Живые тени

 
               
                *Николай Мамойко

               
                ЖИВЫЕ ТЕНИ

                ---Рассказ---               
               
        Мистические знаки преследовали Андрея Егорова в этой поездке с самого начала. Не успел отъехать от дома, как дорогу преградил упавший столб электроосвещения. Что явилось причиной его падения  примчавшаяся комиссия так и не установила. Потом, когда он был в дороге почти сутки, от усталости смежил глаза буквально на секунду. Ему тут же привиделось, будто  кто-то дергает за плечо и говорит:
--Тебя дед ждет не дождется.  А ты, никак, спать собрался? Ну-ка, давай, открывай глаза!
С усилием разодрав глаза,  Андрей увидел, что едет по встречной полосе, а из-за поворота навстречу медленно выползает фура. Едва успел отвернуть.
        Сонливость моментально исчезла - настолько сильным было потрясение от произошедшего. Андрей, остановив машину  на обочине, даже внимательно осмотрел салон. Настолько реальным было ощущение, что его кто-то трогал за плечо. И потому все, что с ним происходило впоследствии, воспринималось им закономерным продолжением.

        Съехав с шоссе на деревенскую улицу, Егоров,  не останавливаясь, промчался  мимо сельского магазина,  прямо на кладбище. Все необходимое  на этот раз у него было с собой. И цветы, и выпивка, и необходимый инструмент, чтобы подправить могилку деда. В последний приезд  он заглянул в деревню налегке. Цветы собирал в поле, рядом с кладбищем, а могилку облагораживал в основном голыми руками.
        Осторожно присел на скамейку   рядом с могилкой. Она вся почернела и потрескалась от времени. Того и гляди развалится совсем. Задумался: сколько же лет он не приезжал сюда? Тогда он еще не был женат. А сейчас у него уже двое  сыновей:  один  школу заканчивает, другой чуть помоложе. Это что же получается? Он не навещал деда  почти двадцать лет!   

        Вздохнув, достал плоскую фляжку   из кармана, неторопливо открутил колпачок. Пахнуло ароматом дорогого коньяка. Сделав пару глотков, подошел к оградке, открыл ее. Могилка была вся сплошь заросшая бурьяном.  Некоторые стебли дотянулись до фотографии  и закрыли ее. Не разглядеть ни лица, ни дат жизненного пути деда. А он у него , если судить по наградам на груди, был трудный и славный. Односельчане гордились им. И когда встал вопрос, кого увековечить на памятнике, который решили установить в центре села  напротив конторы  колхоза , фамилию его деда  Егорова Андрея Константиновича, выбили на памятной доске одной из первых.
        Забыв про инструмент в багажнике, Андрей стал голыми руками с корнем вырывать бурьян и мелкую траву, проросшую не только на могилке, но и рядом. Трава поддавалась легко, земля почему-то оставалась на могилке рыхлой.  Хотя на других могилках, даже совсем свежих и ухоженных, земля была засохшей.  Погода весь последний месяц стояла жаркая, сухая.

        Подправляя могилку у изголовья, рядом с плитой, наткнулся на граненый стакан. Хорошо, что не взял тяпку. Тяпкой  мог бы разбить. У Андрея даже теплее стало на душе от находки. "Ишь ты! Сохранился. Выглядит, как будто и в земле не валялся столько времени." Вспомнил: последний раз поминальные сто граммов в него наливал еще отец Николай Андреевич. 
        Взяв из машины баклажку с водой, тщательно помыл стакан и, налив в него до половины  коньяка, поставил на могилку у изголовья. Вслух произнес:
--Будем, дед, здоровы! Я рад, что свиделся с тобой.
Чокнулся фляжкой о стакан и выпил. В другой раз он, может, и воздержался бы, на машине все-таки. Но   сегодня он никуда не собирался ехать. Решил переночевать в родительской хате. А заодно и подправить что-нибудь, если надо.

