От великого до смешного… и обратно
То, о чём здесь написано, ничего общего не имеет с романом Льва Николаевича и не претендует. Но мотивчик есть. Создавая этот мировой шедевр миразматической литературы, автор не имел в виду… а что имел, то написал: "Я хаю отечество, которое ест, и будь оно трижды… которое съело". С классикой не шутят…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Шёл моросящий дождь наперекор прогнозу. "Сухо и ясно…" - синоптик обещал. Но тем, кто делает погоду, никто не верил: "Блеф! Обман!" Привыкли, и ориентировались по приметам…
Под вечерней изморосью накрапывающих сумерек тихо взвизгнули протекторы. Блестящая (то ли от осадков, то ли с конвейера) BMW-5 с российским триколором государственной регистрации плавно припарковалась у гранитного крыльца. Шустрый молодой человек атлетического телосложения выскочил из салона через переднюю дверь, лихо щёлкнул каблуками и, приоткрыв заднюю, раскрыл огромный зонт, который в его ручищах грустно затрепетал слипшимся, почерневшим от зависти одуванчиком. В образовавшийся дверной проём просочилось тело влиятельного господина, вытесняя по закону Архимеда равнозначный объём плачущей атмосферы.
Выпущенное на волю тело под прикрытием раскрытого зонта самостоятельно продвинулось до входной двери, и брезгливо продефилировало мимо двух пулемётчиков местной охраны, которые были предупреждены и пули для острастки не метали, предоставив опознанному телу возможность скрыться в неизвестном (читателю) парадном подъезде.
Самодвижущееся санкционированное тело принадлежало "самому ему", Порфирию Прохоровичу Перефьютькину, который, как всегда, был первым, прибывшим на обязательный светский раут к госпоже Анне Павловой.
Законопослушная Анна Павлова, высокопоставленная светская вдова преклонного возраста, удерживалась и вращалась в центре определённых кругов, благодаря этим самым ежемесячным раутам и круглой сумме, оставленной покойником ещё при жизни в одном из швейцарских банков. Счётная палата заинтересовалась легитимностью незаконно вывезенных за границу миллиардов, но Анне это было как-то до шеи, и она, сверкая бриллиантами колье, щедро и вызывающе прожигала свой вдовий век.
- Hominis est errare. Pax huic domiu! - сразу с порога вместо банального "Добрый вечер" поприветствовал её влиятельный Перефьютькин, дав понять, что он в курсе.
Общались они на латыни (английский, французский, немецкий… были для них недоступны, даже со словарём), что позволяло и подчёркивало… Пробудилась аптечная юность (оба начинали свою бурную карьеру с анальгиновой фармацевтики и небезуспешно).
- Ave atque vale. Solamen miseris socios habuisse malorum , - поддержанная прямо с порога приятелем Анна любезно подставила кремовую (в смысле обильно смазанную кремом), но всё равно шершавую, припухлость ручки для ритуального поцелуя и продолжила белькотать на иностранном. - Sol omnibus lucet. Dum spiro, spero. Malum nullum est sine aliquo bono .
- Nil permanent sub sole. Domi suae quilibet rex , - двусмысленно отреагировал Перефьютькин, нашаривая беспокойным взглядом "куда бы сплюнуть", а про себя подумал: "Да ты вроде бы и не худа, матушка, да и добра навалом".
Не отыскав и брезгливо сглотнув, Перефьютькин вальяжно расселся на мягкой мебели и, закинув ногу на ногу, поинтересовался:
- Quot capita?
- Как всегда. Quot sensus , и все официальные.
- Sed semel insanivimus omnes. Vir magni ingenii будет?
- Большого не будет. Да я и не собираюсь una mercede duas res assequi . Конечно, dulce laudari a laudato viro , но всему своё время.
Немного устав от церемониальной беседы, Анна Павлова изящно ковырнула в носу и перешла к делам житейским, дав тем самым понять, что и она в курсе. Коснувшись вскользь курса правительства в обменниках, она затронула болящие струны старой души приятеля. Имея троих великовозрастных детей (двух мальчиков и одну девочку), Перефьютькин тревожился за непутёвого младшенького, который порхал по прелестям светской жизни, не задумываясь о семейной.
- Carori est auro juventus . Ты своего балбеса ещё не женил? - тактично поинтересовалась Анна Павлова, интимно подмигнув состарившейся грудью. - Temeritas est florentis aetatis , но ты-то ведь давно отцвёл. Sapare aude! Внучку первого президента СССР проспал? Увели красавицу под венец. И других проспишь. Есть тут у меня на примете девица. Завидная невеста в столице. Её даже в "Большой стирке" несколько раз показывали.
- Pares cum paribus maxime congregantur. Чьих кровей будет? - заинтересованно полюбопытствовал Перефьютькин и, не обратив внимания на подмигивания, бесстрастно повёл взглядом в противоположную сторону.
- А ты думаешь, чего её показывали? Nolo esse laudator, ne videar adulator , но кровь у неё той группы, которой надо. Запомни, её имя Элиз.
- Si amicus meus es, tui amici mei sunt , попробуй моему младшему составить партию, в долгу не останусь. Bonus vir semper tiro , сам он вряд ли…
- Paulatim summa petuntur . Я постараюсь. Fortunam suam quisque parat , но эта судьба - злодейка. Credo quia verum …
Возникшую близость и взаимопонимание в обсуждении грядущих брачных отношений на договорной основе внезапно прервал бесшумно появившийся мажордом и сообщил о приближающемся кортеже с мигалками.
Анна Павлова, извинившись, мол, сам понимаешь, поспешила на выход, оставив подержанного временем коллегу наедине с прохладительными напитками и невесёлыми думами о делах государственных: "Рухнул строй, очередной. Но не рехнулись люди. Ловят жареную птицу в гари, пыли, мути… " Передумав и недодумав, бывший аптекарь, натянув на лицо маску благонравия, приподнялся навстречу входящим.
2
Холл дома Павлова, расположившийся на квадратных метрах выкупленного и приватизированного первого этажа, изобиловал пространством, освобождённым от клеточных перегородок бывших в употреблении квартир.
Застеклённые во всю стену аквариумы с золотыми рыбками, пираньями и другими видами и подвидами впечатляли. Подсвеченные изнутри и постоянно подогреваемые они создавали у завсегдатаев иллюзию бескрайней акватории. Вновь прибывшие ощущали себя на дне. На ярком дне (в этом девятиэтажном двух подъездном, на два хозяина, доме свет не отключали, ни временно, ни веерно).
Коренная москвичка неопределённого возраста, 90-100-120 (не объём, а лет), на вид сухонькая, но подвижная, увлечённо рассматривала мир живой природы за стеклом.
- Ну, это же надо, какое чудо! Какие дивные рыбки! И как я мимо этой прелести чуть не прошла! Так и просятся на сковороду!
В её округлых глазах бурно переливалась эмоциональная гамма чувств от удивления до восторга, непозволительного в культурном обществе. Можно было понять, что дама давно не выходила в свет по ряду обстоятельств и оказалась здесь впервые.
Жасминовидные трахелоспермумы, вечнозелёные лавры, пальмы в кадках с дрессированными обезьянами и говорящими попугаями на ветвях, перемежаясь с белоствольными берёзками, на которых гнездились и заливались дрозды, смягчали впечатление, полученное от созерцания подводного мира. Скумпии и юкки, впрочем, грели сердце солнцем Сочи. Апельсины-мандарины вкусно цитрусами пахли… Выстрел фауны и флоры был сильней, чем залп Авроры, намекая на всемогущество хозяев и на море, и на суше (вы слыхали, как поют дрозды в сопровождении речитатива говорящих попугаев?)
Дорогостоящая гостиная мебель неброско вписывалась в интерьер, создавая домашний ненавязчивый уют. Тихое журчанье фонтана в центре холла приглушало деловые разговоры, а плачущий в бассейне крокодил, наполнял кристальной чистотой крокодиловых слёз задушевность бесед, сдобренных интернет юмором типа: "Хорошо выглядите... кто вас бальзамировал?"
Гости съезжались чинно и степенно. Приехал и Шептун Ходатайствович Репетуйкин, который из аппарата и намного самее самого Порфирия Прохоровича Перефьютькина. И депутат Мордоя приехал, не из Мордовии, однако. И маленькая госпожа Общак, мама богатой столичной невесты из "Большой стирки". И хроническая диссидентка Буринична, возглавившая чистоту российской демократии. Приехали и представители культуры. Культурно приехали, на иномарках, но дорого (каждый из них обошёлся гостеприимной вдове где-то в среднем по $10000). И святой отец приехал из религии (бесплатно). Даже "Якудза" с островов и Япончик с материка. Много ещё всяких понаехало.
Тот, кто был в возрасте, но на государственной службе, омолаживались юными жёнами, выставляя их напоказ во всём великолепии. "В седых мужьях всего милей их жёны…" А те, кто просто состарились после последней пластической операции (но могли себе позволить) цепко держались за согнутую в локте твёрдую ненадёжную руку молодого мужчины. "Хоть и кастрирован, но выглядит котом. В его глазах читается: семь классов..." Были и беспартийные, и холостые…
Анна Павлова раскланивалась со всеми официальными лицами по имени-отчеству и представляла… хотя лица были знакомые, ежедневно мелькавшие по всем каналам отечественного телевидения и, если можно так выразиться, немного затиражированные. Все про всех и всегда знали, в том числе и благодаря стараниям жёлтой прессы, которая ну очень уж старалась, и не жёлтой, которая тоже не отставала в деле раскрутки первых лиц (и вторых, и третьих).
Разговоры велись кулуарные (кто, где, с кем, сколько раз, за какие гранты…) и Анна Павлова, потерявшая связь с деловым миром после долгой и продолжительной, трагической и безвременной кончины мужа, вслушивалась, передвигаясь от группки к группе и перенося на своём длинном язычке, как пчёлка на мохнатом брюшке, пыльцу свежих сплетен. Она опытным глазом старой интриганки отслеживала амплитуду колебаний интереса в той или иной подгруппе и, вовремя подлетев к затухающей интересной синусоиде, вбрасывала свежачок. Начинающий угасать интерес разгорался с новой силой, но уже в ином направлении.
Фонтан журчал, приглушая, крокодил очищал, сокрушаясь, а хозяйка званного ужина медленно, но уверенно, наполнялась новостями. И уже была готова переполниться, как вдруг невооружённый глаз Анны Павловой выхватил в затемнённом углу обезьянника большое, но здоровое, мужское тело. Не последней молодости. Тело, а особенно лицо, было узнаваемо, благодаря СМИ, и принадлежало результату внебрачной связи бывшего высокопоставленного кандидата в члены Политбюро и кухарки, которая в перерывах между утренней и вечерней стряпнёй управлялась ещё и с государством.
Молодой человек был в списках приглашённых, но больше из-за уважения к незаконно родившему отцу, чем к самому. Да и не было юноши в столице. За границей образовывался, а тут нате, приехал.
Не зная, как поступить, Анна Павлова снизошла небрежным кивком и представила неизвестного молодого человека самому Перефьютькину, поднаторевшему по её соображениям в общении со своим балбесом. Пусть поболтают. Молодой человек, склонив голову, но почему-то набок, повторился: "Пьер, - и посчитав, наверное, что этого недостаточно, добавил, - Кюрю". Анна Павлова озаботилась: "Пьер Кюрю! Ну, Пьер - понятно. Его во Францию папаша сбагрил вместе с кухаркой, но почему Кюрю?" Дальше размышлять ей было некогда, и она заскользила к батюшке, который, соскучившись, обнимал берёзку и кому-то незлобно угрожал: "Я тебя, греховодник, при жизни отпою"…
"Кури", - сказал Перефьютькин, и закурил сам. Молодой человек, бросив через плечо: "Мерси", - не стал тратить время на скучную беседу с Перефьютькиным (тем более они уже беседовали, и не раз), направился к группе, сбившейся вокруг депутата Мордоя. Перефьютькин ничего не понял по-французски и удивлённо посмотрел вслед незаконно рожденному племяннику, временно скрывая внебрачное родство от дотошной Анны Павловой, которая была в курсе, но делала вид…
Пьер, потолкавшись пару минут вокруг Мордоя и не услыхав ничего интересного, перешёл к следующей группе ораторов. Мордоя обещал слушателям пролоббировать всё, что пожелают на взаимовыгодных условиях, а Пьеру лоббировать было нечего.
Анна с батюшкой на шее заподозрила во внезапно прибывшем из Франции молодом человеке самобытность и встрепенулась. Сдав святого отца в интеллектуальную группировку хронической диссидентки с дружеским напутствием: "Рясу, батюшка, в трусы не заправляют", - она подошла к популярному певцу "нашего времени". Певец был раскрученный, но несориентировавшийся. О его ориентации ходили всевозможные слухи, а он самовлюблённо принимал комплименты, обильно исходящие от очарованных поклонниц, и совсем забыл, зачем звали. Концертный смокинг, скрывающий соблазнительные женские формы от дурного сглаза, и обаятельная улыбка не компенсировали трат.
Анна Павлова витиевато намекнула зарвавшемуся искуснику: "Cantica giginit amor (любовь рождает песни), а песня гигинит amor. Оля, не томите, родите любовь вживую". И распространённый Оля Баксов, спохватившись, зазвучал: "…всё так же играет шарманка. Млеет душой россиянка. Не тащится лишь чужестранка. Как видно она лесбиянка…" Остальные более опытные деятели культуры нудились в ожидании своего часа. А те, кто не умел ни петь, ни танцевать, продолжали обсуждать, заглушая и фонтан, и Олю…
Создавая предвкушающий гомон, гости исподволь упивались интерьером, фуршетом, изысканными французскими и другими зарубежными напитками, беседуя и обсуждая, а любопытный Пьер перемещался от группы к группе, пытаясь понять новых русских на родном языке.
Его увезли, когда страна находилась в развитом социализме, и ему было интересно всё то, что произошло с его исторической родиной за время отсутствия по уважительной причине. В салоне мадам Анны Павловой собралась знать, как он полагал, высшего общества современной России. Предположительно ум, честь и совесть нации.
Пьер искал в этом исторически сложившемся обществе свою нишу, но пока безрезультатно. Гости с нетерпением поглядывали на вензельную лестницу, ведущую на второй этаж в банкетный зал, и томились, подпевая Олю. И вот, наконец, последовало внезапное, но долгожданное, приглашение: "Кушать подано!" Все чинно поспешили к лестнице, Оля не допел, а Пьер вышел, подышать перед едой чистым…
Спустившиеся сумерки насытились свежим озоном, вытеснив по закону Архимеда моросящий дождь, и Пьер жадно вдыхал. Какой-то рабочий тащил пулемёт. "Сейчас он вступит в бой", - подумал Пьер, но ошибся. Пулемётчики отчаянно сопротивлялись. К ним на выручку своевременно подоспел хорошо поставленный политический голос: "Пойдём пожуём, Вася". Вася послушно оставил пулемёт пулемётчикам и пошёл. Вслед за ними поднялся и Пьер.
3
В банкетном зале "Gold whisper" ("Золотой шёпот") проголодавшиеся сливки (в смысле общества) рассаживались согласно занятому рейтингу и насиженным местам в иерархии. При появлении голодного рабочего с разных концов пересыщенного яствами стола, но одновременно, раздался клич: "Василий Иванович, к нам!"
Пьер занял место на приставном стульчике, который невнимательным кивком головы указала хозяйка, и удивился популярности незнакомца: "Чапаев воскрес? Воистину воскрес, но почему лысый?"
На "холодные закуски" подавались расстегаи с грибами и растоптаи без грибов, пшеничные и гречишные блины с икрой и сёмгой, запечённая гусятина, новоиспечённая козлятина, фаршированная орехами индейка, седло марала с брусничным соусом, впадина двугорбого без седла и соуса, белужья икорка, двояковыпуклые рябчики, особые кремлёвские пончики, холодные свинина, баранина и телятина, цыплята гриль и табака, но тоже охлаждённые, овсянка баскервилей и всякая всячина. Всячина в хрустально-пластиковых бутылках являла собой весь перечень прайса от кумыса "Глоток Кызылкума" до вытяжки "Фанаты Фанты", не говоря уже о ликёроводочных изделиях и соках-водах.
Поглощение изобилия началось организованно. Шептун Ходатайствович Репетуйкин произнёс пафосный спич, все встали, зааплодировали и под торжественные звуки импортной акустики выпили до дна. Закусили. Слегка.
- Repetito est mater studiorum. Consuetudo est аlterа natura , а между первой и второй перерывчик небольшой - сьюморесила ведущая вечерней программы Анна Павлова и предоставила слово Порфирию Прохоровичу Перефьютькину. На этот раз не вставали, но выпили опять до дна. И покушали. Хорошо покушали… и опять выпили до дна.
"История повторяется три раза. Первый раз - как трагедия. Второй - как комедия. А в третий раз - для тупых", - подумал Пьер и начал, из любопытства, пристально вглядываться в окружающее общество, но поскольку он был молод и полон сил, то его интересовало не всё общество в целом, а лучшая его половина.
Лучшая половина общества делилась на три категории: деловые женщины (собеседницы); прелестные женщины (проказницы) и влиятельные женщины (приятельницы). Была и четвёртая - внутренне наполненные, но мало. Но были…
Деловые были при портфелях или должностях и держали себя в материнской строгости. Из них гордо выпирала комсомольская юность и все этапы большого пути всеобщей перестройки и реформенного моделирования общественной системы.
Мужчины долго возле них не задерживались и, обронив пару государственных фраз, спешили к другим, которые на должностях не состояли, но обладали всеми остальными прелестями женской привлекательности.
Чувствуя к себе повышенное внимание, эта категория приходила в трепетное волнение, и её тоже распирало. Но поскольку комсомольской юности у них было мало, по большей части своя, интуитивная, то выпячивалась трепетная грудь. Безудержно пытаясь вырваться на свободу из узкого вместилища последней моды, она трепетала, вызывая трепетание и у сочувствующих мужчин, независимо от занимаемой должности и положения рейтинга (если можно так выразиться).
Третья категория ничего не имела, кроме влияния, и жадно высматривала, прислушивалась, перешёптывалась и изредка, но многозначительно, перемигивалась…
Объявленная после первого присеста танцевальная пауза не нашла единодушного отклика у перекусившей VIP-публики. Позолоченная (золотая - как-то нескромно) молодёжь лениво потянулась на третий этаж в бальный зал, а более взрослая государственная публика, сбившись в кружки по интересам, перешла от кулуарных разговоров на первом этаже к более волнующим и государственным на втором.
В этот самый момент определяющего разброда и шатания к нераспавшемуся до конца обществу присоединился молодой красавец-капитан - судя по стабильному румянцу на щеках - штаб-с.
- Ву-а-ля! - почему-то перешла на французский Анна Павлова и, подкрепив американским "Вау!" что в совокупности должно было означать по-латыни: "Ба! Какие люди!" - продолжила жизнерадостное блиц-приветствие. - Андрэ! Почему один и запоздало? Где ваша милая жёнушка?
- Иным женщинам мало букета роз: они еще требуют, чтобы мужчина менял воду в вазе - как-то откровенно печально процитировал кого-то Андрей и приложился к пухлой ручке хозяйки.
- Слышала, вы собираетесь на войну? Это bellum internecium , нельзя быть таким безрассудным…
Андрэ недовольно скривился, не желая обсуждать ни ту, ни другую тему (ни о жене, ни о войне), и вознамерился поставить на место вмешавшуюся не в свои дела хозяйку, но кто-то сзади дружески хлопнул его по плечу. Обернувшись, он удивился:
- О! А ты здесь как оказался?!
- Пытаюсь войти в общество через парадный вход, - улыбнулся Пьер и, огорчив Анну Павлову молодецкой удалью и юношеской бестактностью, увлёк Андрея в направлении третьего этажа.
- Тут бабы путёвые есть? А то так хочется, что аж язык стоит… - донёсся до Анны Павловой обрывок фразы, и она почему-то сконфузилась.
Андрей с балкона, а это был он, сосед по балкону (подъезды разные, а балконы по-соседски), поблагодарил Пьера за избавление от дачи ненужных показаний и дал себя увлечь, пообещав найти в этой неоднородной массе достойную собеседницу в комплекте. У Пьера давно чесался язык, жаждя приятного общения вживую, но "вкушали" лишь уши, выслушивая чопорные заумные умности.
Андрей Волоконский (фамилия соседа) посещал светские мероприятия с раннего детства, с той поры, когда они ещё советскими назывались, и был в этом обществе докой, о чём свидетельствовала бросавшаяся в глаза, вместе с румянцем, оскомина и прокисшее выражение лица, но Пьеру он был рад. Хороший парень. А хорошему человеку почему бы и не помочь?
4
Пока на третьем этаже разогревались, на втором дробились. Раздробленное общество второго этажа волновали отставшие от всеобщего реформирования коммунальное хозяйство и Армия. Если коммунальные проблемы волновали постольку поскольку (в этом вопросе всё было схвачено), то Армия оставалась ахиллесовой пятой, так как призыв на действительную военную службу, претерпевая незначительные изменения (тех брать, этих не брать, потом: тех брать, а этих освободить), касался всех и в принципе был совковым.
Какой-то рыжий, но хорошо одетый, собрав вокруг себя группу единомышленников и оппонентов, с пеной на губах доказывал, что все коммунальные беды от лености населения и нежелания платить за оказанные услуги, что он, дескать, устал работать на процветание страны, а всяческого рода болтуны мешают, и вообще можно чего-то добиться лишь после того, как два поколения, зараженные коммунистическим вирусом, вымрут напрочь. Но поколения почему-то вымирать не хотели, хотя и вымирали, сопротивляясь, а оппоненты сомневались, уточняя кто и когда сделал этому рыжему прививку от заразного вируса и откуда он такой правильный выискался.
Избранная (в одном из мандатных округов) женщина бальзаковского возраста пыталась примирить противоборствующих мужчин, угощая грибочками домашнего соления в собственном исполнении, прихваченными по случаю, но мужчины даже не обратили на неё внимания, и она перешла к менее эмоциональной группе борцов с коммунальной несправедливостью.
В этой группе оперировали научными и экономическими выкладками и соленья отведали без отрыва от обсуждения эластичности вопроса: как совместить ржавость коммуникаций с потребляемым теплом и энергией? Коммуникации достались по наследству от совдеповского режима, и пришли в негодность за десятилетие безнадзорности, т.к. надзирать за наследственной совковостью стало некому (все ушли в рынок). Тепло и энергия вырабатывались по рыночному, и никаким боком не лезли в совдеповские коммуникации…
Вдруг из совковой несовместимости выкатился почтенный седоватый мужчина, ухватил за волосы состоявшую в группе женщину (без грибочков), облил всех дорогостоящим "Глотком Кызылкума", прокричав: "Это туда, это сюда, этих посадить, этих выпустить, а потом всех, кроме меня, расстрелять…" - дружески подморгнул Анне Павловой и покатился дальше.
Случайно обрызганный соком не такой уж, но всё ещё молодой, реформатор из соседней группы, которому очень нравится кудрявиться, а занятое положение не позволяет, привычно и интеллигентно утёрся и продолжил животрепещущий разговор о переустройстве Армии. Во внемлющую аудиторию стекалось всё больше и больше слушателей, намного больше, чем в коммунальную, которая к тому же таяла на глазах, переливаясь в армейскую. Да и не удивительно.
Блуждающая война в Закавказье дестабилизировала общество, особенно во время весеннего и осеннего призыва. Несмотря на все принятые меры, никто не был застрахован от произвола консервативных военных, которые, перефразируя государственный афоризм "Преступник должен сидеть" (где - не указано), считали, что "Военный должен воевать" (с точным указанием - где). Случайно угодивший в Армию высокопоставленный сын высокопосаженного чиновника мог целенаправленно оказаться в районе боевых действий, а это уже не государственный подход к делу. Может быть нарушена преемственность поколений…
Бывший кудрявый, но всё ещё чернявый, вразумительно излагал концепцию строительства новой армии с расчётами по заработной плате, сроками службы и её тяготами, перелагаемыми на плечи (на чьи не указывалось). Под лозунгами патриотизма, извлеченными из старых полотнищ, клеймил действующих генералов и пугал мифическим "дембелизмом", которого по ту (цивильную) сторону армейского забора имелось гораздо больше и благозвучно именовалось: "наставничество". Своим собственным дебилизмом в вопросе военного строительства он несокрушимо и легендарно поражал (в смысле удивлял) людей сведущих, коим этот словесный бред казался детским лепетом и ничего, кроме взрослой улыбки, не вызывал. Болтовня профанов изобиловала хронической тошнотой и словесной диареей: 50% - слов, разжиженных водой; 50% вискозы пафоса…
Взрослые люди, Порфирий Прохорович Перефьютькин и Шептун Ходатайствович Репетуйкин, баловались безалкогольным пивком, которое сделали для тех, кто хочет стать миллионером. Миллионерами они уже давно стали, вот потому и баловались, и снисходительно улыбались долетающим обрывкам фраз взволнованной публики, мирно обсуждая более волнующие темы.
Степенный их разговор, с глубоким пониманием проблемы, крутился и раскручивался вокруг забот о желудке, страдающем несварением, о ревматизме, об опасном в их возрасте травматизме и о других подаграх. Присоединившаяся Анна Павлова, устав от политики, экономики и виртуального секса, в которых ничего не понимала, гармонично вписалась в светскую беседу столпов общества. Нельзя сказать, что она была отвергнута обществом второго этажа, поскольку вход на второй пролегал через первый, где в кулуарных беседах равных ей не было. А столпам, прошедшим все коридоры и этажи власти, было как-то наплевать на все этажи Анны Павловой. И на первый, и банкетный, и бальный, и…
5
В полумраке бального зала центральный супер-ди-джей старательно разогревал не золотую молодёжь, отрабатывая гонорар, полученный от щедрот Анны Павловой. Сопровождало его в этом нелёгком деле подсвеченное стриптиз-шоу. Женское - в том углу, мужское - в этом. Под милые молодёжному сердцу звуки импортной какофонии стриптизёры совершали сложные эротические прыжки. Как с шестом, так и без него, не говоря уже вокруг (шеста). На подтанцовку задействовали трансвеститов. Так, на всякий случай.
Андрей рыскал глазами, выискивая подходящий объект для удовлетворения потребности соседа, который не переставал вожделеть, а ртом жаловался на трудности и перипетии семейной жизни. Женился он недавно, с лёгкой руки Анны Павловой. Невеста была по всем параметрам столицы, но после медового месяца, проведённого на островах, забеременела, и жизнь его стала невыносимой. Светила отечественной гинекологии ежедневно и тщательно следили за развитием эмбриона на дому, загромоздив полезную площадь спальни хитроумной медтехникой…
- Какой срок беременности? - поинтересовался ничего в этом не смыслящий Пьер.
- Девятый…
- Так совсем ничего осталось перетерпеть! - обнадёжил отчаявшегося соседа сосед, строго памятуя о сроках вегетации человеческого эмбриона.
- Девятый день!!! Дурья твоя башка, акушер хренов. Вон лучше смотри туда. Нравится?
- Хороша!
- Ну, так пошли познакомлю.
Лёгкой походкой сытых ловеласов они направились к группе девочек, которые облюбовывали мальчика с шестом.
- Привет, Андрей!
- Здравствуй, Элиз, - и, плотоядно улыбнувшись, Андрей представил соседа. - Знакомься. Пьер Кюрю - побочный сын одного из бывших архитекторов перестройки. Образовывался в Париже. Имеет счёт в швейцарском банке. Рост - 189. Телосложение упитанное. Размер бицепса, трицепса и прочих мускулов сама оценишь, если захочешь. - Развернувшись к побагровевшему Пьеру, Андрей продолжил. - Элиз. Законная дочь одного из прорабов постперестроечной архитектуры. Образование - гарвардское. Банк - of America. 90 - 60 - 90. Постельный темперамент от… и до глубоких царапин на спине. Иногда кусается…
Лихо прикрыв ладошкой зарубцевавшийся шрамчик прокушенной мочки, Андрей по-военному откланялся:
- Честь имею!
Молодые люди, измерив друг друга оценивающим взглядом гробовщика при замерах клиента, убедились в искренности слов общего знакомого и после обязательного поклона и реверанса запрыгали в такт музыке, старательно исполняя супермодное движение тыльной стороной ладони в районе носовой полости, которую будто бы неожиданно покинула вся имеющаяся в наличии слизистая оболочка. Смена положения рук была обязательна, все остальные части тела дёргались самопроизвольно. А поговорить?
Немного употев, Пьер, с согласия дамы вечернего сердца, увлёк знакомку на первый этаж в прохладную роскошь пальм, берёз и кондиционеров. Облюбовав удобную лиану и галантно потревожив обезьян: "Брысь!" - они, раскачиваясь, перешли от ритмичного танца на третьем этаже к спокойной беседе на первом. Изъяснялись на английском (США) и русском (Москва).
Темы затрагивались разные. Как военно-политические: «Почему американский президент Клинтон, отдавший приказ без объявления войны бомбить суверенную страну, не сидит на скамье подсудимых вместе с президентом Югославии Милошевичем, обвиняющемся в геноциде?» - так и бизнес-экономические: «О "православном банкире" и сенаторе Совета федерации от республики Тыва, ставшим объектом внимания французских правоохранительных органов при вложении финансовых средств в компании и недвижимость Ниццы».
Даже о культуре говорили. О раннем ренессансе и позднем барокко. Об обвинениях, свалившихся на знаменитого режиссера Люка Бессона в связи со смертью оператора во время съемок «Такси-2». О Britney Spears говорили:
- "Britney Spears!" - не то, чтобы приятно, но презентабельно и современно. Параметр у барышни отменный и имя на слуху. На грани меж эротикой и порно…
- Мусолят эту Spears упорно, а она не виновата, что нашим «символам» эстрадным необходим патологоанатом для достижения таких же результатов…
О спорте: "Россиянин Денис Конончук предъявил иск к Госкомспорту и Олимпийскому комитету России в связи с бездействием российских чиновников на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити"…
- Idee fixe! Молодец! Не догонит, так согреется… Истец! Межмуниципальный суд столицы Конончуком будет гордиться. Если выиграет, станет олимпийцем!
О присуждении золотой медали французской танцевальной паре - Marina Anissina (Марине Анисиной) и Gwendal Peizerat (Гвендалю Пейзере), которые оказались на первом месте, обогнав российскую Ирину Лобачеву и Илью Авербуха… На интимно-медицинскую тему "СПИД" не говорили (а кто их знает, почему?)
Получив глубокое моральное удовлетворение от беседы с прекрасной леди, Пьеру захотелось большего, но он не знал, как затронуть эту щекотливую тему. В образовавшуюся паузу проник мелодичный голос Элиз на чисто русском языке:
- Пьер! А не провести ли нам эту ночь вместе? Да, кстати. Зачем ты красишь лошадь в зелёный цвет?
- "Moccoka"? - уточнил не совсем въехавший Пьер.
- "Moccoka, Moccoka", у меня дома есть - заверила Элиз, и они покинули, по-английски, русское общество мадам Анны Павловой…
Ударившая в голову сперма, не позволила рассудительному Пьеру вспомнить один из постулатов жизни: "Не подставляй спину!" - и он подставился…
Косность российского общества - приоритетный порядковый номер. Каждый стремится быть первым. Стремится… стремится… и помер. Первопричина смерти есть рождение с биркой на судьбе "стереотип", а между ними времяпрепровождение. От сих до сих: ужасающих и ошеломляющих, апатичных и искрометных, постыдных и триумфальных, коммуникабельных и бесконтактных…
Смазав чистым спиртом кровоточащие на спине Пьера царапины, которые вознамерились запятнать белую рубаху великосветского мачо порочащими каплями, и вернув в исходное положение нераспечатанную банку лапландского кофе "Moccoka", который сближает, но не понадобился, Элиз заторопилась. До горячего оставалось минут пять…
Благополучно использовав преимущества автомобиля Репетуйкина с мигалкой и не дожидаясь навязчивого сервиса со стороны дежурного секьюрити, она самостоятельно хлопнула дверкой, процокала по ступенькам парадного подъезда, обдав жаром невменяемых пулемётчиков, и шмыгнула в холл. Удивлённый Пьер еле нагнал её у крокодила: "Элиз!"
Элиз плавно обернулась, одарила скучным взглядом гробовщика, зарывающего свой талант в землю и, процедив сквозь зубы: "Извините, молодой человек, я вас не знаю", - поспешила на второй этаж, недоумённо завиляв сытыми бёдрами.
Опешивший было Пьер взглянул на крокодила: "Крокодил более длинный, чем зелёный". Крокодилу это не понравилось. Он считал себя более зелёным, чем широким и, уронив кристально-чистую слезу, обиженно нырнул в длину рыбкой.
Пьер улыбнулся и, бросив вдогонку исчезающей леди: "Пардон, мадам, ошибся. Paris vaut la messe (Париж стоит обедни)", - неспешной походкой проследовал в том же направлении. "Соскучилась по маме", - проанализировал ситуацию Пьер на пути следования и беспечно вошёл в зал. Лишь проспиртованная спина чуть-чуть саднила…
На всё про всё у них ушло в общей сложности минут тридцать пять. Мама не кинулась, общество не заметило, к горячему успели, а государственный водила Репетуйкина даже не догадался. Шеф часто раскатывал с мамой столичной красавицы в служебное время, а во внеслужебное дочь пользовалась: "Шеф послал. Домой сгонять надо…" А кто переспрашивать у "самого" будет? Надо, так надо. У имущих свои причуды…
Элиз росла смышлёной девочкой. Свою смышлёность она проявила ещё в раннем детстве. Лет пять ей тогда от роду было. Как-то в очередной раз наведалась к ним какая-то бабушка из министерства культуры. Долго слушала, как мать уговаривала тогда ещё маленькую Лизку съесть "ну хотя бы ложечку паюсной икорки, свеженькой" (и это после пяти ложек деликатесной манной кашки!) потом не выдержала, утопила в бокале докуренную до мундштука беломорину и сиплым голосом изрекла: "Ешь, Лизка. Вырастешь, мужика не выдержишь…" - на, что Лизка, впитавшая обрывки фраз маминых телефонных разговоров вместе с грудным молоком, по-детски наивно скомпилировала: "А чего его держать? Сам влезет… и сползёт".
Элиз и в этот раз проявила себя паинькой. Усевшись подле матери, весело щебетала ей на ушко что-то несусветное, но радостное, а счастливая мамаша расплывалась в улыбке, мол, гляньте люди добрые, мол, дочь воспитала, от маменьки ни на шаг, девственница, суженному бережётся…
6
С высочайшего позволения Анны Павловой Пьер присел рядом с Андреем. Расселись и запоздавшие. Подали горячее и включили акустику.
"Jour fixe продолжается", - громко и ублаготворёно констатировал проголодавшийся Пьер, но Андрей приложил к губам указательный палец и, подражая Анне Павловой, прошептал Пьеру в самое ухо: "Audi, vide, sile (слушай, смотри и молчи)"…
Пьер замолчал, но смотреть было не на что и слушать было нечего. Все кушали. Лишь негромкие звуки, издаваемые столовыми приборами, свидетельствовали о присутствии.
Зазвучал и Пьер. Вдруг где-то на третьей минуте всеобщей трапезы невидимый vis-a-vis сообщил Пьеру доверительным тоном: "Смерть голодная - похуже, чем под автомобилем или, к примеру, заказали. Отжил, а панихиду справить некому…"
Пьер оторвал голову от крокодиловых яиц, фаршированных перепелиными, и стал беспокойно озираться. Но Андрей больно наступил ему на ногу, и он молча уткнулся в яйца, прислушиваясь к потусторонним голосам.
- Дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага… Но есть нюанс. С какой ноги шагнуть, чтобы прожить и, прожив, отдохнуть…
- Уж долго думал над смыслом жизни…
- Им, гагарам, недоступно то, что умный пингвин спрятал…
- Но под ложечкой, подспудно, гложет прибыль от утраты…
- За кустами бузины дедушка… и горстка свиты…
- Полноте! К чему обиды? Он седой…
- Но не от горя…
- Отмывает Боря Боре…
- Творец системы - уник, который имеет право освещать мир из своей светлицы…
Пьер терялся в догадках. Несмотря на пробудившийся аппетит, яйца в горло не лезли. Голоса говорили между собой, но впечатление создавалось такое, будто бы обращались именно к нему.
Андрей, слегка прижимая ногу Пьера своей, чтоб не дёргался, никаких пояснений не давал, беззаботно поглощая бланшированные водоросли Атлантического океана.
- Жизнь никогда не бывает справедливой.
- Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше…
- А, помнишь, первый раз в первый класс? Цветы… Девочка в банте. Места разобрали сразу. Кому на какой парте… Понимали политику Партии. Грызли гранит науки… Первый - это гарантии.
- На святое подняли руки октябрёнок, пионер, комсомолец, активист, спортсмен, отличник… Волонтёр (доброволец), угодивший в людской птичник. Птичник - там, где у каждого свой петух, в смысле жареный. Он без внимания не оставит... клюнет.
- Жаль, когда и кто он неизвестно…
Пьер, проглотив яйца и закусив пупками осьминога, преодолел давление соседа и тихо отреагировал:
- Почему неизвестно?! Кого назначите, тот и клюнет. Порой обидно за Державу, в которой типа за гвоздь ржавый срок приличный можно схлопотать. В которой грех: «не дать», «не взять». В которой недра раздают пройдохам. В которой грустно, одиноко тем, кто знает, что такое честь. "Благая весть" с телеэкранов сочится в душах гнойной раной, воспламеняя месть за похищенное детство, за упавшее наследство, за обман, хулу и лесть… Жизнь завернуть пытаетесь покруче, раскручивая рецидивы путча?
Пьер перевёл дыхание, запил концентратом желудочного сока моллюсков, настоянного на ананасах, и хотел продолжить общение, но заиграла музыка Иоганна Штрауса, и всех никотиновых страждущих пригласили в курительную комнату, а для некурящих выпустили на подиум очередного деятеля культуры.
Андрей, вытолкав Пьера в фойе второго этажа, увлёк на первый и, затолкав в угол обезьянника, зашипел, как бесхвостая гюрза: "Ты в своём уме, мушкетёр хренов?!!"
Из дальнейшего шипения соседа Пьер уяснил, что изюминкой ежемесячных "журфикс" мадам Анны Павловой является это самое "горячее". Когда-то давно, а именно когда нелегального Пьера вывозили из страны, к власти пришёл инициативный начальник рабочего органа. Его нововведения, вместе с "андроповской водкой", дали почувствовать строителям Коммунизма привкус трудовой дисциплины. Люди стали ходить в кинотеатры с отпускными билетами или справками об отгулах, болезнях и пр. Был намечен ещё ряд дополнительных мер по развитию хиреющего социализма, но начальник скоропостижно скончался, а сменивший его на этом ответственном посту имел другие проблемы.
Перед тем, как отойти в мир иной, инициатор поручил своим ребятам изобрести и претворить в жизнь чудо отечественной акустики. Ребята сделали, но не вовремя. Вращающийся в центре этих кругов покойный муж Анны Павловой патриотично присвоил изобретение (для семьи, для дома). А чего добру пропадать? Проект был дорогостоящий, измерялся сотнями миллионов народных средств и любой из народа имел право…
Суть изобретения заключалась в том, что полёт научной мысли и фантазии советских учёных был вмонтирован в малозаметные датчики, которые позволяли руководителю вести диалог с многочисленными членами и кандидатами в члены Политбюро. При всеобщем присутствии, но с глазу на глаз. Тембр голоса дипломатично менялся до неузнаваемости и совместно с самопроизвольно трясущимися губами членов и кандидатов не оставлял ни единого шанса определить автора того или иного высказывания. Такое нововведение давало возможность слугам народа откровенно выговориться, а хозяину - держать руку на дряхлеющем пульсе страны…
Незапатентованное изобретение сделало салон мадам Анны Павловой знаменитой и эксклюзивной достопримечательностью столицы. К ней потянулись люди. Гуччи-муччи-пипл . Потянулись за единственной возможностью поговорить о том, о чём не говорят. Или не принято говорить.
Строго приглашённые участники раута допускались к "горячему" бесплатно, а купленные - заполняли паузы. Но поскольку контингент застолья значительно омолодился, по сравнению с расчётным при изобретении, то приходилось постоянно жевать. Чтобы сильно не обременять пищеварительный тракт участников, на горячее подавались блюда из морепродуктов или малокалорийная экзотика.
По неустановленным законам общества дискуссию второго присеста в банкетном зале "Gold whisper" открывали те, кто нёс вахту на капитанском мостике страны. На текущий момент - родившиеся в пятидесятых. Молодёжь. Затем в разговор вступали взрослые и лишь потом дети (те, кому до тридцати пяти). Пьер вероломно нарушил святое, встряв не к месту, за что и выслушал взволнованное шипение соседа. Сосед за соседа не отвечает, но Андрей отвечал и соответствовал. Бездумное самоустранение Пьера от поглощения морепродуктов во время несанкционированного святотатства могло засветить автора и предать изгнанию. Просветив и найдя взаимопонимание, сосед предложил выкурить сигарету мира (Duty Free Marlboro) и вернуться в зал. Так и сделали.
7
После культур-паузы гости Анны Павловой вновь забросили невод. Дерзкая выходка Пьера не осталась незамеченной. Но негативной реакции не последовало. Видать, великодушно простили. По малолетству и неопытности. В "бой" пошли старики, т.е. взрослые.
- …это очень напоминает момент из сказки Льюиса Кэрролла "Алиса в стране чудес", где Алиса спрашивает Чеширского Кота: "Скажи, куда мне идти?" "А куда ты хочешь попасть?" "Куда-нибудь", - отвечает Алиса. "Тогда все равно куда идти, куда-нибудь ты попадешь"…
- "Сегодня думал я всю ночь, издав к утру догадки стон: Бог любит бедных, но помочь… Умножить ноль не может Он".
- Ноли без палочек стареют понемногу. И, шаркая прожитым об дорогу, идут-бредут сами собой, исподволь шишки набивая…
- И, отметая бремя лет, несут себя и свой авторитет в конец концов, где абсолют. Там поживут немного и умрут в контексте рассуждений, мнений…
- Что в юности гляделось сочной умностью, на склоне лет бледнеет скудной тупостью…
- Юность не приемлет ранней скуки и "преждевременной старости души". Ноль без палочки - пятками врозь, носками внутрь, а палочка без нолика бубнит: "Мы все учились понемногу..." "Мы почитаем всех нулями..." "Мы все глядим в Наполеоны", - «ас» Пушкин это написал. Читал?..
Анна Павлова, бросив настороженный взгляд на безвинно жующего Пьера, мол, какую ещё пакость можно ожидать от этого молодого человека, не преминула, широкомасштабно пользуясь правами хозяйки, вставить свои пять копеек в протекающую восстановившимся руслом беседу. Блюдя собственное реноме, она изъясняла являемую мысль по-латыни. Специально нанятый за большие деньги латын синхронно переводил, так что звучала она, как и все, чисто по-русски.
- Спешить некуда. Хорошего ждать неоткуда… - процитировала Анна А. Н. Толстого.
- Старые умники вымерли, а молодые не нарождаются…
- До 90 лет доживают представители старшего поколения. У молодежи на это не хватает выдержки…
- "Я утратил всякие надежды относительно будущего моей страны, если сегодняшняя молодежь возьмет в свои руки бразды правления, ибо эта молодежь невыносима, не выдержанна, просто ужасна.” Это Гесиод сказал, но я готов подписаться под каждым его словом…
Вброшенная Анной Павловой тема получила неожиданный резонанс и явилась сигналом для "детей", которые, не дожидаясь вторичного приглашения, охотно вступили в дискуссию.
- Молодость - не ошибка, старость - не заслуга. В молодости учатся, а в старости понимают. Скажите мне какой хапуга бритоголовыми конспиративно управляет?
- Демократия! Свобода! Вот и поползли уроды… Образовательные школы упразднили комсомолы… И дети спокойны, как танк. С судьбою играют ва-банк…
- Возмущены все до предела фашиствующим беспределом и всем предельно ясно, что "это" не напрасно, т.е. неспроста. Ведёт бритоголовых пацанов дряхлая, но подлая рука в позабытые места: "Режет Европу фашистская сталь! Зиг хайль!"
- Как в проруби гавно всплывают. А здравомыслящая половина масс интеллигентно ладошкой отстраняет от себя скандирующее там дерьмо и, пальчиком прикрыв ноздрю, удивлённо вопрошает: "Это что?" Гавно! Пора уже, что есть, то так и звать… "Забей гол Японии!" Япона мать…
Дав выговориться "детишкам", "взрослые" подвели итог обсуждаемой концепции, выдвинув сентенцию:
- Совершеннолетние малолетние актуализированы и социально типизированы…
- Молодые люди столь же склонны считать себя мудрыми, сколь пьяные - трезвыми…
- О безмозглых уличных скинах, "героях" баталий машинных, младшие говорят…
- Преемников понять хотят…
- А мысль, которая в научном мире зарождаясь, несёт в поток безумства интеллект? Скинхед - студент потенциальный и мог бы вправить им мозги доцент…
- Доцентов нет.
- Доценты есть. Нет у них средств на прожитьё…
- В бизнес ушёл доцент. А пацаны - сырьё…
8
После "горячего" присеста великое собрание вершителей судеб потянуло на "сладенькое". Это была вторая изюминка в тесном общении VIP-персон. Жилищные условия салона Анны Павловой, по-простонародному - квартиры, позволяли. Два последующих после бального этажа были оборудованы игротеками на любой интеллект и комфортабельными кабинками "Tete-a-tete" для деловых переговоров, которые являлись определяющими и судьбоносными, как в личном плане, так и для всей страны.
Шестой этаж предназначался для отдыха сговорившихся или уставших персоналий (типа "прилечь"). Седьмой и восьмой - хозяйские, а девятый населял обслуживающий персонал. Подвальные помещения были оборудованы под цеха пищевой индустрии и хозблок.
Публика рассредоточилась по интересам. Солидный седовласый мужчина со стаканом апельсинового сока культурно просил у темпераментного чернявого подкинуть кое-что на нужды личной дачки, и чернявый великодушно соглашался за пару-тройку эпатирующих моментов в рекламных целях…
Моложавый ректор научно-исследовательского института химических удобрений и ядохимикатов выпрашивал у выдающегося животом вперёд спонсора незначительную сумму для изменения аббревиатуры вверенного ему заведения, которая досталась по наследству от загнивающего социализма. Но спонсор отнекивался, мотивируя тем, что действующая получится не лучше.
Две миловидные дамы, раскладывая пасьянс, просто отдыхали, обмениваясь маленькими любезностями:
- Тебя муж не бьет? Или это макияж такой?
- На меня тоже шампанское оказывает удивительное действие, но как мочегонное…
В бильярдной несколько мужчин делились секретами профессионального мастерства:
- Искусство налогообложения состоит в том, чтобы ощипать гуся, получив максимальное количество пуха при минимальном шипении…
- По мне, так уж лучше заплатить и спокойно спать…
- А по мне - лучше переесть и недоспать, чем переспать и недоесть…
Группа патриотически-настроенных новаторов, нехотя поглощая экзотические фрукты, боролась с засильем иностранных слов, оскверняющих чистоту русского языка:
- Вы скажите, что такое "ебпона"? Вот и я не понял, пока мне не объяснили, что это "Европа", но читаю я русские буквы, как латинские…
- Совсем по-русски читать скоро разучимся. Увидал на рекламном стикере: "…монтерАми пУти"... Красиво! А оказалось приглашение на работу: "…монтёрами пути".
Отдельной группой отдыхали военные. "Верхи" на пятом этаже обсуждали за преферансом проблемы овощеводства и садоводства, а "низы" снимали напряжение войсковых будней на шестом. На дверях отдельных кабинетов этой зоны отдыха привлекали внимание великолепием текстов чёрно-белые таблички ручной работы: "ПРОСЬБА НЕ ОПАЗДЫВАТЬ И ПОДОЖДАТЬ!" или "НЕ СДЕРЖИВАЙ СВОИХ ЖЕЛАНИЙ! ИЩИ ОТКРЫТУЮ ДВЕРЬ!" - что в вольном переводе означало: "ЗАНЯТО!"
Анна Павлова в роскошном будуаре седьмого этажа потчевала антарктическим чаем в прикуску с кубинским тростником двух столичных красавиц (маменьку и дочь) и изысканно намекала на молодого балбеса Перефьютькина, наделяя его фантастическими качествами великосветского джентльмена. Мама (дама сердца действительного тайного советника) молча прихлёбывала из блюдечка, Элиз манерно рдела…
А персонал с девятого этажа уже подчищал места общего пользования, использованные в "холодном" и "горячем". Две принаряженных уборщицы с высшим образованием готовили холл на выход, лениво переговариваясь:
- Опять весь подиум облевали.
- Наверно, артисты, когда кланялись…
Первыми в очищенный холл спустились Порфирий Прохорович Перефьютькин и коренная москвичка неопределённого возраста, ценительница подводного мира. Потерпев фиаско среди штабных верхов (она умела только в покер), сухонькая, но подвижная, мадам атаковала Перефьютькина:
- Позвольте, сударь! Ваше высокопревосходительство, ведь я Вас помню ещё с пелёнок! Порфирьюшка! Я Вас умоляю! Не лишайте предсмертной радости жизни старую дворянку (карьеру в Москве она начинала с дворничихи, сбежав от мужа и пьяного свёкра после того, как свёкор гонялся за ней с топором по всему селу, грозясь убить за то, что она ехидно рассмеялась, когда случайно увидела его голым). Не отнимайте от старческой груди последнего правнучка (все остальные были уже при деле). Проявите misericordia (по-испански: "милосердие, сострадание")!
Порфирий Прохорович замедлил шаг и вскоре совсем остановился. Жгучее чувство страха пронзило его сердце (misericordia - кинжал, которым средневековые испанцы добивали раненых воинов). Он взглянул на просительницу: "Неужели я смогу это сделать?!!" - и глаза его застила мутная пелена скупой мужской слезы. Помутнел и рассудок. Порфирий извлёк из широких штанин дубликатом бесценного груза руководящий мобильник и, как бывший гражданин Советского Союза, исполнил свой гражданский долг, предварительно уточнив фамилию:
- Фамилия?
- Придворкина. Ызыргыль Франциевна.
- Да не ваша, а правнука!
- Придворкин, Придворкин. Косяк Шлангович Придворкин. Отнять хотят деточку, на Флот забирают… - включилась дворянка, верноподданнически вглядываясь в мутные глаза "Вашего высокопревосходительства".
- Степан, - властно бросило в трубку превосходительство, недослушав причитания челобитчицы.
Трубка подобострастно изогнулась и ответила:
- Слушаю, Порфирий Прохорович.
- Напиши фамилию Притворкин на служебном бланке и отправь в Министерство Обороны.
- Какую указать причину, Порфирий Прохорович? - трубка склонилась ещё ниже.
- Напиши, что он на седьмом месяце беременности, если у тебя фантазии не хватает. Укажи, что беременность хроническая, а посему ни в мирное, ни в военное время этот беременный матрос Притворкин призыву не подлежит. Всё равно там читать никто не будет. Углового штампа и моего факсимиле вполне достаточно.
Трубка пискнула и выпрямилась. Резвая старушка, изобразив сервильное умиление на освободившемся от морщин попечительства лице, бросилась целовать ручку, но Порфирий Прохорович заторопился, случайно подставив оттопыренный карман… и карман стал увесистым. "Обращаясь к начальству, подчинённый должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы не смущать начальство разумением своим".
9
Скоростной электропоезд ЭМ-026 (электропоезд завтрашнего дня) со скоростью 120 км/час увозил питерских. Столичные разъезжались на своих или аккредитованных персоналом по личной просьбе.
Два интеллигентных бомжа второй волны, натянув личину демократов первой, под видом засидевшихся посетителей салона Анны Павловой шныряли между не до конца разграбленными столиками и украдкой наполняли съестным вместительные кейсы. Как они проникли в высшее общество, миновав систему заграждений внутренней охраны, знали только они.
- Слушай, давай в кои-то веки йогурт попробуем! У нас его уже двадцать лет продают, а я ещё не пробовал...
- Ты с ума сошел? Его ложкой надо есть!
Затоварившись по самые некуда продуктами народного потребления, они импозантно покинули гостеприимный салон тем же путём и по-английски. Персонал радостно стаскивал оставшееся от VIP-бомжей на девятый этаж в опьяняющем предвкушении…
Интеллигентные беспризорные, стараясь не замарать вечерние костюмы (от Удашкина), через проходные дворы, заборные дыры и канализационные люки прибыли к месту постоянной дислокации, где их нетерпеливо ждали проголодавшиеся выжимки общества, антагонистичные сливкам. Особенно Удашкин.
Посланцы в высший свет пришли бы и раньше, не заставляя волноваться избранных, но задержались у одного из встретившихся на пути мусорных контейнеров. Молодой не выдержал и сломался, захотелось немного порыться. Ничего достойного внимания там, конечно, не было, кроме книги "Программирование на Турбо-Паскале"…
- Глянь, Петрович, неужели кто-то еще на "Трубе" пишет?
Петрович не устоял перед раритетом. Полистали немного, вспомнили давно забытое…
Выслушав бурные нарекания со стороны общества и особенно Удашкина, они вручили последнему слегка распечатанную и малость надпитую бутылку французского коньяка "Наполеон", культурно извинились и поспешили в гардеробную. Спецодежда перешла в их единовластное пользование на благо общества. А такое беречь надо…
Удашкин, обхватив бутылку двумя руками, пошёл вон. Он был начинающим бомжем. Бомжем второй волны. Вернее, даже не был. Квартиру пока ещё не пропил и кое-какие носильные вещи, поэтому нельзя сказать, что вполне сформировавшийся бомж. Но на грани. Оставшись не у дел министерства тяжёлого машиностроения и получив статус безработного, Удашкин спивался целое десятилетие, медленно и уверенно пропивая нажитое. И надо отдать ему должное, жену с тёщей не пропил. Сами ушли…
Тем временем ничего не подозревающий Андрей спустился с шестого этажа и отыскал Пьера на четвёртом. Пьер в одиночестве гонял разноцветные шары импортного бильярда, переваривая ужин и полученные впечатления от первого светского раута. Все гости разъехались, персонал разошёлся (в смысле разгулялся), делать было нечего, пришлось идти на улицу и ловить ночного мотылька транспортных услуг.
- Ты где был? - поинтересовался Пьер у соседа, скорее чтобы не молчать, чем из любопытства.
- Ванну принимал. Блестящее великолепие кранов и смесителей, душ на специальной стойке, какие-то полочки с парфюмом, подвесные стаканчики, махровое полотенце цвета "моей мечты"… вот и задержался, - честно признался Андрей, передавая впечатления последнего эпизода.
- Куда везти, брат?
- На площадь Гей-Люссака
- 250 рэ.
- Много 250…
- Почему много? Смотри - с Гея 100 и с Люссака 150!
- Поехали…
Приехали. Отсчитав водиле 150 рэ., Андрей указал пальцем на Пьера:
- Остальные с Гея получи, но предупреждаю: он активный Гей, очень активный…
- Да вы что, братаны?! Я пошутил, - оценил юмор Андрея и физические данные Пьера юморист-водила. Поблагодарил за 150 и сорвался с места на прямой передаче.
- Пошли к тебе, кофеем угостишь, - предложил Андрей Пьеру, и Пьер согласился. - У тебя "Moccoka" есть?
Вылезшие из орбит глаза Пьера, загнав вздыбленные брови куда-то под причёску, глупо уставились на Андрея. Скривив губу в виде скобки, упавшей вовнутрь, Андрей сначала ничего не понял, а когда понял, зашёлся заразительным смехом: "Ты, что? Дурак?" - еле выдавил из себя Андрей мелкими порциями. Дошло и до Пьера. Он заразился и разразился. Дошло и до соседских балконов, на одном из которых появилась беременная Люлька, жена.
- Может, хватит? - поинтересовалась она, продрогнув.
- Ко мне пойдём, - резко оборвал всеобщий гогот Андрей, и они пошли…
- Ты где шлялся, ночной бомбардировщик? - ласково поинтересовалась любопытная Люлька прямо с порога.
- Знакомься, милая, наш сосед Пьер, - не отреагировав на приветствие, представил друга Андрей.
- Тоже бомбардировщик?
- Нет, я Гей, но тоже интересуюсь, - попытался разрядить обстановку Пьер.
- Здравствуй, Петя, - запоздало, но вежливо, поздоровалась Люлька и перекрыла вход в помещение своим впалым животиком, выпятив его до беспредела. - Где был, я спрашиваю?
- У Анны Павловой, - честно признался Пьер.
- Я не тебя спрашиваю, мужичок. Заговорщики хреновы! - грозно нахмурилась Люлька, больно буравя получившимся взглядом позднего супруга. - Сменил ориентацию?
- Да он мужичок безобидный. Не пьющий. Положительный, в общем, - не обращая внимание на колкие выпады Люльки, заступился за друга Андрей.
- Ты мне зубы не заговаривай, заговорщик! Лучше скажи: у тебя секс по потребности, или по графику?
- Люлёк, дорогая, тебе нельзя волноваться. Если я тебя сегодня так раздражаю, то кофе мы пойдём пить к Пьеру, пока ты успокоишься и уснёшь.
- Иди, дорогой, я же тебя за рога не держу... - и харизматичная Люлька с достоинством хлопнула дверью.
Через несколько минут дверь с шумом растворилась.
- Андрэ! - но Андрей не услышал, так как поднимался по ступенькам соседнего подъезда…
10
Холостяцкая квартирка Пьера была однокомнатная, но дорогая. Друзья прошли на кухню, и расселись за обеденным столом, поглощая мелкими глотками баночное пиво из холодильника. Зашипевшие "трубы" испустили пар, который рвался наружу, и "заговорщики" разговорились. "Moccoka" остался нетронутым.
- Как сказал Теренций, любовь может изменить человека до неузнаваемости. Ты не думай…
- А я и не думаю, - перебил Пьер. - Лучше расскажи, что такое зелёная лошадь.
- А ты разве не знаешь? Анекдот такой. Старый анекдот. Ковбою Джо нравилась Ненси из таверны. Долго он думал, как бы к ней подступиться и, наконец, придумал: "А покрашу-ка я ногу коня в зелёный цвет. Ненси вынесет мне кружку пива и спросит: - А почему, Джо, у твоей лошади нога зелёная? Да, так - скажу. - А, кстати, не провести ли нам эту ночь вместе, Ненси?" Ловко придумал. И сделал так. Но не обратила внимания ни на него, ни на ногу строптивая Ненси. Молча пиво подала, молча и ушла. "Не заметила", - додумал Джо и выкрасил вторую ногу. Безрезультатно. Третью, четвёртую. Эффект первоначальный. Выкрасил Джо всю лошадь и, не надеясь, подъехал к таверне. Ненси вынесла ему кружку пива и вдруг заговорила: "Джо! А не провести ли нам эту ночь вместе? Да, кстати. Зачем ты выкрасил лошадь в зелёный цвет?"
Пьер на миг призадумался о чём-то, о своём, о "девичьем", ухмыльнулся с пониманием и расплылся в задумчивой улыбке. На ум пришло где-то когда-то кем-то оброненное, которым он решил поделиться с другом:
- Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Путь к сердцу женщины вообще лежать не должен, - и сменил тему. - А зачем ты на войну едешь?
- Если бы мужчины знали, что думают женщины, то были бы в двадцать раз нахальнее, точно так же, как если бы женщины знали поближе мужчин, то стали бы ещё кокетливее, - пропустив вопрос Пьера мимо ушей, сказал Андрей, - Это не я сказал, а тоже кто-то из мыслителей типа Жванецкого: "Чем больше женщину мы меньше, тем больше меньше она нам". Каждый мужчина имеет единственную свою и невоплотимую, которую он сам себе нарисовал в своём воображении, которую всю жизнь искал в семейных отношениях, но не нашёл и не найдёт, намаявшись от собственных хлопот, в сей жизни бесполезной. Желанье - жизнь, а жизнь - болезни…
Андрей был старше Пьера и пользовался у последнего непререкаемым авторитетом. Даже незаконный дядя Порфирий, выписавший Пьера из-за границы, отзывался об Андрее уважительно: "Ты с моего балбеса Толяна пример не бери. Купил я тебе квартиру по соседству с порядочными людьми. Вот к ним и присматривайся, и прислушивайся".
Пьер, имея два гражданства (советское и французское), принял третье (российское). По установке, полученной от дядюшки вместе с ключами от квартиры, он должен был определиться в течение месяца и, по выражению того же дядюшки, "стать человеком".
С безбашенным Толяном, с которого не надо брать пример, Пьеру было веселей, с Андреем - интересней. Кем быть, кем стать? Такая мысль ещё не приходила, видать не созрела, и он был тем, кем был. "Cherchez la femme!" (шерше ля фам). "Ищите женщину, в ней всё дело". Но дело оказалось в шляпе, которую Андрей оставил в прихожей.
- Ты это о чём? - заинтересовался Пьер философией Андрея.
- О том, что если можешь - не женись, а если уж невмоготу, то бери любую, но не из общества. И ещё. Если хочешь кем-то стать - не торопись, и поменьше отирайся с Толяном. Ему жизнь купят, тебе - самому пробиваться. Усёк?
- Усёк. А зачем ты едешь на войну? - повторил свой вопрос не по возрасту настойчивый Пьер.
