Бред. Рассказ. Окончание

Окончание. Предыдущий фрагмент - http://www.proza.ru/2019/10/22/1025



 Перемещение оранжерейной заняло почти две недели. Отсек с синим кристаллом трогать не стали.  На освободившееся место можно было перетащить то, что оставалось на Бульваре Пришельцев, но Дим Шум не торопился. Виной этому стала Марьяна. Она публично сделала предположение, что синие кристаллы рождают «кристаллозависимость» и весь экипаж станции ею «болен». Словно подтверждая её слова, перемещение оранжереи вызвало массовое заболевание растений, и теперь Эвелина пыталась понять, вызвано оно сменой места или «кристаллозависимостью». Часть растений вернули обратно к синему кристаллу за переборкой, и поникшие листочки сразу поднялись. Но приборные измерения ничего не давали. Шум сам не заметил, как в поиск свидетельств «кристаллозависимости» втянулся весь экипаж. Дошло даже до роботов – служба сервиса утверждала, что роботы оранжерейной по статистике ломались чаще, сопоставив данные с аналогичными оранжереями космобазы на Уране и Ю-станции на Юпитере. Эва сразу вспомнила разбитый агробот, который несколько раз чинил техник Юрис:
- Дим, там же была реакция машины на призыв синего кристалла, когда в его среду попадало что-то чужеродное, не марсианское. Робот воспринимал его как призыв человека о помощи и кидался спасать, разбиваясь о переборку.
- Вот именно, что разбиваясь, - ответил Дим Шум. – Призыв был настолько сильным, что перевешивал потенциалы самосохранения… Постой, а ведь в «Гибралтаре» тоже было похожее. Планетолёт по поведению мало чем отличался от того агробота, когда пытался шмякнуться о ледник…
- Шмякнуться?! Говорили же, что он садился.
- Садиться-то садился, но странно садился, Эва. С такой скоростью посадки только на таран идти. Затормозился в самый последний момент, с дикой перегрузкой, - пояснил старший помощник, - по крайней мере, с орбиты «посадку» так видели.
Во время вахты в Централи думать никто не мешал. Дим занял привычное за годы прежних странствий в дальнем космосе «командирское» кресло, которое сразу адаптировалось под его тело, изменяя конфигурацию сиденья, спинки, подлокотников, и вывел на главный экран перед собой медленно проплывающую бело-серо-коричневую поверхность Плутона. Над ледяной равниной Спутник станция не пролетала, она была сбоку от траектории. Он видел застывшее, сверкающее в косых лучах далёкого Солнца большое пятно азотного льда и каждый раз вспоминал, что именно на равнине Спутник  ему  в последний раз пригрезилась «Артемида». Из неё никто не вышел. Он посчитал это знаком запрета. С тех пор видение не повторялось ни разу.
Когда они с Кеном пытались бросить зонды в предполагаемую точку посадки, равнина Спутник не произвела на Шума особого впечатления. На поверхность они опускаться не стали, зависли на небольшой высоте около загадочного места. Хорошо было видно, что на поверхности льда практически нет разломов, она очень ровная и гладкая. В свете прожекторов «Гибралтара» она переливалась нежными радужными оттенками.  Но стоило выключить прожекторы, как внизу разливалось белое призрачное безмолвие. 
Оба зонда до сих пор работали исправно.  Дим Шум протянул руку к консоли и вывел изображение с зондов на боковой экран. Ледяная пустыня. С поверхности она выглядела даже зловеще. Зонды тогда что-то отклонило, но это «что-то» пока не поддавалось объяснению. Что тут вообще человеку надо, зачем его принесла нелёгкая? Старший помощник всмотрелся в картинку и отключил обзор. До конца смены оставалось четыре часа. Примета вахтенных, улыбнулся он, если посмотреть на время ровно в середине смены, то никаких приключений до её конца не будет. По графику через три часа должна начаться коррекция положения станции – надвигалась сильная солнечная буря. Она могла повредить только оборудование, размещённое на внешней обшивке, и временно нарушить связь. Для защиты оборудования станцию переворачивали, минимизируя поверхность контакта и  подставляя идущему от Солнца потоку энергии изоброню. Процедура штатная, отработанная до автоматизма, но всё равно вахтенный должен её контролировать. 