        Жена много раз уговаривала продать дом. Андрей, вроде, соглашался. Понимал: дом без людей рано или поздно обветшает, но продавать не спешил. Когда мимоходом заглядывал в деревню на часок-другой,  то просто раскрывал окна, двери, чтобы проветрить помещение. А сам в это время бродил по комнатам, открывал сундуки, рассматривал старые вещи, предметы, фотографии, которые из-за пожухлости не стали брать с собой.
        В последний приезд заглянул к соседке Людмиле Терентьевне. Попросил ее присматривать за домом. Они с отцом дружно жили. Она учительствовала, отец до пенсии работал механиком. По-соседски помогали друг другу управляться с огородом, а когда еще держали коров, то и вовсе сено на зиму готовили вместе. Потом отец стал крепко болеть, и Андрей забрал его в город. Но и городские врачи ничем не смогли ему помочь. К болезням прибавилась тоска по родному дому, по сельским просторам, и он вскоре умер.

        Андрей до сих пор терзался мыслями, что не исполнил последнюю волю отца - похоронить его рядом с дедом. Воспротивилась жена. Ее большие затраты напугали, а денег и без того не хватало. Надо было ребятишек поднимать. Но решающим аргументом стал ее  язвительный укор:
--Ну,  и часто ты навещаешь могилу деда? А похороним отца здесь, так хоть за его могилкой ухаживать будешь. 
 Вообще-то все правильно говорила. Так оно и получилось. К деду  только сейчас добрался.

        За раздумьями не сразу заметил, что стакан на могилке покосился. Коньяк вот-вот мог пролиться. Стал поправлять стакан, но он все не  устанавливался ровно. Как будто не хотел.
--Не иначе из-за коньяка, - усмехнулся Андрей своим мыслям. Деду, видимо, фронтовые сто грамм в виде водки привычней. -  Сейчас, дед, заменю. Не серчай.
        Андрей достал из багажника машины бутылку водки. Выливать  коньяк на землю было жалко, и он выпил его, а в стакан налил водки. Не успел он поставить его на могилку, как почудилось, что в стакане  водки стало наполовину меньше.
--Не долил норму, наверное, вот и мерещится черт знает что,- подумал Андрей и снова плеснул  из бутылки.  Стакан стоял ровно и только немного просел в землю.
        Андрей снова взялся за фляжку. Подумал: все-таки зря послушал жену,  не исполнил желание отца на последнее пристанище здесь.  Оплошал, подчинился обстоятельствам.  Эта  мысль  снова отозвалась в нем терзающей душу тоской. 
        Долго еще сидел на ветхой скамейке. Слушал шелестение берез, редкое пение птичек и жужжание пчел, перелетавших с цветка на цветок в поисках живительного нектара. Время уже было за полдень, когда он  покинул кладбище.

        Войдя в дом, Андрей на минуту даже усомнился: в свой ли дом  попал? Все было настолько чисто прибрано, что появилось ощущение: хозяйка только минуту назад  покинула его. И воздух в доме был свежий, не затхлый, как раньше. А в палисаднике, под окнами, росли красивые цветы. Много цветов. Сразу видно,  Людмила Терентьевна с любовью следила за домом. 
        Взглянув на часы, решил, что еще вполне успеет до ужина  сходить к памятнику, возложить цветы. Собирался  заскочить завтра, по пути домой. Но коль время есть, решил, почему бы не сделать это сегодня. Нарвав большой букет цветов, отправился к центру села.
        Навстречу изредка попадались люди, здоровались с ним с легким поклоном. Он также вежливо отвечал им, но никого не узнавал. В селе выросло новое поколение. Время безжалостно вносило свои коррективы. Рвало корни, соединявшие его с малой родиной, один  за другим. Ему даже стало в какой-то момент неловко идти вот так праздно по улице с большим букетом цветов, когда у других сельчан, наверняка, много работы в этот предвечерний час. Он опустил букет  и слегка завел руку за спину, как будто это могло что-то изменить.

        К памятнику пошел не через центральный вход в сквер, а свернул по ближайшей тропинке.  Еще издали заметил, что с памятником что-то не так. Это был не тот скромный памятник  воинам Советской Армии, погибшим в боях с фашизмом за освобождение своей Родины.  На установку его жители села жертвовали свои деньги. Этот гранитный монумент был более внушительным и амбициозным. Обойдя памятник, Андрей уже хотел  возложить к подножию цветы, но тут его взгляд упал на надпись.  Ни одной из прежних фамилий на ней не было. Не было и фамилии его деда.  В золоченой рамке были выбиты всего три другие фамилии и надпись: " Истинным героям Отечества,  отдавшим свои  жизни за нашу победу". Ниже подпись: "Благодарные потомки."

