и своим трудом, и своими талантами, и своими небоскрёбами.

12.4. 2018 год.