Синопсис Часть I

Правоохранительные органы называют это использованием служебного положения в личных целях или же, коррупцией. Ну и что?! Я бы еще и взятки брал, вот только никто не дает. Это я так, и шутка, и разминка одновременно. Самое сложное в написании чего–либо, во всяком случае для меня – первое предложение. Если оно написано – всё, дальше как по маслу, вплоть до того, что самого себя «тормозить» приходится.

Вчера уж было спать лёг, но еще не заснул, как вдруг на тебе! «На тебе!» предстало в голове как довольно–таки большая наглость и потребовала написать рассказ о себе самом. А что? Не скажу, что много, но трохи написанного уже имеется, только вот написано всё это о ком угодно, только не о себе. Наверное в результате такого положения вещей происходит дисбаланс и отсутствие справедливости. А справедливость быть должна! Если же её нет, надо восстановить, по другому никак.

Самым простым, а потому популярным способом восстановления справедливости, это я так думаю, является питие водки в больших количествах и ругание матом на весь белый свет. Еще можно кому–нибудь рожу набить, но это встречается реже, это на любителя. Водку пить что–то не хочется, матом я вообще не ругаюсь, а восстанавливать справедливость надо, ой как надо. Поэтому выход один – использование служебного положения в личных целях, иными словами, коррупция.

Положение мое, даже представить себе не могу, в каком состоянии надо пребывать, чтобы назвать его служебным. Человеческий организм на такое количество «злодейки с наклейкой» просто не рассчитан. Неслужебное у меня положение, сам залез, никто не заставлял. Должностной инструкции нету, никто не давал. И за технику безопасности тоже нигде не расписывался. Оно конечно немного жаль, служебное положение, да еще в личных целях, использовать всегда гораздо приятнее, чем неслужебное, учёные доказали. Но поскольку из всех существующих положений в наличии только неслужебное, придётся использовать его.

***

Позавчера рассказ начал писать, там мужик по пьяни заблудился… Кстати, как и в случае с этим рассказом, тема пришла неизвестно откуда. Никаких тебе аналогий, вообще в ту сторону даже не думал! Сидел тихо, мирно и никого не трогал, выпуск новостей по телевизору смотрел и вдруг хлобысть! На тебе! «Чё сидишь, дурью маешься, пиши давай!»

Ну и чем, спрашивается, моё неслужебное положение от чьего–то, служебного, отличается? Похоже что ничем. А мужик тот, из рассказа, его сейчас похмеляют и завтраком кормят. Пусть, раз уж такое дело, завтракает, похмеляется и никуда не торопится – я занят, положение своё в личных целях использую. Лишь бы он не перепохмелился, а то опять залезет куда–нибудь, а мне всё это описывать.

***

Я тут наврал маленько, но сами понимаете, без этого тоже никак. У меня еще одно положение имеется, пенсионерское. Вот только не надо сразу, мол, вышел на пенсию, в стране кризис, вся страна работает, а он мало того, что сам ничего не делает, так ещё и других от дел важных отвлекает. Это, правда за глаза, я уже слышал, от соседей.

Тут две вещи являются определяющими, и какая из них первая, а какая вторая по важности и значимости, сам не знаю. Не, народ конечно знает, но мне лень спрашивать. Итак, первая – у меня нет совести, не предусмотрена. Ну получилось так, я не виноват. А второе, вот там виноватый есть – Михаил Михайлович Жванецкий. Не подумайте, что он для меня является кумиром или образцом для подражания. Ни кумиров, ни образцов для подражания для меня не существует, верите или нет – дело ваше. Наоборот, я очень боюсь брать с кого–то пример и быть похожим. Просто–напросто позволил себе быть самим собой – простенько и со вкусом, как говорил товарищ Бендер.

Так вот, насчет виноватости Михал Михалыча. Это он сказал: «Писать, также как и пИсать, надо тогда, когда уже не можешь», а я услышал и вот вам, пожалуйста. Поэтому, если кому не нравится, все претензии к Жванецкому. Если что, не переживайте, отговорюсь, и ещё во сто крат больше этого наговорю. Ладно, ерунда все это.