- Параметры? – запросил Дим супермозг.
- Норма! – тотчас откликнулся голос из консоли.
Можно было пока и не спрашивать, но что-то угнетали тишина и одиночество. Сегодня на дежурство к нему никто из друзей не зайдёт: ночная смена. Шум протянул руку и взял пластиковую папку. Вчера Марьяна передала ему то, что ей удалось узнать о забытом на базе памятном кристалле с записью «Марсианского фестиваля». В общих чертах она уже рассказывала, собственно это и послужило поводом для опасений в «кристаллозависимости». Папку он прихватил с собой, полагая, что будет время познакомиться с содержимым.
Исследование Марьяны показало, что сам фильм был записан с равномерным замедлением, словно при его просмотре время должно было измениться. Но на самом деле это было не так: к фильму добавлялся код со второго слоя, очень странный код. Лингвистический процессор пытался его проанализировать и пришёл к выводу, что это – оцифрованная запись колебаний в некоей неживой структуре, Марьяна сразу подумала о синих кристаллах. В логичности вывода отказать ей сложно, согласился Дим Шум. В твёрдотельных кристаллических материалах атомы активно взаимодействуют между собой, и в классическом случае рассматриваются фононы – кванты звуковых волн, на которые условно заменяются колебания атомов кристалла.  Маринкина предполагала, что фильм «Марсианский фестиваль» имел некую аудиовизуальную пси-кодировку, которая была записана на синем кристалле на атомарном уровне, и постепенно «вылезала наружу», овладевая зрителем, формируя «кристаллозависимость». Она видела только один выход – замену всего экипажа и прекращение контакта с марсианами.  Но весь вопрос был в том, что такой обработке могли подвергнуться только девушки, когда находились на карусели, а не весь экипаж. Экипаж видел фильм, отреагировал как-то, но никто не рвался смотреть его ещё и ещё раз, возражали ей во время дискуссии. Он, Дим Шум, помнится, сказал, что термин «кристаллозависимость» не является строгим и научным, например, если общение с синим малышом или кристаллом в оранжерейной влияет благотворно, то что это  –  зависимость?   Эвелина вообще раскритиковала такой подход, считая, что любое сообщество только на взаимозависимости и строится. Но слово упало, и экипаж «бурлил».
В папке оставалась последняя видеостраница, взяв которую Дим Шум открыл рот. Он никому никогда не рассказывал, откуда?.. На странице была беспорядочная сетка коротких линий, но, рассматривая на определённом удалении, старший помощник различил силуэт «Артемиды», стоящей на посадочных опорах  с выдвинутой из днища шахта шлюза, опущенной аппарелью…  Он приблизил картинку к глазам,  и она сразу «расплылась». Внизу рукой Марьяны было написано: «Видящий, да увидит». А что увидела она сама, интересно, подумал Дим Шум. И что увидят девушки? Последнюю страницу он отложил отдельно в кармашек обложки.
- Всё! Хватит насиловать мозги! – сказал он сам себе.
По-прежнему он был один. Освещена была только рабочая зона, остальной большой зал ЦУПа тонул в полумраке, только сзади туманным столбом выделялась шахта подъёмника.  Шум встал, проделал несколько разминочных упражнений, покрутил шей и снова сел в кресло. Скоро должна была начаться солнечная буря, о ней уже предупредили астрофизики. Станция от неё «прикроется» Хароном, но всё равно часть пути она не будет защищена. Менее чем через час  начнётся манёвр по ориентации, чтобы встретить поток частиц минимальной площадью. Шум включил имитатор и начал перепроверять задание на манёвр.
Мелодично звякнул сигнал подъёмника. Дим Шум прервал работу  и посмотрел на информационное табло.  Он никого не ждал, но табло «выдало» гостя: «Э.Седа, биолог». Что случилось, почему Эва пришла, а не вызвала по коммуникатору? Шум поспешил к лифту.  Стенки лифта и двери теперь сделали молочно-матовыми, узнать «по ногам», кто спускается, было невозможно, а фигуру едва-едва видно. Звякнул колокольчик, двери разошлись и выпустили к нему Эвелину.
- Дим, нам не спится, и мы пришли к тебе, - заявила она, прижалась она к нему.
Он сразу отметил её «мы», но понял, кого она имела в виду только тогда, когда Эва уселась в соседнее кресло и разжала руку, из которой сразу полилось синее сияние.