- Я давно рапорт подал о переводе в войска, но то ли из-за уважения к отцу, то ли из-за боязни тестя мне отказали. А тут оказия. Цидулка сверху пришла о сопровождении офицером штаба эшелона с американской гуманитарной помощью в Чечню. Все какие-то занятые оказались, вот обо мне и вспомнили. Доставка гуманитарных грузов второй войны на контроле у правительства в рамках программы борьбы с коррупцией и чиновничьим беспределом, т.к. от гуманитарных грузов первой войны на центральных армейских складах после всех согласований и утрусок остались картонные коробки с надписью "Second hand condoms!" и ящики с шерстяными носками ручной вязки. Содержимое коробок на войне пригодилось. Надували и стреляли с рогаток в учебных целях, отрабатывая целкость, а носки беженцам передали, им нужней. Просёк?
- Просёк. А зачем ты соврал Элиз насчёт счёта в швейцарском банке? - запоздало поинтересовался Пьер, максимально используя нечастую разговорчивость Андрея.
- Для куража. Покуражился?
- Угу, - буркнул Пьер, проводил Андрея до подъезда и, словив ночного мотылька с зелёным глазком, поехал к Толяну, для которого Анна Павлова искусно охмуряла знатную столичную невесту, Элиз.
Толян сговорился с Пьером встретиться в одном из казино. Он был признанным авторитетом ночной тусовки. А поскольку учился в научно-исследовательском институте химических удобрений и ядохимикатов, который за ненадобностью был перепрофилирован в научно-исследовательский институт психотропных анаболиков и химического анализа наркотиков, то днём спал, а ночью развлекался.
"Единственный способ избавиться от искушения - поддаться ему!" Пьер так и сделал. Престижное казино "NON-STOP" невзирая на третий час после полуночи бурлило, пело-ело, пило и плясало. Разухабистое окружение Толяна встретило Пьера как родного. После двух штрафных фужеров финской водки Пьер быстро вошёл в кондицию и стал компанейским. Он целовался с незнакомыми, братался со знакомыми, прикалывался с друзьями над недругами. И всё было бы ничего, если б не саксофонист и спонтанно проявившаяся наблюдательность Пьера.
Отказав в притязаниях на танец одной из ночных красавиц с хрупкой талией, Пьер закурил, переводя дыхание и наблюдая за эластичными движениями Толяна и его партнёрши. "Красиво получается!" - проникся Пьер высоким искусством танцующих, сравнив с телодвижениями окружающих, но совершенно случайно его блуждающий взгляд зацепился за тощего саксофониста из оркестра и забуксовал. Саксофонист, отдудев пару тактов заданной партитуры, бережно опускал саксофон и скучным взглядом бороздил полумрак зала до следующего такта. Пьер долго присматривался, не выдержал и обиделся. Расталкивая танцующие пары с лёгкостью атомного ледокола "Ленин", он пробился к музыканту, приподнял его на высоту вытянутой руки и вежливо поинтересовался:
- Что же Вы так, mon cher?! Толян красиво танцует, а Вы сачкуете?
Саксофонист от неожиданности проглотил язык вместе с мундштуком саксофона и, естественно, никаких правдоподобных объяснений дать не смог. Не дождавшись ответа, разочарованный Пьер выбросил это мычащее изваяние в окно за ненадобностью.
Оркестр не заметил потери бойца невидимого фронта и продолжал увеселять почтенную публику. Пробудившаяся совесть в успокоившемся Пьере, неудержимо влекла в толпу. Обнаружив в танцующей толпе красавицу с хрупкой талией в руках нехрупкого мачо, Пьер, как это принято в культурном обществе, хлопнул два раза ладошкой. Отхлопанный (два раза) мачо культурно, как и принято, уступил красавицу Пьеру. Лёгкий стан партнёрши успокаивал всё больше и больше, волнуя и пробуждая что-то светлое…
Может быть, на этом всё бы и закончилось, но при падении на пешеходный тротуар человек-саксофон неумело разбил дорогостоящее витринное стекло. Администрация пожаловалась.
По жалобе администрации казино о нанесении материального ущерба, оперативно пожаловала экипированная бригада борцов с правопорядком и потребовала от злоумышленника денежной компенсации. Выскочивший при падении мундштук позволил саксофонисту высшей пилотажной квалификации и неоконченной музыкальной партитуры переложить всю ответственность за разбитое на танцующего Пьера.
Оторванный от хрупкой талии возбудившийся Пьер вознегодовал с новой силой и скрутил саксофониста в бараний рог.
Правоохранительным борцам применить оружие мгновенного действия согласно пункту такому-то настоящей инструкции, которой они руководствовались при разбитии оконных стёкол, было нельзя. А больше в создавшейся ситуации и применить-то нечего.
Саксофонист это понял и перешёл к самообороне. Изловчившись, он больно укусил оказавшуюся в районе досягаемости мякоть, стараясь откусить и тем самым нанести значительный урон противной стороне. Раздавшийся вой, доподлинно имитирующий саксофонный, указал на то, что музыкант ошибся и укусил сам себя за причинное место, умудрившееся по воле случая попасть на зуб.
Пьер, не переносящий высоких звуков, раскрутил саксофониста, за что музыкант, в последствии, был ему весьма признателен. Пошла молва, и уже на третий день раскрученного саксофониста приглашали лучшие продюсеры шоу-бизнеса. Культурная жизнь столицы получила нового кумира. Многотысячная публика насмерть билась за лишний билетик любой ценой, чтобы попасть на шоу и воочию увидеть человека, который "сам себя за жопу укусил". Пошла слава и о Пьере. Недобрая слава…
11
Проснулся Пьер от дискомфорта. Определив своё местоположение - в ванной комнате под ковриком - он обнаружил и источник, вызывающий неприятное ощущение. Невыносимо жала туфля под ухом. Под туфлёй, скрючившись, лежала измятая баба…
Одет он был по-утреннему: трусы, майка и носки. Вечернее: рубаха, брюки и пиджак аккуратно висело на отогнутых трубах полотенцесушителя. Вторая туфля безмятежно плавала в остатках с вечера полной, но к утру истёкшей ванны. Заполнивший голову бодун не давал сосредоточиться. Разбитый осколок зеркала, валяющийся рядом, при ближайшем рассмотрении нахально отразил чью-то не сексапильную сморщенную задницу с заплывшими глазами и опухшим носом.
Взволнованный увиденным Пьер перешел от теоретических выкладок к практическим действиям. С усилием оторвав от холодного мрамора своё грузное перекорёженное тело, он придал собственной фигуре по возможности вертикальную осанку, и предпринял попытку выйти за границы ванной. Попытка удалась. В своём доме и стены помогают.
Добравшись до холостяцкого, но двуспального, лежбища с единственной целью доспать, Пьер окончательно проснулся. Спальное место было занято. Среди чудес постельной промышленности текстильного зарубежья раскинулось очаровательное созданье, по всей видимости, отечественного производства. Роскошные волосы, беспорядочно разметавшись на белизне наволочек, издавали забытый запах сенокоса из пионерского детства. Сползшая бретелька комбинации скромно обозначила границу дозволенного для просмотра. Всё остальное скрывало одеяло.
Пьер, дважды парализованный увиденным за такой короткий промежуток времени, прислонился к дверному косяку и вспотел холодным потом. По-детски приоткрытые губы проснувшегося внеземного явления в постели не дали упасть, заставив напрячься и ответить на прозвучавшее как гром мелодичное и приветливое:
- Доброе утро!
- Привет! - не ударил лицом в грязь неубранной квартиры Пьер и любопытно поинтересовался. - Ты кто?
- Я Наташа.
- Откуда?
- Из Ростова. А ты откуда?
- Из ванной, - честно признался Пьер, но немного сообразив, уточнил, - из Парижа.
- Кто ты?
- Я? - Пьер растерялся, безрезультатно пытаясь вспомнить фамилию, имя, отчество, дату рождения и прочее, которое он буквально до вчерашнего дня помнил наизусть и буквально же вчера прочёл об этом ещё раз в полученной двуглавой паспортине. - Счас! - взял он тайм-аут, но по-французски, и аккуратненько по стеночке пополз обратно в ванную.
Обнаружив в пустующих вещах искомый документ, Пьер обрадовался и, не читая, было ринулся, но призадумался. Сделав над собой отчаянное усилие, почистил зубы, безжалостно искоренив устоявшийся запах кошачьей тусовки, побрился, умылся и даже всё это побрызгал прихваченным из Парижа парфюмом. Заправив рубаху в брюки, он предъявил незнакомке документ, обойдясь на этот раз без поддержки родных стен.
- Пьер Охиреевич Кюрю, - огласила ФИО пострадавшего от приступа внезапной амнезии вынырнувшая к этому времени из-под одеяла и облачённая в современные, но скромные, одежды незнакомка и, выразив взглядом соболезнование, направилась в ванную. - Я сейчас.
Разгорающийся внутри Пьера пожар требовал срочного вмешательства извне. Застелив нетронутую им постель, он направился на кухню и, притушив возгорание баночным пивом из холодильника, включил чайник с целью подогрева воды и растворения нераспечатанного "Moccoka", который для взаимопонимания…
- Фамилия моя Шмитт, но двоюродный дядюшка счёл нужным записать по матери - Кюрю (от киндер, китчен, кирхен). Отец, Охирей Похиреевич Шмитт, незаконно родивший неизвестно кого, месяцев пять тому преставился, оставив завещание, которое через месяц должны обнародовать. Дядюшка, добровольно взваливший на свои плечи обязанности душеприказчика, оповестил всех кандидатов на якобы несметное наследство. Съехалось триста пятьдесят незаконнорожденных детей Охирея Шмитта. Стараниями дядюшки и генной инженерии в результате естественного отбора остался я один. Я не хотел, но мать: "Езжай, да езжай…" А почему бы, думаю, и в самом деле Москву не посмотреть. Вот и приехал. Понравилось… - вяло, но достоверно, повествовал Пьер, натружено силясь вспомнить: "…откуда она взялась?"
- Я тоже, Москву посмотреть. Мой отец крупным бизнесменом в Ростове был. Чего ему не хватало? В депутаты полез. Пролез. Срок кончился, а он из Москвы уезжать не хочет. Ему тоже, наверное, понравилось. В депутатах. Даже на память мобильник себе оставил, ноутбук, помощницу и квартиру. Отец с матерью развёлся. Со своей помощницей живёт. А меня пригласил. Я в этом году художественный колледж окончила с англоязычным уклоном и физико-математическим приколом…
- А как ты в моей постели оказалась? - всё-таки отважился Пьер.
- Меня папина соседка в казино пригласила. Работает она там. Сначала скучно было, но потом ты пришёл. Развеселил. Я тебя за это на танец пригласила, в знак благодарности, но ты не захотел, а потом… мы танцевали. ОМОН приехал. Повели тебя куда-то. Потом ты с ними вернулся, сказал, что я твоя невеста, достал пачку денег и попросил отвезти нас в свадебное путешествие, а на капот уазика ПМГ, за неимением куклы и колец, приспособил бабу с чайника казино. На кого тебя, "женишка", оставлять было? Я и поехала. С сиреной ехали и с мигалкой, ты так заказал. Приехали. Ты сказал: "Располагайся. Будем "Moccoka" пить", - и ушёл в ванную. Я ждала, ждала, а тебя нет, и нет. Посмотрела, а ты бабу под голову, ковриком укрылся и спишь. Сладко спал. И я спать пошла…
Пьер, краснея лицом, конфузливо уставился на донышко ёмкости баночного пива. Вдруг через распахнутую форточку вместе с потоком свежего воздуха в кухню ворвались слова неслыханной им доселе песенки в сопровождении, вроде бы как, музыкальных инструментов: "…целую. Ниже подпись. Твой Серёжа".
Музыкальный привет динамика открытой дверки подъехавшего BMW, был воспринят Пьером, как: "…целую ниже пояса. Серёжа". То ли исполнитель нечётко выговаривал слова, то ли Пьер не совсем добросовестно вымыл уши, то ли в голове прочно засели строчки ритмов казино: "…ты целуй меня везде я, ведь, взрослая уже…" и "…твои губы попали не туда…" - но полученная из форточки информация дошла до потребителя в вульгарно искажённом виде.
Упавшие вместе с баночным пивом свежие дрожжи, во взаимодействии со старыми, дали непредсказуемый эффект, который, переполнившись последней каплей, вырвался наружу. Пьер неимоверно побагровел от стыда перед этим юным очарованием, восприняв похабную продукцию российского шоу-рынка, как личное оскорбление своих достоинств и недостатков. Он схватил мусорное ведро, очень дико извинился перед Наташей: "Эксьюз ми плиз, - мол, по хозяйству надо, мол, сейчас вынесу и вернусь, - …через две… через две…" - и выскочил за дверь.
Вежливо подпрыгнув к водиле со словами: "Что же Вы так, mon cher?! Я понимаю. Почему бы и нет, если человек хороший. Но зачем об этом орать на весь дом?!!" - Пьер одел ему на голову ведро с несвежим мусором.
Выскочивший из другой дверки Толян, затолкал дружка в салон государственного автомобиля вместе с ведром, освободившимся от водителя, и комнатными тапочками, и крикнул: "Трогай!" Водила, привычно стряхнув с себя хозяйский мусор, побрызгался купленной за собственные сбережения отечественной "Свежестью" и тронул. Вместе со всеми тронулся и Пьер, возмущаясь бестактным поведением автовладельцев с навороченными автомагнитолами и творениями современной эстрадной попкультуры в частности. Но ненадолго.
Толян вывел его из полученного от баночного пива транса, нанеся двойной удар с совсем неожиданной стороны: "Папаня на автоответчик записался. Приказал к двенадцати быть. И машину прислал. Сказал, что пора из раздолбая человека делать. Ты его знаешь, дядюшку. Если сказал, то сделает. Женить удумал. Я точно знаю. А посему - мальчишник! Последний… в этой холостяцкой жизни". BMW с российским триколором бесшумно выехал за город…
12
Мудрая Анна Павлова не стала звонить мадам Общак заранее, с целью предупредить о планируемых смотринах. Смотрины должны были состояться после визита к ней на ленч Перефьютькиных (отца и младшего сына). Анна знала, что мадам ночью разбуди по этому поводу и она будет в полной готовности принять "дорогих гостей". Знала и буйный нрав "подопечных".
За последние месяцы в столичном обществе распространился неодобрительный гул о похождениях Толяна и лёгкий шепоток о подмоченной безнравственностью репутации первой невесты. Фактов против Элиз, в отличие от Толяна, не было, аргументы были. Рейтинг Элиз ещё стоял, но уже покачивался, в отличие от рейтинга Толяна, который болтался. Да и сама мадам Общак заметила в поведении дочери признаки взрослости светской львицы. "Человек никогда не подвергается большему испытанию, чем в момент исключительной удачи". Момент созрел, и чтобы его не упустить, надо было отдавать за первого подходящего пройдоху. Намечающаяся партия с Перефьютькиными была обоюдовыгодной и сулила большие дивиденды…
Порфирий Прохорович Перефьютькин начал волноваться не сразу. Сначала он дипломатично наводил справки о дорожно-транспортных происшествиях, о неопознанных жертвах братоубийственной войны и о прочих жертвах стихийных бедствий столицы. Не обнаружив младшего отпрыска в списках без вести пропавших, он серьезно озаботился и дал команду на введение плана "Перехват".
Многозначная недвижимость Перефьютькина включала в себя уймищу неопознанных объектов соцкультбыта, которые выпали из-под надлежащего контроля владетеля и одному ему было уже невмоготу справиться с поиском почти состоявшегося жениха. Толян знал куда забуриться…
Добровольный инспектор местной пожарной дружины дед Замай выловил досужего сибарита на одном из необитаемых островов заповедных угодий в приватизированном папой профилактории "Русалки Поволжья". По линии секретной связи ФАПСИ информацию сбросили куда следует и за "мальчишками" прибыл вертолёт МЧС.
Поскольку ориентировка была на Толяна и "возможно оказавшегося в сговоре" Пьера, то остальные "мальчишки" выбирались из профилактория самотёком. Перевёрнутый вверх дном BMW, уже один раз использованный в качестве подводной лодки, вторичному применению не подлежал, безответственно затонув.
Пьер в комнатных тапочках постеснялся навестить влиятельного дядюшку. Не такой уж пока он и родственник. Воспользовавшись удобной паузой во взаимоотношениях с министерскими спасателями, он сбежал с аэродрома подскока, не дожидаясь кортежа МВД.
Пьер благополучно добрался автостопом до площади Гей-Люссака и вместе с пустым ведром торжественно поднялся к себе на этаж, через трое суток после убытия с полным. С пустым - не к добру. Дверь оказалась запертой и, несмотря на мелодичное разноголосье электро-звонка во всех двадцати четырёх вариациях, не открывалась.
Захлопнулась дверь и за блудным сыном Перефьютькина, доставленным принудительно в рабочий кабинет отца и переданным из рук в руки. Привычно потупившись, Толян ждал очередного разбора полётов, но не дождался. Отец молча вставил видеокассету в кассетоприёмник видеодвойки и на плоском экране чудо-техники замелькали откровенные кадры армейских будней. Плавно, без рекламной паузы, потные и обветренные лица солдат сменили лица гастарбайтеров советских национальностей, вынужденных оставить обжитые места в поисках более прожиточных заработков. Сюжет о новостройках столицы сменился научными картинками из мира живой природы. Утомлённые знаниями студенты активно разгружали автомобильный, железнодорожный, речной и даже гужевой транспорт. Аспиранты, доценты и профессора подрабатывали на более низкооплачиваемых работах. Закончился видео-обзор пугающими страшилками из криминальной хроники, не ставшими достоянием широкой общественности.
- Ты этого хочешь? - доброжелательно поинтересовался любящий папашка?
- Нет, - честно признался Толян.
- Тогда езжай, приведи себя в порядок и завтра с утра поедем к Анне Павловой, - безапелляционно подвёл черту Перефьютькин старший.
Плотно прикрыв дверь за смирившимся сыном, Порфирий Прохорович извлёк руководящую трубку. Трубка изготовилась.
- Здравствуй animae dimidium meae . Как поживаешь, дрожайшая?
- Сogito, ergo sum . Привет, дорогой. Edere oported, ut vivas, non viveri, ut edas .
- Labor non onus, sed deneficium. Victoria constat gignitur .
- Sine dolore est vulnus quot ferendum est cum victoria .
- Virtus suo aere censetur. Bene vobis . До завтра.
- Dictum factum . До завтра.
Порфирий Прохорович, спрятав трубку и откинувшись в руководящем кресле самодовольно улыбнулся. Груз, отяготивший случайно оттопырившийся карман при встрече с Ызыргыль Придворкиной, был удачно переправлен Анне Павловой, которая после этого должна была копытом землю рыть, чтобы нарыть Толику невесту, и она нарыла. Нарышкина мать её. Молодец!
Радостное настроение Перефьютькина усиливалось предвкушением предстоящего дележа охиренного наследства. Недаром Порфирий потратился на этого медвежеподобного Пьера и всех детей Шмитта вместе взятых.
Главное определиться. Охирей Похиреевич умер богатеньким папой Карлой. Порфирий лично присутствовал на том единственном заседании правительства, которое вёл тогдашний президент. Пытались младо-реформировать ЖКХ. Чернявенький пацанчик из того правительства кучеряво обсказал, где, что и почём. Программа была рассчитана на пять лет, а денег в казне - шиш. Вот тут президент и наехал на старого Похиреича. Тот прилюдно пообещал профинансировать. Провозгласили на всю страну, что мол, к 2003-му году коммунальное хозяйство предоставит море света, реки тепла и гавно чуть ли не вспять потечёт. А всего-то ничего. Платить за это надо. Люди согласились. Давай. Реформируй. Но кинул всех Похирей. Двух генеральных прокуроров из-за него скинули, которые под него копать пытались. Сволочью оказался. И денежки тю-тю.
Умер коммунальный О. П. Шмитт вместе с реформой ЖКХ, а денежки-то… Вот и удумал Перефьютькин через Пьера Охиреевича присвоить народное достояние на законных основаниях, а французика этого внебрачного обратно в Париж отправить к его родной кухарке…
Малосведущий в тонкостях светской жизни Пьер, не добившись положительных результатов от звонка собственной квартиры, бережно перенёс своё тело в соседний подъезд и стал давить на звонок Волоконских. Дверь открыл Андрей.
- Явился, не запылился, - радостно встретил он друга, давая понять, что в курсе. - Я уезжаю. Давай выкладывай, что у тебя. Пять минут в твоём распоряжении.
- На войну? - быстро сориентировался Пьер.
- Да.
- Я счас! - перешёл на французский Пьер и на глазах у изумлённой Люльки выскочил на балкон, перемахнул на свой и через пять минут в джинсовом дорожном костюме с походным набором джентльмена встретил Андрея у подъезда. - Я с тобой.
Попав к себе в квартиру, Пьер слегка оторопел. Такой чистоты и уюта он не видел с первых дней пребывания на квадратных метрах полезной жилплощади, полученной в дар от добровольного дядюшки. Даже трубы полотенцесушителя в ванной приняли исходное положение. Лишь случайно заглянув в новое зеркало, удобно расположившееся на стене под отутюженной бабой, Пьер обнаружил уже знакомую задницу с заплывшими глазами и опухшим носом. Он с омерзением сплюнул в оригинал и окончательно утвердился в своём решении ехать на войну…
13
Это был розовый вечер. Дом вторые сутки находился в полной отключке и Наташа, со скуки, решила пройтись перед сном. Вскоре заборно-газонная реклама вывела её из навалившегося сплина на кривую дорожку в довольно пикантное заведение, инициировав маленькое приключение. Поддавшись соблазнительной агитации современных технологий рекламного бизнеса, она с интересом забрела на огонёк.
Помещение было чистое и светлое. Студеный клекот отечественного родника смешивался с кипящим бульканьем экзотического гейзера. Два в одном. С потолка лился мягкий свет, обволакивая взмокшие незнакомые тела. Пары неземной лёгкости, перемежаясь с ароматами французского парфюма, создавали малозаметный, чуть пьянящий туман. Обнажённая половина женщин, которые натурщицами-то и никогда не были, грациозно скользила перед другой половиной обнажённых женщин, которые никогда не были художницами, но обе половины естественно позировали друг другу. Некоторые из них от удовольствия пенились, некоторые с наслаждением барахтались, завладев тазиками, некоторые свивали в жгуты распущенные загодя волосы…
Наташа тоже намылилась, но грубый голос: "Смывайтесь девки!" - прервал всеобщее удовольствие. Старая перечница в белом халате банщицы и калоше на босую ногу (на одну ногу, вторая впопыхах так и осталась босиком) торопила: "Шевелись, шевелись, девчонки! Через десять минут всё отключат, “по Чубайсу”. Мы сегодня в графике". Наташа быстро обмылась, обтёрлась, оделась. "Дом в отключке и с баней не повезло", - печально констатировала она и вышла на улицу. Солнце окончательно спряталось за горизонт и розовый вечер заметно потемнел. Уличные фонари не включались. "И они в графике", - догадалась Наташа и поспешила домой.
Дома её ждал сюрприз. В кухне за столом сидела помощница и какая-то женщина с мальчиком. Чай с тортиком пили при свечах. Отец, оставаясь в душе народным избранником, был на вечернем заседании (на каком, даже помощница не знала, но привыкла).
- Знакомься, Наташенька, - прошипела помощница елейным голоском, представив почему-то сначала мальчика. - Косяк Придворкин.
Мальчику было лет двадцать. "Как Пьеру", - невольно сравнила Наташа, а Косякина мамаша поспешила объяснить, что папа Косика букву "т" не выговаривал, вставляя вместо неё букву "к", но в ненужном месте. Вот с его слов и записано неверно. Им-то, мол, ничего, привыкли уж, а вот…
- И мне ничего, - перебила Наташа.
- Костя, - расставил все буквы на свои места мальчик и, не вставая, протянул руку.
Наташа положила в протянутую ладонь банный, наполовину использованный билетик и, присев к столу, по-братски улыбнулась:
- В культурных домах мужчины руки не протягивают первыми. А у нас дом культурный. При свечах ужинаем.
Мальчик одёрнул руку и спрятал билетик в карман. По привычке. Он всё прятал в карман, что в руки попадёт. И не обиделся даже. Девчонка! Хотя немного заинтересовался.
- Ну, и как успехи в школе?
- Супер! Собственный успех хорошо, да и чужой провал неплохо.
- А с чего ты взяла, что я в провале?
- На студента непохож, на солдата тоже. "ПШ" - праздношатающийся! В твои годы и в наше время это не позволительно.
- Наталья! Смени тон! - помощница, давясь тортиком, попыталась выправить положение, строго одёрнув жиличку.
- Что вы так разволновались, тётя помощница? - кротко по-родственному озаботилась Наташа. - Чайком запейте, легче станет. Я у себя дома всегда так разговариваю. Молодой человек. Вам разве не нравится мой тон?
- Нравится. Я в военкомат четыре привода имел. А вот сейчас…
- И сейчас призывают?
- Да. На войну пойду.
- На какую?
- Иракскую. Добровольцем.
- Так ведь там уже всё закончилось!
- А я всё равно пойду…
- Дети! Прекратите галиться. Идите лучше в комнату. Телевизор посмотрите, - вмешалась Присоска Придворкина и строго глянула в тёмную комнату.
Телевизор испугался и включился вместе с остальными потребителями электроэнергии. Дети пошли. А сёстры многозначительно переглянулись. Помощница, Соска Придворкина, была старше Присоски и план укрепления родственных связей с гражданским мужем на предмет унаследования принадлежал полностью ей. Младшая со своим неприкаянным сыном были исполнителями.
Присоска большой фантазией не обладала. Мужа не удержала. Сына чуть не потеряла, перекладывая отсрочку с весны на осень, с осени на весну. "Отсрочивала!" Хорошо бабка вмешалась. За душой ни гроша, живёт на фамильные бриллианты старухи и на Соскины субсидии, которыми пока ещё довольствует бывший народный избранник за счёт своего ростовского бизнеса. Вот у неё, у Соски, два сына и оба за границей. Бизнес свой имеют. Расстаралась Соска в своё время, отсасывая у седьмого гражданского мужа из Внешпосылторга акции на безбедное существование. Как нашлось. А этот Косяк непутёвый какой-то, как и его мама. Моджахед иракский, девчонку соблазнить не может…
Косяк пытался, надо отдать ему должное, выполнить задачу, поставленную матерью и тёткой, но никак. Наташа была умней. Немного было на свете мудрых женщин: Гарджи, Рабия, Сахаджа, Дая, Лала, Мира, Рая… и Наташа.
- …а хочешь, я тебя на асфальте нарисую? - поинтересовалась она, устав от глупых посягательств Косяка.
Куда он её только приглашал. Даже к какой-то мадам Общак на помолвку, но представил это так, будто на неофициальный ужин к самому президенту, повергшему в руины друга Саддама.
- Не надо на асфальте, Наташа. А хотите, я Вам живого медведя покажу? Я серьёзно. Человек-медведь! Вы наверняка слышали о саксофонисте, который себе левую ягодицу откусил? Его рук дело.
Наташа замерла и даже где-то изнутри покраснела, но виду не подала, скучно окинув взглядом собеседника.
- А человек-банкомат у тебя в знакомых не числится?
- Нет, - неаккуратно покраснел в свою очередь Косяк, приняв вопрос Наташи за намёк на его скудное материальное положение.
- Ну, если нет, тогда трепись про медведя.
- Да я не треплюсь! Он натуральный. Пьером зовут. Француз. Его специально из Парижа выписали на свадьбу.
- На чью свадьбу?
- Толяна и Элиз. Он у них шафером будет.
- А я при чём?
- При мне! Наташа! Я Вас умоляю. Помолвка эта - большое значение имеет в плане…
- Ну, если при Вас, я согласна…
- Так я за Вами заеду, - возликовал Косяк. - Ровно через три недели в полдень!
- Заезжай. И мамашу свою не забудь…
- Не забуду мать родную, но я с прабабкой… - честно признался Косяк и, побагровев, поник.
Ызыргыль Франциевна Придворкина решила последнего правнука свету представить в полном блеске и строго наказала, чтобы с девушкой интеллигентной был, чтобы в свете чего не подумали, а то мало ли чего. Проходила она по старым спискам и на другой случай уж и не надеялась.
14
Районный военный комиссар полковник Йосып Засимович, по национальности грузин с украинской фамилией Шашкомахайло уже третий час потел над разложенными на рабочем столе документами и никак не мог взять в толк. Перед ним лежали личные дела трёх призывников и секретное предписание центрального аппарата. На одном из личных дел значилось "Косяк Шлангович Придворкин". На другом - "Касатик Шломович Притворкин". На третьем - "Кильдык Шаймерденович Притыркин".
Руководящий документ с угловым штампом и лиловой подписью высокопоставленной фамилии, которую-то и в слух произнести боязно, предписывал освободить от всеобщей воинской повинности Косяка Шланговича Притворкина. Факт несовпадения был на лицо. Все три КШП состояли на учёте в его районе и какой-то из них "подлежал", но какой не вырисовывалось из заголовочной части документа.
Полковник Шашкомахайло допил седьмой стакан отечественного чая "Радость" (импортный "Липтон" он не пил, оставаясь верным присяге, данной трудовому народу) и, пересев за стол для совещаний, вызвал службу поддержки.
- Ты понымаешь, генацвале? Шо цэ воны пышуть? - обратился он к самому смышлёному майору Урнасу.
Урнас принюхался, шевеля губами, перечитал документ по буквам от верхнего колонтитула до нижнего и на сорок третьей минуте выдал:
- Мо-ти-ви-ров-ку пос-мо-три-те и чи-сло.
Полковник посмотрел. Прочитав о хронической беременности Притворкина, он налился кровью и почернел глазами, но добравшись до даты исполнения документа, расхохотался во всю мощь прокуренных лёгких.
- Пишлы гэть звидсиля! Бэздэлныки, да-а-а-а! Пьёте кровь на халяву с комиссарского тела! - гаркнул он на группу поддержки, и та горохом выкатилась за пределы служебного офиса.
На документе стояла дата исполнения: "1 апреля сего года" (которая ничего общего с днём дураков не имела, совпало так). Успокоившись и вызвав одним нажатием кнопки восьмую чашечку отечественного чая, Шашкомахайло размашисто черканул на всех трёх папках с личными делами: "Завтра же призвать и заслать к чёртовой матери!" - но подпись, на всякий случай, не поставил. И наступило завтра, которое потрясло хотя и не весь мир, но для многих стало значимым…
Проделав утреннюю гимнастику (одно приседание в туалете и бег трусцой по ступенькам), Косяк Придворкин заглянул в почтовый ящик. Там лежала повестка в военкомат. "Вчера, наверное, принесли, когда мы в гостях были, - весело подумал Придворкин. - Быстро же они управились. Призыв только начинается, а билетик уже готов. Молодец бабка!" В повестке значилось: "Уважаемый… просим прибыть в любое удобное для Вас время до 10.00 утра с целью уточнения маленькой формальности… Нежно целую и дико извиняюсь военком… подпись".
Ызыргыль Франциевна Придворкина давно растолковала любимому правнучку, что в конце весеннего призыва ему выдадут "белый билет", который поставит окончательную точку в его отношениях с воинской повинностью. А тётка денег вчера дала на костюм для предстоящего выхода в свет. "Заскочу в военкомат, потом пойду костюм выбирать", - решил будущий денди и, насвистывая незатейливый мотивчик, явился "добровольно".
Остальным двум КШП тоже вручили повестки аналогичного содержания, вызвав большое недоумение, но Шашкомахайло перестраховался, на всякий случай, и подключил спозаранок специальный наряд народной милиции, который успешно справился с поставленной задачей, доставив этих двоих с двумя вывихами нижней челюсти (третью не успел, сама пришла).
В военкомате была суматоха. Смышленый Урнас за ночь проанализировал и к утру представил результаты анализов непосредственному начальнику: "Не мог такой серьезный человек шутки первоапрельские шутить. Это проверка!" Непосредственный начальник, Шашкомахайло, объявил тревогу и приказал весь компромат сжечь, всех отсроченных "бугаёв", которых за последние годы набралось не так уж и мало (по весомой причине размера гонораров работникам меча и орала, за добро добром), признать "Годен". Все полученные гонорары зачислить на внебюджетный счёт Министерства Обороны и сделать умное лицо. Сотрудники напряглись лицом, сбились с ног (и с левой, и с правой), но задачу выполнили. Никто не хотел остаться безработным, а добро - приходящее, наживём…
Всех троих КШП обстригли, вправили челюсти и отправили к чёртовой матери в химвойска. Остальных - по наряду и разнарядкам минувших лет. Забегая вперёд, надо отметить, что коллектив районного военного комиссариата под руководством и при участии полковника Шашкомахайло, который лично всех трёх КШП (двух с вправленной челюстью и одного с отвисшей) в вагон затолкал и долго ещё стоял на перроне, уставясь вслед ушедшему поезду, достиг небывалых успехов за последнее десятилетие. Он не только досрочно выполнил план призыва на 100%, а и перевыполнил на 200%. Так, на всякий случай.
Командиры отдельных воинских частей, впервые получившие добротное молодое пополнение (из отдельно взятого военкомата), отнесли данный прецедент на счёт начавшегося, наконец, реформирования. Прознавшие об этом глашатаи массовой информации поспешили довести до широкой общественности: "Наконец-то вершится…"
Распространённая СМИ информация дошла и на самый верх. Министр обороны получил благодарность от Главнокомандующего, а Шашкомахайло вместе со всеми районными комиссарами округа - часы настенные, командирские. Окружные военкомы обмыли ценные подарки, но всё равно не поняли, за что их наградили и за счёт каких средств. За счёт внебюджетных, конечно…
Пока военные праздновали победу, штатские сжигали нервы. Подходил срок огласки завещания Шмитта, а этот непутёвый французик куда-то запропастился. Помолвка особых волнений не вызывала, но тоже держала в напряжении. Да и эта старуха… Перефьютькин заметно нервничал.
Нервничали и Придворкины. Пропал Косяк. Третья неделя на исходе, а о нём ни слуху, ни духу. Ориентировка, данная органам внутренних дел, и фотороботы, развешанные на трамвайных остановках (другими видами транспорта Косяк брезговал), никакого результата не дали. Опрос местных жителей тоже.
Нервничала и Наташа. Помощница, несовместимая с человеческими условиями существования, давила на психику и, в конце концов, выдавила. Наташа давно бы уже уехала к себе в Ростов, но чувство долга её удерживало. Она должна была вручить ключи, оказавшиеся у неё по воле случая, ответственному квартиросъемщику. А он не появлялся. Информация, полученная от Косяка, давала шанс, но и этот куда-то исчез. Приближался срок помолвки. Наташа, временно проживающая в квартире Пьера, с отвращением отправилась в родительский дом, где единолично властвовала помощница, выпроводив родителя на летнюю сессию. Семейство Придворкиных было в сборе и в рыдах.
- Здравствуйте. Придворкин не появился? - дальше порога Наташу не пропустили.
- В армии твой Придуркин! Телеграмму вчера принесли.
- Во-первых, не мой, а ваш. А во-вторых, в какой армии? В иракской?
- В хиракской! - невежливо информировала помощница и захлопнула железную дверь фирмы "Медвежатник".
За закрытой дверью бились в последних конвульсиях остатки светской жизни Придворкиных. На все звонки Перефьютькину, Анне Павловой и другим тем, кто мог помочь, трубка отвечала одно и тоже: "Абонент не доступен".
Первые робкие шаги Ызыргыль Франциевны Придворкиной в направлении шантажа влиятельного лица были пресечены в корне. Её вмиг вычеркнули из списков, тем самым изгнав из великосветского общества, и обвинили в оговоре и подрыве государственности. Никто себе даже и представить не мог, чтобы такой великий человек, как Перефьютькин, пачкался об старуху Ызыргыль. А Перефьютькин и мысли не допускал, что данное им указание может быть не исполнено по месту и по времени. Вот только не мог понять, что ещё надо "этой старой заразе".
Да и винить кого? Все всё исполнили до последней буквы. Но вот как раз из-за этой самой буквы злополучной фамилии весь сыр-бор и разгорелся. И, может быть, волей небес вся ответственность за содеянное пала карающим мячом на семейство Придворкиных? "Эта старая зараза" глухонемой не была, но была шепеляво-глуховатой. Возраст. Надо добровольно и вовремя старым со свету уходить. По старости… на тот свет.
Тем временем очистившийся от светской жизни Пьер подлетал к подмосковному аэродрому "Чкаловск" на военно-транспортном самолёте ВВС в составе группы сопровождения эшелона…
Распрощавшись с боевыми товарищами и не дожидаясь Андрея, Пьер остановил первый попавшийся КАМАЗ (не потому, что КАМАЗ, а потому, что первый) и без приключений доехал до площади Гей-Люссака. Сердце подсказывало: "Тебя ждут". И не обмануло. Дверь открыла Наташа.
15
Поезд "Москва - Ростов" убыл по расписанию. Пьер, проводив невнятным взглядом последний вагон пассажирского состава, отрешённо сориентировался в направлении метрополитена. Мимо промчалась колонна джипов. Малиновый перезвон колоколов составил альтернативу привычно ласкающему слух завыванию противоугонной сирены и был воспринят неадекватно. Кто-то шарахнулся, а кто и внимания не обратил.
"Митрополита повезли", - машинально констатировал Пьер и ступил на пешеходную зебру. Зебра, втоптанная в асфальт суетливо снующими туда-сюда прохожими и проезжими, не отреагировала. Её окончательно и бесповоротно дожимали двое молодых мужчин отпугивающей наружности и крупногабаритной внешности, удобно расположившись в центре пересечения пешеходного перехода и проезжей части. Не обращая внимания на малиновый звон, ласкающее слух завывание и раздражающее бурчание пешеходов, они обсуждали, по всей слышимости, свои насущные проблемы:
- …клёвые у тебя тёлки!
- А у тебя?
- Одни коровы и то малоудойные…
Пьер прошёл между ними. "Быки, наверное, - подумал он, - или ковбои…"
- Козёл! - раздалось вслед.
"Тут Остап понял, что сейчас его будут бить…" А Пьер не понял и даже не обернулся, соображая, где вход в метро, но вместе с тем невольно удивился: "При чём тут козёл?" Бить Пьера не стали, оценив по достоинству, и вынесли всепрощающий диагноз: "Лох".
Впереди на высотном здании виднелась надпись, выполненная большими дорогостоящими буквами из сверхпрочных материалов: "Вперёд к…" Пьер пошёл, как велено, и уткнулся в заглавную букву "М". "Вот это по-нашему", - одобрил он с удовлетворением и нырнул в подземку.
На душе было пусто, но не темно. Оставшееся сияние Наташиных глаз освещало возникший вакуум. Он многое хотел ей сказать. Поделиться первыми впечатлениями о войне, о людях в камуфляже, о никчемности праздной жизни кузена, с которой случайно соприкоснулся, попросить прощения, в конце концов, но при встрече, которую ждал с таким нетерпением, все слова куда-то пропали, и он лишь глупо и виновато улыбался. Наташа тоже была немногословной, ни о чём не расспрашивала, ничего не рассказывала и, накормив чем-то по-домашнему вкусным, которое он раньше никогда не ел, обыденно, как банальное "вынеси мусор", попросила: "Проводи меня на поезд". Пьер, внутренне восстав, покорно проводил.
Электричка, поглотившая очередную порцию людского потока, усердно поставляемого эскалатором, проглотила и Пьера (а ей всё равно - кого). Захлопнув двери, она обыденно побежала по рельсовой стали спрогнозированного маршрута, высаживая и засаживая на промежуточных станциях.
Счастливые и несчастные пассажиры, кто - сидя, кто - стоя, отвлеклись от царящего наверху хаоса, созданного ими же под руководством и при участии тех, кто в метро не ездит. Временно перевоплотившись в обитателей подземного царства и рачительно используя оплаченный счастливый случай, они расслабились и позволили себе подумать. Массовая задумчивость впечатляла и засасывала. Засосало и Пьера…
"Станция…" - объявил робот пока ещё приятным женским голосом, не успевшим ссучиться в процессе эксплуатации. "Новенький, наверное", - подумал Пьер о роботе, оставив недодуманное в электричке (при случае вернётся, додумает) и всплыл по эскалатору…
Проводив Наташу, он шёл сдаваться дядюшке. Дядюшка не принял, мотивировав приступом мигрени отказ от встречи с горячо любимым племянником, и перенёс на завтра. Завтра с утра исполнялся полугодовалый срок нераспечатанному завещанию Шмитта, а вечером - помолвка Толяна и Элиз.
Завтра, так завтра и Пьер пришёл завтра к назначенному сроку, на завтрак. Завтракали вдвоём. Он и дядюшка. На душе у Пьера было легко и свободно, чего не скажешь о дядюшке. Натянув на лицо всю светскость, приобретённую за долгие годы тусовки в высшем обществе, Перефьютькин вежливо расспрашивал племянника "где был? что видел?", тонко выуживая наводящими вопросами сведения о планах Пьера на обеспеченное наследством будущее.
Со стороны этот допрос с пристрастием выглядел как милая семейная беседа. Но Пьер был не со стороны. Он так же культурно отвечал, как спрашивали, понимая, что ждут от него иного. Поскольку дядюшка тщательно подготовился к протекающей беседе, отработав несколько вариантов по отъёму народных денег у этого "неуклюжего лоха", а Пьер импровизировал, то беседа протекала по лабиринту, всякий раз утыкаясь в тупик.
Наконец-то привезли нотариуса с завещанием. Пьер сначала и не понял даже, что это нотариус. Мышевидный какой-то, с хиленькой фигуркой допризывника и сморщенным лицом старого лилипута. Но дядюшка рассыпался перед ним в таких любезностях, что собрать было трудно, а догадаться легко: судьба пришла (в неприглядном обличье).
Нотариуса ненавязчиво угостили с дороги и, умыв руки, последний приступил. По мере читки текста завещания, дядюшка менялся на глазах. Наигранная светскость медленно и печально сползала под стол и далее, толкая перед собой рассыпанную любезность, глазные яблочки самостоятельно трансформировали свою геометрию в такт хаотичному дёрганью кадыка, а руки не то, чтобы чесались, но подёргивались, свисая всё ниже и ниже.
"…завещаю. Всё честно и нечестно нажитое мной имущество, как движимость, так и недвижимость, ценные и бесценные бумаги, драгоценности… и т.д., и т.п. передать в Организацию Объединённых Наций с целью создания Фонда Защиты Мужчин от Неспланированной Беременности Женщин (ФЗМОНБЖ). Руководителем фонда назначить моего любимого сперматозоида, Пьера Охиреевича Кюрю, по достижению зрелого репродуктивного 25-летнего возраста (в смысле достижения понимания не как зачать, а как выкормить), прижившегося в чреве кухарки, которая помогала мне править государством. Я любил тебя, люблю, и буду любить, дорогая моя Стряпушечка! Ведь мы такое состряпали… Организационные хлопоты возложить на попечительский совет, созданный под эгидой ООН.
На базе фонда развернуть научно-исследовательский институт с целью разработки и внедрения противозачаточных таблеток для мужчин. Научные разработки проводить в России. Лабораторные испытания - в Индии, полигонные - в Китае. В нашем отечестве наложить эмбарго на импорт презервативов и при соблюдении этого условия разрешить распространение таблеток среди россиян через сто лет, оставив патент изобретения "Средство Шмитт", в независимости от места пребывания изобретателя, за нашей Великой Державой. Все расходы от экспорта полученного "средства" зачислять в доход государства. Охирей Похиреевич Шмитт".
Дальше шли расчеты что, на что потратить и сколько это в процентах от общей суммы наследства. Устанавливались сроки и даже налагались штрафы. Особой строкой выделялся поощрительный резерв для мужчин (россиян), не использующих контрацептивы, в том числе и предполагаемые таблетки "Средство Шмитт". Была и строка социальной поддержки малоимущих сперматозоидов в период вегетации вплоть до достижения восемнадцатилетней зрелости. После того как нотариус огласил весь расчётный список, Перефьютькин окончательно побледнел лицом, выразительно (в смысле с выражением, матерным) прошептал: "Патриот хренов! Совсем Охирей!" - и упал в обморок.
Нотариус, твёрдо стоявший на букве закона (Перефьютькин был последним подписантом в ознакомлении с текстом завещания и выронил, а нотариус наступил нечаянно, но быстро исправился, подобрал), вежливо откланялся. За сумму, предписанную ему Шмиттом, в его честности можно было не сомневаться. Передав дядюшку в надёжные руки, Пьер тоже покинул место трагической развязки, не зная, что себе и думать. Бездумно покинул…
Помолвка, по настоянию Элиз, проходила в узком семейном кругу. Учитывая заслуженную репутацию молодых, родители согласились и отказались от намеченной пышности. Со стороны невесты были приглашены молодые Волоконские с родителями (Люлька - давняя подруга детства, родители - почитаемые в верхах люди), Анна Павлова и Репетуйкин по линии матери. Со стороны жениха - сам жених с папенькой и Пьер (уже ни с какой стороны не нужный). Все приглашённые оставались ещё в неведении о разыгравшихся утренних событиях в загородном доме Перефьютькина, за исключением его самого и двоюродного племянника.
Смышленая девочка Элиз подготовила крупномасштабную акцию против Толяна, в расчёте на счёт в швейцарском банке Пьера (да и как мужчина он её привлекал). Не сопротивляясь воле маменьки, она продумала в альтернативу обряду "Помолвка" многоходовую комбинацию "Размолвка" по мотивам "Большой стирки".
Вычленив самых подходящих на предназначаемую роль девиц из окружения Толяна, Элиз сама написала скандальные тексты и раздала претенденткам, которые должны были их озвучить за определённую сумму перед участниками помолвки в указанное время. Техничность и артистичность исполнения материально оценивалась после показательного выступления, что вынуждало фигуранток стараться.
Представившись высокопоставленной публике лучшими подругами Элиз, нанятым статисткам предписывалось опорочить, в глазах собравшихся, мужское достоинство жениха и оттенить безупречную девственность невесты. К финалу акции, было подготовлено выступление табора цыган, который с песнями, плясками и медведями должен потребовать у Толяна обещанный гонорар за "вчерашний вечер" и денежную компенсацию за нанесение морального ущерба, тем самым обратив внимание почтеннейшей публики на его несостоятельность.
Расторгнув, таким образом, намеченный родителями в сговоре с Анной Павловой союз, Элиз открывала себе зелёную улицу для воссоединения с всесторонними богатствами Пьера. Такому сценарию позавидовала бы даже сама Альма, матерь "Большой Стирки".
Помолвка началась согласно ритуалу, годами выработанному светским обществом. Потом все сели за стол и ничего не предвещало… Сияющие Анна Павлова и мадам Общак весело ворковали с высокопоставленными родителями Волоконских-Яблонских. Элиз перешёптывалась с Люлькой, Андрей с Пьером, Толян делал умное лицо, его старшие брат и сестра с семьями тоже чем-то отвлекались, а Перефьютькин тихо спивался под пристальным взглядом Репетуйкина.
Всё шло чинно и благородно, но вдруг в атмосферу взаимопонимания ворвалась первая "лучшая подруга". Она весело пощебетала минут пять, не обращая внимания на присутствующих, и в конце щебета до гостей донеслась прощальная трель:
- У меня тоже помолвка была. Жених крутой. Всё Мумий Тролля пел: "Как тебе повезло, моей невесте! Завтра мы идем тратить все свои... Все твои деньги. Вместе". Думала он с юмором, а он альфонс. Муми Толя несчастный! Да вот же он! Здравствуй Толян! Где деньги?
Толян поздоровался по инерции. Запоздало переварив услышанное, он изобразил на лице сардоническую улыбку вслед упорхнувшей щебетухе, мол, ошиблась. Общество интеллигентно пропустило, но насторожилось. После непродолжительной паузы влетела ещё одна, но "более лучшая подруга". Элиз поделилась с ней "радостью" и познакомила с женихом.
- Потрясающий жених! Но у него есть один маленький недостаток…
- Какой?
- Маленький… - подруга презрительно поздоровалась с Толяном, - Здравствуй Толик! - и заспешила на выход.
Третья "подруга" интимно поведала о своём, о женском. Достопочтенные гости послушно внимали:
- Вчера в консультации была. Доктор, говорю, я беременна, а ребенок лежит как-то не так.
- Фамилия?
- Душкова.
- Да не Ваша. Отца.
- Перефьтькин, Толян.
- Выкрутится! Следующий!
И ни на кого не глядя, третья покинула общество в горе и слезах. Расстроившийся Толян, памятуя о кадрах увиденных в отцовском кабинете, начал оправдываться, объяснять, разъяснять, но последние две "подруги", явившиеся с определённым интервалом и разновеликими подушечками под платьем в районе живота, скандально разгромили все его оправдания вдребезги. Посеревшие лица взрослых и непричастных молодых были доведены до нужной черноты цыганским табором.
В наступившей гробовой тишине после исполнения финальной песни в поставленном Элиз спектакле на сцену вышел Перефьютькин старший. Вроде бы как на бис. Под фонограмму музыкального центра и принятый во внутрь дорогостоящий алкоголь он выдал суперхит сегодняшнего дня: "Эээх! Загулял, да загулял. Парнишка, да парень молодой-ой-ё-ё-ой! В красной, да ру-ба-шо-но-чке! Ха-арошенькай такой-ой-ё-ё-ой…" Перефьютькин артистично выбрасывал собственные ноги выше полу-лысой головы, размахивал дрожащими руками, шёл по кругу строевым, гусиным и вприсядку, устремлялся Тарзаном к люстре и камнем срывался вниз, возрождаясь из табачного пепла, как птица Феникс… и опять по кругу. Присутствующие с любованием смотрели на неизвестного Перефьютькина, а когда он свалился, бездыханный, молча разъехались…
16
Три удара в один день это много. Два одинарных и один двойной (об люстру и об пол). Не всякая психика выдержит такое. Не выдержала и у Перефьютькина. Отлежавшись с полчаса на диване, он открыл глаза, взглядом подозвал к себе Анну Павлову, и в здравом уме и доброй памяти сунул ей в лифчик кредитную карточку на очень приличную сумму. Присутствующим со стороны трясущаяся рука беспамятного, несанкционированно проникшая за пазуху уважаемой женщины, дала надежду на возвращение танцора жизни к здравому смыслу. Надежды не оправдались. Шевельнув губами пин-код, Порфирий Прохорович Перефьютькин чётко, но неслышно для посторонних, выговорил напутственную речь на чисто русском языке: "Ты всё-таки жени этого засранца…" - и скоропостижно скончался, но Анна Павлова успела ухватить и то, и другое.
Выставленное на всеобщее обозрение тело в доме Советской Армии для выражения всенародной любви привлекло к себе лучшую часть народонаселения столицы. Под любопытным взглядом телекамер осиротевшие люди шли нескончаемым потоком, отдавая последнюю дань живыми цветами (деньгами покойник не брал).
Пришли отдать последнее и Придворкины, отозвав своё заявление из суда по защите прав неправых людей. Простили с надеждой опять вернуться в свет. Многие пришли. Почти все.
Отметившись в скорби и сохранив элитный статус, молча расходились по текущим делам. Но немногие из них были на кладбище. Кладбище-то особое и запускали туда по пригласительным билетам избранных. Но всё равно их было много.
Женщины в чёрных платочках и шляпках, мужчины с непокрытой головой и лысые, притихшие детишки, военный оркестр, священники в ризах и карабинеры в парадной форме. Загробные речи, надгробные слёзы, молебен за упокой, залпы холостых выстрелов и вот уже первые комки свежевырытой земли скорбно ложатся на отполированную крышку сандалового гроба.
Пьер последний раз видал дядюшку в гробу. Чёрный костюм и красная рубашка без галстука ярко оттеняли гримасу государственности на застывшем в покое лице. Внутренняя отделка деревянного саркофага была выполнена в стиле современного дизайна. Последние достижения зарубежной электроники позволяли близким не сразу забыть покойника. Вмонтированные в обшивку датчики ежедневно посылали сигнал на персональные мониторы с мультимедийным изображением: "Доброе утро, детки! У меня всё хорошо, чего и вам желаю". Ровно на девятый день датчики отсылали последний сигнал точного времени и затухали навсегда.
Кроме датчиков по установленному в свете ритуалу в гроб закладывались прогулочные белые тапочки из сафьяна (хоронили в лаковых туфлях из крокодиловой кожи с острыми длинными носами, для чего в крышку гроба была встроена специальная ниша), сухой паёк на трое суток в космических тюбиках, мелочь на карманные расходы в евродолларах с четырьмя нулями. В специальное бюро закладывались страховой медицинский полис, полис "автогражданки" и свидетельство о пенсионном страховании, которые на этом свете без надобности, но могут быть востребованы на том. Всё это герметично закрывалось крышкой с проблесковым маячком красного цвета и волнующей сиреной для отпугивания ворон. Спутниковая антенна позволяла специальному похоронному бюро расследований "Спи спокойно, дорогой!" отслеживать доступ к клиенту и его несанкционированное перемещение.
После завершения закапывания вручную прилично упакованного покойника в дело вступали профессионалы, а почтенная публика медленно и печально рассасывалась. Под всё ещё черными платочками и шляпками сквозь выдавленную горючую слезу невосполнимой утраты пробивались проблемы сегодняшнего дня. Непокрытые головы и блестящие лысины самодостачно (в смысле достаточно уже) сменяли маску траурной скорби на деловую озабоченность, и лишь старшие дети усопшего со своими семьями грустно и настойчиво приглашали всех в поджидающую колонну "Икарусов" для следования на поминальный ужин.
Ужин был скромным. В одном из элитных ресторанов, закрытом на спецмероприятие, тихо и мелодично звучал Бах. Полуобнажённые танцовщицы в траурных набедренных повязках навевали грусть, а ниспадающий полумрак создавал иллюзию потерь электроэнергии и энергоресурсов. Женщины обсуждали "кто, в чём пришёл", мужчины - последние новости за рубежом и внутри страны… о Порфирии Прохоровиче не вспоминали. Плохого о покойниках не говорят, а ничего хорошего на ум не шло.
Отставной генерал-полковник Волоконский, пользующийся в обществе непререкаемым авторитетом и действующий генерал-полковник Яблонский (девичья фамилия Люльки - Яблонская) заканчивали разговор, начатый в антрактах между волнующими актами эксклюзивного спектакля Элиз. "Ну и пусть едет!" - пришли они к единодушному мнению и ходатайства Андрея о переводе в войска были удовлетворены.
Медленно и печально раскачивающаяся в поминальном трауре пара танцующих тоже пришла к согласию и взаимопониманию:
- Оно тебе было надо (в смысле женитьба)?
- Нет.
- И мне нет (в смысле замуж).
Элиз и Толян расстались хорошими друзьями. Больше Элиз не танцевала. Забившись в тёмный угол грандиозного зала современного общепита, она была во власти чувств, вызванных последними событиями, изредка поглядывая на Пьера.
Упорядоченные чувства порождали беспорядочные мысли, которые укладывались в голове: "…и не обязательно на киллеров тратиться, пороча доброе имя силовых структур лишним нераскрытым "громким делом". И общественность не возбуждается кровавыми картинками телеэкранов. И покойник достойно уходит, не оставляя сомнений в искренности намерений. Великая сила, искусство! А если у меня это вышло непреднамеренно, то почему бы ни сбыться моим намерениям?" - и она ещё раз, но более пристальней взглянула на Пьера.
Пьер спиной ощутил проникший под рубашку холодок, покрутился вокруг да около и, не заметив ничего подозрительного, продолжал беседу с Андреем:
- Так ты это серьёзно?
- Серьёзней не бывает. Надоела штабная работа. В войска хочу.
- В какие?
- Мне всё равно. В кадрах решат.
- А как же светские рауты Анны Павловой…
- Да провались оно всё…
Мимо скользила озабоченная Анна Павлова вся в чёрном и беседу пришлось приостановить. Печать заботы на бледнолицем облике женщины выглядела глубокой скорбью и вызывала завистливое удивление окружающих: "Сколько можно? Актриса!"
Анна Павлова не играла. Пытаясь честно и добросовестно исполнить последнюю волю старинного приятеля, она выискивала среди присутствующих очередную жертву построения ячейки светского общества.
Переговорив и обмолвившись с родителями целого ряда кандидаток на выданье, она всё более и более удручалась. Котировки на Толяна упали ниже нуля и от них попахивало ароматом сандалового дерева, в то время как акции Пьера удивительно подпрыгнули в недосягаемую высь. Последние известия о бурных событиях дней минувших вмиг облетели столичную верхушку, степенно спустились в низы и плавно перетекали в регионы.
Шокированная нестабильностью вкусов и приоритетов Анна Павлова блуждала взглядом по фигурам VIP-зала, теряясь в догадках: "Кто?" Обессилив от напряжения, она прислонилась к колонне (зал был колонный). Но не расслабилась. Почувствовав чьё-то присутствие, она заглянула. По ту сторону с ярко выраженным умиротворением на устах святой отец пытался обнять, как жену чужую, необъятное, приняв колонну за берёзку.
"Поповна!" - просветлела Анна Павлова и подставилась его преподобию. Отыскав с батюшкой на шее попадью, она сбросила нелёгкий груз и провела глубокое зондирование, которое показало, что матушка не против. Освещённая внутренним сиянием Анна порадовала окружающих, но радость эта была не долгой. Подкравшаяся по лисьи Элиз сделала заказ на ушко в сияющих сережках, и лицо Анны Павловой приобрело неописуемое выражение…
17
После скромного ужина сытых гостей развезли по домам, а безутешные дети покойного поехали в осиротевший папенькин "загород".
-Поговорить надо, - сказал старший, и они поехали.
Разговор протекал в тёплой семейной атмосфере. В сауне протекал. Их было трое. Два брата и сестра. Говорил брат, старший. Сестра, средняя, молча подтверждала всё сказанное своим присутствием, а младший с ужасом слушал.
- Наш отец нас выпоил, выкормил, на ноги поставил, путь указал и направление дал. Три направления. Два по одному нам с Пудрей передал (Пудря - сестра), третье у себя на контроле держал до твоего окончания института. Но у судьбы свои планы. Видишь, как всё обернулось. Придётся, брат, досрочно брать под контроль отцовское направление. Товар тебе знаком. Считай дока. Последний курс НИИ ПАХАН (научно-исследовательский институт психотропных анаболиков и химического анализа наркотиков) заканчиваешь. Кстати, это тоже папенькиных рук дело. Спонсор к этому делу приставлен. Наш человек. Так вот, брат. Женись и занимайся своим делом. Под видом свадебного путешествия с наркотрафиком ознакомишься. Нужным людям и группе поддержки крупного бизнеса я тебя сам представлю. Да, только не ломись от свалившегося счастья сразу под венец. После смерти отца выждать надо, пока память не уляжется - и он зло взглянул на экран монитора ПК, - а через девять дней - карты тебе в руки.
Старший открыл младшему все карты. Трафик начинался в Афганистане, переваливал через хребты в Курдюк-Бурдюк и дальше… Толян не запомнил. Брат карты закрыл и сказал:
- Через девять дней получишь. Свадебный подарок. От отца. Но не вздумай эти девять дней шалить и по бабам шастать. Слушай Анну Павлову.
"Не думай, что и впрямь пора, если к тебе пришла гора, а не к Магомеду. А если во дворе трава, а на траве лежат дрова, то наркобизнес это…" - на этом разговор был исчерпан. Дети распрощались и разъехались по своим направлениям. Вернее сказать, двое разъехались, а Толян расползся. Хотелось напиться и забыться, но запрет старшего, с молчаливого согласия средней, это не уголовно-процессуальный кодекс, его чтить надо. Толян боялся, а значит, уважал старших. Но расслабиться хотелось. Даже не хотелось, а было необходимо, как пить дать, и он пришёл к консенсусу. Переориентировался. В "Подполье", к геям ("Подполье" - это гей-клуб).
Анна Павлова тоже зря время не теряла. Сразу же на следующее после поминального вечера утро она, согласно достигнутым договорённостям с матушкой, ждала в гости батюшку. Батюшка ждать себя не заставил и прибыл точно в назначенный срок, отплёвываясь от вчерашнего и переваривая сегодняшнее:
- Я в электричке к тебе. Служебный "Jeep Suzuki" матушке оставил. Службы сегодня нет, а матушке на рынок надо. Вышел в тамбур покурить, а там отрок отроковицу естествует. Глянул на меня ангелочком, неспешно кончил, срам свой об мою рясу вытер и непорочным голосом вещает: "В местах общественного пользования, батюшка, не курят". Греховодник! Бес мне в бороду и седину под ребро!
Сердобольная и всё понимающая Анна Павлова остограммила. Козлиная бородка гостя трястись перестала, и он успокоился. На внешний вид батюшка был невзрачный и плюгавенький, но пошёл в корень. Угнетаемый атеистическим курсом руководящей и направляющей партии Советского Союза он влачил жалкое существование и, находя отраду в пышных формах матушки, ежегодно размножался.
После бархатной революции 1991 года батюшка значительно увеличил приход. Расход стал намного значительней, но незаметней по сравнению с прогрессирующим доходом. Жизнь наладилась, и святой отец вышел в люди, увлекая за собой повзрослевших девочек.
Мальчиков матушка не рожала, боясь плохой наследственности (в фигуральном смысле), зато создаваемые девочки своими фигурами превосходили родительницу в разы. Невзирая на общий объём разросшегося семейства и подавляющий удельный вес чад, места хватало всем.
Жили они в загородном доме элитного района коттеджного зодчества по соседству с покойным Перефьютькиным. Перспектива объединения земельных наделов понравилась батюшке и матушке. Тесного общения между соседями не было (Перефьютькин неверующим был), но раскланивались культурно и вежливо. Неплохие люди вроде бы. Да и мало их было, людей. А теперь и вовсе Толян один остался. Зря земли пустуют. Пришла, знать, пора поповне Окстиньи приумножить родительский приход.