Не ерунда то, что действительно приспичило, в смысле, второе слово на букву «п» из цитаты. Вернее будет сказать, что даже не приспичило, а скрутило так, что никуда не денешься.

***

В случае со вторым словом из цитаты на букву «п» там всё понятно. Понятно откуда и через что в тебя тот же кофе или пиво входят и выходят, и куда. А вот с первым словом на букву «п» полуизвестность с полунеизвестностью – пятьдесят на пятьдесят, приблизительно так. Получается так: неизвестно откуда, неизвестно через что вот это безобразие залетает в голову, а может еще куда, точно не знаю. Появляется, устраивает скандал. Обязательно устраивает, без этого не бывает. Затем прорывается к пальцам, которым ничего не остается делать, как отправлять всё это в ноутбук (Правда, чистосердечно признаюсь, этот рассказ писал от руки. А какая разница, всё равно пришлось перепечатывать!). Представляете  счастье такое? Причём, заявляется «это», когда ему заблагорассудится и всегда без предупреждения. Получается, что из меня какой–то «аэровокзал» сделали, ну или железнодорожный, или автовокзал, без разницы.

Кстати, очень похоже. Пришли, так сказать, пассажиры, мать их ети, на тебя им абсолютно наплевать, на то ты здесь и поставлен, чтобы круглосуточно встречать– провожать. Попили кофейку, пирожок слопали, и дальше, по своим делам. А ты стоишь, смотришь на них глаза вылупив и думаешь: «А какого, спрашивается, вы приперлись, я вас не звал». Но им наплевать, ты сам по себе, они сами по себе. Спросить, не спросишь, они бессловесные, только нервы портить умеют и, говорю же, на тебя ноль внимания, как будто тебя и нет вовсе. Иногда подумаешь, аж страшно становится: и где же я так нагрешил, если мне при жизни такое определено? Чего же тогда после неё будет?

Управлять этим совершенно бесполезно, сейчас объясню. Бывает пишешь что–то, всё нормально, и вдруг раз, не знаешь о чем дальше писать, пустота, хоть тресни. Поначалу пытался что–то придумывать, мозги терзать, а потом плюнул. И точно, зафиксированный максимум – два дня, и вот оно, появилось во всей красе и как раз то, что надо.

Кстати, аналогия с вокзалом – яркий пример того, что появляется всё это совершенно непредсказуемо. Ей Богу не вру, вот сейчас не вру. Про Жванецкого давно появилось и видать сидело, ждало своего часа. Может теперь, когда написал, отпустит, как думаете? Про клавиатуру утром появилось, когда кофе пил. А вот про вокзал вынырнуло тогда, когда писал предложение: «Причем заявляется «это» когда ему заблагорассудится…». Появилось оно, про вокзал, всё и сразу, от первой до последней буквочки. Мне лишь осталось «проводить» восвояси и пожелать… Но и это ещё не все.

Дело в том, что приходят «пассажиры» эти, транзитники, самые разные по своему виду и содержанию, о которых я и представления не имел, в смысле, не приглашал. Вообще–то жить с этим можно, иногда даже интересно. Ещё более интересно другое. Вот пенсионер я, самый обыкновенный. Ну разве что пенсия льготная, на пять лет пораньше. Так много нас таких. Льготная пенсия у меня потому, что более двадцати лет в моря ходил, за это пораньше и назначили. Поверьте, есть за что. Там хоть и очень интересно, но далеко не всегда сахар, там всяко бывает. Но не в этом дело, дело в том, что за эти годы я повидал такого и столько, что ни в одном кино не увидишь.

