Дебри Бабы-Яги. Свадебный переполох

ПРОДОЛЖЕНИЕ

…Старая карга заманила лесную фею на полянку и угостила её красным яблочком. Непростое было то яблочко. Баба-Яга околдовала красавицу Чуоси. Погрузила её в сон и нарядила на выданье. Горный змей отнёс лесную фею в когтистых лапах к самым дальним чертогам. Затем он спросил Бабу-Ягу:
- А как фею разбудить? Мне ить она не век спящая нужна.

Старуха озадачилась. Как-то об этом она не подумала. Баба-Яга долго рылась в покрытых плесенью чёрных книжках и, наконец, прочитала:
- Снимется волшебство на самом закате дня, когда Лето переходит к Осени. Тот, кто в это время споёт красавице песню о любви, тот и разбудит её. Во-от! – пробормотала Яга, снимая с косматых бровей пенсне с единственным уцелевшим зелёным стеклом.

Баба-Яга уложила лесную фею в маленькой пещерке и отправилась в большой грот дворца подземного чудища. Змей ждал её у входа. Чадили факелы и плошки из кабаньего жира. Грот освещался люстрой, увешанной паутиной с нанизанными светлячками.

Среди голубых огоньков горели два особенных, кровяно-красных. Горыныч никак не мог дождаться свадьбы и уставился на Ягу:
- Чаво сполним? Я давненько на Ямном камне такую песню от мужиков слыхал:
- Ямщи-и-ик! Не гони лошадей, мне некуда больше спеши-ить – гнусавым голосом завыл горный Змей.

- Змеюка, ты гонишь! – разозлилась бабка. – Сказано же в чернокнижье – надоть о любви! Любовть, понимашь, дылда хвостатая?!

- От ты с огнём играшь! – взъярился на старуху Горыныч. Потом поковырял когтями в ноздрях и успокоился. Его озарила новая мысль.

- Слышь, Яга - летучая карга! Я ить знаю современну песню про энту любовть:
- Я долго буду гнать велосипе-е-ед. И в чусовских логах остановлю-у-сь.
Нарву цвето-о-ов… - затянул фальшивым дискантом певец Подземный-Подколодный.

- Не гони, Змей! – опять Баба-Яга раскритиковала Змея. – Хто тут цветы рвёт? А? Тута При-род-ный парк! Неуч.

- И хде у тебя лисапет?! То-то, "турист". - Бабка Ёжка взвилась, вспомнив не к случаю анекдот, кто турист, а кто - "завтрак туриста":

- Ведьмедь токо, будь он неладен, в наших чусовских лесах на лисапете ездиет. Котяра мой, Черныш, предал свою бабуську и упёрся к этому вражине косолапому кататься. Едет-то за ним задом наперёд, глазищами зыркат да лыбитца в усищи. Тьфу!
Не, Змеюшка. Давай-ко я схожу за кассетой со Стасом Михайловым…

- Ча-во-о-о? Змей недовольно захлопал крыльями, разогнав светлячков.
- Хочешь, чтоб фея от меня сбежала? Нетушки, Карга Иванна.

Змей перешёл в контратаку:
- Чё-нить спою уж, про третье сентября. Ты давай, всё к свадьбе готовь, да не забудь пригласить коллег - водяных и леших, русалок речных и кикимор болотных!

И стол? Ты учла, то ситный друг наш Кащеюшка худеет как бы – один шкилет остался, и всё про ЗОЖ говорит – токо, грит, воду дайте. А сам жрать-то мастак, не наготовишь. А, Ягушка?

- Ась? – прикинулась глухой бабка и полетела к печке шарить по чёрным кастрюлькам и тазикам, которые гжельские русалки расписали белыми черепами и костями, а тагильские огневушки-поскакушки добавили к ним рябинового жару с ночным цветком папоры. Волчьей кисточкой кто-то грубо намазюкал римские цифры с очерёдностью блюд.

Баба-Яга заволновалась от змеевых слов и принялась понову совать крючкастый нос в праздничные месива.

- Ты-ык. Тута у мене закусь из макарошек с мухоморами, настоечка из поганок с медвежьими какашками (а чтоб меру знали, пиуны!), мох отварной на коряге с водорослями.

