Искушение Хищника. Часть - 14

Однако жить как жил, уже не получалось. Первое время, действительно, всё шло привычно и накатано. Но постепенно, то ли случайные обстоятельства стали возвращать его к воспоминаниям, то ли воспоминания подстраиваться под эти обстоятельства.
Как-то Пол шёл по рынку и заметил небольшое скопление людей. Он бы не обратил на это внимание, если бы из толпы не доносился детский плачь. Причиной тому являлся потерявшийся ребёнок.
Мальчику было годика четыре, он стоял в центре толпы и плакал навзрыд. Крупные слёзы катились по розовым щёчкам и падали на светло-серую курточку, оставляя на груди тёмные пятнышки.
Небольшая кучка продавцов близлежащих торговых точек, окружила мальчика. Среди них возник спор - кому отвести ребёнка в здание администрации, что бы там, по радио объявили о его местонахождении. Всё были заняты, у всех были дела, и никто не хотел оставлять рабочее место. Когда Пол вызвался отвести малыша,  присутствующие одобрительно посмотрели на него и даже облегчённо вздохнули.
Пол ни разу в жизни не брал на руки детей. Тем не менее, этого ребёнка он поднял осторожно и аккуратно,  можно даже сказать нежно. Посадил на руку, придерживая ладонью маленькую детскую спинку и слегка прижимая к себе его тельце. Мальчик тоже обнял его за шею и перестал плакать.
- Сейчас, сейчас мы пойдём искать твою  маму.  Ты не бойся, мы найдём её. Всё будет хорошо... - говорил Пол, не спеша шагая между торговых рядов. Странное дело - он никогда в жизни никого не успокаивал и не говорил ничего подобного. Теперь, повинуясь внезапно появившемуся родительскому инстинкту, который, невзирая на невостребованность, всё-таки сохранился в его душе, произносил эти слова с монотонным воркованием.
Мать ребёнка он вычислил издалека:  молодая девушка стояла между торговых рядов и, как бы дёргалась всем телом то в одну, то в другую сторону, намереваясь куда-то бежать, но не могла решить куда.
Мальчик, держа в ручонке пластмассовую машинку, молча указал на неё игрушкой.
Девушка стояла к ним спиной, но видно почувствовала на себе  взгляд и резко обернулась. Вскрикнув и заплакав от радости, она бросилась им на встречу.
Пол присел, с намерением поставить ребёнка на землю. В это время девушка оказалась рядом и, обняв обоих, стала целовать в щёку то сына, его. И Пол не мог отстраниться и воспротивиться, потому что держал ещё в руках ребёнка и боялся уронить.
Мамаша никак не могла отойти от шока. Она прижимала к себе сына, гладила его по спине и, закрыв глаза, тихо скулила, как голодный щенок.
Пол не ждал наград и благодарностей. Даже наоборот - он уходил от них. Но уходил с чувством, никогда до этого не испытанным - радость, которая, почему-то, комом стояла в горле. Он почувствовал лёгкий холодок на щеке и, дотронувшись рукой, сначала не мог понять  - почему она влажная? "Слёзы? - подумал Пол - Неужели это слёзы? Я плачу? Такого не может быть... Это что-то попала мне в глаз. Или мамаша обслюнявила своими поцелуями... Ну да, конечно же, эта мамаша".
 И вдруг вопрос - "А зачем я это сделал?" - заставил его резко остановиться. "Действительно - думал он, застыв в раздумье - ребёнку, ведь, ничего не угрожало. В выходные дни, когда на рынке наплыв посетителей, дети теряются по нескольку раз на день. И ничего, всех находят. Этого тоже кто-нибудь отвёл бы в административный корпус и всё закончилось бы благополучно. Так зачем я это сделал?".
- Жалостливый стал... - произнёс он вслух и, глубоко вздохнув, добавил - Это плохо.
Ответ на свой вопрос он получил спустя несколько дней,  когда из чистого любопытства заглянул в магазин, где Ирина покупала нижнее бельё. Он прошелся по залу, обращая внимание на стены и потолок, и отметил про себя - в секции женской обуви, камера видеонаблюдения замена. Охранник тоже был другой, а за столом администратора теперь сидела девушка. Когда Пол проходил мимо них, услышал отрывок разговора - "До сих пор ничего не может сказать. Язык весь искусан, распух. Врач говорит, какой-то странный вид невроза..." Пол догадался о ком речь, но посчитал неприличным останавливаться и подслушивать. И уж тем более спрашивать - было ли у них на прошлой неделе нашествие свиней? Он вышел на улицу и остановился на том места, где Ирине стало плохо.