Окстинья, не слишком избалованная вниманием светских женихов, согласилась отдать свои руки, ноги, сердце и прочее, что прилагается, не откладывая в долгий ящик (в смысле долго не раздумывая). Хотя Анна Павлова просила всего лишь руку и сердце, Толяну крупно повезло. Прилагалось намного больше, чем просилось (за те же деньги). Пышные женственные формы, даже во много раз женственней, чем принято, увенчанные мужеподобным лицом Святого Себастьяна и переполненные уникальным содержанием целомудрия, нерастраченной нежностью пылкой натуры, высшей образованностью (два высших образования: "Институт Репродукции Семьи" и "Высший Курс Домоводства") готовы были идти под венец хоть сейчас.
Так что препятствий для воссоединения двух любящих сердец не было. Батюшка опрокинул в себя "ещё по одной", задрал рясу, извлёк тугой портмоне и отсчитал на богоугодное дело малую толику пожертвований прихожан. Анна Павлова пересчитала и с удовольствием спрятала в лифчик. Сделка состоялась…
Толяну, проведшему девять долгих дней в "Подполье", не понравилась жизнь чистильщика канализационных труб, и он сменил ориентацию на прежнюю, свято помня увиденное у отца в кабинете накануне его трагической гибели, разговор с братом и молчание с сестрой. С нетерпением ждал Толян дня регистрации с последующим венчанием и началом первого медового месяца новой самостоятельной жизни в готовности честно исполнить свой супружеский и сыновний долг. И день наступил.
Получив в подарок самшитовую копию статуи Свободы в миниатюре с вмонтированным секретом меченых карт и упакованную в двадцать метров белой кисейной ткани невесту, Толян зашкалил: "Неужели это всё моё?" И даже поднесённый братом шкалик первосортного многозвёздочного коньяка не смог вывести его из транса: "Неужели это всё моё?" Внутренний вскрик пронзённой души относился к живой скульптуре религиозной природы, оставив без внимания самшитовое ваяние неизвестного скульптора.
Торжественный обряд соединения двух сердец - один в двух - во Дворце Бракосочетаний "…объявляю вас мужем и женой" и в святом Храме "…оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью…" Толян не помнил, как и не помнил процесс поедания и выпивания приглашённой элитой, празднующей молодых, всего того, что Бог послал на свадебный стол. В мозгах пульсировала одна и та же мысль: "Неужели это всё моё?"
"И подходили к нему фарисеи…" и не фарисеи подходили, и все дружно шептали "Да!" Даже депутат из Дворца и священник из Храма подсказывали: "Да!" Но ответ на единственный вопрос: "Согласны ли вы взять… - и аналогичный - Согласен ли ты, раб божий…" - Толян забыл напрочь. Лишь только единокровный брат, взглянув по-братски, пробуравил отрешённое сознание… и Толян согласился.
Оставшись наедине с суженой, он, соблюдая ритуал, машинально полез под юбку и, ничего не обнаружив, резко выдернул холодную руку, моментально вспотевшую от полыхающего жара. А что там могло ещё быть, кроме жара?
Окстинья, в свою очередь, целомудренно одёрнула юбку, разделась догола и распласталась нераспаханной бодибилдингом целиной на мягких перинах опочивальни. "Робкий какой-то", - подумала она и взглянула на супруга, как только могла нежно. Толян сидел красный, как верхний сигнал светофора, отрешённо уставившись в образа.
"Оба они были праведны пред Богом, поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно, - наизусть процитировала Окстинья и сделала первый шаг для сближения. - Войди же в меня, муж мой, как в писании сказано и нарождаю я тебе деточек от семени твоего, как Богом велено".
Толян впервые в жизни неумело перекрестился. Но чувство супружеского долга одержало верх над полученным с утра смятением всех остальных чувств и он, раздевшись, полез под одеяло. Заняв исходное положение, Толян попытался сосредоточиться, но внутренняя раздробленность не позволяла. Собрав воедино всю силу воли, имеющуюся в наличии, он поднатужился и быстренько исполнил долг, отдалённо напоминающий супружеский, но совсем не по писанию. "Девственница, - констатировал Толян, - Хоть СПИДа не будет и то, слава Богу", - перекрестился он второй раз и бессильно отвалился на подушки в неистовом желании забыться после всего пережитого.
"Мальчик ещё", - определила Окстинья, которая ничего не поняла с первого раза, но ей понравилось быть замужней. Не скучно. В девичьей келье по вечерам намного скучней и маялась она от одиночества, пока не уснёт. А тут и спать не хочется.
Немного притупив бдительность супруга своим бездействием, Окстинья завладела доселе невиданной вживую деталью мужского организма. Она была отличницей и добросовестно изучала на лекциях компьютерную версию этой части мужского тела, именуемой по-латыни "пенис", да и дополнительные занятия с макетом, который был переименован изготовителями в "фаллос-имитатор" давали представление, но не полное. Опасаясь выглядеть чересчур образованной в закрытых глазах откинувшегося супруга и не зная, как эта деталь называется в просторечии, она молча и с любопытством стала крутить "её" в разные стороны.
Любопытная деталь постепенно начала менять форму, наполняясь содержанием и одновременно краснея то ли от негодования, то ли от удовольствия. Окстинья пришла в восторг от происходящей на глазах метаморфозы и, приняв покраснение за естественное смущение, запрыгала от радости, взгромоздясь всеми своими формами сверху.
Толян стонал и плакал. "Мужайся! (в смысле не стесняйся быть мужем)" - подбодрила Окстинья благоверного и вошла в раж. Вдавленный через богатую мякоть перин в жёсткие пружины матраса, Толян спинным мозгом чувствовал всю твердость половой доски, об которую бились стальные пружины, и с трудом дождался финала. "Ну, слава Богу!" - восславил он Всевышнего, перекрестился в третий раз и ушёл в желаемое забытье. Ненадолго.
Живая версия мужниной детали полюбилась Окстиньи с первого взгляда, и она настойчиво, с интервалом в пятнадцать минут после каждого финала, забавлялась ею три дня, окончательно и бесповоротно растрачивая бережно хранимую до этого ответственного момента девственность.
Предусмотрительно приставленные к дверям опочивальни два мощных монаха усердно исполняли инструкцию, полученную от батюшки накануне: "Никого не выпускать и никого не впускать. Стерпится - слюбится!" Шёл процесс зачатия первенца, а это во всех конфессиях почитаемо.
Второй день свадьбы гости праздновали без молодых, что обиды ни у кого не вызвало и даже, наоборот. Элиз, завладев вниманием достопочтенной публики, блистала красотой, нарядами и интеллектом. Она легко флиртовала со всеми категориями возрастов и рангов, уделяя особое внимание Пьеру. Обезоруженный врождённым рыцарством Пьер потворствовал ей, кружа в белом танце (от всех других он деликатно отказывался). Элиз счастливо о чём-то щебетала и на любое слово Пьера заходилась весёлым и громким смехом. Публика не оставила без внимания красивую и жизнерадостную пару, а некоторые особо опохмелённые господа принимали их за молодых и настырно орали: "Горько!" Остальной народ поддерживал, шутки ради, и Элиз для всеобщего веселья подставляла ярко накрашенные губки. Пьер, идя на поводу у полупьяных масс, конфузливо тыкался в щёчку холодным поцелуем, но перехваченный губами "невесты" поцелуй становился затяжным и горячим. Нанятый Элиз чей-то папа с рацией снимал эти волнующие сцены на видео, а Пьер возмущался: "Ты, что? Совсем пьяная?" Элиз, одарив загадочной улыбкой: "А ты разве уже не джентльмен?" - легко вырывалась из инициированных ею объятий и ненадолго ретировалась, а затем вновь переходила в атаки, всё более и более изощрённые: "Давай покрасим лошадь в жёлтый цвет…"
В свете заговорили. Жёлтая пресса публиковала последние известия о состоявшейся великосветской свадьбе, размещая во всю полосу фотографии, сделанные купленным папой с рацией. Не вошедшие в газетные листы видеокадры монтировались самой Элиз в остросюжетный фильм. Но всё это было потом, а пока перенасытившиеся гости благодарили хозяев за хлеб, за соль и вежливо отказывались от приглашений на завтра.
На третий день постились. По домам. Набожный Толян, забившись под кровать, стучал челом об половую доску, крестился дрожащей пядью, выкрикивал молитвы (мирские и религиозные) и, исчерпав себя, сдался, запоздало выдвинув из-под кровати брачный ультиматум: "Не буду участвовать в супружеском сожитии, пока не накормишь, - и для убедительности повторил одну запомнившуюся строку из любовного воркованья жёнушки. - "И когда умрет какой-либо скот, который употребляется вами… то прикоснувшийся к трупу его нечист будет…" Окстинья прониклась и попросила по мобильнику прислать запас еды на неделю. Медовый месяц продолжился… А расплесканный Элиз в средствах массовой дезинформации PR (public relations) добрался и до Ростова.
18
"Вот неделя, другая проходит…" Потом месяц проходит, другой… На третий месяц после свадьбы группа поддержки крупного бизнеса всё-таки вытащила новобрачного Перефьютькина из лона поповской семьи по срочному вызову старшего брата, который добровольно взвалил на свои плечи координацию усилий на всех трёх направлениях.
Вызов был сделан ещё два месяца тому назад, но непробиваемые монахи непоколебимо стояли на своём посту. За веру стояли. Даже высокоточное американское оружие (системы "Подкуп") оказалось бессильным в этой хорошо организованной семье.
Толян, доведённый безумной интригой любви до отчаяния и крайнего истощения, всё-таки умудрился просочиться в мышиную нору и тайными тропами ходов-сообщений подземной братии вырвался на свободу. Сжимая в обессиленных руках статую Свободы, он по одноимённым трубам попал в канализационный колодец. Крысы его не тронули, приняв за своего, а группа поддержки обнаружила и доставила, опознав клиента благодаря генной инженерии.
Брат не сразу узнал брата, но прочитав заключение экспертизы, подтвержденное фундаментальными подписями авторитетов науки и скреплённое печатью, удивился:
- Толян! Ты на иглу сел?
- На меня насели, - чуть слышно прошептал Толян, и его направили во всемирный реабилитационный центр восстановления угасших сил VIP-узников международных застенков.
По истечении срока реабилитации ему вручили диплом об окончании НИИ ПАХАН и отправили в затянувшееся свадебное путешествие, ради которого, собственно, Толяна и женили. И Толян поехал, но в индивидуальном порядке.
Пьер после Толяновой свадьбы тоже зря время не терял. Жёлтую прессу он не читал, как и красную, и белую… Читал газету "Русский Парадокс" на французском языке и глянцевый журнал "Nice people" на местном диалекте. Этого ему было вполне достаточно. Домогательства Анны Павловой отверг сразу, а на звонки Элиз не реагировал. Да и некогда ему было.
Принятое решение о возвращении в Париж оказалось несостоятельным и угасло в зародыше. Приобретённый в России и выпестованный во Франции дух якобинца пророс на благодатной почве и требовал выхода наружу. А где как не в России ему место?! Страна борцов и воинов! Не имея средств на "бурю в пустыне", россияне успешно поднимали "бурю в стакане" и боролись внутри себя, сами с собой.
Боролись с коррупцией, взяточничеством, бюрократией, хорошо организованным криминалом… Боролись с неплательщиками за потребление электроэнергии и коммунальных услуг, с высокими ценами и налогами, с алкоголизмом, детской преступностью, проституцией и наркоманией… И все всех призывали на священную войну (какая разница какую), но мало кто шёл.
Пьер пошёл. Он решил побороться с наркомафией и поступил на службу. И не потому, что там потому, а потому что, готовясь возглавить завещанный фонд, он понимал, что даже если никто не будет пользоваться контрацептивами, то всё равно наркомания погубит демографию, сколько бы её не увеличивали. А зачем тогда фонд?
На конкурсе по набору в спецгруппу "Маки" Пьер набрал проходной балл (две царапины) и был зачислен стажёром. Чем будет заниматься эта группа никто из абитуриентов не знал, но отбор был с пристрастием и тестированием на всякого рода экстремальные ситуации.
Ситуации не были штатными, и многие претенденты попали на излечение в спец-госпиталь современной медицины с ушибами, травмами, переломами, пулевыми ранениями, расстройствами желудка и психики. Лечили бесплатно и даже выдали небольшую матпомощь.
Пьер получил стипендию в размере гонорара среднего журналиста; свободный выход в город; трехразовое усиленное питание и бесплатное обмундирование с нарукавной эмблемой, на которой надломанные колосья конопли и мака, перекрестившись, как две кости на фонарном столбе, истекали кровавыми каплями, увлажняющими вспаханную землю.
Обо всём об этом он сообщил в Ростов, в части касающейся, но ответ не получил. Безответственность Наташи саднила маленькой занозой где-то в районе сердца, а напряжённость учебно-боевых будней не давала загноиться ноющей ранке на светлом чувстве зародившейся любви.
Двухмесячные курсы по подготовке бойцов строго засекреченного фронта с боевиками нелегальной наркомании заканчивались серьёзным государственным испытанием.
Выездной экзамен на зрелость был назначен в Ростове. Специалисты вычислительного центра управления борьбой со стихийно организованным наркобизнесом вычислили где-то в Сальских степях, под Ростовом, крупную (килограмм на сто героина) перевалочную базу. Товар обильно поступал из соседнего и дружественного Курдюк-Бурдюка и растекался невидимыми ручейками вплоть до столицы.
Воспользовавшись случаем, Пьер отпросился на часок у руководства страны и направился по хорошо известному не одному ему адресу, который он помнил наизусть, подписывая конверты. Не доходя два квартала до намеченной цели, Пьер лицом к лицу столкнулся с Наташей. Она шла с довольно-таки милым молодым человеком, и он ей о чём-то беседовал…
Об Ираке и тамошней войне. Это был Придворкин. Попав в Вооружённые Силы, он сначала себя чувствовал хорошо, откупаясь от нарядов и уставных взаимоотношений. Даже кондиционером устроился. Обмахивал товарища сержанта в вечернее время суток, спасая от жары. В ночное время принимал участие в тараканьих бегах в качестве таракана (сам придумал) и даже несколько раз приползал на финиш первым. Военные науки, преподаваемые офицерами и сержантами, ему не давались, а выделиться хотелось. Вот и придумывал. Чем бы дембеля не тешились, лишь бы не воспитывали.
Но денежные средства, выданные на вечерний костюм, быстро кончились. Испытывая страх перед нормативами армейских будней (подтягивался - полтора раза, бегал не далее стометровки и то за полчаса, авторитетом не пользовался - а как пользоваться, если его нет? - и т.д. и т.п.), Придворкин чухнул (сбежал) из воинской части, незаконно завладев оружием, которое ему ещё не выдали.
Пробираясь пыльными и туманными дорогами сальских степей, он, выбившись из последних сил, вышел на трассу Щебнёвка-Даккар и стал голосовать. Где-то через полтора часа Косяк всё-таки тормознул "Шевроле-Блейзер" тёмного цвета и напросился. Страх и спрятанный под обмундированием автомат Калашникова затрудняли дыхание и Придворкин жадно ловил тёплый ночной поток воздуха, врывавшегося вихрем в открытое окно салона…
Водитель задал какой-то вопрос, но Придворкин не расслышал. Автомобиль, сбросив скорость, поравнялся с постом ГИБДД, и он с ужасом угадал милиционеров. От нервического рывка автомат вывалился из-за пазухи и подхваченный неумелыми трясущимися руками начал стрелять. Два милиционера упали замертво сражённые шальной очередью, а третий оповестил…
- Молодец, фраерок. Меткие и храбрые нам нужны. Хочешь у нас поработать? - одобрил водитель и, приняв трусливое молчание за согласие, профессионально скрылся с места преступления.
Бригадир перевалочной базы (а это и был водитель случайно встретивший Придворкина на остановке по нужде, по малой нужде) назначил Косяка старшим стрелком и поселил в бункере. Находясь в состоянии страха и полуобморочной истерики, Придворкин выполнял все поручения окружающих молча, вовремя, тщательно и в срок. Это не Армия.
"Командование" обратило внимание и наградило одним внеочередным увольнением. По степи погулять. А он в город сунулся. Первые полученные наркодоллары, в качестве подъёмного пособия, решил всё-таки потратить на вечерний костюм, а то мама заругается. Пробираясь задворками, проходными дворами и глухими проулками к магазину, местоположение которого благодушно и обстоятельно растолковывали местные жители, пытаясь хоть чем-то помочь замызганному солдатику, Придворкин случайно встретил Наташу, выходящую из подъезда своего дома. Он обрадовался, потерял бдительность и, почувствовав себя героем, начал рассказывать о боевых действиях в Ираке. Наташа ничего о Придворкине не знала и знать не хотела, а Придворкин не знал, что Наташа ничего не хочет знать, и рассказывал. Но рассказать не успел, неожиданно уткнувшись вертлявой головой в живот Пьера.
Пьер и внимания бы не обратил. Мало ли что, но знакомые черты фоторобота один к одному отразились на лице этого смазливого хлыща. Перепутать Пьер не мог. Их целую неделю готовили к захвату и уничтожению (в плен не брали) группы очень вооружённых и очень опасных преступников.
Пьер удобно принял "бандита" к себе под мышку, извинился перед Наташей, почему-то на Вы: "Извините", - перешёл через улицу в неположенном месте и подошёл к несанкционированному рыночку на трамвайной остановке. Купив с рук подержанную скатерть, он аккуратно завернул приобретение, чтобы не шокировать прохожих, и направился в местное управление этих дел, весело насвистывая что-то из французского шансона. Сопутствующий Придворкин мог только дышать.
Сдав на комиссию упакованного, но ещё живого фоторобота, Пьер ещё раз извинился: "Извините", - и вернулся к месту недавних событий (событие - встреча). Комиссия приняла, оценила (на Придворкине было всё казённое, кроме скатерти), присвоила инвентарный номер и передала свёрток в реанимацию.
Времени оставалось не так уж, чтобы очень, и Пьер лишь успел получить по знакомому адресу из рук тоже вернувшейся, но заплаканной, Наташи жёлтую газетку "Жизня", где на первой полосе красовалась Элиз, застывшая в страстном поцелуе его объятий.
Прибыв вовремя к месту прохождения службы, Пьер получил нарекание от начальника реанимационного отделения за порчу государственного имущества (Придворкин так орал, что обмундирование пришлось с него срезать, нанося убыток государству). У пациента оказался переломан весь внутренний каркас, но показания он дал добровольно. Пьер в третий раз за сегодняшний день извинился: "Извините. Сам виноват. Нечего было дёргаться", - и пошёл печалиться в казарму, на чём свет кляня неизвестного папу с рацией.
Получив диплом об окончании спецкурсов и досрочное звание младший лейтенант, Пьер убыл к месту постоянной дислокации. Проверка, произведённая вычислительным центром по чистосердечному заявлению Пьера, не выявила связей с наркомафией, порочащих Наташу. По всем параметрам она была чиста. Обрадованный Пьер написал ей пояснительную записку, пообещав подорвать изнутри редакцию газеты "Жизня", и признательное письмо, в котором признавался в том что, встав на путь борьбы, своим временем не располагает, но очень бы хотелось встретиться… и поговорить.
Бригада боевиков перевалочной базы была захвачена и уничтожена без шума, который поднимается в СМИ вокруг уничтожения маковых плантаций косарями в камуфляжах, но результат был намного эффектней. Выкошенные маковые плантации, как и вырубленные в прошлом виноградники, вновь заколосятся, а эти уже никогда ничего не перевалят.
В живых остался лишь Придворкин, получив вторую группу инвалидности и срок за дезертирство (убийство милиционеров он повесил на безмолвствующего бригадира). Косяк в срок уложился, сообщив на волю о беспределе в Армии. Возмущённые до беспредела мамки, няньки и бабки Придворкины развернули широкую крупномасштабную компанию и при поддержке "Совета Солдатских Матерей" вытащили Косяка на волю, а командира части, в которой служил Придворкин, отдали под суд за "неуставные взаимоотношения" во вверенной ему части…
После того, как волна взбудораженного общественного мнения схлынула, в Ростов приехал молодой Перефьютькин налаживать разрушенные и слабые звенья цепи своего направления, временно компенсировав потери героина доморощенной травкой…
19
Кирилл Степанович Волоконский, отставной генерал-полковник Советской Армии, проживал в трёхкомнатной квартире советской планировки, воспитывая единственную дочь в строгости и здравом смысле. Овдовел он рано, но к сердцу никого не допустил и детей ставил на ноги, давая им неограниченную самостоятельность в рамках отцовской взыскательности.
В служебный рост Андрея он не вмешивался, но сердобольные кадровики из управления, учитывая семейное положение генерала, оставили сына по окончанию высшего военно-учебного заведения при штабе. Кирилл Степанович был недоволен, но промолчал, дожидаясь, когда сын сам созреет. И Андрей оправдал.
Назначили его на вакантную должность командира какого-то химарсенала в Сальских степях. Говорят, неплохой командир там был, но его за что-то посадили. Подробностей Кирилл Степанович не знал, да и не вдавался. Андрей сам напишет, если сочтёт нужным…
Андрей въезжал в вотчину. Спешившись в Ростове, он с благодарностью покинул воздушные авиалинии и пересел на повидавший виды УАЗик, который добросовестно, в течение трёх часов вытряхивал из него столичную пыль, компенсируя местной. "Эх, дороги! Пыль да туман…" На ум пришли прощальные слова бывшего начальника: "Давай, Андрюша! Оттуда живыми не возвращаются. В лучшем случае - посадят и вывезут. Дурак ты, Валентин Гаганович…"
В/Ч два нуля пятнадцать представляла собой исторический массив, обнесённый колючей проволокой и бережно хранящий ряд сараев дореволюционного типа (постройки одна тысяча девятьсот тринадцатого года). Освежали картину с десяток желтых каменных одноэтажных строений эпохи Сталина, четыре серых железобетонных ангара архитектуры развитого социализма и маленький заводик современных европейских стандартов приятных тонов по переработке и уничтожению зоологического оружия.
Жилая зона включала в себя две пятиэтажки грязного цвета им. Никиты Сергеевича Хрущёва (хрущёвки), три барака им. Лаврентия Павловича Берии и такого же цвета, восемь малосемейных коттеджей по линии МЧС и три сборно-щитовые казармы под личный состав неизвестно чьего имени и какой окраски.
Имелась и инфраструктура. Солдатская чайная "Буфет", в дневное время суток, и она же - "Офицерское казино", в вечернее. Банно-прачечный комбинат в кунге на колёсах с жёстким графиком: "Дни: женские… мужские… солдатские…" Клуб на базе автомобиля "ЗИЛ-153", котельная в развале и водо-насосная в сборе.
Достопримечательностью городка служили два объекта: административный комплекс, разместившийся в переоборудованном под штаб железнодорожном вагоне, и гостиница "Интурист" для зарубежных граждан, выполненная в стиле ООН.
Называлось всё это секретным названием: "Арсенал 44/бис" и сберегало в себе государственную тайну под международным наблюдением ООН.
Во всех помещениях нежилой зоны хранились стратегические запасы белья Советской Армии с тремя секретными пуговичками белого цвета на нижнем и двумя на верхнем. Нижнее бельё, когда-то регулярно поступавшее в регулярные войска, носили под шифром "кальсоны", верхнее - "рубаха нательная". Созданного запаса со времён низвергнутого царя и до наших дней хватило бы на перевооружение всех боевых и мирных подразделений мирового сообщества. В собственной стране ему сносу не было. Но поселившаяся в годы войны (1941 - 1945г.г.) бельевая вошь внесла свои коррективы.
Оголодав за отчётный период и выдержав все мыслимые и немыслимые сроки хранения, она всё-таки восстала и полезла изо всех щелей обветшалых строений арсенала, грозясь загрызть любого и каждого встреченного на своём пути. Надвигающаяся угроза, зафиксированная американскими спутниками-шпионами, обеспокоила благополучное население западной Европы и Северной Америки. Срочно созванная всемирная конференция стран участниц и не участниц присвоила просочившемуся явлению категорию зоологического оружия повышенной опасности, в смысле массового поражения, и потребовала от производителей: "Уничтожить!"
Передавить столько блох, простите вшей, в стране начинающегося благоденствия попросту не оказалось средств. Страны участницы согласились помочь, взаймы. Первой откликнулась Германия. Испытывая неловкость за погубленные десятки миллионов советских граждан во второй мировой войне, она уже выплачивала денежную компенсацию в дойчмарках жертвам не успевшим умереть, но поскольку жертв осталось совсем ничего, то средств для выделения транша на заводик по уничтожению хватило с избытком. Хватило и на отзыв немцев Поволжья. Так, на всякий случай…
Американцы дали в кредит высокие технологии, а представители малоразвитой Ахинеи-Биссая обещали прислать специалиста по строительству консервного заводика для пищевой промышленности. Зачем зря добру пропадать? Вот с этим хозяйством и предстояло разобраться Андрею. Плюс личный состав и высокая воинская дисциплина…
Тёплое время года Кирилл Степанович проводил загородом, километрах в ста, на садово-огородном участке полезной площадью восемь соток. Две сотки занимало жилое строение сельского типа, сарай-мастерская, гараж и небольшая банька. Итого десять - наследие от социализма. Постройки и непосредственно сад-огород возведены вручную и лично. К посторонней помощи Кирилл Степанович не прибегал. Занимаемые квадратные метры не укладывались в общепринятое понятие "генеральская дача".
Рядом располагались сотки Яблонских. Новой планировки и застройки. Да и квартира у них была уже не советская, а светская, но тоже трехкомнатная. Люлька, единственная дочь Яблонских, и Андрей получили в свадебный подарок отдельную квартиру и вели самостоятельный образ жизни. Но Люлька пыталась - светский. Её мать - отечественное светило гинекологии, - вращаясь в кругу таких же светил, влияла на дочь своим сиянием, и Люлька отсвечивала, порой ослепляя Андрея. Ослеплённый Андрей темнил, изредка впадая во все тяжкие.
В вечерние часы редких выходных и праздничных дней, когда Мефодий Иванович Яблонский с женой выезжали на дачу, сотки Волоконского превращались в театр военных действий, на котором велись скоротечные словесные бои и затяжные фразеологические баталии. Два генерала обсуждали за самоваром (Кирилл Степанович только из самовара любил) наболевшую тему реформы Армии. Остальные прихлёбывали. Иногда к ним присоединялась одинокая соседка по даче, Рекомендация Евлампиевна, составляя компанию молчаливой коллеге. Тоже медицинское светило, проректор НИИ ТДС (Трансплантации Доброго Сердца). Просидев минут пятнадцать в глубоком непонимании, она, добрейшей души человек, вежливо откланивалась со словами: "Извините, мне в "Сердце" надо". Вслед ушедшей доброте солидарно восставало светило гинекологии: "А мне куда прикажете?" - и обиженно уходило на свою территорию, оставляя генералов один на один.
"Да пойми ты, голова твоя садовая, что вы давно уже не военные и ваш бронепоезд стоит на пути. У кого уточнять не берусь, но стоит и ржавеет. В мире сейчас мир, а среди военных - и взаимопомощь. Это у нас в миру - война. Более сильные военные развитых стран помогают более слабым разоружаться, вооружая развивающиеся, но своим вооружением. А самые сильные, при молчаливом невмешательстве остальных, периодически резвятся, сбрасывая негуманитарные грузы на головы мирных граждан, провинившихся, по их мнению, стран и твердят о всемирном порядке и мировой безопасности в своём собственном понимании…"
После двухчасового препирательства Люлькина мать, Глафира Спиридоновна, уволакивает с поля боя упирающегося мужа, а Кирилл Степанович достаёт коричневую общую тетрадь и под аккуратными абзацами дат и событий приписывает: "… на озере Чудском Тевтонский орден утопили и шведа под Полтавой били, и Альпы пеши проходили и, не жалея, бил французов на один глаз слепой Кутузов. И офицеры без солдат в войне гражданской проиграли. Машина смерти - Фатерлянд. Её до самой смерти гнали. Шёл солдат через Европу. Надрал, простите, фрицам жопу. Шёл солдат один и строем, вдоль берега крутого, полем...
В строю, на смотре строевом, грудь четвёртого искали, заняв в расчёте боевом… но первой Родину считали. А что потом? Когда крушащею рукой Галиматья свой спич писала, без слов солдат прикрыл собой ту, что - Великая Держава. "А на х…! А ё…!" - ему хватало. Тупоголовость всесоюзных воротил солдат, спасая честь, прикрыл. Но не в чести осталась честь. Напрасно. Может надоесть…"
20
В салоне Анны Павловой было, как всегда, многолюдно. Многие (из постоянных) разъехались по делам государственной важности и не очень. Представители большого бизнеса давили малый. Кто-то отдыхал на различных побережьях, как зарубежья, так и внутри страны, а некоторые навсегда покинули, отойдя от дел насущных в мир иной. Но свято место пусто не бывает. В салоне был аншлаг. Подали "горячее". По установившейся традиции первыми в разговор вступили пятидесятники (родившиеся в пятидесятых). На повестке дня обозначилась болящая тема экономики, выкристаллизовавшись из небрежно брошенных обрывков фраз о предвыборных технологиях предстоящего обновления думских фракций.
- Тополь (однолюб) любит Ясеня…
- Ясень любит дерево, красное…
- Долговязый Вяз увяз. С Баобабом вступил в связь…
- Кедр любит Саксаул…
- Саксаул - весь аул…
- Старый Клён уже давно всё стучит, стучит в окно…
- Зачем? Даже у Отелей голубые Ели…
Кто-то из присутствующих прочувствовал, что от начавшегося разговора отдаёт неприличной голубизной, и повернул в более безопасное русло.
- Прошлое поколение оставило нам не столько готовые решения вопросов, сколько сами вопросы.
- Старшим в карман не заглядывают. Да и гасим потихоньку кредиты, которые там осели. В этом году 17,3 млрд. отдадим, в следующем…
- Народ пока с пониманием относится. В рынок врубается…
- В тайге вековые кедры вырубает…
- Осетра потрошит…
- Японцев крабом кормит.
- По всей стране палёным пахнет. Леса горят…
- Но за отсутствие горячей воды и центрального отопления платят исправно…
- Осталась ещё гражданская ответственность…
- За гражданскую ответственность тоже платить будут…
- Главное патриотизм. Мы в долги к МВФ не полезем. У своих возьмём…
Достижения рыночной экономики молодых были одобрены старшим поколением и приняты за основу. Но в то же время взрослые выразили некоторую озабоченность.
- Дурью мается Берёза…
- Дурь вовнутрь и под Орех…
- Ей неймётся после дозы…
- Грех!
После горячего гости разбрелись по интересам. Анну Павлову, вовремя не успевшую перестроиться в левый ряд, плотно прижала к стенке разгневанная до покраснения Элиз.
- Где деньги? Где Пьер? Где вы вообще пропадаете?
- Деньги на месте. Пьер на службе, а я здесь, деточка, - взяла себя в руки старая интриганка, давая наглядный урок молодой. - В чём, собственно, дело, милочка?
- Когда свадьба? - вознегодовала Элиз, посинев.
- Чья?
- Моя!!! - вскричала молодая львица, обезумев от полученной порции светской наглости.
- А мне, откуда знать, деточка? Когда пригласишь, тогда и приду, - и Анна Павлова, нежно оттолкнув бледнеющую Элиз, грациозно отлепилась от стенки и проследовала к себе в апартаменты…
Элиз, наливаясь шипящим вином, постепенно зеленела. Подсевшие к ней два молодых, но незнакомых, ловеласа, что-то предлагали, и она со злобы согласилась. Её куда-то увезли, что-то ещё наливали… Очнулась она у постели, в которой резвились два совершенно голых молодых человека, а она стояла подпёртая мушкетом старинной работы в камзоле, белых гольфах и таком же парике с косичкой, изображая мальчика-пажа, а в дрожащих руках догорала свеча, накрепко привязанная георгиевской ленточкой.
Если кто не видел, не слышал, как рвёт, ревёт и мечет раненая пантера… но Анна Павлова - не "если кто". Просмотрев и упрятав в надёжное место видеокассету, отснятую чьим-то купленным папой с рацией, она довольно улыбнулась и ушла на заслуженный отдых (в опочивальню). Очередной светский раут прошёл не впустую.
На следующий день Анна Павлова позвонила мадам Общак. Поговорив о том, о сём, она любезно пригласила лучшую подругу на чашку свежезаваренного чая "Беседа". Мадам Общак не смогла отказать и прибыла на "Five o'clock" ровно в пять часов вечера. В пол шестого, бледная как мел, она покинула гостеприимную подругу. Ровно в шесть, Элиз, удобно устроившись подле маменьки, начала просмотр купленного за большие деньги десятиминутного видеоролика компании Анна Павлова and brothers: "Нравы современной молодёжи"… В шесть часов десять минут судьба Элиз была решена.
- Ты - лесбиянка? - спросила волевая мадам Общак, не дрогнув ни одним мускулом.
- Нет.
- Странно.
Элиз попыталась объяснить матери, молниеносно создав сценарий своего оправдания, но у мадам Общак был готов свой сценарий.
- Где собираешься проводить летние каникулы?
- В центре, - слукавила Элиз, не отважившись напомнить о ранее намеченном плане турпоездки по странам и континентам.
- Хорошо. Поедешь в центр. В районный. К тётке, в Сальск. На сохранение.
- В глушь! К тётке! В Сальск! - нервно перефразировала Элиз и намерилась идти собирать вещи, но мать её остановила.
Тётя Мотя (Матрёна Ильинична - двоюродная сестра отца) жила затворницей в собственном доме на берегу реки Ср. Егорлык. Ударница легкой промышленности Советского Союза, пенсионерка со стажем, вдова мастера-стахановца по изготовлению кузнечно-прессового оборудования. Детей у неё не было, и она в одиночестве доживала свой век (прожив восемьдесят три года), поддерживая изо всех сил живую статистику шестидесятитысячного населения железнодорожного узла Сальск Ростовской области Российской Федерации.
- Это ещё не всё. Партию я тебе составлю сама. Приедешь по моему вызову, и пойдёшь замуж.
- За кого? - ещё больше разнервничалась Элиз.
- За Фельдухера, но его подготовить надо.
- Так…
- Шестьдесят лет - не возраст для мужчины, - округлила мадам, сбросив лишних семь лет.
- А…
- И от семидесятилетних рожают.
- И…
- В кино посмотришь. Видео…
На этом разговор был исчерпан. Мадам Общак направилась к себе, а рыдающая дочь пошла собирать вещи. Крутой нрав маменьки Элиз знала не понаслышке и понимала, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Обратная изнанка филантропии: "Утопия!" Любовь близких порой мучит, закрывая солнце тучей. Понимает, кто не глуп: имидж - это сирапуп! (Что такое сирапуп? А кто его знает, но что-то скользкое, липкое и после линьки очень мерзопакостное…)
21
Впервые оторванная от светской жизни и вселённая в "коттедж командира" волей не столько судьбы, сколько настырного мужа, Люлька брезгливо отлежалась два дня, приводя себя в изначальное положение после изнурительной дороги сюда и тоном, не терпящим возражений, запросилась обратно, во имя сохранения жизни будущего ребёнка. Андрей не хотел рисковать ни своей, ни Люлькиной, ни тем более детской жизнью. Да и не до этого, если честно. Семейные ссоры ему в столице порядком надоели. Отправив Люльку с первым попутным офицером до близлежащего полевого аэродрома "Сальск", Андрей окунулся с головой в дела служебные. А дел было невпроворот.
Американские наблюдатели и немецкие инструктора, под контролем которых находилось уничтожение зоологического оружия, согласно международным договорённостям, строго следили за выполнением графика и качества работ, учитывая по головам ядрёной вши каждый уничтоженный экземпляр импрегнированного обмундирования. Всё это вносилось в компьютер, и после обработки отправлялась в специальную комиссию, созданную при ООН.
Сравнивая еженедельные результаты за прошедший месяц и текущий, вновь прибывшая группа американских наблюдателей (они менялись через две недели на четвёртую) обнаружила утечку и выдвинула Волоконскому ноту протеста, дав недельный срок на выяснение обстоятельств, иначе - международный скандал и гаагский трибунал.
Созданная Андреем внутри-проверочная комиссия приступила к дознанию. Был проверен весь цикл прохождения бельевой вши от хранения до уничтожения. Начальник склада хранения живой продукции, из сарая которого изымалось нательное бельё на обработку и уничтожение, прапорщик Нипричёмтута клялся и божился, что он здесь ни причём. Даже под угрозой лишения дополнительного денежного вознаграждения за особые условия службы показаний по утечке не дал.
Со склада вошь поступала на поточную линию заводика. Вместе с нательным бельём она загружалась в бункер и проходила химическую обработку. Бункер был импортный (а посему утечка исключалась). Реактивы, созданные в подземных лабораториях лучшими пентагонными учёными США, дозировались компьютерами и впрыскивались автоматически, что само собой лишало возможности несанкционированного проникновения.
Из бункера химической обработки сырьё попадало в отечественный цельнометаллический котёл прожарки и пропарки (мол, и мы не лыком шиты) по закрытому наглухо конвейеру. После двойной обработки, пакетированное бельё в укупорке доставлялось механическим (а потому неподкупным) роботом на пост ОТК, где проходило рентгеноскопию. Готовые пакеты направлялись по уже открытому конвейеру в доменную печь, где и подвергались окончательному коксованию. Кокс складировался у котельной для сезонного отопления военного городка. Продукция, не прошедшая технический контроль, возвращалась на доработку. На пункте доработки два дюжих контрактника с кувалдами добивали не усопшую вошь вручную, а затем туда же, в печь. Контрактники были …ижды проверены всеми уполномоченными ведомствами и сомнения не вызывали.
А на нулевом цикле стоял прапорщик Хилько, анестезиолог. Он самолично переписывал поступившую вошь, занося данные в ученическую тетрадку огрызком чернильного карандаша, поминутно слюнил и выдыхал на обезумевшую чуму двадцатого века вчерашним перегаром, после чего учтённое и одухотворённое загружал в бункер. Прошедшая учёт и анестезию вошь послушно лезла по назначению. Так что и тут утечки быть не могло. Но на всякий случай допросили и Хилько. Хилько неестественно заикался, краснел, бледнел, просил опохмелиться, но утечку категорически отрицал. Сверив учётные данные на входе и на выходе, комиссия убедилась, что Хилько не мог. Да и ежедневные записи в журнале пункта проверки допуска и выпуска личного состава смены подтвердили непричастность анестезиолога.
А краснел и бледнел Хилько, потому как совесть его всё-таки была нечиста. Пуговички он срезал. По пять штук с каждого комплекта. На контрольно-пропускном пункте только вошь искали, поэтому пуговички он выносил беспрепятственно и сдавал их другу, прапорщику Поделкину. Поделкин работал сменным вахтёром и через двое суток на третьи от скуки был мастер на все руки. Он изготавливал из белых пуговичек различные детские игрушки, узоры, калейдоскопы. Готовые изделия разукрашивал гуашью, акварелью, а если в клуб привозили, то и люминесцентными красками и сдавал оптом заведующей солдатской столовой прапорщице Тянипродай. Та успешно сбывала их на рынке в Сальске, куда регулярно (один раз в неделю) ездила за продуктами, и вырученные неплохие (всё детское очень дорого) денежные средства делились на троих в пропорции. Но всё это к делу не относилось и было за пределами дознания.
На четвёртые сутки беспрерывной работы председатель назначенной внутри-проверочной комиссии сдался командиру и расписался в бессилии, предложив вызвать следователей из окружной прокуратуры. На карту была поставлена честь арсенала.
Андрей решил сам разобраться в назревающем международном конфликте и в сложившемся внутреннем распорядке. Он пошёл тем же, но более логическим, путём и в одиночку, начав со склада. Прапорщик Нипричёмтута доложил по всей форме, но Андрей прервал и стал расспрашивать о делах семейных. Нипричёмтута охотно рассказывал. На что-то жаловался, что-то просил, а в конце предложил попить чайку. Андрей согласился. Они прошли в служебную кандейку и прапорщик Нипричёмтута зычным голосом гаркнул: "Ка-Юк! Чай неси!" На вопрос Андрея: "Кто такой?" - прапорщик объяснил, что это полномочный представитель республики Ахинея-Биссая, который в рамках дружбы должен построить консервный завод за право безвозмездного пользования готовой продукцией в течение двадцати пяти лет, зато потом завод и оборудование переходит в единоличное владение арсенала, и выпускаемая продукция поступает в Ахинею-Биссаю за валюту, которая пойдёт в доход государства. Ка-Юк приехал, а конструкции, детали и оборудование ещё не прислали. В гостинице "Интурист" он категорически жить отказался и поселился у Нипричёмтуты на складе. Больше на вигвам похоже. Питался сырой вошью, деликатес, и помогал по службе. Ел мало, выбирая что повкусней. И вошь его не трогала, потому как бельевая, а Ка-Юк голым ходил в одной набедренной повязке из местного камыша (своя износилась). Был он добрым парнем. Вот и сейчас чаёк душевный принёс настоянный на местной растительности.
"Опробовано", - подтвердил Нипричёмтута и подал пример. Ка-Юк что-то залопотал ему на ухо. "Варенце предлагает, - перевёл Нипричёмтута и согласился за двоих. - Неси!" Ка-Юк метнулся.
Это была пол-литровая баночка, закатанная промышленным ключом для домашнего консервирования. Андрей, увидав, сразу встрепенулся: "А ещё есть?" Ка-Юк понял без перевода и попятился до самого "ещё". На трёх освободившихся стеллажах из-под белья плотно стояли баночки различной ёмкости, и каждая баночка была наполнена отборной ядрёной вошью, пропитанной чем-то жидким из внутренней секреции организма Ка-Юка. Поскольку Нипричёмтута собирался на дембель и на склад не ходил, доверяя отгрузку Ка-Юку, то был не в курсе и причастность свою отрицал решительно и твёрдо. Да и ни это главное.
Честь и достоинство арсенала были спасены. Содержимое баночек, не вскрывая, пересчитали. Полученные данные совпали с расчётными. Международная комиссия успокоилась, а баночки оприходовали по статье внебюджетные средства и продали дружественной Чуши-Амам. Полученная маржа, согласно приказу командира, расходовалась на благоустройство. Ка-Юк в течение двадцати четырёх часов был выдворен из страны (дружба дружбой, а служба службой), о чём очень сожалело руководство Ахинеи-Биссаи, в одностороннем порядке приостановив контракт по поставкам в элитные рестораны столицы маринованные козьи-каки…
А Андрей получил первое взыскание за халатное отношение к служебным обязанностям: "…учитывая непродолжительный срок пребывания в должности, объявить строгий выговор…" - и продолжил ковать воинскую дисциплину и боевую готовность вверенной ему части.
22
Разобравшись с технологическим процессом, Андрей попытался вникнуть в процессы, происходящие вне заводика по уничтожению оружия массового поражения, для чего и назначил служебное совещание на неделе, свободной от наблюдателей, которые убыли в свои высокоразвитые страны на пересменку.
Пунктуальный начальник штаба майор Уставников Константин Сергеевич запальчиво, даже можно сказать горячо, доложил о несоответствии ограждения, освещения и состояния объектов, ежедневно принимаемых под охрану внутренним караулом, что не соответствует ни одному пункту УКС (устава караульной службы). Предоставив план мероприятий по ликвидации недостатков и смету на его реализацию, он переложил наболевшее с больной головы на здоровую и, успокоившись, сел.
Встал заместитель по боевой подготовке, капитан Трусов Узурпатор Захарович. Переложив и представив, как встал, так и сел. Заместитель по воспитательной работе старший лейтенант Лытников Охай Харитонович в цифрах и процентах продемонстрировал низкий показатель уровня воинской дисциплины, как в среде личного состава, так и среди офицеров-прапорщиков. Начальник тыла подполковник Тельцов Абыкак Каруселивич пожаловался на отвратительное состояние прогнивших при загнивающем социализме инженерных сетей и пригрозил в грядущую зиму оставить без тепла, несмотря на изобилие твёрдого топлива, если не будут приняты меры. Прошлой зимой уже была запарка. Весь городок парил, сквозь неплотные соединения тепломагистрали. Начальник финансовой службы Харечкина Устина Якубовна, не обратив внимания на придвинутые к ней выдвинутые ранее сметы, сказала, что денег в кассе нет, а есть задолженность перед рабочими и служащими с февраля месяца. Заместитель по воспитательной подтвердил и даже сообщил о начале всегарнизонной забастовки, которая по его агентурным данным должна пройти сразу после приезда новой партии наблюдателей. Стачечный комитет готовил народ к высадке на строевой плац перед международными окнами "Интуриста" и постукиванию касками в бронежилетах, не скрывающих приобретённую за время невыплат худобу. Был и ещё целый ряд аналогичных выступлений, но всё сводилось к одному - нет средств.
Вернее, средства были, выделяемые по международной линии на содержание и эксплуатацию заводика. Все три смены, которые включали в себя бригаду анестезиологов (прапорщиков Хмелько, Пьянникова, Чачапидзе) и шесть контрактников с индивидуальными кувалдами, жили безбедно, как и директор с оператором поточной линии, которые работали бессменно, на постоянной основе. Остальные же два батальона внутренней и наружной охраны штата военного времени, батальон обеспечения жизненного процесса, специальные подразделения (медицинские, тыловые, связи и привязи…) отдельная научная лаборатория с сорока шестью сотрудниками, выражающими военно-научную мысль, и сто единиц гражданского персонала, нуждались.
И Андрей, решив в первую очередь ехать по нужде, убыл в город Ростов. В Штаб Округа. Фамилия у Андрея была говорящая и в Округе его приняли радушно, не иначе, как Андрей Кириллович. Отца его знали и чтили во всех Вооружённых Силах. Это был единственный генерал Советского Союза, который ещё до его распада подал рапорт Главнокомандующему с прошением об отставке, не желая участвовать в фарсе применения вооружённых сил регулярной Армии внутри страны для решения вопросов внутриполитического бреда. Но финансовой службе Округа фамилия Андрея ничего не говорила, а сказанное службой укладывалось в слоган из двух слов: "Денег нет!"
Помрачневший и без толку протолкавшийся в двухчасовой суете штаба Андрей вышел на улицу. Водителя со служебным УАЗиком ещё не было (он его на три часа отпустил, с родственниками пообщаться). Не зная куда убить час свободного времени, Андрей решил минут пятнадцать проехать на троллейбусе в первом попавшемся направлении, а потом за сорок пять минут возвратиться в исходный пункт, попутно изучив прилегающие окрестности и местное население, которое бросалось в глаза яркой гаммой и французским запахом своей прекрасной половины. Так он и сделал, дав самому себе установку: "Терпи и воздерживайся". Бесперебойная работа желез внутренней секреции вызывала нежелательные явления, обусловленные отсутствием регулярных семейных отношений.
В троллейбусе был час пик и давка страждущих. Андрей протиснулся и упёрся в спину хрупкой девочки, которая о чём-то беседовала с хорошенькой и такой же хрупкой подругой, стоя на одной ноге. Он не стал ломиться дальше и застопорил движение, всей своей мощью блокируя натиск подпирающих. Девочка, не оборачиваясь, благодарно поставила точёную самой природой ножку на освободившийся участок общественной площади. Водитель тронул, и вся троллейбусная масса подалась вперёд.
- Кто стоит сзади меня? - спросила подругу Наташа (а это была она - хрупкая девочка со спины).
- Молодой и красивый военный, - лукаво облизываясь, прошептала подруга.
- Я почувствовала, - сказала гневно Наташа, резко обернувшись. - Ой, это вы? - и удивлённо сменила гнев на милость.
- Извините. Я, - смущённо краснея, признался Андрей, одновременно извинившись за бестактные действия троллейбусного водителя и неуправляемые реакции собственного организма.
- Да нет же. Я Вас знаю. Вы Андрей.
- А Вы?
- Я Наташа.
- Из Ростова?! - догадливо сообразил Андрей. - Мне Пьер о Вас рассказывал.
- А я вас не раз в окошко видела, с его кухни. Вы сосед.
- Точно.
Следующий внезапный толчок, намекнул увлёкшейся Наташе, что пора выходить и она, прервав приятную беседу, распрощалась с подругой и попыталась на выход. Подхваченный очарованием молодой ростовчанки Андрей по-джентельменски проложил ей дорогу и не заметил, как вывалился сам из переполненного троллейбуса. Обратно хода не было, и он галантно предложил Наташе проводить. Наташа согласилась. Всю дорогу до подъезда они говорили о Пьере, который куда-то запропастился и вестей о себе не подавал. Дойдя до двери, Андрей попрощался, но Наташа пригласила на чай, и он с удовольствием не отказался.
Подогрев чайник и выставив на стол печенья-варенья, она весело потчевала гостя, рассказывая о себе в части касающейся. Андрей уяснил, что они (с подругой) собираются поступать в изостудию "Мастер-класс", что готовились у подруги дома, рисуя натюрморты, а в конце решили расслабиться, и поспорили у кого лучше получится нарисовать денежную ассигнацию. Наташа даже похвасталась, что у неё лучше и показала эскиз. Андрея заклинило. В голову командира арсенала 44/бис ворвалась эврика. Мысленно совместив обёрточную бумагу американского производства поточной линии заводика и увиденный набросок, Андрей родил мысль. А мысль убивать нельзя, тем более такую простую до гениальности. Она (мысль) позволяла при взвешенном исполнении предотвратить намечающуюся стачку, которая неминуемо вызовет международный скандал по правам человека, удовлетворить растущие потребности гарнизонных граждан и разгрузить барак, отведённый под товары народного потребления. Вкратце обрисовав сложившуюся с финансированием ситуацию, Андрей ввёл Наташу в замысел командира нестабильно пульсирующего арсенала, в части касающейся.
- Заведующих торговыми точками я предупрежу. При открытии планового финансирования произведём качественный взаимозачёт. Утечку за пределы гарнизона заместитель по технической части, седой и опытный майор Тормоз Староверович Стоптудымать, не допустит. Так что, Наташа, соглашайтесь. Нарисуйте мне заработную плату хотя бы за прошедший месяц. Народ успокоится. Международная напряжённость спадёт. Соглашайтесь! Будьте патриоткой.
- А зачем рисовать? У меня цветной принтер есть, - возразила Наташа и согласилась. - Присылайте бумагу.
Окрылённый успехом Андрей, позвонил в штаб, вызвал машину и умчался к себе в вотчину. Закрытое служебное совещание строго определённых должностных лиц, внесло некоторые доработки и приняло проект в целом. На следующий день по городку разнеслась радостная весть о том, что командир пробил финансирование и первая дача, в счёт погашения долгов поступит буквально на днях. Народ успокоился. Стачечный комитет занял выжидательную позицию. Пользуясь затишьем, заместитель по боевой подготовке и начальник штаба ежедневно добивались стопроцентного охвата. Начальник тыла силами случайно неохваченных начал ремонт теплоцентрали, за счёт средств, полученных от реализации продукции Ка-Юка. Заместитель по технической части объявил месячник по безопасности движения. Все военные машины встали на прикол. С водителями частного транспорта во внеслужебное время проводился семинар о неоспоримых преимуществах вводимой общегосударственной страховки гражданской ответственности, после чего водители и не водители шли в "Офицерское казино", где крутилась дискотека с "выпивоном и закусоном", добросовестно организованная заместителем по воспитательной работе на столичном уровне. После дискотеки, уставший и избалованный народ паровался по возможности и разбредался самостоятельно по жилищному фонду арсенала. На дальше уже сил не было. Фальсифицированные казначейские билеты оседали в руках владельцев торговых точек и увеселительных мероприятий. Утечка исключалась, как и было задумано.
- Народ, который поёт и пляшет, зла не думает, - скажет Андрей через месяц, сжигая последнюю бумажку в пробной топке подготовленной к зиме котельной.
- Хорошо сказали, - одобрит начфинша.
- Это не я сказал. Екатерина… - уточнит Андрей.
23
Но не всё так было гладко, как хотелось. Омрачала воинская дисциплина в солдатской среде. Нарушали её вопреки положениям Внутреннего Устава избалованные каким-то Косяком старослужащие (Андрей со слов заместителя по воспитательной работе сначала считал, что это кличка наркомана, случайно просочившегося через тщательный отбор работников военных комиссариатов, а оказалось имя). Привнеся рыночные отношения в бескорыстную армейскую среду, этот Косяк инициировал эпидемию. Солдаты и сержанты, вращаясь в своём кругу, перешли на жёсткие законы бизнеса. Появилась всему своя цена. Наряды градуировались по прейскуранту от 50 рублей за место в патруле, до 20 за несение службы в столовой. Были свои цены и на подшитие подворотничка, чистку обуви, стирку обмундирования, санитарную обработку мест общего пользования и даже получить фингал, чтобы потом чухнуть и оправдаться процветающей "дедовщиной" в Армии, стоило больших денег. А бесплатно и не трогал никто никого. Сильно надо с голытьбой связываться, хотя и дрались, но, по совести, за наиболее доходные отрасли армейского быта. Ничего не поделаешь. Закон рынка - выживает сильнейший. Сила есть, ума не надо…
Андрей был с этим не согласен, отдавая приоритет разуму, и вырабатывал стратегию… но неожиданно нагрянувшие стихийные события его опередили. Начались предурожайные (затрудняющие сбор урожая) проливные дожди. С грозами и градом. В одну из таких непредсказуемых метеоцентром грозовых ночей сараи образца одна тысяча девятьсот тринадцатого года не выдержали хлынувшего с небес потока и рухнули в одночасье. Освободившаяся вошь смылась, угрызая всё живое, встретившееся в белье, и вырвалась на просторы степей. Сбившись в одну плотоядную массу, она угрожала безопасности страны, кося без всяких угрызений совести владельцев навороченных "Мерседесов" и развороченных "Запорожцев". А какая ей разница? Застигнутые в ночь люди спасались лишь в редких зарослях камыша искусственных и естественных водоёмов.
Поднятые по боевой тревоге личный состав, прапорщики, офицеры и гражданский персонал, обретающиеся в гарнизоне, оставив сокращённые посты и отправив несколько посыльных в Сальск, для оповещения жительствующих там арсенальцев, как один набросились на смытую вошь, пытаясь водрузить её на место. Под проливным дождём и раскатами грома, при свете молнии и армейских фонариков без батареек, они загоняли разбушевавшихся питомцев в специальные силки, рискуя кровью и жизнью до окончательной победы над ядрёной вошью.
Назначенные Андреем группы транспортировки доставляли полонённых обратно за колючую проволоку и запирали в неразрушившихся зданиях жилищного и казарменного фонда. В то же самое время наблюдатели и инструкторы, сбившись на крыше "Интуриста" в неуправляемую стайку, отталкивая друг друга и бранясь на чисто русском языке, стремились забраться по верёвочной лестнице в вызванный из ближайшего посольства вертолёт.
Неравная борьба продолжалась трое суток. Без сна, без отдыха, без пищи… Старый прапорщик Поделкин, закоренелый холостяк и женоненавистник, проживающий в Сальске, проснулся от постороннего, но назойливого звука. В соседнем дворе жалобно и противно выла система противоугонной сигнализации. Но ни это его оторвало от просмотра сладкого сна минувших похождений. Дребезжало стекло под ритмичными ударами посыльного: "Товарищ прапорщик! Подъём! Тревога!" Старый прапорщик мигом впрыгнул в обмундирование, затолкал оставшиеся от очередного изобретения пуговички в пустующую укупорку от использованной в выходные "Виагры" и пулей оседлал стоящий во дворе мотоцикл, забыв в спешке упакованные пуговички на столе.
В Сальске грозы не было. Было солнечно и радостно. Проснувшийся утром племянник Поделкина Федул, гроза местной дискотеки, проживающий с дядей на одной территории, сладко потянулся. Он нигде не работал. Руки росли не с того места и назывались "ноги". Находился на иждивении дядюшки, у которого руки за четверых, и праздно проводил время на р. Ср. Егорлык, отлавливая раков.
Одевшись по последней сальской моде, умывшись во всех местах и плотно позавтракав, Федул отправился к бабе, в сладострастном предвкушении. К бабке Матрёне (сродственнице) неделю тому назад приехала столичная "чувиха", племянница. Сначала какие-то ухари понаехали с задачей обеспечить проживание "принцессы", но Матрёна их отшила, мол, сама разберусь. А потом и сама явилась. Три дня тётка и племянница распугивали раков своими дебатами. На четвёртый поутихли, а на шестой красавица появилась в огороде, воткнув свои ногти со стразами и spa-педикюр в жирные грядки чернозёма. Вот тут-то Федул губу и раздул.
Он понял, что так просто "чувиху" не возьмешь, и прихватил с собой, на всякий случай, упаковку дядькиной "Виагры ". Дядька хвалил, да и его женщины неплохо отзывались, да и в газетах пишут… Долго ли, коротко, но Федул в контакт вошёл.
Обкусанный и обцарапанный он победоносно вернулся и стал ждать следующего дня. Принцесса обещала навестить своего принца, найдя вескую причину для получасовой отлучки в райцентр. Слово своё сдержала, и держала ежедневно, лишь на четвёртые сутки опомнившись. Она с ужасом вспомнила, что совсем забыла о предохранительных мероприятиях в благоприятный период. Да и не мудрено после пережитого.
Девочка она была решительная: "Пропадать, так с музыкой! Сделаю аборт". Но долгожданная беременность не наступала, а вместо неё на шестые сутки пришли банальные месячные.
"Чувиха" с радостью и издёвкой объявила Федулу, что он неплодовитый телепень и дала от ворот поворот. И вовремя дала. В ворота входила тётя Мотя. Забыв последнюю таблетку "Виагры" на полочке в отведённой девичьей, Федул спешно ретировался. Конечно, в постели с ним было хорошо. А поговорить? Да и критические дни. Короче, надоел.
Эгоцентричный Федул не собирался всё так просто спустить этой безбашенной фурии и обратился в сальский филиал "Института Генетики и Репродукции". Там ему определили и сказали, что как племенной он годен, но в его организме обнаружено наличие молекул доселе неизвестного препарата, который убивает репродуктивность сперматозоида, и спросили, что, мол, ел.
Гордый Федул показаний не дал, ухмыльнулся и, празднуя возмездие, рассекретил преамбулу (таблетки) и амбулу (результаты анализов) Лизке (так её баба Мотря называла). Лизка фыркнула: "Тем более. Импотент несчастный!" - и больше они не встречались (в Сальске).
Проведя пасмурные критические дни на грядке, Элиз (а это была она) отпросилась у тёти Моти на почту. Бушующая внутри молодость схватила за живое. На почте она дала маме телеграмму с заверением в искренности покаяния, непритязательно намекнув на возвращение из ссылки, и… случайно встретила Андрея.
Андрей переломил ситуацию, собрав воедино весь арсенал и объявив палаточное положение для людей и казарменное для бездомной вши. Воинская дисциплина заметно возросла, окрепнув при дружной ликвидации последствий стихийного бедствия. Расселённый в палатки личный состав вместе с командирами и наличествующими у некоторых семьями жил в единении и согласии, согласно уставам Вооружённых Сил. Всеобщая занятость по восстановлению порушенных строений сплачивала. Оставался не задействованным лишь штат военно-научной лаборатории. Но и ему вскоре нашлось применение…
Андрей обрадовался встрече. В нём шевельнулось что-то давно забытое, и он с радостью согласился познакомиться с тётей Мотей, чтобы при случае засвидетельствовать мадам Общак о переменах, произошедших с Элиз за время пребывания в ссылке, и совсем забыл о междугородних переговорах с женой (по телефону), на которые, собственно, и приехал.
Тётя Мотя любила военных. Она хлебосольно угостила "деточек" душистым чаем и наливочкой собственного изготовления. Поговорив о том, о сём, Андрей с Элиз уединились в девичьей. Что-то там посмотреть.
Оглядывая новые апартаменты первой столичной невесты, Андрей зацепился взглядом за полочку и, застыв, поинтересовался: "Откуда это у тебя?" Элиз пыталась отмахнуться ничего незначащей шуткой, но Андрей настойчиво требовал разъяснений. Элиз вяло, в общих чертах, обрисовала. Не удовлетворившись полученным ответом, Андрей вникал всё глубже и глубже. Его интересовала любая мелочь, в части касающейся пуговички, и он всё спрашивал и спрашивал. Элиз была вынуждена раскрыть все подробности, вплоть до тех, что даже в свете считались подробностями частного характера. Она чистосердечно во всём призналась и заложила прапорщика Поделкина, сведения о котором получила от Федула в минуты интимной близости.
Наконец-то не выдержав допроса с пристрастием (сколько можно!) и импульсивно взорвавшись от навязанной кем бы то ни было необходимости отвечать за собственные поступки (да пошёл он!) она вызывающе протянула пуговичку Андрею, которую так и продолжала считать "Виагрой" (откуда ей знать?) "Может, попробуешь?"
"Попробую!" - вдруг согласился Андрей, на удивление сразу. Жертвуя своим телом ради науки, он проглотил злополучную пуговицу и прилёг рядом с уже подготовившейся Элиз в ожидании эффекта. Эффект превзошёл ожидание. Придя в себя, Андрей поблагодарил тётю Мотю за угощение, Элиз за содействие и озадаченно убыл к себе…
Прапорщик Поделкин никого не сдал, но намекнул на анестезиологов. Анестезиологи держались дружно и стойко, но после инъекции приличной порции медицинского спирта хором раскололись и сдали весь запас, который скопили. Поделкин, вдохновлённый бескорыстными действиями подельщиков, пришёл сам, с повинной, и принёс накопленное, которое уместилось в пакете из-под муки, а пакет - в авоське из-под продуктов первой необходимости.