- Стал светиться? – удивился Дим Шум, зная, что кристалл сильно тускнел вне адаптационного отсека.
- А мы хитрые, - улыбнулась Эва. – Мы только на ладони везде светимся. Дим, все заболевшие растения при нём сразу начинают поправляться. Мне придётся переселиться в новую оранжерею. А если серьёзно, Дим, сегодня пришли результаты анализов и генотестов. У нас будет сын. Мы пришли тебе об этом сказать. 
- Умницы, - расплылся он в счастливой улыбке.
- Но это ещё не всё, - продолжила Эвелина. – Служба жизни выдала мне предписание находиться под наблюдением в ближайшем госпитале Космофлота. Ближайший у нас – на Уране. Дим, я всё понимаю, но не хочу никуда лететь отсюда. Не хочу, и не уговаривай меня.
- Я и не собираюсь, но Служба жизни довольно настырная, ты знаешь? Лучший способ с нею ладить – исполнять её требования, если это возможно. Думаю, они согласятся прислать нам специально для тебя диагноста, если в хозяйстве Бринёва такого нет. Но, дорогая, извини, не могу уделить внимание: работа и вахта. Посиди, я скоро закончу.
Он снова углубился в проверку, а Эвелина от нечего делать пододвинула к себе лежащую на консоли папку Марьяны и начала её просматривать. Для синего малыша у неё был специальный прозрачный голубой кулон на шее, сделанный Кеном из синтезированной шпинели.  Инженеры станции использовали эти монокристаллы в детекторах, и лаборатория синтеза их делала. Синее сияние от малыша придавало Эве вид таинственной инопланетянки, особенно в полумраке.
Шум провёл последнюю трассировку операций и с довольным видом повернулся в её сторону. Эвелина, как заворожённая, то приближала, то отодвигала от себя какую-то видеостраницу. Шум догадался, что это та самая, которую он положил отдельно.
- Эва, ты что-то разглядела?
- Дим, откуда это? Я вижу себя с ребёнком, но стоит отодвинуть, как изображение меняется и появляется какой-то ужас. Я даже не могу сказать, что это такое. Это растение из людей. Жуткий мутант.
- Прекрати! – Шум забрал у неё страницу и папку, ругая себя, что не догадался спрятать, но кто знал, что она придёт? – Тебе в ожидании малыша только ужастики рассматривать. Ты должна быть безмятежна, как божья коровка в оранжерейной…
- Я так понимаю, Марьяна нашла код кристалла? - задумчиво спросила Эва, не обращая никакого внимания на наложенный запрет. – А ты показывал картинку девушкам? Потрясная иллюзия! Такого у нас никогда не висело в холлах!
- Нет ещё, - ответил Шум, - но теперь точно покажу. Ты бы вернулась в наш адапт, сейчас будет кратковременно снижение гравитации. Переворачиваемся.
- Опять буря?
- Угу. У тебя есть полчаса. Давай, беги.
- Хорошо, мой капитан… Дим, ты придумай что-нибудь, я не полечу на Уран.
- Вернусь, подумаем. Не вырони малыша по дороге.
- Не бойся, – Эва привычным движением щёлкнула по кулону, вернула кристалл на ладонь и зажала в ней. Дим проводил её до подъёмника и вернулся к консоли. По станции уже пошло предупреждение для экипажа.
Сдав вахту, Дим Шум решил зайти на Бульвар Пришельцев. Боцман говорил, что работы по переносу  марсианских «останков» начались. Шум заглянул на отделяющую проход перегородку. Четверо в мягких пылезащитных комбинезонах техников сервисной службы вручную подсовывали под слоистое основание тонкие упругие листы коричневого пластика, помогая себе широкими короткими лопатками. Потом вступало в действие обмоточное устройство, покрывающее тонкой прозрачной плёнкой. Работа продвигалась медленно, было видно, что «упаковщики» стараются не повредить рыхлое основание.   Готовый конец упакованной ленты наматывался на какую-то сплюснутую конструкцию. Увидев старшего помощника, техники прекратили работу, и один из них подошёл, на ходу поднимая маску. Дим с удивлением узнал Фэнси.