"Вот здесь из неё вышел, или был изгнан, бес, потому что это не его территория. Потому что человек - территория Бога. Но вернулся ли в неё Бог? - и вдруг, где-то в глубине сознания, он явственно услышал голос Ирины - "Бросить в большом городе душевнобольного человека, это тоже самое, что бросить ребёнка".
- Так вот в чём дело! - неожиданное предположение осенило Пола - У меня ребёнок ассоциируется с Ириной. Здесь я её бросил... Трусливо и подло сбежал. Теперь во мне сидит это чувство вины, которое, как кровоточащая язва, напоминает о себе. А ведь и надо-то было, всего ничего - вызвать скорую, помочь подняться, посадить в машину. Но почему же я сбежал? Что заставило  меня струсить? При угрозе жизни, у человека возникает страх. Но разве на тот момент, моей жизни что-то угрожало? Никогда, ни от кого я так подло не бегал, никогда никого не боялся. Может быть, я посчитал, что таким образом избавлюсь от дьявола? А может всё это именно им, дьяволом, и было подстроено? Зачем? Чтобы обнажить мои порочные качества и тем самым сломить мою волю. Чтобы завладеть моей душой, что бы иметь на её право. Он врал, когда говорил, что ему не нужны человеческие души. На самом деле - только они ему и нужны. Просто он ждал подходящего момента. Если это так, то он, на какое-то время, добился своего. Но больше ничего подобного не случится. Мою душу он так просто не получит и манипулировать мной не будет...
"Так твоя душа давно уже у него".
Фраза, неожиданно появившаяся в сознании, сразу же превратилась в видение, и приобрела  образ огромного, страшного монстра, внезапно выскочившего из темноты, чёрного как ночь, с горящими красными зрачками и звериным оскалом.
- Нет! - твёрдо проговорил Пол, глядя в сверкающие злобой глаза чудовища - Сделки не было!
- Сделка была... - прошипел монстр зловещим шёпотом - Он давно заманил тебя в свои сети, впустил яд в твою душу и теперь правит ей, направляя твою руку на кровавые деяния.
- Сделки не было! Я никогда, ни у кого, ничего не просил и согласие ни на что не давал! А за все свои поступки, я готов отвечать перед кем угодно и как угодно! - чеканя каждое слово, проговорил Пол и пришёл в себя.
Он, вдруг, осознал, что уже подозрительно долго стоит на одном месте и смотрит в одну точку. К тому же, как выяснилось, и разговаривает сам с собой.
 Говорят, время лечит... Может оно действительно так, если рану не "ковырять".
Как-то из-под скамейки, стоящей у подъезда, Полу прямо под ноги выкатился маленький пушистый котёнок. То ли от холода, то ли от голода, а может от того и другого, он постоянно пищал.
Пол даже не остановился, он всего лишь чуть сбавил шаг, проходя мимо. "Странно, откуда? - подумал он - Кошек здесь я никогда не видел. Наверно кто-то подбросил". От этой мысли в сознании сразу же выстроилась цепочка: котёнок - ребёнок - Ирина.
- И я, подлый трус... - прошептал Пол.
Это мяуканье разбудило его среди ночи. Живое существо отчаянно взвыло о помощи. По-видимому, у кого-то не поднялась рука убить, и этот кто-то бросил животное на произвол судьбы. Отчасти может быть и гуманно, но дети, без родителей, редко выживают в естественных условиях.
- Неужели никому не жалко? - вслух сказал Пол, встал, оделся и вышел на улицу.
Он облазил весь сиреневый куст, откуда, вероятнее всего, прошлый раз и появился  котёнок, звал, светил телефоном, прислушивался. Вокруг стояла полная тишина. Нигде ни звука, всё спало, что было даже как-то не естественно для этой тёплой летней ночи.
"Он затаился, он ко мне не подойдет. Ну и правильно. Инстинкт самосохранения. Я же не его мать. Я для него хищник" - подумал Пол и выпрямился. Вдруг, от увиденного, у него перехватило дыхание - окно его спальни, и форточка в том числе, были плотно закрыты. Обычно, форточку он всегда держал нараспашку, даже зимой, и теперь, никак не мог вспомнить - когда и зачем её закрыл. Рамы в окне, хотя оно и старое, прилегали плотно, так что звук мотора без глушителя еле-еле проникло в помещение, не говоря уже о каком-то там мяуканье.
