Только б вернулся... Глава седьмая

Илья не знал ни как убрать трап, ни как запереть люки. Антонида ещё не пришла в себя настолько, чтобы сделать это самой, а задерживаться было нельзя. Положившись во всём на программу путевой карточки, Илья подошёл к пульту, осмотрел его, нашёл информатор и приёмник, о котором говорил отец. Обернулся к Антониде.

– Пристегнитесь, – тихо попросил он.

Включился аклет и другие экраны обзора, трап втянулся, люки закрылись. Спохватившись, что не знает, насколько жёсткий старт у этого корабля и готова ли к нему Аня, он бросился в каюту. Дверь открылась, хотя в каюте был воздух, а в отсек управления попали примеси местной атмосферы. Это яснее прочего говорило, что РЭ корабля не работает. Аня лежала на нале, она была пристёгнута ремнём безопасности – отец позаботился и об этом.

Корабль стартовал мягко. Илью качнуло, он сел на второй нал, потом лёг. Несмотря на включенное силовое поле скафандра, защищающее от воздействий внешней среды, ему стало плохо.

Довольно долго он пребывал где-то между беспамятством и явью, но наконец мир вокруг него начал светлеть. Он сел и отключил силовое поле.

Как видно, старт завершился и корабль находился в полёте. В каюту вошла Антонида, всмотрелась в Аню, в Илью. Села и обняла Илью за плечи. Бережно прижала к себе.

– Спасибо тебе, Илья. Много раз спасибо тебе.

– Не надо, Антонида. Главное, всё хорошо закончилось.

«Но так ли?» – с тоской подумал он об отце. И локтем прижал к груди под скафандром толстую коричневую тетрадь. Он знал, что теперь тревога за отца станет его постоянной спутницей, возможно, на многие годы; это была его плата за знание и за любовь. Так много лет любила и отчаянно тревожилась его мать, скрывая это ото всех, даже от сына.

– Илья, – тихо попросила Антонида. – Прости, что мы с Аней втянули тебя во всё это. Тебе досталось больше, чем нам обеим.

Илья покачал головой.

– Нет. – И сказал искренне: – Это вам спасибо, Антонида. И спасибо Ане. Если б не она...

Да, тогда Илью спрятали бы в каюте где-то в глубине лайнера, и он не узнал бы ничего. Не встретил бы своего отца. И ещё долго ничего не знал бы о нём. Он прижался головой к плечу Антониды.

– Спасибо вам.

И понял, что Антонида растерянно смотрит на него. Он осторожно переменил тему:

– Где-то здесь скафандры для вас и для Ани, я совсем забыл. Их надо было надеть сразу же – корабль без контроля РЭ.

Он оглянулся по каюте и увидел их на столике у иллюминатора. В двух шлемах матово отражался светильник.

– Расскажи мне, Илья, – попросила Антонида, – почему этот человек... как получилось, что он отпустил нас? Что он тебе говорил, кто он?

– Я не знаю, – глядя в сторону, тихо сказал Илья. – Антонида, простите, что я настаиваю...

– Да, ты прав, конечно.

Она встала, взяла маленький скафандр и села рядом с Аней. Илья хотел подняться, чтобы помочь ей, но она остановила его:

– Не надо, сынок, я сама. Ты лучше не вставай, ты выглядишь не слишком бодро.

Илье в самом деле было плоховато. На этот раз он уже ясно узнавал симптомы болезни, свалившей его с ног во время экскурсии. Что ж, это понятно: не успев толком окрепнуть, он снова оказался в жёстких условиях чужой планеты. Возможно, отец предвидел такое, поэтому и поддерживал его медикаментами.

– Ане тоже досталось.

– Да, – со вздохом сказала Антонида, приподнимая её, чтобы натянуть скафандр. – Вас обоих теперь надо в госпиталь.

– А вы сами? – спросил Илья.

– Я в порядке, – ответила Антонида устало.

– А вы совсем не удивились, когда увидели меня вместе с о... Рудосом.

– Мне Аня сказала, что это ты привёл пирата. Я только выйти за тобой не успела – вы вошли вместе.

«Вместе...» – эхом отдалось у Ильи в душе. Когда-то теперь они будут вместе... Но он встряхнулся. Антонида ждала объяснений. Он стал рассказывать самыми общими словами. Антонида видела, что говорить ему тяжело и, списав это на его неважное самочувствие, не стала спрашивать о подробностях. Ей не пришло в голову, что Илье приходится говорить неправду и это трудно.