Андрей направил вещдоки, собранные в добровольном и принудительном порядке, на лабораторное обследование и ждал заключения научной экспертизы. Через неделю перед ним лежали документы, подтверждающие двойное действие неизвестного миру препарата, выработанного ядреной отечественной вошью.
Оказалось, что бельевая вошь, находясь в нечеловеческих условиях долговременного хранения, стихийно мутировала, приобретя некоторые свойства лобковой. Испарения ферментов, выделяемые мутантом, годами оседали конденсатом на пуговицах изделия, которые вступили в неуправляемую реакцию с осевшим и надоевшим за такой большой промежуток времени ингредиентом. Возникший самотеком симбиоз при попадании вовнутрь организма мужской особи (тоже совершенно случайно) дал двойной эффект: повышенную стойкость всего того, что находится вблизи лобка и угрызение хромосом и яйцеклеток в период впрыска…
24
О научных изысканиях и полученных результатах в Штаб Округа Андрей докладывать не стал, поскольку подчинялся этому штабу территориально и в плане обеспечения. Остановив самовольным решением технологическую линию по уничтожению народного добра (наблюдатели так и не появились), он поставил все три смены во главе с директором и оператором на обрезание (пуговиц), дал установку светилам военно-научной мысли на разработку препарата в лабораторных условиях и ближайшим авиарейсом убыл в Министерство.
В Министерстве его внимательно выслушали. Объявили служебное несоответствие за своевольную остановку международного процесса, на всякий случай, но привезённую идею одобрили. Средств на разработку и внедрение не дали: "Нет денег". Но и без внимания не оставили, организовав заслушивание "командира с низов" на Совете Безопасности. Там тоже одобрили. В целом. "Денег нет", - и выдвинули инициативу снизу на Государственный Совет.
Андрей, наслышанный от Пьера о проекте Шмитта в общих чертах, перед тем как идти со своей инициативой на Государственный Совет, проинформировал кого следует. Пьера нашли где-то в тамбовских лесах, отмыли (от боевой раскраски) и доставили.
На Совет они шли вместе. Пьер не возражал. Государственный Совет одобрил разумную инициативу, подкреплённую отечественным капиталом, и выдвинул на Международный Совет Взаимодействия. Совет Взаимодействия принял за основу и проголосовал единогласно "За!"
Возвратился Андрей к себе в арсенал вместе с правительственной комиссией. Правительственная комиссия пересчитала все пуговицы, отделила две упаковки по десять штук для предоставления в ООН, 25% выставила на аукцион, а остальные, без двадцати штук 75%, переправила в золотовалютный фонд страны.
ООН заинтересовалось разработками российских учёных, опробовав сигнальные экземпляры в десяти странах участницах. Эффект - 100%. Упразднив международную комиссию по борьбе с бельевой вошью (военные не сопротивлялись, деньги - высшая сила разума человеческого), усилили попечительский совет. Попечительский совет выделил из фонда "ФЗМОНБЖ" инвестиции на создание научно-исследовательского института по разработке препарата "Средство Шмитт" на базе арсенала 44/бис. Грант на строительство получила Россия и, разыграв его внутри страны на конкурсной основе, предоставила возможность лучшим отечественным фирмам-монополистам тратить большие деньги.
Заводик по уничтожению снесли к чёртовой матери и продали вместе с компьютерным оборудованием Японии на переплавку. Япония оборудование не купила, своего навалом, но заплатила большие иены за шесть металлоёмких кувалд и жаропропарочный котёл. Благодаря удачному приобретению, японцы в кратчайшие сроки изготовили два лабораторных корпуса вместе с начинкой и, выиграв тендер на субподряд, смонтировали на месте разрушенных сараев, в формате международного партнёрства "Япона Мать", за большие евродоллары.
Проведённый аукцион лицензий на отлов бельевой вши с правом распродажи 25% пуговичек неукоснительно за рубежом, тоже принёс определённый доход государству. Предприниматели большого, среднего и малого бизнеса согласно купленным лицензиям отлавливали природный материал (от крупных партий до одной пары: самца и самочку) и растили заразу на своих разнокалиберных предприятиях.
Многие из них приобрели у появившихся международных шарлатанов новейшие супер-технологии и сменили отечественное бельё на женское импортное, нашив по пять перламутровых пуговичек. Но то, что "кайф" за рубежом, в родном отечестве во вред.
Поставляемая на импорт продукция частного бизнеса ожидаемого эффекта не давала. Процесс поглощения перламутровых пуговичек вызывал раздражение слизистой оболочки прохода, через который штучный перламутр выходил целиком, не вызывая никакой ожидаемой реакции, кроме неприятного заклинивания, в то время как отечественные пуговички из арсенала безвредно рассасывались в организме, давая нужный эффект.
Малые и средние предприниматели после налогообложения внутри страны и выплаты неустойки за рубеж разорялись, а большие предприниматели временно свернули пока ещё непонятный бизнес.
На территории арсенала тоже произошли большие перемены. Решением правительственной комиссии "Арсенал 44/бис" был передан под контроль ФСБ. Специалисты федеральной безопасности, оставив штат, сменили руководство, и всё перестроили по европейским стандартам. Для хранения импрегнированного обмундирования и размножения лобково-бельевого мутанта были возведены супер-хранилища (с неоновой надписью "Отечественный Производитель") из пуленепробиваемого тонированного стекла и железного бетона с бронированными дверьми. Внутри помещений скрупулёзно поддерживался мягкий сарайно-барачный микроклимат автоматизированной электроникой отечественного производства, равномерно обволакивающий аккуратные ряды импортных алюминиево-пластиковых стеллажей.
Население и личный состав, объединённый в одну группу быстрого реагирования, расселили в новый палаточный городок, возведённый в считанные дни силами МЧС (в смысле возводили сами, а МЧС дни считало), с дальнейшей перспективой роста. Насадили экзотические деревья, дурно пахнущие цветы и декоративный кустарник с подслушивающими и телепатирующими устройствами, а всю караульную службу вывели на пульт оперативному дежурному, о котором так мечтал УКС.
Анестезиологов отправили на принудительное лечение с последующим почётным увольнением в народное хозяйство, прапорщику Поделкину подарили два морских контейнера блестящих пуговиц с серпом и молотом, прапорщице Тянипродай - ларёк и тоже почётно уволили. Заместителей перевели с повышением. На руководящие должности в штаб Сибирского Военного Округа.
Элиз, пережившая очередной цикл особенности женского организма, находилась в смятении и беспокойстве. Ну, Бог с ним, с Федулом, но у Андрея Люлька-то беременная! Получив вызов от матери и вернувшись в столицу, она первым делом обследовалась по женской линии. Результат оказался положительным. Бесплодие не зафиксировали. Успокоившись и списав Андрея на встряску собственного организма, она стала усердно готовиться к свадьбе.
На смотринах Фельдухера Элиз исподволь выпытала у суженого селадона об его отношении к достижениям современной медицины в области "Виагры" и, получив положительный ответ, успокоилась окончательно.
Федул тоже успокоился. Перейдя на самодостаточность, он осеменил добрую часть бесприданниц Сальска и даже создал ночной клуб антивиагристов за, естественно, дядюшкины деньги.
Андрей после сдачи дел и должности получил предписание о прибытии в Главное Управление Кадров. Там с него взяли подписку о неразглашении, сняли все раннее наложенные взыскания и объявили благодарность. Затем присвоили очередное звание "подполковник" и вручили приказ о назначении на должность командира экспериментального отдельного полка, переводимого на контрактную основу где-то в лесисто-болотистой местности Среднерусской Возвышенности. В завершение чествования заслуг перед Родиной представили недельный отпуск по семейным обстоятельствам.
Андрей попал в семью вечером. Семья была в сборе. На даче. Кирилл и Мефодий спорили о чём-то у самовара. Светила науки и подающее надежды дарование, в лице юной Волоконской, заметно отделились, сплотившись вокруг довольно-таки уже беременной Люльки. Мотыльки, комары и прочая летающая нечисть, уделяя должное внимание присутствующим, занимались своим делом. Освобождённые от урожая плодоносящие кусты и деревья всё ещё зеленели на уже желтом фоне осенней листвы.
Андрей, оставив за изгородью груз летних месяцев, плотно насыщенных искромётными событиями (в смысле, аж искры с глаз), легко вторгся через распахнутую калитку в золотую осень отцовской дачи. Явление вновь испечённого подполковника вызвало у всех без исключения радостное изумление. Андрей, по-детски приложив ухо на выпуклый живот Люльки, прислушался к едва уловимому сердцебиению, ласково и благодарно сгрёб супругу в охапку и не отпускал бы, но предупредительный окрик отца: "Помнёшь, медведь!" - напомнил ему о забытой субординации. Андрей бережно возвратил Люльку на землю и, подойдя чётким строевым, отчеканил: "Товарищ генерал-полковник. Подполковник Волоконский прибыл в краткосрочный отпуск..."
Законсервировав дачу на зиму, Волоконские переехали в город. Неделя проскочила незаметно. И вот уже вещи собраны, машина у подъезда, чемоданы у двери, а Андрей прощается с отцом.
- Люльку береги, Кирилл Степанович.
- А её больше и поберечь некому, Андрей Кириллович? - и оба, одновременно улыбнувшись какой-то своей фамильной улыбкой, бережно и нежно ударили друг друга по плечу…
Проводив Андрея, Кирилл Степанович заперся у себя в комнате, извлёк из письменного стола с дюжину записных книжек и, выбирая эпизоды, достойные на его взгляд внимания сына, скрупулёзно вносил избранное в коричневую общую тетрадь на девяносто шесть листов в коленкоровой обложке. Кирилл Степанович перешёл к заключительному разделу своей, как он считал, нужной работы и начал последний раздел издалека:
ТРЁХЛИНЕЙКА
На дне затона под Парижем
лежала каска, проржавев,
а где-то в Польше, в хляби рыжей,
валялся чей-то самострел…
Брахицефалию фашизма предсмертная саднила блажь, нёсся "галопом по Европам" завоевателей кураж… Мужик российский, бросив кладку, пришёл Отчизне на поклон, переселившись в плащ-палатку… Бежал с Востока фон-барон…
Земля России – поле брани. Войны крутилась карусель. На Приднепровье и в Кубани смерть растянула канитель. Военный театр - театр абсурда. Пролилась кровь на кирпичи. Рвались заряды, мины, пули, бомбили Ленинград в ночи. А воеводы-полководцы крушили веси, города… В лесах Смоленщины, Рязани в расход пускали поезда…
Победа присушила раны.
Зарос войны кровавой след.
Как Шведа били под Полтавой,
сказав фашисткой своре: «НЕТ!»
Не угадал фриц бесноватый…
поблекнул боевой окрас…
но почему Берлин треклятый
восстал из пепла раньше нас?
Лежит солдат в Долине Смерти осколком мировой войны. Каска на черепе, рёбра белеют… винтовку сжимает кисть правой руки. А сын его где-то там на Буге гвозди ровняет и на базар. Это Великой войны заслуги? В битвах павших спасённым дар? Правнук солдата не сеет, не пашет. Секс, дискотека и героин. Мама от Армии отмажет…
В семье герой остался один. Лежит в траве не на погосте, восьмой десяток лет лежит. Каска лежит, трёхлинейка и кости… а где-то юный следопыт…
Америкосы японцев бомбили… «пункт населённый» стёрли с земли (в Союзе попозже… в Чернобыле были… и радиацию приобрели). Товаром немецким загружены полки… бренд «Made in Japan» - в глазах аж рябит… наши девчонки – «турецкие тёлки»… парень-защитник, увы, дефицит…
Как рассказать, каким аргументом
здесь проложить истине путь?
По факту - живы, но моментом
очень тревожит победная суть…
Парад планет- и в Африке парад.
Парад Побед - там, где победили.
И всякий, кто военный, рад
пройти в строю… покамест в силе.
"Калаш" - армейский автомат –
сверкает вороненой сталью.
Когда в надёжных он руках,
гордятся Армией по праву.
Когда пиджак партикулярный,
приобретя ангажемент,
крадёт армейскую программу,
тогда в параде смысла нет…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Андрей прибыл в полк вместе с инспекцией генерального штаба накануне начала плановой осенней проверки. Перед ужином. Его представили полку, и личный состав срочной службы под командованием ответственных за проведение вечерних мероприятий офицеров и прапорщиков убыл на приём пищи. Контрактники и не задействованные в вечерних мероприятиях безответственные офицеры и прапорщики разошлись по домам. Управление полка - на совещание, где были заслушаны начальники родов войск и служб о возникших трудностях в ходе перевода на контрактную основу. Трудности были у всех. Председатель комиссии молча и понятливо кивал, а остальные инспектора так же молча записывали, не задавая глупых вопросов. Вопросы возникли у Андрея, и довольно-таки неглупые, но он их оставил на потом. После заслушивания начальников отпустили. Заместители остались и подытожили, преумножив. На этом день прибытия закончился. Сауной.
В сауне Андрей чувствовал себя неловко. Вроде бы не гость, но ещё и не хозяин. Светскую беседу поддерживали заместители, приглядываясь больше к командиру, чем к инспекторам, а он в основном помалкивал, прислушиваясь ко всем. После сухого пара и лёгкого ужина разошлись. Каждый знал своё место. Заместители к семьям, остальные в гостиницу.
Рядом со строением не такой уж и новой гостиницы расположились два свеженьких корпуса общежития для военнослужащих, призванных по контракту. Один из них, охраняемый вооружённым караульным срочной службы, пустовал. Другой был наполовину заселён и беспорядочно горел огнями бытовых электроосветительных приборов.
Из раскрытой форточки ярко светящегося окна первого этажа заселенного наполовину корпуса раздавался нестройный, но громкий, хор радостно возбуждённых голосов, исполняющих совсем не строевую, но популярную, песню: "Посмотрите, тётя Соня, что там делает шпана. Через хату по канату за х…" - короче, тянут кабана. Оторвавшийся дискант неизвестного поэта-песенника всей мощью собранных децибелов наложил на последнее слово куплета свой вариант: "Комполка!" - и был одобрен грянувшим гоготом исполнителей.
Андрей, украдкой взглянув на инспекторов почему-то извиняющимся взглядом, пригласил к себе в номер на чай (многих из них он знал лично). Инспектора в лице председателя сделали вид, что не расслышали вечерних мотивов из форточки, и в свою очередь извинившись, отказались, мотивируя ранним подъёмом и последующим строевым смотром.
К смотру полк был готов. Отутюженное, свежеподшитое, новенькое обмундирование аккуратно висело на плечиках в каптёрках, дожидаясь подъёма, а в ведомственном жилищном фонде - на спинках стульев. Сигнал подъём прозвучал неожиданно и необычно: "Подъём! Боевая тревога!"
Сам по себе "Подъём!" - дело обычное и житейское. "Учебная тревога!" - тоже отработано. И "Боевая тревога!" не в диковинку. Кто послужил - знает, но с ограничениями. А тут без ограничений. Пришёл рядовой инспектор к дежурному по части в три часа ночи, вручил пакет за двумя сургучами и ушёл, ничего не сказав. Дежурный вскрыл, а там: "Ё, моё!" - и без ограничений…
Андрей присутствовал, но его из игры вывели, как не принявшего должность. Командовал временно исполняющий. На лицах пребывающих в тревоге офицеров и прапорщиков читалась откровенная растерянность. К смотру они готовились целый месяц, да и неоднократно тренировались по сигналу "Сбор". Полевые сумки укомплектованы, карандашики заточены, тревожные чемоданчики согласно перечню: смена свежего белья, мыльно-рыльные принадлежности, батарейки к фонарикам… всё тип-топ. А тут и никто внимания не обратил на укомплектованность. Действуй дядя! Выводи личный состав и технику, вывози запасы… Давай, дерзай! И проверяющих не видно, лишь новенький командир молча то там, то здесь и, что-то пометив, опять исчезает.
Вышел полк в район сосредоточения с опозданием на три часа, оставив часть запасов и боевой техники в районе постоянной дислокации и совершив две аварии и один наезд на маршруте. Инспекция ждала войска в боевом (секретном) районе, маршруты выдвижения к которому многие командиры и водители не знали, отрабатывая нормативы в учебном "пешим по-машинному" - изобретение скудной военно-научной мысли (скудной - от недостатка средств).
После такого позорного выхода исполняющий обязанности получил команду всё вернуть в исходное положение и сосредоточить личный состав на строевом плацу. Команду выполнили и, выстроившись в сплочённые ряды единой скорбью, покорно ожидали материализации духа и раздачи слонов. Но ничего подобного не последовало. Командование принял новый командир полка:
- Ра-а-авня-я-я-СЬ! Под знамя СМИРНО!
- Офицеры, прапорщики, сержанты для опроса жалоб и заявлений на установленные линии ша-а-гом МАРШ!
Забили большой и малый барабаны, сумевшие вовремя сориентироваться в сложившейся обстановке. Остальные дудки и литавры тоже забили и были на подходе в руках неопохмелённых захекавшихся оркестрантов. Расплывчатые строи батальонов, специальных рот и взводов подтянулись и от них отделились указанные категории, уверено впечатывая в повидавший виды бетонный плац отработанный строевой шаг. Барабанная дробь прекратилась, и полк замер на установленных линиях и местах, устремив подбородки в небо и руки по швам.
- Вольно-о!
Комиссия разошлась для опроса, а Андрей передвигался по своему плану, знакомясь с личным составом. Жалоб и заявлений не было. После опроса - прохождение торжественным маршем и с песней.
- К торжественному маршу! На одного линейного дистанции…
Прошли неплохо, несмотря на засаленно-застиранный, местами оборванный внешний вид. Хорошо прошли. Немного подпортила общую картину выпирающая согнутость коленок контрактников и их несуразность "матёрых второгодников, попавших в первый класс". В массе молодых ребят срочной службы контрактники смотрелись неуклюжими пингвинами. Даже их как-то жалко стало…
Молодцевато прозвучала и строевая песня. Полученный задор и высокие оценки при прохождении торжественным маршем сделали своё дело. Полк ожил и задышал, реанимируя реноме боевого. Ночные приключения отошли на второй план. Усталости как не бывало. Но после относа знамени полк вновь замер в ожидании того, что неотвратимо.
Председатель комиссии отозвал Андрея в сторону, подальше от микрофона и инспекторов:
- Ну, что, Андрюха. Такие проверки в Вооруженных Силах уже лет десять не проводились по причине ограниченных лимитов на топливо. Это всё, что я смог сделать из уважения к твоему отцу, да и к тебе. НЗ ГСМ (горюче-смазочных материалов) восстановишь сам. Здесь я тебе не помощник. И в остальном сам разберёшься, а мы поехали… - и старый генерал по-отцовски ткнул в плечо Андрею своим маленьким кулачком.
- Спасибо, - запоздало прошептал Андрей, но генерал не услышал. Пригласив членов комиссии в автобус, сам сел в командирский УАЗик и…
- Командиры батальонов, отдельных рот, начальники родов войск и служб, заместители командира полка К ТРИБУНЕ! - подал команду Андрей, оставшись один на один с микрофоном.
Определив срок: двое суток на приведение личного состава, техники и материальных запасов в надлежащий вид, приказал доложить о проведённых мероприятиях и причинах позора письменным рапортом на своё имя, а двух виновников аварии и наезда непосредственным командирам представить к нему в кабинет через полчаса.
Первыми в кабинет прибыли два водителя-механика с молодым командиром взвода. Механикам было лет под тридцать, командиру двадцать. Заикаясь и краснея, он доложил, что "ребята" на гражданке работали таксистами, и ездить с черепашьей скоростью колонны не могут. Имитировав поломку, они отстали, а потом догоняли, но на повороте занесло, а кювет глубокий, а БТР вверх колёсами… но личный состав цел. Никто не умер.
Андрей пристально посмотрел на "гонщиков". Они виновато дыхнули на него перегаром.
- Уволить.
Следующим был водитель УРАЛа с прицепом (УРАЛ с прицепом, а водитель с командиром роты).
- Рядовой Пывопидвело, - представился он, опережая командира роты. Его высокий детский голос, не соответствующий росту (метр восемьдесят без каблуков) и толстой заднице, высунувшейся в анфас, показался Андрею знакомым.
- Петь любите?
- Так точно, но, когда выпью. А когда выпью и не опохмелюсь, наезд совершаю, оказывается. И чего я на этот столб наехал, ума не приложу. Задняя ступица…
- С должности водителя снять и перевести в ремонтную роту, - обратился Андрей к командиру. - Протирщиком ступиц задник колёс транспортных автомобилей. Месяца на два, а там посмотрим.
- Спасибо товарищ начальник, - пропищал громила и выставил свой зад за дверь.
Андрей улыбнулся ему вслед, но ничего не сказал, строго взглянув на командира роты. Прибывающим по каким-то вопросам начальникам служб и заместителям он вежливо напоминал: "Я вас жду, но через двое суток". И сам себя не забыл: "С первым боевым крещением Вас, батюшка, Андрей Кириллович"…
2
Пьер и Мишаня (напарник) сидели в засаде. Пьер на выходе из болота, Мишаня у входа на базу. Так распорядился Мишаня. Он старший. Старший лейтенант с опытом боевых действий в Афганистане. В разведке служил. Сержантом. Награду имеет. На гражданке ничего не имел, кроме жены и двух детишек. В рыночную экономику не вписался, а детей на ноги ставить надо. Пошёл служить. Попал в "Маки". Офицером стал. Служил не столько ради денег, сколько за идею: "Много мрази развелось, а кто чистить будет?"
С той стороны болота показалось четыре силуэта. Пьер изготовился: "Идут, родимые". Зла на них не было, конкретно на каждого. Давило жгучее чувство обиды и бурлила неуемная месть, за тех двоих, которых месяц тому назад схоронили. Они не из "Маков". Из системы, правоохранительной. Жёны молодые вдовами остались, детишки сиротами и искренняя скорбь в глазах у всех присутствующих. Может быть в этих двух гробах свою судьбу многие видели, а может за Державу обидно. Время-то мирное…
Эту лесную базу под Костромой вычислители давно вычислили. Схема работы проста и надёжна. Бригада из двух смен по четыре человека с ружьями, бригадир с пистолетом, невооруженный начальник цеха и сам хозяин, неизвестно кто, где и как звать. Вокруг бригадира переменный состав - шпана разнокалиберная. "Меньшевики" - на сдельной оплате, "большевики" - на игле, в двух словах - дилеры наркорынка. Со своим маркетингом и менеджментом. Курьер, прибывший с большой партией товара, в схему не входил. Сообщит по обусловленным каналам связи о своём прибытии начальнику цеха, в указанном месте бригадиру товар передаст и поминай как звали.
Бригадир самолично товар на базу возил. А там дежурная смена охраны расфасовывает по совместительству и выдаёт тому же бригадиру по требованию. Он один раз в две недели, как штык. Пунктуальный.
Кроме бригадира и начальника цеха, которых знали в лицо, смена на базу никого не допускала (ни живых, ни мёртвых). Было ещё третье лицо, которое знал лишь один начальник цеха. Но это самый край, и допуск у него по сломанной спичке, половинка которой лежит в пенальчике на базе в несгораемом сейфе.
Вычислительный центр всё это вычислил, кроме хозяина, и даже решил брать. Операцию разработали. Слона, списанного в цирке, купили, чтобы оргпреступность не спугнуть, и по дороге на болото отправили. Дрессированный слон по слабо наезженной лесной дорожке удачно добрался до болота (а в сторону никак, даже слону - чащоба) и, не зная заветную тропу (никто не знал, кроме бригады, и не подсказал никто), благополучно затонул. В прессе шум подняли, мол, заслуженный слон сбежал. Кто вернёт, тому премия в размере…
Какой-то следопыт нашёл. Уши и хвост, торчащие из болота. Сообщил, но премию ему не дали, потому как не вернул. В прессе опять шум подняли, мол, нарушение санитарных норм и правил. Слон разложится и всю клюкву потравит к чёртовой матери вместе с экологией. Городские власти пошли навстречу негодованию народных масс и назначили добровольцев по эвакуации останков, о чём три дня неустанно информировали во всех подконтрольных средствах (а под контролем были все средства, независимо от форм собственности).
Под добровольцев замаскировали группу захвата. Но бригада как-то раскусила коварный замысел властей и двоих оставила рядом со слоном, остальные успели. В дело ввели группу уничтожения и вот уже неделю Пьер с Мишаней живут на болоте, готовя свой спектакль и поджидая второй состав охраны. Всех разом сподручней, а остальных группа захвата в городе переловит. Это не проблема.
За время служебного проживания Пьер с Мишаней тайную тропу через болото нашли и даже подобрались к базе, расставив нужные декорации. Неделя прошла не впустую. На высших курсах их обучали по системе Станиславского. Если ружьё повесили на сцене в первом акте, то в третьем оно обязательно выстрелит, а человек с ружьём до третьего акта ждать не будет, поэтому здесь, как на войне: "Не ты его, так он тебя".
Силуэты осторожно ступили на "тропу войны". Тропа по щиколотку скрывалась под водой, и лишь строго придерживаясь особых примет, можно было аккуратно, не торопясь, пройти узкой, полуметровой "дорогой жизни". Так они и шли. До средины. Пьеру надоело это тихое движение, и он нажал на кнопочку портативной подрывной машинки. Два глухих взрыва прогремели одновременно. Дуплетом. Один из них поднял приличный столб грязной воды перед движущимися силуэтами, другой - сзади. И хотя заряды были всего ничего (по четыреста грамм, чтобы тропе сильно не навредить, возвращаться-то надо), ребята, обстрелянные в различных горячих точках Советского Союза и отобранные лично начальником цеха (бывший полковник, спецназовец КГБ), отреагировали правильно. Как учили - врассыпную и залегли… а там - приволье, даже слону не тесно…
Пьер поспешил к Мишане. И вовремя. Отработавшая две недели смена затосковала и насторожилась. Два глухих хлопка на болоте в такой глухомани - событие. Приведя себя в повышенную степень боевой готовности, "лесные волки" заняли позиции, согласно боевому расчёту. В томительном ожидании и гробовой тишине прошло два тягучих, предбоевых часа. У "маковцов" нервы оказались крепче.
- Идите к болту, - распорядился старший смены, - а я здесь поколдую и догоню.
Трое бойцов с опаской и оружием в положении для стрельбы стоя, осторожно втянулись в проход, вырубленный ими же в непроходимой чащобе. Старший смены готовил базу к уничтожению. Так в инструкции написано. Внезапный мощный взрыв и неожиданное падение старой осины, перекрывшей своей разлапистой кроной дорогу к болоту, вынудило тройку развернуться назад и открыть беспорядочную стрельбу. Но второй взрыв аккуратно положил на расчищенную тропу труднопроходимую крону берёзы, преградив путь к отступлению. Четыре сработавшие шашки белого дыма, нагнали на бойцов дополнительный туман, что дало возможность Пьеру поупражняться в стрельбе по звуку с подветренной стороны. Трёх выстрелов, которые гармонично слились с поднятой какофонией, было вполне достаточно.
Мишаня, легко проникнув на базу, после пяти минут рукопашного боя (так получилось) обезоружил противника и был неприятно удивлён.
- Стас?!
Стас - разведчик, друг, афганец, с которым вместе выходили из того памятного боя. Вернее, Стас выходил, а Мишаня у него на плечах висел. Десантный батальон, усиленный их разведротой, высадили вертушками (вертолётами) на перевал с задачей в течение двух часов воспрепятствовать продвижению пуштунских боевиков (около двух тысяч воинов, преданных Исламу) до подхода танкового батальона армейской группировки. Задачу выполнили. Танки на вторые сутки после высадки подошли. Разработчики операции длину маршрута и время прохождения танковой колонны высчитали точно, а высоту (в горах) не учли. Вот танки двое суток и добирались. От батальона осталась рота, а от разведроты - два отделения. Чтобы просчёт разработчиков прикрыть, некоторым павшим, перед огневой точкой которых много пораженных целей насчитали, звание Героя Советского Союза присвоили посмертно, а живым по Красной Звезде дали.
- Мишаня?!
- Я…
А что ещё сказать? Мишаня вернул обезоруженному другу военных лет помповое ружьё и посоветовал: "Застрелись сам". Стас взял. Минут пять раздумывал. Выражение его лица менялось каждую минуту. В нём как в зеркале отразились и наглухо забивающая носоглотку афганская пыль, и приятный запах сырых портянок у разведённого костра, и смрадный, застоявшийся дух советской бюрократии и душок "крепкой мужской дружбы" новоделов, и "удобные" понятия братков…
Засеребрилась прядь волос тридцатилетнего мужчины. И, вроде, человеком рос, но довела жизнь до кручины. Мальчишкой в Армию ушёл. Служил рабочему классу. Вернулся. Нет страны. Сплошная касса. Притёрся. Втёрся. Преуспел. "Срубил" большие "бабки". Женился. Жил. И дочь родил… а после - "к верху лапки". Наехали. Жена ушла. Дочь удочерили. Как дальше жить? И где страна? В Армии учили…
Через пять минут вся эта гамма переживаний Стаса сформировалась в мысль: "А зачем? Я ещё поживу, - и он направил ружьё на Мишаню. - Давай, кто раньше…" Первым выстрелил Пьер.
3
- Внимание! Говорит Москва…
- Увага! Говорыть Кыйив…
- Ахтунг! Хир шприхт Берлин…
Молодые мужчины, одетые в полевую военную форму, сидели в курилке у штаба полка и убивали время до назначенного "Ч". Один из них крутил колёсико радиоприёмничка, пытаясь сесть на желаемую волну "Speaks radio station "Liberty", другие, сидя и стоя, звучали на отечественной волне:
- Министр Обороны по телевизору сказал, что будем защищать Отечество малыми силами, малой кровью… и малыми деньгами.
- С первым и вторым согласен, с третьим нет. Сейчас за малые деньги и прыщ на заднице не выскочит. А я с тёщей живу…
- Кто тебе виноват? Перебирайся. Вон малосемейка под ружьём караульного пустует.
- Переберусь, когда откроют. А дальше? Перспектива?
- А ты доживёшь до неё, до перспективы?
Встреча командира полка с военнослужащими, призванными по контракту, была назначена на 10.00, но они прибыли раньше, выдерживая архаический ефрейторский зазор. Некоторые выделялись из общей массы опрятностью тщательно подогнанного обмундирования и скрытой удалью, некоторые - расхлябанной бывалостью и бывалой разухабистостью, а некоторые вызывали сочувствие окружающих к пассажиру, случайно попавшему не в свой трамвай.
- Мужики. А кто знает, сколько сейчас стоит "Калаш" на чёрном рынке?
- Не знаю, но меньше пяти не дадут.
- Чего? Тонн (тысяч)? В баксах или рублях?
- В годах, лишения свободы…
Команда "Становись!" прервала обмен мнениями защитников отечества. Старший помощник начальника штаба полка подытожил, построил, подравнял, пересчитал и рассадил в зале для служебных совещаний.
- Господа легионеры, - ласково начал Андрей своё знакомство с пока ещё ограниченным контингентом. - Должен сообщить вам пренеприятнейшее известие. Результат проверки боевой готовности и слаженности полка печален. Согласно рапортам, полученным от командиров и начальников, явствует, что в этом достижении немаловажная заслуга и вашего контингента. Многие прибыли с запозданием, многие, мягко выражаясь, не в очень трезвом состоянии, а некоторые вообще не прибыли. Вот Вы, например, господин Семисемейкин. Почему?
- Товарищ подполковник. Жена болела. У неё менструация началась, а она эту болезнь очень тяжело переносит. Не мог же я её одну оставить, - взволновано доложил Семисемейкин.
- Не мог, - согласился Андрей, прочувствовав всю серьёзность ситуации. - А вы, господин Трахенмухер, почему не соизволили? Жены у вас, насколько я знаю, нет. Живёте рядом. В общежитии…
- Не жил я там, в эту ночь… - виновато потупился Трахенмухер.
Никто из контрактников злого умысла не имел, и причина у всех была уважительная. Даже у категории "не очень трезвых". Андрей, насколько мог, объяснил, что в Армии проходит реформа, что великая честь первооткрывателей пала на их полк, что на них смотрит вся страна с любопытством: "Что из этого выйдет?" Что они должны оправдать… и многое ещё "что". "Первооткрыватели" пытливо внимали. После разъяснительной речи Андрей перешёл к брифингу, отвечая на вопросы в течение двух часов. Было задано пятьдесят три вопроса и дано пятьдесят четыре ответа. На этом встреча командира с военнослужащими, призванными по контракту, закончилась.
План комплектования контрактниками, по докладу начальника штаба, был выполнен на 20%, из планируемых на текущую дату 30-ти, т.е. с отставанием от графика. Москва выражала своё крайнее неудовлетворение ходом реформы в еженедельно исходящих меморандумах, но штаб пока отписывался, ссылаясь на атипичную пневмонию в Китае и типичный насморк в России.
Несмотря на тесное взаимодействие с военкоматами и тщательный отбор непосредственно, контингент шёл. Количественно. А министр приказал брать качеством. Качество было. Но стоимостью в четыре тысячи деноминированных рублей. За такие деньги полное начальное, неоконченное среднее и, реже, среднее специальное образование соглашалось, при условии получения квартиры в индивидуальное пользование, защищать Родину на ближних (не дальше полкового забора) рубежах. Конечно, согласны были и на дальних: "Любому пасть порвём!" - но за отдельную плату.
Андрей пригласил к себе в кабинет заместителей. Начальник штаба гордо доложил, что призванные по контракту 20% - шофера (даже один дальнобойщик есть и один крановщик) и ими укомплектованы все должности водителей и водителей-механиков. Такое продуманное комплектование позволяет повысить качество боевой готовности и эффективное использование боевой и автотракторной техники. Заместитель по вооружению подтвердил и даже похвалил за бережное отношение прибывшее по контракту пополнение, которое ни чета срочникам, поверхностно обученным во всяких шарашках или вообще приобретших водительские права за деньги.
- Да и запчастишки сами достают…
- А что они, кроме этого, умеют? - наивно поинтересовался Андрей, обращаясь к заместителю по боевой подготовке.
- Хрен их знает, - пожал тот плечами, - непривычно ещё с ними как-то, да и в программе боевой подготовки об этой категории пока не пишут…
- Вот и плохо. Завтра с утра сведите всех контрактников в одну группу. Запустите на сто метров, потом на три километра, а после обеда - стрельбы. Принимать нормативы буду лично.
- Так стреляли ж уже в этом месяце один раз, товарищ подполковник, а больше не положено. Лимит на боеприпасы! - возмутился зам. по вооружению.
- Стрельнём за следующий, - успокоил Андрей и прекратил прения. - Товарищи офицеры!
Товарищи офицеры, щёлкнув каблуками, в задумчивости покинули кабинет командира.
"Случай стандартный. Муж вернулся. Дверь приоткрыл амбал: "Чего тебе надо?" - и в морду с порога. Обиделся муж. Убежал. Выпил маленько, эдак грамм триста, злобой налились глаза: "Чего?! Чего?! Живу я там!" - и "принял на грудь" килограмм… В девяносто первом "люди застоя" прозрели, кто лёжа, кто сидя, кто стоя и, очумев от пьянящей свободы, кинулись в бизнеса мутные воды. Ваучер в руки и фунты под киль… Приватизация! Блиц-водевиль! Предприниматели предпринимали… Военные дыры в бюджете латали "по горячим следам". И без притворства всем отвечали: "Так точно! Живём мы там…" - безрадостно подумал Андрей и "убыл на территорию", продолжая знакомство с полком. Вернулся в гостиницу поздно вечером. Постель разостлана, электросамовар горячий, варенье в розеточке и печенье "Солдатское" на блюдечке с голубой каёмочкой. Приняв душ и вечерний чай, Андрей, засыпая, подумал: "Кто это обо мне так? Надо спасибо…"
Стометровку пробежали все. Немногие уложились (в смысле в норматив). Три километра прошли. Не многие пробежали, многие уложились (на финише штабелем), невзирая на бравурные звуки поддержки полкового оркестра. Проходя мимо "штабеля", Андрей расслышал жизнеуспокаивающий хрип с сопеньем: "Ничего, братан, один день как-нибудь переживём…"
- Так будет каждый день, - в свою очередь успокоил Андрей исходящего слюной "братана" и прошёл мимо.
На стрельбище опечаленного заместителя по вооружению, глубоко переживающего по причине бесхозяйственного сжигания боеприпасов, разнервировал остросюжетный зам. по боевой, который, оглядев мишени, незначительно продырявленные владельцами стрелкового оружия по контракту, радовался экономии фанеры. Назревающий конфликт Андрей погасил, но после этого "злополучного" дня запереживал и штаб.
Командиры рот и батальонов, углядев поддержку в действиях командира полка, начали задействовать контрактников на хозяйственных работах, уборке территории и в спецмероприятиях по зачистке очков общего пользования (одно на шесть человек) и краников (одного на двенадцать). Уставы-то советские. В них правила писаны, а времён и случаев нет. И технического персонала нет. Срочники всё это сами выполняли, а контрактники оказали сопротивление, граничащее с неповиновением. О зачистке очков и уборке территории в контракте не оговаривалось.
Некоторые "защитники" перестали ходить на службу. Выждав месяц и "приняв все меры", их увольняли, высчитывая из денежного довольствия стоимость полученного обмундирования и сводя "баланс" на ноль, а документы отправляли по месту призыва. Некоторые, порядочные, сами сдавали ещё незаношенное обмундирование и прерывали контракт в одностороннем порядке. Процент комплектования упал до пятнадцати, а график возрос до тридцати пяти. Встревоженная по этому поводу Москва слала своих представителей.
Представители давили на Андрея, обвиняя в срыве важного политического мероприятия государственной важности. Андрей посылал их обратно, настаивая на своей концепции комплектования и, наживая синдром производственной усталости, разыскивал кадры, которые решают… А тут ещё свалившийся на голову роман.
Побывав во всех структурах государственной власти городской администрации, Андрей заключил выгодные договора. Администрация получала указание свыше на развитие патриотизма в регионе и, нехотя, но всё же, пошла навстречу. Создав на базе своего полка несколько военно-спортивных секций "Учись защищать Родину бесплатно", он сумел перенацелить мизерные инвестиции городского бюджета, отпущенные на патриотизм, по прямому назначению. Уговорил ветеранов СА и ВС РФ возглавить зарождающееся движение, и более-менее сохранившиеся военные пенсионеры с удовольствием согласились.
Молодёжные организации поставили контингент, а работники военных комиссариатов дали добро на призыв по месту жительства первоначально обученных защищать Родину бесплатно. Даже Округ выделил дополнительные боеприпасы и горюче-смазочные материалы. Основа была заложена. Оставалось ждать… но это годы.
В одну из основополагающих бургомистерских приёмных Андрей наведывался по текущему делу не единожды. Приветливая секретарь, Евдокия, окружала его великодержавной заботой и щедрым вниманием кофейного бизнеса. Нерезультативных подходов к судьбоносной двери, за которой восседал С А А М (Сан Ах Ай Мракобесов), было достаточно и между ними завязалось чисто никакое отношение лёгкого флирта и армейского юмора. Как же был удивлён Андрей, когда после решения в бургомистерии малозначительного, но нужного, текущего дела к нему в кабинет прибыла смущённая Евдокия и призналась, что полюбила его с третьего захода, и жить так больше не может. Андрей доложил, что он женат, ждёт ребёнка, а самое главное - как-то обходится без секретариата и нужды в этом не испытывает. Евдокия зарделась: "Я знаю", - охватила Андрея горячим поцелуем и смущённо покинула кабинет, отняв всего лишь пять минут от времени приёма по личным вопросам командиром полка.
Возбуждённый приёмом Андрей вернулся в гостиницу не так уж и поздно вечером. Приняв, как обычно, душ и чай, он устало свалился в разостланную постель и, засыпая, подумал: "Кто это обо мне так? Надо спаси…" Но окончательно уснуть ему не дала слабо скрипнувшая дверь. В комнату тихо вошла симпатичная горничная. Андрей неоднократно замечал её в коридорах гостиницы и даже оценил по достоинству (женскому).
- Вы не знаете меня, я не знаю вас, мы оба не знаем друг друга, - резонно подметила горничная обволакивающим шёпотом, разделась и скользнула к Андрею под одеяло.
- Вы не знаете меня, я не знаю вас, мы оба не знаем друг друга, - резонно заметил Андрей, собираясь утром на службу и, наконец, исполнил то, о чём мечтал по вечерам. - Спасибо!
Но знойная и пышная Евдокия знала его, он знал её и оба знали (в лицо) друг друга. Нельзя сказать, что Евдокия Агрегатова (официальная фамилия по мужу) дорогу забегала. Но на пути попадалась часто, вонзая в Андрея похотливый взгляд неразделённой любви, в то время как майор Агрегатов, добросовестно выполнял интернациональный долг в "Черногории" (гостиница местная для иностранцев), заступая один раз в неделю на круглосуточное дежурство (он в органах работал).
4
- Увага! Говорыть Кыйив…
- Ахтунг! Хир шприхт Берлин…
- Attention! Speaks radio station "Liberty"…
- Ты долго эту парашу ловить будешь? Давай наших, питерских.
- Внимание! Для вас поёт группа "Ленинград"!
- Вот видишь. Можешь, если хочешь.
У костра в вечерних сумерках осенней лесополосы оттягивались шесть рослых парней с накачанными бодибидлингом формами. Один из них баловался кнопочками автомагнитолы иномарки (от трёх до семи), двое других носили пакеты из такой же иномарки к костру и трое колдовали у разгоревшегося огнища.
Родились они все при социализме. Сразу же при рождении получили счастливое детство, право на труд и на отдых, свободу однопартийного слова, бирку на руку из клеёнки б/у, а вместе с ней рост, вес, время, пол… Права "насчёт пожрать" не дали… и "насчёт выпить и поговорить..."
Много их там было, родившихся в тот счастливый период. Всех на учёт взяли. Все рядом. Локоть к локтю. Плечом к плечу. Задавить норовят. Друг друга расталкивают, чтобы в люди выбиться. И они локотками, в знак солидарности… Глаза открыли, на мир взглянули, пока розовые очки не прицепили, а там во всю стену плакат: "Кто работает - беден. Кто нет - богат"…
К 1989 году их коллег уже 9,8 млн. набралось, вместе с ними включительно. И назывались они - учащиеся средних общеобразовательных школ. Этих шестерых, как и их сверстников, маститые зубры всеобуча готовили к выпускным экзаменам в различных точках необъятной Родины, не подозревая, что выпускают своими стараниями могильщиков этой самой необъятной…
Да и они об этом не думали, достигая высоких результатов в спорте и высшем образовании. Но дедушка Ельцин бездумно на броневик вылез и сказал: "Нате!" И они взяли, бросив неоконченное высшее образование и достигнутые высоты непрофессионального спорта. А чего ж не брать, если дают?! Хозяевами жизни стали за десять с лишним лет. В деньгах и славе купались. И какая разница в каких? Лишь бы были! Слава и деньги не пахнут…
Жили они в формате построения нового общества благополучных людей, не нарушая писаных законов. Да и как нарушить закон, если он для них не писан? "Некоторые неписаные законы сильнее всех писаных". По неписаным законам жили и брали от жизни всё, что завещал великий Ельцин, что берут законные писаки…
Вот и этот участок искусственной природы облюбовали. Года два тому назад здесь было любимое загородное место отдыха горожан. Памятник старины Всесоюзной Мелиорации. Прежнее поколение советских людей к головному каналу орошения неплодородных земель гармонично присовокупило с обеих сторон рукотворную лесополосу и заселило видами и подвидами фауны, в основном воронами, оставив в наследование от многомиллионных затрат чистый воздух и прохладную в осеннее время воду…
Но после того, как ребята облюбовали, горожане ездить перестали. Глупенькие. Ну въедут пацаны в зону отдыха, вминая в насыпной песок детские игрушки и пляжные подстилки граждан, покупаются голяком (тела-то ведь красивые), вытрутся чьим-нибудь полотенчиком, иногда, если в охотку, удовлетворят пару женщин, не взирая мать она с детьми, жена ли с мужем, главное, чтобы понравилась. Иногда в пляжный волейбол порезвятся, гася мяч вместе с отдыхающими гражданами, которые недовольство высказывают, бурчуны совковые. Пляж-то не частный. Хочешь отдыхать, как тебе нравится - купи и отдыхай. Нечего на ребят наезжать. Не пьют, не курят, матом как последние урки не ругаются. Конечно, могут сказать что-нибудь такое. Так такое и в высших эшелонах власти с трибуны говорят, а теле-старатели транслируют. Общепринято, значит.
Перестали горожане к памятнику ездить, на своих участках оттягиваются. А ребята - патриоты: "Всё вокруг народное, всё вокруг моё…" - в детстве так научили, а память детства цепкая. Вот и сейчас пошашлычить приехали. Купаться уже холодно, а отдохнуть после трудового дня, как пить дать…
- Босс не доволен остался. Не того, говорит, мочканули.
- Так мы ж после этого ещё троих замочили для надёжности!
- И я ему так сказал, а он говорит, что с первого выстрела в цель надо…
Внезапно музыкальные откровения группы "Ленинград" прекратились и в наступившей тишине понятным человеческим голосом из динамиков иномарки отчётливо прозвучала фраза на птичьем языке: "Каррр!" После нескольких повторений, инновационная группа продолжила свои изыскания под музыку.
- Прикалываются ребята, - одобрительно изрёк Сван, поклонник салонной музыки.
Салон автомобиля, пытаясь угодить хозяину, замер и во всю мощь вмонтированных колонок троекратно исполнил понравившийся фрагмент на бис: "Каррр! Каррр! Каррр!" Накачанные меломаны развеселились.
- А ну, питерцы, накаркайте нам, сколько ещё жить осталось, - озадачили фаны своих кумиров и динамики послушно прокаркали раз двадцать, подражая ленивой кукушке: "Каррр… Каррр… Каррр…"
- Маловато, ребята, - обиделся Сван, выразив всеобщее недовольство обидно умолкшего хора весёлых голосов, подсчитывающих судьбоносное карканье динамиков. - Ещё лет двадцать хотя бы накинули…
- Сильно себя уважаешь, Сван. Я тебе не в годах, а в минутах считал, - перешёл на общедоступную речь каркающий человеческий голос.
Сорвавшаяся с верхушек лесополосы стая ворон как бы подтвердила сказанное, но на своём исконно птичьем языке. Тренированные тела в доли секунды схватились за стволы, и половина взметнувшейся вороньей стаи пала, вместе со скошенными ветвями деревьев. После десятиминутной беспрерывной стрельбы по невидимым мишеням вновь воцарилась тишина, но вместе с противным холодком мистического ужаса. Приехавшие на вечерний роздых качки прочесали окружающую в радиусе ста метров местность и, не обнаружив ничего подозрительного, вернулись к догорающему костру.
- Что-то мне здесь не нравится, - признался Сван. - Поехали, на- хрен…
Ему никто не возразил. Загрузив выгруженное, шестёрка лихих парней, равномерно распределившись в двух иномарках (от трёх до семи), рванула с места одновременно (в смысле “взорвалась”).
Во вновь воцарившейся после прогремевших взрывов не единожды растревоженной тишине, мягко упавшей на останки накачанных мускулов и легализованные таможенной пошлиной железки (иномарок от трёх до семи лет), ужаса уже не было. Мишаня и Пьер, покинув схрон, оборудованный накануне по архивным рецептам лесных банд "Трезубцы Закарпатья", усердно разминали затёкшие суставы.
- Человек живёт как сор и умрёт как сор, - процитировал Розанова начитанный Пьер.
- Ты, Петруха, потом пофилософствуешь. Сматывай свою радиостанцию и сообщи по сотовой о несчастном случае муниципальным милиционерам, как добропорядочный гражданин, пожелавший остаться неизвестным. Пусть приедут, мусор соберут. А то завтра горожане на отдых потянутся, а здесь нечистоты размётаны…
Как раз тот случай (не такой уж и дремучий). Мистика (ученье розенкрейцера) бабахнула в семнадцатом из Крейсера. И засквозила "перевыполненьем" по стали… мясу… молоку… деревьям. Все дубы и все шумят… Бомонд состарившихся октябрят, в игру играя "чёт и нечет", рвёт и калечит. Национальная идея - спорт! Теннисный корт, горные лыжи, неплохо и татами. Бог с нами! …и "общеукрепляющая, утром ободряющая, если жив пока ещё, гимнастика"…
5
Мишаня и Пьер были отпущены руководством на рождественские каникулы. Толпясь у таблички, вывешенной на кассе родной конторы: "Вышла замуж. Буду через пятнадцать минут", - они терпеливо ожидали, постепенно остывая от горячки боевых будней последних месяцев. Вернее, Пьер выпускал пар, а Мишаня слушал.
- Кто-то из мудрых сказал: "Мы живем в мире, где один дурак создает много дураков, а один мудрый - очень мало мудрых". А попробуй разобраться в стране дураков, где здесь война, где мир? В чём шарм сегодняшней "принцессы"? Где блеск клинка и в чьих руках эфесы? Кто шашкой машет на лихом коне, решая опрометчиво извне, что можно разрешить лишь изнутри… Быть может, слишком любопытен я, прости. Мне не понятна суть повесы, чашу весов, в которой "средства", грузящего в противовес ведру "душа". Вместо того, чтоб уделить, хоть полчаса, страницам мудрой книги, тинейджер пялит на себя вериги пошлости, цинизма и сотоварищи ордой стремятся в пропасть дебилизма…
- В завышенной самооценке трудно уловить оттенки ссуды сегодняшнего "Я". Чёрным по белому написаны этюды: эскизы ночи и наброски дня. В застое творчества художник. Малюет жизнь дальтоник (в натуре, сообразно шкуре). Молчат искусствоведы. Им этот жанр пока неведом. Мещане, самовыражаясь, несут в кабак свой трудовой доход. Расцветят вечер, изгаляясь, а завтра… как пойдёт, - пояснил, как смог Мишаня. Он был грамотным. У него, кроме наград, грамота была. Даже две.
Получив денежное довольствие и отпускной билет, Пьер, согласно купленному билету, убыл по адресу, любезно предоставленному Люлькой.
- Без Андрюши не возвращайся. Рожать на днях буду, а он всё не едет.
Волоконские и Яблонские ждали Андрея на рождество, и он обещал. Но за два дня до Нового Года позвонил, что не сможет по причине сложившихся обстоятельств. Хорошо хоть Пьер вызвался, посылочку рождественскую передаст…
Пьер прибыл по указанному адресу за три часа до начала Нового Года. Адрес оказался гостиничным. Указанный номер был заперт. Напротив негостеприимной двери товарища подполковника стоял диван, журнальный столик и два кресла. Телевизор не работал. В одном из кресел сидела симпатичная девушка в вечернем платье и расстёгнутой дублёнке. Оренбургский пуховый платок небрежно лежал у неё на коленях, спускающихся на пол двумя половинками стройных ножек. Пьер сел в другое кресло и тоже расстегнулся. Мохнатую бобровую шапку он снял ещё в фойе.
- На службе он, - сказала девушка ровным мягким голосом.
- Подожду, - благодарно кивнул Пьер и поинтересовался: - Скажите, пожалуйста, а вы всегда дома бываете?
- Всегда - да, сейчас нет, а что?
- Да так, ничего. Социологический опрос. Меня Пьер зовут.
- А меня Ольга.
- Княжна…
Пьер не договорил, застыв в кресле с открытым ртом, как фонтанная статуя рыбы при очередном отключении водопровода. У запертых дверей Андреевой опочивальни остановилась шикарная норковая шуба. Изящное творение мехового бизнеса венчал шедевр парикмахерского искусства. Между ними просматривался набор французской косметики, умело уложенный на миловидное личико. Ног из-под шубы видно не было.
Женщины каким-то двенадцатым непознанным чутьём, независимо от социального положения, возраста и внешних данных, чувствуют потенциальную соперницу на расстоянии. В них просыпается Ахилл и, прикрывая пяту, толкает навстречу друг другу. И непримиримые конкурентки инстинктивно вступают в "…последний и решительный…" мобилизуя весь наличествующий интеллект и самые затаённые до поры до времени боевые качества. Первой атаковала Ольга.
- На службе он, - прозвучал натренированный мягкий голос, проводя, как и положено, разведку боем.
- А вы ему кто будете? - заняла круговую оборону косметика яркой несцеловывающейся помадой.
- Горничная, а вы кто?
- Жена!
Пробные выстрелы пошли рикошетом, и в бой вступила тяжёлая артиллерия:
- У него жена родить скоро должна, а по вам не видно, хотя, судя по фигуре, неудачно скрытой вашей цигейкой, вы из всех мест сразу родить можете.
- Вы в первом же акте лопните, деточка, если на вас какой-нибудь мужчина позарится, не говоря о родах.
После проведённой артподготовки женщины пошли в рукопашную и, вцепившись друг в друга уничтожающими взглядами, пытались заживо испепелить. Выработанной ими энергии хватило бы на освещение Приморья в течение получаса, но Пьер не оценил халявного выброса энергетики и возможности её использования в мирных целях. Прогнозируя трагический исход битвы, он выбросил белый флаг парламентария, и вторгся в ход боевых действий незваным татарином:
- С наступающим Новым Годом Вас. Говорят, правительство решило продлить контракт со Старым и перенести Новый на Новейший. Меня Пьер зовут. Не слыхали?
- Что не слыхала? Про правительство или о Пьере? - отвлеклась косметика от ещё непобеждённого противника, развернув яхонтовую серёжку.
- Про Новый Год, конечно. Замечательно выглядите, э-эээ…
- Евдокия меня зовут, - совсем растеряла боевой пыл норковая шубка, - а Вас как?
- Меня? Как и прежде, Пьер.
- Вы тоже Андрея ждёте? - совсем расслабилась Евдокия.
- Конечно. Я муж горничной. Он нас обоих пригласил, убраться. А ключи не оставил. Ждём-с…
- А-а-а-аааа, - разочаровано протянула шубка. - Передайте ему привет и, если что, - я на вечере в ДО (Доме Офицеров).
Евдокия, не удостоив Ольгу, развернулась на выход, мстительно покачивая бёдрами. Ольга осталась в задумчивости, потом резко вскочила, набросила на голову платок и решительно направилась к выходу, обронив ровным мягким голосом: "Я тоже пойду".
"Ну и дела", - подумал Пьер, но додумать не успел. У запертой двери возник замороженный Андрей. В руках он держал две бутылки шампанского и большую коробку конфет. Горько сожалея об отсутствии третьей руки, он пытался извлечь ключ от двери, которая ещё издавала аромат яблока раздора.
- Давай помогу, - услыхал Андрей за спиной и удивлённо обернулся, выронив коробку с конфетами. В этом городе на "ты" к нему ещё никто не обращался.
Коробка легла удачно. Крышкой вверх. После дружеских объятий и похлопываний Андрей изложил программу действий:
- Я сейчас по-быстрому переоденусь, и поедем в ДО, народ поздравим, Новый Год встретим. Что там к чему я не знаю. Купил на всякий случай шампанское и конфеты, а там сориентируемся. Первый раз в полковой семье этот праздник встречать буду… в роли отца семейства…
Пока Андрей переодевался Пьер сообщил ему все домашние новости, передал приветы, гостинец и уже на выходе проинформировал о пышной гостье в норковой шубке. Об Ольге почему-то умолчал. Не счёл важным, наверное. Получив последнюю информацию, Андрей вернул Пьера на исходный рубеж, в комнату, вскрыл одну из приготовленных бутылок шампанского, разлил по стаканам и провозгласил: "За старый год, старина!" Закусив конфетой, он внёс коррективу в намеченный план: "В ДО долго задерживаться не будем. Поздравим и вернёмся. Вдвоём попьём, поговорим… Идёт?" Пьер не возразил, но немного удивился.
В танцевальном зале Дома Офицеров военные в цивильном с жёнами (у кого были) и девушками (у кого не было) отдавали предпочтение встрече Нового Года в полковой семье, в отличие от не прибывших, которые предпочитали дома, в кругу семейном. При появлении Андрея в сопровождении Пьера уже довольно-таки разгорячённые танцующие пары слегка расступились, пропуская командира к микрофону. Андрей прошёл. Пьер, соблюдая субординацию, отыскал глазами Ольгу и подошёл к ней.
Подпирающая стену Ольга оживилась. Они как-то живенько обсудили метеопрогноз на ближайшие два дня и его последствия. "Выйдет Кощей Бессмертный на улицу босиком и отморозит себе левую смерть..." - посетовал Пьер и Ольга горько сокрушалась, пока из динамиков не раздался голос Андрея: "Свой результат намного проще, важнее результат всеобщий. И перед тем, как сделать шаг, переступив через порог, подводят все предновогодний, внутрисемейный блиц-итог… Маразм, конечно, уедает, который рядом и вокруг… Под Новый Год люди желают... И я желаю. И не вдруг… Чтоб секс-гиганты мысли тёмной и светлой мысли импотенты повели себя достойно, добровольно канув в лету. Ну, а тем, кто зачинает новой жизни борозду, пожелаю урожая… и в финансовом году. Чтоб душа не зарастала, чтоб парша не доставала. Жить себе, а не начальству… И чтоб мысль! Маразм - несчастье…"
В зале воцарилась тишина. Такого от всех выступавших ранее командиров люди не слышали. Отойдя от шока, зал взорвался бурными аплодисментами, заиграла музыка и военные в цивильном с жёнами (которых не было) и девушками (которые с другими пришли) радостно заплясали. Евдокия, неосторожно оставленная Агрегатовым у стеночки, метнулась в сторону Андрея, но бдительный Пьер, прочувствовав ситуацию, её перехватил и закружил как снежинку вместе со всеми её формами. Андрей благополучно покинул новую семью и ждал Пьера в машине. Пьер пришёл не один.
- Знакомься, Андрей. Ольга. Княжна! Я её к нам на вечер пригласил, и она любезно согласилась.
- Андрей Кириллович, - представился Андрей.
Дружеский вечер прошёл в тёплой (в эту ночь ничего не отключали) жизнерадостной атмосфере. Часа в четыре Ольга засобиралась, и Пьер вызвался её проводить. До общежития колледжа связистов, где проживала Ольга, было недалеко и Пьер вскоре вернулся. Поговорив ещё с полчаса о жизни, друзья весело заснули. Проснулся Пьер мрачным. Долго ходил вокруг да около, но, приняв какое-то судьбоносное решение, твёрдо попросил Андрея:
- У меня через полчаса свидание с Ольгой, а через час самолёт на Ростов. Ты всё равно сегодня выходной. Сгоняй, пожалуйста, в аэропорт, сдай билет и возьми на завтра, а то как-то неудобно. Обещал человеку…
- Хорошо, - сказал Андрей.
Приехал он вовремя. Объявили посадку на Ростов. Постояв немного у билетных касс, Андрей развернулся через левое плечо, и уверенной походкой прошёл на посадку…
6
- … а я ему: "Ни чубойси!" Но он зачубоялся…
- А как иначе? Зря, что ли старался? У нас чубои здорово живут. Им Бог даёт. Если не там, так тут…
- Кто едет, мужики? - поинтересовался Андрей у крупных величин частного извоза (под 180 см и немного меньше в ширину), небрежно обменивающихся сложившимися мнениями.
- Садись, командир, - сказал "чубой" постарше, - тебе куда?
- В штаб Округа, папаша, - сориентировал Андрей, пряча только что приобретённый авиабилет на обратный рейс и извлекая нужную купюру для оплаты проезда в городском транспорте ростовского муниципального образования.
В штабе никого не было. "Ясное дело, первое января". Незнакомый оперативный дежурный на вопрос Андрея: "Как там Арсенал 44/бис? Здравствует?" - сдержанно ответил: "Это не наше ведомство", - сопроводив спросителя подозрительным взглядом и неопределённо пожав плечами в погонах дежурного подполковника.
"Ясное дело, да и откуда ему знать, - констатировал Андрей и вышел на улицу. - А что, собственно, мне надо, да и зачем я здесь?" До отлёта самолёта оставалось ещё два часа. Чтобы убить время Андрей сел на троллейбус первого попавшегося направления. В троллейбусе было немноголюдно, и он беспрепятственно вышел на следующей остановке. Вернее, ноги сами вынесли и понесли…
На всепогодном круглосуточном рыночке внутренней торговли его остановил чистый невинный взгляд так похожий… Взгляд принадлежал плюшевому медведю ростом с упитанного первоклассника частной гимназии. Медведь мог рычать на трёх иностранных языках (японском, венгерском и португальском), показывать язык, стоять и падать. Андрей приобрёл изобретение, стимулирующее счастливое детство, пожертвовав треть месячного денежного довольствия на процветание мелкого предпринимательства, и уже не доверяя ногам, целенаправленно приблизился к знакомой двери.
- С Новым Годом, Наташа! - испугал он хозяйку квартиры своим приобретением.
- Ой! Это Вы! Спасибо! Проходите, пожалуйста! И Вас так же… ой! - смутилась Наташа от нахлынувшей неожиданности.
Андрей разделся. Верхнее снял, обувь и прошёл. Мамы дома не было. Мама деловой женщиной была и четвёртой папиной женой. Папа, когда ушёл в депутатство, весь бизнес ей передал, регулярно довольствуясь дивидендами. Вот она и работала на процветание без выходных, праздников и семейных будней. Семья, в лице Наташи, обходилась. Не маленькая уже.
- Чай, кофе? Или что-нибудь посерьёзней?
- А "посерьёзней" - что? Шведский стол? Ветчинка, колбаска, сыры изысканные, ананасы из фруктового салата…
- Без проблем! - На этот раз Наташа не смутилась, обретя душевное равновесие.