"Я схожу с ума..." - решил Пол, направляясь обратно в дом.
Когда он снова разделся и лёг, явилась другая мысль, за которую он сразу же ухватился - "Мне приснилось это мяуканье". Она тоже была правдоподобной, к тому же более приемлемой, хотя и не исключала первую.
На следующий день он купил кусок колбасы. Обычной варёной колбасы, при чём, не дешёвой. Когда стемнело, мелко нарезал и горкой положил за скамейкой.
- А я и не знал, что  я добрый... - подумал он, глядя на угощение.
На этот раз он спал уже точно  с открытой форточкой. Но то ли сны ему не снились, то ли колбаса пришлась котам по вкусу, которой, кстати, утром не оказалось, но сон был крепкой.
Какой-то период времени его захватила работа. Или, может быть, он ухватился за работу. Но как бы там ни было, его "рана" стала затягиваться.
Тот день не предвещал ничего плохого. Посетив свои торговые точки, Пол шёл к автомобильной стоянке. Вдруг в стороне услышал голос Мишмана, который на кого-то кричал. Свернув в сторону, пройдя через торговый ряд, Пол увидел своего знакомого стоящего  на  свободной площадке у железных ворот. Он кричал, что все обнаглели, что ему всё надоело, что он вызовет ментов и пусть они разбираются. На его угрозы никто не реагировал и от этого создавалось впечатление, что Мишман ругается сам с собой.
- Проблемы? - спросил Пол подойдя.
- Да вот постоянно говорю, чтобы не ставили здесь машины, что это пожарный проезд. За это мне штраф выпишут. Знак висит, написано по-русски. Не понимают. Мне что - каждый день приходить и гонять их? Я, следующий раз, вызываю эвакуатор и всех на штрафстоянку нахер. С ними по-хорошему, а они наглеют - вдруг Мишман резко сменил тему - Слушай, у меня к тебе дело: в следующем году дочке исполняется восемнадцать...
- Как восемнадцать? Уже восемнадцать? - удивился Пол - Я думал ей шестнадцать.
- Шестнадцать было в прошлом году. Ну, ты же её видел, здоровая кобыла, грудь - как вымя у коровы. Так вот, в следующем году я хочу отдать её в автошколу. Но там ещё те проходимцы. Им нужны деньги, поэтому они гоняются за количеством, а на качество обучения им плевать. Им бы только вытолкнуть человека за рамки конторы, а дальнейшая его судьба, похер. Так вот - я хочу тебя попросить, чтобы ты поездил с Исой. В спокойной обстановке - показал, обучит, наставил. Она же в этом деле чистый "чайник", абсолютный ноль.
- Я? - удивился Пол - Почему я?
- Потому что ты водишь хорошо: спокойно, аккуратно, даже не ругаешься за рулём. Ты сможешь нормально объяснить, хотя бы, основные моменты. Не то, что эти инструктора, у которых каждое второе слово - мат. Я их понимаю. Я  сам мог бы её обучать, но у меня не хватит нервов. Не хочу, чтобы она от меня услышала много новых слов. Всё же, родная дочь, жалко. Да и вожу я хуже тебя. У тебя в талоне отметки о нарушениях есть? А у меня их три. И всё за превышение скорости. А это от нервов. Так что, когда появиться свободное время - дай знать. Не торопись, время терпит. Я, потом, в долгу не останусь.
После состоявшегося разговора у Пола весь день бешено колотилось сердце. Сразу же вспомнились слова Ирины - "Поднялось давление, участился пульс...  Это любовь..."
Любовь Пол представлял несколько иначе. Он знал, правда, только в теории, что это  сильное, волнительное чувство, сладостное, притягательное и желанное. Ему испытать ничего подобного не пришлось, потому, как всю жизнь держался от женщин на расстоянии. В школе, кажется в восьмом классе, писал записки на уроках Зое Богдановой. Не любовные, а обычный местный трёп. Им можно было встретится на перемене и обсудить  всё то о чём они писали. Но, почему-то  обоим доставляло удовольствие именно на уроках сочинять записками. Может за этим и были скрыты чувства, может они и были заметны со стороны, потому как однажды кто-то из одноклассников, в разговоре произнёс - "Твоя Зоя". Но Пол этого не осознавал.