        Андрей даже опешил на мгновение. Фамилии двоих он знал как власовцев, расстрелянных по суду в 1946 году. Третий был полицаем у фашистов. Его казнили партизаны двумя годами раньше. Как такое могло случиться, что вместо памятника героям войны в центре села воздвигли памятник  фашистскому отребью - предателям и убийцам? Не совладав с эмоциями, несколько раз хлестанул букетом по надписи. Чтобы унять дрожь во всем теле и внезапно возникшее головокружение, отошел в сторону и, бросив остатки букета на землю, опустился на скамейку  рядом.
        Но увиденное не отпускало его. Закрывая глаза и открывая их, Андрей надеялся, что и памятник и надпись на нем ему просто привиделись. Стоит еще раз повнимательнее посмотреть на него, и он увидит тот, прежний. Но когда его взгляд очередной раз скользнул по памятнику, он заметил еще кое-что, окончательно поразившее его.  Одна из центральных фигур   держала в руке  флаг. И хоть это был гранит, стилизованный под флаг, явно просматривался  триколор. Власовский флаг!  Даже цвета гранита скульптор сумел так подобрать, что никаких сомнений не оставалось - памятник власовцам венчал триколор.

        До этого момента Андрей ни разу не чувствовал болей в груди. А сейчас сердце защемило так сильно, что  он стал искать по карманам хоть какую-нибудь таблетку. В это время к памятнику подошел полноватый мужчина его лет. Положив к подножию цветы, присел рядом с Андреем.  Кивая в сторону монумента сказал:
--Хороший памятник поставили. Другим селам на зависть.
Не имея сил возразить, Андрей тяжело поднялся и собрался  уходить, как мужчина с вызовом в голосе произнес:
--Не понравилось, Андрей Николаевич,что вашу гребаную фамилию убрали вместе с памятником?  Я видел, как ты букетом  хлестал. Разбить хотел? Только вот что я тебе скажу: руки у вас,  Егоровых, теперь коротки. Не всё вам  красоваться.   Победили-то в конечном итоге  мы, а не вы.  Время все расставило по своим местам.

        Андрей внимательно посмотрел на говорившего. Самодовольное выражение лица, развязная поза. Кого-то это напоминало с юношеских лет, но никак не мог вспомнить.  Мужчина ехидно улыбнулся:
--Не признаешь? Венька я.  Вениамин Хотенков. Вы меня еще Венозом  звали.  Дескать, венозный. Теперь мой дед открывает на памятнике список достойных людей. А я являюсь главой поселения. Все село за меня проголосовало.
        Сердце  разболелось окончательно. Грудь сдавило еще сильнее. Андрей только и нашел силы сказать:
--Время - категория быстро изменяющаяся. Одно могу сказать: подонки и предатели никогда не были в чести у нашего народа. Обмануть на время можно, навязать свои ценности тоже, но уважение заслужить - никогда.
        Егоров-младший уже покинул сквер, прошел значительное расстояние по улице, а вслед ему все еще неслись площадная брань и угрозы главы поселения.

        Дома его ждала Людмила Терентьевна. Поседевшая, сухонькая, но все такая же подвижная. Увидев состояние Андрея заохала. Быстренько уложила соседа в постель и побежала к себе домой за лекарством.  Потом, когда Андрею полегчало,  поужинали и, не торопясь, стали пить чай с вареньем и вкусными пирожками. Обсудили все деревенские и городские новости. Узнав про стычку соседа с власовским последышем, вздохнула:
--Никто его не выбирал в начальники. Приехали из района, представили как  внука героя войны. На памятник его деду и двум другим подонкам  деньги из бюджета выделили. Сказали, что рекомендовали Веньку  из области. В правящей партии  он не последний пост занимает. Пригрозили разобраться, если кто не так проголосует.  Деревня - не город.  Узнать кто за кого голосовал -  не проблема. В комиссию только проверенных людей назначили. Ну, какие тут могут быть выборы, Андрюша!