- Тэ-эк, пауки на осиновой коре, пиявочки с сороконожками мочёные, хмельной квас на гнилушке и вонючих портянках (рыбаки их бросили вместе с недопитой чекушкой, а у мене не пропадёт!). Сыроежки с беломошником и медвежьим ушком…

- Эх-ма! Хотела ж для компоту волчеягодного приготовить сыроеги с вороньим глазом и орешками! – Яга хлопнула себя по лбу и скривилась с досады.
- От дура-дурой, за топтыгиным всё в лукошко собрала, а про орешки забыла.

- Грецкие? – Переспросил змей. – В Грецию, значица, лететь надоть?
- Сам ты в Грецию! Там санкцыи, понимашь, кожана твоя башка!
На Кавказ слетаю, в орешники, - ответила ему энергичная старушенция и принялась дёргать за верёвочку.

Мотометла "Муромчанка" завелась не сразу, требуя чистейшего керосина. Лётчица сделала круг над Мартьяновой дугой, сверяя азимут и запрашивая высоту эшелона у совы из Кольцово.
Сова не удивилась, обычно рейсы в южном направлении делают по ночам. Пыхтя моторчиком, ступа вертикального взлёта с пилотессой исчезла в звёздном небе.

***
Ночь царила под пологом дремучего леса. Медведь в компании отважного Зайца отправился на Кудыкину гору. Под ней расположилась небольшая заимка. На поляне пылал сигнальный костёр. Ветер пел огню песни. Окошки домика светились, в них мелькали тени полосатых хвостов. Тигрёнок Гоша с братцем Пафнутием собирали рюкзаки.

Гоша складывал всё по списку – компас, топор, банку тушёнки. И куда запропастились сушёные бананы? Братец Пафнутий укутывал любимицу гитару, подозрительно облизывая усы.
Минутная стрелка догнала часовую на цифре 12. В этот момент в дверь бумкнули лапой.

Гоша, поворчав, бросил в рюкзак томик Достоевского с "Преступлением и наказанием". Кукушка вылезла из часов и недоумённо уставилась на дверь.
- Кто там? – голосом скворца спросила она.
- Это я, почтальон Печкин – хихикнул было Заяц. Топтыгин перебил его громовым рёвом:
- Открывай, Медведь пришёл!

Братцы тигры были приятно удивлены. Мишка вломился в крохотную избушку, и кажется, она стала шире. Заяц заскочил на гору подушек и начал тараторить, сбивчиво рассказывая о несчастье, которое приключилось с Чуоси.
Медведь молча выложил на стол фотокарточку лесной феи. Наступила тишина.

- Красавица невиданной под солнцем красоты! – воскликнул Пафнутий и одним прыжком оказался в гардеробе. Перерыв кучу вещей, он вылез приосанившись. На нём был цветастый галстук и модные очки.

- Не на дискотеку идём! – рявкнул мишка. И добавил:
- Эту красавицу надо вырвать из лап Змея. Готовы?

- На край света пойду, лишь бы увидеть улыбку Джоконды. Матерь божья, до чего же Чуоси прекрасна! Я готов! – храбро ответил младшенький Пафнутий.

Глаза его блистали, словно это был д'Артаньян, впервые увидевший Констанцию. Пафнутий размечтался, как он выведет лесную фею на вершину бойца. И когда Река Теснин будет у её ног, он споёт ей песню о любви.

- Я-я… Мы-мы… - Гоша оторопело пытался что-то сказать.
- Готовы! – договорил за него отважный Заяц и хлопнул тигрёнка по плечу. – Молоток!

Друзья вышли на поляну, заперев домик и включив фонарики. Они решили драться с Горным змеем и выручить из плена лесную фею. Впереди Большого Медведя летела жёлтая трясогузка, остальные шли следом. Наступал час Волка.

Сырчик летел по следам волчьей стаи, ведущим к неприступным чертогам. Из тёмных щелей Кудыкиной горы неслышно поднялись вихри из летучих мышей. Рукокрылые спешили предупредить Бабу-Ягу о напасти.

***
Баба-Яга три дня и три ночи шила для феи свадебное платье из шеек молодых гагар, бересты и рыбьей кожи. Потом вымачивала его в малахитовой воде, пока оно не стало изумрудно-зелёным. В волшебном Лесу это был самый подходящий цвет. Выгладив платье разогретыми валунами, карга обрядила девушку, спящую под чернокнижными чарами.

Чуоси находилась в колдовском сне. Она не понимала, что с ней происходит, и где она. Сны менялись калейдоскопом. Но однажды ей приснился…
Нет, не прекрасный юноша. В чудесном видении к ней явился Лазоревый дракон!

