Особенности классической охоты на ведьм

    Что называют охотой на ведьм? Иногда борьбу с мистическим злом, мешающим жить всему честному и праведному. А иногда что-то ненаучное, апофеническое, и бездоказательное, и не имеющее актуальности ни для кого, кроме самых упёртых фанатиков, отстранённое от реальности, но навязываемое с такой бескомпромиссностью, что именно с самим этим явлением и требуется борьба.
    Бывает, что под видом первого происходит второе, а ещё бывает, что аналогичное явление происходит не только в отношении мистики, но и в отношении политики, не имеющей отношения ни к мистике, ни к борьбе со злом.
    За политикой «охоты на ведьм» обычно стоит охота за получением власти. Борьба за захват власти, за сохранение обеспеченного положения, за усиление влияния. Внутренние распри конкурентов между собой, и борьба с электоратом, поддерживающим противников.
    В борьбе за власть обычно бывают задействованы три контингента: законодатели, исполнители, и толпа. Законодатели – это верхушка, которая задаёт тон, и под дирижёрством которой пляшут все остальные. Верхушка системы руководствуется своими собственными целями, которые обычно традиционны для всех времён и народов (удовлетворение личной алчности и усиление собственной влиятельности), а всё остальное иногда оказывается всего лишь средством достижения этих целей, как бы оно не позиционировалось и за что бы оно не выдавалось. И те, кто задействованы в качестве средства, могут думать и понимать, как угодно, но им придётся быть втянутыми в игру, которая ведётся в соответствии со всей присущей процессу спецификой правил.
    В достижении своих целей законодатели изобретают приёмы обвинения и преследования идейных врагов, и используют их друг против друга. И они могут верить в то, что делают правое дело, или не верить, но борьба между ними будет до тех пор, пока они не разделят власть так, чтобы ни у кого не осталось желания больше что-то ещё делить. А все нижестоящие элементы системы могут понимать, как им нравится, но по законам жанра им придётся оказываться в ситуации, в которой то тут, то там окружающие их люди будут объявляться врагами, от которых надо открещиваться, и по поводу преследование которых нельзя возмущаться, нравится им это или нет.
    Законодатели охоты на ведьм соревнуются между собой в изобретательности обвинений. И главным для них в этом деле является не адекватность утверждений, а их результативность. Т.е., если кого-то в чём-то удалось обвинить, и это привело к расправе над ним, это означает, что цель достигнута, и не важно как, а главное, что достигнута. И чем больше им удаётся от кого-то посредством таких принципов избавляться, тем выше их возможности в борьбе друг против друга. А значит, выше сила, и соответственно, выше авторитет среди тех, кто «понимает толк» в таких делах.
    В меру того, насколько целью обвинения является устранение не того, кто мешает чему-то реально праведному, а того, кто мешает корыстным интересам устраняющего, обвинениям будет естественна установка на неадекватность и отстранённость от истины. И соревнование в изобретательности приёмов в такой системе получается не чем иным, как соревнованием в их неадекватности. И чем дальше соревнующиеся в этом заходят, тем большей натянутостью и нелепостью стороннему наблюдателю будут казаться все процессы. Но в понимании искушённых игроков обвинения являются признаком могущества, которое оценить дано лишь тем, кто в теме. И там, где в нормальном и разумном обществе человек бы подумал «какой позор, правонарушения, и дикость!», они, наоборот, подходят к этому, как к гордости за успешную демонстрацию своей силы.
    Всё это так же естественно, как для охотников, расставляющих ловушки, соревноваться в области несоответствия создаваемых ими имитаций реальному положению дел. А критерием победы в такой системе является не приведение доводов, на которые нечего возразить, а создание условий, при которых никто возражать ничего не посмел бы (ну или не осталось никого, кому бы это было надо).

    Контингент исполнителей включает в себя всяких инструкторов/политруков/проповедников, проводящих с общественностью соответствующую работу, и всяких ответственных лиц, следящих за соблюдением и развитием установленных положений. А также непосредственно команд силовиков, занимающихся расправами над неугодными системе элементами.
    Исполнители могут быть разными: чётко понимающими всю поднаготную процесса или пытающимися видеть суть дела через преподносимые кем-то объяснения. И в соответствии с этим по-разному понимать необходимость тех или иных действий. Однако, в пресловутой «охоте на ведьм» будет одна черта, которая их всех объединяет на один стандарт: все они будут следовать правилу (официальному или негласному), что лучше покарать целую кучу невиновных, чем пропустить одного виновного.