Антонида застегнула на Ане скафандр, положила возле подушки шлем. Оделась сама, свой шлем пристегнула и отвела за спину. Скафандр пришёлся ей почти впору, Анин был великоват и топорщился, но мог защитить в случае чего, а это было главное.

– А ты, Илья? – спохватилась Антонида. – Звёзды, сынок, я совсем отупела. Ты-то остался без скафандра.

– Я в скафандре, – чуть улыбнулся Илья. Он включил силовое поле и, дотянувшись, погасил в каюте свет. Вокруг него аурой возникло лёгкое голубоватое сияние, особенно заметное вокруг головы и кистей рук.

– Вот это да... – тихо сказала Антонида. – Я думала, это комбинезон.

Очнулась Аня. Антонида нашла какие-то запасы продовольствия на корабле и приготовила не то обед, не то ужин. У них с Аней маковой росинки во рту не было уже больше суток. Илья с удовольствием умылся и выпил воды, но есть отказался. После энергетического напитка он не чувствовал голода, к тому же сказывалась начинающаяся болезнь.

Антонида покачала головой, но спорить не стала.

– Ты не знаешь, сколько нам до этой планеты, Илья?

– Не знаю, но немного. Рудос сказал, что Курцуэд – ближайший к Ландалу. Антонида, пожалуйста, если, когда мы подойдём к орбите, я буду... спать, предупредите планетарщиков, что мы не прошли биообработку при посадке.

– Конечно. Ты как себя чувствуешь?

– Нормально. Только устал. И хочу спать.

– Погасить свет?

– Нет, пожалуйста.

Антонида вздохнула.

– Хочешь, я посижу с тобой, пока ты будешь спать?

– Не нужно, спасибо. Антонида, простите... можно, я побуду один?

– Конечно, Илья, – согласилась Антонида. – Если что – позови.

Она поцеловала его и вышла, неплотно прикрыв за собой дверь.

Илья остался один. Он расстегнул скафандр и достал тетрадь, с трепетом стал перелистывать исписанные твёрдым, убористым почерком страницы.

Эта тетрадь была начата отцом уже у пиратов. Некоторые стихи были о Земле. Простые и яркие. Многие были посвящены маме. Стихи были без названий, в них не упоминалось ни одного имени, и, в общем-то, не излагалось как таковых фактов – только состояния души:


У лица звёздная пыль,
Вместо сердца комок боли.
Ты устал, но уже остыл.
Отдышись, и опять – к бою.


К своему удивлению, Илья обнаружил, что некоторые из этих стихов ему знакомы. Их читала ему мама: стихи о Родине, о долге человека перед ней. А одно было такое:


Пусть чистое, доброе, светлое
Встречается в жизни тебе,
Пусть сгинут навеки бедствия,
Бывающие на земле;

Пускай тебе люди верные
Встречаются на пути –
С другом хорошим, преданным
Легче вперёд идти.

Ты будешь, как рыцарь сказочный,
Людям нести добро,
В душе твоей крепко свяжутся
Долг и любовь в одно.

Долг и любовь, как правило,
Это и есть судьба.
Живи же честно и правильно.
Я верю, малыш, в тебя.


Это стихотворение было записано на одной из первых страниц. Илья понял, что оно посвящено ему. Возможно, отец написал это к его рождению. Илье стало трудно дышать. Судорожно глотнув воздух, он уткнулся в тетрадь лицом и заплакал.

...Сквозь тяжёлую полудрёму Илья почувствовал, что корабль заходит на посадку, но вырваться из сна не смог и снова забылся. Спустя ещё какое-то время, снова очнувшись, он услышал через открытую дверь каюты разговор, происходивший на космолингве. Говорила Антонида, из динамика, довольно громко, ей отвечал голос макеола:

– Мы подадим к трапу машину. Есть у вас скафандры?

– Скафандры есть. Но у меня двое больных детей.

– Бригада медикологов предупреждена и ждёт в здании космопорта.

– Мальчику совсем плохо.

– Прислать носилки?

– Да, пожалуйста.

– Нет, Антонида, – сказал Илья и сел. – Не надо носилок, я сам. И медикологов не надо.

– Илья? – Антонида сделала у пульта шаг в сторону, чтобы заглянуть в каюту. – Подожди одну минутку, сынок.