Будто ласковый конь, он разрешал фее гладить себя. Прекрасная девушка чувствовала, как за спиной у неё вырастают крылья цвета небесной лазури – такие же, как у дракона Весны. Чуоси рассказала новому другу о своей судьбе, и дракон опечалился.

Старуха в это время летела на ступе, попутно ловя горящие звёздочки с небосклона и засовывая их в кошёлку с орехами. Орехи румянились и становились золотыми.

Яга, поставив мотометлу на автопилот, достала самый крупный орех и вертела им перед носом. Она была довольна.
"Завтра на закате сыграем свадебку, а Змей мне полцарства отвалит своего. У него отличные хоромы на Реке Теснин", - мечтала колдунья.

***
Лазурный дракон дремал на самой верхушке Фудзиямы. Ему снилась Чуоси. Гора содрогнулась. Старый вулкан почувствовал тяжёлую поступь Тигрицы Запада. Ветер разогнал облака над морем, и волшебное видение рассеялось.

Чёрный воин Севера шёл на лодье к горизонту. На безбрежной линии, где сливаются Небо и Земля, вспыхнул хвост Жар-Птицы. Алая птица Юга взметнулась из глубины, оставив красное перо под сенью стального неба.

Дракон Востока очнулся. Пора. Белая Тигрица идёт к хребтам Каменного Пояса, чтобы встретиться с ним и передать права Осени. Так было миллионы лет, и так будет.

Лазоревый дракон полетел над континентом, считая дни и ночи. Осталась позади змея Чёрного Иртыша. В Барабинских степях крылатый господин Цветения и Молодости сделал передышку. И снова в путь.

Истекала последняя ночь. Отражением звёздной Лосиной дороги искрилась красавица Исеть. Она была родной сестрой Чуоси. Когда-то сестричек-подружек разлучил всё тот же Подземный Змей.

В разрывах облаков зажглись огни уральского города Каменска. В верховьях Исети сияло чашей ушедших тысячелетий озеро Шарташ. Каменный Пояс близко.

Дракон повернул, и полетел вдоль мохнатой спины древнего горного хребта. Показалась Ревда, а рядом – Первоуральск. Люди спали и видели сны, как из космоса примчалась Голубая Стрела.

Кто-то не спал, был на ночной смене или торчал у телевизора, досматривая Лигу чемпионов. Утром они рассказывали домашним о необычной голубой молнии, ярко сверкнувшей в ночи.

А было так. Лазурный дракон Весны заметил, что внизу параллельным курсом летит знакомая ступа, из которой развеваются седовласые космы. Страж Востока вспомнил вещий сон на Фудзияме и ощетинился. Невероятных размеров махина ринулась из стратосферы к земле.

Яга каким-то местом почувствовала опасность. Оглядевшись, она заметила, что куда-то исчез круторогий месяц. Его заслонили крылья атакующего Голубого дракона. Над метлой появилась разъярённая пасть.

Баба-Яга перевела дребезжащую метлу на ручное управление и резко взяла ручку на себя. "Муромчанка" сделала петлю Нестерова, затем "бочку", но уйти от дракона не удавалось. Тогда колдунья направила метлу в крутое пике. Гул нарастал.

Голубой Дракон позеленел от гнева и камнем бросился вслед. Господин Востока дохнул огнём неугасимым и жаром испепеляющим. Ступу закружило вверх тормашками в волшебном вихре, и она грохнулась прямо на скалистый берег Мартьяновой Дуги.

Баба-Яга в потоке голубого пламени ударилась оземь среди хором Подземного змея, о которых она так мечтала. И превратилась в белочку, спрыгнувшую на первый снег.

Странная, ошалевшая белка с крючковатым носиком продолжала цепко держать в лапах золотой орешек. Её глаза округлялись от ужаса тем сильнее, чем больше и больше становилась трещина, побежавшая вдоль горного хребта…

***
Серые санитары не забыли про Лесного старика и проложили косолапому тропу через страшенный буреполом, окружавший Змеево царство. За Медведем осторожно пробирался отважный Заяц, последними шли братцы тигры. Мишка по тропинке шёл вразвалочку. Он кряхтел и морщился.

На правой задней лапе нещадно болело колено, напоминая старикану о случае, когда он кувыркнулся с дерева, пытаясь добраться до пчелиного улья.
Старость – не радость. То лапы ломит, то спину. Когти сточились, зубы стёрлись, бессонница одолевает. И лохматость уже не та, как на прежней роскошной шкуре…

Миновал час Волка, наступил час Медведя. Косолапый учуял ветерок с реки и преобразился. Чусовая рядом!