Казалось бы, и это вполне объяснимо, если пенсионер – пенсионерствуй. Если не можешь не (первое слово на букву «п» по Жванецкому), пожалуйста, сейчас почитай все этим занимаются и никто ни у кого разрешения не спрашивает. Вполне логично, что в таком возрасте и пенсионном состоянии, побывав и повидав, об этом как раз и надо писать. А что, придумывать ничего не надо, всего делов–то, вспоминай и записывай. Хрен там! О чём угодно, только не о море! И ведь не скажешь, что загоняли меня туда оглоблей, или профессия не нравится. Всё как раз наоборот: и профессия нравится, радист – обалденная профессия, и в моря всегда в охотку, а написать про все это – глухо! Прямо пустота какая–то. Наверное это диагноз…

Зато вместо этого: бабы–ёги, кошисты какие–то. Никита Сергеевич первым в космос летит. Козлы, умеющие читать и разговаривать. Руслан, который богатырь, на самом деле – придурок. Всё это как будто своими глазами видел. Во «пассажиры» на моем «вокзале» какие! Может я извращенец или сумасшедший? Насчёт извращенца, не знаю, а насчет сумасшедшего, года три назад справку давали, что всё нормально…

Единственное извращение, если это можно так назвать – пишу под музыку. Может из–за этого? Нетушки, пробовал без неё. Как про народ наш – чтобы ни делали, автомат Калашникова получается, так и у меня, гости, вернее «транзитеры» один в один и тоже, один другого то ли смешнее, то ли страшнее, не поймешь.

***

Но это всё ерунда. Название рассказа видели? Вот где «гестапо» со всем прелестями! Для тех, кто не знает, поясню. Синопсис, это нечто похожее на школьные изложения, которые в классах пятых–шестых заставляют писать. Не знаю как сейчас, а когда я в школе учился, заставляли. Вот и синопсис этот – изложение с той лишь разницей, что никто не заставляет, ну почти никто, и что излагать его надо отталкиваясь не от трехстраничного рассказа, а страниц этак с двухста. Поместиться всё это должно в четыре–пять страниц. Каково, а?

Не знаю кому как, ну, кто и как к этому относится, но для меня писать изложение собой же написанного, да еще чтобы редактору этот самый синопсис «улыбнулся», проще еще страниц четыреста написать. О чем писать? Во проблема! «Пассажиров» столько, что за всеми не уследишь. И все придурошные, любого цепляй!

Синопсис на «Колобка» я писал приблизительно с неделю, чуть с ума не сошел. Даже мысль проскакивала: «А может ну её всё куда подальше, может в моря сходить? Глядишь, отпустит».

Это я так. Разумеется ни в какие моря я бы не пошёл, потому что синопсис надо было писать, а кроме меня написать его некому. Написал, куда ж деваться, но легче не стало.

Сейчас ещё одна книжка лежит, ждёт когда я синопсис, будь он неладен, напишу. Это как раз та, где Никита Сергеевич в космос полетел (нормально слетал, всё путём).  Она, книжка эта, раза в полтора побольше «Колобка» будет, а листов–то, под синопсис, тоже четыре, ну максимум пять. И что делать, не знаете? Вот и я не знаю, писать синопсис этот надо, никуда не денешься. Иначе персонажи меня всего изнутри сожрут и не подавятся. И это ещё не все.

Ещё одна книжка, так сказать, в процессе, приблизительно треть написана. Ей тоже в перспективе синопсис подавай. И ещё одна, не начатая, но до ужаса наглая – ни стыда, ни совести! Уже орёт благим матом, мол давай, меня пиши, хорош ерундой заниматься. И она, придёт время, синопсис потребует. Это все без учёта «гостей–пассажиров». Тех вообще просчитать невозможно. Единственное, что о них известно – все они наглые, скандальные и беспардонные. Вот тебе и пенсия, вот тебе и заслуженный отдых. Единственное на сегодняшний день утешение, так этот сборник рассказов и то только потому, что на него синопсис писать не надо.

Рассказы, они как зайцы–безбилетники, хоть и появляются всегда неожиданно, как этот например, зато всегда практически в готовом виде. Всего делов–то, в кучу их согнать и никакого тебе, вернее им, синопсиса не требуется. Подозреваю, что они, раз уж зайцы– безбилетники, то и в жизни своей – троечники и хулиганы, и слова такого, как синопсис, отродясь не слышали.

