Образец

 

Мне бы вырвать и сжечь дотла усталую, измученную душу.
Что толку от боли? Всё бесполезно, даже вера в того, кто нас создал.

— Всемогущий, слышишь ли ты меня? Смрад грехов не мешает тебе спать? Или нет тебя, вовсе? Отец не покидает своих детей в страдании. Мир полон зла. Сколько молитв возносятся к тебе? А ты безмолвствуешь.
Смотришь с безразличием, как рушится жизнь на Земле, как всех нас поглощает мрак?

***

Мягкий, податливый сумрак обрушился на меня, повлёк сквозь пространство и время. Бесконечное, неизъяснимое раскачивало, обнимало волной, и из непостижимо бескрайнего услышалось:
— Я создал тебя. Этого мало?
— Мир утратил справедливость. Очнись! Ведь ты можешь всё изменить. Не о себе пекусь, а о творение твоём, стоящем над пропастью. Ещё шаг и всё исчезнет. Неужели ты это допустишь?
— А что бы ты сделал на моём месте?
— Я? Я бы спас мир, очистив от зла.
— Попробуй. С моей волей, созданный по образу и подобию моему, ты сможешь управлять всеми так, как это доступно мне. С этой минуты — ты Спаситель. Иди и спасай.
— Весь мир?
— Справься, хотя бы со своим городом.
— Сколько времени дашь мне на это?
— Хоть вечность.

Я засмеялся .
— Что если всё это, лишь сон, и я проснусь через минуту?
— Ты не спишь. С этой минуты ты Образец. Зримый Образец за которым пойдут все. Каждый будет внимать твоему слову, повторять твои поступки и следовать за тобой, пока ты сам не захочешь всё остановить.
— Никогда!
— И всё же запомни — чтобы остановить или перестать быть Образцом тебе нужно будет найти то слово, которое я услышу.
— Какое-то особо божественное кодовое?
— Вовсе нет — обычные, но правильные слова. Те, которые я мог бы сказать тебе сразу, но ты бы их не понял...

***

Мягкий, податливый сумрак исчез — я стоял напротив живого, волнующегося моря людей, которому не было числа.
— Братья, я, тот, кто призван изменить наш мир. Теперь всё в наших руках. Мы, уничтожим неправильное, злое и построим то, что будет справедливо. Отныне никто не будет несчастлив. Это говорю вам я.

Они ловили каждое моё слово, и я был счастлив.

***

Город накрыла суета. Нужно было, хоть немного побыть наедине, чтобы детально продумать план действий. Лучше всего добраться домой, сесть за комп и...
Я не успел пройти и ста метров, когда мне навстречу вывалилась толпа. Пиная и глумясь, они тащили за собой избитых, еле живых людей.
— Что вы делаете?
— Ты велел, уничтожать зло...
— Верно, но не бить или мучить себе подобных. За что? Куда вы их ведёте?
— Казнить, Спаситель. Эти нелюди неправильно распоряжались властью, обманывали, мало платили, сами праздновали, а нас заставляли работать, как рабов. Жестокие, алчные, глупые. Разве это не зло?

Я растерялся и почувствовал, что сам злюсь. Гнев рвался наружу. Ещё минута и я бы влепил пощёчину любому, кто оказался бы ближе ко мне, но сдержался.
— Отпустите их. Зло не лечится злом. Убивая подлецов мы не станем лучше, зато зла, горя и страданий будет ещё больше.
— Пусть будет так, как велишь ты, но тогда мы отведём их в леса, сбросим в овраги. Пусть попробуют выжить, но пусть уйдут.
— А кто будет управлять городом? Кто встанет во главе предприятий? Кто будет руководить всем, что должно работать и обеспечивать то, что нам необходимо? Кто из вас готов мудро и справедливо руководить всем этим? Кто создаст справедливые законы? Кто будет всё это делать? Или кто-то знает, как построить справедливое общество без руководителей и организаторов?

Они молчали, глядя на меня непонимающим взглядом...

***

— У всех людей должен быть родной дом. Долгое время было иначе. Восстановим справедливость. Говорю каждому, у кого нет детей, — пойдите и заберите к себе домой ребёнка из приюта.
И они пошли, и все детские дома в городе опустели...

Но на следующее утро я увидел множество детей на улицах. Замёрзшие, голодные, они прятались в переулках, залезали на крыши, спускались в подвалы.
— Почему вы здесь? Вчера вы обрели семьи, а сегодня ушли?
— Те, кто забрал нас, дали крышу над головой, но не знали что с нами делать. Они не умели играть, смеяться, нам не о чем было даже поговорить. Мы же чужие дети...
— Постой, малыш, но те, что не сбежали на улицы, а остались с новыми родителями, ведь тоже были им чужие?
— Нет. Некоторым просто повезло — им были рады. Те, кто пришёл за ними, давно хотели детей, но им было страшно решиться на такой шаг, а когда ты вчера разрешил, они были счастливы. Сбылась заветная мечта - они встретились и узнали друг друга . Это были родные души...

***

Я шёл и открывал, одну за другой, клетки. Испуганные животные забивались по углам. Видимо, они решили, что такая толпа пришла не просто так, и им грозит опасность Звери в зоопарках и цирках уже давно не ждут от нас ничего хорошего.
— Мы не в праве никого лишать свободы. Они не игрушки, и не созданы развлекать нас, живя в неволе...