- Я шучу. Чай.
Во время чаепития шампанского с трюфелями они обменялись информацией о Пьере, которой ни у кого не оказалось. Поделились наиболее яркими впечатлениями прошедшего года под тихие звуки, обильно льющиеся из импортных колонок, и, исчерпав общедоступные темы, Андрей пригласил Наташу на прощальный танец. Создавшаяся обстановка взаимопонимания вдруг стала напряжённой. Время поджимало, оставаясь чисто расчётным на дорогу до аэропорта. Наташа напряжение почувствовала, как тогда в троллейбусе, и опять смутилась. Андрей извинился, поблагодарил и откланялся, пожелав хозяйке приятной встречи…
Пьер и Ольга сидели за праздничным, но нетронутым, столом в ожидании хозяина гостиничного номера, а Андрей не по-военному задерживался. Свет не включали. При свечах было уютней. Затянувшуюся паузу в праздничных мероприятиях скрашивала Ольга. Пьер молча, но внимательно, слушал.
"…это сейчас у нас в деревне одни бабы остались... А раньше и мужики были, и молодёжь… И Васька, шибутной парень, был. Все девки по нему сохли, и я влюбилась без памяти. Начиталась о Ромео... об алых парусах… Короче, сама себе я эту любовь придумала, а он... в соседнюю деревню ещё и к Тоньке бегал, хотя мне божился, впрочем, как и ей. Мальчишкам своими "мужскими" победами хвастался. Это мне потом рассказали. А пока я любила и верила. Единственное, что смущало, так это повадки его скотские во время нашей совместной близости. И я вслед за ним инстинктивно в животное превращалась. А потом на душе как-то мерзко, пусто и стыдно делалось. По телевизору "ВВС" с Дроздовым о животном мире рассказывает. Самцы, самки, брачный период… Но мы то ведь люди! Школьникам сейчас Камасутру преподают. А любовь?! Жениться Васька на мне собирался, но Тонька раньше забеременела. Ославилась на две деревни и его "прославила". Васька исчез. И я с деревни съехала. На связистку учиться поступила. А после учёбы горничной на хлеб зарабатываю. Закончу колледж, в Армию пойду. Там как-то светлей и чище. Мы сейчас у Волоконского в полку практику проходим… Ты думаешь у нас с Андреем Кирилловичем роман? По тебе вижу, думаешь. Нет у нас с ним ничего, и не будет никогда. Он настоящий. Я это сразу почувствовала. Пыталась, как могла, быт его спартанский смягчить. Не ради него. Мне самой так хотелось. А однажды вечером почувствовала, что ему рядом женщина нужна. Не знаю, какая сила меня к нему в постель бросила… Так и проспали до утра. Как брат с сестрой. Не тронул он меня, и я не приставала. Но, представляешь, утром на душе было так тепло и радостно. Люди мы, Петя…"
Легко скрипнула дверь и Дед Мороз красный нос в шинели подполковника, отряхнув налипший снег, весело поприветствовал собравшихся:
- Пейте, пойте, веселитесь, но под елку не ложитесь, чтобы дедушка Мороз в вытрезвитель не унес!
- Мы не пьём, тебя ждём, - ввёл в курс происходящих событий Пьер. - Во время вашего отсутствия и нашего присутствия никаких перемен в окружающем климате не наступило.
Андрей торжественно вручил Пьеру и Ольге новогодние подарки. Пьеру - авиабилет в Ростов, а Ольге - большого плюшевого медведя, умеющего рычать на трёх иностранных языках. Они беззаботно расселись за праздничный стол и кутили до самого отбытия Пьера, и даже в аэропорту. Сделав ручкой хвосту взмывшего в ночь авиалайнера, Андрей отвёз Ольгу в общежитие, и убыл на покой в гостиничный номер. Перед убытием Ольга виновато опомнилась:
- Ой, а мы вам ничего не подарили!
- Самый дорогой подарок - это свидание с людьми, которыми ты дорожишь…
7
- Ассирии царица, Шаммурамат, завоевательные войны в Мидии вела девять веков до нашей эры. В историю вошла Семирамидой. Прославили её… садами Вавилона. Ей приписали благосклонно одно из чудес света. Эка! От войн Шаммурамат прошло три века, когда "висячие сады Семирамиды" затмили (не совсем) Египта пирамиды…
- Смотри на наши виды! Оставь в покое сады Семирамиды…
- Извини. "По Дону гуляет казак молодой…" - поправился Пьер.
- По Ростову на Доне, - поправила Наташа, и они рассмеялись дуэтом (не хором же?)
Им было хорошо. Вдвоём. А мамы опять не было. В Париж улетела.
- Знал бы, дал бы адрес. С моей матерью б познакомилась, - сожалел Пьер.
- Познакомятся, - предположила Наташа и как в воду глянула, не предполагая, что так быстро.
Мать Пьера, давно уже не кухарка, принимала госпожу мать Наташи в своём маленьком уютном пансионе для состоятельных русских. Две женщины за бокалом вечернего лёгкого "Мартини" с любовью и нежностью позиционировали своих детей, описывая и приписывая.
- Да что вы говорите? Какая прелесть!..
- Орёл! Ну, прям - таки орёл…
А Орёл и Прелесть, часов не наблюдая, вбирали в себя всеми мыслимыми и немыслимыми клеточками юных душ живительную радость присутствия чего-то великого и непознанного.
Чем больше Пьер узнавал Наташу, тем она становилась для него более загадочной и желанной. И Наташа, всё более насыщаясь Пьером, испытывала жгучую жажду общения. Рождественские каникулы были на исходе, а конца и края видно не было…
- Когда в следующий раз увидимся, Петушок?
- А я думал, что Орёл. На следущие рождественские каникулы, Курочка. У вас же два раза каникулы гуляют? Половину января и половину мая…
Пьер перелетел в столицу, оставив "Курочку" нетоптанной.
- …и в голову даже не приходило, растоптать то единое и хрупкое, что не многим дано, а иметь бы всем хотелось. Ведь люди мы… - делился Пьер полученными впечатлениями с Толяном, который, разыскав его по домашнему мобильнику, пригласил на ужин в тот самый ресторан, отца помянуть.
- Созданная из ребра Адама, в своей сути - самка баба. Что-то ты, брат, с того времени, как не виделись, резко изменился.
- Да и ты повзрослел. Чем занимаешься, Толян?
- В системе работаю. По борьбе с наркотиками. Отделом анализа и экспертизы заведую. А ты?
- Я? В Армии. Служу… Смотри Толян! Монахи вечерять пришли!
Толян обернулся и побледнел. "Сейчас упадёт, - удивился Пьер, - съел не то, или выпил не так (в смысле не в то горло пошло)?" Но упасть Толяну не дали подскочившие батюшки.
- Матушка Окстинья тройню родила, с чем Вас и поздравляем, батюшка Анатолий Порфирьевич. Велено разыскать, сообщить и сопроводить к матушке в опочивальню. Радость-то какая…
Толян как-то неестественно дёрнулся, но крепкое православие плотно ограничило свободу движения.
- Вы уж, батюшка, извините, - обратились монахи к Пьеру, - но сами понимаете. Радость-то какая… Вы кушайте, пейте за здравие новорождённых, а мы пойдём, с Богом. Радость-то какая…
Пьер порадовался за Толяна: "Молодец, какой! А говорил, что я изменился…" Из ниоткуда возник официант с полным комплектом яств и напитков, бесцеремонно прервав радость Пьера:
- За новорождённых велено. Монахи всё оплатили. Кушайте на здоровье.
- Куда столько? - удивился Пьер, но официант как появился, так и исчез. Пьер набрал домашний телефон Мишани. - Приглашаю на ужин. С женой и детьми. Угощаю.
- Так завтра ж на службу…
- Так, жалко. Добро пропадает. В засаде выспимся. Бери тачку и подкатывайте.
- Хорошо. Жди…
Толян ноги не переставлял. Без надобности как-то. Зависнув под мышками дюжих монахов, он покорно сожалел. Запарка последних месяцев здорово вымотала нервную систему. Захотелось душевно отдохнуть, а это у него только с Пьером получалось. Так ведь и нашёл, и вытащил… и вляпался, как последний лох. Что старший брат на это скажет? Он вчера со съезда крупных предпринимателей отечественного наркобизнеса вернулся. Злющий как чёрт! Какая-то преступная группировка появилась. Неуловимые, блин! Палки в колёса вставляют отечественному бизнесу. Рушат годами налаженные связи на всех направлениях. Да и Толян от них пострадал. А главное, что засветить их - никак. Развитая сеть агентуры во всех силовых ведомствах не берёт на себя ответственность за совершаемые теракты. Говорят: "Не наши!" Им верить можно. За такие бабки, которые им платят, не врут. Чревато. Съезд фонд поощрительный учредил. Большую сумму на отлов отстегнули…
Но всё это, с каждым шагом монахов, как-то отдалялось от Толяна на второй план по сравнению с приближающимся отцовством и исполнением второго раунда супружеских обязанностей…
Окстинья, принаряженная по случаю, дожидалась благоверного у детской кроватки, удобно встроенной в опочивальню. Розовощёкие двойняшки, и оба мальчики, крепко спали, сладко посапывая. Разрешилась она бременем досрочно и, можно уже так сказать, удачно. Родила тройню, но третий, тоже мальчик, недоделанным оказался и умер на руках акушерки. А кого винить? То ли отца, то ли мать?
Если учесть, что третий медовый месяц оказался неполноценным, то виноват, конечно, отец (Толян в одностороннем порядке нарушил дважды законно заключённый брачный контракт и, прервав плановые поставки семени, сбежал, лихоимец, кинул…) А если считать причиной недоношенность, то - мать. Куда торопилась? Жаль, конечно, но дело их молодое и правое. Нарожают ещё. Окстинья хоть сейчас готова. Сынишкам второй месяц пошёл, а папашка всё в трудах и хлопотах. Некогда голубку приголубить. Голубь блудливый! Супружеские долги вовремя отдавать надо. Вся паства обыскалась, пока нашли нерадивого. Или с памятью у него плохо или замотался в делах мирских… Нашли голубя! Попался в силки - не уйдёшь из клетки. Верующие специалисты из санитарной эпидемиологической службы десять дней мышей изводили новейшими средствами и достижениями, все норы и ходы сообщения забетонировали и даже тараканов на всякий случай вывели. Мало ли чего.
И тестюшка заботу выказал. В салоне Анны Павловой из-под полы супертаблетки продавали (наша марка!) для особо приближённых. "Семейное счастье" называются. Опробовано! Вон Лизка за Фельдухера выскочила. Столица три дня пила, ела, гуляла и потешалась тайком: "Допрыгалась девка! Вышла невеста за мягкое место…" - а Лизке нипочём. Счастливая ходит в семейном браке и Фельдухер гоголем прихрамывает…
Эффективные, сказали, таблетки. Больших денег стоят. Но батюшка взял упаковочку, испробовать. Одну таблеточку, маленькую такую, беленькую, с четырьмя дырочками посерёдке, сам скушал. Во время службы к матушке сорвался. И матушка ух какая довольная осталась. "Давно ты меня так не любил, - говорит. - Видать, после первой любви и вторая приходит, рано или поздно. Давай ещё…" Хватит! Девочке важнее. Дочери подарил. Сказал, лучше всякого снадобья привораживает и перекрестил, мол, с Богом…
"Кто способен все претерпеть, тому дано на всё дерзнуть"… Весь измождённый, хворый, квёлый, как прелый лист перед травой, к Вороне возвращался Ворон, себя толкая пред собой… Себя принёс, но не донёс того, чего ждала Ворона… Ворона каркнула во всё воронье горло, но Ворон выпал… Плутовка такова, что, с жиру, было не до сыру…
8
Толян, пристально вглядевшись в двух маленьких Перефьютькиных, как две капли смахивающих на производителя отчества, растрогался на пару секунд, смахнув скупую мужскую слезу: "Неужели это всё моё?" - а вслух диву дался:
- Ну ты, матушка, и даёшь!
- Я-то даю, да ты не берёшь, - высказала Окстинья претензию и сунула в раскрывшийся рот супружника конфетку с начинкой (сама сделала). - Кушай, сладенький…
Толян скушал и направился к мышиной норке, поглядеть, не расширилась ли. Но там его ждало разочарование. Толян было загрустил, но вдруг настроение его резко переменилось, он охватил (сколько смог) вниманием законную подругу интимной жизни.
- Сладенькая моя…
Окстинья была готова ко всему, но не так быстро… Замечательные таблетки, слава тебе, Господи, и батюшке дай Бог здоровья!
Угомонились супруги к утру, проведя всю ночь напролёт (целиком, без перерывов) в добросовестном исполнении обязанностей (не по нужде, а по желанию, взаимному). Соскучились, наверное.
Прокричали петухи, Окстинья сказала: "Уффф…" - и забылась в сладком сне. Забылся и Толик. Опомнился он к обеду и впал в давнишний, но ещё не забытый, ужас…
Дверь была приоткрыта. Окстиньи и монахов не было. Натруженный за ночь Толик привёл себя в порядок (в походный порядок) и аккуратненько просочился на лестницу, ведущую в гостиную и далее на выход.
В гостиной ждали гостей. Матушка с батюшкой решили пышно отметить родины. Как-никак первые мальчики в роду, а то всё девочки, да девочки. Старшие девочки и младшие девочки тоже девочек нарожали, а Окстинья мальчиков. Первенцы!
В гостиной сплошь и рядом сидели люди в рясах и женщины, богомольные на вид. Родственники. Батюшка всех к церкви приобщил. В миру не прожить одним, а вместе - и обедню справить, и обед разделить, как Бог пошлёт.
Ждали Анну Павлову, мадам Общак и Элиз с Фельдухером. А больше и не звали никого. Нет мест! А почём зря чужих кормить, когда сродственники голодные?! Жданные гости приехали вовремя. Толян, оценив сложившуюся обстановку, понял, что пробудившиеся ростки надежды на побег рухнули в одночасье, и пошёл добровольно сдаваться голодному обществу ещё некормленых гостей. Ему обрадовались. Мадам Общак даже протянула ручку для поцелуя, а Элиз щёчку.
Она выглядела счастливой, вполне удовлетворённой молодой женщиной, по праву занимающей место светской львицы в благородном высшем обществе. Даже была слегка беременной, что выражалось её пристрастием к солёненькому, к кисленькому за праздничным столом.
В минувшем году Элиз выпала щедрая осень в благодарение за терпимость, проявленную в ссылке на грядках у сальской тётушки. Вернувшись в столицу, она сразу же вышла замуж и провела с мужем, регулярно подпитываемым "Виагрой", счастливый медовый месяц на Багамах.
Вернувшись на родину, изнурённый Фельдухер умер. Нельзя сказать, что от "Виагры". За такие слова могут к суду привлечь и выставить… многомиллионный иск за моральный ущерб. А никто и не говорит, что от "Виагры". От сердечной недостаточности умер… Или от разрыва сердца, переполненного любовью к очаровательной Элиз. Короче, от любви и умер. Похоронили старого Фельдухера с почестями и хрен с ним, с "Виагрой". Дело его продолжил молодой. Сын.
На второй день после первых поминок развёлся с женой и тремя детьми, а на девятый уже женился на скоропостижно овдовевшей Элиз. А иначе никак. Радостный папа, очумев от нахлынувших чувств, не знал, как девчонку назвать, куда посадить, что подарить… Короче переписал он на неё всю движимость и недвижимость, и наличность, и ценные бумаги… и улетел на крыльях любви в мир иной, где это всё без надобности. Но живущим-то на земле в этом необходимость пока ещё есть. И молодой Фельдухер, как все населяющие землю высокоразвитые (в смысле организмы), без этого обойтись никак не мог.
"Виагру" он не ел, но исполнять старался. На этом поприще чуть-чуть поиздержался, зато за свою долгую супружескую жизнь был даже дважды оцарапан. Имея большой опыт в деторождении, и утратив навыки в предохранении (по причине выхода старой супруги из детородного возраста), молодой Фельдухер в каком-то месте оплошал, и Элиз потянуло на солёненькое. Сориентировавшись в создавшейся чрезвычайной обстановке и учитывая непреклонную решимость молодой супруги стать матерью, он понял, что утерянного наследства целиком не вернуть, и перешёл к тактике выуживания мелких траншей.
Старший сын Фельдухера младшего уже второй год учился в Оксфорде, находясь на содержании счетов, подписанных покойным дедушкой. А средний в этом году оканчивал колледж и готовился к поступлению в Кембридж. Но дать ему престижное образование было по силам одной лишь Элиз.
Элиз, надо отдать ей должное, прониклась ответственностью и как мать, и как бабушка, и как жена. Три в одном. Но не нравился ей этот молодой Фельдухер и всё тут. Скользкий какой-то типчик. Потеет раньше времени и раньше времени соскальзывает. Но от неё так просто не ускользнёшь.
Во-первых, получив наследство по закону от упокоившегося мужа, она твёрдо решила разъехаться с мадам Общак и перейти на самостоятельный путь развития. Она могла матери простить всё, но ссылку…
Во-вторых, цель её жизни - уничтожить эту интриганку Анну Павлову, заняв место, достойное Элиз, в обществе. Для этого тоже нужны немалые вложения. Проект приватизации престижного места и строительства альтернативного салона пересекался с планом разорения этой старой ведьмы и выкупом оставшегося по бросовой цене. Одновременно Элиз понимала, что на старом нового не построишь, а потому колебалась в принятии окончательного решения.
В-третьих… и в-четвертых, пока не было, но она была уверена, что рано или поздно что-нибудь придумает. Последнее время всё чаще и чаще снился ей всадник на коне. Конь был зелённым, а всадником был Пьер…
Так, что наследство от первого мужа и банковский бизнес второго ей были необходимы в совокупности с редакцией газетёнки, которой отец и сын владели на паях, а внуки пусть сами себе дорогу топчут. И одного лоботряса на содержании предостаточно.
9
У Элиз планы с делом не расходились, и она приступила к их реализации сразу же после смотрин младенцев Перефьютькиных. Воспоминания о старшем и неудавшейся помолвке с младшим подвигли.
Приступив к реализации "во-первых", она удачно приобрела желаемые квадратные метры в престижном районе столицы за баснословно смешные деньги у какого-то спившегося, из "бывших", Удашкина. Сделала евроремонт, обставила в стиле… и уже ко "Дню Дураков" была готова переехать. И переезд обставила. Все подготовительные мероприятия велись ею в формате сюрприза, в тайне от маменьки и дражайшей половины.
На премьеру она пригласила одну мать. Мать от приглашения не отказалась, тем более что было оно преподнесено, как приглашение на первоапрельский капустник в кругу молодёжи. Мадам Общак страшно обожала розыгрыши и симпатизировала молодым.
Осмотрев хоромы, пахнувшие свежестью новой жизни, мадам Общак была потрясена. Такого она ещё не видела, но всю жизнь мечтала. Присев с дочерью за легко накрытый промежуточный столик, мадам пришла в себя (после хорошо наполненного бокала "Мерлот") и поинтересовалась:
- Лизочка, а где молодёжь?
- Я, мама, молодёжь. А ты, видать, постарела. Не замечаешь. Очки пора носить.
- Элиз, - сдержанно отреагировала мадам, окончательно взяв себя в руки, - пригласи, пожалуйста, хозяйку. Я не вправе отказать ей в любезности и изяществе. Хочу поблагодарить и извиниться, перед тем как откланяться. А если у тебя есть, что со мной обсудить, то сделаем это дома, когда вернёшься.
- Я не вернусь, мама.
- Как?
- Это мой дом, и я здесь хозяйка.
- А-а-а-а?
- А вот так, ма…
- А-а-а муж?
- Оставь себе, если хочешь…
Мадам с высоко поднятой причёской покинула гостеприимные пенаты, но, сев в экипаж типа Мерс "Геленваген" типа УАЗ, подаренный Лизке первым мужем вместе с водителем и двумя охранниками, низко опустила голову и дала волю слезам. С ней это было впервые за последнее десятилетие…
Сконцентрировавшись, мадам привела себя в надлежащий вид и заинтересованно уставилась в боковое стекло "Геленвагена". Перед глазами замелькали картины жизни, её жизни:
Плыл в руки каловый доход… А по реке плыл пароход… и плыли льдинки. С холмов стекала талая вода. Капель роняла чистые слезинки. На выпасы готовились стада…
Ясельные и детсадовские годы благополучной советской девочки, коей была тогда ещё маленькая мадам Общак, промелькнули на уровне решений Партии и Правительства, воплощаемых в жизнь педагогично подкованными воспитателями. Общесоюзная программа "Счастливое Детство", заложенная вождём всех времён и народов Иосифом Сталиным, оказалась фундаментальной и сбоев не давала: "Станьте детки, станьте в круг…" И детки становились, постигнув основы…
Встала и мадам Общак. На путь самостоятельного развития встала. "Школьные годы - чудесные…" Она с первого класса сплотила вокруг себя соплеменниц и верховодила, бессменно заняв руководящий пост на всё общеобразовательное десятилетие, которое складывалось из трёх основных периодов: октябрятский; пионерский; комсомольский…
Мальчишка золотоволосый, отгравированный в звезде, мышления являя косность, детей повсюду и везде в октябрята принимал, а взрослым денежку презентовал, но уже старый и лысый. Мадам Общак деньги были не нужны. У неё всё было. Да и могут ли какие-то бумажки идти в сравнение с властью: "Покуда деньги на бумаге - это бумага, а не деньги". А власть есть власть.
- …лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им, - наговаривала ей бабушка.
- …счастье, доченька, в тёплой постели, чашечке чая и в неограниченной власти, - вторила бабушке мать.
И мадам Общак постигала, совершая поступки. Поступки входили в привычку, привычка - в характер, характер - в судьбу. Ей не важно было кто и с кем, важно было - как и с ней. Задиристая и рассудительная, бойкая и тихоня одновременно, она подминала под себя конкурентов, отбирая пальму первенства и набирая авторитет лидера у сверстников. А Миша скажет Маше, Маша скажет Даше, Даша скажет дальше… и вот она уже…
А потом, отстояв двухчасовую очередь за белыми булочками и наслушавшись непечатной правды из первых уст, она уложила в авоську две свежие сайки, получила сдачу (на леденцы) и выпорхнула из неубывающей очереди. Сайки продавали по две в одни руки. Кому надо было больше - становились в очередь ещё раз или брали во вторые руки, которые предусмотрительно прихватили с собой из собственной многодетной семьи. Ей не надо было. На душе было светло и радостно. Согревало и радовало полученное письмо. От Кирилла. Её Кирилла!
Знакомы они были давно, ещё с первого класса. С её первого. Кирилл тогда уже в третьем был. А вот дружить начали в восьмом (в её восьмом). Кирилл в десятом учился, в выпускном. Из всех школьных парней она его выделила. Красивый, умный, делу Партии и Правительства предан, физически развит… И подружилась. Тогда как раз в моду входило "дружить и дружбой дорожить". Половина девчонок из класса уже "передружили", а некоторые даже дорожили, в смысле за деньги, и шептались на переменках в укромных уголках. Впечатлениями делились и опытом.
А она, с детства привыкшая быть в центре (внимай и властвуй), оказалась не в теме, изредка поддакивая или поднекивая. Её ремарки основывались на чисто теоретических знаниях и не впечатляли практикующих подруг. С таким невниманием властная гордячка смириться не смогла и решительно преступила мораль строителя коммунизма.
Обладая врождёнными навыками коммуникабельности, практичным умом и привлекательной внешностью, она быстро покорила сердце старшеклассника, вошла к нему в доверие, и он вошёл в неё, в смысле в её жизнь, под номером "первый". В смысле первый мужчина или первая любовь. Это потом уже был и второй, и третий, и… Да и кто их вообще считает?..
Письмо из Армии пришло. Мол, я служу на границе, мол, где под солнцем вьюга, ширь безбрежная, мол, жди меня подруга, в смысле нежная… Приятно, конечно, но с чего это он взял, что она ждать собирается? Ей самой устраиваться надо. Прошла весна. Ступило лето…
Какой по счёту, она уже не помнила. То ли восьмой, то ли двенадцатый, но появился на её горизонте мужчина. Секретарь. То ли райкома, то ли горкома. То ли первый, то ли второй, но очень взрослый, семейный и перспективный.
Семейственность не волновала. Её не волновала. Она была в расцвете и неотразима. А вот перспектива привлекла, и она отдалась новому чувству со всей страстью и остальными сопутствующими привилегиями. Секретарю понравилось.
Получив от жизни всё то, что на данном этапе хотелось, а именно: диплом дипломата, двухкомнатную квартиру в центре столицы, престижную работу в МИДе СССР, содержание и пылкую любовь ответственного партийного работника, она решила укрепить занятые позиции, вступила в Партию и забеременела. Беременность протекала стандартно, без эксцессов и потрясений.
Правда, виновник протекающей беременности, проявив гражданскую честность и партийную принципиальность, попытался прервать старые семейные узы и омолодиться, но будущая мать-одиночка категорически пресекла эту неуклюжую попытку влиятельного человека, и без того обременённого государственными проблемами, разрушить устоявшуюся советскую семью. А моральный облик? А какой пример рядовым коммунистам и беспартийным членам? Да и ей так было удобней.
Пикантность занятого положения волновала столичный свет, придавая интригующую знаменитость, загадочность и высокую проходимость, в смысле карьеры: "Любовница самого Его?!" Это куда действенней, чем тривиальная "жена", всем попробовать хочется "что он в ней нашёл", не взирая на коммунистическую ориентацию и государственную принадлежность.
Она сделала сногсшибательную карьеру, сшибая с ног советскую партократию и вышибая все блага строящегося Коммунизма. Сориентировавшись в открывшемся изобилии возможностей и преимуществ социалистической системы коммунистического тоталитаризма, она процветала. Но… Они путч затеяли! Хорошо ещё Репетуйкин не вляпался в этот конфуз и своевременно сориентировался. И она сумела волну оседлать. Лизоньку сберегла… Для чего???
Живой Фельдухер (сын покойного), сорока пяти лет с интеллигентной прядью седых волос и дорожным чемоданом из шагреневой кожи стоял у парадного подъезда тёщиного дома в раздумьях и печали. Седую прядь он нажил раньше, а чемодан тёща выставила сейчас, неприлично послав его по старому адресу: "…а хрен её знает куда? Вы здесь больше не нужны. Убирайтесь к такой-то матери детей ваших… фельду-у-ххххеровских". С трудом выговорив последние слова, она окончательно и бесповоротно хлопнула металлической дверью, не оставив никаких сомнений. Так что раздумывать ему было о чём, а особенно печалиться. Как мелкий предприниматель (в сравнении с отцом), он предпринял контрмеры, после внезапной кончины наследодателя, так бездарно лишившего наследника по закону причитающегося наследия. Квартиру переписал на жену с тремя детьми и поселился у молодухи с матерью.
В первостепенном замужестве Элиз на поднайме жила. Первый Фельдухер, как и многие разумные предприниматели его класса, постоянного места жительства в городе не имел, предпочитая загородное, а в городе снимал. Выгодно и удобно. Фондовый рынок жилья был пока ещё целиной, но многие готовились к пахоте, выживая одиночных пенсионеров и их соседей из облюбованного дома, который, перейдя в руки монопольного домовладельца должен давать неплохую ренту для безбедного существования. На цивилизованном Западе давно так, а на диком Востоке - в зачатии.
Совместное проживание с тёщей, не омрачало семейной жизни Фельдухера. Да и не собирался он долго задерживаться, предполагая в течение пару месяцев вернуть по праву принадлежащий капитал, окрутив эту смазливую до бестолковости школьницу, и вернуться на занятые раннее рубежи под звуки победных фанфар восстановленной справедливости.
Мать троих фельдухеровских детей, ни разу в жизни не заработавшая ни рубля (хроническая домоседка), одобрила бизнес-план предприимчивого мужа и даже сделала скидку на некоторые непредвиденные расходы и потери в плане устоев семьи и брака. Но всё пошло наперекосяк…
- Здравствуй, девочка моя! - до конца не продумав ход разговора и полагаясь на импровизацию, выброшенный на тротуар судьбы муж задействовал мобильник по знакомому номеру. Супружеская связь дала трещину, но сотовая пока ещё работала.
- Здравствуй, мой дедушка! Я готова уделить тебе пять минут, но потом мне будет не до тебя. За весь пакет акций многотиражки и 40% банковских, развод я тебе дам. В противном случае устрою такой бракоразводный процесс, что придётся тебе бежать со столицы, в чём мать родила, вместе со всем своим выводком и с тронутой годами супругой.
- А как же твоя тяга к кисленькому, деточка?
- Это не твоя забота. Даю последний шанс. Как Масляков в КВН. Тридцать секунд оплаченного времени на раздумья и готовый ответ. Понимаю. Без домашней заготовки трудно, но ты же великий комбинатор, напрягись! Время пошло.
- Я согласен. Ухожу… - выдавил из себя размазанный по асфальту Фельдухер на двадцать девятой секунде отпущенного времени.
- "Птибурдуков! Тебя я презираю! Зачем к другой уходишь от меня?!" - процитировала Элиз по девичьей памяти то ли Ильфа, то ли Петрова, не найдя в своём словарном багаже более подходящей парадигмы.
- Волчица…
Элиз отключилась, сэкономив значительную сумму оплаты за входящие, и мысленно вернулась к классикам, но уже со своими знаками пунктуации и импровизацией: "Волчица - брянская. И мерзкая притом. А я столичная и симпатичная… даже очень".
Окончательно разделавшись с "во-первых", она перешла к "во-вторых". Эта задача была намного сложней. Съесть чёрную королеву высшего общества было не так-то просто. Туры, слоны, кони и даже короли для этой цели не подходили. Белым ферзём она считала самоё себя. А что ферзю надо? Конечно, пешка! Проходная пешка! И Элиз стала искать пешку, которая проведёт в дамки и поможет стать законной и единственной Королевой общества.
После долгих и тщательных поисков пешка нашлась. Подруга бывшая (тоже из общества) натолкнула.
- Ты в курсе? Новый альфонс появился, - как-то доверительно сообщила подруга при обсуждении свежих новостей по телефону. - Не избалованный ещё и не затасканный. Я целую неделю его содержала. Цены он себе не знает, начинающий. Дешёвка, но сволочь порядочная. Большим спросом пользуется в определённых кругах. Есть в стервеце какая-то… - и подруга задумалась, подбирая слово.
- Изюминка, - подсказала Элиз.
- Нет. Я бы сказала косточка.
- Военная?
- Может быть. Я военных ещё не пробовала.
- Напрасно…
Этот разговор пришёл на память Элиз при очередном мозговом штурме решения задачи "во-вторых" и её осенило: "Если женщина называет мужчину сволочью - значит, он всё сделал правильно".
Что нужно женщине, имеющей всё, находящейся на виду у общества и долгие годы соблюдающей имидж верной вдовы? Конечно, мужчина! Честный, законный и результативный, пылающий альтруистским пожаром юной любви на старых развалинах неудовлетворённой страсти. Таких сейчас не делают. А Элиз сделает. И зажигание включит, и возгорание инициирует, и инициацию стимулирует. Она смышлёная девочка.
Элиз позвонила подруге и выяснила засекреченный код контактного телефона альфонса, получив дополнительную информацию о том, что альфонс временно не доступен (в смысле не востребован, по причине крайнего сволочизма).
- А как косточка? - обеспокоилась Элиз.
- С косточкой всё нормально, но, оказалось, не это главное.
"Была бы кость, мясо нарастёт, - подумала Элиз, - а вот большие сволочи сейчас в цене. Время-то наше". Элиз набрала номер телефона доверия безработного альфонса и после продолжительных гудков вступила в связь.
- Добрый день. Это из частного бюро занятости населения Вас беспокоят.
- Здравствуйте. Чем могу?
- Чем можете, тем и сможете. Есть предложение…
- Нет возражений!
Назначив деловую встречу через один час двадцать минут у себя в офисе (ранее - покойного Фельдухера), Элиз пересела к компьютеру и за час просчитала все этапы и детали предстоящей операции. В оставшиеся двадцать минут она расслабилась по системе йоги и сосредоточилась по рекомендации Норбекова.
Альфонс прибыл точно по месту и по времени. На нём был элегантный вечерний костюм, ярко выпирающий сексапильный вид и смазливая мордашка. Элиз заслушала кандидата в проходные пешки, по системе детектора лжи и, получив менее-более правдивые ответы на наводящие вопросы: "Кто такой? Давно ли в бизнесе? Планы на будущее и др.", - удовлетворилась.
Испытав претендента в деле, она заключила контракт, имеющий особо значимую юридическую силу, сроком на полгода с возможностью дальнейшей пролонгации в крайне непредвиденных обстоятельствах.
Элиз предупредила контрактника о возможных последствиях за малейшее нарушение любого пункта соглашения и значимая сила, в лице двух юристов с безотказным огнестрельным оружием в жёлтой полу-кобуре, подтвердила. Альфонс, с прокушенным ухом, всё подписал, больше испугавшись, чем согласившись.
"Да ты ещё и трус!" - удовлетворённо отметила наблюдательная Элиз у себя на уме и вручила партнёру по бизнесу часть первого и последнего транша на обзаведение. После внедрения он должен был перейти на самофинансирование, оговоренное в контракте мизерным процентом от выручки.
Получив деньги на руки и метку в ухо, альфонс, наконец-то, приблизился к кругам, о чём так мечтала его старенькая бабушка. В высшем обществе (бесспорном законодателе отечественной моды) серьги, пирсинг, татуировка… и прочие атрибуты современной мужественности, вытеснялись шрамами от глубоких царапин на спине (по принципу, чем глубже, тем лучше) и следами укусов на всех других частях тела. Ретро - мужчину украшают раны, полученные… а какая разница, где и при каких обстоятельствах? Стильный писк: "Шрам - шарм мужчины!" На этой волне появились даже частные клиники пластической хирургии по пересадке шрамов…
10
После выхода на волю, благодаря стараниям гуманной ментальности расслоённого общества, Косяк Придворкин встал перед проблемой материального благополучия и свободы личности. Поселившись на свободных метрах чуточной жилой площади здравствующей прабабки, он лишился права на личную жизнь, а мизерные средства, выделяемые матерью на поддержание жизни в травмированном организме, не позволяли реализовать всей широты души.
Пенсия инвалида второй группы, выхлопотанная сердобольными солдатскими матерями, нисколько не скрашивала нищенского существования. Сросшиеся рёбра достойно поддерживали грудную клетку и всё что выше, не давая провалиться в то, что ниже, но ограничивали возможности реализации всего организма в тяжёлой индустрии. Одним словом, Косяк искал лёгкий хлеб. И нашёл, благодаря врождённому уму и предприимчивости.
При небрежно проведённой операции эскулапами в погонах по сращиванию опорно-двигательной системы Придворкина, какая-то косточка (или осколок) незаметно оторвалась (или оторвался) от целого и застряло в мочеиспускательном канале владельца прямо у выхода. Головной боли оторвавшаяся косточка не доставляла. Канал безотказно мочился и испускал, что положено, но постоянно торчал, как кость в горле. Торчало и всё его окружение, слегка вызывая неудобство при передвижении, но в остальном… Придворкин решил использовать приобретённое свойство канала в корыстных целях и устроился альфонсом.
Работая круглосуточно, с перерывом на технический отдых, он мечтал о большом состоянии, заработанном в период благоприятного стояния. Но отсутствие опыта в общении с клиентами и незнание расценок, позволяли лишь сводить концы с концами. Работая в частном порядке, стремясь к молниеносной наживе, прибегая к шантажу и уповая лишь на индивидуальность, он стал жертвой экономических законов. Ничем не подкрепив возникший спрос, Косяк остался незащищённым, и жестокая реальность безжалостно вышвырнула его с этого сектора сформировавшегося рынка интимных услуг. Оставшись без работы и не решив проблему трудоустройства самостоятельно, он обратился за помощью на биржу труда. Там с пониманием отнеслись к инвалиду боевых действий в Ираке и направили на курсы повышения квалификации, где ему в течение двух часов растолмачили по буквам, что:
А Б В Г Д
а). Если ты о себе: "Со мной классно в постели", - это прямой маркетинг.
б). Если о тебе: "С ним классно в постели", - это реклама.
в). "Я слышала, с тобой классно в постели", - это узнаваемый брэнд.
г). Кто-то кому-то тебя порекомендовал - это торговое представительство.
д). Тебя просят приехать в четыре часа утра - это техническая поддержка.
Е
е). - это пропускаем, но старайся до упора иначе - ж). …ё, к, л, м, н.
О П Р С Т
о). Тебя пригласили вечером, а расплатились утром - это лизинг.
п). Ты написал несколько любовных записок будущим клиенткам - это директ-мейл.
р). В соседнем городе ты сбросил цену на услуги - это демпинг.
с). Ты выступил под чужим брэндом, но отстегнул часть - это франчайзинг.
т). Ты пришёл, а там муж - это форс-мажор.
Я
я). Бизнес жестокая штука - это знать надо… и за всё надо платить!
Косяк впал в сплин: "О, блин! И здесь свои законы!" Но, получив от Элиз выгодное для себя предложение и понятия не имея об упущенных возможностях, он добросовестно приступил к детальному изучению сценария, написанного молодой и талантливой покровительницей, занимающей одно из достойных мест на вершине столичного Олимпа.
Косяк легко сдал прабабушку, коренную москвичку Ызыргыль Франциевну Придворкину в качестве залога своей порядочности на попечение Элиз, и безустанно репетировал перед зеркалом. Он повторял заученные на зубок тексты с усердием и различными интонациями, выбирая наилучшие варианты. Затем воспользовался услугами дорогих стилистов и модельеров, заключил договор с престижным массажистом, записался в бассейн и посещал солярий…
К акту "Внедрение" Косяк подготовился идеально и капитально. Но первый выход был не его. Первой на авансцену вышла натренированная и отрепетированная Ызыргыль Франциевна Придворкина, которая ради счастья любимого внука готова на подвиг и на смерть. Но так как смерть её не брала, то оставался подвиг…
На очередном рауте в салоне Анны Павловой народу - как и всегда. Появление Элиз вызвало временный, но глубокий, шок у повидавшей виды публики. Прибыла она в экипаже типа Мерс "Геленваген", типа УАЗ. С шиком, с двумя охранниками, водителем и чопорной старушкой, неопределённого возраста в супермодном капоре. Старушка восседала в королевском "Бентли" тёмно-бордового колера, сопровождаемого конным эскортом в золотом расшитых полукафтанах, чёрных папахах и белых рейтузах с мушкетами на перевес.
- Господа! - радостно вскрикнула эффектно появившаяся в холле Элиз, толкая перед собой подвижную старушку. - Моя героическая прабабушка нашлась! Знакомьтесь!
Мадам Общак на этом приёме отсутствовала по причине нервной болезни, поэтому ни подтвердить, ни опровергнуть никто не мог. Даже Анна Павлова. Сухонькое лицо старушки было ей знакомо, но кто она, что и как, Анна вспомнить не смогла.
Тем временем Элиз восторженно захлёбывалась, рассказывая об этой чудной встрече с героической бабушкой захваченным интригой присутствующим. Завладев вниманием аудитории, Элиз поведала как, благодаря телевизионной передаче "Жди меня", воссоединились два горячих сердца, разобщённые разлучницей забвения и тоталитаризма.
Героическая бабушка, не взирая на годы и расстояния, всё-таки нашла родимую кровиночку, чтобы передать ей опыт борьбы за торжество свободы и демократии. Со слов Элиз внемлющая аудитория разглядела в этой выцветшей старушке яркую контрреволюционерку подполья.
Выяснилось, опять-таки со слов Элиз, что бабушка на заре своей молодости прятала у себя царя от кровавого террора большевизма, но знакомый матрос Брутто, продавшийся большевикам, выявил царственную связь и отлучил монарха от бабушки, сослав в Екатеринбург, где и расстрелял вместе с семьёй в порыве безумной ревности. Опечаленная бабушка приняла социалистическую революцию, но лишь для того, чтобы бороться с ней. Она создала на своей базе контрреволюционное подполье и почти семьдесят лет пестовала могильщиков похитителей престола и мирового пролетариата. Один из них, дожив до седин и не совсем здравой памяти (ну не помнил человек, что обещал, хоть на рельсы ложись), всё-таки вылез на с годами модернизированный броневик разбойника Ленина и провозгласил: "Граждане россияне…"
Но тут объявили: "Кушать подано!" Гости поспешили на второй этаж и чинно расселись за стол. За холодный стол. Почувствовав, что внимание публики к героической бабушке остыло, Элиз возобновила свой удивительный рассказ о том, что бабушка до сих пор не вышла из подполья, и готовит новую волну патриотов из рядов преданной молодёжи…
Рабочий Вася не слушал. Он кушал. Проголодался, наверное, после работы. Но когда в радиусе вытянутой руки тарелки и блюда обильно накрытого стола окончательно опустели, Вася сделал перерыв и прислушался: "О чём это там умные люди разговоры ведут?"
- …бабушка на Мавзолее поклялась, что пока хоть одна нога коммуниста будет топтать нашу землю, она из подполья не выйдет. Её обновлённая контрреволюционная группа "Наше дело правое!" готова выступить хоть завтра и задушить гидру Коммунизма в её логове и её же руками…
Хроническая диссидентка Буринична, радостно поперхнувшись куском холодной ветчины, бурно зааплодировала. Рабочий Вася и его окружение товарищей начальников (по партии) возмутились и испугались одновременно.
Василий возмутился. Унаследовав имя отчество легендарного комдива времён гражданской войны, он одним махом вскочил на средину стола, выбросил вперёд правую руку и начал толкать антиправительственные речи и запечённого поросёнка с хреном к месту, откуда вскочил. Дотолкав до этого места, он выбросил вперёд остальную руку и со словами: "Анка! Тащи пулемёт!" - соскочил прямо напротив хрена с поросёнком. Выкрикнув дополнительно, но уже с места: "Ни хрена не возьмёте! Смело товарищи! В ногу…" - он беспощадно укусил поросёнка сзади, положив горчицу и хрен ему на пятачок…
Все присутствующие замерли и испуганным взглядом устремились к Анне Павловой. Та побелела, но успела выразительной мимикой лица показать свою непричастность к делам разбойника Ленина и его последователей. Элиз, выдержав паузу, злорадно подумала: "Дрожи, швабра толстая. Это начало твоего конца…" Посмаковав сладость спонтанно затеявшейся серийной сатисфакции, она великодушно пришла на выручку старой кляче, доживающей свои последние денёчки.
- "Наше дело…" на тех, у кого есть мандат, не распространяется, - успокоила она атавизмы Октябрьской революции. - А голосами избирателей единороссы поделятся. Им вас губить не резон. Электорат подумает, что опять в стране однопартийная система и на выборы ходить перестанет. За пивом и за дефицитом в очередь встанут. Опять страну растащат…
Василий Иванович принял официальное заявление Элиз за основу, товарищи начальники (по партии) успокоились, а поросёнка вообще видно быть перестало…
Старуха Ызыргыль вошла в зенит славы и удовольствовано купалась в её лучах. Роль свою она вела искусно. Даже Элизочка выразила удовлетворение в трёх словах и в два приёма, шепнув на ушко один раз: "Молодец, старуха!" - а второй: "Браво!"
Ызыргыль Франциевна гордилась собой, отчего глаза её светились каким-то внутренним светом, излучая анимистическую энергетику ярой контрреволюционерки, что безотчетно покоряло присутствующих. Да и роль-то у неё была достойная. Не то, что там: "Кушать подано! - или, например, - Волобуев! Вот те меч… - или ещё хуже, - Гонец из Пизы!"
Болтуны и пустомели "лет тогдашних" разводили демагогию незряшно. Многоаспектно. Твердя: "Гонец из Пизы!" - беспредметно, возили по стране ораторов из политинкубаторов: "Ненужное зачеркнуть… Недостающее дописать… Родина - мать!" Служили Родине… а Родина тужила. В потугах опустила крылья: "Кто-то на взлёте, кто-то на излёте… Аукцион на эшафоте!"
Ызыргыль Франциевна, в безотлучном сопровождении Элиз, грациозно дефилировала внутри собравшегося светского общества и, останавливаясь, то с тем, то с тем, жеманно раскланивалась, выдавая тексты, специально составленные для неё этой куколкой Элиз: "Извольте, сударь (сударыня)…" "Увольте, сударь (сударыня)…" - в зависимости от ситуации. Сколько раз Элиз на ногу наступит - один или два.
Финальный монолог Ызыргыль Франциевны, был самым ответственным: "Конечно! Но, простите великодушно, они все разъехались на зимние каникулы, хотя лично для Вас, сударь (сударыня), я, пожалуй, что-нибудь предприму". Исполнялся он один раз и на счёт три.
Поклонники контрреволюции не давали сладкой парочке (бабушке и правнучке) свободного прохода по коридорам и залам салона. Почти все гости спешили засвидетельствовать и удовлетворить возникшее любопытство в деталях, интересуясь различными подробностями героической жизни Ызыргыль Франциевны. Элиз обстоятельно давала ответы на поставленные вопросы, изредка наступая то один, то два раза, на хрустальную туфельку старухи Ызыргыль.
К концу вечера гости только и говорили, что о бабушке и внучке. Многим захотелось познакомиться с героями подполья и погордиться передовой молодёжью страны, которая под лозунгом: "Дело Ельцина живёт и победит, когда-нибудь!" - встали на путь непримиримой классовой борьбы с внутренними врагами, чтобы их дети и внуки даже не слышали никогда о всеобщем равенстве и братстве…
И мысль стонала и вопила, как равелин перед куртиной. Враньё, чернуха, залипуха в оттопыренное ухо, не благодаря, а вопреки… но не все в России так глухи…
Многочисленные просьбы присутствующих вынудили и Анну Павлову подойти к Ызыргыль Франциевне с приглашением её подопечных на следующий раут и предложением встретиться за чашечкой чая в один из удобных вечеров для более тесного знакомства до того как… Элиз нажала на старуху три раза и она исполнила финальную сцену, получив в ухо то самое: "Браво!"
11
Отработав всё до мельчайших подробностей, вплоть до прожигающего взгляда, Элиз отправила Косяка с героической бабушкой на самостоятельные гастроли, как-то не свойственно волнуясь. Старуха Ызыргыль, прошедшая испытания, получила от неё санкцию на самостоятельное ведение светской беседы и тревоги не вызывала. Другое дело Косяк. От его дебюта зависел успех так тщательно спланированной операции.
Косяк не подвёл. Во время чаепития в будуаре Анны Павловой он обстоятельно и интересно рассказывал внимательным слушательницам о буднях контрреволюционной деятельности молодёжи подполья, солидно отвечая в ходе беседы на заготовленные вопросы, которые умело вворачивала старуха Ызыргыль. Опыт проведённых месяцев в бункере сальских степей придавал его рассказу правдоподобность и естественность. Врождённая фантазия помогала импровизировать и отвечать так же достойно на вопросы, поставленные Анной Павловой. Воодушевившись первыми успехами, он перешёл к исполнению секретной миссии, имеющей судьбоносное значение на первом этапе проводимой операции. Применив в полной мере имеющуюся в наличии изворотливость, Косяк всё-таки нашёл в ходе визита естественный предлог и удобный повод для ненавязчивой демонстрации выпирающей сексапильности. И даже "совершенно случайно" произвёл два лёгких касания по вторично девственным формам хозяйки этой своей сексапильностью.
Анна Павлова с интересом слушала молодого человека, но рассказ его никаких глубоких чувств не вызывал. Она не любила политику и интересовалась лишь ради общества, в котором жила. Первое касание тоже прошло незамеченным для чувств, но вызвало любопытство, которое Анна Павлова утоляла на кратковременных сеансах натуральной демонстрации. Она продолжала внимательно слушать, выискивая предлоги. То попросит молодого человека подать то, которое сидя не достанешь, то это, за которым вообще надо пройти. Увиденное отвлекло от политики, а второе касание при расставании пробудило что-то сладкое и давно забытое.
- До свидания, Анна (так она ему сказала - зовите меня просто Анна)! Так я завтра занесу?
- Да, да, голубчик, - обрадовано согласилась Анна Павлова, совсем позабыв, о чём идёт речь, - и, пожалуйста, если сможете, пораньше.
Элиз, получив отчёт о проделанной работе, оценила показательные выступления подопечного и дала дальнейшие инструкции: "Главное - не спугнуть, затягивая петлю потуже".
Анна с петлёй на шее, о которой даже и не подозревала, как-то по-девичьи увлеклась впервые увиденной сексапильностью, пребывающей в постоянном напряжении, и как-то уж совсем по-детски отнесла это явление на свой счёт. Благодаря изощрённой оборотливости, она, Павлова, под всякими благовидными предлогами вызывала это явление всё чаще и чаще. И оно непритязательно являлось, но дальше и дальше - всё реже и реже.
Искушая и прожигая старую песочницу, Косяк, профессионально и строго-настрого проинструктированный Элиз, вынуждал Анну Павлову пребывать в девичьем томлении и предвкушении сладострастной неги, при этом оставаясь до умопомрачения скромным невинным патриотом, поставившим на карту всеобщего благоденствия свою молодую жизнь.
Элиз, найдя удобный повод, навестила заневестившуюся старушку и, вызвав здоровый румянец на щеках перезрелой вдовы парой-тройкой ничего не значащих вопросов, пришла к выводу: "Пора!" - и дала команду: "Фас!"
При очередном визите, испив чаю и поболтав о делах великих и будничных, "влюблённые", как всегда, перешли к ненавистной, но традиционной сцене "прощание". Вдруг, уже на выходе, Косяк с разгона припал на одно колено и, обхватив Анну Павлову в районе досягаемости, начал читать стихи, написанные собственноручно:
В миру, котором ты живёшь,
слова мои - пустые звуки!
Умом раскинув на досуге,
Воплю: "Мне без тебя не жить!"
За что даны мне эти муки?
За что, страдая и любя,
Я не могу обнять тебя?!
И Анна Павлова, подхваченная бурей безумных чувств, вызванных силой поэтического слова, так горячо и страстно вырвавшегося из уст этого чистого младенца, сдалась: "Обнимай, милый! За что хочешь, за то и обнимай"…
Подхватив сомлевшую Анну Павлову на руки, Косяк поволок её в спальню, осыпая по дороге горячими поцелуями… Потом они лежали и тихо беседовали. Он нежно перебирал её шершавые пальчики и периодически целовал в чрезмерно надушенную морщинистую шейку, спускаясь по белым плечикам к обвислым сосочкам и так до пупка. Но не далее (так было сказано Элиз при инструктаже). Бедная Анна, в неглиже, перешла на поэзию, но так как сочинять сама не могла, цитировала по памяти, что на ум взбредёт, а что не взбрело, сама вставляла:
к чертям собачьим имидж мчится
ты мой кумир и мой палач
я как тамбовская волчица
среди непроходимых чащ…
будет счастливым полнолунье
вдовы в объятиях твоих
я твоя фея и колдунья
мне без тебя нет дней иных…
и генитальное вращенье
нежным касанием одним
бросает в жар невозвращенья
к твоим…
Косяку даже жалко стало старушку, но изюминку (т.е. косточку) их отношений мудрая Элиз спланировала на основной акт. Не в смысле половой, это само собой, а в смысле акт "Разорение". Смышлёная Элиз никак не предполагала, что неприступная крепость Светской Львицы Анны Павловой так быстро и безоговорочно падёт. На этот счёт у Косяка инструкций не было, но был строжайший запрет на применение основного рабочего органа. Что делать? - он не знал. Пришлось импровизировать на ходу, вырывая из памяти всё то, на что она (память) была способна:
под глупые слова
из умных запыленных
написанных не мной
и всяко не тебе
который день подряд
через узоры окон
моей любви фрегат
у гавани твоей…
я так тебя люблю
я так тебя… а впрочем…
лежи мой друг, лежи,
лежи в преддверье ночи,
той, что зовётся брачной
вот так… А как иначе!?
покамест я с тобою,
моей любовью спелой,
веду меж ног рукою,
греша любимым телом…
бесчестно не проедешь
и чувство раскрошится
и я в любовном бреде
могу уйти из жизни
до свадьбы не дожив
лежи, Аннет, лежи…
Анна, закрыв глаза, вбирала тихий лепет любимого, не вникая в каждое слово, а воспринимая в целом. И второй раз за этот вечер сила поэзии вызвала в ней бурю чувств, но чувств материнской нежности и платонической любви к этому прекрасному, кристально-чистому юноше. И она что-то шептала ему в ответ, но уже в лирической прозе. И он отзывался тем же. И они говорили… И потом снова говорили… и снова, и снова… И в помыслах своих, и в словах Косенёк (его так теперь называли) был чист, честен и бескорыстен. И, наконец, предложил он ей руку и сердце, и предложил отказаться от всего и уйти с ним в подполье. Анна Павлова, испытав на себе всю искренность и чистоту намерений этого юного альтруиста, руку и сердце приняла, но в подполье идти отказалась.
Общество, получив дорогостоящее приглашение по электронной почте на внеочередной раут (120 КБ в цветах и манерах любви): "Дорогой(ая)… На помолвку приглашаем…. С любовью, Костя, Аня!" - шокнулось в очередной раз за этот месяц. Но пришло. И даже более того… Зал не вмещал, ютились в холле, нежась в кулинарной холе: лобстеры в вине и цыплята в шампанском, расстегай из щуки, икра зернистая, стерлядь волжская, глазированная с креветками и раками, утка, фаршированная оленьими языками, щи "Старославянские" с белыми грибами, филе перепёлки, фаршированное брусникой, бисквит с фруктами и лесными ягодами с малинным соусом, фирменный напиток "Русская Водка Петрофф, Сидорофф, Иванофф…" и прочее… прочее… прочее…
- Лизонька! - шептала Анна Павлова. - Я так счастлива, я так Вам благодарна за то, что вы познакомили меня с Вашей бабушкой… Я Вам так благодарна…
- Да что ты, Анечка, - отвечала растроганная Элиз, - Не стоит благодарности. Всё твоё счастье в тебе самой, а главное - всё впереди! И я здесь ни при чём…
12
Смышлёная Элиз сидела у себя в офисе, временно отложив главное дело своей жизни - разработку заключительных аккордов акта "Разорение". Купив профессуру престижного столичного вуза, в котором не образовывалась (глупый платит репетиторам, а умный - экзаменаторам), она получила звание бакалавра и магистра одновременно со всеми вытекающими последствиями и успешно вела дела покойного мужа. Деловое партнёрство с международным капиталом, оставленное супругом и приумноженное Элиз, приносило свои плоды. Очередной плод должно было принести через пятнадцать минут в лице вождя Си-Кель-Му-Ка женского племени По-Пу-Ка-Биссая.
Обсуждение и подписание взаимовыгодного договора по расчётам Элиз займёт не более десяти минут. Согласно предварительным договорённостям всё уже было решено и без них. Оставалась пустая формальность. Одна из дочерних фирм, входящих в корпорацию, возглавляемую Элиз, бралась в кратчайшие сроки проложить по океанскому дну сверхмощный трубопровод и уже в следующем году начать перегонку огненной воды в баррелях/час прямо с месторождения (посёлок городского типа Самогоновариловка), за что По-Пу-Ка-Биссая обязалась начать поставку эксклюзивных яиц сразу же после подписания контракта. В знак дружеского расположения Си-Кель-Му-Ка взяла на себя повышенное обязательство, пообещав к каждой паре яиц для лечебного питания прилагать и то, что к ним было приложено ранее.
Племя По-Пу-Ка-Биссая - племя людоедов - занималось сугубо охотой на мужиков из соседних племён. Ими же и питались, отбирая самых устойчивых на рассаду. Практичные По-Пу-Ки-Биссая родившихся девочек оставляли у себя, а мальчиков сдавали на откорм соседним племенам. Высокая производительность племени (все, что относилось к понятию "контрацептивы" для них - смерть) позволяла поддерживать популяцию биссаитян во всех племенах материка Биссая.
По-Пу-Ки трудолюбиво начинали свою производственную деятельность с двенадцати лет и жили припеваючи до окончания репродуктивного возраста. Достигнув несовершеннолетия и не имея понятия о пенсионном обеспечении, добровольно сдавались мужскому племени людоедов, где из них вырабатывали консервы и откладывали на чёрный день. Си-Кель-Му-Ка сказала, что это очень гуманно. А кто будет кормить лишний рот? Кто не работает, того всё равно съедят…
Обсудив все процедурные вопросы и подписав протокол взаимных договорённостей, Элиз на секунду растерялась: "Что дальше делать с этой Сукой-Мукой?" - но услужливая память выхватила из прочитанного накануне проспекта о По-Пу-Ке-Биссая нужный абзац, в котором говорилось о высокой благовоспитанности, добродушии и гостеприимстве вождей племени, которые посетившим его белым женщинам (мужчины не посещали) предоставляли право ночи с самым отборным рассадником племени, как правило, абсолютно чёрным и морозоустойчивым, беря в расчёт врождённую холодность гостьи.
Элиз срочно связалась по мобильной связи с Косяком и, по прибытии оного, подарила его на все трое суток пребывания Суки-Муки в великой стране. Си-Кель-Му-Ка осталась довольна международным партнёрством и убыла к себе на родину, радостно увозя международный опыт дипломатических сношений.
Косяк, немного почерневший от тесных международных связей, прибыл на инструктаж. Элиз, оценив его патриотизм премией в размере двадцати пяти долларов США, поставила новую задачу. За период от помолвки до свадьбы он должен продемонстрировать Анне Павловой свою сексапильность в действии, но не долго и один раз, чтобы не загнать старушку, и филигранно, чтобы она ничего не заподозрила.
Вскоре Косеньке представился удобный случай. Во время очередных добрачных игр, Анютка (так ему велено было её называть) оступилась и случайно ухватилась за этот вечно торчащий пик сексапильности, который ей очень импонировал, но оставался в режиме секретности и недоступности до намеченной свадьбы, как абонент мобильной связи после свадьбы. Она изловчилась не по возрасту и взошла на пик, вобрав его в себя по самые некуда. Косенёк, изобразив безудержную страсть, бережно и аккуратно продемонстрировал свои возможности в течение двух часов беспрерывной работы, а потом сорвался, как маленький мальчик, забился в угол и разрыдался:
- Прости! Я нечаянно. Я понимаю, что это бесчестно и клянусь тебе до свадьбы ни на миллиметр…
Анютка уговаривала его, как могла, прижимая сморщенной ручкой головку (в которой мозги) к груди (в которой… что в которой?.. под которой билось страстное сердце) и приговаривала: "Дурачок ты мой. Иногда и умная мысль ставит в неловкое положение. Ничего страшного, деточка. Давай ещё попробуем. Вот увидишь, ничего страшного. Так принято между мужчиной и женщиной…"
- Если они муж и жена, я читал, - всхлипнул Косенёк и разрыдался с новой силой.
Свадьба состоялась, и, к удивлению Элиз, досрочно. После торжественного столичного мероприятия и проводов гостей Косенёк перешёл на круглосуточную. Косточка (будем считать её военной, так как травма всё-таки получена в ходе боевых действий, если можно так выразиться) сработала. Конечно, не сразу, но в течение нескольких месяцев пик славы молодого супруга достиг глубин полного доверия супруги, в смысле ведения финансовых дел с правом подписи.
Акт "Разорение" вошёл в последнюю стадию. Началась перекачка денег со счёта на счёт. С Анечкиного на Лизочкин. Насчёт чего Анна Павлова и не догадывалась, пребывая в эйфории. Да оно и понятно. Не так уж много честных вдов на белом свете, хранящих верность покойному супругу до последнего дня воздержания. Но если уж прорвёт…
Ещё через пару месяцев на огромных счетах Анны Павловой финансовых средств осталось на один раут. Элиз, вызвав Косяка на очередной инструктаж, дала команду: "Форверст!" Косяк исполнил, и скорая помощь констатировала смерть от разрыва сердца. Анна Павлова лежала в гробу, как живая с застывшей улыбкой женского счастья на устах…
Элиз, выплатив полагающийся Придворкину процент, перевела его в резерв и назначила стипендию за вынужденный простой. Косяк, переставший бояться юристов, которые раз в неделю просили у него закурить, появляясь в самом неожиданном месте, нашёл время подумать, и додумался до того, что его вероломно использовали и кинули, хотя выплаченные проценты составляли сумму, о которой он и не мечтал. Придворкин без разрешения Элиз продал доставшийся по наследству салон Анны Павловой АХН (Академии Художеств и Наркотрафии), филиалу НИИ ПАХАН, а деньги положил на свой счёт в банк Фельдухера.
Элиз, ослабившая контроль за Придворкиным, но контролирующая все счета банка, случайно заметила бурный рост материального благосостояния трудящегося безработного и удивилась. Странно. Не это странно. Странно, что удивилась. Как будто рабочим не хочется того же, что и начальникам.
Выразив своё удивление одним словом: "Сволочь!" - Элиз вызвала юристов, и они закрыли счёт Придворкина, переведя его на счёт хозяйки, а самого владельца отправили в длительную командировку - туда, откуда не возвращаются…
Племя По-Пу-Ке-Биссая радушно встретило посланца добросовестного международного партнёра, приняв гостинец, как презент в знак дальнейшей дружбы и уже готово было им закусить (они недавно поели), но Си-Кель-Му-Ка, пошептавшись о чём-то с вождями, прокричала на всем доступном языке: "Хей на ку сюки! Аляпамка попуки!" - в смысле "Отставить!"