***

Но дело тут не в книжках и не в рассказах, а в справедливости. Ведь она, справедливость, очень любит когда установлена, причём неважно кем. Мне всё этот синопсис, будь он неладен, покоя не даёт. Отменить его вряд ли кто отменит, не для того придумывался. Но если знаешь: «Откуда, куда, зачем…», то на душе хоть изредка, но полегчать может, например, когда его, падлюку, писать надо, а желания никакого нет.

Насчёт авторов сего гениального изобретения особо и догадываться не надо – редакторы, скорее всего главные, его придумали.

Сам я ни одного редактора живьём не видел. Журналистов видел, Брежнева и Элиса Купера тоже видел, а редактора нет, не пришлось как–то. Но это неважно, подозреваю что они люди как люди и ничего такого, чтобы взглянул и сразу в обморок, в них нет. Единственное, что есть у них и чего нет у меня, в частности, так это хлопот и забот, которые, если размазать ровным слоем, сантиметров этак в тридцать, лет на двести хватит. А самая главная и трудная ихняя забота – народ у нас сволочной до ужаса.

Уж как с ним только ни бьются, ни сражаются, он всё туда же. Кстати, бьются и сражаются с народом не редакторы. Редакторы как раз – сторона пострадавшая, страдающая и кажись обречённая страдать на веки вечные. Грамотный у нас народ, читать–писать умеет, ну, почти весь. Вот с такими вот грамотными и сражаются все кому не лень, правда неизвестно зачем. Может быть редакторов жалко, а может ещё что, не скажу, потому что сам не знаю.

Казалось бы, придумали всё что можно было придумать. Перечислить? Пожалуйста: кино с цирком, домино, карты, шашлыки. Интернет придумали, а в нем: «по полю танки грохотали», и заметьте, как живые, даже стреляют. Самолёты летают и тоже стреляют. Воюй пока не лопнешь от удовольствия! Водки с пивом столько, что на несколько всемирных потопов хватит! Пользуйся, смотри, играйся, радуйся и оставь редакторов в покое, у них и без тебя дел навалом. Говорю же, сволочной у нас народ, а может быть с жиру бесится, потому что ему ещё и книжки читать подавай! Обнаглели до того, что в большинстве случаев книжку только один раз читают, а потом новую им подавай. Найти бы того подонка, который ляпнул, что клиент всегда прав, да по морде дать! Клиент, он в бане клиент, ну ещё там, где полиция периодически «контрольные  закупки» делает, а в книжном магазине или в библиотеке он не клиент, а читатель. Так что насчет «всегда прав» здесь не подходит. Однако прилипло, не отлепишь, а редакторам отдуваться.

Уйма книжек уже написана. Вполне возможно, ещё больше пишется сейчас и уж точно, гораздо больше будут написаны в ближайшем будущем. Следить–то за всем этим кому, банщику что–ли, или древнейшему профессионалу? Как же! А читатель, которого превратили в клиента наглеет, ему вынь да положь, и чтобы интересно было! Мало того, обнаглели до такой степени, что одному про любовь подавай, другому про майора Пронина, а третий и сам не знает чего ему надо, но выпендривается будь здоров как.

Это я всё к тому, что обязательно найдется сволочь разбалованная и зажравшаяся, которой подавай то, чего ещё не было и чтобы обязательно интересно. Этот, ну не ругаюсь я матом, да и нельзя здесь, а хочется, чуть ли не с ножом к книжному продавцу и в горло метит. Мол, предоставь и обеспечь, а тому куда деваться? Тот к редактору и тоже с ножиком. Вот они, «длинные ножки» где в ходу и популярны, и заметьте, не в течении одной, отдельно взятой ночи, а круглосуточно и в течении, да что там лет, столетий. Получается, что опять редактору достается больше всех. Хорошо хоть он с читателями не общается, и слава Богу, сожрали бы. Редактору это «чего ещё не было и чтобы обязательно интересно» искать приходится, иначе, сами понимаете – ножик и всё такое.