Потом Зоя с родителями переехали в другой город, и они переписывались уже по-настоящему, через почту. Тот же обычный трёп, только объёмнее: Зою интересовала жизнь класса, школы, городские новости. Её письма, в основном, состояли из вопросов, а его - из ответов. Сестра Пола, как-то протягивая ему письмо, игриво сказала - "От девушки".
- Откуда ты знаешь? - спросил Пол.
Ответ сестры был странным: она понюхала конверт и сказала - " Блондинка". А Зоя, действительно, была блондинка.
Перед экзаменами, в десятом классе, переписка резка оборвалась. Оно и понятно: хватало других забот. Но потом она так и не возобновилась. Вот и вся любовь.
Теперь же всё обстояло несколько иначе. Уже изначально в сознании Пола сидел страх перед их будущей встречай, причины которого были не определены. Он пытался трезво рассуждать, спокойно представить ситуацию, намереваясь понять, что конкретно его пугает. Ответ был только один - близость. Но предстоящая близость могла и не состояться. С чего он взял, что Иса будет добиваться её? В крайнем случае, можно было придумать множество причин, чтобы обойти не желательные моменты. "Держись за руль и смотри вперёд", или - "Что ты себе позволяешь, я ж тебе в отцы гожусь"...  Но он боялся, что  при её присутствии, его "переклинит" и он начисто позабудет все заготовленные отговорки. Она парализует его своими чарами, как змея ядом и проглотит с потрохами. Как тогда, в ресторане - нагло стала "лапать"  за грудь, а он молчал и не шевелился. И не важно, что в этом деле он ничего не знает, и ничего не умеет. Ей это будет только на руку. Уж лучше прямо и сразу отказаться от  обучения, потому как Пол никому не давал никаких обещаний. Но вдруг он пришёл к страшному, для себя, заключению - его самого, оказывается, тянуло, влекло к этой девушке. Пусть где-то глубоко, на самом дне подсознания захоронилось это желание, но оно  было. И пересилить себя, отказаться, являлось ещё более опасным шагом, потому что в таком случае, свой поступок, он сам же назовёт трусостью. "Лучше потерпеть поражение в бою, чем сбежать от одного  вида противника" - решил он.
А ночью ему приснился сон, которого, в общем-то,  в его положении, следовало ожидать. Он даже, в общих чертах, предвидел сюжет.
Ему приснилось, что он стоит на самом краю пропасти, спиной к обрыву, а перед ним, на расстоянии где-то пяти метров - Иса. На ней лёгкое вечернее платье, в котором она была в ресторане, на голову накинута синяя полупрозрачная шаль. Вдруг, вся эта одежда легко и беззвучно скользит по её телу вниз, словно оборвалась тоненькая невидимая нить, на которой она держалась и девушка предстаёт голой. Медленно, шаг за шагом, она приближается к нему, с хитрой улыбкой и лукаво прищуреным взглядом. А Пол стоит, мелко дрожа от напряжения, потому что деваться некуда. И вот когда её набухшие соски, касаются его груди, и он чувствует это лёгкое прикосновение, Иса превращается в Ирину.
Она даже его не толкает. Он сам пятиться назад, срывается, падает в пропасть, и просыпается в холодном поту, с паническим, до отчаяния, чувством страха.
"Мне надо увидеть Ирину".
Это была первая мысль после пробуждения и, прямо с утра, он начал собираться в Сорочью Рощу.
У него не было конкретной цели, он не знал, чего хочет от встречи, но какое-то внутреннее чутьё твердило, требовало - надо увидеть. Надо увидеть, в каком бы та состоянии не была.
- Так её нету. Забрали - ответил врач.
- Она выздоровела? - не скрывая радости, спросил Пол.
Могур заметно стушевался, опустил голову, что-то невнятное пробубнил себе под нос.
- Ну, не совсем выздоровела, точнее - даже совсем не выздоровела, но... но мы провели полный курс лечения... Больше мы ничего не можем сделать и не имеем право держать.
- А кто её забрал?
- Родители.  Забрали к себе домой.
- Да, конечно...
Пол потупил взгляд. Он как-то выпустил из виду, что у неё могут быть родители.