- Это можем сделать только мы, старший помощник, - сразу пояснила девушка, заметив его удивление. – Роботам такое доверить нельзя. Мы вчетвером здесь, остальные – около «моталки».
- Благодарю вас, девушки, - кивнул Дим Шум. – А от сервисной службы кто тут?
- Был один, но изгнан из-за нездорового недоверия к противоположному полу и попыток всё делать самому, - озорно сверкнула глазами Фэнси и показала рукой на балкон. – Вон сидит.
Дим Шум поднял голову. Техник на балконе приветственно поднял руку. Старший помощник понял, что вмешиваться не стоит. Не маленькие, разберутся сами. Ну, Кен, слов нет… К моталке он подходить не стал, подниматься к технику на балкон тоже. И тут к нему спонтанно пришла идея заглянуть в оранжерейную, благо она была почти рядом. Быстрым шагом Дим прошёл бульвар и поднялся на верхний ярус. Заглянув в шлюз, он сразу заметил синий кристалл на привычном месте у переборки. Можно было попытаться…
Дим прикинул место и приложил снаружи к переборке «особенную» видеостраницу из папки Марьяны. Прижав её подвернувшимся под руку поддоном, он вернулся в шлюз и стал наблюдать. Первое время ничего не происходило, но затем головка синего кристалла стала медленно вращаться. Шуму показалось, что на переборке появились какие-то значки. Он старался смотреть только на них, надеясь, что они станут чёткими. В какой-то момент головка кристалла ускорила вращение, и  яркость её свечения стала такой, что в глазах появилась резь. Шум понял, что дальше испытывать судьбу нельзя, может произойти непредсказуемое, но сделать что-либо не успел. Всё само собой прекратилось.
- Знаешь, я так и думала, что тебя понесёт сюда, – услышал он взволнованный голос Эвелины. В ночной пижаме с растрёпанными волосами и страницей белой бумаги в руках она стояла на пороге шлюза. За ней виднелась мощная фигура боцмана Зелёного.
По громкой связи сообщили, что солнечная буря достигла Плутона, на станции всё в норме.

10

Ласло Бринёв закапал старшему помощнику глаза, закрыл их повязкой и посмотрел на Эвелину.
– Ожог, – сказал он. – Синий свет для глаз вообще вреден,  а тут… Короче, пациент для госпиталя. Кончится солнечная буря, буду связываться с коллегами… Грозит слепота.
– А синий малыш наш тоже вреден? – мрачно поинтересовался Дим Шум.
– Ваш синий малыш испускает такой же силы свет, как Луна на Земле ночью, – вздохнул доктор. – От Луны никто ещё не ослеп. А от сварки – слепли. Вы, уважаемый Дим, практически на сварку пялились.
- Там текст проступал какой-то, - пояснил старший помощник. – Я его хотел прочитать. Кстати, я согласен на гипносеанс, если смогу восстановить то, что видел. А слепота – это перестраховка, доктор. Я же вижу, только немного мутновато. Не спешите с госпиталем.
Эва невольно улыбнулась, услышав последнюю фразу. Она крепко спала, когда синий малыш забил тревогу. Он начал с такой интенсивностью во сне стучать ей в голову: «Дим», «Дим», «Дим», «Дим», что она проснулась и сразу схватилась за коммуникатор. Шум почему-то был вне доступа, на Централи сказали, что он уже ушёл. Тогда Эва вызвала Кена. Через несколько минут Кен сообщил, что Шум в оранжерейной, и он идёт туда же к нему. Эва не раздумывала ни секунды. Выбежав из адаптационного отсека, она схватила сегвей и выжала из него максимальную скорость, каким-то чудом не вылетев с него на поворотах. В оранжерейной она появилась раньше боцмана. Увидев яркие всполохи синего света на переборке, прижатую поддоном  бумагу на стене и знакомую раскрытую папку на полу, девушка действовала автоматически…
- Мы сделаем всё возможное, - прошептала она на ухо пострадавшему.
Робоплатформа была небольшой, но вдвоём они поместились. Она могла бы ехать быстрее, но Эва нарочно поставила малый ход. Ей надо было отдышаться, а как это лучше всего сделать, чем медленно ехать по пандусам и проходам, прислонившись к крепкой спине пострадавшего друга с круглыми фиолетовыми дисками на глазах?  Врач их зарядил лекарством и приклеил,  снять можно было  только через несколько дней.  Хорошо, что Дим всю дорогу молчал, у неё просто не было сил отвечать на вопросы. Медик предлагал остаться в медотсеке, но Дим попросился «домой». Врач согласился, памятуя, что «дома и стены лечат». И они ехали домой  – в «свой» адаптационный отсек.