Через некоторое время обладающий военной косточкой Придворкин дослужился до звания почётного вождя и использовался сёстрами племени только при вожделении. А поскольку сестёр было видимо-невидимо (самое процветающее племя на материке) и все вожделели по-разному, то косточка, хоть и военная, не выдержала нагрузки и сломалась. Местная медицина была бессильна в этой отрасли, и Придворкин занялся самолечением. Поскольку он тоже не имел специального медицинского образования, то мочеиспускательный канал загнулся под углом девяносто градусов и, закостенев, перестал мочиться и испускать. Сёстры сразу заметили произошедшие перемены, исключили обладателя деликатеса из почётных вождей и, выпустив мочу через уши, съели…
Получив очередную посылку с бонусами от Си-Кель-Му-Ки, Элиз узнала супер-бонус, специально приготовленный для неё по особому рецепту, и есть не стала. Побрезговала.
Завершив "во-вторых", закладкой первого камня в фундамент будущего салона "Елизавета Первая", она приступила к разработке программы "в-третьих"…
13
Пьер и Мишаня расположились на специальных ящичках с полумягкой седушкой недалеко друг от друга, но подозрений не вызывали. То тут, то там маячили согбенные силуэты таких же "отморозков" (в смысле фанатов) подлёдного лова в тулупах и валенках с глубокими калошами, лениво подёргивая короткие удилища зимних удочек. "Мороз и солнце, день чудесный…" Яркое солнце и умеренный мороз бодрили усталые силы, а окрепший лёд на речке студеной вселял уверенность и терпимость, то есть усидчивость.
Клёва, как обычно, не было. У коллег по рыбалке не было, а они надеялись и ждали. Ждали и Пьер с Мишаней. Но у них должен был быть. Уверенно ждали. Вычислители вычислили. да и они не даром всю ночь готовили… "прикармливали".
Очередной наркотрафик пролегал как раз через эту замёрзшую полноводную красавицу русской природы. "Караван" большую партию вёз. Его сопровождала надёжная вооружённая охрана из отборных "отморозков" (в смысле боевиков наркобизнеса). Бароны озаботились и позаботились…
- «Опоздал, сынок?» - спросила уборщица зареванного малыша и ласково шлепнула его тряпкой по лицу», - заумно выразился Мишаня, ввернул интернет-шутку и тут же интерпретировал, кивнув головой в сторону берега, - вон видишь, рыбачок шлёпает?
- Вижу, - отозвался Пьер. - Ну и что?
- Не похож.
- Понаблюдаем…
"Рыбачок" со шнековым ледобуром на изготовку выбирал место лова. Экипировка и внешний вид бывалого не настораживали. Насторожило, как он это делал. Рыбак рыбака видит издалека. У каждого рыбака есть свои приёмы и правила. У этого не было. Бросалось в глаза его старание привязаться к проходящей невдалеке автомобильной ледовой переправе и берегу одновременно, выбрав удобную позицию для визуального наблюдения. Высверлив пробную лунку (явно не до конца) и присев с удочкой, он целенаправленно крутил головой и, посидев минут пять, менял позицию. Наконец-то выбрав и поставив защитную (от ветра) полиэтиленовую палатку с зелёным флажком, он раскинул вокруг себя атрибуты подводного лова и угомонился… Выбранная позиция оказалась невдалеке от места расположения Пьера и Мишани. Да и ветра не было…
- …в 1918 году большевики вывесили в центре Москвы знаменитый лозунг: «Железной рукой загоним человечество к счастью». В тысяча девятьсот девяносто первом такого лозунга никто не видел. Времена… - выдвинул Мишаня тему, прикинувшись помощником депутата (а кто ещё в таком возрасте может в рабочее время рыбу ловить, не вызвав подозрений?)
- У каждого свой рок, пролог и эпилог. Но кульминация одна - не вляпаться… иль выбраться с дерьма, - принял к исполнению вариант № 412/78 Пьер. - "Не прыгай с веком наравне, будь человеком; не то окажешься в гавне совместно с веком". Умный человек сказал. Игорь Губерман. Через дерьмо брода нет…
- А дерьмо?! Посмотри на жизнь… Наша фракция всё слышит и видит. Россию видит крепкой и сильной державой, но электорат у нас недальновидный, и ему надо помочь прозреть и проявить активность. Вот где собака порылась!
- Согласен. Но, всё-таки, активный у нас народ. Дружно на Выборы идёт. И я как люди. Как люди живу. Как люди ем. Как люди сплю… Вот только хрен знает, кого выбирать, чтобы опять не сплоховать…
Пьер и Мишаня неспешно вели беседу на актуальную тему, "увлёкшись" подводным ловом и исподволь наблюдая за "рыбачком". Приблизительно через час на берегу показались два джипа. "Рыбачок" поспешно вскочил и стал поправлять палатку, как бы невзначай раскачивая зелёный флажок…
Проводив прощальным взглядом колонну наркотранзита из двух машин до средины переправы, Пьер аккуратно нажал на кнопочку. Раздался глухой взрыв и джипы послушно ушли на глубину, а Пьер, прихватив табличку на ножке, не торопясь направился к месту произошедшей на глазах автокатастрофы. К образовавшейся майне потянулись и другие любители зимней рыбалки. Пьер пришёл первым. Воткнув табличку с надписью: "Рыбаки! В этой лунке вы найдете все необходимое для успешного ведения бизнеса и для защиты своих интересов перед государственными и муниципальными органами", - он оглядел понятливо расходящихся рыбаков: "Лёд подтаивает. Пора сворачиваться…" Не обнаружив "рыбачка", Пьер удивился: "Ошиблись, что ли?" - и поставил шептало одиночного огня на предохранитель.
Не ошиблись. "Рыбачок" сразу после провала автоколонны под лёд, нырнув в палатку, извлёк из рыбацкой утвари портативную видеокамеру и вёл несанкционированную правоохранительными органами киносъёмку. Но стать героем остросюжетного видеофильма Пьеру было не суждено. Мишаня помешал.
- Здоров, папарацци! Ну как? Клюёт? - нахально заглянув в лунку и что-то незаметно в неё опустив, заинтересовано поинтересовался Мишаня.
- Пошёл на х… - грубо отреагировал "рыбачок-папарацци", удерживая одной рукой камеру и наводя другой дуло ствола, - депутат Хренов.
- Понял, ухожу, - "испугался" Мишаня и, удаляясь, спиной ощутил на себе смертельный взгляд двух пар глаз (рыбачка, видеокамеры и дула).
Раздался глухой хлопок, намного глуше, чем тот первый, и рыбачок ушёл под лёд, сопровождаемый напутствием Мишани: "Глаза бы твои на меня не смотрели". Вернувшийся Пьер сделал Мишане замечание, хоть тот и старше:
- У тебя ус немного отклеился.
- Да и у тебя грим замерз. Сматывай удочки, приятель, - грубо отреагировал Мишаня, давая понять, мол, смотри за своим носом, который облупился на морозе.
- А говорили грим импортный. Может быть и так, но не морозоустойчивый, блин…
По прибытии в "нарко-управу" (координационный центр строго засекреченной группы "Маки"), Пьер и Мишаня получили необычное задание: "Залечь на дно и не отсвечивать!" До особого вызова. Взяв подписку о невыезде из столицы, их распустили. Куда залечь Мишане? - с этим проблем не было. В семью. Детей воспитывать. Куда залечь Пьеру? - проблема была.
Раздумывая над планом дальнейших действий, Пьер озабоченно возвращался в свою однокомнатную "лёжку". Во дворе дома он чуть не попал под коляску. Владелицей транспортного средства была Люлька. Узнав в содержимом коляски миниатюрную копию друга и все последние новости об оригинале от его супруги, Пьер полюбопытствовал:
- Когда воссоединитесь?
- Скоро, - загадочно ответила Люлька, показав Пьеру язык и авиабилет…
Пьер порадовался за молодых Волоконских, но его проблема осталась нерешённой…
14
"Вода в ту весну стояла высокая. Две лодки, с трудом разминувшись на стремнине, медленно удалялись в разные стороны. Долго потом еще смотрели вслед друг другу дед Мазай и Герасим, и каждый думал о чем-то своем..."
Пьер лежал, скрестив руки на затылке и тупо уставившись в потолок. Шли третьи сутки его вынужденного безделья. Выйти в свет не то, что было нельзя, а просто не хотелось. Хотелось в Ростов, но было нельзя. Наташа на телефонные звонки не отвечала. Уехала, наверное, куда-нибудь. По остальным номерам, отштампованным на многочисленных визитках вместе с факсами и "мейлами", самому звонить не хотелось. В голове и на душе было как-то пусто и слякотно. Служебная тема № 412/78, размороженная "на зимней рыбалке" зависла невзрачной сосулькой и капала на мозги. Апрель-месяц. Капель…
"…а, в самом деле, зачем они на выборы рвутся? И денег сколько?! Дал бы объявление в газету. Лучше всего в АИФ. Самая читаемая. «Могу рулить по-коммунистически»; или «... по ЛДПР-стически»; или «...» Вкратце на двух полосах программу (больше все равно не прочтут), что было, что есть, что будет. Ну, можно еще друзей, одноклассников, однокашников, коллег, единомышленников попросить, за бесплатно заметку: «Я его знаю...» - в ту же газету. За бесплатно врать не станут и электорату объективная информация - во как! Вот и вся предвыборная кампания. Сиди себе, жди и не волнуйся. В АИФ арифметики посчитают кто "за", а кто "против". Некоторые уже так и делают. По - честному. Объявление в газетку, мол, талия столько-то; рост, вес - одинаковые; образование - высшее; квартира - однокомнатная; телефон - рабочий... И всё. Ждут, когда к ним электорат явится. Если хочешь быть - будь! Я вот, например, не хочу, хотя и знаю как. Да, что я? У нас каждый второй знает. Послушаешь в очередях (слава Богу, их еще немного оставили для обмена мнениями) или в общественном транспорте - плюрализм! Любой дистрибьютор - президент… и от переизбытка предложения над спросом взыскательные вкусы российских избирателей были бы удовлетворены сполна в любом одномандатном дистрикте, дай ему власть и здоровье, Господи. "Товар - деньги - товар", - трактует "Капитал". Себя чтоб превратить в товар, мозгами должен быть не стар…" - и Пьер сплюнул, пытаясь освободиться от застрявшей никчемной темы.
Зазвонил временно глухонемой телефон, и он радостно сорвался с места в предчувствии…
- Ало! У аппарата.
- Ты ещё скажи: "Ало, Вас слушают… Фирма гарантирует…" - это был шеф, и Пьер разочарованно поздоровался.
- Ты чем занимаешься? - спросил шеф.
- В потолок плюю.
- Развеяться не хочешь?
- Хочу! - вновь обрадовался Пьер.
- Тогда слушай внимательно, - и шеф уверенно выдал в эфир пятиминутный инструктаж, не опасаясь вражеской прослушки.
Из прослушанного Пьером, в индивидуальном порядке, значилось следующее. К какому-то, но очень крупному, чину по борьбе с … должен был завтра приехать друг детства. Друзья не виделись с последнего школьного звонка, и что делать чин не знал. Пути их разошлись давно. Одного - в столицу, другого - в тайгу. Столичный друг решил разместить таёжного у себя на даче. Дача - в заповеднике, ландшафт подобающий, а чтоб скучно ему не было, попросил человека подобрать. С ружьём. С двумя ружьями. Друг - охотник. Человеком должен был стать Пьер. Легенда - инструктор по стрелковому делу одной из снайперских школ ВС РФ, пребывающий в кратковременном отпуске. Особые приметы друга-охотника: имя, фамилия, отчество - Ояё (три в одном); глаза оленевода; скулы и всё остальное при нём…
- Ну и посмотри там по сторонам… - заключил шеф, выдав в эфир основную цель доброжелательного звонка.
Съездив к Кириллу Степановичу, Пьер взял у него взаймы два охотничьих ружья из коллекции (генерал охотником не был, но надарили за всю действительную службу в СА, вот он и коллекционировал). И экипировался у Кирилла Степановича. Добра этого у него тоже было навалом, но Пьер выбирал поношенное Андреем или ещё кем-либо.
Пьер добросовестно подготовился к встрече с Ояёй и даже, чтобы скоротать вечер, написал письмо с претензией фирме-изготовителю, что в Инструкции к их финскому холодильнику есть много, но нет главного. Прописано сколько должно быть сантиметров между холодильником и стеной, сколько миллиметров от провода до плинтуса, на какую полку какие продукты каким концом класть и при каком запахе какие продукты выкидывать и пр., но как сберечь российские яйца в финском холодильнике, выискивая на свой зад приключения, - ни слова.
Уснул Пьер счастливым от предстоящей смены трёхсуточного однообразия. И пока он спит, забегая вперёд, можно сказать, что фирма-изготовитель ответила: "Исфините, учтомс, - и даже прислала вложение с инструкцией, - Попропуйте пока этто". Во вложении лежала обыкновенная табличка с присосом, которой многие владельцы дорогостоящего автотранспорта давно уже пользуются, не надеясь на "автогражданку", и загодя предупреждают пристроившихся к ним в кильватер "чайников": "МОЙ ЗАД ДОРОГО СТОИТ!"
Утром Пьера предупредили по системе мобильной связи со скидками, что через двадцать минут заедут. Пьер был готов. Собрав нехитрые пожитки типа смены белья и средств гигиены, он по-военному (в смысле быстро) экипировался и к приезду спецавтомобиля с государственными номерами уже стоял у подъезда. В машине сидел оленевод-охотник в возрасте и старший помощник главного в длинном пальто чёрного цвета. Поздоровавшись и представившись по легенде, Пьер захлопнул за собой дверку, и машина мягко тронулась в направлении…
Дача главного оказалась рядом с постройкой Перефьютькина, волей судьбы попавшей в лоно церкви. "Надо будет зайти, Толяна проведать", - подумал Пьер, проявив родственные чувства…
Дача главного тоже была выполнена в стиле "Перестройка" и являла собой ансамбль песни и пляски, и архитектуры… и сауны с девочками. Девочки были дефрагментированы Ояёй и отправлены по домам. Не захотел. "Не шибко, однако", - сказал. Он к своим привык.
Ознакомив гостей со всеми премудростями и хитростями внутреннего строения, помощник попрощался и исчез, а Пьер и Ояё познакомились поближе и начали дружить. Три дня дружили, интересно беседуя и степенно опустошая бары и холодильники хозяина. Гинекологи порноснимки не разглядывают, если они мужики, да ещё во время отпуска. Извращенцы если только… Ояё был нормальным мужиком и на охоту не пошёл. Через четыре дня приехал хозяин со старшим братом Перефьютькиным.
- Ну, как вы тут, мужики?
- Хорошо, однако! В субботу и воскресенье не пили… - честно повинился и одновременно оправдался Ояё.
- Только лишь потому, что сегодня пятница, - уточнил Пьер.
Брата он знал, с хозяином познакомился. Перекусив с дороги, все засобирались на охоту… допивать. Перефьютькин старший сбегал за Перефьютькиным младшим, для чего, собственно, и приехал, но Толяна на охоту не отпустили. У них там своя охота…
Засобирался и Ояё. На недоумённый взгляд Пьера он исчерпывающе шепнул: "Неудобно, однако". Поехали. За рулём охотничьего джипа сидел подвыпивший егерь и всё приставал к Ояе:
- А чукча стрелять умеет, однако?
Ояё долго молчал, а потом высунул ствол ружья в окно движущегося автомобиля, и на капот упала белка. Егерь притих.
- Знай наших! - больно ударил его по плечу хозяин дачи и обратился к Пьеру. - А в ВС РФ так могут?
- Могут, - не задумываясь, ответил Пьер, - но не хотят.
Додумав, что его сюда не за этим послали, он передумал:
- Остановите машину. Пешком пойдём. Кто на ста метрах больше белок настреляет, тот и умеет.
Ояё понял хитрость Пьера - умеет тот, кто выстрелит первым, но промолчал. Охотникам понравилось предложение и они, спешившись, осторожно начали движение с ружьями наперевес. В наступившей тишине за спинами соревнующихся раздался едва уловимый звук. Пьер выстрелил и на капот автомобиля упала белка.
- Молодец, однако! - похвалил Ояё, хозяин удивился, а Перефьютькин промолчал…
Завалили кабана, погрелись в сауне, поплавали в бассейне, закусили, чем Бог послал (не плохо послал), и только лишь после этого старший брат заговорил:
- Пора спать. Завтра на лося пойдём.
С тем и разошлись. Но не все. Проводив взглядом Пьера и Ояю, Перефьютькин придержал хозяина, кивнув на рядом стоящее кресло-качалку:
- Перекурить надо.
Перекурили…
- А теперь и поговорим. Ты знаешь, что мы фонд учредили по борьбе с организованной преступностью, вставляющей палки в колёса нашего бизнеса? И я, должен заметить, палки эти - не ёлки. Крутые палки, со значительным материальным ущербом и…
- Знаю.
- Так вот, хороший куш отхватить можешь…
- Я?
- …крупный куш отхватить можешь, если замочишь этого молодого стрелка по белкам.
- То есть?
- Ты, курва, клялся-божился, что не вашего это ведомства рук дело? Оказывается вашего.
- Я и сейчас побожусь - не нашего.
- Помнишь слоновье болото?
- Помню.
- Мы туда сыщиков посылали. Специально из Скотланд-Ярда выписали. Там два бугая шуровали, типа этого стрелка…
- Мало ли…
- …пацанов задымили и на звук постреляли. Это английские ищейки точно определили, со всеми научными выкладками и баллистикой. А на звук в ваших ведомствах немногие стреляют. Вот и соображай.
- Понял. Но я ей Богу не в курсе был, прости.
- Бог простит, а у нас, сам знаешь, искупить надо. Завтра друга своего и этого стрелка в загон поставишь, а мы с тобой - на номера. Я в лося стрелять буду, а ты "случайно" в этого парня промахнёшься. Вскрывать его не дам. Это наш любимый родственник и мы его с почестями похороним. В остальном сам отмажешься. Можно и наоборот, но ты наши законы знаешь. Так что выбирай: или лось, или стрелок?
- Есть ещё один вариант…
- Какой?
- Ты, - побледнел главный и нежно воткнул наградной пистолет в висок собеседнику.
- Это, конечно, тоже вариант, но наши знают, где и с кем я. Если не вернусь, твою семью в третьем колене вырежут вместе с тобой, естественно.
- Я согласен на стрелка.
- Это ещё не всё. Через месяц у меня должен лежать на столе полный список этой бандитской организации, иначе…
- Понял. Говорил уже…
Ояё Пьера в загон не взял. "Останешься в засаде против первого номера. Я на него сам выгоню. Стрелок он никакой, изранит зверя зазря. Жалко скотину. Добьёшь, однако…" Так и порешили.
На первый номер встал хозяин дачи, вооружившись дальнобойным ружьём с мощным оптическим прицелом, на второй - Перефьютькин с охотничьим. Напротив, за стволом старой сосны, топтался Пьер.
Лось выскочил на поляну неожиданно и застыл, как бы дразня убийц своей дерзостью. Убийцы не стреляли, высматривая Пьера. Из-за сосны не видно…
Пьер, вдоволь налюбовавшись красавцем, нагнулся за ружьём, выставив зад за пределы естественного укрытия. Зад нахально всунулся в оптический прицел, вызвав нервный тик хозяина. Хозяин дёрнулся…
Дисциплинированно соблюдая очерёдность, Перефьютькин сразу же нажал курок после прогремевшего выстрела из винтовки с оптическим прицелом, состоящей на вооружении иностранных армий. Лось упал, но не совсем…
Получив сквозное отверстие в задней мякоти, перпендикулярное естественному… и совершенно ненужное и бесполезное, Пьер обиделся и тоже залёг, подставив голову под контрольный выстрел. Выстрел не заставил себя ждать, но недобитый лось в этот самый момент отчаянно (или случайно) рванул с места и спас Пьера от прямого попадания… Следующий выстрел произвёл подоспевший вовремя Ояё. Он тоже умел стрелять на звук, профессионально отличая браконьерский от охотничьего.
Не ожидая такого поворота дела, Перефьютькин ломанулся через кусты. И пострадал… Подставился охотник! Кто ж так на охоте-то? А вдруг это кабан или медведь? Ояё, однако, профессионал… "Выше головы не прыгнешь, ниже жопы не сядешь… С простреленными яйцами, О я ёй, далеко не уйдёшь, однако…"
15
Мадам Кюрю принимала гостей. Приехала госпожа Наташина мама из Ростова, но не одна, а с дочерью. Красавица. Прелесть! Мадам Кюрю бескорыстно предложила ей себя в качестве гида. И Прелесть охотно согласилась. Пока мама решала производственные вопросы, Наташа жадно впитывала красоты города, который многие бы хотели увидеть и умереть. Наташа наоборот. Чем больше видела, тем больше хотелось жить. Она сделала много эскизов и набросков, особо понравившихся мест, но поскольку таких мест было гораздо более чем времени, Наташа приняла мудрое решение охватить всё это целиком с Эйфелевой башни. Остался день до отъезда, а работа в натуре не завершена.
Наташа в последнее утро визита встала пораньше, распрощалась с доброй и отзывчивой тётей Кюрю, договорилась с матерью о встрече в аэропорту и взошла на башню.
У госпожи мамаши из Ростова тоже осталось очень много "незавершёнки" на последний день, и она, буквально на секунду, заскочила за вещами…
Счастливая мадам Кюрю нежно обнимала статного молодого человека. "Красавец!" - оценила госпожа мама по-женски, и смущённо попыталась прошмыгнуть в свою комнату за вещами, но мадам, с трудом вырвавшись из объятий, гордо представила молодого человека:
- Знакомься. Мой сын, Пьер!
- Орёл! - восхищённо не нашла других слов госпожа, закрутилась и уже в Шереметьево поделилась своим восхищением с дочерью.
- Лучше позже, чем никогда, - как-то своеобразно и грустно отреагировала Наташа, но госпожа, пожав плечами, снова закрутилась…
Пьер тоже не обратил особого внимания на госпожу. Он еле держался на ногах. Устал с дороги. Летел стоя. Пробоину ему заделали силиконом и для его личной же безопасности выдворили временно за пределы страны без права переписки.
Старший брат Перефьютькин дал чистосердечные показания по бартеру. В обмен на протез. Протез, за его же деньги, поставили. Крокодило-моржовый. Но свежей информации не получили. Сарший брат свободно оперировал фамилиями верхушки айсберга, которые вычислители и без него прекрасно знали, а всю теневую часть свалил на убиенного. К верхушке не подступиться, подводная часть айсберга так и не всплыла, поэтому Перефьютькину присудили штраф за халатное обращение с охотничьим оружием, повлекшее тяжкие последствия, выразившиеся в летальном исходе одного из государственных деятелей безопасной службы, и отпустили.
Ояё белку в глаз бил, а тут… друг детства. Поселившись в свободной квартире Пьера, он всё-таки исполнил свою мечту. Посмотрел столицу и уехал к себе в тайгу рассказывать, как с другом на белку ходил… А вот Перефьютькину запретили рассказывать о Пьере.
Его строго-настрого предупредили, что отрежут протез, а остальное переедут колёсами асфальтоукладчика в случайном дорожно-транспортном происшествии, и взяли подписку. Больно взяли. Перефьютькин заплакал крокодильими слезами и пообещал не разглашать. А куда он денется? Какая Марья без Ивана? (любимую его супругу Марьей звали, а его - Иваном). Что за мужчина в сорок лет и без протеза?
Пьер быстро поправился на французских харчах русской кухни матери. Профессионализм не пропьёшь даже "Мартини". При интенсивном обмене веществ естественный продукт переработки вытеснил искусственный силикон из ненужного отверстия, расширяя нужное до предела с уплотнённой частотой, и ненужное затянулось, оставив две вмятины, означающие вход и выход вражеской пули. А пуля просвистела и… Ага.
Вернувшись на историческую родину с боевым ранением, Пьер приступил к своим служебным обязанностям. Учитывая сложившиеся обстоятельства, его временно перевели на лёгкую работу и устроили бомжем.
Вычислителям поступила информация о том, что открывшаяся в столице АХН (в официальной аббревиатуре - Академия Художеств Новая) является центром международного наркобизнеса. Экспонирующиеся на первом этаже (в бывшем холле салона бывшей Анны Павловой) полотна кисти великих мастеров пейзажа, к которым был определённый доступ, ни о чём, как об искусстве, не говорили. Нужна была глубинная разведка.
Через смежные силовые структуры и ведомства вычислители высчитали двух бомжей, которые кормились с элитных столов России и проникали в любые запретные места, как тараканы или… кибернетики. Но поскольку они ещё целую ораву собратьев подкармливали, то и к ним доступ был ограничен. Пьер получил задачу внедриться.
Как-то бомжуя в городском парке, он отдыхал на парковой скамье, просматривая бывшую в употреблении прессу. К нему подсела миловидная девушка и, проведя краткий экскурс по внутренним проблемам жизнеустройства, повела в заоблачные дали. Девушка оказалась умной и симпатичной. Слушать её - одно удовольствие. Видеть - другое. Два в одном (в смысле удовольствия). На прощанье девушка вручила ему тоненькую брошюрку и попрощалась. Проводив удаляющиеся два удовольствия в одном вопросительным взглядом, Пьер при полной бездеятельности фонарного столба разглядел надпись на первой странице брошюрки: "Сторожевая башня", - а на последней - номер телефона.
Уступив новому товарищу по несчастью забронированное спальное место на втором ярусе, Пьер полез на первый (под скамейку). "Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почёт, - подумал он. - Так было, есть и будет". Дождавшись, пока старший товарищ сладко захрапел, Пьер покинул свою усыпаленку и отправился на постоянное место жительства, успев запрыгнуть в последний трамвай. Какая-то поздняя дамочка брезгливо скривилась на Пьера:
- Отойди, вонючка, чё прикалываешься?!
- Больно надо, - огрызнулся Пьер, - у меня таких как ты по две на каждой скамейке…
По месту жительства он получил команду автоответчика: "Позвони в любое время". Пьер позвонил и получил новую команду: "Прекращай бомжевать. Найдёшь некоего Удашкина. Потерянный человек, но имеет выход на нужных людей. Возможно, проживает по адресу…"
16
Те, кто живой, идя по жизни, проходят сквозь ворота Сатаны, стремясь прийти к воротам Рая. Но ждут их на пути превратности судьбы… Для всех открыты и ворота Ада…
Деянья мысль опережают в тех временах, в которых мы живём, и лишь один Привратник знает, что и зачем поставлено на кон. В геенне огненной и в кущах благостных вакансий много… Всё в твоих руках!
Дверь открыла Элиз. На какое-то время, измеряемое в долях секунды, Пьер оторопел, но виду не подал. Весь план разговора с неизвестным Удашкиным, составленный по пути следования, влетел псу под хвост, который на длинном поводке и в наморднике тащил с прогулки хозяйку, без намордника, на верхний этаж. Псовая хозяйка любопытно оглядела Пьера с ног до головы и что-то хамски съязвила, удерживая рвущегося наверх пса. Элиз тактично оставила её без внимания, потому как всё внимание сосредоточилось в глазах, выражающих приятное изумление, а в ушах звучала музыка… но "т.к. музыка к спектаклю пока что не написана, ее сочтено разумным не исполнять" (Б. Шоу).
- Проходи, - пригласила она будничным тоном, как будто Пьер к ней приходил ежедневно и по два раза.
- Угу, - промычал Пьер и прошёл, как будто он недавно вышел и зачем-то вернулся, позабыв.
Внутренняя отделка апартаментов в стиле модерн двадцать первого века не произвела должного впечатления на визитёра. Вся его внутренняя начинка, предназначенная для процесса мышления вместе с департаментом интуиции искала выход, но не находила. Пьер удобно рухнул в мягкое кресло у многофункционального инкрустированного столика и бесцеремонно предложил хозяйке:
- Кофе, чай…
- Moccoka?
- Давай, чего уж там…
Элиз хлопнула в ладоши и прямо из стены появилась смуглая девочка, лет тринадцати, в набедренной повязке, стилизованной под передничек, и накрахмаленном белом кокошничке, который эффектно громоздился на её чёрных кудряшках. Элиз подняла средний палец правой руки, и девочка исчезла, вновь появившись с аппетитным подносиком, эксклюзивно сработанным лучшими уральскими мастерами по мотивам женской анатомии. Гармонично вписавшись в окружающую среду, на нём дымились две чашечки ароматного кофе…
Юная домработница Му-Ка-Си-Ка-Та-Ту-Ка-Ку, которую Элиз фамильярно звала Му, значилась в бланке временной регистрации отдела миграции департамента реинкарнации первой дочерью вождя Си-Кель-Му-Ки женского племени По-Пу-Ка-Биссая.
Му (будем и мы так её называть) не повезло от рождения. Сначала, все радовались ей, и она радовалась им, но по достижению половой зрелости появилась у неё какая-то нездоровая тяга к двою- и твоюродным сёстрам. Сначала не обратили внимания, думали, что не созрела ещё до конца, но когда пришло время и к ней явился рассадник с концом, она его отвергла, вместе с рассадником, нанеся тяжкие телесные повреждения бамбуковой палкой, приведшие к нетрудоспособности. Нетрудоспособного рассадника пришлось съесть, потому как пенсии по инвалидности, как и по старости, в По-Пу-Ке не было, и быть не могло.
На совете племени было принято разумное решение: вторым рассадником не рисковать, а Му безвозмездно передать всеядному племени людоедов. "Кто не работает, того едят…" Принятое разумное решение шло в разрез с действующими международными правами сексуальных меньшинств, но По-Пу-Ки его не афишировали и международные не знали, считая, что в По-Пу-Ке всё хорошо. Учитывая, что Му-Ка-Си-Ка-Та-Ту-Ка-Ку первая дочь вождя по связям с мировым капиталом, приговор в исполнение поручили привести Си-Кель-Му-Ке, выказав глубочайшее уважение к её деятельности.
Си-Кель-Му-Ка привела. Попала она на приём к вождям всеядного племени без церемоний, выбросив белый цветок парламентария прямо в рожу дежурному. Дежурным на приёме по личным вопросам соплеменников материка Биссая оказался вождь консервной промышленности Ахинеи-Биссая старый Ка-Юк. Он уже принял с утра пораньше, был сыт и в хорошем расположении духа. Си-Кель-Му-Ку Ка-Юк знал по встречам в коридорах министерства иностранных дел великой страны. Он с чувством глубокого расположения принял цветок, понюхал и предложил разумную альтернативу, высказав глубочайшее уважение к международной деятельности.
Железная Си-Кель-Му-Ка дрогнула и, впервые злоупотребив служебным положением, пошла на поводу у бывалого Ка-Юки. Она бескомпромиссно воспользовалась в корыстных целях обширными международными сношениями и отправила Му ближайшим авиарейсом дипломатической связи в дорогой подарок деловому партнёру, как бы в знак благодарности за оказанный приём…
Элиз имела неравнодушное отношение к эро… простите, к экзотике, и подарок приняла, пристроив девочку к делу ведения и содержания собственных апартаментов. И девочка старалась…
Время за чашечкой кофе летело незаметно (чашечка-то маленькая… и быстро остывает). Элиз и Пьер обменялись новостями, в части касающейся, обсудили и другие события. Во время беседы Элиз всячески старалась обаять собеседника, откровенно выставляя на его всеобщее обозрение то одну, то другую женскую прелесть. Опоенный кофеем Пьер поддался на женскую хитрость и в конце беседы предложил:
- А не провести ли нам эту ночь вдвоём, Элиз? Да, и зачем ты красишь лошадь в зелёный цвет?
Элиз отреагировала одним нехорошим словом: "Дурак!" Ей не нужен был самец. Ей хватало. Учреждённый ею "Фонд Поддержки Одиноких Женщин" (ФПОЖ), комплектовался из лучших представителей молодёжи до, во время, и после призывного возраста, составляя жёсткую конкуренцию военкоматам. Отбор кандидатов производился тщательно и по всем параметрам того, что хочет женщина. Последний этап отбора Элиз проводила лично…
Так что её контрактники не в пример некоторым, а для экзотики ей Му подарили. Элиз нужен был муж. И не кто-нибудь, а Пьер. Это было её заветное "в-третьих". Почувствовав своим женским чутьём, что обидела нехорошим словом хорошего человека (хотя всё было до наоборот), Элиз уже у двери ласково спросила:
- Зачем приходил?
- Да, так. Думал ты знаешь, куда бывший хозяин съехал. Он мне задолжал, малость…
- Сегодня я тебе этого сказать не могу, а денька через три…
- Ладно…
После ухода неожиданного, но долгожданного, гостя Элиз дала команду своим юристам разыскать и доставить этого, как его… Удашкина любой ценой.
Пьер оценил дружескую помощь старой знакомой и, мудро решив, что у неё это получится лучше, временно приостановил личную деятельность по поиску путей выхода на АХН. Чтобы заполнить образовавшуюся паузу предприимчивой жизнедеятельности, он углубился в брошюру, полученную из рук молодой особы, в которой сочеталось два в одном.
После глубокого изучения и анализа, Пьер уяснил, что кроме него и его знакомых есть в этом мире ещё и незнакомые, но богопомазанные. Они несут благую весть в массы, знают, как жить правильно и жаждут научить этому пребывающих в неведении. Называют они себя свидетелями, а Высший разум, в пользу которого свидетельствуют, - Иегова. После детального ознакомления с брошюркой у Пьера возникло много безотлагательных вопросов и, наткнувшись на номер телефона, выведенный аккуратным почерком на последнюю страницу обложки, он позвонил.
- Добрый день девушка, извините, не знаю, как Вас зовут. Меня - Пьер…
- Добрый день. Меня - Вера.
- Вера, Вы мне брошюрку подарили… - дипломатично начал Пьер, догадавшись по голосу, что у Веры таких брошюрок было много и она понятия не имеет о том, кто с ней говорит, но доброжелательность тембра располагала к откровению. - Я ознакомился, но мне не понятно…
- Я Вам могу помочь в изучении, - легко откликнулась Вера, и они договорились о встрече у Пьера на квартире через два дня в четырнадцать ноль, ноль.
Вера пришла в 14:00, как и обещала. Как правило, свидетели в целях личной безопасности и недопущения лжесвидетельства свидетельствовали парами. Но Вера была честным исключением из правил, потому как свято верила… в газовый баллончик, которым умело пользовалась в экстремальных ситуациях. Она извлекла из сумочки Библию и, удобно расположившись, они приступили к освещению возникших у Пьера вопросов. Разговор становился всё более интересным и привлекательным… Внезапно прозвеневший телефонный звонок ассоциировался в сознании Пьера с гонгом телепередачи "Кто хочет стать миллионером" с позиции того, кто хочет…
- Здравствуй, Пьер.
- Здравствуй, Элиз.
- Я нашла Удашкина…
- Диктуй, записываю…
- Видишь ли. Тебе лично надо…
- Ну, хорошо. Приезжай. Я очень занят, - и Пьер вышел из связи, с удовольствием вернувшись к прерванной беседе…
Последовавший через некоторое время за телефонным звонок в дверь снова оторвал Пьера.
- Ну, что там у тебя?
- А у тебя? - Элиз бесцеремонно оттолкнула хозяина малогабаритной квартиры и прошла вовнутрь. - Здравствуйте. Я Элиз.
- Здравствуйте. Я Вера. Присаживайтесь, пожалуйста. Я сейчас уйду. Нам немного осталось…
- Элиз. Пройди на кухню. Там где-то в шкафчике "Moccoka" есть. Сообрази, пожалуйста, а мы пока кончим.
Элиз прошла. Обрывки фраз, долетавшие от комнаты до кухни, не дали полной ясности, но насторожили. Сообразив, Элиз вошла в комнату и присела на край кровати, пытаясь понять, о чём это они… Говорила Вера. О непонятном, но очень смахивающим на проповедь. Оценив по-женски проповедницу (в смысле на внешний вид), Элиз поняла одно, что Пьера наедине с Верой оставлять нельзя, и каким-то седьмым чувством ухватилась за ниточку, ведущую к решению проблемы "в-третьих", протянутую самим Богом.
- Ой, как занятно, - Элиз заинтересованно подсела к столу. - Можно и мне с вами?
- Конечно. Бог един для всех, - сказала Вера, и радушно пригласила, - приходите на следующее изучение, а на сегодня пока всё. Мне пора…
17
Тщательно выисканный пария (отверженное и бесправное существо), доставленный юристами Элиз в подвал официального офиса, легко недоумевал. Его не били! Он это точно знал. Кроме привычного похмельного синдрома, ни в голове, ни в заднице ничего не было (в смысле ощущений). Незнакомые стены наталкивали на непривычные раздумья. Пытливый ум саднила разумная мысль: "Где здесь удачный выход? Если я здесь, то здесь я через вход!"
После тщательных поисков и упражнений на восстановление остаточной способности в ориентировании на незнакомой местности гигант тяжёлой индустрии выход из создавшегося положения всё-таки нашёл, благодаря светящемуся табло над ним. Бегущая строка таблоида гласила: "Умный человек найдет выход из любого сложного положения. Мудрый в этом положении не окажется". Удашкин с трудом вчитался в текст, но смысл не понял. Вход был закрыт, а выход заперт…
Усилием воли Удашкин мобилизовался изнутри. Через зарешёченное окошко, проливающее свет, его озарило утро завтрашнего дня, о чём он чуточку смекнул фундаментальным умищем мозговой кости. Последнее, что отложилось в памяти - вечер вчерашнего. Мягко льющийся из окна свет осенил. Именно сегодня Удашкину предстояла деловая встреча с надёжным партнёром. Не прийти он не мог. Неявка - чистое поражение в финансовых делах…
Выгодно вложив в себя доход от продажи квартиры, Удашкин приберёг свой гардеробчик, на всякий случай, в камере хранения одного из вокзалов. Кто его знает, какая там у них погода вне дома… День сезонной распродажи наступил быстро и незаметно, а главное - без скидок! Нарисовался богатый и постоянный клиент. Договорились на сегодня. Клиент придёт, а его нет…
- Суки! - заорал во всю мощь прокуренных лёгких когда-то мощный Удашкин и озарённой головой с разбега ударил запертую напрочь дверь, нанеся сокрушительный добавочный апперкот рукой, которая всю жизнь была правой. - Откройте, гады!
Равнодушная дверь не шелохнулась, но открылась и на пороге появился молодой мужчина, вызывающий доверие прямо с порога. Долго ли коротко, но Удашкин выложил свои чаяния и всё сокрушался, что уже утро и он к вечеру не успеет.
- Во сколько встреча? - поинтересовался Пьер?
- В шесть часов вечера… - сообщил Удашкин и уточнил, - после войны.
Введя подопечному, временно поплывшему от пережитого стресса, антидот (пятьдесят грамм армянского конька высшего качества), Пьер мешкать не стал. Московское время - семнадцать ноль, ноль - торопило в дорогу. В автомобиле иностранной фирмы типа "Геленваген" Пьер растолковал Удашкину, что делать и для большей ясности показал конвертируемую купюру собственного достоинства. Удашкин начал было торговаться, но Пьер сказал, как отрезал: "Если каждый начнет набивать себе цену, то инфляции не избежать", - и бывший работник министерства тяжёлого машиностроения ухватил налету…
- Нет у меня. У него есть. Надёжный мужик, - доверительно проинформировал просветлённый Удашкин торгового партнёра при встрече, указал на Пьера и выпал в осадок, заполнив собой до краёв и выше рядом стоящую полупустую урну.
- Пошли, - процедил сквозь зубы Пьер и, подцепив клиента (Петровича), направился независимой походкой начинающего алкоголика к камерам хранения.
Петрович просчитал ситуацию и, не обнаружив подвоха, пошёл на поводу у Пьера…
Умные люди всегда договорятся между собой… на взаимовыгодных условиях. Петрович согласился. Получив бесплатно "рабочую одежду", явочный адрес и задаток, он ушёл за напарником, а Пьер вернулся к Элиз. Так договорились.
Элиз сидела со "Сторожевой Башней" в руках и учила Му русскому языку по бу…
- Ну, что? Получил от этого осколка социализма то, что хотел?
- Да. Спасибо, Элиз.
- Вот тут они пишут…
Элиз лёгким кивком головы указала на стену и Му исчезла. Пьер занял её место и углубился вместе с Элиз в изучение пройденного материала по бу… по Му… и по всякому тому, что было доступно их пониманию.
В городе стояли июль, жара и криминогенная обстановка. Свободно блуждающий по стране терроризм продавал на одном из столичных рынков хурму, урюк и другие восточные сладости. Несмотря на летнюю жару и террористический разгул торговля шла споро. Две женщины той самой национальности, расторговавшись, сдали выручку аналогичному мужчине в кучерявой шапке, задрав юбки, надели пояса шахидов, не стесняясь окружающих славян, и вышли из торговых рядов в массы.
Испустив морозящий душу вопль: "Аллах Акбар!" - они за что-то синхронно дёрнули и вознеслись, прихватив с собой человек десять православной веры. Ещё сорок вообще не верующих с ранениями различной степени тяжести оперативно разместили во всевозможные больницы столицы.
К месту происшествия срочно прибыла пара силовых министров и один из них успокоил всех граждан страны в преддверии предвыборной кампании и сказал честно и откровенно прямо в телевизионную камеру, случайно оказавшуюся поблизости, что могло бы быть и хуже. Всеобщее успокоение с помощью наехавших вместе с министрами силовых ребят из различных ведомств окончательно пришло после сообщения об аресте генерала из соседнего ведомства, его сообщников из собственного и уведомления об аресте заказчиков одного из последних политических убийств. Про многие первые не говорилось, да никто и не спрашивал.
После эвакуации, проверки всех фруктов и овощей взрывотехниками, усиленного патрулирования и выборочной проверки женщин подозрительной веры на наличие пояса шахида, в городе объявили чрезвычайное положение, усилили все наряды и отключили горячую воду. Профилактика…
В массовых многосуточных мероприятиях по восстановлению правопорядка были задействованы и Пьер с Мишаней. На боевые Пьер не ходил. За ним была установлена негласная, но изощрённая, слежка, которую засекли ребята из вычислительного центра. Иван Перефьютькин слово сдержал. Никому не рассказал, но его двоюродный подручный Федя Педень выполнение команды: "Посмотри за мальчиком, он мне дороже брата Толяна!" - организовал правильно.
Передвижения Пьера внутри столицы Ивана не интересовали, но за пределами он скрупулёзно отслеживал, чтобы вовремя предотвратить последствия государственного бандитизма. А Пьер и не ездил. Всего лишь один раз к девочке в Ростов слетал и то на два дня. Педень лично проследил. Вышел, наверное, из доверия Петруха. Не тому жопу показал…
Находясь в оцеплении переулочка, примыкающего к рыночной улочке, Пьер и Мишаня сдерживали натиск любопытной толпы, рвавшейся к месту происшествия почтить память. Толпа состояла из молодых мужчин и юношей с наголо обритыми головами. Первый натиск "Макам" удалось сдержать. Толпа вроде как утихомирилась, но не разошлась. Ребята выпивали, покуривали и постепенно разогревались. Хаотичные выкрики и вопли, сопровождавшие разогрев, слились в единый национальный протест "Режет Европу фашистская сталь! Зиг хайль!" "Бей ментов с жидами вместе! Чёрным нет в России места!" "Выходи на магистраль!" "Зиг хайль! Зиг хайль!"
После довольно-таки продолжительного скандирования шедевров неизвестного поэта, на которое Мишаня спокойно отреагировал: "Поорут и разойдутся. Пацаны…" - толпа, сбившись в бесформенную лысую массу, хлынула прорвавшимися фекалиями худой городской канализации в переулок. Мишаня, получив неожиданный удар в пах, заглушил на миг рёв толпы леденящим душу криком боли. Удар по голове куском ржавой, но довольно-таки металлической трубы его успокоил. Пьер успел нажать на кнопку подрывной машинки. На пути наползающего стада сработали грамотно подобранные и расставленные новогодние петарды. Толпа шарахнулась назад и, сминая сама себя на пути, бросилась врассыпную. Через несколько минут на обозримом участке никого не было. Пьер остался один на боевом посту в самом сердце нашей Родины. Он вызвал скорую помощь, и она увезла безжизненное тело друга…
Погибшие в толпе не знают позора (мёртвые сраму не имут). Не лучше ль регулировать зазоры в механизме "пряник - кнут"? В какой-то степени все мы экстремалы. Увы, толпа - это не скалы. Спец с мозгами из секретной службы открыл три правила по безопасности в толпе. В любой. Разнохарактерной и разношерстной, в которой гнев по неуплате или симпатия к попсе…
Первое: не лезь в толпу бесплатно. Это накладно. Второе: если уж нырнул, подумай: как обратно. Затопчут. Это неприятно. Третье: если попал в толпу случайно (в шалый людской конгломерат), мозги сберечь старайся чрезвычайно (вестибулярный аппарат)…
Катастрофа, криминал, теракт… и акт жестокости, иль безрассудства акт, гипнотизируют, до беспредела искажая… Безумство "храбрых" разит… и поражает…
18
Врач скорой помощи констатировал смерть Мишани в результате полученной травмы не совместимой с жизнью. Мишаню отвезли в морг и оставили на хранении до понедельника. В понедельник патологоанатом должен был провести вскрытие и дать более научное заключение.
Пьер, сменившись с поста, сразу же поехал к семье друга с тяжёлой ношей очевидца. Суббота. В квартире детская шалость, супружеская любовь и забота, на столе ужин…
- А где папа?
- …
В понедельник с утра добросовестный патологоанатом приступил к любимой работе, засучив рукава. За выходные дни накопилось. Дойдя до Мишани, он оценивающе оглядел молодой организм с почерневшим мужским хозяйством и раскроенным черепом, сочувственно подморгнул и выразил мужскую солидарность: "Да, не повезло тебе, парень". Мишаня проникся посторонним сочувствием, вышел из клинической смерти, открыл один глаз, успокоительно моргнул, мол, не переживай дядя, работай и вернулся в кому. Дядя не ожидал такой дружеской поддержки от клиента и упал на пол. Присутствующие санитары сразу же выдворили Мишаню из прохладного помещения морга в более душную палату реанимации за хулиганские действия, выразившиеся в бестактном отношении к должностному лицу при исполнении служебных обязанностей. Патологоанатом ограничился нашатырём и валидолом.
После трепанации черепа и проведения целого комплекса мероприятий нейрохирургами ведомственного госпиталя Мишаня наконец-то приобрёл внешний вид, не характерный для клиента морга и почти на год прописался в реанимации. Во время редких посещений, разрешённых строгим режимом содержания пациента, чтобы опять чего не нахулиганил, родные и близкие были счастливы (семья - родные, Пьер - близкие, а больше и не было никого). Счастье, исходившее от родных и близких, Мишаня подметил, одобрил и даже принял к неукоснительному руководству. Глазами он мог всё. А всё остальное пока не работало…
Петрович с напарником тоже были по-своему счастливы. Их приняли на постоянную работу, назначив операторами в машинное отделение вычислительного центра, выделили место в общежитии бывших трудовых резервов и освободили от призыва в Армию (возраст у них был ещё призывной: Петровичу - 50, напарнику - 36).
Пьер после рыночных событий подал рапорт об увольнении из рядов борьбы. Не то, чтоб от борьбы устал, просто бороться было не с кем. Кто был, тот стал. И тем, и всем… а те - так и остались вместе. Бой с тенью практикуют в боксе. Бой с теневой… - не нужен вовсе. Братоубийство сплошь и рядом. За доллары торгуют адом. И убивает брата брат… И с вилами на свата сват… а за рубли гибнет солдат.
Ему нужна была вера. Вера приходила. Два раза в неделю и трактовала писанное богодухновенными писцами. "…и делай так!" Но, ведь, как и в любом догмате, там законы писаны, хотя и Божьи. Времён и случаев нет. Книга-то, конечно, мудрая. Вера говорит на все времена и для всех народов царства христианского писана. Но царства - нет! В церкви своё царство - там рабы Божьи. Эти - свидетели. И православные, и католики, и… Бог един, а паства разобщена. Так разве бывает?
Однажды Элиз спросила Веру:
- А ваш Иегова всё может?
- Бог всемогущ!
- А смог бы он создать камень, который бы не смог поднять?
- Я спрошу.
- У Бога?
- Нет. У наставника.
Больше Вера к ним не приходила. Элиз своего добилась, а Пьер решил без наставников дойти до смысла жизни…
Как-то перед днём "Защитника Отечества" Элиз сидела у себя в офисе и, просмотрев отчёты по строительству салона "Елизавета Первая", плела тонкую паутину своих отношений с Пьером. Прошло уже столько времени, а она ни на шаг не приблизилась в своём стремлении покорить сердце этого строптивца. Вдруг дверь открылась и на пороге предстала во всей своей красе вождь Си-Кель-Му-Ка (набедренная повязка - класс, хоть самой носи, но не поймут, да и холодно). Она держала в руках два свёртка и настороженно озиралась по сторонам. "Хей на ку сюки! Аля пама-ка по пуки!" - гортанно произнесла Си-Кель-Му-Ка и положила свёртки на стол. Элиз хлопнула в ладоши. Появившаяся с кофеем Му перевела.
В маленьком свёртке лежал её брат по матери. Си-Кель-Му-Ка, вторично злоупотребляя служебным положением, решила втайне от племени сохранить ему жизнь, чтобы оставить своим дочерям забаву, утоляющую жажду вожделения. Рассадником брата являлся тот самый подарок, с которым Си-Кель-Му-Ка баловалась в первый свой визит и маленький Вук (имя наследника) должен был, по её племенным понятиям, унаследовать свойство отца. Элиз подняла большой палец правой руки вверх, мол, пусть живёт и Си-Кель-Му-Ка исчезла. Во втором свёртке лежали зубы крокодила. На всех сверкали коронки из чистого биссайского золота и стопроцентно отсутствовал кариес.
После всероссийского праздника мужчин пришёл международный всероссийский праздник женщин. После всех праздников пришёл первый всероссийский рабочий день. В этот день Элиз вернулась домой в обеденное время, отпустив водителя и юристов по личным вопросам, что их немного удивило. Сегодня выписывали какого-то Мишаню, и Пьер попросил у неё машину типа "Геленваген".
Во дворе в зимней набедренной повязке, подбитой соболем, маленькая Му, выгуливала маленького Вука. Коляска была европейской и Вук выглядел соответственно. Элиз отправила Му за водительскими правами, решив немного размяться, взяла коляску и пошла по кругу.
Вдруг во двор въехала фельдухеровская машина и, взвизгнув тормозами, замерла возле коляски. Фельдухер Второй решительно выскочил из машины и заорал на весь двор трагическим голосом брошенного отца, пытаясь привлечь внимание дворовой общественности:
- Верни мне сына!
Мысль об утерянном наследстве не давала ему покоя, и он разработал хитроумный план отъёма денег, путём защиты отцовских прав.
- Нет у тебя никакого сына, - спокойно ответила Элиз и пошла на второй круг.
- А кисленькое? А солёненькое…
- Дурак! Я из-за тебя до сих пор чай с лимоном пить не могу…
- А это?!! - взревел Фельдухер и, нырнув в коляску, выхватил свёрток. - Это мой! Мой! Никому не отдам! Как две капли… Я докажу… - и он по-отцовски нежно приподнял кончик одеялка, скрывающий личико.
Маленький Вук, разбуженный ворвавшимся скандалом, мило улыбнулся. Элиз вовремя подхватила младенца и согласилась:
- Твой, твой, вот только почернел от нашего с тобой секса. Бери…
Фельдухер уже не слышал. Отключился. Вся его умственная работа с треском провалилась, погребя под обломками такое милое сердцу наследство. Он автоматически перешёл с режима "приём" в режим "передача" и красиво запел голосом Майи Кристалинской:
- Фук. Пук. Топает малыш… - не обращая внимания на окружающие предметы, он пошёл… На красный свет светофора пошёл… на зелёный, на жёлтый пошёл…
Догнали его санитары уже загородом, а он всё шёл и распевал:
- Фук. Пук. Топает малыш…
Мишаня был цел и здоров. И даже годен. Но ограниченно. Чудеса отечественной нейрохирургии восстановили все функции организма за исключением потенциальной (в смысле потенции) и детородной. Жена была счастлива. Главное - жив, а Мишаня сокрушался…
Доставив всех в целости и сохранности по месту жительства Мишани, Элиз протянула визитку со словами: "Позвоните. Скажете, я прислала", - и скромно посмотрела на Пьера. Пьер полюбопытствовал. На визитке был адрес центра восстановления и реабилитации репродуктивных функций мужского организма и утерянной потенции "Лизавета". От нахлынувших чувств Пьер наклонился к водительскому окошку и нежно поцеловал Элиз в щёчку.
"Уех! - мысленно возликовала Элиз. - Лёд тронулся!" Одарив Пьера ласковым снисходительным взглядом, она мягко отпарковалась…
В столице, в определённых кругах, знали о процветающем на международном партнёрстве центре. Он был дорог и почти недоступен, но запись шла на два года вперёд. Десятидневный курс лечебного питания и строгого постельного режима давал стопроцентный положительный результат. Счастливые курсанты ( в смысле прошедшие курс реабилитации) вновь приобретали возможность положить на алтарь Отечества… Весть о российско-биссайском чуде быстро распространилась безо всякого стереотипного пиара и рекламных услуг…
Лечебное питание в "Лизавете" было трёхразовым и однообразным (ни о каком другом и речи быть не могло). Завтрак - яйцо под майонезом. Обед - гнездо из слюны индонезийского стрижа, сваренное в собственном соку. Ужин - яйцо под хреном и женщина в постель на полчаса.
Женщины, специалистки по восстановлению и удержанию, присланные из дочернего племени По-Пу-Ки Во-Ня-Ки, создавали пациентам в процессе вечерней процедуры атмосферу ускоренной реабилитации с последующим оздоровительным массажем носовых пазух и прочисткой мочеиспускательных и других каналов. Эффект потрясающий. У некоторых клиентов после третьего сеанса даже волосы дыбом вставали и глаза вылезали из орбит, не то, что…
Бонусы, поставляемые к яйцам зарубежных партнёров, в лечебное питание не входили и употреблялись в благотворительных целях в виде деликатеса, реализуемого по заниженным ценам малоимущему населению страны. Мол, все граждане имеют конституционное право на себе испытать преимущества рыночной системы и международного партнёрства… А где-то в российской глубинке дородная женщина Ефросиния Перепёлкина бескорыстно поднимала потенцию малоимущих мужиков в рубленой русской баньке. По- черному…
19
Внеся посильный вклад в дело развития репродуктивности и потенции, Пьер взял отпуск за свой счёт (снял со счёта отпускные) и уехал к Андрею.
Перед Андреем Пьер навестил Наташу. Ей равных не было… и краше. Мама, по привычке, отсутствовала. После прогулки по Ростову и разговоров о Париже солнце зашло. Спускался серый сумрак ниже… Через открытое окно ворвалось неземное чувство. Влюблённых зовом златоуста в пропасть толкнув. Туда, где льдины… моржи, тюлени и пингвины резвятся в солнечных лучах под щебет райских птиц… она принцесса, а он принц… и шелковистая трава, и запах мяты… разноголосица цикады… и разнотравья дух дурманит… внутри возникшее сиянье в безбрежный мир истомы манит… Где сотни тысяч раз (ни разу!) переходя от пошлости к экстазу, стремились лирики… Напрасно. Несбыточно… грешно… смешно… опасно в то, что двоим дано, третьих посвящать. Но пытаются: "К чему любить, к чему страдать, ведь все пути ведут в кровать…"
Авторское отступление: А я и пытаться не буду. Мог бы конечно: "Какая-то неизведанная доселе сила одновременно толкнула двух свободных граждан Российской Федерации в страстные объятия… с целью воспроизводства счастливых людей будущего, которые не развращены понятием о светлом Коммунизме и будут процветать в обществе равноценных российских капиталистов, построенном руками их первобытных предков, ратующих за рост показателя отечественной демографии…" Мог бы и короче: "Высшая Сила бросила их в пропасть божественного зачатия (именно божественного и именно зачатия), решив, что уже пора". А мог бы… Да нет, не мог. Оставим влюблённых наедине. Подглядывать нехорошо. Поехали к Андрею. Пьер догонит…
Дверь квартиры Андрея, ключи от которой торжественно вручил начальник тыла перед приездом Люльки (Андрей до сих пор не понял, чему он радовался и вообще каким боком…) была нараспашку. Люлька, подоткнув полы халатика за пояс, как когда-то в кино показывали, мыла лестничную площадку. Да и какая она теперь Люлька? Жена командира, мать славного малыша по имени Антошка, а главное - хозяйка.
Избавившись от родительской опеки, Юлия Мефодиевна Волоконская, без сожаления оставив супружескую девственность на площади им. Гей-Люссака, входила в женственную зрелость военного быта. Ей нравилось самостоятельно вести семейное хозяйство без направляющих звонков матери: "Люлечка, ты это? Люлечка, ты то?" Ей нравилось растить сына и быть нужной мужу. Ей… да что ей? А какой нормальной женщине это не понравится? Нормальной.
Антошка тихо посапывал в кроватке. Вчера вечером он сделал свои первые шаги, а сегодня закрепил достигнутый результат и к обеду свалился без задних, впрочем, как и без передних, ног. Манёвры, придуманные Андреем, сводились к следующему: он уселся на диван напротив Юлии, но в другом конце комнаты, и разрешил порыться малышу в шкатулке с военной бижутерией и галантереей, стоя. Малышу понравился внешний армейский лоск золотистого блеска, но Андрей передал драгоценности жене. Молодой воин, долго не раздумывая, бегом бросился к матери, отнявшей трофей, совсем забыв, что даже ходить не умеет. Эксперимент повторили. Но армейские атрибуты притягивали так сильно, что Антошка даже и не вспомнил, что до этого передвигался сугубо на полу-четвереньках…
Пришедший на обед Андрей с аппетитом поглощал наваристые щи, рассыпчатую гречневую кашу с мясом и компот с чуть пригоревшим пирогом, умудряясь передать суть текущих событий. И Юлия, поддерживая подбородок маленькими кулачками, с любопытством слушала. Ей было безумно интересно то, что контрактник Мазюлькин наконец-то попал с первого выстрела в цель, и она искренне гордилась контрактником Мазюлькиным и всем коллективом рядового и офицерского состава. Потом к ней забежала Надька, потом заскочила Зинка, потом… уложив маленького бегуна в кроватку, они с Андреем… А чем не жизнь?
Приезду Пьера (всё-таки человек с большой земли) были рады все. Даже Антошка. Он быстро подружился с Пьером, и Юля успевала переделать и доделать все дела, намеченные раннее. У Андрея тоже дела пошли в соответствии с графиком перевода на контрактную основу, но ещё до приезда Пьера.
Военные комиссариаты России, получившие наконец-то руководящее указание свыше, вели тщательный отбор на подведомственных территориях с целью комплектования экспериментального полка отборными кадрами. Кадры были, но их отбирали.
Они могли бы успешно противостоять американским "Джи Ай" на всемирной выставке достижений репродукции элитных армейских особей (в смысле рост, вес, интеллект…) если бы устроители всяких международных конкурсов до такого додумались. Но отбирались эти особи частными охранными агентствами теневой и не очень экономики. Отобранные у военкоматов может быть и были бы рады послужить Отечеству, но за деньги, которых у Отечества не было. По крайней мере, оно (отечество) так говорило. А что за рыночные отношения без денег? А за те деньги, которые всё-таки позиционировались деньгами, в Армию шли менее отборные, но более нуждающиеся.
По вечерам Юля оставляла мужчин наедине, занимаясь с Антошкой и предоставляя возможность давно невидевшимся друзьям наговориться. Все мужики были рады. Особенно Антошка. Да и Пьер с Андреем. А кто ещё?
- С Элиз встречаешься? - как-то между прочим поинтересовался Андрей.
- Мы с ней Библию вместе изучали…
- То-то я смотрю, что ты приехал такой цветущий, как мак в наркотическом опьянении.
Услышав "мак", Пьер насторожился и, сообразив, как мак и покраснел.
- С Ростова я приехал…
- А-а-а, - растянул Андрей. - А что изучали?
- Библию! - возмутился Пьер непонятливости друга.
- А в читальном зале Ленинской Библиотеки не…
- Библию, говорю, изучали, - и Пьер вкратце рассказал предысторию и историю с Верой, в части касающейся.
- Вера - это святое, - наконец-то въехал в тему Андрей. - На территории церквушку видел?
- Видел.
- За два месяца возвели. На волне пореформенного акта укрепления контрактной основы религиозным ядром. Батюшку прислали. Настоящего, православного. На камуфляж рясу надевал. А как с ближнего зарубежья русскоязычные контрактники пришли (своих недостаточно оказалось), так и разногласия пошли. У нас же многоконфессиональная политика в государстве. Заместитель по воспитательной работе начал батюшку притеснять, мол, проводи работу, раз ты армейский поп. Тот попытался, но умом тронулся. А замвоспит мой - энтузиаст своего дела. Верующих - мало, конфессий - много, замвоспит - до костей мозга военный. Приказ есть приказ. Разделил церквушку на межконфессиональные сектора. И начал проповедовать. Всем одно и то же (обязанности солдата перед построением и в строю), но с выдумкой. Сначала православным. Их больше всех на учёте состоит (пять человек), потом в следующем секторе на колени упадет, и эти обязанности по Корану зачитает (там трое проповедь слушают), затем пейсы приклеит и в сектор к одесситам… Даже один монгол есть. Его замвоспит последним исповедует. Ламой прикинется, колготки жены на голову натянет, и грехи монголу отпускает. Трудно с ним, говорит, на колготки всё время отвлекается. Да и замвоспит в буддизме не особо силён. В других религиях у него лучше получается. Но, должен я тебе сказать, все верующие - отличники боевой и политической подготовки. Особенно монгол. Он, наверное, когда на колготки смотрит, свою жену вспоминает, которая в далёкой Бурятии от него денежный перевод ждёт.