За девушкой был надлежащий уход,  она была окружена родительской заботой и Пола, на какое-то время, перестало беспокоить угрызение совести по поводу своего поступка. Он начал обдумывать просьбу Мишмана и здесь открылся любопытный факт: как только он, в воображении, представлял облик Исы, он сразу же превращалась в облик Ирины. При чём - обе являлись ему голые. Казалось, у него в сознании конкурируют между собой две соперницы за право обладания его воображением. И Ирина здесь побеждала.
Тяжёлые сны стали  сниться, когда Пол уже не думал даже о Исе. Как-то ему приснилось, что он идёт по улице и видит на противоположной стороне Ирину. Та сидела прямо на асфальте, подогнув ногу под  себя и прислонившись спиной к кирпичной стене. Безумный взгляд устремлён в пустоту, рот полуоткрыт. Всё в точности, как тогда, когда Пол её бросил. Однако во  сне, как только он поравнялся с ней, девушка повернула голову в его сторону, протянула руку и произнесла - "Помоги мне...". И Пол охотно бы это сделал, но, оказывается, он не владел своим телом. Его ноги подчинялись другому сознанию и уносили мимо девушки, прочь от неё. Пол изо всех сил противился этому. Казалось,  он невидимыми руками цеплялся за невидимые предметы, а внутреннее напряжение становилось настолько сильным, что перехватывало дыхание.
Он проснулся в поту, мёртвой хваткой вцепившись руками в одеяло. И даже проснувшись, его тело не сразу подчинилось сознанию: он долго не мог разжать пальцы, лишь исступлённо глядел на дрожащие от напряжения кулаки.
Причиной второго сна, возможно, явилась духота. Душно было на улице и душно было в спальне. Он, скорее всего, уснул, мокрый от пота и, как следствие, ему приснился проливной дождь. В этом сне Пол оказался у пруда, того самого пруда, который привиделся ему во время воображаемого путешествия в ад, когда он, самовольно оставив Качая, пошёл на зов - "Ира". Теперь уже он сидел на том камне, на котором тогда сидела девочка. Сплошной стеной  лил дождь, и поверхность водоёма как будто кипела.
Тело утопленника, лежало посреди пруда, лицом к верху. Тяжёлые капли дождя  глухо стучали по коже щёк, вдребезги разбивались о лоб. Светло-русые волосы бесформенным пятном расплылись вокруг головы, а посиневшее лицо, с  распухшими губами, напоминала торчащую из воды маску.
Что это Ирина, Пол определил каким-то внутренним чутьём, хотя её облик изменился до неузнаваемости. Вдруг она приподняла голову и, обратив к нему ослепительно белые, словно светящиеся изнутри, глаза, у которых, казалось, зрачки и радужная оболочка смылись водой, и еле шевеля толстыми, посиневшими губами, но, тем не менее, вполне внятно, проговорила - "Помоги мне...".
- Помоги ей! - громовым раскатам обрушилась откуда-то сверху и Пол, обернувшись и подняв голову, увидел над собой огромный, жёлтый диск луны, с чёрной тенью Качая в центре. Тот наставил на него пистолет и громко, так что под Полом слегка завибрировал валун, повторил - "Помоги ей!".
Пол встал с камня, подошёл к берегу, сделал шаг в воду. Несмотря на то, что при движении ноги вязли в иле, а вода по телу поднималась всё выше и идти становилось тяжелее, он продолжал приближаться к утопленнице. Когда до неё оставалось совсем близко, чуть больше вытянутой руки, ноги резко потянуло вниз, и волны сомкнулись над головой. 
Пол понимал, что это сон, изо всех сил старался проснуться, но не получалось. И тогда, сделав ставку на то, что это всё-таки  сон, до предела измучанный потребностью в воздухе, он решился на вдох. В то же мгновение вода хлынула в лёгкие, и он стал захлёбываться. Последнее, что запечатлел его взгляд - промелькнувшая в мутной воде нога девушки, с привязанной чуть выше щиколотки, бельевой верёвкой.
Затяжной, удушливый до рвоты, кашель стёр границу между сном и реальностью. Наконец, успокоившись, но окончательно обессиленный, лёжа поперёк кровати и тяжело дыша, Пол шептал, исступлённо глядя перед собой - "Это всё неспроста... Это что-то значит... Всё-таки, я должен её увидеть...".
             ***
- У нас нет сведений о местонахождении бывшей пациентки.
Пол достал из кармана бумажник, вынул стодолларовую купюру и положил на край стола.