В одном из холлов неожиданно встретилась Маринкина. Увидев пострадавшего старшего помощника, она испуганно прижала руку к груди, хотела подбежать, но Эва жестом попросила её воздержаться и показала на коммуникатор, мол, вызову. Марьяна кивнула головой и долго смотрела вслед. Эвелина позвонила через несколько часов. Коротко рассказав о случившемся, Эва поинтересовалась, что могло быть на той чистой странице, которую она сняла со стены переборки.
- Как только я её сняла, всё прекратилось, - повторила она, – но, Марьяна, это был совершенно чистый лист.
- В папке чистых листов у меня не было, если только Дим сам не подложил, - задумалась планетолог. – Проверь, там в моём отчёте восемь страниц было.
- Вместе с той, чистой, как раз восемь, - через некоторое время сообщила Эвелина. – Дим заснул, я разговариваю из холла, чтобы его не разбудить. Папка у меня в руках, давай смотреть…
Не хватало одной страницы, которую Марьяна назвала «Семантической картой кода».
- Не нахожу, - ответила Эва. – Да, вспомнила! Была любопытная страница в кармашке обложки. На ней такая иллюзия – сплошные штрихи и вдруг видишь изображение. Её тоже нет.
- Это и есть «карта», - ответила Марьяна. – Я в ней увидела свою пещеру с зеркалами, внизу рукой сделал пометку.
- Пещеры я не увидела, - растерянно сказала Эвелина. – Я увидела себя, а потом какого-то монстра, и Дим сразу отобрал папку.
- Ну, значит, он знал, что делал у переборки, - заявила Марьяна. – Ждём, когда спящий проснётся и даст разъяснения. Если она и пропала, то можно восстановить по записи. Я сделаю дубль и занесу.
Когда стихло жужжанье сегвея, на котором уехала гостья, Эва снова открыла папку. В Централи она просмотрела её поверхностно, зацепившись взглядом только за «иллюзию». Сейчас она читала внимательно. Да, интересная версия, только термин «кристаллозависимость» имеет двойной смысл. Маринкина рассматривала только одну сторону – зависимость человека от кристалла. Эва в ходе постоянного общения с синим малышом убедилась, что есть другая сторона – кристалл зависит от человека. В этом случае он никогда не причинит человеку вред. «Двойники», о которых говорили Мирта и остальные девушки, могли возникнуть только в результате отражения личности в структуре кристалла или воспоминаний, как было у Дима. Она не сомневалась в том, что восприняла черты погибшей на «Артемиде» Вики, переданные ей через синего малыша. Дим – однолюб, он мог полюбить её только тогда, когда увидел в ней близкие черты. Нет, не правильно, не однолюб… Эва наморщила лоб, пытаясь вспомнить подходящий термин и не смогла.
Она вдруг поняла, что захотел проверить Дим. Маринкина утверждала, что от синих кристаллов исходит опасность для человека. Дим решил это проверить довольно оригинальным способом – на самом синем кристалле. И кристалл ответил – он сжёг всю информацию в себе, превратил в свет. Страница стала чистой. На переборке Дим мог видеть тени, призраки, фантомы. Они исчезли. Глупый, ему не нужно было смотреть на свет… И понятно теперь, почему девушки захотели жить только в оранжерейной: они таким образом освободились от  того, что им навязали на карусели. Эва улыбнулась – она успела полюбить девчонок. В оранжерейной был марсианский синий кристалл, но выращенный не Марсом. Она, Эва, не зря гладила его голыми руками… А синий малыш – и подавно «свой»…
«Дим», стукнуло в голове. Эвелина быстро поднялась и побежала в отсек. Шум сидел на кровати, спустив ноги, и шарил по столу рукой, пытаясь что-то найти. Рядом стоял робот из столовой, растерянно ожидая голосовой команды. Идея использовать официанта вместо сиделки принадлежала Кену.
- Папку! – наконец  догадался сказать Шум.