        Мужчина хотел уже возразить, что все-таки деревня сама сплоховала, проголосовав за Хотенкова. Но Лидия Терентьевна с горечью продолжила уверять:
--Ничего тут не поделаешь, Андрюша. По всей стране ситуация такая же. Мы много еще с твоим отцом на эти темы говорили. Болела у него душа за дела в стране. Вот и угас раньше времени.
        Егоров-младший слушал тихий голос  бывшей преподавательницы, не перебивая. Он понимал ее правоту, и тем большей горечью и болью ее слова отзывались в сердце.
-- Сейчас время  хотенковых настало. Много ли  найдешь среди депутатов, сенаторов,  членов правительства тех, у кого деды и отцы были героями войны, видными военачальниками, героями труда, знаменитыми учеными? Если и есть, то единицы. Не нужны сегодняшней власти люди с принципами. Основная масса - перерожденцы и перевертыши. Кто-то  вовремя переметнулся в стан победивших предателей, кто-то сам воровал и разбойничал, а для кого-то  наша страна  и вовсе никогда не была родной страной. Просто место, где можно разбогатеть. Вот и  глава поселения, не успев в кресло сесть,  особняк себе двухэтажный отстроил. Забором из красного кирпича обнес, а на воротах герб установил. В  помещики или князья метит...

        Увидев, что разговор стал сильно напрягать соседа, Людмила Терентьевна умолкла, засобиралась домой. Уже с порога предупредила:
-- Я иногда ночую в вашей хате. Дышится мне здесь легко. Иногда   кажется, что по ночам как будто кто-то бродит по комнатам, но мне не страшно.  Наоборот, есть ощущение защищенности. Но ты на всякий случай  закройся.
 
        Засыпал Андрей тревожно. Время шло, а ощущение, что сон так и не наступил, не покидало. Но когда он в очередной раз взглянул на будильник, понял, что проспал уже как минимум пару часов. А проснулся от какого-то неестественного шороха. Будто  кто-то шлепал босыми ногами по полу. Огляделся - никого. Встал  попить воды, еще раз прошелся по комнатам. Не увидев ничего подозрительного, улегся поуютнее в постель, и вскоре безмятежно уснул.

        Сколько времени Андрей спал, сказать точно не мог. Но хорошо помнил, что проснулся от  какого-то странного звука. В сером полумраке сразу увидел едва различимый силуэт, который звал  во двор. На крыльце, расположившись по-хозяйски на одной из ступенек, его  поджидал дед.  Узнать его было нетрудно. Андрей Константинович выглядел, как на могильной плите: в костюме со всеми боевыми и трудовыми наградами. Лицо только бледное.
--Садись, внучек, поговорим,- обратился к нему дед.  Впрочем, голоса Андрей не слышал. Слова как бы сами собой проникали в сознание. Но тем не менее, сразу послушался, присел рядом.
--Я слышал ваш разговор с соседкой. Как же так получилось, внучек, что всякая мразь загнала вас в подполье? Доит и терзает страну?
--Да нет. Мы вовсе не в подполье, - попытался возразить Андрей.- Я вот работаю в приличной фирме, хоть и не большим, но начальником. Нефть и газ качаем в Германию.
--В прислужниках, значит, ходишь? Как полицаи в годы войны у фашистов.
--Ну, дед, ты сравнил тоже!- Андрей заерзал, занервничал.- Нормально работаю. Неплохо зарабатываю.
--Ну, а фирма кому принадлежит? Государству или барыге какому?
--Ни тому ни другому. Фирма, дед, у нас иностранная. Хозяин редко наведывается. Живет в Германии.
--Так что же получается: немцы все-же победили? Но когда? Мы же  их в Берлине в 45-ом добили. Красный флаг над рейхстагом водрузили!

