08 01. Сборы были не долги

На фотографии крайний слева лицом к нам Салман Цечоев зкв. 4-го взвода. Справа от Салмана боец со смуглым азиатским лицом – Рома Дасаев. Между головами Ромы и Салмана виден Витя Щербина. Спиной к нам два офицера: слева Ротный (с автоматом на плече), справа Старцев. Между Ротным и Старцевым лицом к нам Серёга Кандрашин. Справа от Кандрашина в фуражке Старшина прапорщик Зюзин. Далее высокий худощавый солдат Овезбеды Гельдыевич Байрамалиев (Бармалей). Рядом в бронике и каске рядовой Борисов. У нас было два Борисовых. В 4-ом взводе рядовой Борисов, в 3-ем взводе мл.с-нт Андрей Борисов.


                Ну что? Потащились внизу? Сходили в баньку, сходили к Брату, поспали на белых простынях, поночевали под крышей? Покушали горячей еды с первым, вторым и с компотом? Какие вы молодцы!  А теперь пришла пора выполнять пословицу «хорошего понемножку». Завтра пойдёте на боевую операцию.
        Рогачев объявил строевой смотр, застроил роту под тутовниками.
        На строевом смотре, как положено, перед каждым бойцом была расстелена его личная плащ-палатка. На плащ-палатку разложено содержимое вещмешков. Перед строем роты мерно шагал Рогачев, рядом старшина. Всё было, как всегда:
 - Две фляги пластиковые полтора литра где?
 - Во-о-от.
 - Ясно. 700 патронов россыпью или в пачках где?
 - Во-о-от.
 - Хорошо. Две гранаты Ф-1 где?
    Такая содержательная беседа проводилась возле каждого бойца.
    Примерно к обеду рота была осмотрена, недостатки устранены, бойцы доукомплектованы. Затем пришло время ставить Боевую Задачу. Рогачев её поставил. Задача была простая до слёз: завтра рота выходит в горы. Вот и всё.
       Как всегда, нам не сказали куда идём, зачем идём, чё там делать собираемся. Однако, тупых вопросов солдаты задавать не стали. На них всё равно никто не станет отвечать. Армейская проза жизни.
     После строевого смотра бойцы затащили вещмешки в ослятники, покидали под нары. Пока было свободное время до отбоя, все взялись доделывать то, чего вчера не доделали. Кто-то прошивал расползшийся шов своему «лифчику», кто-то точил духовский нож.
      Настроение ни у кого не брызгало вверх фонтаном положительных эмоций, однако, такой угрюмой тоски, как перед первой операцией, не было. Особого счастья ни у кого в глазах не светило, но и угрюмых рож солдаты не корчили. Молча и сосредоточенно каждый делал то, что было нужно делать. Особо никто не трындел, радостных анекдотов не рассказывал.  Не было слышно никаких солдатских шуточек. Изредка в тишине ослятника пролетала пара фраз на узбекском, типа «Бахрам, пчёк барма?» или «Азамат, сигарета бир? Рахмат. Арземайдэ». Могла проскочить пара фраз на чисто русском: кто-нибудь кого-нибудь просил подвинуться по-матушке. Все были сосредоточены, все готовились к выходу на боевую операцию. Сосредоточенному солдату не к лицу разводить тары-бары.
          В Рухе мероприятия на свежем воздухе случались настолько часто, что мы перестали произносить «боевая операция». Говорили просто «операция». Я настолько привык к этому, что сестре в письме ляпнул: - «Женька собирается на операцию.» Сестра мне ответ прислала, раскудахталась – это кошмар, в таком возрасте, и уже операция! Я осознал свою ошибку, но ничем себе помочь уже не мог. Не писать же сеструхе, что я опустил слово «боевую». Она всё родителям растрещит, как сорока. Пришлось врать про якобы вскрытый фурункул.
        Ладно, наврал, так наврал. Чтобы не заниматься терзаниями и самоедством, решил заняться делом. Что у меня там было не доделано? Пулемёт я вычистил в первые минуты после возвращения с предыдущей операции. А магазины надо было обслужить, состояние боеприпасов проверить. В ущелье Хисарак я отстрелял весь БК, располагавшийся в магазинах. Это 270 патронов. Надо было, как минимум, пополнить.
        В нашем подразделении патроны хранили в большом деревянном ящике. Мне очень хотелось сказать, что «патроны валялись». Но они не были грязными, их не топтали ногами. Культурно и аккуратно в чистеньких бумажных пачках патроны были сложены в ящик и выставлены «пред ясны очи» дневального. Дневальный на посту всегда был вооружен штык-ножом и автоматом с примкнутым снаряженным магазином. На балде у него нахлобучена каска, на пузе бронежилет.
       Получается, что патроны находились под надзором. Под очень серьёзным надзором. Здесь, это тебе не там - так говорят у нас в армии. Это тебе не Союз, где дневальный вооружен штык-ножом, нарукавной повязкой и всё. Здесь, в Рухе, дневальный представлял из себя серьёзную боевую единицу. Он был вооружен огнестрельным оружием, укомплектован средствами защиты, заинструктирован на разводе Майором Зиминым и постоянно поддрачиваем Дежурным по Роте. Чтобы не расслаблялся. У такого дневального не забалуешь!
 
На фотографии СОБ Третьей минбатареи Семён Быстров позирует возле входа в расположение. За спиной Семёна дневальный Игорь Долженко. Обратите внимание на экипировку.
     Следующая фотография.
 
