Письмо 84

Сердечная моя Ольга Сергеевна, извиняюсь за столь долгое молчание, которое случилось пусть и не по моей воле, но по моей причине. В последнее время навалилось много дел. Закружили меня рабочие будни, вырвали из жизни и окончательно утопили в повседневной рутине. Однако, мысли о вас никакой работе не удастся забрать. Вы, драгоценная моя, всегда со мной, пусть не физически, а мысленно. Все последние дни только о вас и думал. За столом сижу, работу делаю, а перед глазами ваш портрет стоит. Каждый день собираюсь вам писать. Вот, наконец-то, сел за обещанное письмо.

Помните, в прошлый раз я вам рассказывал про моего старого приятеля Эдуарда? Того самого, кто напрочь отрицает все нормы общественной жизни. Пренебрегает даже самым святым, что есть у человека – верой. Называет себя нигилистом. Вечно недовольный всем, вечно критикующий все. Всегда угрюм и мрачен. Никого не подпускает к себе. Работает в полном одиночестве, живет в одиночестве и помрет, наверное, тоже в гордом одиночестве. Мой товарищ предпочел отгородиться от всех забором ярлыков, щедро развешивая их на каждом, кто попадает в его поле зрения. От этого совсем нелюдим жуткий мизантроп. Наверное, и меня ненавидит, и на мне, скорее всего, болтается один из его ярлыков. Впрочем, пока он заглядывает ко мне. Ему нужны уши для своих рассуждений. Я же, признаться, никогда не отказываю ему в этом удовольствие. Мне, если честно сказать, даже интересно слушить его. Я никогда не спорю с ним, не перебиваю его. В некоторых речах кроется смысл и очень непростая мораль. Как долго падает камень на дно глубоких колодцев, так и смысл его речей не сразу понятен мне. Однако, вчера я позволил себе вольность, и у нас выдался интересный разговор.

Заглянул он ко мне выпивший. Только стоило открыть входную дверь, как стойкий запах перегара ударил мне в нос. Вошёл, как к себе домой, не поздоровавшись, и даже ноги не вытерев. Прошел напрямик сквозь всю прихожую в своих сапогах, а сапоги, нужно признаться, страх какие грязные. Вроде, и сухо на улице, а они все грязью измазаны. Тоже весьма странно, как мне показалось, обычно он держит свою обувь в идеальной чистоте. Я молчу, смотрю на эту картинку, думаю: хватит совести разуться или прямо в зал пойдет? На границе с залом он остановился, небрежно кинул извинение за грязную обувь и, скинув свои колодки сорок шестого размера, прошел в зал. Там он расположился на своем излюбленном месте, на диване, стоявшем в самом дальнем углу от окна. Усевшись на него, он оказался в полумраке, и свет от горевшей в тот момент одной настольной лампы едва касался его контура. Поприветствовал меня. Я тоже поздоровался в ответ. После чего убрал его сапоги с прохода и сел за свой письменный стол у окна. Нервы его, как он поведал мне, были накалены до придела людской глупостью, которую ежедневно вынужден наблюдать. На этом он замолчал, как бы давая мне возможность поинтересоваться конкретикой этих слов, а я, признаться, не заставил себя долго ждать. На что он сделал глубокий тяжелый вздох, достал из кармана штанов пачку сигарет, положил на тумбочку, следом достал мятый и затертый спичечный коробок, вынул спичку и уже было потянулся за сигаретой, как вдруг остановился и спросил разрешение. Неожиданно. Не правда ли? Он знает, я всегда разрешаю ему дымить у меня. Признаться, только ему и разрешаю. Наверное, это плата за мой интерес к его персоне.  Да и спрашивать разрешения – это ново для него. Обычно он не соблюдает манеры, особенно в кругу знакомых. Считает этикет напускным приличием и пустой тратой времени. Логика его проста. Он курит – это факт. От этой привычки не собирается отказываться. Мне интересна его компания. Поэтому я готов пренебречь комфортом и побыть в роли пассивного курильщика ради общения. Но вот зачем-то он спросил разрешения в этот раз. Впрочем, это больше походило на снисходительность, чем на учтивость.  Не успел я кивнуть головой, как он поднес зажженную спичку к сигарете и запустил львиную долю никотина в лёгкие. Только после нескольких глубоких затяжек, поведал он о причине столь возбужденного состояния.