Она продолжила разговор. Илья прижал к груди под скафандром тетрадь. Хорошо, что спрятал, прежде чем уснуть, Антонида не видела. А то попробуй объяснить, откуда взялась... Илья похлопал себя по карманам и достал впрыскиватель, так и оставшийся у него, перекрутил картридж и ввёл себе лекарство. Помедлил и, решившись, снова прижал впрыскиватель к руке. На впрыскивателе загорелся красный предупреждающий огонёк: по его состоянию доза лекарства была введена достаточная. Но Илья отключил сигнал и ввёл ещё одну дозу. Вскоре в теле появилось ложное ощущение бодрости, но голова в самом деле прояснилась, и отступила дурнота. Уже наученный предыдущим опытом, он осторожно встал, придерживаясь за стену, и вышел в отсек управления.

Отключив накорд, Антонида быстро подошла.

– Зачем ты встал, Илья?

– Я хорошо себя чувствую, всё в порядке, Антонида. Мы на Курцуэде?

– Да. Добрались...

Антонида усадила Илью, принесла воды. Из кресла у пульта выглянула Аня.

– Илья...

Она посмотрела на него смущённо и виновато. Илья улыбнулся ей.

– Как ты, Анюта?

– Нормально, – пробормотала она.

– Я слышал голос макеола. Курцуэд не воздушный?

– Нет, – ответила Аня. – Здесь в основном маллонцы и макеолы. На планетарке с нами маллонцы разговаривали.

– Они сильно удивились, что мы прилетели с Ландала?

– Да нет, не сильно.

– Машина подошла, – сказала Антонида, глядя в аклет. – Надевай шлем, Аня. Илья...

Илья включил защиту на скафандре. Антонида тоже опустила на голову шлем, задраила и взяла Аню на руки.

– Илюшка, если не сможешь, останься пока здесь.

– Я смогу.

Илья поднялся. Открылся внутренний люк, они вышли в переходник. Внутренний люк закрылся, и сразу, без обработки, открылся внешний; из-за сломанного РЭ не работали почти все системы корабля.

На трапе их ждал макеол. Илья вздрогнул. Выросший на Земле, он редко видел представителей невоздушных цивилизаций, а «воздушники» все имели сходное строение тела и черты лица. Ростом макеол был немного ниже Антониды, его тело было конусообразным и массивным, голову, напоминающую по форме цветочный горшок, венчала корона длинных кожистых отростков, отведённых сейчас за спину. Он был в скафандре с откинутым шлемом и знаками службы медикологии. Он поприветствовал их жестом, принятым во всей Галактике – открытые ладони к плечам – и сказал на космолингве:

– Я решил встретить вас на всякий случай.

Он взял Илью под руки, придержал Антониду, помогая им спуститься с трапа.

Илья оглянулся на корабль, на котором они прилетели. Прямо над кораблём висел огромный чашевидный раструб.

– Он шёл над нами с самой орбиты, – тихо объяснила с материнских рук Аня, увидев, куда он смотрит. – Обрабатывают корабль – вдруг мы привезли болезнетворных микробов.

Машина, куда они сели, была полностью автоматизирована. Дверца закрылась герметично. Синтезатор сменил состав атмосферы; медиколог надел шлем и предложил всем троим снять скафандры, чтобы, пока машина в пути, пройти биообработку. Снятые скафандры поместили в специальную камеру – Илья осторожно перепрятал тетрадь под одежду – сами сели в кресла. И только тут Илью насторожило поведение Ани: Антонида, как маленькой, помогала ей раздеться, и Аня ни разу при этом не встала на ноги.

– Аня, – боясь недоброго, спросил он, – что с тобой?

Аня вскинула на него взгляд своих больших, чуть удивлённых глаз.

– Ничего страшного. Просто мне тоже надо в госпиталь. Как тебе. У меня ноги... не ходят.

Илья испуганно посмотрел на Антониду, на медиколога.

– Не надо так пугаться, – ответил медиколог мягко. – Необходимо полное обследование. От результатов будет зависеть длительность лечения. Но в любом случае, – обращаясь к Ане, добавил он, – ты скоро будешь ходить.

Аня кивнула.

– Меня отправят на Антлоиту? – спросила она.

– Едва ли. Возможно, ты пройдёшь лечение здесь, у нас, или вам будет выделен медикологический эртрул для перелёта на Землю.

– А я? – спросил Илья.

– Тебе, судя по всему, нужен длительный покой в привычных земных условиях. Наш Медикологический Центр при космодроме позволяет создать необходимые условия, так что беспокоиться не о чем.

– Я не буду лечиться здесь, – как мог ровнее проговорил Илья. – Когда мама узнает, что случилось, она прилетит ко мне, я её знаю. Вы же видите, я чувствую себя хорошо. Сделайте мне укрепляющие, и я отлично доберусь до Земли. И там буду лечиться сколько надо. Или отправьте меня с тем же эртрулом, что и Аню.

