Ополчение

Фрагмент из книги "Калибр победы"

          ...Страшное дело, смотреть на остатки наших частей: истерзанные боем, оглушённые, израненные, обескровленные. Контуженных схваткой людей вряд ли заботил человеческий облик. Выжившие мученики из личного состава подразделений выглядели ужасающе плачевно: закопчённые лица, обмороженные руки, грязные, оборванные, обмотанные каким-то бабским тряпьём, женскими платками и полушалками. Воины, не погибшие на славу Отчизне, с трудом понимали, в каком направлении надо двигаться. Психическое состояние многих уцелевших витязей было на пределе. После кровопролитного боя далеко не все становились героями. Вернее, получучела, получеловеки. Скорее всего, полутени с лицами, обезумевшими от пережитого ада.
          По краям дороги была разбросана изувеченная техника. В воздухе витал тяжёлый смрад жжёной, горелой резины, выгоревшего бензина и моторного масла. Страшный запах горелого металла вперемешку со зловонием жареного человеческого мяса дурил голову. Ужасная гремучая смесь для обоняния. В морозном воздухе букеты вонищи распознавались особо остро. Обычные для войны запахи преследовали, словно кошмарный сон. От них не было никакой возможности спрятаться. Казалось, заройся в сугроб, но и там будет чудовищно шибать в нос горелой мертвечиной, людской мороженой требухой, протухшей плотью.
          Бздевшая душком действительнось удручала и сбивала весь героический пафос человека. Кто бы что ни говорил, но чувство самосохранения напоминало о возможном исходе, предупреждало о фатальных последствиях. Кто не прислушивался к вселенскому разуму, вряд ли мог уже когда-нибудь припомнить о предостережениях, появляющихся вокруг отдельно взятой личности. Каждому своя планида, своя судьба. Никто не возражал относительно данности.
          Колонны обессиленных бойцов вяло брели мимо разбитых машин, сгоревших танков, опрокинутых повозок, разбросанного солдатского шмотья. У людей не хватало сил что-либо понимать, адекватно воспринимать окружающее. Впрочем, баловням судьбы уже всё осточертело. В прострации после бойни абсолютно безразлично, что за култышки мешались под ногами. Натруженные воины, изнемогающие от физического бессилия, но бесконечно ликующие в душе от свалившегося на них счастья, серьёзно не воспринимали чудовищную реальность. А между тем, помехами под ногами были попросту куски человечьих тел с фрагментами разорванной ткани, вмёрзшей в лед и смешанной с дорожной грязью. Однако так и брели без воодушевления нахохлившиеся стрелки заторможенной смурной колонной. Шлёпали, подскальзывались, запинались  прямёхонько на клочьях расчленённых сотоварищей. Некогда было кумекать воспалённым сознанием, разбираться что к чему. Квёло спотыкались, изредка останавливались, чертыхались про себя на непредвиденные препятствия: рука, берцовая кость, полный тазик смёрзшихся потрохов, фрагмент черепа с открытым остекленевшим глазом, опять же кисть руки без одного пальца, брюховина, култышка... Свыклось. В лучшем случае спихнут с дороги куски мяса. А так, обыденное дело: ступили в подмёрзший кисель рубинового цвета, матюкнулись, послали начальство куда подальше. Поперхнуться и то некогда.
          Валяй дальше, не нарушай неспешный ход обессилевших людей в редких, полупустых, нестройных рядах тяп-ляп собранного подразделения. Одно слово – ополчение...