    Поскольку официальные позиции законодателей могут не соответствовать их настоящим интересам, правдиво и не компрометирующе себя их требования к исполнителям озвучены быть не могут. Исполнитель сам должен догадываться, как правильно расшифровать условия поставленной задачи. И с одной стороны, исполнители могут точно не знать, чего в детальности от них хотят. С другой, они имеют тут же самую конкуренцию на своём уровне, и знают, что их могут подсидеть, подставить, и любое малейшее несоответствие их действий чему-либо может быть использовано против них самым циничным способом (каков поп, таков и приход). И тут в дело вступают соображения, продиктованные природой вещей процесса, построенного на систематической лжи и несоответствии.
    Если ты уничтожишь невиновного, то вряд ли кто-то пойдёт его потом задним числом оправдывать и привлекать за это тебя – это было нужно в первую очередь ему самому, а эту нужду он унёс с собой. И чем больше система построена на страхе, тем сильнее останавливающий фактор для тех, кому это нужно во вторую очередь. Но если ты пропустишь того, кто будет впоследствии объявлен виновным (правдой будет это или нет), у системы к тебе возникнут вопросы, а не стоит ли вместе с ним ей избавиться и от тебя тоже?
    Поэтому исполнители в системе яростной охоты на ведьм обычно склонны к тому, чтобы находить обвиняемого виновным по-умолчанию – так как-то проще. И этому правилу они обычно следуют. А если не хотят, то их будут заставлять. Потому, что законодателям только так и нужно, ибо система должна быть построена на страхе, и чем больше страха, тем надёжнее. А чем меньше страха, тем больше свободы слова и опасности разоблачения всей той лжи, на которой они выстраивают своё могущество. Поэтому заставлять они будут так, чтобы в рядах исполнителей остались только те, кто самым ясным и недвусмысленным образом усвоил себе это правило.
    Исполнители инстинктивно научены, что надо работать на признание вины обвиняемого. Это становится частью инстинкта самосохранения – перекладывание проблемы с больной головы на здоровую. И они могут сами не знать, какие хотят получить от него признания, и насколько это соответствует целям стоящих над ними. Но они знают, что какие-то получить должны, а для верности, желательно самые возмутительные. И поскольку они привыкают, что какие-то признания должны быть, то обвиняемый всегда у них виноват, и они всегда его ненавидят за то, что он хочет усложнить им работу. А если они при этом ещё и умудряются верить (хоть насколько-то) в правоту системы, то находят себе ещё и какие-то оправдания. И они могут быть не в состоянии объяснить, чего система хочет, и почему она ведёт себя так, как ведёт, но они знают, как надо подстраховаться от попадания у неё в немилость: как можно больше подозрений и обвинений.
    В режиме «охоты на ведьм» вообще нежелательно говорить хоть что-нибудь, что может быть хоть как-то использовано против тебя. Хотя бы в результате самых циничных передёргиваний и самых апофенических домыслов. Непостижимый фанатизм в области фабрикации подозрений, непрошибаемая непонятливость в области их опровержений, и абсолютное равнодушие чужим судьбам и безответственность за свои ошибки – визитная карточка ответственного исполнительного лица в режиме «охоты на ведьм». А оправдание всегда, как задница – у каждого имеется.

    Представители толпы обычно подобны стаду, которое склонно само решения не принимать, а просто брести туда, куда его гонят. И когда их гонят туда, куда нужно тем, кто правит бал, они послушно туда идут, и принимают такие ценности, которые им навязывают.
    Принимать новые ценности большая часть народа может достаточно быстро, и в течении буквально каких-то нескольких дет измениться настолько, что, если бы им говорили раньше о таких изменениях, большинство бы из них ни за что само не поверило. Потому, что основную массу его составляют конформисты, а конформисты имеют тенденцию приспосабливаться ко всему так, как даже сами себе не отдают полностью отчёт, насколько их позиция приспосабливаемая.
    Одной из особенностей народной массы является тенденция ко всему привыкать и считать нормальным что-то на основании только того, что «все так делают», и что этого якобы достаточно. Т.е., если типичный конформист живёт в обществе, где все друг друга обманывают, то он будет находить нормальным так поступать и с другими. Но если он живёт там, где никто не позволяет себе ничего подобного, то обманывать других ему будет мешать совесть. Аналогичным образом обстоит дело и с темой доносительства, плавно перетекающего в передёргивания и клевету – создай толпе ситуацию, где «все стучат», и заставь её повариться в этом режиме некоторое время, и куча народа ломанётся делать то же самое на тех только основаниях, что «…а все так живут!».
    Когда в обществе разворачивается та самая «охота на ведьм», ситуация толпы повторяет тот же самый расклад, что наблюдается и в высших кругах. И реагирует она на него аналогичным образом, приспосабливая новую тему к жизни в конкуренции на своём уровне. Когда в жизнь толпы внедряется тема доносительства, люди начинают соревноваться друг с другом сначала в докладах о реальных обстоятельствах, а потом и в фабрикациях домыслов. Появляется бум доносов, написанных друг на друга по самым нелепым поводам.