- Вылечим глаза, тогда будет тебе папка, - обняла его Эвелина и жестом отослала робота.
Её рассказ о встрече с Марьяной он выслушал, не перебивая и не выражая никаких эмоций. Впрочем, по лицу его эмоции всегда было понять сложно, их могли выдать только глаза, а они были заклеены. Наконец, Шум прервал молчание.
– Ты права, - тихо произнёс он, словно взвешивая каждое слово. –  Я повёл себя неосторожно, жаль. Эва, если Марьяна сделает дубль того изображения, то надо показать его девушкам, может быть они что вспомнят. Но, скорее всего, – ничего не вспомнят. Увидят иллюзию, в которой каждый находит своё, – он опять надолго замолк.
Эва помогла ему снова лечь, собралась уходить, но он придержал за руку:
–  Попроси Кена поискать… Я, когда капитанствовал на грузовозе, возил с собой библиотеку голосовых книг в живом исполнении. Может он найти? Скучно просто так валяться…
- А, знаю, о чём ты. Думала, что одна я такая архаичная, - рассмеялась Эва. – У меня есть подборка записей, но она про природу, про животных… Устроит?
- Вполне, - согласился он. – Но с Кеном всё равно надо мне поговорить. Пригласи его.
- А его и приглашать не надо, он уже на пороге, - сказала Эвелина одновременно с предупреждением информатора в арке. – Я вас оставлю, надеюсь, никаких авантюр не будет, мой капитан?
- Нет, нет, не будет,  – почти хором заверили её мужчины.
Дим подождал, пока боцман придвинет кресло и сядет, потом  поинтересовался, когда планируется завершить упаковку на Бульваре Пришельцев.
- Спешить некуда, - отозвался боцман, - думаю, через пару дней девушки закончат. Всё равно, пока буря не пройдёт, ничего делать не станем.
- Я и забыл про бурю, - признался Шум. – Кен, я вот что хотел обсудить с тобой. Тебе не показалось, что Мирзел специально подстроил размещение груза на бульваре? С Урана они транспортировали его совершенно в другой форме. Изначально «сосиски» не было. Это был шар метром в диаметре. Перед посадкой они превратили его в «сосиску». Это совершенно точно, я запросил грузовой манифест через диспетчерскую Космофлота. Они больше никаких грузов не перемещали, а на Уран шар не вернулся.
- Марсианин говорил, что якобы «сосиска» мешаем им выгрузить остальное, - вспомнил боцман.
- Не было там ничего «остального», - мрачно произнёс Шум. – Они зафрахтовали полностью один грузовой трюм. По люковой записке в нём перевозилась одна единица груза. Масс-метрическая балансировка, данные которой в грузовом манифесте тоже отражены, показывает, что груз в нём был тяжёлый, вряд ли его смогли бы поднять лопатками девичьи ручки.
- Жидкость там была, - подтвердил Кен. – Но девушки ни при чём, они же лопатками не воду месят. Воды там уже нет…
- А где же она?! Вспомни, как станцию начало болтать от дисбаланса. Весь этот наш бред начался с марсианского груза, понимаешь?
- А директор знает?
- Я ещё ему не говорил. Хочу сам разобраться, это вопрос безопасности станции. С каруселью и с девушками эта история не связана, просто случайно наложилось одно на другое. Я думаю, что синие кристаллы – растворимые. В невесомости жидкости собираются в шар, а в грузовых трюмах при перевозке невесомость возможна. Так что, форма шара возможна, а силовое поле могло его сжать. При стыковке с нами шар мог превратиться в «сосиску» и занять весь объём отсека, только обычно такое отражается в документах, а тут – ни слова. Уж поверь на слово бывалому грузовозу, - вздохнул Шум. – Кен, ты можешь организовать опыт? Взорвать на Бульваре Пришельцев энное количество меченой воды и посмотреть, куда она попадёт на станции?
- Именно взорвать, а не  смоделировать взрыв?
- Кен, поговори с инженерами, с научниками, ко мне приведи народ, пока я тут вынужден валяться по собственной глупости, - с досадой сказал Шум. – Надо воспроизвести условия. Думаю, что через вентиляцию, фильтры и осмос та «жидкость» застряла на станции и попала в «Гибралтар», на котором мы привезли её на Плутон.
- Может, спросить марсиан?