        Внук только криво усмехнулся.
--Время сейчас другое, дед.  Красный флаг не только с рейхстага сняли, но и с Кремля. Там теперь триколор развивается.
--Как!- вскричал дед. - Власовский флаг висит над Кремлем! Это что же получается: предатели пробрались в Кремль, в сердце страны? У меня боевого товарища власовцы в Чехословакии убили. Конец войны, а они зверствовали, как будто крови еще не напились.  В войну эти гады под триколором были для наших солдат хуже фашистов. И что, армия терпит власовский флаг или ее уже нет?
--Есть. У нее разные флаги сейчас: есть и красный, есть и  триколор.

        Дед от услышанного аж резво вскочил, звеня наградами, и хотел   что-то сказать,  судя по выражению лица малоприятное, но не успел.  В это время где-то в конце деревни раздалось в предутренней тишине зычное пение петуха. Дед сразу засобирался. Выпрямился, поправил костюм. Поторопил внука:
--Нам пора идти. Нас ждут. Где у тебя тут бытовой инвентарь  хранится? Многое успеть надо до рассвета.
--Ты что задумал, дед?
--То, на что вы, наши внуки, не способны. Поторопись!
--Никуда я не пойду. И тебе не советую.
Дед грустно посмотрел на внука  и, положив руку на плечо, тихо, но твердо произнес:
--Ну, что ж! Ваше время, выходит, еще не пришло.
        Андрей моментально почувствовал как голова наливается тяжестью, а еще через пару секунд глубокий сон сковал все его тело. Успел только подумать:"Не наломал бы дедушка дров! Как бы мне отвечать потом не пришлось. Это только нынешняя власть безнаказанно может разрушать прежние памятники и рушить традиционные устои жизни."

        Проснулся он от того, что  мужчина в форме полицейского усиленно тряс его за плечи.
--Просыпайтесь!
--А что случилось?- вяло поинтересовался Егоров-младший. Он все никак не мог отойти от сна.
--Приедем в участок, там вы нам сами расскажете, что случилось.
Полицейский нетерпеливо откинул одеяло и потянул Андрея за плечо.
-- Одевайтесь и побыстрее.
--Никуда я не поеду, пока не объясните в чем дело.
Полицейский зло глянул на него, и с издевательскими нотками в голосе прошипел:
-- Ну, и чем вам памятник помешал, наш дорогой гость?
--А что с ним не так? - поинтересовался Андрей, начиная догадываться, что в селе  произошло что-то необычное, раз полиция  примчалась из райцентра.

        В комнату заглянул другой полицейский и что-то шепнул на ухо своему коллеге.
--А он, что раньше не мог сказать, что у него видеокамеры установлены?
 На какой-то момент стражи порядка  забыли про Андрея. Вставив в ноутбук флешку с записями видеокамер, стали смотреть. Одеваясь на ходу, хозяин дома присоединился к ним. 
        На мониторе было видно, как в памятник вгрызались ломы, топоры, кирки. Целые куски гранита отлетали в стороны. Но странность была в том, что людей не было видно. Только какие-то тени мелькали в лучах прожекторов, направленных на памятник. Еще более странная картина предстала зрителям у особняка главы поселения. К воротам подкатил трактор и с нескольких попыток свалил их и стал корежить герб на воротах. При этом в кабине никого не было видно!  В кадре мелькали только полупрозрачные тени. Но впечатление складывалось такое: это были живые тени и они знали что им делать. Они свободно передвигались   с одной стороны ворот на другую, как бы просачиваясь через металл.
        Озадаченные полицейские долго молчали, потом старший недоуменно спросил:
--Ну, и что нам с этими тенями делать? И какого лешего глава заявил, что знает, кто совершил преступление, указав на этого гражданина?

        Ночное происшествие наделало много шума. В деревню приезжали разные комиссии. Пересматривали записи по несколько раз. Проводили какие-то анализы. И только на третий день сказали Андрею, что претензий к нему нет и он может уезжать.
        Андрей, прежде чем отправиться в дорогу, заехал на кладбище. Зайдя в ограду, склонил голову, внимательно вглядываясь в фотографию. На ней дед был все такой же подтянутый, с боевыми орденами на груди. Вот только на лице старого солдата , как показалось внуку,   появилась хитроватая улыбка.
        Внук глядел на деда и думал, вспоминая слова полицейского:
--Какие же это тени! Это были  настоящие люди! Тени это мы. Живые тени...

29.10.2019г.
г.Смоленск