Немощь куда-то пропала, сгинула. Шерсть на медвежьем загривке поднялась, в лапах появилась невероятная сила.

Среди силуэтов высоченных пихт проглядывали башни города Подземного змея. Мишкины глаза налились кровью. Большой медведь скачками понёсся вперёд, в атаку!

Сырчик едва поспевал за ним. Белая Тигрица вышла на уступ бойца Переволошного, с интересом наблюдая, что произойдёт.

***
Горный змей пригласил на будущую свадьбу родственников. С Висимских гор пришёл пузатый Ящер.
- Эк тебя раздуло! – заметил ему Змей.
- Вот, под Лёвихой ползал, да сглотил водички. А она отравленная оказалась, - пожаловался Ящер.

- Лечиться надо! Есть тут народные методы, - лукаво подмигнул ему Горыныч. Змеюки пролезли в бабкин погреб и открыли зелёную бутыль с вином из одуванчиков.

Они принялись бражничать, закусывая грибочками во мху и маринованными жабами. Леший неодобрительно косился.

Неожиданно своды пещеры заполонили стаи летучих мышей. Они взволнованно пищали, подталкивая Змея к выходу. Под его широкими лапами металась безумная белка. Невесть откуда она взялась? И нос-то кривой, и сквернословит как!

Горыныч запнулся о дуплястый пенёк, который недавно был ступой. Чертыхнувшись, он неловко наступил на белку. Яга взвизгнула, схватила орешек и обиженно скрылась в дупле.

Подземный змей вдруг заметил на лесных улицах каменного города знакомую фигуру и оцепенел от ужаса. Он хорошенько запомнил Медведя ещё с той сказки, когда гонялся за Чуоси и еле-еле уцелел. Тогда от медвежьих лап его спас великан Востряк.

Теперь было всё иначе. Медведь показал звериный оскал, обнажив огромные клыки. Его тень надвинулась на небо и стала стремительно приближаться.

- Яга-а! Ягушка! – тщётно взывал Змей о помощи. В ответ только ненормальная белка о чём-то бухтела в дупле пенька. Пухлый и пьяный ящер, объевшись жабами, ни черта не соображал.

Змею стало ясно, что Медведь пойдёт до конца, и чудище приготовилось к драке.
И драка началась!

Горный змей бил хвостом и бросался в Медведя целыми кусками скал. Мишка ловко уворачивался от летящих утёсов, и прыжками сокращал расстояние, норовя повалить Горыныча и разорвать в куски.

Горыныч бил крыльями и трёхсотлетние сосны падали на Лесного старика. Но медвежьи могучие лапы были неукротимы, Миха легко отшвыривал стволы полома. Он заревел на всю округу так, что камни стали седыми.

Медведь обхватил Змея и вгрызся ему в глотку. Но не тут-то было. У змея выросла вторая голова, третья…

Земля у Реки Теснин ходила ходуном и разверзалась под ногами глубокими пропастями. Башни города внезапно превратились в змеиные головы. Многоликий, многоголовый Змей стал теснить Мишку в ущелье.

Над Медведем сузилось крохотное небо, необъятные камни давили его со всех сторон. Коряги и пни окрысились, тянулись корнями к медвежьей морде.

Братцы тигры отбивались от стаи рукокрылых, которые рвали их когтистыми крыльями. Пафнутий бился смело, отчаянно. Гоша держался поближе к отважному Зайцу, и они с криком "Ура!" прорывались сквозь буреповал к Медведю.

Медведь не сдавался, но силы его таяли.
"Спасти Чуоси", - всё глуше раздавались удары сердца. Пелена застилала глаза. Змеевы чертоги, коряги и золотой осенний лес на другом берегу – всё стало расплываться. Медведь не хотел умирать.

Да, он лесной старик, еле волочит лапы. Может, так и не дождётся обещанной пенсии. Но в душе Мишка по-прежнему был романтик, и ему хотелось бродить по Реке Теснин, снова и снова восхищаясь уральской красавицей.

Неужели на следующий день солнце осветит скалы и мох, облака поплывут по Чусовой – а его не будет???

Горыныч тоже обессилел и хрипел. Горлом хлестала чёрная кровь. Он сжимал Мишку удавьими кольцами из последних сил.

Последнее, что увидел Большой Медведь – как Царь-лес склонился, темнея покрывалом воина Севера. Змеева гора вместе с корягами захлапывалась над ним…

(Окончание следует)