Люди бросились открывать вольеры. Они сбивали замки, ломали решётки, били стёкла, прогоняя перепуганных пленников на свободу. Тех, кто не мог идти от слабости, вытаскивали за лапы и, кидая на землю, восклицали:
— Свободны!
— Остановитесь! Сначала надо всё продумать! Надо отвезти животных туда, где они смогут жить. Вылечить больных, позаботиться о старых, - но мой голос тонул в ликовании, звоне битого стекла, скрежете металла, в рёве обезумевшей толпы...

***

— Хорошо, пусть пока так, потом разберусь с этим — голова гудела, пот лился градом. Взобравшись на крышу вольера я закричал:
— Стойте! Дослушайте меня!
Они, угрюмо насупившись, разворачивались в мою сторону. Дождавшись тишины я спустился с крыши.
— Позже мы поймаем тех, кто сейчас убежал, напуганный вашим рвением. Я не хочу, чтобы вы слепо бросались что-то делать, а думали.
— Зачем нам думать - один выступил вперёд - ты, и только ты, знаешь, как изменить мир, а мы будем делать всё, что ты скажешь, мы не отойдём от тебя ни на шаг. Это ты решаешь за всех, а мы только выполняем твою волю.

Я готов был уже выть от такой бараньей преданности. Но под взглядом сотен тысяч глаз, сдержал гнев.
— Попробуем ещё раз. Начнём с меньшего. Все мы так созданы, что должны есть...
Я даже не понял, что произошло. Хотел сказать, что мы не должны питаться, убивая, что заменим мясо фруктами, овощами, зерном...
Но меня никто не дослушал. Они побежали в кафе, бистро, рестораны. А я стоял, с кружащейся головой, и не знал, что и как делать дальше.

***

В храме пахло ладаном. Мерцали, горящие свечи, лился хор голосов...
— Кому вы молитесь, братья?
— Богу - ответили они.
— Но сейчас, я вместо него, а вы читает молитвы? Поёте духовные гимны? Вы же даже не слышали ничего из того, что я говорил всем! Почему вы не следуете за мной?
— Мы следуем за тобой, Спаситель. Мы возносим свои молитвы за тебя, за будущий светлый мир, который ты строишь. Мы не умеем иначе.
— Так я научу вас! Идите за мной и делайте тоже, что и все.

И они вышли из храма, крестясь и шепча молитвы. Они шли по моим следам, целуя землю и благословляя меня на том пути, который я изберу.
Они и, в самом деле, не умели иначе.

***

— Поймите, наконец, мы все свободны выбирать то, что захотим. То, что есть в каждом из нас, и что всегда было истинным. Зачем нам города, если можно жить рядом с природой.

И я учил их сеять и строить; сажать деревья и избавляться от хлама.
Они торопились повторять то, что делал я.
Все хотели сажать те деревья, саженцы которых лежали ближе. Вырывая друг у друга хрупкие ростки, затаптывали другие, что лежали под ногами.
Лишь некоторые ушли дальше и сажали бережно, с любовью. И только их труд не пропал даром...

Идя за мной в поле, люди разбрасывали семена не глядя — роняя их себе под ноги, бежали дальше. И только немногие не спешили — опуская зёрна в выкопанные, заранее, борозды...

Я учил их трудиться с радостью, жить по совести и выбирать по душе.
Но они не понимали меня, стремясь копировать мои поступки. Если же я говорил что-то, они бросались делать, не дослушав до конца. И потом мне приходилось заставлять их всё переделывать заново.

Мне было грустно и страшно смотреть на растерянных людей, старающихся мне угодить. Я устал от повторения каждого своего шага, ибо не увидел, что хоть одно моё деяние привело нас к доброму и разумному, и, что было ещё важнее — к завершённому.
Мир начал погружаться в хаос.

В конце-концов я потерял всякое терпение. На рассвете, собрав всех у подножия скалы, сказал, как мне казалось, главное:
— Вы должны стать собой. Каждый может делать то, что он считает важным, а не то, что говорю я. Если вы хотите быть счастливы — будьте! Возьмите себе то, что успокоит ваши души, что вы считаете самым нужным для себя.
Долгое время нам казалось, что счастье в богатстве, в комфортной жизни, во взаимной любви или в победе на войне, но это не так. Наше счастье в простоте, в доступности земных благ. В здоровье, в чистоте нашей земли, в разумности поступков, в сердечности и доброте наших помыслов. В том, что мы можем дать, а не забрать. Выберете свой путь и будьте верны ему.

Люди, окружившие меня, изо всех сил старались вспомнить, что им нужно больше всего. Но я видел, что большинство боится своих желаний, как и не верит ни себе, ни в себя.

И тогда отчаянье охватило уже меня. Я не знал, как научить их, как показать каждому, как вести за собой в такие разные стороны и везде успеть быть рядом...

Жаром ненависти, гнева наполнилось моё сердце, и я взвыл от бессилия, застонал, словно раненный зверь...

— Всё! Не хочу больше ни во что вмешиваться! Не хочу даже пытаться, что-то вам объяснить, ибо вы не готовы, хотя бы просто дослушать до конца того, кто хочет вам помочь!
Не хочу и дальше делать всё ради вас — этого должны хотеть вы сами!

***

Мягкий сумрак поглотил меня и понёс, раскачивая, волной. Всё исчезло.
— Вот и я не хочу вмешиваться. Да и не могу...
— Где ты?
— Везде. В каждом облаке, в каждой травинке, в каждой ошибке и поражении. В каждой победе и удаче. В каждом из вас и во всём, что происходит с вами.
Я дал жизнь, но не я должен прожить её вместо вас.
— А если мы не справимся, если мы не сумеем остановиться на своём гибельном пути? Ты позволишь всему погибнуть?
— И это не мой вопрос, а ваш. Я всегда рядом... Только и всего...