– Это... не слишком разумно, – возразил медиколог.

– Это разумно. Это избавит маму от космического перелёта. Ей нельзя выходить в Космос.

...В здание космопорта они перешли в скафандрах, но там их разместили в помещениях, специально предназначенных для «воздушников».

– Через несколько минут вас переведут в Медикологический Центр, – объяснил медиколог. – Но пока... вас ждут здесь, с того момента, как вы вышли на связь на орбите.

– Ждут? – встревожилась Антонида. – Кто?

– Эсгебешники? – спросил Илья. – Они должны были с нами побеседовать.

– СГБ – само собой, но это позже. – И медиколог вдруг улыбнулся. – Хотя этот человек – тоже эсгебешник, кэрровец.

Илья увидел, как побледнела Антонида. Она поднялась, сделала шаг к макеолу:

– Где он?

Но дверь в комнату уже открылась, и на порог шагнул Анин отец. Аня вскрикнула. Антонида с рыданием бросилась к нему.

– Алёша! Живой, Алёшенька!

У Ильи защемило в груди, на глаза навернулись слёзы. За всё время испытаний эта мужественная сильная женщина ни словом не упомянула о том, что переживала и думала, не зная об участи любимого человека. Она держала свой страх за него в себе, ни разу ничем его не выдав.

Медиколог поманил Илью из комнаты. Илья вышел.

– Давай, я осмотрю пока тебя. Пусть они наговорятся.

Илья не стал спорить.

Через некоторое время Антонида заглянула к ним.

– Можно забрать у вас Илью, доктор? – со светящимися счастьем глазами спросила она. – Он стал мне как сын. Благодаря ему мы живы.

Илья смущённо глянул в сторону. Это было неправдой. Отец всё равно бы их спас. Может быть, ему пришлось бы уйти из группировки вместе с ними, но им он не дал бы погибнуть.

Смеясь от счастья, Анин отец прижал Илью к груди.

– Спасибо тебе!

– Я ни при чём, – пробормотал он, – так получилось, это случайность.

– Хорошо, что в мире бывают такие случайности! Не всё побеждать злу!

Илья вынул из-за пояса и отдал Алексею бластер.

– Возьмите, это ваш.

– Откуда? – изумился Алексей. – Пираты не отняли его?

– Отняли. Но потом... Рудос... вернул мне.

– Вот это спасибо. Он табельный.

– Что стало с лайнером? – спросил Илья. – И с нашей стюардессой, Джолли? И с теми лаурками – может, вы видели их...

– Стюардесса в госпитале, на Карпакарулсе, – ответил Анин отец, помрачнев. – И многие там, всех я просто не видел. Нас, кто выходил за борт, подобрала СГБ, и меня, когда узнали, что стало с вами, – он снова горячо обнял Аню и Антониду, – почти сразу направили на Курцуэд. Сказали, что сведения о вас в первую очередь поступят сюда.

– Почему? – спросила Аня, прильнув к руке отца.

– Не знаю, – искренне ответил он. – Ближайшая к группировке планета. В любом случае нам всем на лайнере повезло, что СГБ подоспела так быстро и пиратам пришлось уносить ноги. Кто-то вызвал её ещё до нападения.

– Почему «кто-то»? – сказала Антонида. – Экипаж лайнера.

– Раньше, чем узнал экипаж, а то бы СГБ не успела – пираты знали, где нападать, там до ближайшей базы СГБ несколько часов лёту.

– Как это?

Илья знал «как» и отвернулся, пряча счастливую улыбку. Он снова прижал к груди тетрадь со стихами отца. Вспомнил маму. Она знала точно, то есть, точно чувствовала, какому человеку навсегда отдала своё сердце. Только бы он вернулся. Только бы с ним ничего не случилось.

Только б вернулся...


* * *

Последним стихотворением, записанным в тетради отца, было такое:

Нет, я вернусь в мир голубого неба,
Пройду босым по зелени лугов.
Пусть только прежде превратится в небыль
Кровавый мир убийц и подлецов.

Вернусь – и не расстанусь больше с теми,
Кому душа навек принадлежит.
Но только пусть придёт такое время,
Когда им безопасно будет жить.

Пусть Космос будет к ним гостеприимен –
За это, сам в грязи, я с грязью бьюсь,
Во имя доброты, любви во имя,
С надеждой, что когда-нибудь вернусь.

20.05.2004 г.
29.08.2004 г.


_________________________

Автор последнего стихотворения Кораблёва Т.А.