Лисистрата

               

                Лисистрата.

       Играли «Лисистрату». Режиссер наш, Николай Петрович, перед премьерой объявил, что после спектакля едем на речку Воблю, отмечать языческий праздник Солнцестояния!
Действие текло, как струи в реке - страстно и быстро! А потом, горячие и почти безумные утромбовались в наш театральный автобус и запылили к реке.
Лисистрата! Какая же она была загадочная и безудержная… Остановить целый поток войны! Поток страсти! Поток любви и ненависти! А сколько ей было  - пятнадцать? Вряд ли больше! Замуж тогда выходили рано, жили быстро, но как ярко!
Вот она – наша воля - Вобля!
Нашли широкую заводь, чистый песок… А в даль – заливные луга и медовый пар над зеленым самотканым ковром… Наши актрисы разбежались  плести венки, ребята - «отвергнутые» воины, быстро развели костер…  Искры от костра долетели до неба и засияли звездами…  Сначала водили «ручеек»,  «Лисистрату»  выбирали все… Потом – сиртаки!  Искры на небе как костры горят! Млечный Путь калачом сжал все пространство… Сама Вобля течет между звезд… Режиссер говорит: « Снять это все надо! Для рекламы!» …  Поставили камеру, автобус зажег фары, как театральные софиты.
 Артистки наши  и артисты обнажились, чтобы была видна красота  молодых  тел!  Костер рассыпали, тропинку сквозь пылающие угли протоптали!  Николай Петрович прирос хищным глазом к камере,  мы стали  в полукруг, положили руки на плечи и… Режиссер заорал – «Пошли!»…  Пошли  сквозь мрак, сквозь угли и звезды, пошли в танце  - на костер, пылающий в воде,   на звезды, плывущие в Вобле!
Кругом тьма,  но в щупальцах автомобильного света и от  отсвета багровых углей  - девичьи груди, как будто налились жарким розовым молоком, как полные луны в оранжевом солнечном затмении - и – верх, в низ! Верх, в низ! 
У ребят - глаза горят! Руки у всех сжаты, тело не ощущает ни кто, словно оно наполнено огнем  и светом! Наступи обнаженной пяткой на уголь -  не обожжёшься!  И - вверх, в низ! Верх, в низ! И - все летит! И - мы летим!
А потом живой стеной - в ночную студеную воду, так, что пар от телесного жара страстно задышал над Воблей… И не можем расцепить руки! Их свело судорогой! Они приросли друг к другу! Кажется, через всю шеренгу течет одна горячая кровь! Оторви руку и брызнет неудержимая струя!  Первые в шеренге -  уже под водой! А  все – верх, в низ! Отталкиваемся от черного дна, выпрыгиваем из воды, хватаем  раскрытыми ртами воздух, и вновь под воду! И – верх, в низ! Верх, в низ!
И когда последний танцор вошел в Воблю, первые,  уже нахлебавшись, разомкнули руки и устремились в живительные черные, золотые струи.
Воды наглотались все, а она  –  с медовым запахом трав, как настоящая языческая заманиха, как брага – обжигает гортань и холодит нутро!
Плаваем мы, перекидываемся фразами из Лиситраты, а сердца внутри все – вверх, в низ! Все внутри обрывается до самого черного холодного дна и взлетает до горячих звезд!  А «отвергнутые воины»  ныряют  и  жадными  руками  пытаются на ощупь найти  Лисистрату, выщупывая каждую часть девичьих тел до малой родинки!  Девчонки кричат – «Я - не Лисистрата!»…   А  воины молчат, а все, что  не могут в себе сдержать,  в своих молодых, страстных, переполненных любовью чреслах – невидимыми стрелами любви  разрывает горячую промежность упругих речных струй и  уносится  черной водой речки Вобли… 
А где-то рядом плещет ночная древняя  рыба, мечет икру, да омывает ее молоками… 
Говорят, что в языческие времена, после таких купаний – девки через девять месяцев тайно рожали в речной осоке нагулянных детей, и  пускали плоды любви в деревянных корытах по Вобле…
 А когда забрезжило,  и первые лучи разлились по берегу  –  пошли проститься с рекой. Актрисы стали  бросать в поток смятые венки, загадывать свои девичьи  желания… А в воде, рядом с тем местом, где мы купались, где ныряли и захлебывались пахучей  водой, где сливались воедино и целовали друг другу мокрые, горячие глаза, полные звезд и водяных  бликов…  В нескольких метрах от нашего «водяного рая»  - лежит давно утопшая корова, разбухшая от воды, с ободранной шкурой, а в ухе, на большой пластиковой бирке полу-смытое странное коровье имя – «Лисистрата»…  И  над ее коровьим трупом – целая труппа молодых, жадных до падали мух кружит, жужжит и, кажется, что играет какой-то свой языческий вечный спектакль.