- Мы не имеем право давать эту информацию - не глядя на деньги, сухо отрезал Могур.
Пол снова полез в бумажник и достал ещё одну такую же купюру. Но когда поднял голову, Могура за столом уже не было. Как, впрочем, и стодолларовой банкноты на столе.
Врач стоял у окна, спиной к кабинету и говорил в раскрытую папку, которую держал в руках -"Деревня Липкое, Дуборского района... Это не далеко... Недавно я лечил одного пациента из Дубора... Обычный психоз, на почве чрезмерного употребления алкоголя...".
                ****
От шоссе, по проселочной дороге, Пол проехал три километра и остановился на перекрёстке. Было как в сказке - налево пойдёшь, попадёшь в деревню Липкое, о чём вещал указатель за поворотом и до крайнего дома которой, было не больше пятисот  метров. Направо пойдёшь -  чистое поле до горизонта. А если прямо, то приблизительно через полтора километра, окажешься в лесу.
Но Пол остановился не потому, что не знал куда ехать. Просто впереди, метрах в трёхстах, справа от дороги, он заметил кустарник, который казался ему похож на местность, когда-то виденную  во сне.
Пол подъехал, остановился, вышел из машины. В десяти метрах от дороги находился пруд, внешне почти такой, каким он предстал его воображению в последнем  кошмарном сне. Пятнадцать лет назад, когда Ирина была двенадцатилетней девочкой и, вполне возможно, действительно приходила сюда,  и сидела на камне у берега, этот пруд выглядел таким же, как во сне. Теперь же он немного изменился: по краям  порос камышом и осокой. Но камень точно также торчал из травы и Пол подошёл к нему, но сесть не захотел, а лишь поставил ногу и попробовал пошевелить, тем самым как бы убеждаясь, что это действительно настоящий камень.
Деревенская улица, где-то на средине, делала изгиб. Дворы, после поворота, были обращены к Полу задней частью и демонстрировали во всей своей неприглядности хлева, сараи, сортиры, сады, разнообразные остатки заборов и кое-где обрабатываемые участки земли. По численности дворов деревня считалось не большой, но растянутой. Расстояние между домами заполнялось, скорее всего,  специально высаженными деревьями, в основном - липами. По-видимому, здешнее населения в прошлом, а может и до настоящего времени, занималось пчеловодством. Именно из-за лип, а не потому что здесь что-то к чему-то прилипало, и пошло название этого населённого пункта.
Пол, слева направо, медленно скользил взглядом по деревне и вдруг остановился. Он заметил тёмный треугольник ели, похожий на остриё копья, возвышающийся над крышей одного из домов.
- Домик на луне... - мысленно произнёс он и презрительно хмыкнул, но не от презрение к чему-то, а от стечения обстоятельств, что наваждение, явившееся когда-то, теперь превратилась в реальность.
Деревенская улица была похожа на тоннель. Липы, росшие по обе её стороны, почти смыкались кронами. Здесь хорошо было спасаться от зноя или мелкого, кратковременного дождя. Но, в общем-то, эта затенённость навевала мрачные мысли. А опустошённость улицы, на данный момент  - ни машин, ни людей, ни зверей - даже страшные, потому как выглядела не просто мёртвой, а  зловеще-мертвой, наполненной затаившимися в тёмных углах призраками.
"Домик на луне" практически пришёл в полное запустенье: шиферная крыша, заросла мхом, облезла фасадная краска, покосились окна, оторвались ставни. Хозяйственные постройки находились в ещё более худшем состоянии. Если бы не протоптанная дорожка от колодца до крыльца и пара резиновых сапог, стоящих на лавке у покосившегося забора, то можно было подумать, что здесь никто не живёт. Ещё открытые сени свидетельствовали о присутствии в доме людей.
На стук Полу никто не ответил и он без разрешения вошёл в комнату. Ещё не переступив порог, в нос ему ударил резкий, тошнотворный запах давно не проветриваемого помещения. Пахло закисшей мочой, кошачьим дерьмом, тухлым мясом, табаком, потом и алкогольными испарениями. В подтверждение последнего, на круглом столе, находившимся в углу помещения, между двух окон, стояли пять пустых бутылок из-под спиртного. А также грязные тарелки, стаканы, недоеденные куски хлеба, открытые консервные банки, яичная скорлупа, сальная шкурка и что-то ещё. Мухи роем летали над всем этим изобилием, сердитым гулом подтверждая права на территорию и съестные припасы. На полу валялись окурки, всё те же пустые бутылки, высохшие куски земли и навоза с частичным отпечатком протектора сапог.