Ехал он с книжной ярмарки. Там один из местных писателей презентовал свою книгу, а его, как литературного критика, в качестве гостя пригласил. Вообще-то, он избегает большого скопления людей, но в этот раз согласился.  Затем был небольшой фуршет, который и оставил столь терпкий запах алкоголя. После чего с мероприятия он удалился. Запрыгнул в трамвай, прокомпостировал билет и встал возле задних дверей. Народу, с его слов, в трамвае было немного, но мест свободных не было. Небольшая компания стояла возле передних дверей, и еще несколько человек стояли в салоне.  Трамвай медленно катился по рельсам, временами покачивая и растрясывая пассажиров. И вот, на одной из остановок в задние двери начинает залазить старушка, согнутая чуть ли не пополам, еле держится на ногах, того гляди повалится. Подъем в дверях для неё высокий. Закинуть ногу сил нет. Ухватилась она за ручку на двери трамвая и пытается залезть. Все, значит, сидят, никто внимания не обращает, а старушка тем временем все пытается забраться. Приятель было хотел помочь, а потом остановился, решил понаблюдать за реакцией пассажиров: хватит ли кому совести свою пятую точку оторвать от нагретого сиденья и помочь старухе. Смотрит – никто даже не оборачивается.  Двери не закрываются, трамвай стоит, старушка норовит залезть. Народ в салоне постепенно начинает просыпаться, кто-то выказывает недовольство долгой стоянкой, некоторые начинают оборачиваться. Старушка тем временем все же закинула ногу и наконец-то забралась на первую ступеньку. Остановилась отдышаться, вся запыхалась – тяжело ей. Все уже обернулись и смотрят. Внимание салона приковано к ней, но никто на помощь не идет, берегут свои места. Народу в вагоне мало, но компания стоит, а значит, место могут занять. Кто-то отводит взгляд, делая вид, что ничего не заметил, кто-то смотрит по сторонам, взглядом ища добровольца, а кто-то возмущенно головой качает, осуждая равнодушие других, но никто, ровным счетом никто, не поднял свой зад, чтобы, наконец-то, помочь этой старухе. Она тем временем уже преодолела свой нелегкий путь и, уцепившись за стойку поручня, встала возле одной из таких наблюдательниц, до этого делавшей абсолютно отчужденный вид, не замечая происходящего. В салоне тишина, народ продолжает смотреть, старушка стоит, тяжело дышит. Вдруг эта женщина поворачивается к моему товарищу и назидательно произносит: «Мужчина, помогли бы бабушке, а то стоите, смотрите, как человек мучается, стыдно должно быть». После этих слов уступает ей место. Старушка, плывущая в благодарности, отвечает: «Ничего-ничего, голубушка, бог все видит». Демонстрация поступка у женщины зашкаливает. Она встала рядом со старушкой, гордо задрав свой нос, что добрый десяток складок под подбородком превратились в огромный зоб, и с укором обвела весь салон взглядом. Как сказал мой друг, такого лицемерия он давно не встречал. Старушку жалко, ведь и правда думает бабушка, что от чистого сердца место уступили, а это всего лишь вынужденный жест, выданный за искренний порыв. «Люди – дураки», – такое заключение сделал товарищ, стряхивая пепел на лист бумаги, лежавший на столе. Но не эта сцена вызвала у него такую бурную реакцию – он и так считает народ глупыми и алчными созданиями – а слова старушки, брошенные в его адрес. Начал он так: «Жалкий, беспомощный, никому не нужный человек, полностью оторванный от реальности. Её глупость соразмерна с её наивностью. И вера здесь играет не последнюю роль. Жаль человека, она же не знает, что бог слепой от рождения.  Он ослеп с того момента, как человек выдумал его.

Бог как то, что нам навязывает церковь, конечно же, не существует, но я не отрицаю его как высшую силу. В этом вопросе, скорее, я агностик, чем атеист. Но что касается религии, как института общества, то этот инструмент создан для одной простой цели –контроль и управление! Религия – один из самых старых и самых изощренных инструментов управления людьми и от того, мой друг, является самым бесчеловечным. Она не просто контролирует и толкает людей на самопожертвование, а выстраивает перед ними иллюзию загробной жизни, некого рая, где жизнь будет вечным удовольствием. Чем тяжелее и мучительнее будет тебе при жизни, тем слаще и свободнее будет там. То есть «умри здесь и сейчас, и тогда "там" тебе будет хорошо». По сути, это религия почитателей смерти, религия некрофилов, религия мертвецов. Пройди катарсис и станешь чист, как младенец, или еще лучше – станешь мучеником, святым. На мой взгляд, низко внушать людям потребность в собственной смерти и использовать это в своих интересах. Примеров тому масса, далеко ходить не нужно. Вспомним войны. Как только дух народа оказывался подломлен, высокие цели вязли в крови фронтовых будней, власть имущие поворачиваются в сторону религии. Ведь нет власти не от бога, и всякая душа должна быть покорна. Вот вам всемирная панацея перед лицом всеобщей паники. С именем бога на устах всегда легче умирать.