    Специфика момента заключается в том, что толпа – самый многочисленный контингент, а потому и статистика её получается самой разнообразной. Это означает, что если вы находитесь в компании всего одного (и проверенного вами) человека, то можно быть достаточно уверенным в том, что она ваши слова передёргивать не будет. Если вы в компании десяти человек, где одни ваши знакомые, а другие знакомые ваших знакомых, то есть вероятность, что среди них найдётся такой любитель что-то истолковать по-своему. А если перед вами аудитория из ста совершенно не известно каких людей, то среди них наверняка найдётся такой, который ваши слова передёрнет так, что вам и в голову не придёт, что можно так всё неправильно понять.
    Короче, люди находятся в постоянной бдительности, и страхе, как бы не сказать что-то неосторожное, что кому-то показалось бы не тем, что вы имели ввиду. Особенно тому, с кем у вас конфликт по поводу конкуренции на каком-то жизненном фронте. Потому, что он может запустить процесс, в котором вам придётся иметь дело с контингентом, который по-умолчанию склонен видеть в вас виновного.
    Когда такая «охота на ведьм» достигает своего апогея, люди оказываются в ситуации, где большинство всё же понимает, что происходит что-то ненормальное. И этому ненормальному их сознание пытается найти объяснение. Но поскольку всем людям свойственно видеть дело по-разному, одни винят во всём того, кто на самом верху, а другие заговор, который плетут вокруг него те, кто пониже, а третьи какой-нибудь контингент еретиков, ведьм, или ещё каких вредителей. Причём первые – это те, кто мыслят более масштабно и радикально, и ищут объяснения всему на уровне своего мышления. А все остальные – это те, кто мыслят более мелко, и пытаются приспособить объяснения под тот охват темы, который им дано проанализировать.
    Естественным образом получается, что остальных в обществе оказывается больше, а потому в нём превалирует мнение, что виноваты могут быть кто угодно, кроме Большого Брата. И этот расклад амортизирует на себе большую часть того напряжения, которое создаётся обстановкой. «Большой Брат один, ему трудно, вокруг него полно врагов и предателей, и точно не известно, кто они, но нет сомнений, что они везде, и надо посильнее напрячь бдительность, чтобы неустанно с ними бороться» – таков наиболее часто встречающийся тип мышления среди низшего контингента.
     Иногда находятся чудаки, пытающиеся «раскрыть глаза» Большому Брату на то, что происходит. Но каким бы способом они не пытались к нему обратиться, все они стабильно попадают под жернова репрессивной машины и исчезают. А Большой Брат, как ни в чём не бывало, остаётся непросвещённым и как бы невиноватым в происходящем.
    Основной чертой толпы является безответственность за те вещи, которые она творит по своему непониманию. Т.е., если по своей недалёкости люди недопонимают чего-то, что создаёт проблемы и им и всем, то, они виноватыми себя за это не считают, потому, что это и есть форма той же самой недалёкости и непонятливости. И потому, что виноватыми большинство людей себя считать не любят. А потому, содействуя происходящему процессу, основная масса народа совсем не спешит считать себя причастной к тем проблемам, который он несёт. В силу этого наблюдается явление, когда определённая часть толпы находит спасение в том, что придаётся деятельности, которую она понимает, как борьбу со злом.
    Поскольку бороться с настоящими источниками проблем им система не позволит, им приходится убеждать себя в том, что борьба с теми проблемами, с которыми она позволяет, и есть самая правильная борьба. Т.е., борьба с теми, кто объявляется врагами системы. Короче, неустанный поиск «ведьм» всей толпой и вверение их в руки «правосудия». И сначала они поддерживают тех, кто истребляет объявленных врагов системы. Затем тех, кто истребляет палачей врагов. Затем тех, кто истребляет палачей палачей. Затем они пишут доносы на тех, кто задаёт подозрительные вопросы по поводу этого круговорота. Потом тех, кто подозревается в задавании таких вопросов. Потом друг на друга. Потом на своих родных. Потом на тех, кто не захотел писать доносов на своих родных. И всё время молятся, причащаются и каются, что недостаточно много врагов системы извели. И многие по-прежнему мнят себя праведниками, и героями, ведущими трудную борьбу с нечистью, за которую полагается царствие небесное. А таким людям можно будет сказать: «Ты знаешь, ты уже стал сам такой нечестью, что стань ты в два раза светлее, ты всё равно останешься непроходимой тьмой, потому, что чтобы вернуться хотя бы к серому состоянию, тебе надо стать не в два раза светлее, а в двадцать два!», но в ответ будет такое искреннее: «Вот она где ересь, вот где враг народа, вот где экстремизм – вот кого мы недоистребили в первую очередь!».