На приветствие Полу никто не ответил и, перемявшись у порога с ноги на ногу, он сделал несколько шагов к  средине помещения. Дверь в соседнюю комнату была открыта и, почему-то осторожно ступая, гость направился туда. Он оказался на пороге кухни, в буквальном смысле заваленной разнообразной посудой: горшки, кастрюли, тазы, миски. В левом углу находилась русская печь, возле которой стояли ухваты, а внизу лежало несколько берёзовых палений. Между печью и  окном, располагался диван, на котором в одежде и обуви, положив под голову грязную телогрейку, спала женщина лет пятидесяти. Она тяжело, с лёгким похрапыванием дышала, как дышат люди обессиленные и поверженные алкоголем. Мухи словно чувствовали её немощность: спокойно садились на лицо, руки, смело прохаживались по коже.
"Нет, наверно я ошибся" - подумал Пол и, решив не будить женщину, пошёл прочь из дома.
Возле машины он стал осматриваться в надежде, что где-то на улице появится кто-нибудь из местных.
Такой человек оказался почти рядом: через дорогу, у дома напротив, возле калитки стояла женщина и внимательно смотрела на Пола. Он поздоровался и быстро, словно боялся, что она исчезнет, направился в её сторону.
- Вы не подскажите, где живут Диголевские?
- Так вот... - женщина кивком головы указала на дом недавно покинутый Полом.
- Я там только что был. Там только женщина спит...
- Спит? - собеседница нахмурила густые, выгоревшие на солнце, брови. На её сильно загорелом, морщинистом лице удивление сменилось разочарованием.
- По-моему, она не трезвая - робко добавил Пол.
Услышав это, женщина махнула у себя перед лицом рукой, словно отогнала назойливое насекомое и стала смотреть в сторону. Не поворачивая головы, выдержав непродолжительную паузу, она заговорила - "После смерти сына, они стали пить по-чёрному - и дальше, уже глядя собеседнику в глаза, продолжала - Он, после ранения, вернулся из Афганистана инвалидом. Пенсию дали хорошую, но он её пропивал. Никто ничего не мог поделать, потому что если он не пил - вешался. Смотреть за ним надо было, три раза из петли доставали. Родители старались спасти сына, но сами, незаметно, ввязли в это болото. А после смерти - вообще сорвались. Дочь только и сдерживала их. А теперь... - женщина прикрыла рот ладонью и снова повернула голову в сторону - Вот когда она была здорова, за ней табуном бегали парни. А теперь, где они? Вот так всегда: когда ты здоровый, когда от тебя можно что-то взять, тебя, вроде бы, и уважают. Но когда ты сам нуждаешься в помощи, от тебя все отворачиваются. Никому ты не нужен.
- А где теперь их дочь?
- Дома должна быть. Они её недавно забрали из больницы.
- Но... но я заходил и там её не нашёл.
- Они в маленькой комнате её держат.
Пол повернулся и осмотрел дом, прикидывая в уме, где могла располагаются та маленькая комната.
Когда он шёл через двор, произошло что-то странное: то ли его окликнули, то ли это был какой-то другой звук, прозвучавший откуда-то со стороны, но превратившийся внутри сознания, в его имя.
Пол остановился и, медленно ворочая головой, стал прислушиваться к доносившимся звукам. Ничего подобного не повторялось.
Вдруг из полуоткрытых, покосившихся дверей гумна вышла курица. Обычная курица-несушка с небольшой плешью на груди.
"Ясно" - подумал Пол, но вместо того чтобы успокоиться, сердце его, почему-то, стало стучать сильнее. Что-то необъяснимое и непонятное влекло его внутрь строения. Он подошёл к двери, открыл шире и, переступив порог, остановился при входе.
Гумно было захламлённым. Повсюду валялись какие-то палки, жерди, колёса от телеги, ящики, двухсотлитровая металлическая бочка, с большими рыжими пятнами ржавчины по бокам.
В дальнем, тёмном углу что-то пошевелилось и Пол, вцепившись взглядом в темноту, стал медленно пробираться туда.