Понимаешь, в древности люди были глупее, и все грани были стерты, хватало одной идеи. Жрец говорил, что создатель хочет этого, и все молча повиновались. По мере развития цивилизации у народа стали появляться вопросы, и уже просто голос с небес не производил должного эффекта, нужно было что-то еще. Появилась новая, более совершенная с точки зрения управления, религия, которая не просто диктовала, но еще и отвечала на некоторые вопросы. А на что ответа не находилось – давалось на веру.
 
Также, если проследить эволюцию всех этих религиозных конфессий, получается вот такая интересная и весьма наглядная цепочка: вначале хватало таинственного духа – по своей сути весьма абстрактное явление. Со временем заместо абстракций пришли формы. Вера воплотилась в более конкретное – солнце и звезды. Божество получило имя и образ, а в дальнейшем оно обрело не просто физическую форму, а для более удобного восприятия приняло привычный нам облик. И вот, по нашим улицам уже ходит новая миссия. Вообще религия, несмотря на свою консервативность, весьма легко приспосабливается к новшествам, когда её загоняют в угол. К примеру, геоцентрическая система мира. Сколько светлых умов было брошено на костры за дремучесть просвещенных? Неудобных людей предавали анафеме ради высших идеалов, разглядывая в них еретиков, колдунов и некромантов. Клирики не могли принять истину, что земля всего лишь песчинка в бескрайнем океане космоса. И только в двадцатом веке Ватикан официально признал этот факт. Но, как правило, религия умело обтекает эти острые для нее вопросы, утверждая, что главная цель – это моральное и нравственное воспитание. Появляются те же нормы морали в виде основных заповедей. Не убей, не укради, не завидуй и так далее. Инструмент контроля и управления превращается в главный добродетель. Все религиозные постулаты вытекают из обыкновенных моральных норм.  Но если приблизить и внимательно рассмотреть саму мораль, то мы увидим ещё один инструмент управления.

Цель одна, а инструменты разные. Существуют различные типы людей, и для каждого есть свои рычаги управления: кому-то достаточно обычного закона, кому-то навязывают приобретенные чувства, как патриотизм, для кого-то нужны нормы морали, а для кого-то религия. Смысл в любом случае один – контроль и управление. Стадо счастливо – пастухи довольны. Да, мой друг, ты не ослышался, именно "стадо". Большое количество людей, объединенных в единый социум для более удобного управления, есть нечто иное как "стадо". Любые нормы и правила – это рамки. Любые рамки ограничивают свободу действий, тем самым делая человека слабее. Элита это знает и очень хорошо понимает».

Наша беседа закипела не на шутку. Мысли рекой лились из моего приятеля, спокойствие оставило его. Я спросил у него, что он вкладывает в слово "
элита"? На что приятель ответил: «Не собираюсь вдаваться в терминологию этого понятия. Лично я под этим словом понимаю определенную верхушку, которая обладает всей полнотой знаний о мире. Эти люди находятся над обществом, вне его правил и норм».

«Кого вы имеете в виду: власть, правителей?» – поинтересовался я.