- Без веры людям нельзя…
- И я о том. У каждого должна быть своя Вера, даже у монгола…
- Пошли спать, Андрей. Какое-то у тебя сегодня игривое настроение. Завтра поговорим.
- Тебе радуюсь, да и вообще, жизни, - согласился Андрей, и они разошлись.
"Завтра" не поговорили. Ночью пришла телеграмма от Ивана Перефьютькина, и Пьер ближайшим рейсом вернулся на большую землю. Иван убедился в выходе брата из преступной группировки по борьбе с организованной преступностью и наблюдение снял. Но солдат без команды дурак, а Педень команду дублёру дать позабыл. Что не делается, не делается к лучшему. Срочно понадобился Пьер боссу - пожалуйста - адресок. У Педеня всё схвачено…
Окстинья была в ужасе. Не сразу. Сначала она пребывала в эйфории недавно замужней женщины. Таблетки батюшка поставлял исправно, а она ловко скармливала их любимому для поддержания супружеского тонуса. Но после всех мыслимых и немыслимых сроков желаемая беременность не приходила. Вызванные на дом шокотерапевты предложили приостановить приём стимулирующих препаратов, подозревая побочный эффект. Окстинья попробовала, но ожидаемого эффекта, ни очного, ни побочного не произошло. Она удвоила охрану благоверного, который без таблеток стал ни на что не годен, как Окстинья ни старалась пробудить в нём стойкость и мужество. Категорически отказавшись от предложения шокотерапевтов, она возобновила сеансы сексотерапии с применением пуговиц, т.е. таблеток, несмотря на противопоказания.
Толян под наблюдением неусыпного ока слуг Господних не имел никаких шансов. Бизнес его зачах, как, впрочем, и он сам. Злоупотребление средствами, без санкции Минздрава, приводило к тяжким последствиям. Батюшка, загоняясь в поисках этого самого средства, которое с каждым днём становилось всё дефицитней и дефицитней, неоднократно попадал на искусные подделки народных умельцев, что приводило к пустой трате пожертвований прихожан и личному разорению, не говоря о скандалах, закатываемых Окстиньей. Опомнившись от безмерной любви к дочери, святой отец отпел Толяна заживо. Привыкший к послушанию Толян преставился на вторые сутки, оставив двух несовершеннолетних сирот и одну безутешную вдову, которая горько рыдала, подвывая коррумпированным плакальщицам.
Обряд погребения состоялся по канонам православной церкви, в чём Пьер убедился самолично, уронив скупую, но чистую, мужскую слезу на свежевырытую могилу Толяна. Горе потери с ним разделил Иван, сказав: "Кто старое помянет…" - и пригласил к себе. Пьер пошёл. Долго Иван ходил вокруг да около, пустив в ход всю имеющуюся в наличии дипломатию и, наконец, перешёл к тому, зачем звал, тонко намекнув на передачу Пьеру бизнеса Толяна. Пьер сначала не понял, но, сопоставив, проинформировал:
- Я недавно два глупостных слова прочитал в Интернет. На "Х" и на "М"…
- На "Х" я и сам знаю, а что такое "М"?
- Моржовый…
Ощутив каким-то внутренним органом всю глубину начитанности Пьера, Иван больше не намекал.
20
Повязав на голову ажурный чёрный платочек работы неизвестного мастера, Элиз зажигала свечи. По одной и с интервалом. И не то, чтобы верующей стала. Религиозность модно и настойчиво проникала в высшие круги светского общества. Надо было соответствовать. Тем более, что строительство салона "Елизавета" находилось в стадии внутренней отделки.
В элитном храме "Иссуши мои слёзы" шёл молебен в память о безвинно павших в необъявленной войне за выживание, развязанной в 1991 году Гарантом всех людей и народов земель российских и его приспешниками. Братоубийственная война была самая затяжная, кровавая и подлая из всех войн, которых Россия знала прежде. Жертвы её - непредсказуемы. "…и служили идолам, о которых говорил им Господь: "не делайте сего"; …и оставили все заповеди Господа Бога своего, и сделали себе литые изображения двух тельцов… и служили Ваалу…"
Первую свечку Элиз поставила в память о случайно павшем Перефьютькине старшем: "Вы жертвою пали…" Хороший был мужчина. Ткнув надушенным платочком то место, на котором у рядом стоящих блестела слеза, она зажгла вторую свечу, отдавая дань бойцовским качествам поверженного противника, павшего в честном бою за выживание. Сильная была женщина…
Помянула двумя свечами и бывших мужей Фельдухеров, хотя последний был ещё физически здоров, но уже душевно и безнадёжно болен, а это - труп (ходячий)…
Поставила свечу и за упокой души Придворкина, который верой и правдой, и голубой кровью, и военной косточкой служил общему делу, но пострадал по закону немирного времени. Ослушавшись приказа, поплатился жизнью. Толковый боец, но приказ начальника есть приказ и закон для подчинённого. Никто не имеет права ослушаться, тем более нарушить. И даже помышлять об этом не должен. Война…
Помянула и Федула, которого после трагической гибели Придворкина выписала для особо секретной миссии из Сальска. Конечно, Федул не такая большая сволочь, как Косяк. Порядочная сволочь. А за неимением дворничихи…
Глубинная разведка Элиз доложила о наличии соперницы, скрывающейся в Ростове. Получив за некоторую сумму более уточнённые данные, она решила провести разведку боем и двинула Федула. Федул двинулся засланным казачком, приняв к сведению щедрый аванс и подробный инструктаж. Герой-любовник старался (за обещанное вознаграждение), но не нашёл брешь в обороне противника и, как вывод, не оправдал доверия. Это суеверие - не к добру…
Утонул Федул. На реке Ср. Егорлык утонул. Во время ловли раков. Нырнул, раков наловил, обратно засобирался, но зацепился трусами за проволоку и не вынырнул. Кислорода не хватило. Асфиксия. Откуда взялась эта проволока местные не знали. Раньше не было. Лишь один из юристов Элиз знал, но никому не сказал. Да никто и не спрашивал. Приезжий. Случайно в эти места попал… с аквалангом. Откуда ему о проволоке знать? Намыло, наверное…
Помянула Элиз и первого несостоявшегося жениха, Толика Перефьютькина. Попал Толян. Опутали пацана, охмурили религиозным дурманом и затащили в хитро расставленные сети. Пал Толик смертью храбрых при исполнении священного долга и служебных обязанностей во имя сына, святого отца и его детища…
Восьмая свеча покоилась на дне сумочки в режиме ожидания. Рано ещё, а торопить события было как-то неловко. Мать всё-таки. Волевая и бескомпромиссная Элиз (а по-другому никак в военное время) не простила мадам Общак предательства ссылки с последующим замужеством. Она считала, что эти бездумные действия матери откинули её на много лет назад при достижении цели на пути к сердцу Пьера. Избранный Элиз путь пролегал не так, как у людей. Ни через желудок, ни через мочеиспускательный канал… Другого пути Элиз не знала, но искала и наткнулась на преграду в виде долговременного оборонительного сооружения, а преграду надо преодолевать, будь она хоть в Ростове…
Успешный Волк дожил до старости седин. Проснулась в Сером дремлющая совесть. Он глянул в зеркало и прорычал: "Кретин! Молись о сгубленных тобою овцах". Покаявшись, к священнику пришёл. Взошёл священник на амвон и проповедь читал. Лил слёзы Волк. Выл, сдерживая стон, и поминутно головой об пол, лоб расшибая, ударял. Бился в безумном исступлении. Забрезжило на горизонте искупление и просветлением наполнило сердца… На исповедь пришла Овца… и пала перед Волком ниц. Волк, просветлённый, горло перегрыз…
Пьер прощался со столицей. Осталось нанести последний визит. Мишане. Голова работала отчетливо. Руки чётко и слаженно подхватили две дорожные сумки, а ноги легко и привычно пересчитали ступеньки и вынесли во двор, где он когда-то чуть не угодил под колёса Антошкиной коляски. Время бежит… и ему неплохо бы поторопиться. До отлёта самолёта совсем ничего, а надо ещё успеть с Мишаней бутылочку коньячка уговорить.
Мишаня пребывал в мрачном настроении и сумрачном расстройстве силы духа. Коньяк не брал. Мизерная пенсия по инвалидности не являлась средством к существованию. Жена Мишани, беспощадно эксплуатируя швейную машинку, обшивала соседей, знакомых и друзей, что давало… но мало. На работу Мишаню не брали.
- Я им говорю, что здоров. Ну, голова немного побаливает. Так не часто ж! Да и какое отношение голова имеет к работе грузчика. А они мне знаешь что?
- Что?
- Вали отсюда! А один откровенный попался, разъяснил. Мы, говорит, со здоровых людей инвалидов делаем, умственно отсталых. Только дурак сможет работать за такие деньги, как мы платим. А ты уже инвалид. Загнёшься невзначай - придется твою семью пожизненно кормить. Средь нас, брат, дураков нет…
- Я тебя беру на работу.
- Не понял?
- Вот адрес. Старый. Нового пока нет, - и Пьер ровным почерком аккуратно вывел: "Ростовская область. Сальский район. "Арсенал 44/бис". - На проходной попросишь соединить с президентом…
- С Путиным? - весь выпитый коньяк молнией ударил в голову Мишане.
- Со мной…
- ???
- Всё понял?
- Не понял. А если не соединят?
- Скажешь, что ты новый управделами при президенте фонда "Средство Шмитт", и покажешь проездной на трамвай, а потом паспорт.
- А зачем проездной. У меня нет, я по льготе езжу.
- Ну, если нет, тогда один паспорт. Я команду дам. Предупрежу, что ты по льготе…
- Так ты… - начал соображать Мишаня.
- Так я.
На этом друзья распрощались, и Пьер убыл. Поскольку указанный в завещании отца срок ещё не подошёл, то он был президентом без портфеля с совещательным голосом и законным правом на апанаж , которым пока ещё не пользовался. Без надобности было. А тут семьёй решился обзавестись, и как нашлось…
Свадьба не соответствовала разросшейся пышности городка бывшего арсенала и размаху прилегающей пустыни, заасфальтированной на одну треть, и выглядела довольно-таки скромно. Было несколько Наташиных подруг (человек пятнадцать), госпожа мама, мадам Кюрю, Андрей с Юлей и Антошкой и Элиз с каким-то приятелем. Распорядителем, естественно, был Мишаня. Он вписался в должность, как будто там и был, и даже начал приносить существенную пользу, что объективно подметили старожилы. Благодаря отсутствию столпотворения счастливых родственников, друзей и знакомых, Пьер и Наташа находили возможность пообщаться с каждой категорией приглашённых отдельно (подружки, мамы, Волконские, Элиз), что придавало торжеству более семейный и уютный характер.
Все три дня общения молодых с Элиз и её приятелем были посвящены искусству бодиарта и заповедным местам экзотики Биссайского материка, которых не касалась ещё ни одна кисть художника. "Приятель" Элиз, Кизяк Акакиевич Губошлёпкин, был признанным мастером столичной тусовки и его имя висело на слуху в изостудии "Мастер-класс", где Наташа готовилась к дипломной работе. После тесного трёхсуточного общения, а Кизяк был не только мастером своего дела, но и умел красиво заговаривать зубы, Губошлёпкин обратился к Наташе, как будто вопрос был давно решён и осталось лишь обговорить кое-какие мелочи:
- А почему бы вам не взять тему дикой природы и не выехать на натуру, совмещая приятное, я имею в виду свадебное путешествие, с полезным, этюды на биссайском материке?
- А в самом деле, почему бы? - Наташа задиристо взглянула на Пьера.
И тут на авансцену народного гулянья с благопропитанным лицом Арии-Мандолины вышла Элиз и под одобрительные аплодисменты собравшихся вручила путёвку на десятидневный тур по нетронутой экзотике Биссаи, оплаченную совместным международным предприятием "Мы вам, Вы нам".
- Это мой свадебный подарок, - выдохнула парами шампанского Элиз, подставила щёчку Пьеру, и Пьер дружески чмокнул. Счастливая Наташа радостно продублировала. Щёчки-то две…
21
На аллеях городского VIP-парка ротвейлеры, колли, сенбернары… в изящных намордниках, степенно выгуливали своих состоятельных хозяев. Это лобное место было своего рода вернисажем столичной знати, где прогулочным шагом экспонировалась зажиточность и принадлежность к сильным мира сего.
Элиз собак не имела и не любила. Припарковав "Геленваген" у рекламного щита трансакции "Гомеостазис!" в пешеходной зоне (последний писк супер-имущих), она выгуливала Му и Вука, вызывая неприкрытую заинтересованность собачьих владельцев.
Отпустив подопечных погулять без поводка, Элиз присела на краешек скамейки и, упиваясь жизненной энергией солнца, мурлыкала себе под нос весёлую песенку, которую Пьер напевал последних два дня: "Нам парашютистам привольно на небе чистом. Лихи ребята на подъём, задирам мы совет даём, шутить не следует с огнём…" Он её у Андрея в городке подхватил. Солдаты в строю пели. Прицепилась. И Элиз заразилась бесхитростным мотивчиком… Вдруг, откуда ни возьмись, появилась человечья слизь и присела на противоположный край скамьи.
Мусорный, зловонный подзаборник устал с дороги (путник запи… запоздалый), отдохнуть решил и перекусить. Соединённые его Величеством Случаем две крайне противоположные частицы полюсов сегодняшнего общества притянулись по законам физики и, обнаружив скрытую однозарядность (им было одинаково начхать на всех, кроме себя), резко оттолкнулись по тем же законам физики.
Бомж зашуршал дырявым бумажным пакетом и извлёк из него продукцию уличного фастфуда. Мясо протухло, салат почернел, хлеб заплесневел, но в остальном - гамбургер, как гамбургер. "БигМак!" - пояснил он, ни к кому не обращаясь, и с аппетитом откусил большой кусок. Элиз передёрнуло. Заметив безмолвное, но агрессивное, движение с противоположной стороны, бродяжка по-джентельменски прервал возникшее неловкое молчание, несуразно зависшее в присутствии такой очаровательной леди, одновременно чавкая беззубым ртом:
- Извините, леди. Не желаете ли кусочек моего бутерброда? Я думаю, о том, чтобы заняться со мной любовью, не может быть и речи. Для вас мужчина - это гибрид вибратора с банкоматом…
Элиз в полемику вступать не стала. Она подняла вверх правую руку (большим пальцем вниз). Из-под рекламного щита вынырнули два юриста с неоконченным начальным образованием и бомж через приоткрытый люк благополучно попал в подземные лабиринты городской канализации. Навсегда. Всему своё место…
"Дипломатия - это искусство так нагадить в душу, чтобы во рту остался лёгкий привкус лесных ягод... - подумала Элиз провожая сочувственным взглядом собеседника. - Искусству дипломатии не учат. Или оно есть, или его нет".
Элиз знала, о чём думала. Детально разработанная и проводимая ею операция "в-третьих" подходила к завершению. Непосредственного исполнителя она готовила и подготовила тщательно. Подвести он не должен. Он должен вывести соперницу на роковую тропу, а там - дело техники. На роль исполнителя Элиз выбрала с виду невзрачного художника Кизяка Акакиевича Губошлёпкина. Когда-то он и в самом деле был даровитым мастером, но с появлением новых веяний картины его не выставлялись и не раскупались. В погоне за средствами к существованию он стал маляром женских тел, где и преуспел.
Элиз, выяснив у русско-разговорившейся к тому времени Му о наличии на материке Биссая чисто антагонистического общества, которое всеми своим фибрами души враждовало с племенем По-Пу-Ки и ело только из этого племени, выработала план "Барбары-Россы".
При очередной встрече по укреплению партнёрских связей с международным бизнесом Элиз попросила вождя Си-Ка-Му-Ку о маленьком одолжении. Си-Ка-Му-Ка не отказала и вывела Кизяка на тропу, ведущую к племени Пу-По-Куя. Племя это было чисто мужским и питалось чисто женщинами, оставляя для посева отобранные особи. Чисто женщин они на дух не переносили и съедали любую попавшуюся, а тех, кого оставляли, отмачивали трое суток в долине гейзеров, затем неделю удобряли всякими благовониями разнотравий и лишь после этого по строго установленной очерёдности пользовали.
Вот в эту самую долину Кизяк и напросился, чтобы увековечить уникальное чистилище материка Биссая. Коалиционное правительство Биссая одобрило и открыло визу для посещения владений племени Пу-По-Куя. Вождь племени Бар-Бар-Рос-Са встретил иностранного художника сдержанно, но предоставил. Набросав сверху несколько эскизов ("снизу" посторонним было строго-настрого запрещено), Кизяк, сославшись на занятость, продлил визу и, заручившись разрешением на повторный приезд с двумя помощниками, убыл. В консульстве его строго предупредили, чтобы помощники были мужской национальности, иначе может произойти международный скандал с летальным исходом. Сык-Тым, продовольственный вождь Пу-По-Куя, ни одну женщину с территории не выпустит. Ни живую, ни мёртвую.
Получив обстоятельный доклад о проделанной работе, Элиз встала перед проблемой: "Как осуществить?" Но сама судьба благоволила к ней, прислав тётку с телеграммой-приглашением на свадьбу. А дальше - проще простого. Губошлёпкин сопровождает молодых в свадебном турне на общественных началах, приводит в долину, усаживает Наташу, очарованную красотами экзотической природы, за мольберт и, чтобы не мешать, уводит Пьера. Куда? - его проблемы. Главное, чтобы Сык-Тым вовремя узнал: "Вкусненькое привезли". Всё остальное выдвинутые вторым эшелоном юристы сделают сами. И подчистят, и разбитого горем Пьера доставят в целости и сохранности под тёплое и бескорыстное крыло надёжной подруги. А Элиз уж утешит, и место ненавязчиво займёт в освободившемся сердце Пьера. Вот тебе и "в-третьих". Умница!
Она даже сделала первые наброски "в-четвёртых". Открытие салона Элиз спланировала совместить с третьим и последним обрядом бракосочетания, а в знак победы торжества и справедливости её эпохи установить в холле памятник зеленой лошади, на которой будет восседать "Герой нашего времени" - всадник без головы, сжимая в правой руке порыжевший от времени ваучер, а в левой - гранитное шунтированное сердце, которое ей любезно подарил знакомый губернатор. Одно было выставлено на всеобщее обозрение губернии, второе - у Элиз. А зачем ему два?
"В-третьих" всё так и получилось, как она и спланировала за исключением маленького "но". Это "но", наверное, - злой всероссийский рок и без него - никак. Аборигены племени Пу-По-Куя оказались людоедами-вегетарианцами. Но кто об этом знал? Они до приезда группы художников сами о себе этого не знали. Случая не было. Несмотря на всю племенную дикость и первобытные условия выживания, пу-по-куяки "СВОИХ" (доморощенных и прибывших по визе) не ели, питаясь сугубо враждебным племенем По-Пу-Ка. Даже родившихся девочек никому не отдавали. Держали у себя в питомнике в постоянно подмытом термальными водами виде (потому как на дух всё равно не переносили). Достигших общебиссайской зрелости (12 лет) девочек удобряли и использовали по прямому назначению. В благодарность за это девочки долго не жили, не более двадцати пяти лет. Почувствовав приближение смерти, использованные (оставившие потомство) дочери племени уходили к всеядным и те с удовольствием их кушали, без приправы и даже ещё чуть-чуть тёпленькими…
Оставив, согласно инструкции, Кизяка Губошлёпова в качестве залога дружбы и доброжелательности вождю Си-Ка-Му-Ке, юристы благополучно доставили молодых в апартаменты Элиз. По поводу Наташи они никаких распоряжений не имели, но сочли это само собой разумеющимся. Жена ведь…
Наташа взахлёб делилась с лучшей подругой мужа полученными впечатлениями, демонстрируя наброски дикой природы. "Не многие из нас могут вынести счастье - разумею, счастье ближнего" (Марк Твен). Первые наброски "в-четвёртых" мелодраматично превращались в прах и пух. Не заметив, Наташа и Пьер искренне благодарили Элиз за предоставленную возможность, пребывая на седьмом небе от счастья, и Элиз впервые в жизни плакала. То ли от счастья друзей, передавшегося ей, то ли от скорби по зря израсходованным средствам на приобретение вычурной дорогостоящей свечи… но никак не от трат на свечку для Губошлёпкина, купленную на парапете среди церковной утвари, которая была куда дешевле. Но даже и та не понадобилась… "Как видишь, в этом мире счастья мало, и все, что сладко, сладко лишь сначала".
Худой, с козлиной бородкой Кизяк не вызвал аппетита у людоедок. Обрезав ему всё лишнее, чтобы зря не болталось, и оставив дырку по образу и подобию, его использовали на подсобных работах при росписи тел рядового населения: сажи нажечь, красители перемешать… и кормили травой.
22
На растроганную Элиз нашло временное затмение разума и она, решив: "Не мне, так никому!" - подарила Наташе "Пежо" белого цвета.
- Это тебе лично от меня. В дорогу.
- Ой, спасибо! - обрадовалась Наташа неожиданному подарку, и они с Пьером выехали в Ростов-на-Дону своим ходом.
За рулём сидела Наташа. Рядом Пьер ловил попутный ветер и распевал на все лады полюбившуюся песенку. Их переполняли чувства и восторг от полученного за такой довольно-таки короткий срок избытка впечатлений. Не в силах удержать его при себе, они решили завернуть к Андрею (поделиться) и Наташа резко крутанула руль, направив автомобиль на грязную просёлочную дорогу, изобилующую характерными выбоинами и колдобинами. "Пежо" нехотя взвизгнул тормозами и завернул. По этой дороге умные не ездили, а счастливых не наблюдали. Наталья и Пьер Кюрю были первыми. К чистому грязь не прилипает…
Прилипающая импортная мина, установленная юристами Элиз на днище автосалона по всем правилам минно-взрывной юриспруденции, не выдержала испытаний российским бездорожьем и позорно отлипла, скатившись в чумазую сточную канаву. Переполнившись стыдом за отечественных разработчиков и гневом на российских дорожников одновременно, она не выдержала условий пребывания в нечистотах безалаберности и через полчаса взорвалась, не причинив никому вреда. Одной колдобиной больше, одной меньше - какая разница?
У Андрея был выходной, а в выходной опять были выборы каких-то кандидатов в чьи-то депутаты. Волоконские, как добропорядочные граждане собирались, но тут ворвался неспрогнозированный смерч на белом "Пежо" с сильным акцентом иностранности клаксона и закружил, и заштормил…
После официального приёма "чем Бог послал" (не пили, Кюри на пять минут заскочили), начался обмен мнениями по половому признаку. Наташа обменивала свои впечатления на внимание Юлии и Антошки, Пьер щедро делился с Андреем.
- Наташа! Вы гений! Какие великолепные эскизы! Какие красоты! И как Вам удалось всё так натурально отобразить?! - Юлия непритворно восхищалась, вспоминая забытые времена светской жизни, классическую литературу, живопись… - Наташенька, Вы уж извините, но вот здесь мне немного не понятно: на лицах женщин, купающихся в долине гейзеров, отражается нега пребывания в термальных водах или негатив нахождения в экстремальных условиях?
- Мне сверху тоже было неудобопонятно, поэтому я решила изобразить их ныряющими…
- Так это не лица?! Извините, давно в свете не была, перестала чувствовать живую природу, извините…
У Андрея с Пьером была своя, не менее интересная тема:
- …оставили мы Наталью пейзажи рисовать, место там безопасное, а с этим горным козлом (Андрей так Кизяка негласно нарёк на свадьбе) пошли на праздник посмотреть. Редкий, сказали, праздник. Язычники его один раз в четыре года празднуют. Нашёлся у них один русскоязычный, эмигрант первой волны, он нам пояснял. Их было двое, русскоязычных. Но одного какое-то женское племя утащило. Он им цветных делает. Беленьких. Для экзотики. А этот, переводчик, устроился работать национальным меньшинством к пу-по-куякам. Делает то же, что и его коллега, но чёрненьких и, в основном, еврейчиков. Так вот. Праздник этот называется "Целование". Начинают к нему готовиться за месяц до начала. Вожди назначают поцелуйников. Это которых целовать будут. Строится большой шатёр или вигвам, или как хочешь, так и назови. Допустим палатка. Нет. Палатка - это слишком мелко. Палата! Большая такая палата. Делится эта большая палата на две части. По горизонтали. В стенах нижней и на плоской крыше верхней прорезаются дыры размером с иллюминатор. В назначенное время собирается народ. Разжигаются костры, бьют барабаны, сопят сопилки, сыплются опилки, откуда-то сверху… День становится, как ночь. И вот по головам ликующей толпы на крышу восходит главный вождь. В волосах перья, в носу железка, в руках палка, а на всём остальном - набедренная повязка, сшитая из мантии какого-то беспозвоночного животного. Следом за ним восходит его окружение, одетое чуть поскромней, но также по головам, и рассаживается по кругу. Каждый в свою дырку. А Бар, так главного вождя зовут. По отчеству не помню, но то, что Бар - это точно. Они там все скандировали "Бар! Бар…" - и ещё что-то. Так вот, Бар возвеличивает себя в центральной дырке - это сигнал к началу действа. Все люди племени принимают изготовку как перед бегом на короткую дистанцию с высокого старта, согнувшись вперёд, а по их спинам вскарабкиваются назначенные в верхнюю палату. Много народа, должен я тебе доложить, туда набивается. Думал, провалятся, ан нет. Одновременно с ними поползли назначенные в нижнюю палату, даже болше, чем в верхнюю. Руками тех поддерживают, а задницы в иллюминаторы выставили. Как последняя задница показалась, выскочили мастера изобразительных искусств и стали рисовать на задницах всякие блага. Нарисовали и отскочили в сторону. Народ повалил. Спешат, не мешкают. Там, брат, мешкать нельзя. Если кто тормознёт, сразу же в него сзади стоящий воткнётся. А это у них по закону запрещено, они не армяне, у них своя цивилизация. Целует народ задницы… Каждый - каждую. Назначенные в нижнюю палату задницы подпрыгивают от любви народных масс и на каждый поцелуй отвечают характерным звуком. Поставленные в верхнюю палату входят в резонанс и передают народную любовь вождям. Таким же способом, как и народ. Но все норовят заднице Бара любовь передать, толкают друг друга и промахиваются. Бар народной любви не чувствует и лицо его наливается откровенным беспокойством за своих подданных. Остальные же думают, что всё хорошо, и продолжают целоваться…
- Послушай, Пьер. А зачем они все целуют? Ведь это дело добровольное, как я понял.
- Правильно понял. И я так спросил. Мне объяснили. Им всем пообещали, что они будут жить хорошо…
- Ну и живут?
- И я так спросил. Мне объяснили, что живут хорошо только назначенные в верхнюю палату, нижние поцелуйники и, естественно, вожди. Остальные живут, как и жили, но надеются, что и их когда-нибудь назначат. Есть, конечно, такие, которые на праздник не приходят, но всё равно целуют. Так сказать, с доставкой на дом…
- Где-то я о таком празднике слышал, или читал, или видел…
- Не мог ты об этом знать. Мы там с горным козлом первыми иностранцами были. Даже Наташка не видела.
- А я видел, - упёрся Андрей, напрягая память.
- Упрямый ты! Ну ладно, мы с Наташкой поехали, а ты вспоминай. Наталь! На выход!
- Иду…
Друзья распрощались до скорой встречи, и молодая чета Кюрю взяла с места в карьер, оставив часть впечатлений добрым друзьям. Юля, нарядив Антошку, крикнула задумавшемуся о чём-то Андрею:
- Андрюша! Так мы на выборы идём?
- Вспомнил! - радостно откликнулся Андрей.
- Что вспомнил?
- Да, так. Ничего, - ответил Андрей и брезгливо утёр губы тыльной стороной ладони. - Конечно идём. А куда мы на фиг денемся с подводной лодки? Всё равно целовать придётся…
Юля не всё поняла, но то, что надо идти, знала точно. Ласково взяв мужа под руку, а сына за руку, она направилась на избирательный участок реализовать своё гражданское право…
23
Пьер и Наташа, попрощавшись с госпожой мамой, переехали на самостоятельные хлеба. На хлеб хватало. И на жизнь оставалось. На безбедную жизнь. Апанаж! Молодые въехали в один из уютных коттеджей кампуса , возведённого под эгидой ООН.
Подключившийся к фонду "ФЗМОНБЖ" международный капитал перестроил "Арсенал 44/бис", переименованный в интернациональный картель "DESERT COMBAT" (DC ), до неузнаваемости. По крайней мере, Андрей, когда на свадьбу приезжал, ничего не узнал. И никого.
Жизнь, быт и деятельность местных жителей были организованны и протекали по евро… амери… Да не по каким стандартам они не протекали. Они бурлили и кипели неадекватно. Как-то по-новому и гармонично. От международного общепринятого стандарта остался лишь возведённый в центре кампуса пьедестал, на котором скульптурная композиция, выполненная из сверхблестящих материалов, символизировала никчемные остатки бездарных мозгов на сером асфальте…
Военно-научная мысль "ДК" продолжала работу над получением в лабораторных условиях пуговицы, т.е. таблетки "Средство Шмитт", создавая массу основных и побочных продуктов жизнедеятельности. Одним из видов побочных являлся безудержный выход песка, смолы и мелких фракций щебня, которые ссыпались в отвал.
Одному, точнее троим соображающим из всех соображающих на троих, как-то в очередное соображение, но по-новому, пришла мысль. Ко всем троим сразу. "Чего зазря добру пропадать?!" Трое бывших, но со стажем, соображающих анестезиологов прибыли к руководству и выложили своё соображение. Руководство сообразило и построило асфальтовый завод "TO STEPPES". Белый асфальт созданный на основе нуклеиновых кислот бельевой вши и продуктов распада пуговиц, полученных лабораторным путём, обладал невиданными доселе качествами. Он ложился на любую неподготовленную поверхность, затвердевая намертво и строго горизонтально. При проведении первых испытаний все присутствующие воочию прозрели и стали соображать, а присутствовало всё руководство, личный состав и персонал "ДК". Извечная проблема "Дураки-дороги" была решена, правда, в отдельно взятом городке и в лабораторных условиях.
Полученное эмпирическим путём решение проблемы "дороги" не стало конъюнктурным в отрыве от проблемы "дураки". Главы местных поселковых, районных и прочих администраций категорически отказались, мотивируя: "А на хрена оно нам? Наши дорожники и так без подготовки асфальт в лужи кидають. Сезон постоить, а там энто… дыть её тудь же. Безработица и социальный взрыв нам без надобности. Да и по нашему серому асфальту куды сподручней ямы рыть, чем по вашему белому. Да и зарыть (отчётность) попроще. Куды девать? В ту степь…"
За нашим рубежом оценили, но тоже не взяли. Просчитали и сказали: "Пока не выгодно. Разномногий бизнес пострадает. Поступление налогов в казну заметно упадёт, что может далеко отбросить назад высокую развитость западной экономики". И за океаном не взяли. То же самое сказали, но более высокоразвитей…
Заасфальтировав территорию городка и жизненно важные пути, пролегающие по просёлочным дорогам (в Сальск, Ростов…) администрация "ДК" выполнила на 30% директиву местного начальства: "В ту степь…" Плата за проезд по заасфальтированному на свой страх и риск бездорожью позволяла обеспечить безбедное существование задействованным на асфальтном заводе трудоединицам и поддерживать технологический процесс. Ещё и прибыль оставалась, за счёт которой асфальтировали степь…
Пьер и Наташа, наделённые даром соображения от рождения, легко вошли в ритм жизни кампуса. Естественная тяга к творчеству сама вела их по жизни. Они чувствовали прекрасное и не замечали зла. И оно (зло) само собой от них отскакивало, удручённое и поверженное в тщетности попыток покорить.
Как-то возвращаясь на белом "Пежо" домой, после занятий в изостудии "Мастер-класс", Наташа заметила, что брошенная ею на белый асфальт косточка вишни (неделю тому назад) проросла. Она восторженно сообщила об этом Пьеру. Он захотел посмотреть и пощупать. Посмотрели, пощупали и в обоюдоостром сознании молодожёнов, переполненных энергией творчества, зародилась безумная идея: "Чего зазря добру пропадать?!"
24
Андрей и Юлия решили провести оставшуюся часть отпуска у родителей, ударив автопробегом по бездорожью. Пример, привнесённый извне, заразителен. Белое "Пежо" им никто не дарил, поэтому ограничились вишнёвой девяткой. Антон был счастлив. Первое путешествие в осознанном детстве. Юля тоже не скрывала радость, но для профилактики приговаривала: "Всё у тебя, как не у людей. Даже отпуск в свободных от загруженных буднями окнах".
Ехали не спеша. С чувствами, толком и остановками в наиболее понравившихся местах живой природы. Ну и, конечно, с ночёвкой на берегу. Палаточка, костерок, ушица… а впереди деды и баба.
С тех пор, как Волоконско-яблонские корни видели внука в последний раз, а последний раз совпал с первым и протекал в короткий послеродовой период, Антошка заметно повзрослел. Ближайших родственников, которые тоже родители, не признал и, лукаво прячась за мамину юбку, стеснялся изо всех сил. Даже светило отечественной гинекологии в лице единственной бабушки Глафиры Спиридоновны не смогло привлечь на свою сторону "сына полка" заранее приготовленными мягкими и механическими игрушками. Даже на трёхколёсный велосипед, сверкающий яркими эмалевыми красками и приобретённый по случаю приезда внука Кириллом Степановичем, Антошка косился с подозрением. Свободный гражданин гарнизона был шокирован гражданственностью встречающих (в смысле все гражданские, а ему говорили - генералы). Лишь только задержавшийся на службе Мефодий Иванович Яблонский, он же дед по материнской линии, он же генерал в форме, смог оторвать внука от матери.
- Ко мне, солдат!
Антошка как-то весь подтянулся и, выгнув брови дугой, затопал, как учили. Наблюдавшие со стороны, сдерживая улыбку умиления и удивления одновременно, не вмешивались в ход зарождающихся отношений.
- Пришёл, как ты сказал, - отрапортовал Антошка, вытянув руки по швам и перефразировав отрепетированное: "По вашему приказанию прибыл".
- Кто пришёл? - строго спросил "сердитый" генерал, невольно приняв строевую стойку.
- Я пришёл!
- Зачем?
- А зачем звал? - в этом месте окружающие начали сдавать, тихо прыская в кулачок.
- Представляться надо товарищ солдат, когда со старшим по званию разговариваешь!
- Я тебе сказал, что я.
- Я спрашиваю, как звать-величать?
- А ты не матерышник?
- Нет.
- Дразнилки не рифмуешь?
- Нет.
- Тогда Антон.
Безоговорочно капитулировав, взрослые схватились за животы, а растерявшийся генерал приподнял внука над головой, три раза подбросил и бережно передав общее достояние двух генеральских семей одновнучнику Кириллу Степановичу, пошёл переодеваться, еле-еле сдерживая смех и недовольство влиянием армейской среды на молодое пополнение. Срифмовал всё-таки…
Заласканный бабушкой внук тихо посапывал на коленях у Кирилла Степановича. Он быстро сориентировался в дачных дебрях родства и выбрал деда Кирилла себе в "дружки". Полистав семейный альбом Волоконских, зачем-то понадобившийся Кириллу Степановичу на даче, Антошка признал в деде генерала. Почти на всех фотографиях были "свои". В форме. Правда, не в такой как у них в городке, но дед доходчиво объяснил и разъяснил. Показал фотографию второй бабушки, которая была чуть старше мамы, красивая как папа и добрая как дед.
- Почему не пришла? - поинтересовался Антошка, но дед не ответил.
Пришла тётка Ленка, которая была даже лучше той молодой бабушки с фотографии и они побежали на речку купаться. Потом пришла бабушка Глафира и очень вкусно его кормила. Потом они с дедом Мефодием плавали наперегонки. Антошка приплыл первым. У него был надувной матрасик и папа, который тащил за верёвочку, а у деда Мефодия ничего не было. Даже генеральские погоны на даче забыл. Потом папа с мамой и тётя Лена уехали на какой-то выпускной, а он остался купаться. Выходить из воды не хотел. Но генерал приказал…
Антошка немножко робел перед дедом Мефодием и слушался, чего нельзя сказать в отношении других, кроме папы, конечно. Любопытная бабушка Глафира Спиридоновна поинтересовалась: "Почему?" - на что маленький солдат вразумительно ответил:
- Субординасия…
- Так дедушка Кирилл тоже генерал!
- Дед Кирилл - дачный генерал, а дед Мефодий Иванович - военный генерал. А ты непонятная баба…
Андрей и Юлия приехали поздно. Передав спящего красавца на попечение Яблонских, Кирилл Степанович остался наедине с сыном. "Волнуется батя", - определил Андрей. Но старый вояка виду не подавал (пытался). Он подбросил в костёр сушняк, поставил самовар, не спеша закурил, предложил Андрею и как бы, между прочим, спросил:
- Где Ленка?
- Да успокойся ты, батя. Выпускной ведь! Вот золотую медаль велено передать, а представляться по поводу награждения сама будет, сказала.
- На дискотеке?
- Да нет же. У них в классе внук Репетуйкина, Колька. Пригласил всех в "загород" к дедушке. Автобус пригнали. Сказали автобусом и развезут всех по домам. Кстати. Она к нему не ровно дышит, и он к ней…
- Где этот загород?
- В нашем направлении, но ближе к Кремлю. Да что она, маленькая? Девчонка самостоятельная, отличница…
- А дедушка Репетуйкин, небось, у мадам Общак?
- Этого я не знаю. Нам не докладывали. Ну хочешь, поеду привезу. Только вот боюсь, опозорим девчонку перед одноклассниками…
- Сиди. Самовар закипел.
Кирилл Степанович приступил к ритуальному колдовству над заварочным чайничком, чайными чашечками и блюдечками для свежего варенья (сахар он не признавал). Зависшая тишина, если не считать стрекот неугомонных цикад и прочий шум постоянных обитателей садово-огородных участков, отдавала последнее вечернее тепло, жадно натягивая прохладу ночи…
- …за Ленку я не переживаю, но бывает встретится на светлом пути грязная лужа, а как обойти - надо подумать. Хорошо если время есть… понимаешь, сынок. Человек рождается свободным. Не нами так заложено. Нами извращено. С первых дней пеленать начинаем. И чем дальше, тем больше: "Это нельзя… Это можно, но не нужно… Надо вот так… Так не принято…" Где-то я видел или читал… Двухлетняя девочка, оставшись наедине с новорождённым братиком, подошла к кроватке и попросила: "Расскажи мне о Боге, а то я начинаю забывать". Я пытался дать вам свободу. Относительную свободу. Ленин сказал, что жить в обществе и находиться вне - нельзя, а оказалось - можно… Помнишь, как я тебя плавать научил? У тебя матрасика не было…
- Отчего же не помнить. Хорошо помню, как ты меня с мостков столкнул на глубину. Перепугался я здорово…
- Но поплыл. Думаешь, мне страшно не было? Я тебя, сынок, в жизнь толкнул. Выплывешь ли? Выплыл. До сих пор плаваешь. И неплохо. По крайней мере, мне нравится. А с Ленкой сложней. Претензий у меня к ней нет, но чувствую, точнее не чувствую, как надо. Ей мать нужна. Ты не понял. Я не о женщине говорю, я о матери. Ты помнишь, какая у тебя мать была?
- Что помню, что ты рассказывал…
- Не всё я тебе рассказывал. Мал был. А теперь слушай. То, что Бог заложил в праматерь всего человечества, к ней через тысячелетия пришло. А знаешь, что Он в праматерь вложил?
- Знаю. Ребро Адама.
- Любовь он в неё вложил, Андрюша. Земную. ЖЕНЩИНА - это хранительница человеческой ЛЮБВИ. Она для жизни создана, а мы, мужики, эту жизнь убиваем… воюем. Мать рассказывала. Она себя женщиной почувствовала, от Бога, когда ты первый раз к её груди прикоснулся. За жизненной энергией потянулся, и она щедро её отдавала, не опустошаясь, а наоборот - наполняясь. Она тогда впервые осознала и всю никчемность проблем житейских, придуманных больным разумом человечества, и всю глубину персональной ответственности за жизнь на Земле… Я в ней сразу ЖЕНЩИНУ распознал. ОНА мне ЛЮБОВЬ подарила. И я полюбил, Андрюша, и до сих пор люблю. И дай Бог людям такой любви. По-человечески жаль тех, кто это Великое Чувство в бытовой секс извращает… и ведение совместного хозяйства. Но не могу я это всё Ленке рассказать!
- И я не смогу. Может Юльку попросим. Пусть с ней по-мужски, тьфу чёрт, по-женски поговорит.
- Твоя Люлька пока сама не всё понимает, хотя сильно изменилась в лучшую сторону. Просматривается в ней хранительница семейного очага любви. Дай Бог…
- Что-то ты Бога часто поминать начал…
- У каждого у нас в душе Бог… а есть и Идол на таких же правах…
…а на "фазенде" у Коляна Ленка нагой стояла на коленках. Давид давил, Колян торчал, блеяла бледненькая Бэлка, а Михаил мычал. Оторвались (кайф словили) однолетки. Им бы хоровод или конфетки, а они на унитазе "экстази" блюют в экстазе. Жизнь внешкольная - прикольная. Оттянулись "детки" малость и из ушей хлобыщет радость внеземного бытия. А кто земное им создаст? Государственные тётки и дядья не могут разобраться меж собой. Сбой "созидательных" реформ. Лишь наркомафии "не в лом"… "Социум изыскивает средства…" Идёт процесс… (профанации детства).
Лена сначала не соглашалась. Но потом, когда все попробовали предложенные Колькой таблетки и начали дёргаться под звуки диска в какой-то нечеловеческой радости, захотелось и ей. Тем более что презрительно брошенное лучшими подругами: "Отличница", - немного задело. Что было потом, она помнит смутно. Помнит какую-то животную радость. Помнит, как все начали срывать с себя одежды, как кто-то пытался её куда-то увлечь, как она отбивалась… Когда Лена пришла в себя, то увиденное отрезвило её, вышибив холодный пот. Вместо таких добрых и понятных одноклассников кругом валялось одно хламьё…
Она натянула на себя первое, что попало под руку и, выскочив на шоссе, пошла по известному ей маршруту. Остановившиеся две или три машины ночных искателей приключений: "Девушка садись, подвезём, - шарахались с места, столкнувшись с взглядом девушки. - У, сука!"
Домой (на дачу) она пришла под утро. Кирилл Степанович с Андреем сидели у костра. Отсутствующий оловянный взгляд Лены вызвал у повидавших виды мужчин оторопь. Ни растрёпанные волосы, ни одежда с чужого плеча, ни стёртые в кровь босые ступни, а именно взгляд. Первым в себя пришёл Андрей.
- Кто???
Лена как-то странно посмотрела сквозь него и собралось было уже пройти в дом, но на её пути встал отец. И вдруг мёртвые глаза дочери внезапно ожили и из них хлынул невыплаканный поток первого разочарования, создавая неизбывные размывы в груди старого генерала. Кирилл Степанович молча гладил дочь по голове, а скупая мужская слеза прокладывала бороздку в седой небритости. Молчал и Андрей. Сколько они так простояли сказать трудно. Андрей сходил к реке и принёс ведро родниковой воды. Вылил в ушат…
- Папа, больше со мной такое никогда не случится. Ты веришь мне, папа?
- А ты сама себе веришь?
- Да.
- Значит, и мне грех сомневаться. Иди умойся…
Лена старательно смыла с себя чистой родниковой водой всю грязь, налипшую по наивной девичьей глупости, поблагодарила Андрея мудрым взглядом ставшей на путь прозрения ЖЕНЩИНЫ и ушла в дом.
- Ты что это так вытаращился? - спросил Кирилл Степанович недоумевающего Андрея.
- Что с ней?
- С Ленкой всё в порядке. А ты-то сам что-нибудь понял?
- Если честно, то не очень.
- "Кто сам в себе носит солнце и жизнь, не станет искать света на стороне". Женщин не надо любить. У них ЛЮБВИ на весть мир хватит, а вот дать им возможность реализовать себя - это первостепенная задача мужчины. Мне искренне жаль современную "business woman" или "железную леди". Не встретился им на пути настоящий мужчина. Я не имею в виду этих, которые сейчас "boyfriends" или законные партнёры по ведению совместного хозяйства и оказанию сексуслуг… Самое последнее из прекрасного, того красивого, что Бог создал на Земле, - ЖЕНЩИНА. И наша маленькая Ленка - ЖЕНЩИНА… Этот выпускной вечер, Андрюша, - мой выпускной… А дальше - как Бог даст.
- Батя, - после длительной паузы спросил Андрей, - а что надо делать, чтобы женщина себя ЖЕНЩИНОЙ чувствовала?
- Ничего. Просто мужчина должен быть МУЖЧИНОЙ…
25
Они молча сидели на кухне. Вдвоём. Вечерние сумерки вяло проникали сквозь открытую форточку, извещая об окончании ещё одного дня жизни вселенной по земному счёту. Свет не включали. А за окном неприватизированной квартиры столичной многоэтажки жёлтые листья сентября неумело ложились на мокрый асфальт…
На столе вокруг нераспечатанной бутылки водки зеленели два огурца, чернела краюха хлеба, а кусок колбасы нерешительно испускал резкий дух чеснока и лояльный аромат специй. Пустые гранёные стаканы терпеливо ожидали первой порции. Андрей прикурил целую сигарету от только что выкуренной и спросил у сестры:
- Как жить дальше будешь?
- Как отец научил, так и буду.
- Он тебе ничего насчёт учёбы не говорил?
- В классе восьмом я с ним советовалась: "Куда пойти учиться?" Он ответил: "Тебе жить, тебе и решать". Больше мы на эту тему не разговаривали. Решила в "Коммерческий"…
- Ну и?
- Выучусь, а там как Бог даст.
- Тогда я тебе скажу. Понимаешь, Лена, бизнес - это… Ну, короче, честного бизнеса не бывает. Можно аккуратно платить налоги, быть чистоплотным с партнёрами и пунктуальным с кредиторами, выпускать качественную продукцию и отпускать средства на благотворительность… но используя наёмный труд, нельзя оставаться до конца честным. Я не говорю об эксплуатации человека человеком. Всё это бред. Каждый человек свободен и сам выбирает свой путь развития. Кому-то дано, кому-то не дано… но нельзя лишать человека свободы, насильно загоняя в жёсткие законы наживы и конкуренции. Казалось бы, сбросив "коммунистические оковы" ведения народного хозяйства, люди получили возможность жить по принципу "что поработаешь, то и пожуешь", а вышло - не получили. Сколько сейчас стоит умная голова или золотые руки? Вот именно, сколько заплатят. А закон рынка? "Если можешь не платить - не плати", а будешь платить - сам в трубу вылетишь…
- Андрюша, мне это отец давно объяснил и слова как ты не подбирал…
- А что?
- Он просто не пошёл в бизнес, хотя его многие приглашали… Ну, ладно. Пошли спать.
- Я ещё посижу.
- Сиди. Я тебе в комнате отца постелила. Да, а как мы будем…
- Никак. Мне ничего не надо.
- Тогда возьми это, - и Лена положила перед Андреем общую тетрадь в коричневой коленкоровой обложке, подержанную временем.
Андрей распечатал бутылку, наполнил стакан, но пить не стал. Нагромождение эпизодов последних событий спонтанно всплывало в воспалённом мозгу и укладывалось по полочкам, начиная с первого дня.
Это был обычный солнечный день. Ещё не осенний, но уже не летний. Андрей, как всегда, обедал дома. Юля отпросилась в магазин, оставив Антона под наблюдением отца. Пообедав, Андрей занялся с сыном хозяйственными делами. Обеденное время пролетело незаметно. Андрей стал часто поглядывать на часы и входную дверь. Прозвенел звонок. Он с облегчением открыл, но это была не Юля. Расписавшись в получении телеграммы, Андрей ознакомился с текстом: "Отец умер. Лена". Пытаясь понять парализованным умом, откуда на бланке появляются мокрые кляксы, Андрей механически прошёл в комнату. Его горькие слёзы, выйдя из-под контроля, самостоятельно истекали на почтовый бланк телеграммы. Из оцепенения вывел Антошка.
- Папа! Ты чего? Мы ещё на кухне полы не мыли.
- Дед Кирилл умер, - сообщил Андрей, загнав очередную слезу вовнутрь.
- Это больно? - спросил маленький Антошка, имеющий смутное представление об этом несуразном слове "умер".
- Очень больно. Поедем на похороны, сам увидишь. Деньги найдём и поедем…
- У меня есть! Сорвался с места Антошка и через несколько секунд протянул Андрею банку из-под кофе, в которой копил средства на покупку "Денди".
В таком положении их и застала Юля, вернувшаяся из магазина с многочисленными пакетами. Андрей протянул ей телеграмму и заторопился в полк. Получив все возможные выплаты на месяц вперёд и временно передав дела и должность заместителю, он вернулся домой. Дома никого не было. Юля с Антошкой расторгали детскую страховку, оформленную при рождении, а больше никаких сбережений и не было. Добирались на перекладных, но успели…
В назначенное генералом Яблонским время к дому, где до сей поры жил генерал Волоконский, подъехал санитарный УАЗ. Глафира Спиридоновна засобиралась:
- Люля, одевай Антошку…
- Не с роддома забирать… Андрей с Леной вдвоём поедут, - сказал, как отрезал Мефодий Иванович.
Куда и зачем знала Лена. Держалась она молодцом. Досталось ей… Они вдвоём на даче были. Кирилл Степанович обрывал яблоки, Лена собирала помидоры…
Яблок в перевернувшемся на бок ведре было немного. Остальные раскатились, обрамляя лежащего на сырой земле Кирилла Степановича осенней спелостью…
- Па-па!!!
Это был первый и единственный раз, когда отец её не услышал. Лена не раз замечала, что отец держался за сердце. К Рекомендации Евлампиевне за советом обращалась, но она сказала, что даже их институт Кириллу Степановичу не поможет. Добрее сердца, чем у него, она не встречала за всё свою многолетнюю практику. "И ни какие препараты и операции ему не на пользу. Его сердце одному Богу подвластно и не нам решать…"
Отец лежал в гробу, обитом красным сатином, который стоял на цементной тумбе комнаты выдачи морга, или как её там по-научному. На нём был парадный генеральский мундир. Лицо спокойное, немного желтоватое, руки…
- Он у вас молодец, даже гримировать не пришлось, - сказала горничная, или как её там, и выписала квитанцию…
Лена села в кабину, Андрей в кузов. Положив свою руку на скрещенные руки отца, он пристально вглядывался в знакомые с детства, до боли родные, но неживые, черты лица. Машину подбросило на выбоине, отец неодобрительно качнул головой, и тут Андрей ощутил всю, как пишут в газетах, "горечь утраты". Больно припав (и не почувствовав) на одну из пуговиц отцовского мундира и удерживая рукой гладко выбритую холодную щёку, Андрей зарыдал. Не заплакал и не завыл, а именно зарыдал. Впервые в жизни. Его прорвало. Рыдал долго, по-мужски, не всхлипывая и не останавливаясь…
Во дворе толпились знакомые и незнакомые люди, но все были "свои", в форме, даже те, которые пришли в гражданке. Отца в дом не заносили. Гроб поставили на приготовленные табуретки. Люди подходили и уходили, возложив цветы и немного задержавшись у противоестественно недвижного Кирилла Александровича. Вскоре табуретов видно не стало, а гроб с телом отца покоился на холмике из живых цветов.
Приехал ритуальный автобус… Хоронили по всем правилам Устава ВС РФ. Речей не было. Пригласительных не было и приглашённых. Были искренне скорбящие люди, и никто из них не выражал соболезнование семье покойного, "в связи с безвременной кончиной…" так как сами себя считали его детьми и братьями. С каждым из присутствующих у Кирилла Степановича были свои личные отношения, которые являлись собственным, а не публичным достоянием.
"Я есть кем был. Другим не стану. Хвала и лесть, конечно, манят, но, внемля сладкому обману, я быть собою перестану…" Поминали в одной из офицерских столовых гарнизона. Водкой и солдатской кашей. Кирилл Степанович так наказал. Андрей кашу есть не стал, не лезла. Кушать не хотелось. Стакан водки выпил. Люди, как и во дворе, приходили и уходили, молча опрокинув фронтовые сто грамм из алюминиевой кружки, предварительно кивнув портрету с чёрной лентой.
Со столовой Яблонские с Юлей и Антошкой поехали к себе. Перед тем, как сесть в машину, Антошка снова вызвал слёзы, но не сквозь смех.
- Ба! Дед Кирилл тоже военный генерал. Ты была права…
Андрей открыл тетрадь в коленкоровом переплёте. На свежевклеенном листке каллиграфический почерк отца выстроил шеренги ровных строчек в предбоевой порядок: "…своекорыстие в армию внедряли, армия скрипела и стонала… а на мундире генеральном за звездой звезда сияла… Функционеры Партии рубили лес - войска растаскивали щепки. Везли с Афгана джинсы, секс… сертификаты "Ленин в кепке". Инвалютную "Берёзку" посещали… Тлетворны "негативные примеры". Серость мозга жить мешала. "Мышленье" меняли офицеры. Со всевозможных ракурсов разглядывая мир и презирая однозначность, "товарищам" адресовали: "Сир", - а господам: "You evil! Fuck you!" Бросив на алтарный камень мозги времён всех и народов, жрец разума послал в атаку инстинкт животный, алчную свободу: "Я пришёл воевать всяку нечисть, - говорил военкому "вояка". - Чтобы семью обеспечить, на гражданке крутиться надо…" Удовольствует денежным довольством министерство "рыцарей удачи" с превеликим удовольствием… Родина-мать плачет.”
А что такое Родина? Песня лебединая… паперть для юродивых и изба старинная… Не "хавка" это, не "халява", это ствол берёзки белой, прохлада ключевой воды, мята лугов и запах хлеба… Андрюша. Мне немного осталось. Свидимся ль? Не знаю… Но знаю, что этот дневник попадёт к тебе наверняка. Не собираюсь никого, а тем более тебя, поучать с того света. У Тургенева есть "Записки охотника". Считай это "Записками натуралиста". Каждый из нас - естествоиспытатель жизни.
Ты с юмором относишься к написанию "мемуаров", но тебе будет небезынтересно ознакомится с жизненными наблюдениями "коллеги", прошедшего по тропе, которая для тебя, пока, - дорога. Главное, чтобы Антошке не довелось прочесть уже написанное мной в твоём дневнике, а вести ты его начнёшь рано или поздно…"
Андрей взглянул на стакан, на бутылку, но пить не стал. Он долго всматривался в тёмное окно, потом достал сигарету, закурил и перевернул страницу:
ВОЙНА ЛЯГУШЕК И МЫШЕЙ
«Война лягушек и мышей», - не я придумал. Древние греки, а я прочёл, и, упустив огрехи, в повествованье аллегорию узрел: Царь мышек Крохоед, вскарабкавшись на спину царя лягушек Толстоморда, плыл посмотреть лягушечье их царство. Вдруг рядом прозвучавший всплеск пловца насторожил. Струхнул, нырнул на всякий случай Толстоморд. Смыло волной мышонка Крохоеда… И мыши на лягух войной пошли: «За Отечество! За веру! За царя-батюшку! За Родину! За Сталина! За интернациональную помощь! За конституционный порядок…»
Война - мышиная возня без правил, где смерть без всяческих причин жизнь отнимает безымянных отважных юношей и молодых мужчин. Вершат судьбы «мышат» и «лягушат» цари, на трон посаженные в пике вакханалий, и кто бы что не говорил, но это испокон банально: пренебрегая чужой жизнью, оправдывают смерть служением Отчизне…
Нет, я не Бог; как дерзнул ты
бессмертным меня уподобить?
Перенеси себя в Античный мир, где Конституцией служили мифы, где письменность рождалась в манускриптах культуры греков, и вынеси вердикт. Странник слепой, певец-сказитель, собрав аэдов песни воедино, поэму “Илиаду” написал. Свободный от смердящих шор цивилизаций цивилизованных инсинуаций о Трое рассказал.
…в формации общинно-родовой светильник здравомыслия коптит. Заблудшая овца идёт за стадом, боги Олимпа раздают кредит, а “разум возмущённый” не кипит. Не всяк умен, кто с головой, но всякий лишнему умишку рад: вольноотпущенный изгой, властитель и покорный раб. Жизнь, удрученная судьбою Атлантиды, сама собой течёт, не подчиняясь эпосу Фемиды, из рая вытекая …или ада, течёт упрямо по спирали. По той или иной причине от истоков родовой общины, через русло мирозданья, пришла к нам шестистопным описаньем:
“Те к славе рвутся, эти раздувают
Игру войны и развращают граждан,
Те метят в полководцы, те - в начальство,
нрав показать, а тех нажива манит -
не думают о бедствиях народных”…
Не буду цитировать долго Гомера. Смысл войны передам своими словами. Кто-то сказал: “совесть - это химера”, но аморальна война без морали. Блеснул неразумный умом, который имеет, и заблестел, потому как давно уже лысый. В светской тусовке удобной неразберихи, вылезли “в люди” сквалыжные алчные крысы.
“Ей нравится порядок стройный
Олигархических бесед,
И холод гордости спокойной,
И эта смесь чинов и лет…” (А. Пушкин).
Те к власти пришли, которых нашли на помойке - жертвы аборта не разродившихся мифов: о “человек - человеку…” о “перестройке”, “от каждого - всё…” А всем-то всего-то и нету… Чары французских духов и вторичные жёны запахом пота сплелись в повивальном банкете. Дамы, коттеджи имущие с видом на море, виды имеют отнюдь не в розовом свете. Имеют приемлемо, от передела без нормы, скинув послед с оболочкой и пуповиной. Имеют и власть предержащие гномы… павшие роты безвинно повинных.
Юные вдовы от безысходности тают.
Выплакав горе, мамы до срока седеют.
Альтернативу призывникам предлагают,
Нет лишь ротации тем, кто от войн богатеет.
…борт за бортом катали лётчики честно. Партия Ленина долг отдавала, афганский. Верность присяге - конкретный удел контингента. Губы мальчишек шептали подушке солдатской: “Домой возвратимся, если спасёмся от смерти, а не вернёмся, считайте, что мы коммунисты”. Без рук возвращались, без ног, но духом окрепли. На горно-пустынной чужбине служили Отчизне.
Тягчайшее бремя томительной брани…
В кромешной ночи сияет зарево битвы…
Трепещет духанщик в набитом товаром духане…
Магометанин шепчет Аллаху молитвы…
Новый Генсек, хурал депутатский возглавив, остановил между жизнью и смертью челночные рейсы… Те, кто цинично Большую Страну раскупали, щедро набили валютой алчные кейсы… Самим Генеральным Запад гордится. Фонд-тёска не просит ущербных дотаций. Верховный попал в окружение… пиццы. Без боя отдал пакет политических акций…
Продали полки неимущих дивизий…
Десять лет наводили “порядок” в Афгане…
Миротворцы Чечню “умиротворили”…
Барды песни сложили...
о “Чёрном Тюльпане”.
Прошли года наивной веры. У ворот ада ангелы из рая… Уплыли в невидаль доверия галеры, судьбами смертных в смерть играя. Грязью Чечни и гнусной предательской пылью смертники башни в Нью-Йорке взрывали. Нет веры вечно живущим на празднике смерти у тех, кто там был… и тех, кто там пали…
Дальше шла хронология афганских и чеченских событий с кратким анализом и выводами. Заключительная часть "Трёхлинейка" была посвящена вялотекущему военному строительству последних двух десятилетий… или интенсивно протекающей разрухе. Надо было вчитываться и вдумываться. С лёту не охватишь и не ухватишь… Андрей аккуратно закрыл тетрадь, протёр её зачем-то рукавом и, временно пристроив в настенный шкафчик, пошёл спать. А проникшая через форточку летающая нечисть всю ночь упивалась так и не початой дармовой водкой…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
Между пылью, дождиком и снегом даже мухоморы не растут. Пронеслась судьба кабриолетом и вернулась… Снова тут как тут. Шёл моросящий дождь наперекор прогнозу…
Под вечерней изморосью накрапывающих сумерек тихо взвизгнули протекторы. Блестящая (то ли от осадков, то ли с конвейера) BMW-5 с российским триколором вместо номера государственной регистрации плавно припарковалась у гранитного крыльца. Шустрый молодой человек атлетического телосложения выскочил из салона через переднюю дверь, лихо щёлкнул каблуками и, приоткрыв заднюю, раскрыл огромный зонт. В образовавшийся дверной проём просочилось тело влиятельного господина… Оно самостоятельно продвинулось до входной двери и брезгливо продефилировало, скрывшись в неизвестном (читателю) парадном подъезде. "Успел", - подумало санкционированное тело, которое принадлежало "самому ему", Ивану Порфирьевичу Перефьютькину. Ему обязательно надо было успеть первым, прибывшим на очередной светский раут, для решения очень важного, сугубо личного и щекотливого вопроса, чего он, собственно, и прибыл так рано. Лизки на крыльце не было, значит, не было никого.
Хозяйка салона "Елизавета Первая", высокопоставленная вдова, удерживалась и вращалась в центре определённых кругов, благодаря этим самым ежемесячным раутам, личному обаянию и круглой сумме, оставленной покойником ещё при жизни и его непутёвым сыном ещё при здоровье. Да и собственный бизнес, благодаря личным деловым качествам и хорошо отлаженным международным связям, давал немалый приработок в деле повышения личного благополучия и персонального благосостояния.