Руха, Панджшер, Грант Маргарян. Рядом с Грантом дневальный. В бронежилете, каске. Вооружен автоматом. На поясе четко виден подсумок с магазинами. Не сомневайтесь, что магазины снаряжены патронами. 120 патронов у дневального. Представляем, да, что будет если вот такой боец стоит возле входа в расположение и всю свою смену (два часа) ничего другого не делает, кроме как буравит взглядом расположение своего подразделения. В том числе контролирует ящик с боеприпасами. Вот чё будет, если ты подойдёшь к ящику и запустишь в него свои шаловливые ручонки?
     А ничё не будет. Именно поэтому мне хочется сказать фразу «патроны валялись». Никому не было дела до того сколько патронов ты взял, для каких целей, куда ты их понесёшь. Всем было безразлично. Дневальному в том числе. Бери. Неси. Может быть они тебе очень нужны?
     С этими мыслями я подошел к ящику с боеприпасами. Отсчитал сам для себя 9 пачек патронов. 9 пачек по 30 патронов, это должно быть примерно что-то около искомой цифры в 270 штук. Согнул в локте левую руку, уложил на неё 9 пачек и потопал к своей плащ-палатке, разосланной во внутреннем дворике расположения нашей роты. Хотите, чтобы за полученные боеприпасы я расписался в Книге Учета? Нет? Ну, как скажете. Расписываться я умею. Обращайтесь, если что.
       Все, кто отслужил срочную службу на территории Советского Союза должны охренеть от такого рассказа и выпасть в осадок от удивления. В Союзе солдату за всю службу выдавали 9 патронов для проведения занятия «Начальное Упражнение Стрельб». В лучшем случае солдат за два года выстреливал 3 одиночных выстрела и 3 коротких очереди по два патрона. В нормальном случае выстреливали ноль патронов. В худшем случае боец принимал Присягу не с автоматом в руках, а с сапёрной лопатой в руках. То есть за два года службы солдат даже не дотрагивался до автомата.
       При таком небольшом расходе боеприпасов каждого солдата мучили ответственностью за каждый патрон. Не дай Бог солдат уворует боевой припас, а потом распространит его на территорию Советского Союза в свободное обращение! Мир и безопасность Страны могли попасть под угрозу от такого асоциального поступка безответственного, несознательного бойца. Если солдат заступал в караул, он получал боевые патроны, окрашенные в специальный цвет. Сдавал после караула он каждый патрон чуть ли не по индивидуальному техпаспорту, чуть ли не по заводскому номеру.
     Да хрен бы с ним, что патроны были под строжайшим учетом! Гильзы после стрельбы надо было сдавать поштучно. За исчезнувшую гильзу солдата в тюрьму посадить не посадили бы, однако, кровушки попили бы у него изрядно. И особисты, и коммунисты (то есть замполиты).
       На фоне службы в Союзе наши приключения в Рухе выглядели невероятными историями. Как это так возможно, чтобы солдат набрал себе 270 патронов и пошел сам по себе. Даже подпись о получении не оставил!
      Наш героический Прапорщик Хайретдинов рассказал, как он приехал из Рухи с колонной в Хайратон и отдал там своему товарищу несколько ящиков патронов. Без росписи, конечно же. Тот товарищ просто охренел. Потому что в его подразделении учет патронов вёлся очень строго. Хайратон находится в Афганистане так же, как Руха. Один и тот же Афганистан, а условия службы очень разные. У нас в Рухе оружия и боеприпасов было без ограничения.
     После того, как набрал для себя боеприпасов, я выпотрошил содержимое длинных пулемётных магазинов на плащ-палатку. Несколько дней тому назад в ущелье Хисарак я их снарядил. Но, после этого я круто переспал на крутом косогоре под высотой 4005, у меня крупный песок прилипал на лицо. Сколько того песка я начерпал внутрь лифчика? Надо было проверить. В этой местности чистота оружия – залог здоровья. Поэтому один за другим я вскрыл свои пулемётные магазины, высыпал из них патроны на плащ-палатку и занялся обыкновенной солдатской работой. Занялся подготовкой к завтрашней операции.

     Рассказывает Сулейманов Ахмед, рядовой, пулемётчик 3 взвода:
 - Перед той операцией мы со Старцевым пошли СВД пристреливать. Зашли за БО (боевое охранение), там полигон нашего батальона был. Устроились на позиции. Специальный СПС там был выложен, чтобы всё точно, как в горах на операции. Пока я возился, пока камни СПСа подправил, я закрутился. Не заметил, что на прицеле нет наглазника. А шмальнуть-то уже хочется. Руки чешутся. Ещё не настрелялся с СВДшки. Ну и скорей-скорей, смотрите, какой я снайпер с Кавказа! Тут и шмальнула эта зараза. Ка-а-ак шандарахнула меня прицелом в глаз! У меня искры в разные стороны, чуть ли не дым из ушей. Первая мысль, что это душманский снайпер мне через прицел глаз прострелил. А Старцев ржет – по земле катается. Ему смешно. А меня потом земляки до-олго дразнили, пока фингал не рассосался. «Давай-давай, рассказывай-рассказывай нам тут теперь что СВД пристреливал!» У нас это считается позором, если тебе рожу набили. Ты не можешь быть слабаком, ты должен быть воином. А у меня фингал, значит можно меня дразнить.
     Короче, подготовился я к той операции. На кой хер мне нужна была та СВДшка? Я же пулемётчик. Только приколов на свою жопу нашел.


      
       К приходу вечера все подготовились, поужинали. После вечерней поверки повалились спать. Достаточно рано. Никого не тянуло «на подвиги», никто не стремился прогуляться «до земляков». Все уже знали, что завтра как пойдём гулять, так нагуляемся до кровавых мозолей. Поэтому вечерняя поверка прошла и все сразу ломанулись в люлю.