«Я тебя умоляю, какие правители. Любое правительство – это наместники марионеточного типа, выполняющие нужные функции на радость толпе. Вроде менеджеров в организациях, которых все знают и слушают, но есть еще и учредители. Эти люди всегда в тени, простой работник зачастую их даже не знает. Все направления в работе организации задают именно они. Учредители обладают истинной властью. Так и здесь, все те же механизмы управляют миром. Ничего нового. Одни создают правила, другие устанавливают их, а третьи живут по ним. Уверен, большинство "правителей" не понимают этого. Их просто умело подводят, направляют, подталкивают к нужному решению. Пойми, мой друг, правитель не должен быть умным, ему надлежит быть ярким и харизматичным. Его главное задание – обратить внимание "стада" на себя, завоевать их доверие, влюбить в себя, пленить, а затем держать эти массы в узде.  Как он будет это делать – авторитетом и уважением или террором и репрессиями – уже не важно. Нужен общий порядок и повиновение. Методы, которыми будут насаждать правила, в большей степени зависят от самих масс. Для каждого народа в разное время выбирался свой кнут и пряник. Конечно, иногда "правители" заигрываются, выходят из-под контроля, и начинают верить в собственные силы – и такое бывает. Зачастую их уверенность соразмерна их глупости. В таком случае марионетка становится не нужной и в стране происходят перевороты, революции, или, что бывает не реже, остановка сердца. После чего на Олимп выводится новая фигура, и все начинается заново. Со стороны может показаться, что политический режим сменился, вектор движения развернулся и все будет по-новому. Но, на самом деле, ничего не меняется.  Все процессы движутся по заранее написанному сценарию.  А вот по какому сценарию пойдет та или иная пьеса – никому не известно. Мы только можем гадать. Пойми, эти люди стоят у руля тысячи лет, все схемы и приемы отработаны веками. Меняется все: режимы, государства, народы.  Неизменна здесь только "элита". Эта постоянная величина, которая всегда остаётся на своем месте. Мы можем следить только за сменой переменных. К примеру, в древние времена это были жрецы. Они смотрели на вещи сквозь время. Люди – это всего лишь ресурс для достижения целей, материал истории и не более. Любовь, уважение, сострадание – все эти добродетели – миф.  Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы, оглянувшись, заметить общие черты. Но люди ленивы и глупы. Они лучше займутся удовлетворением своих низших потребностей, чем начнут копаться в истории. Конечно, есть отдельные личности, замечающие эти процессы, но они не в счёт. Тут либо живи для себя, либо становись местным сумасшедшим. Либо, если ты обладаешь должной публичностью, умри. Ты ничего не изменишь. Лучше просто смириться и не портить себе аппетит.

Скажу более, я думаю, что даже те знания, которыми обладает общество сейчас, будь то наука или культура – это всего лишь бутафория, тот минимум, а может даже, и блеф, который нужен для подержания иллюзии естественного развития. Информация даётся в нужном количестве. Элита сдерживает людей. С одной простой целью – чтобы держать "стадо" под полным контролем.

Нам говорят, к примеру, про равноправие и тут же легко могут уйти от правил ради высоких целей. Но на алтарь высоких целей всегда приходится ложиться нам. Свои персоны они берегут, и, возможно, это правильно. Без элиты стадо разбредется и вымрет. С другой стороны, как бы это не звучало парадоксально, без "стада" и "элита" не сможет существовать. Круг замкнулся. Мы взаимосвязаны».

Закурив очередную сигарету, которая за разговор была уже пятой, он продолжил: «"Элита" задает вектор, и общество идет к нужной цели. Без правил и рамок не будет общества. Люди по своей природе деструктивны. Особенно, если они находятся в толпе. Нужна жёсткая рука для управления. Только при правильном управлении из этой толпы может получиться толк. Этой рукой выступают правители, а направляют её - "элита". Толпа превращается в "стадо". С помощью инструментов "стадо" толкают в нужном направлении, и оно начинает работать на созидание. Человек как вид ещё не исчез, следовательно, мы идём правильным путем. Возможно, баланс между "элитой" и "стадом" служит двигателем для общественного прогресса, развития цивилизации и поддержания жизни на Земле, а может, в этом и кроется сакральный смысл бытия, известный только той самой "элите".
 
К сожалению, не всем суждено знать секреты мироздания. Quod licet Iovi, non licet bovi, мой друг. Да и большинству людей это не нужно. Человеку легче воспринимать ложь, большинство рождено для лжи, они требуют ложь. Мир, ограниченный тенями от костра, весьма прост и понятен. Они нуждаются в этой простоте. Они и есть всего лишь тени от костра».

Здесь я не вытерпел и поинтересовался, куда он относит себя, к стаду?