- Ты помнишь, что они нам писали? «Просим обеспечить условия процветания синей друзы»? Я, кроме, как тонким издевательством, такое назвать не могу. Но могу предположить, что россыпь кристалликов для них что-то значила. Они просто могли не там рассыпаться, а свой эксперимент они не хотят озвучивать. Россыпь интересная, если она сумела захватить управление планетолётом.  Мне не хочется просить о помощи Землю:  после случая с Маринкиной я понял, что у них там хватает проблем без нас.
- Про разумы говорили и клонов, - вставил боцман.
- Мы пока только гадаем, друг мой, - вздохнул старший помощник. – А после своего «приключения» я сомневаюсь, правильно ли, что  мы потащим упаковку с Бульвара в оранжерейную. Кен,  отнеси к переборке остатки куколки, они где-то тут в пакете лежат, я их принёс из лаборатории.
- Вот они, вижу, – откликнулся Зелёный.
– Проследи, что с ними будет, только дистанционно, – попросил Шум.
 
11

Через несколько суток солнечная буря прошла, и станция вернулась в обычное положение. Это совпало для  Дима Шума с прекращением «слепого» бытия: врач  сказал, что опасности для глаз не видит, заклеивать их больше не надо, только капать и носить специальные очки.
- Работать пока нельзя, - добавил Бринёв. – Гулять, смотреть вдаль, никаких экранов и чтений.
- Я пойду-пойду, погуляю, - пропел Дим Шум. – Где у нас на «Плутоне-Орбитальном» гулять? Забытое прогулками место. Был один бульвар, да и тот…
- На «пляж» сходите, - посоветовал врач. – Есть же зона релаксации, только почему-то пустует. У нас тут народ такой специфический, не прогулочный. А то и на Землю можно в длительный отпуск на пару-тройку лет…
- Мы подумаем, - быстро ответила Эвелина. – Пока покапаем, по две капли в каждый глаз утром и вечером.
Шум бросил на неё быстрый взгляд, усмехнулся, но ничего не сказал.
- «Просто гулять» для меня – непосильная задача, - сказал он, когда врач скрылся в арке. – На пляж пойду, но хотя бы совочек дай.
- Это ещё зачем?!
- В песочек поиграю, - отозвался Дим Шум.
Эвелина вспомнила эту странную просьбу, когда через несколько часов заглянула в старую оранжерейную и в зону релакса. Старший помощник сидел на песке, широко расставив ноги, и просеивал песок сквозь пальцы. Время от времени он что-то находил,  рассматривал в визор и аккуратно клал на расстеленный обрывок укрывного материала.  Работа Дима так увлекла, что он заметил присутствие Эвы лишь тогда, когда оказалась рядом. Эва имела острое зрение и различила среди отобранных песчинок крохотные синие вкрапления.
- Дим, ты нашёл в песке синие кристаллы?!
Он молча кивнул головой.
- Дим, почему руками? Давай, я организую агроботов, они умеют просеивать землю и очень хорошо? Весь пляж перероют.
- Весь и не нужно, Эва. Догадка подтверждается. На этом месте отдыхали девушки, складывали свою одежду. Сейчас на ней искать бессмысленно, она стирана-перестирана или вообще другая, а они были на Бульваре Пришельцев сразу, когда там всё произошло. И на одежде занесли следы сюда, на пляж, где ночевали. И Кен занёс на своей униформе на «Гибралтар».  Если бы он не перешёл на ручное управление и не елозил рукавами по консоли, то, возможно, такого бы варианта «захвата» не было… Все разнесли, кто там был.   
-  Дим, ты думаешь, они… активны?
- Хороший вопрос! Я бы тоже очень хотел знать. В старину говорили, что семя должно пасть на подготовленную почву, тогда оно даст всходы. На «Гибралтаре» так и случилось – «семя» оказалось рядом с «почвой» – супермозгом и сумело навязать ему свою программу, даже заставило пытаться сделать посадку. Это что-то очень странное. Заставляет думать о каком-то искусственном разуме.
- Марсиане же говорили, что в той «сосиске» были разумы шести членов миссии.