В старину народы, те, которые до сих пор в тундре живут, незнакомцу, ну если в гости зашёл, жену свою предлагали. Не были они никакими там ни извращенцами, ни импотентами. Им свежая кровь была нужна, чтобы не выродиться и не исчезнуть бесследно. Ведь Природа–мать, она не только мудрая, но и жестокая, вернее, требовательная. С книжками картина один в один. Можно конечно раз за разом штамповать то, что уже понравилось. Но, говорю же, народ у нас сволочной. Быстренько раскусит, пошлёт куда подальше, и сам пойдёт туда же. Туда, где это самое «чего еще не было…» есть. И опять редактор виноватым окажется, со всеми вытекающими…

***

Вот и приходится ему рисковать, и не потому что до сих пор пиратом хочет стать, испанские галеоны на абордаж брать, а потому что деваться некуда. Обложили со всех сторон и к стенке припёрли.

А вот теперь о не менее, а скорее всего наиболее сволочной части народа нашего. Это те, которые, мало того, что читать умеют, они ещё возомнили себе, что и писать умеют (один из них вот это всё сейчас и пишет). Как в кино: «Самогон – гадость, но люди пьют…», – один в один!

Если кто пытался вытравить с кухни тараканов, знает, что сделать это практически невозможно, потому что они из всех щелей лезут, как их, щели эти, не затыкай. Средства никакие не помогают, проверено не один раз и ещё больше раз доказано. Единственное, что можно сделать и чего можно добиться в бесполезной борьбе этой – уменьшить их количество. Это, если очень стараться и рук не покладывать ни на минуту, может получиться, но не факт. Здесь утешает только одно, из всего грамотного количества населения большинство всё–таки предпочитает читать, ну разве что анонимками балуется.

Есть конечно те, которые книжек вообще не читают – святые люди! На них молиться надо и пиво им бесплатно раздавать! Насчёт молиться, не знаю зачем, а насчет пива – чтобы книжки читать не вздумали!

Ну а тем, которые что–то там пишут, а потом своей писаниной жизнь, и без того нелегкую, редакторам отравляют, им надо бесплатно цианистый калий выдавать, должно сработать. Но видать грех на душу брать никто из редакторов не отваживается, поэтому стали они придумывать, как бы, ну если не вывести окончательно, то хотя бы уменьшить количество этих самых, которые…

Собрались значит редакторы, грустные все такие. Под глазами синева и не потому, что в глаз кто–то заехал, а потому что обложили со всех сторон, и что жизни никакой нет вообще. Расселись за столом здоровенным и начали было думу думать, как секретарша чаи–кофеи принесла, ну и принялась наделять им редакторов.

Точно не скажу, наука на этот счёт молчит пока, но сдаётся мне, что кроссворды секретарши придумали. Девоньки! Не подумайте пожалуйста, что я пытаюсь принизить ваш нелегкий и ответственный труд, упаси Господь! Опять же, вызвать недовольство секретарши, а в случае с этим рассказом, не одной – всё равно, что по минному полю на лыжах кататься. Я о другом. Работа у вас до того ответственная и важная, что дабы не сгореть на ней без остатка, вам приходится, заметьте, приходится, всё знать, отсюда и кроссворды.

Так вот, покуда секретарша расставляла перед гостями чашки, она мысль и подала. Мол, чего мучиться, сходите к министру, попросите чтобы он приказал своим изложения в школах отменить. А то действительно, проходу от них, писак этих, совсем не стало. Один до того обнаглел, что на мой электронный адрес свое «гениальное», тьфу ты, творение  скинул, сволочь. Всю ночь читала, так и не уснула. А утром, на работе бабы, они сами знаете какие, замучили расспросами: с кем это ты всю ночь, что аж всклокоченная вся такая? А я ни с кем! Ерунду эту всю ночь читала. Так им то не докажешь, у них одно на уме.

Секретарша расставила чашки, заодно поведала о жизни своей, тоже нелегкой, и была такова. Она то ушла, а чаи–кофеи, и самое главное, мысль, секретаршей подкинутая, остались. Начали обдумывать и просчитывать визит к министру. Долго просчитывали и выходило, что не будет от этого никакого толку.