«Ой, какой же ты наивный. Здесь всё очевидно. Я живу в "стаде", следовательно, я – один из его представителей. Единственное, чем я отличаюсь, так это тем, что знаю об этом и стараюсь бездумно не следовать указаниям пастуха.  Пойми, только сильный человек, личность с большой буквы, способен понять правду и без сантиментов сказать, что он и есть это "стадо"! Большинство не понимает этого, а кто догадывается – боится в этом признаться. Ведь тогда разрушится вся парадигма окружающего мира. Слабая психика не сможет принять такое. В лучшем случае он закончит в петле, а то, чего доброго, найдется сильный характер и решит опрокинуть всю систему. А это уже зачатки хауса. Такое развитие никому не нужно: ни элите, ни правителям, ни народу. Поэтому лучше создать иллюзию свободы и выбора. "Стадо" мирно пасётся в выделенном вольере, все счастливы и довольны.

Так вот, вернемся на наш уровень. Как я уже говорил, с помощью этих искусственных барьеров легко управлять людьми и держать их в нужном русле. Конечно же, это нужно соблюдать, не думай, что я предлагаю полностью отказаться от этих правил. Просто не надо слепо подчиняться и соблюдать все регламенты. Допустим, ты что-то хочешь совершить во благо себе, возможно, для тебя это вопрос жизни и смерти, а нормы морали не позволяют это делать. Тебе совестно, ты считаешь такие поступки низкими и неприемлемыми и, в конечном итоге, погибаешь. А кто-то пренебрег правилами и выжил. Он продолжает жить, оставляет после себя какой-то продукт или потомство, и вот, его след вписан в историю. Конечно, мы живем в обществе, и это накладывает на нас ряд обязательств. Пойми, полностью отрицать все правила не получится, тебя просто перестанут воспринимать, и, в конечном итоге, ты будешь выдавлен или изолирован. Но отрицать все и не надо, необходимо это знать и понимать, а когда возникнет необходимость, просто не обращать на них никакого внимания. Да, мы часть стада, но если быть овцой, то лучше быть умной овцой. Смело пренебрегай всеми правилами и не бойся этого опасного и надуманного чувства собственного контроля, как совесть. Ведь это чувство всего лишь эхо детских лет, так малодушно внушаемое нам с одной простой целью – подчинить волю ребенка. Как видишь, обман начинается с самого детства и длится на протяжении всей жизни. Обман – универсальное оружие контроля».

Выслушав его, я спросил: «Так что получается, убийцы и разбойники поступают правильно, не как остальное "стадо"? Они делают то, что им подсказывает их природа. Нужны деньги – я сильнее и их отберу. Никакой морали, никаких правил».

На что товарищ пояснил: «Ну, с точки зрения природной сущности, что выживает сильнейший, так оно и есть. Но есть один большой нюанс, про который я только что говорил – видимо, ты плохо меня слушал – это общество. Существование в нем накладывает на нас определенные обязательства. Твой пример не очень удачный. Это крайняя мера примитивного характера, может быть, в палеолите и прошла бы, но сейчас действуют другие законы. И как бы ты не хотел ими пренебречь, полного отчуждения не получится. В противном случае остракизм или изоляция тебе, мой друг, гарантирована. Но, с другой стороны, в какой-то степени этот примитив и нынче работает. Конечно, доминирование выбрало другие формы. В прямом смысле бить дубиной по голове вряд ли кто станет.  Маргиналы и психопаты не в счёт. Умные люди делают это под средством всё тех же законов и норм.  Смерть от ножа или от закона – непринципиально. Результат везде один.  Однако, второе красивее и безопаснее. Ещё раз повторяю, довольно знать истинное назначение правил и не бояться их нарушать. Ничего не поделаешь, наша каста не позволяет чрезмерной вольности. Мы же не "элита"».

Здесь мы оба замолчали. Товарищ, не торопясь, докуривал очередную сигарету, а я погрузился в мысли. Докурив, он направился к выходу. В коридоре я еще раз обратил внимание на его перепачканные сапоги. Жгучие любопытства вспыхнули во мне, и, не сдержавшись, я поинтересовался, откуда грязь. Товарищ с улыбкой ответил, что по дороге ко мне живот скрутило, по нужде бегал. Единственное подходящее место на всём пути оказалось в моем районе. Недалеко от меня трубопровод прорвало. Сейчас ремонтируют. Перекопали все, грязи, как в свинарнике. Народ за версту обходит. Вот там и посрал.

Так прошел мой минувший день. Сегодня же самого утра сел за письмо, не стал откладывать на потом. Написал и отправил вам. Теперь с нетерпением жду вашего письма, моя родная Ольга Сергеевна.

До свидания. Ваш П.


Рецензии