- Кроме их слов, никаких других свидетельств пока не имеем. А по поводу активности? Здесь, думаю, присутствие синих кристаллов, выращенных нами, могло нейтрализовать марсианские. И потом – тепло. Мне кажется, у «натуральных» марсианских кристаллов есть температурный диапазон для активности. После ухода экипажа температура салона в планетолёте автоматически понижается для экономии энергии. Там где-то около пяти градусов поддерживается. Видимо, этого было достаточно, чтобы они «ожили». Простой нагрев охладителя супермозга до 75-100 градусов спалил кристаллы на «Гибралтаре». Это – дети отрицательных температур. Если их специально занесли на станцию, то, вероятнее всего, с прицелом на период консервации. Мы покидаем и уходим, они – оживают и становятся хозяевами станции. Тогда понятно, почему Мирзел и просил разместить именно у нас.
- Логично, - согласилась Эва. – Ясно, где искать вероятную опасность для станции.  Это уже и по моей части, Дим. Введу режим бактериологической защиты, усилю с сервисниками  все воздушные фильтры, особенно проверю мостики холода…
- Действуй, - сказал он, поднимаясь на ноги, – а я пошёл просто гулять в директорскую…
До директорской он дойти не успел. Их коммуникаторы загудели одновременно  с сигналом  внимания по общей связи. На экране коммуникатора  возник вахтенный, за спиной которого стояли директор, боцман и ещё кто-то – видно было только руку.
- Экипаж! – скомандовал вахтенный. – Дальний обзор зафиксировал массу неизвестного происхождения, опасность столкновения, станция срочно меняет орбиту для уклонения от столкновения. Адаптационный отсек, оставаться на своих местах. Медицинский отсек, приготовиться к приёму раненых. Лазерная батарея, доложить готовность!
- Батарея, готовы! – отрапортовал молодой голос.
- Батарея, цель!
- Есть, цель!
Через минуту «цель» – расплывчатое пятно – появилась на всех экранах станции.  Батарея – лазерная система противометеоритной защиты –  старалась изо всех сил улучшить изображение цели, наконец, ей это удалось.
- Это же… это же мы сами! – прошептала Эвелина, наблюдая в туманном ореоле черты крестообразной конструкции.
- Цель зафиксирована, - доложила батарея.
- Централь, говорит старший помощник, вижу в цели черты станции «Плутон-Орбитальный», - вмешался Дим Шум, подключаясь к общей связи. - Батарея, проведите идентификацию цели.
Батарея отозвалась не сразу. Наконец, она растерянно сообщила, что «цель» не может быть однозначно идентифицирована.
- Прекратите захват! – снова вмешался Дим Шум. – Отмените манёвр уклонения и дайте анализ ситуации.  Это может быть отражение. Иду в Централь!
- Это может быть отражение, - повторил Дим Шум, стоя перед директором Маринкиным и боцманом Зелёным. – Часть жидкости от нашего марсианского «подарка» могла быть для предотвращения взрыва на Бульваре Пришельцев автоматически сброшена через утилизаторы станции. Это не просто жидкость, вода или что-то ещё, это раствор синих марсианских кристаллов. Мы видим на экране некий туманный объект с очертаниями станции – это же отражение.  Началась частичная кристаллизация, до сих пор мы ничего не видели, пока там не «сгустилось». Остаётся только спросить наших партнёров-марсиан, как лучше использовать такое «космическое зеркало» в мирных целях. А другую часть мы сами растащили на своей одежде, понимаете?  Смотрите, что я накопал на пляже в зоне релакса во время своей праздной прогулки… – с этими словами он развернул вытащенный из кармана свёрток и показал песчинки с синими вкраплениями.
- Растяпы, - пробормотал Маринкин.
- Ну, мы же люди, - улыбнулся Дим Шум.

Октябрь 2019, Рассудово


Рецензии
Толерантность толерантностью,
а от пришельцев всегда неприятности.
Хотя синий - мой любимый цвет.
С наилучшими пожеланиями,

Лана Сиена   04.12.2019 17:24     Заявить о нарушении
Даже неудобно себя чувствую, отвлекая Вас, Лана, от поиска вдохновения на какие-то толерантности с пришельцами, но надеюсь, что зайдёте ещё - следующий рассказ "Раствор из разумов" почти весь на виду))) Искренне благодарен и рад тому, что есть общее - любовь к синему цвету)))) С теплом)))

Юрий Грум-Гржимайло   04.12.2019 19:41   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.