Правоохранительные органы не интересовались коммерческой деятельностью мадам Элиз, а она не интересовалась органами, потому как с одной стороны она была набожно законопослушной (в смысле налогообложения и законности проводимых сделок), а с другой стороны - у неё были свои органы, охраняемые двумя опытными и преданными юристами.
Побывав два раза замужем и временно отчаявшись выйти в третий, она смиренно несла скромный образ блюдущей вдовы. И не столько по убеждению, сколько по принуждению высочайшего мнения влиятельного общества.
Общество, измождённое отсутствием тусовочной площадки для великосветского общения, с религиозным энтузиазмом и воодушевлённым фанатизмом восприняло презентацию открывшегося в Царском селе салона "Елизавета Первая". По его общему мнению, молодая хозяйка во сто крат превзошла божественную вдову Анну Павлову, которая всё-таки не донесла до последних дней свою девичью преданность благоверному и пронзённая стрелой Амура, которой все возрасты покорны, осиротила всероссийское изысканное образование.
Молодая вдова, верность мужу храня (по единодушному решению общества), была в зените славы. Обществу нужны свои герои, святые и юродивые. Элиз достойно заняла место святой. Обладая незаурядными способностями, мастерски владея элоквенцией и всесторонней эрудицией , она за несколько раутов разбила десятки сердец и покорила остальные. Но все предложения руки и сердца, беспрестанно поступающие в её адрес, Элиз отвергала напрочь, сохраняя реноме первой столичной невесты (христовой).
Периодические жалобы организма на отсутствие оргазма она удовлетворяла в рабочем порядке, бескорыстно жертвуя красоту и эластичность молодого женского тела, для отбора материала во всероссийский "Фонд Поддержки Одиноких Женщин", за что последние были ей искренне благодарны и на всех перекрёстках щебетали о её святости: "Святая женщина!" В компрометирующих связях с мужской половиной элитного общества Элиз ни замечена, ни опорочена не была, несмотря на старания всех врагов, недругов и неподруг.
Столичная газета "Жизня", принадлежащая Элиз (но кто об этом знал?), опубликовала разгромную статью за подписью бывшего маститого деятеля всесоюзной нравственности: "…храня сексуальную преданность членам фамилии Фельдухер, обоим, и почившему, и бросившему её в трудную минуту беременности, из-за чего собственно и произошёл выкидыш, убитая горем утраты первенца и предательством дубликата Элиз, восстала из пепла, как птица Пенис, и усыновила негритенка…" После выхода статьи в свет нападки на Элиз прекратились. Никто не знал какая у Пениса птица, а связываться вслепую не решались. Классический провал свидетельских показаний злопыхателей доказал правоту и невиновность светской львицы, а также бесхитростную чистоту её намерений.
- Лизка! Долго ты мне будешь морочить яйца, крокодиловые? Заколебался я с этим хреном моржовым. Ты ж обещала человеческий имплантировать! Сама знаешь. Жена у меня теперь молодая, ребёнка хочет, а я ей тюленей делать буду из крокодиловой кожи? - сразу с порога набросился Перефьютькин на бывшую невесту Толяна. Даже не поздоровался.
- Что за тон, милейший ? На каком основании Вы позволяете себе такое амикошонство ? Что за моносиллабизм ? Для вас же, государственных деятелей, русскоязычный разговорник выпустили. Или не пользуетесь? Напрягитесь, милейший. Попробуйте полисемии : метафоры, метонимии , синекдохи …
- Ну ладно. Как изволите, сударыня. Ваш амбициозный проект по переустройству моего организма не совпадает с графиком, оплаченным мной. Моя маленькая куколка грызёт известный вам орган, как амбушюр , в надежде высосать оттуда ребёнка. Я попрошу вас честно выполнить то, что попрошу…
- Иван Порфирьевич, позвольте. Меня не интересует privacy молодых сексуалок. Вы сами меня провоцируете на осторожность, доходящую до бездействия. Ваша рефлексия с констатацией позора не делает Вам чести, пастеризованный Вы мой. У Вас есть антик . Безделица. Вам ни к чему, а в моём салоне…
- Позвольте, Елизавета! Как можно? Ведь всё уже оплачено!!!
- Тогда ждите-с. В порядке живой очереди, сладострастный вы мой искуситель…
- Лизка! Так ведь это Иван Грозный…
- Знаю. "Яндова с носком серебрена бела, по венцу резаны травы золочены, весу пол 7 гривенки…" Кликабельный Вы мой миннезингер . Ждите-с…
- У, сука! Согласен!
- О! Это уже мадригал или пасторель . Должна я Вам заметить, сударь, у Вас бесконфликтный характер, но… Вы, батенька, дурак дураком, тюфяк тюфяком, бревно бревном, хоть и умны… но очень уж по-женски, - и ласково потрепав Ивана по щёчке Элиз, бесцеремонно извинившись, проплыла лебёдушкой мимо смущённого поэта встречать подъехавших гостей…
Устав "петь дифирамбы" этой взбалмошной Лизке, Иван Порфирьевич откинулся на мягкие подушки канапе и предался раздумьям о преимуществах и недостатках резекции : "При традиционном разделении труда между мужчиной и женщиной уход за больным членом семьи, конечно, падает на женщину, но настоящие мужчины не болеют. А я какой? Кто скажет? Враги, которые с наслаждением садистов на фоне самого разнузданного бесстыдства наблюдают за физическими мучениями страждущего? Или "друзья", стеснительно и деликатно обливающие грязью обстоятельства недомогания мужского достоинства?" Додумать он не успел. Появившиеся первые гости отвлекли от мрачных дум и, водрузив на место маску светского благополучия, Иван Порфирьевич Перефьютькин двинулся навстречу…
2
Элиз встречала гостей у парадного подъезда, чуть выдвинувшись из-под ажурного обрамления нависающего козырька. Два молодых "атланта" из юриспруденции поддерживали зонтики, изготовленные по спецзаказу, на которые моросил банальный дождь.
Элиз освещала приезд гостей лучезарной улыбкой. Всех без исключения. Но кого-то дополнительно одаривала кивком головы, кого-то немногосложной выспренней фразой, кого-то по-приятельски, но в рамках, похлопывала по плечу, кому-то щедро подставляла ручку-щёчку для поцелуя, а с кем-то ограничивалась холодным рукопожатием… Глаза её были не на месте, периодически вращаясь слева направо, как бы выискивая или высматривая.
Все "тайоты" и "фольсвагены" вроде бы как уже прибыли, но хозяйка не покидала свой пост, на удивление окаменевшим "атлантам". Наконец-то к входу подъехал тёмно-фиолетовый джип Ленд-Ровер и глаза Элиз замерли в холодном внимании. Замороженный взгляд и снисходительная улыбка сопровождала вновь прибывшего до самой ручки.
- Здравствуйте, Пьер.
- Здравствуй, Элиз.
- Пробки?
- Лужи…
Пьер галантно взял хозяйку салона под руку, и они прошли в холл. В центре холла возвышался нерукотворный мемориал, непроизвольно бросающийся в глаза всякому вошедшему. Шедевр полёта человеческой мысли и женской фантазии, воплощённый в сплаве серебра, гранита, палисандра, бронзы и малахита, подсвечивался искусственным северным сиянием, исходящим откуда-то из-под плинтусов.
На грациозной малахитовой кобыле, озарённой подпольным сиянием, восседал серебряный рыцарь без головы, сжимая в правой руке бронзовый ваучер, а в левой - гранитное шунтированное сердце. По серебряным доспехам рыцаря нельзя было определить его половую принадлежность, но живописный орнамент, выполненный из палисандра и встроенный в мраморный пьедестал, давал тонкий, но твёрдый намёк: "Cherchez la femme!" (шерше ля фам). Из пьедестала золочеными буквами выпячивалась выразительная надпись:
ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ САМ ПО СЕБЕ НЕ СТРАШЕН,
СТРАШНО, КОГДА ОН СКАЧЕТ ВО ГЛАВЕ ЭСКАДРОНА!
Надпись была настолько универсальна, что в совокупности с загруженным рыцарем и гарцующей лошадью выражала чаяния любого ступившего в сей чертог добра и покоя. Но Пьер внимания не обратил, уставившись на малахит.
- Элиз! А зачем ты покрасила лошадь в зелёный цвет? - мягко спросил Пьер, слегка улыбнувшись.
- Я знаю, друг мой, что желание жениться на мне было Вашей несбыточной мечтой, но моя верность первому мужу не оставила Вам никаких шансов. Ваше вынужденное супружество вызывает во мне некоторое сожаление, но не более, - и пожелав приятного вечера, Элиз бесчувственно отстранилась, демонстративно проследовав вглубь гостевой массы и холодно обронив через левое плечо, - это стилизация лошади под крокодила.
В крови у Пьера резко повысилось количество лейкоцитов. Он ещё раз улыбнулся про себя и весело подумал: "Криотерапия!" Настроение было выше среднего, давление120/80, пульс нормальный, мысли светлые.
Вчера в одном из международных представительств помпезно прошла инаугурация по случаю вступления его в должность президента международного фонда "ФЗМОНБЖ". Если честно признаться, Пьер даже немножко устал от иноземных цивилизаторов, поэтому приглашение в Царское село принял с удовольствием. Он тысячу лет (как ему казалось) не был в свете, а вновь создавшееся положение обязывало.
С любопытством оглядываясь по сторонам, он присматривался, прислушивался и даже, если можно так сказать, принюхивался. Откуда-то из тёмного угла запахло жареным. Рабочий тащил пулемёт… "Сменили б, что ли, бедолагу", - искренне посочувствовал Пьер и прогулочным шагом пошёл по кругу. По высшему кругу.
- …глобальность Ваших реформаторских замыслов настолько мелкая и незначительная, что заниматься ею как-то совестно…
- Взаимовыгодное и долгосрочное сотрудничество наших фирм может быть обжаловано в судебном порядке, но в инкубационный период…
- …есть в Питере сеть универсамов "Пятерочка". Не так давно был объявлен конкурс на лучший слоган отражающий качество продуктов. Победил этот, заборный: "Труп лежит под елочкой. Творог брал в "Пятерочке"…
- Живём в стеклянном доме. Камень за пазухой - во вред. Можно обронить случайно, рассекретив весь секрет… и аллес гемахт, как говорил Савва Игнатьевич…
- …маргинальные обезболивающие, позволяющие безнадежно больным прожить остаток своих дней с минимальными страданиями - это внедрение бесовства на фоне всеобщей деградации…
- Не берите в голову, милейший. Займитесь лучше бонистикой, фалеристикой, филателией, если хотите, но я вам порекомендую - нумизматикой…
- …Вы, мой дорогой, ведёте активную публичную жизнь, пользуя публичных женщин…
- Имеющиеся у Вас данные, сударь, разрозненны, хаотичны и противоречат друг другу…
- Типичный пример скрытой самосуггестии! - облезлый информант, подчеркнув свою буржуазность и бросив беглый взгляд на начавшего цепенеть собеседника, затолкал в себя сочный гамбургер, экспроприированный со шведского стола, наполняясь чувством глубокого морального удовлетворения от только что выполненного гражданского долга.
- Зажгли огонь внутри себя, бросив взгляд на вестерны? Кто в России у руля? Калашников? Винчестеры? Надоело кулемать, надоело взятки брать… Микро- и макроэкономика бомжей! Россия сама себе дороже… Страна контрафактной продукции флибустьеров думской обструкции !..
"Здравомыслящие" визитёры салона "Елизавета Первая", как, впрочем, и салона Анны Павловой, со стороны напоминали убийц, прячущих труп. Реальность авторов и ирреальность героев! "Коли родился - надо жить. Молись, трудись, напитываясь малым. Поменьше уповай на "них", и твой цветочек станет алым (в смысле аленьким, как в сказке)", - сделал вывод Пьер и на второй круг не пошёл…
По кругу шла Элиз. Степенно ступая и грациозно раскачивая бёдрами. Она не прислушивалась к кулуарным слухам-сплетням и салонным разговорам. Это её не интересовало. Она была в курсе. Вовремя демонтированная из банкетного зала Анны Павловой акустическая система "Gold whisper" и встроенная по особому распоряжению Элиз работала в обратном режиме и позволяла хозяйке прослушивать все разговоры, ведущиеся на её территории и более того…
Система обладала повышенной личной безопасностью и не обнаруживалась ни одним техническим достижением мирового масштаба. Все разговоры записывались и систематизировались. Плевела отбрасывались, зёрна архивировались. Ни одно "плевало" обижено не было, потому как было не в курсе. В курсе была лишь Элиз, умело пользуясь, но не злоупотребляя. О её осведомлённости ходили легенды.
Предусмотрительно изготовленные клипсы, входящие в комплект системы "Gold whisper" и ранее не используемые, позволяли обладательнице вести прослушку в избранном направлении и в прямом эфире. Биотоки носительницы автоматически попадали на дешифратор вмонтированного микроустройства и настраивали его на нужную волну.
Элиз избирательно, но эффектно, поражала своей проницательностью гостей салона, останавливаясь на пару слов то у одной, то у другой группы обмена мнениями. Людей, знающих поражала её "способность", возвеличивая до ореола святой, и эффективно противопоставляла имиджу светской сплетницы и сводницы Анны Павловой.
Смышлёная Элиз ухватила политическую конъюнктуру завтрашнего дня, заложив фундамент салона в Царском селе. Она какой-то свойственной ей одной фиброй прочувствовала медленное перетекание столичных предпринимателей и политиков из Московии в Санкт-Петербург. Удачно вписавшись в программу "300 Лет", она патриотично вложила капитал в развитие архитектуры заброшенной столицы и даже получила некоторые дотации из госбюджета.
Архитектурный комплекс "Елизавета Первая", выполненный в екатерининско-петровском стиле с елизаветинским уклоном, включал в себя основной корпус "Ретро Питергофа" и дополнительное строение "Супердевичий монастырь".
Элиз не допускала в своём эксклюзивном зодчестве банальной, хотя и изысканной, обжираловки салона бывшей конкурентки. Высшее общество без её стараний насыщалось, перенасыщалось и требовало духовной новизны.
Ограничившись фуршетным столом "на холодное", "горячее" подавалось в отдельные кабинки в персональном порядке и по индивидуальному заказу. Отцы новой версии Windows XP Media Center специально изготовили для "young russian women" эксклюзив, на котором глава компании «Майкрософт» потерял 11 миллиардов долларов (но это не помешало ему остаться лидером в списке самых богатых людей планеты и он родил третьего ребёнка весом в 3,7 килограмма в качестве компенсации за материальный ущерб) .
Компьютерная система за доли секунд модулировала любого из сильных (средних, слабых) мира сего, максимально приблизив к оригиналу. Вести с ним откровенную беседу без применения обязательного русскоязычного разговорника "ДГДОПСРИО" (для государственных деятелей, отечественных предпринимателей средней руки и олигархов) было одно удовольствие. Но было и второе.
За отдельную плату "служба доверия" обеденного зала предоставляла услугу ввода реальности в виртуальность. Пользователь делал анонимный заказ на какого-нибудь Ивана Ивановича или Прохиндея Пройдоховича и компьютерный робот во время обеда заказанной персоны вворачивал в удобный момент: "Ну ты и гавно, Иван Иванович…" - и далее по тексту заказчика, что привносило дополнительное выделение адреналина обеим пользователям системы и привлекало…
В одной из таких кабин оттягивался после нервной беседы с Элиз Иван Порфирьевич Перефьютькин. Поглощая фрикасе по-африкански и уставившись на экран панорамного монитора, он глазами раздевал одного из лидеров думской фракции, и она послушно раздевалась, попутно излагая концепцию развития малого бизнеса. Спустив трусики немного ниже колен, она вдруг резко дернулась и, вернув последние в исходное положение, членораздельно матюгнулась.
- Ты, хрен моржовый, - обратилась она напрямую к Перефьютькину, не переставая материться. - Хоре жмотиться, иначе твоя молодая шлюшка тебе эскимосов нарожает, а менты яйца обрежут и крокодилу вернут!
Впрыск большой и неожиданной порции адреналина бросил Перефьютькина в холодный пот, который не замедлил выступить на горячем собратовском лбу и моментально испарился, вызвав неадекватность действий пользователя. Иван Порфирьевич нажал на "reset". После перезагрузки персонального компьютера глобальной сети салона, он дрожащей рукой прикоснулся к кнопочке вызова службы технической поддержки. На экране появился приятный молодой человек с выжидательным взглядом программиста.
- Я этого не заказывал, - выдвинул претензию Перефьютькин.
- Вас заказали, - успокоил молодой человек бесстрастным голосом. - Наша система сбоев не даёт. Чего изволите?
Иван Порфирьевич не изволил. Он метнул в наглого программера тарелку с недоеденным фрикасе и захлопнул за собой дверь с обратной стороны. Молодой человек на фрикасе не отреагировал (он дома покушал) и сообщил анонимному клиенту о выполнении заказа. Переизбыток адреналина обоих пользователей (заказчика и жертвы) требовал выхода…
Бальный зал "Возрождение России" позволял выделить полученный адреналин в окружающую атмосферу, при помощи экзерсисов миньона, хабанеры, тустеп и других не менее российских танцев, а комнаты отдыха (restroom в буквальном переводе) с надписями на дверях: "MEN", "WOMEN", "UNISEX", давали уникальную возможность оттягивающимся VIP-особам высококультурно избавиться от основных продуктов их деятельности.
"Супердевичий монастырь" матушки-игуменьи Окстиньи тоже вносил свою лепту в разнообразие приевшейся светскости и приносил немалый доход от прихода (в салоне Элиз, в отличие от салона Анны Павловой, все и за всё платили , поддерживая собственный престиж и материальное благополучие Элиз).
"Сливкам", удовлетворяющим сексуальную потребность с бойфрендами и френдгёрлами, прискучили двенадцатилетние девочки и семилетние мальчики. Проснулась духовность, захотелось очиститься и потянуло на святое.
Получив выгодное предложение в одно из посещений ФПОЖ от сметливой Элиз, вдовствующая матушка Окстинья, оставив сироток дедушке и бабушке на попечение, с энтузиазмом ушла в монастырь. Развернулась она во всю ширь и мощь своих духовно-телесных потребностей-способностей, поставив дело с головы на ноги.
Ноги отбирались на Тверской-Ямской из начинающих сотрудниц уличного бизнеса и обращались в веру. Уверовав, обладательницы ног получали сан "Монашки Одра Перетвоюсвятой Девы Окстиньи".
Ноги они раздвигали так же, как и на прежнем месте работы, но одновременно молились о душах заблудших, за что получали надбавку к общепринятому столичному тарифу.
Постоянные клиенты, отменные санитарные условия, бесплатные харч и проживание, экономия на спецодежде и косметике, заставляли их служить святому делу верой и правдой, с выдумкой и прилежанием. Прилегали они ежедневно и еженощно, удовлетворяя возросший духовный спрос общества, независимо от периодичности проведения светских раутов.
Наиболее заблудшим душам грехи отпускала сама мать-игуменья в специально возведённом для этого флигельке с часовенкой. Некоторые заблудшие не выдерживали полного обряда очищения и за отдельную плату возвращались в мирскую суету. Но даже неполный этап очистки (обычно двое-трое суток) приносил девственную пользу, отбивая охоту на два-три года вперёд (в смысле не совсем очищенные всё равно года два-три в охоту не входили)…
Заходя на четвёртый круг, Элиз впала в дефростацию и начала терять выдержку, обеспокоенно блуждая взглядом и вращая ушами с клипсами во всех направлениях. Ни слуху, ни духу, ни демаскирующих признаков! Пьера нигде не было. Смышлёная Элиз послала человека на платную автостоянку VIP-автомобилей. Вернувшийся человек доложил, что тёмно-фиолетовый Ленд-Ровер отсутствует, и передал записку, адресованную на её имя и оставленную у платного автостояка: "Элиз! Мой тебе совет: перекрась лошадь и приделай голову серебряному чучелу. За сим твой, Пьер"…
3
"Каждый человек считает ясными только те мысли, которые по своей смутности не превосходят его собственные" (М. Пруст). Мишаня мыслил. И мысли его были ни смутные, ни ясные, а приходили и уходили, за ненадобностью, сами по себе. В рабочем порядке. Творческая атмосфера кабинета с табличкой на двери "Управляющий делами Столетов Михаил Брынцалович" располагала и обязывала. Заслуженный авторитет давил, понуждая к ответственности за разумно принятые решения.
Авторитет Мишаня завоевал быстро и пользовался им осторожно и предусмотрительно. Недоверие, оказанное попечительским комитетом в начале трудового пути, преодолел победоносно (за два месяца). Он на всю жизнь запомнил первый день своей производственной практики, который начался с собеседования. Прибыв на внеочередное выездное заседание мэтров объединения наций, специально для этого собранных, Мишаня представился:
- Столетов Михаил Брынцалович. Владею многими предбоевыми и боевыми искусствами. Был на войне, имею награды. Окончил университет дружбы народов и ведения народного хозяйства с отличием…
- Хорошо. Мы Вам назначаем, как это у вас по-русски, двухмесячный испытательный срок с оплатой ниже прожиточного минимума. Вы будете делать самые обычные вещи: мыть полы, убирать территорию, носить рубище и рубить дрова. Но помните, за вами постоянно будет наблюдать наш коллега То-Сюма-Кимосю. Он в любой момент может ударить вас сзади, так что оставайтесь бдительным.
На этом собеседование закончилось. Мишаня, привыкший к превратностям судьбы, измерил с ног до головы невзрачного старикашку То-Сюму, ухмыльнулся, молча надел рубище, взял в руки метлу и вышел на территорию. Территория была захламлена. Мишаня увлёкся и пропустил первый удар, нанесённый палкой сзади. Подлый удар. И очень чувствительный. Удары держать Мишаня мог, но ко всему он ещё был благородно воспитан (в смысле добро за добро) и со скоростью барса собрался нанести ответный… То-Сюма не оценил благородного порыва и как появился, так и исчез. Откуда ему знать все тонкости широкой русской натуры? Больше Мишаня ударов не пропускал. Увёртывался. То-Сюма, извращенец, сменил палку на меч самурая. Мишаня был на чеку. Подкрадывался во всякие неблагоприятные времена и места. Мишаня ждал. В последний месяц испытательного срока стал появляться ночью во время сна или супружеского общения. Мишаня бдел…
Через два месяца на очередном внеочередном заседании Михаилу Брынцаловичу Столетову торжественно вручили круглую печать, угловой штамп и дубликаты ключей от всех помещений и сейфов. Так началась его трудовая деятельность на новом поприще, которая увлекла и захватила. А главное - Мишаня понял (спасибо То-Сюме и всему комитету), что удары судьбы не надо ждать или переносить. Надо уметь уходить от них…
Погруженный в атмосферу творчества, Мишаня созидал. Кстати, после получения лабораторным путём открытия смысла жизни, всё население кампуса стало творить. Многие творили по прежнему месту жительства и работы, но многие и перевелись с занимаемых должностей на более творческие, по их разумению. Так, например, некоторые научные сотрудники перешли в кочегары, поставляя местному народонаселению бесперебойное тепло и не иссякающую горячую воду. Некоторые высокопоставленные военные ушли в асфальтоукладчики, а руководящие работники - в плотники… Выкупленные Пьером степи заселялись по всем правилам и законам Божьим в удобном для жизни стиле.
Жизненный стиль горожан ДК был прост, индивидуален и ненавязчив - "Мне так удобно!" Свободное, не инициированное сверху, движение народных масс в этом направлении возникло спонтанно после одного из ряда вон выходящего случая.
Сам по себе случай из ряда не вышел, но вызвал некоторое недоумение у дежурного повара, который вызвал дежурного по солдатской столовой. Тот, в свою очередь, тоже недоумел и вызвал оперативного дежурного. Оперативный дежурный вызвал начальника продовольственного склада и показал ему две вскрытых жестяных банки, поступивших согласно плану обеспечения войск продовольствием. На банках чисто по-русски было написано: "Морская капуста". Внутри банок - паюсная икра. Доложили руководству. Создали комиссию. Пошли на склад. Начальник склада показал накладную - "Морская капуста". Вскрыли выборочно пять банок - паюсная икра. Пригласили эксперта, бывшую, но опытную заведующую солдатской столовой прапорщицу Тянипродай.
"Был случай. Я, тогда ещё девчонка, работала в магазине "Морепродукты". Пустые полки горбачёвской перестройки издавали затхлый запах брежневской селёдки, а единственный товар - морская капуста в жестяной таре - подвигал советский народ на великие преобразования в области круглосуточного питания.
В торговом зале было безлюдно и тоскливо. Единичные экземпляры перестроенных людей изредка появлялись в открытых дверях, но дальше порога не проходили. Вкусив на халяву позабытый запах атлантической сельди и брезгливо сморгнув на баночную капусту, они так же лениво покидали пределы размещения скудных даров моря с единственной мыслью: "То ли море жадным стало, то ли рыбаки воровать научились, по-чёрному…"
К закрытию магазина в зале появился мужичок, который утром купил у меня одну баночку весом 500 гр. по цене 15-20 копеек, и просит продать ему 10 коробок. Не жестяных коробочек, а картонных коробок, по 20 кг капусты в каждой! Стоимость одной коробки - около 7-8 рублей. На всю свою месячную зарплату отоваривается. Заподозрила я в этом мужичке шпиона. А кому ещё такое в голову придёт? Думаю, пробы хочет взять, гад, с наших морей и океанов, не потратившись. Для их шпионского бюджета 70-80 рублей это не деньги, а для нас - состояние (месячного жалования народных масс). Я ему: "Приходите завтра с утра, на сегодня рабочий день окончен. У нас с этим строго. Вы завтра с утра. Только пораньше, а то разберут". Мужичок кивнул и ушёл, а я сразу позвонила, куда следует. Утром приехали ребята. Важные, сытые, с аппаратурой, чтобы на месте пробы проверить и с поличным взять. Притаились в засаде под прилавком и ждут. А я волнуюсь. Страх! Уписалась бы, наверное, если б ребята под прилавком не сидели. Тоже - страх. Замочишь им репутацию на руку международному империализму…
Пришёл мужичок. Он деньги - в кассу, я ему коробки - наличными… вдруг из-под прилавка: "Всем на пол! Руки за голову! Контрольная закупка!" Короче, банки вскрыли, а там - икра паюсная. Деньги мужичку вернули и отпустили. Всю партию "морской капусты" конфисковали, на радиоактивность проверили и, не обнаружив утечки государственной тайны, передали коробки из своего ведомства в ОБХСС. От них ребята тоже приезжали. На следственный эксперимент. С "морским дарителем" в наручниках, который так глупо накололся из-за нерадивости почтово-багажной. Он мне даже записочку с адресом передал, на волю. Записочку я отдала за обещанное вознаграждение, а адрес до сих пор помню".
Заслушав и обсудив, дали телеграмму по памятному адресу. В тот же вечер прилетел владелец. Сокрушался: "Второй раз со мной такое. Что за напасть! Первый раз отсидел, правда, немного. После революции 1991 года предпринимателей выпускать начали… Спасибо вам, люди добрые! Я профессиональный браконьер, но такое со мной впервые. В большой бы расход ввели, если б засветили. Спасибо!" "Морской даритель" тут же переадресовал не туда прибывший груз, внёс в кассу неустойку за морскую капусту и компенсацию за нанесённый моральный ущерб, ещё раз поблагодарил и распрощался. Через месяц от него пришло два эшелона отборного строевого леса (по ростовской природе - большой дефицит) и на каждом бревне белела мелом начерченная надпись: "Спасибо!"
Лес разгрузили и штабелевали на открытой площадке (от подарков не отказываются, если они от чистого сердца, хотя и против написанных, пока непродуманных до конца законов). Перед штабелем вкопали щит, на котором большими буквами красовалась надпись: "Берите, люди добрые!" И люди брали.
На волне народного творчества появились умельцы, с пробудившимися корнями: "Человек на Земле родился, в землю уйдёт, на Земле и жить должен". Начали строиться. Всем миром. С песнями, вечерними застольями, играми и танцами. Отстроился и Мишаня. И Пьер срубил добротный пятистенок своими руками. С резным крыльцом на белом асфальте и петухом на крыше.
К возникшей на волне творчества деревне подвели лишь свет. Выкопали колодцы, построили печи ("мужик должен уметь носить воду и рубить дрова, иначе зачахнет")… не забыли и о "скворечниках" для складирования ненужного, но вырабатываемого, продукта. Стали возделывать прилегающие земли, укрытые белым асфальтом, который, благодаря наблюдательности Наташи, открыл полученную лабораторным путём способность плодоносить…
Мишаня созидал, разрабатывая церемонию встречи президента "ФЗМОБЖ". Аналогов не было, а встретить надо. И так встретить, чтоб без церемоний, но от души. Пьер до инаугурации тоже прошёл двухмесячный испытательный срок. Но более сложный. За этот период он зарекомендовал и заслужил. Надо соответствовать. И в соответствии надо…
4
Пьер подъезжал к заветной цели. До кампуса интернационального картеля "Desert Combat" оставалось километра четыре. На душе было выше крыши, давление 130/90, пульс учащённый, сердцебиение аритмичное. Напевая: "Нам парашютистам…" - он с любопытством осматривался, прислушивался и принюхивался. За два месяца, проведённых на курсах по переподготовке в президенты, Пьер основательно соскучился… Вдруг совсем неожиданно прозвучал сильный взрыв и прямо перед носом Ленд-Ровера упал огромный баобаб, вздыбив облако, неизвестно откуда взявшейся серой пыли. Пьер успел отреагировать, развернувшись на 1800 и резко затормозив в пяти метрах. Выпрыгнув из машины, он залёг. Над головой дико каркнула знакомым человеческим голосом несуществующая ворона. Потом ещё: "Карр! Карр!" После троекратного "Карр!" Раздались хлопки крыльев. Во всю мощь человеческих лёгких заголосил петух. На толстом стволе баобаба появилась двухлетняя девочка в поясе шахидки. Она подняла обе ручки вверх и весело прокричала:
- Папа! Вознесёмся?
- Обязательно, Пьерочка. Вот только до баньки доберёмся.
Девочка сбросила с себя пояс прямо на ствол. Ствол моментально сдулся, и она радостно бросилась папе на шею:
- Поехали, па!
Пьер ещё раз, но более пристальней, вгляделся в окружающий ландшафт и на этот раз заприметил едва уловимые демаскирующие признаки схрона. "Молодец, Мишаня! Не потерял навыки. И акустика, и пиротехника, и имитация соответствуют. Да и замысел неплохой. Нашёл способ доложить о проделанной работе по подготовке к открытию Диснейленд-Кюрю, не омрачая радость встречи". Пьер усадил дочурку на колени, развернул машину и, полностью доверив ей руль, нажал на педаль акселератора. В собственной баньке по белому их ждала вторая половина семьи…
Пьеро была старшей. Имя это ей подарила бабушка Кюрю. Наташа пыталась возразить: "Может Мальвина?" - но мадам бабушка настояла, а госпожа бабушка не возражала. Ей не было никакого дела до имени внучки (как, впрочем, и вам до имени бабушки). Главное - чтобы человек был хороший. А внучка получилась очень уж даже недурственная. Вторую девочку назвали Мальвина.
Наташа и Пьер, постоянно находясь в состоянии первозданной любви, даже и не задумывались над применением достижений современной медицины в области контрацептивов, а деятельность по разработке и внедрению "Средства Шмитт" считали производственной необходимостью и обременительной данностью отцовского завещания. Беременности Наташа переносила легко, без всяких кисленьких, солёненьких, сладеньких стимуляторов, внутренних болей и сопутствующей тошноты. И рожала легко. И девочки из неё выходили славненькие. И мальчик был на подходе к выходу…
Возносились они в баньке, приводя тело в соответствие с душой. Раз в неделю и по праздникам. Сегодня был праздник. Папка приехал! Пьеро обычно возносилась с мамой и маленькой сестричкой, а сегодня решили всей семьёй.
В баньке Пьеро долго смотрела на отца, который был для неё непререкаемым авторитетом, и всё не могла понять, как такой уважаемый человек до сих пор не научился париться по-человечески. Она долго не решалась, но детское терпение не выдержало, и она всё-таки набралась смелости:
- Папа, трусы сними!
- Да ничего страшного, я и так помоюсь, - не понял заботы отец, отмахнувшись по-взрослому от дельного предложения.
- Да снимай, чего уж там, - всё-таки настаивает через несколько минут Пьеро, поддержанная улыбкой матери.
- Я в плавках привык, Пьерочка, - продолжает отговариваться Пьер.
- В трусах попка потеет. Снимай, мы не будем смеяться…
Раскрыв поры тела навстречу добру и остудившись холодным квасом с погребка, Кюрю (три девочки и 0,8 мальчика) перекусили с дороги, надели самые красивые наряды и поехали на праздник детства… И никто им не мешал.
Всё взрослое и детское население военно-научного, аптечно-производственного компилятива "Desert Combat", незадействованное в обеспечении жизнедеятельности комплекса, собралось на открытие первой очереди детского городка "Диснейленд-Кюрю".
Ровно в назначенное время грянул феерический салют. В небо взмыли тысячи шариков, увлекая за собой пелену, скрывающую до поры, до времени городок "Счастливое детство". Со всех сторон раздался щебет птиц, и заиграла мягкая нежная музыка, льющаяся прямо с неба.
Люди в нерешительности топтались на месте, ожидая пафосную речь, мол, дорогие сограждане… мол, администрация… Ничего подобного. Сквозь льющуюся с небес музыку донёсся ласковый женский голос: "Проходите. Это вам…"
Банановые рощицы и апельсиновые чащобы, желтеющие внутри разноцветья фруктового леса, прорезали ровные аккуратные аллейки с разветвлённой сетью тропинок, обсаженных низкорослыми мандариновыми деревьями. Жители кампуса робко втягивались в глубину аллей, а ласковый голос подбадривал: "Кушайте на здоровье…" Люди смелели. И дети… но ни одна корка или косточка не упала на белые дорожки парка. А урны через каждые пять шагов для чего? Никто и не подумал оземь бросать.
Аллейки вывели на большую весёлую поляну. Скоморохи, наряженные в смешные одежды районных, городских, губернских и т.д. администраций с большими животами и слоганом на них: "Умище куда девать?" играли в футбол с худыми клоунами, разодетыми в балахоны баллотирующихся кандидатов с логотипом "Сытый голодного не поймёт!"
Увидев детей (взрослых на поляну мягким голосом не пустили), футболисты оставили мяч и бросились развлекать будущий электорат. Каждый клоун и скоморох набрал себе достаточное количество потенциальных избирателей и повёл на качели, карусели, потехи-утехи, горки-норки… которые уютно расположились вокруг теплого рукотворного озера "Учись плавать!"
Кто куда обещал, тот туда и повёл. Потом менялись. По ходу действа клоуны и скоморохи периодически разбрасывали на чистой глади озера листики с нарисованными предвыборными и избранными программами, что по замыслу организаторов должно было затруднить плавание маленьких избирателей, приучая к плюрализму и надводному ориентированию, но дети не обращали на листки никакого внимания, наслаждаясь чистотой озёрной воды, и листовки бесследно испарялись вместе с вымыслом…
А родители прохлаждались на скамейках парка, с умилением наблюдая за отеческой заботой о детях. Им тоже было приятно и весело. Разбросанные по лесу маленькие харчевни и трактиры поддерживали многовековую традицию отдыха и веселья. В одном из таких Пьер, Мишаня и глава администрации аппарата президента фонда Мечкус Аджукайсис с жёнами без детей потягивали горячий сбитень, закусывали шанежками и вели неторопливую беседу.
- …а визу тебе твоя родина откроет, возвращенец ты хренов? - поинтересовался Мишаня у седого Мечкуса.
- Лопатай, лопатай, бишкальнюка . Откроет, конечно. Я, ребята, сплю и вижу, как снова на озере Ория рыбу ловлю… Отпусти, Пьер.
- А достойную смену ты себе нашёл?
- Нет. Но заприметил. К тебе друг на свадьбу приезжал с женой и пацанёнком. Мне показалось достойный мужчина…
- У-у-у, куда хватил. Мужчина он достойный. Даже очень достойный, но…
К вечеру уставшие ребятишки, загруженные подарками, вернулись к родителям. Весёлые и счастливые семьи разъезжались по домам. Родители допытывали друг друга, мол, кому платить? кого благодарить? Мягкий голос проинформировал: "За всё уплачено Охиреем Похиреевичем Шмиттом", а провожающие клоуны и скоморохи раздавали взрослым позабытые леденцовые петушки на палочках и доверительно шептали на ушко: "Попробуйте лизнуть это. Это намного вкусней…"
5
На очень узком и закрытом служебном совещании Пьер, Мишаня и Мечкус решали набежавшую побочную проблему реализации "Средства Шмитт" сугубо за рубеж.
- В средствах массовой информации поднялся ажиотаж о непатриотичности экономической политики нашего картеля. Мало того. Несмотря на договорённости с правительством, отлаженную работу таможенных и правоохранительных органов, "Шмитт" всё-таки проникает контрабандным путём на территорию страны, что идёт в разрез с пунктом завещания и грозит международным эмбарго и отзывом лицензии…
- Мало того, - вставил свои шесть копеек Мишаня в обстоятельный доклад Мечкуса, - некоторые оптовые фармфирмы уже принимают заказы на «Средство Шмитт в сиропе» для детей… и «Здравствуй, молодость» для пенсионеров.
- Какие есть соображения по данной проблеме?
- Есть соображение. В приёмной сидит. Лизка прислала. Её юристы проект договора привезли с предложением слияния нашего картеля и их концерна в международную монополию "URODA", - сходу выпалил Мишаня, прошедший курс лечения в центре реабилитации Элиз и ясно видящий перспективу…
- Что такое "URODA"? - поинтересовался Пьер.
- По-польски uroda -"красота", по-чешски uroda -"урожай", а по-русски уроды - они и есть уроды, - пояснил Мечкус.
- То есть, - Пьер продолжил развитие оброненной Мишаней мысли, - ты хочешь сказать, что объединение позволит нашей лаборатории разработать средство поддержки отечественного производителя, но совершенно с противоположным средству Шмитт конечным результатом…
- …что позволит увеличить темпы прироста населения, доведя показатели уровня демографии, заложенные в завещании, в кратчайшие сроки, - радостно подовёл Мишаня к логическому завершению свою пробившуюся мысль.
- Давай этих "уродов". Будем посмотреть…
После обстоятельного двухчасового изучения представленной документации, исполненной лично Элиз, и приложенной фотографии, выполненной неизвестным мастером и запечатлевшей трейлер-автоэвакуатор, везущий на горбу "Москвич" с абсолютно сплющенной мордой и уцелевшим задним стеклом с наклейкой: "Тормоза придумал трус!" - Пьер решительно отклонил замечания Мечкуса и Мишани, подписав договор в целом. Оговорив с представителями частного бизнеса место и время встречи для окончательной ратификации предварительных договорённостей, пришедшие к консенсусу стороны вежливо раскланялись.
Накануне назначенного времени Пьер со светлыми мыслями и Мишаня с печатью и личной подписью прибыли в столичный аэропорт внутренних авиалиний и проследовали в один из забронированных гостиничных номеров фешенебельного отеля. После тёплого приёма душа и лёгкого завтрака Пьер отправился по своим промежуточным делам, Мишаня - по своим.
На следующий день их привезли в апартаменты Элиз. Пройдя через церемонию официальной встречи, Мишаня с юристами убыл в офис, для окончательной ратификации, а Пьер остался наедине с хозяйкой.
- Я смотрю, уважаемый господин Пьер, что не такой уж Вы и пропащий человек для общества. Иногда и Вас посещают разумные идеи с благою целью преобразований в отличие от тех бредовых, которые Вы изложили в последней докладной записке, цинично используя избитые стандарты…
- Опыт моего провального выступления позволил мне достичь некоторого успеха в мнемонике компаративно-тавтологических сочетаний…
- Я заметила, с чем Вас и поздравляю. Зародившийся в первое знакомство соматический характер наших отношений может перерасти в более духовный с ангелами хранителями и услугами страховых компаний. Нашему объединению открываются невиданные горизонты…
- "Любовь-это когда тебе хочется не только ложиться с человеком в кровать, но и просыпаться вместе с ним". Элиз, я принял твоё предложение. Что тебе ещё надо? Долго мы будем играть в манихейство или сразу к делу перейдём? Зачем звала?
Нервно сбросив наигранную светскость и игривую пелерину, прикрывающую декольтированную открытость царственного платья, Элиз заговорила.
- Дурачок! Одно твоё слово и я сделаю тебя президентом…
- Я и так президент…
- Охиреевич! Ты станешь президентом всея Руси Великой. Весь мир у твоих ног, а внутри страны и мои юристы справятся. Официальные и неофициальные встречи с международной элитой, благодаря твоему обаянию (обонянию, осязанию?) дадут массовый приток инвестиций. К нам потянутся люди. Благодаря огромным возможностям наших сырьевых придатков отечественный бизнес перерастёт в международный. И не какие-то там Иваны Перефьютькины будут коптеть у руля великой державы, а Смитты и Вессоны поведут нас к процветанию и всеобщему благу…
- …загнав в помойные вольеры городов и сельские резервации деревень большую часть народонаселения, подвергнутого гуманной иммурации …
- А сейчас, где эта большая часть? Там же!
- Ну а ты каким боком при том, при сём?
- А где ты видел официальный приём без супруги? Твоя вечно-беременная малярша годна лишь для того, чтобы печь пирожки с капустой…
- Перегибаешь, девочка! Скушай твикс.
Элиз, позеленев от ярости или злости, хлопнула в ладоши. Сзади неё появился молодой человек из фонда поддержки одиноких женщин с двумя чашечками кофе. С облегчением освободившись от миссии подавальщика, он беззвучно исчез. Пьер обратил внимание на внешнюю схожесть этого парня с собственным отражением в зеркале и внутренне удивился. Тем временем Элиз, изменившись в лице, пригубила кофе и перешла на более откровенный разговор.
- Ты знаешь, Пьер? Для меня нет и не существует проблем, которые б мне были не под силу. Ты первая. Ты часто снишься мне по ночам, заставляя просыпаться от кошмара. Последнее время я о тебе думаю и днём, что очень мешает светской жизни. Образ блюдущей вдовы укоренился в сознании элитного общества. Моё последнее предложение - мой последний шанс вырваться из замшелой рутины. Я чувствовала, что ты от него откажешься, и решилась. Решение банальное: нет человека - нет проблемы…
- Ты когда последний раз посещала своего психоаналитика?
- Вчера. Так вот, существует тысяча и один способ реализации. Но ты знаешь мою нетривиальность. Финал, конечно, будет общепринятый. Завтра трупы этого мальчика, который подавал нам кофе, и Мишани, о котором, наверное, уже позаботились мои адвокаты, найдут в вещественных уликах автодорожной катастрофы на шоссе, ведущем в аэропорт. Вас похоронят достойно. Два гроба из сандалового дерева я уже заказала. В стране объявят шестичасовой траур (я позабочусь) с ноля часов и до включения гимна. Весь народ будет спать в скорби и печали по безвременно ушедшим двум молодым и перспективным согражданам.
- А что буду делать я?
- Пьер. Я не могу допустить, чтобы моя несбывшаяся мечта так пошло и серо ушла из моей жизни. Я тебя подарила своей маленькой сестрёнке Му, которая очень соскучилась по домашнему питанию, - и Элиз решительным жестом подняла правую руку вверх с опущенным вниз большим пальцем.
Му-Ка-Си-Ка-Та-Ту-Ка-Ку с десяти лет принимала участие в ежегодных общебиссайских олимпийских играх, проводимых на приз переходящей кости среди всех племён и народов населяющих материк. Талантливая девочка, всосавшая с молоком матери удивительную способность к национальной охоте, поражала всех присутствующих спортсменов насмерть. Невзирая на возрастные и весовые категории она одерживала победу за победой и ничуть при этом не уставала. Потерпевшие фиаско противники тут же съедались обезумевшими от восторга и ликования зрителями.
Многие пытались одолеть Му в неравном поединке, но абонент был недоступен. Она перемещалась в пространстве со скоростью молнии, умело наносила удары во все болевые точки и тут же отскакивала, как упругий мяч, встретивший на своём пути преграду. Улучив удобный момент, Му впивалась острыми зубами в сонную артерию жертвы, и уже никакая сила не могла оторвать её от бесславно умирающего. Когда агонизирующий противник затихал, Му высоко подбрасывала своё маленькое тельце и издавала победный клич, временно парализующий неробких соплеменников.
Даже сам общебиссайский вождь по труду и социальной защите Ча-Хли-Куй Ули-Бай-Кя, большой охотник пожирания свежей падали, вручил ей на одном из соревнований винный кубок из собственной коллекции, присвоив почётное звание Мо-Лния-Биссая.
Элиз, изредка позволявшая маленькой Му удовлетворять любопытство врождённой ориентации, пользовалась непререкаемым авторитетом и неограниченной преданностью своей горничной. Организованные Элиз предварительные испытания утвердили её в однозначности исхода поединка, и она невозмутимо допивала свой кофе.
Пьер, воспитанный жизнью и переподготовленный на высших курсах, успел уклониться от первого смертельного прыжка Му. После нескольких перемещений в пространстве ему стало предельно ясно, что перед ним не маленькая девочка, а опасный противник, и он сконцентрировался. Пляска смерти затягивалась, и Элиз занервничала.
На второстепенных "отборочных соревнованиях" с мастерами высшего класса всех восточных и западных единоборств Му справлялась за считанные минуты, а продолжительность основного поединка затянулась на добрый час.
Элиз наскучило это светопреставление, и она неоднократно доставала маленький кольт с намерением самолично подвести черту сумасбродному танцу её чёрной и белой судьбы, но всякий раз откладывала, не решаясь.
Имея стальные нервы и железную волю, Элиз всё-таки не сдержалась. Но молния летит быстрее пули и маленькая Му, не достигнув намеченной цели, упала на руки Пьера прогоревшим угольком, предотвратив второе спланированное попадание в височную часть его личной целостности. Отдышавшись и уложив Му на ковёр, Пьер поднял глаза. Элиз сидела на месте, безжизненно уронив голову на стол, а дымящийся кольт одиноко валялся у окна.
- Живая она, - успокоил Мишаня не успевшего разволноваться напарника. - Придушил малость. Через пять минут отойдёт.
- А юристы?
- Жить будут, если с голода не умрут. Я их в подвальчике запер, который они мне приготовили. Да, кстати. А зачем ты пропустил пунктик договора: "…в связи с физической невозможностью или умственной химеричностью одного из партнёров, ведение финансовых и прочих дел "URODA" переходит к более дееспособному компаньону, обладающему физическим здоровьем и общепринятой поведенческой адекватностью…" - если знал, что нас убивать будут?
- Так ведь и знал, что не убьют. На курсах переподготовки натаскали. В будущее заглядывать научили.
- А почему же они руководящих деятелей своих стран этому не учат?
- Этому нельзя научить. Или оно есть, или его нет, но натаскать можно. Да и не обращался к ним никто…
Элиз зашевелилась. Приподняв голову, она увидела живого Пьера и бездыханную Му. Отхлебнув последний глоток остывшего кофе, она перевела безразличный взгляд на Мишаню, и вдруг с её глаз одним большим сгустком вырвались мириады искр накопленной мерзопакости и нереализованного зла, а из промоченного кофеем горла - нечеловеческий крик раненой выпи.
С ума она сошла быстро и тихо. Пьер, отдав кое-какие распоряжения прибывшему по вызову Аджукайсису, лично поехал в нотариальную контору снять копии недавно ратифицированного документа, а Мишаня, усыновив маленького Вука с первого взгляда, усадил тихо помешанную Элиз в Мерседес "Геленваген" без экипажа и повёз её на постоянное место жительства…
Встретили их там приветливо и радушно. Правда, один мужчина, увидав Вука, забился в припадке под скамью местного парка и рыдал, поедая прилегающую землю. Ему тут же оказали скорую медицинскую помощь, извинились перед Мишаней, мол, такое с ним впервые, а Элиз охотно приняли, мол, наш человек, и очень благодарили за подписанный чек на внутрибольничные расходы и улучшенное содержание вновь прибывшей пациентки…
Предприимчивые психотерапевты на волне очередного разгосударствления общенародной собственности приватизировали принадлежащий народу нервно-психический пансионат, спрогнозировав большую выгоду от содержания VIP-персон, коей в облике "первой ласточки" случайно залетела Элиз. В течение нескольких последующих лет в частный психопрофилактический пансионат "Елизавета Другая", созданный предприимчивой медицинской компанией "ВЫНАМ-МЫВАМ", постепенно, чинно и степенно стали съезжаться некоторые пенки от сливок, в смысле общества, приобщившись всеми фибрами израненной души к душевнобольной хозяйке светской тусовки.
Приехал и ветхий Шептун Ходатайствович Репетуйкин, который из аппарата и намного самее самого Ивана Порфирьевича Перефьютькина, который, благодаря имплантированному органу, котировался как неувядающий самец, породивший афроэскимоса. И депутат Мордоя приехал, не из Мордовии, однако. И хронически замшевшая вечноживущая диссидентка Буринична, возглавившая чистоту российской демократии. Приехали и некоторые представители культуры. Культурно приехали и дорого. И святой отец приехал из религии. Даже Японка с островов и Япончик с материка. Много ещё всяких понаехало. И чёрненьких кудрявых, и рыжих полулысеньких… Состоятельные попечители сумасшедшего истеблишмента не жалели средств на содержание подопечных, что радовало владельцев заведения и вполне удовлетворяло налоговые органы…
Собравшись в холле психоневрологического коммерческого предприятия, элитные пациенты вели тихую задушевную беседу, избавившись от необходимости думать одно, говорить другое, делать третье. Эта душевная расслабленность облагораживала и ублаготворяла.
После беседы проживающие на постоянной основе гости отправлялись в столовую, потом отправляли естественную надобность калопроизводства и расходились, паруясь, на послеобеденный секс. И так изо дня в день, из года в год… Счастливые!
Историческая реплика: "Юлия Павловна Самойлова, урожденная Пален, обладала огромным состоянием и независимым характером. После развода с мужем, графом Николаем Александровичем Самойловым, знойная красавица, окруженная толпою поклонников, вела довольно свободный образ жизни, не обременяя себя моральными догмами и не считаясь с мнением света. В ее имение Графская Славянка под Павловском съезжались все сливки столичного общества.
В такие дни не было смысла назначать бал, весь Петербург собирался у прекрасной смуглянки, пустело даже Царское Село. Такая популярность и нарочитая свобода нравов стали раздражать августейшее семейство, и Николай I нашел оригинальный выход из положения, он решил купить Графскую Славянку. Самойлова, естественно, не могла отказать императору и продала имение, но при этом не удержалась от исторической реплики: "Ездят не в Славянку, а к графине Самойловой, и будут к ней ездить, где бы она ни была".
6
"Смотреть войну в прямом эфире опрятнее, чем самому… Ловит факты репортёр в телемундире. Грязной войной свою кормит семью…" - Андрей выключил телевизор, захлёбывающийся в очередном новостном блоке кровопролития, и вышел на веранду отцовской, теперь уже Ленкиной, дачи.
- Девочки! Обедать будем?
- Мальчики придут, вот тогда и будем, - отозвалась Юлия с летней кухни, хитро подмигнув Лене, колдующей над салатом "Золотая осень" или "Прощай молодость", что по её определению одно и то же.
- А я вам уже не мальчик?
- Ты пень старый!
- Ни сколь не старше вашего женишка, уважаемого Коммерсанта Мирославовича.
Коммерсант Мирославович с Антошкой, вкрутую используя все прелести бабьего лета, бултыхались на реке. Какая искра проскочила между ними, воспламенив вот уже как двухчасовую "крепкую мужскую дружбу", Андрей понять не мог.
Из ознакомительных данных, скупо выданных сестрой, Андрей уяснил, что этот старый пень (ровесник) - старший научный преподаватель кафедры "Компрадорства" или "Облапошь дурака", что по определению Андрея одно и то же, того самого института, который Ленка закончила в этом году с отличием. Ещё Андрей догадался (уже сам), что этот якобы научный преподаватель Коммерсант Мирославович домогается… а Ленка нейтрально сомневается. Имеющихся данных было недостаточно для выработки и принятия командиром полка единственно правильного решения. Нужны были дополнительные сведения, и Андрей пытался улучить удобную минуту (пять-десять) для сбора подробной информации и выработки радетельского наказа. Боевая подруга, друг и супруга прочувствовала:
- Андрюш! Раз уж тебе так не терпится, я схожу за мальчиками, а ты помоги Лене стол накрыть.
- Есть! - охотно согласился Андрей, - а про себя подумал: "ЖЕНЩИНА!"
Проводив жену благодарным взглядом, Андрей перевёл всё своё внимание на Лену:
- Садись, сестричка, поговорим, а то толком-то и не встретились. Ты теперь, гляжу не одна. С сопровождающим…
- Метко ты его охарактеризовал. На третьем курсе ко мне прилип. Интеллигентно прилип. Ухаживать стал, ненавязчиво.
- А чего ты его сразу не отшила?
- Мне самой так удобней было. Ну схожу с ним раз в месяц в ресторан или на какой-нибудь официальный приём. Зато другие все отлипли, а то проходу не давали.
- Ну, и что он хочет?
- То, что все мужики хотят. Домой провожает, о высоких материях говорит, чётко поставленным голосом тренера "Учись владеть аудиторией", а у самого глаза похотью налиты…
- Ну, и зачем он тут?
- Так не я его сюда привезла! Он у меня дальше двери не ходил. Это ты пригласил…
- Так я думал…
- Индюк тоже думал, что плавает. Пока вода не закипела…
- Ну, а куда ты свой золотой диплом понесёшь? В какую отрасль?
- Уезжаю я, Андрюша. Мне предложение пришло, ещё на предпоследнем курсе. Я удивилась. Сначала думала наши разыгрывают, потом, думаю, подпись-то незнакомая, но официальная - управделами при президенте "ФЗМОНБЖ" Михаил Брынцалович Столетов - и печать. А кому из чужих меня разыгрывать надо? Короче, выбросила из головы, а сразу же в первый день каникул какой-то вежливый курьер пакет принёс. Ничего не объяснил, вручил и ушёл. В пакете том - авиабилет, деньги на карманные расходы и записка от этого Михаила Брынцаловича: "Я Вас встречу. Подпись". Всё!
- Мне такой два месяца тому назад принесли… с предложением.
- Ну, и ты там был?
- Нет. Я там раньше был… А тебе понравилось?
- Да! Очень! Понимаешь, Андрей, до смерти отца я жила в каком-то даже не созданном, а охраняемом им мире. А потом как-то всё сразу навалилось. Сначала выпускной, потом сама смерть… Я почувствовала, что угодила в какое-то человеческое болото. Людей я там не встретила. Людишки! На брюхе ползают, провалиться боятся. Тот, кто на кочку сумел выдряпаться, ногами отпихивает тех, которые мимо проползают, чтобы его насиженное место не заняли. А ползающие за любую соломинку хватаются, чтобы не утонуть и, наглотавшись болотной жижи, сплёвываёт на тех, кто уже и так по уши в грязи… Даже многие преподаватели на экзаменах и зачётах умно головами кивают, а в глазах немой вопрос: "Сколько она в зачётку положила? В долларах или рублях?" Разочаровывала я их. Но честно тебе признаюсь, мне даже как-то стыдно становилось и жалко. Их жалко… А Михаил Брынцалавич мне должность начальника коммерческого отдела предложил в администрации "Диснейленд-Кюрю". Руководит ею замечательнейшая женщина, Натали Кюрю. Я собеседование у неё проходила… Там люди, Андрей! Ты знаешь, у них даже асфальт белый и баобабы вдоль дороги стоят…
- А ты знаешь, кто такие Кюрю?
- Нет.
- Это мой сосед, Пьер. Помнишь?
- Ага-а-а…
- Глупенькая. Я тут ни при чём. Это он сам. Он и меня зовёт…
- Ну, и?
- Не знаю…
- Да и я понимаю, что это рукотворный маленький оазис на большом человеческом болоте сегодняшнего дня. Но если его дружно расширять, то когда-нибудь и болото исчезнет…
Договорить они не успели. В калитке показалась Юлия с двумя расшалившимися "мальчиками", которые, даже не помыв руки, сходу уселись за накрытый Юлией и Леной стол.
- Па! А мы с Коммерсантом рыбу…
- Сынок. Не с Коммерсантом, а Коммерсантом Мирославовичем.
- А мы с Коммерсантом… - Антошка напрягся, пытаясь выговорить труднопроизносимое слово, - а мы с Коммерсантом Мимосраловичем…
Дальше ему договорить не дали. Грохнувший смех, который вряд ли удалось бы сдержать даже самым опытным дипломатам, заглушил речь ребёнка, ухватив неприкрытую истину. Коммерсант Мирославович бледнел, зеленел, краснел, отыскивая удобный выход из создавшегося положения и, не найдя, воспользовался тривиальной калиткой.
"Ну и пусть пошёл", - гостеприимно сопроводил Андрей несостоявшегося жениха, которого так ловко (подумать только!) отшил маленький Антошка. Воистину: устами младенца глаголет истина…
Семейный обед "Золотая осень" или "Прощай молодость", посвящённый дипломированию и началу становления Елены Кирилловны Волоконской на самостоятельный светлый (белый) путь трудового развития медленно перетекал в тёплый дружественный вечер. Уставшие за день Антошка и Юлия ушли спать, оставив брата с сестрой у догорающего костра.
- Так ты поедешь? - как бы невзначай поинтересовалась Лена, разгребая тлеющие головешки ореховым прутком.
- Не знаю… Пошли и мы спать. Утро вечера мудренее…
Андрей сидел у себя в кабинете, разбирая накопившиеся за время отпуска "входящие". Душу согревало "тепло и светло" от воспоминаний о Пьере. Теперь он за Ленку спокоен. После читки приказов и инструкций вышестоящего штаба, Андрей перешёл к делам внутриполковым. Первым на глаза попался рапорт заместителя по воспитательной работе: "О политическом положении и состоянии воинской дисциплины в полку". Далее сообщалось, что некий контрактник рядовой Евтупеев зашел в избу-читальню, открытую при межконфессиональной церквушке, не сняв головной убор. Избач тут же ему приказал: "Шапку сними! Видишь - здесь висит портрет министра обороны!" На что Евтупеев ответил: "А мне на твоего министра наплевать!" За эти слова Евтупеев был строго наказан, а заместитель по воспитательной работе подал ходатайство в суд об аресте Евтупеева сроком на трое суток с содержанием на гауптвахте.
Андрей отложил рапорт заместителя по работе с контрактным контингентом, о чём-то глубоко задумался, потом, улыбнувшись, наложил на прочитанном рапорте резолюцию: "1.Ходатайство отозвать. 2.Впредь портреты государственных чиновников в избах не вешать. 3.Передать рядовому Евтупееву, что и министру на него наплевать..."
С остальными внутриполковыми документами Андрей знакомиться не стал. Достав чистый лист бумаги, чётким каллиграфическим почерком вывел: "Начальнику штаба Сухопутных Войск РФ". С минуту ещё о чём-то поразмыслил и продолжил своё первое сочинение на вольную тему: "Прошу уволить меня из Вооружённых Сил Российской Федерации по собственному желанию. Точнее - нежеланию. Считаю, что причину указывать излишне. Вы и без меня всё прекрасно понимаете. Командир полка, полковник Волоконский". Отправив написанный рапорт шифротелеграммой и напомнив шифровальщику о неразглашении, Андрей приступил к последнему исполнению служебных обязанностей, после выхода из отпуска.
Вечером, поужинав, он доложил Юлии о принятом решении и она, с облегчением вздохнув, пошла укладывать Антошку спать. Проводив взглядом супругу и опять чему-то улыбнувшись, Андрей открыл последнюю страницу отцовского дневника.
"… в этой тетрадке я изложил то, что хотел изложить. Повторюсь. Единственная цель - чтобы Антошке не довелось читать в твоём дневнике то, о чём ты прочёл здесь…"
"Теперь уже не доведётся, отец", - мысленно заверил Андрей и продолжил прерванное чтение: "…не думай, что твой батя - бука. И мне человеческое не чуждо. А в доказательство, заканчиваю свои "мемуары" баловством, которое объединил на этой странице одним словом "Посвящения".
ПОСВЯЩЕНИЯ:
ЖАЛОСТЛИВЫЙ ОТРЫВОК…
(моему дружку Антошке)
Усыхала грустно вишня.
Груша на ветру качалась.
Поливал обеих Гриша.
Из него струилась жалость…
("Баллада о писающем мальчике").
СУИЦИД
(даме великосветского общества)
Не познала счастья Анна
(По понятиям Госплана).
Вышла дура на платформу
(По понятиям Реформы)…
ВО ПОЛЕ…
(первой годовщине семейной жизни моего сына)
Перебрался Дуб к Рябине
(Она во поле стояла).
Хороводился с Осиной.
Знать, Рябины Дубу мало…
ПЛОДОВИТОСТЬ
(ошибке моей молодости, мадам Общак)
Зависть гложет. Плачет Ива.
Кто печаль её осушит?
Разродилась в саду Слива,
Плодоносят Вишни, Груши…
СТАРИКИ ВПАДАЮТ В ДЕТСТВО…
(себе любимому)
Старик жадно глотал патоку,
Запивая березовым соком.
Думал: "Мать твою за ногу!
Кончил тем, с чего начал ребёнком…"
"Можно без особо большого остроумия писать так, что другому потребуется много остроумия, чтобы понять" (Г. Лихтенберг) …
Война и мир, окололитературный вымысел...
© Copyright: Пётр Мирецкий, 2019
Свидетельство о публикации №219102901818
Свидетельство о публикации №219102901818
Рецензии