Небольшое, единственное окошко, с давно не прозрачными стёклами серого цвета, облепленное со всех сторон густой паутиной, напоминающей изодранную в лохмотья вуаль, слабо пропускало свет. И только подойдя почти вплотную, пред Полом предстала картина, всей своей сущностью до боли царапающей даже его зачерствелую душу - Ирина лежала на правом боку поджав ноги и что-то медленно жевала, перекатывая содержимое рта из одной щеки в другую. На ней были одеты пестрый, длинный халат, грязный до отвращения, и широкий в плечах мужской пиджак, с длинными рукавами и наполовину оторванным накладным карманом. Положив голову на солому, она всё тем же безумным взглядом широко открытых глаз смотрела в никуда. Лицо чумазое, кожа на бороде блестела от вытекающих слюней, в спутавшихся волосах торчали солома и куриные перья. Рядом валялась пластмассовая миска, перевёрнутая к верху дном. Но самым неприятным для Пола было то, что девушку привязали за ногу к стене обычной бельевой верёвкой, обычным простейшим узлом, который она, тем не менее, не могла развязать. Петля, от натяжения, сдавила щиколотку и, судя по следу на коже, довольно сильно.
Полу сразу же вспомнился сон: утопленница в пруду и бельевая верёвка на ноге. Взявшись за верёвку, он на мгновение задумался, и дёрнул на себя. Второй конец довольно легко оторвался от стены и упал к его ногам. Не надо было иметь богатое воображение, чтобы представить роковые события: Ирина отрывается от привязи, незаметно уходит, оказывается возле пруда и...
"О, Господи!" - воскликнул Пол в сердцах.
- О, Господи - озвучил эту мысль женский голос  у него за  спиной.
Скорее всего, из-за любопытства соседка пошла следом.
Вдруг послышался голос другой женщины, визгливый и пронзительный - "Чего ты здесь лазишь? Чего тебе надо?".
- Клава, что ты делаешь? Это же живой человек, не говоря о том, что это твоя дочь. А ты её как скотину...
Пол в это время наклонился над Ириной, чтобы развязать узел на ноге. Даже не видя женщин у себя за спиной он знал, что сюда пришла её мать, та женщина, которая спала в кухне.
- Так я только в избе прибраться - оправдывалась она и тут же нападала на соседку - А ты чего здесь лазишь? Кто тебя звал?
 Пол в это время поднял девушку на руки и повернулся.
- Её надо лечить - уверенно сказал он, смело глядя матери в глаза.
- А доктор говорит, что её уже не вылечишь - визгливо прокричала она дрогнувшим голосом, на что Пол возразил - "Если не лечить, то и не вылечишь".
Он нёс Ирину к машине, женщины шли следом.
Девушка обняла его за шею и прижалась.
"Как тот ребёнок..." - промелькнула у Пола мысль.
- А как же пенсия? Мы же ещё не оформили пенсию по инвалидности - на ходу спрашивала мать.
- Ага... Пить не за что - упрекнула её соседка, за что в ответ получила поток нецензурной брани, где весь смысл сказанного сводился к одному - это не твоё дело.
Пол усадил Ирину в машину и повернулся к женщинам. Затем  достал бумажник, вынул из него все деньги и сунул в руку  матери.
- Я потом сам всё сделаю - сказал он, написал свой номер телефона в записной книжке, вырвал листок и протянул женщине - Если что-нибудь понадобиться или возникнут вопросы - звоните в любое время.
Прежде чем сесть за руль, Пол задержал взгляд на мужчине, который вышел из "домика на луне". Тот дошёл лишь до забора, и теперь, наблюдал за происходящим, опершись о столбик. С этого расстояния подробно рассмотреть внешность человека было невозможно. Единственное, что Пол заметил -  не бритое лицо и взъерошенные волосы.
Полу казалось, что все события  этого дня, происходили словно в тумане. Картинки из воспоминаний вырисовывались не чётко, расплывчато, звуки слышались глухо, не внятно. Острота ощущений появились, когда Пол на руках занёс девушку в дом, закрыл на замок входную дверь и медленно опустился на диван. Он наблюдал как Ирина, наверно от истощения и усталости, сначала села на пол, возле кресла, потом там же и улеглась, свернувшись калачиком, как бездомная собачонка. В это время сознание Пола постепенно заполнялось всё возрастающей волной панического страха.
"Что я делаю? Что я делаю? - мысленно спрашивал он себя и потом, так же мысленно отвечал - Я сошёл с ума... Я сошёл с ума".