Глава - 21. КНР 70 - 80-х. - 2

            Для любой страны, первоначально стоящей на очень низком уровне развития, но вступившей на путь антиимпериалистической революции (не важно -  с социалистической конечной целью или пока нет), самая главнейшая, самая первостепенная задача – быстрое развитие современных производительных сил. Или добиться такого рывка в экономике, или забыть о своей антиимпериалистичности – вот так стоит вопрос, и это, конечно, понятно.

     Ясно, что могут быть условия, облегчающие выполнение этой задачи или делающие её актуальность менее категоричной. Например – наличие каких-то особых громадных сырьевых ресурсов, очень выгодных для экспорта, или возможность союзнического сотрудничества с мощным дружественным государством или блоком государств. Но этих облегчающих условий у Китая не было.

     Более того, -  Китай к 60-м оказался в экономическом и политическом окружении враждебных держав, которые видели свой интерес во всяческом торможении развития Китая.


            Можно ли совершить быстрый рывок в экономическом развитии, опираясь только или почти только на свои внутренние возможности? В одних случаях это возможно, в других  нет.

     Все мы знаем историю СССР и способ решения им той же огромной проблемы в 20 -30-е годы. Но наша страна была богатейшей по природным ресурсам; имела известные экспортные возможности; в стране всё же была более-менее развитая научно-техническая и культурная база и относительно квалифицированные рабочие кадры; наконец, в нашем обществе был определённый политический каркас влиятельной пролетарскости. Таким образом, в нашей стране потенциальная возможность экономического рывка в опоре, главным образом, на собственные силы была. Да, эту потенциальную возможность надо было ещё претворить в действительность через величайшие трудности, через колоссальное напряжение всех сил, но в принципе это было осуществимо. Мы знаем, чего это стоило, мы знаем о вынужденных болезненных трагедиях (которые сохраняются в памяти людей до сих пор), мы знаем о серьёзных отрицательных последствиях этого неизбежного пути, -  но всё же в результате были не только развиты производительные силы, не только достигнуто экономическое и техническое укрепление страны, но и проведено укрепление политическое через создание твёрдой, централизованной системы под господством единой идеологии.

     В Китае же не было этих названных внутренних возможностей. Первоначальный уровень развитости был значительно ниже, природные ресурсы не были настолько богаты, экспортные возможности были очень невелики, научно-технический и кадровый потенциал был крайне низок, пролетариат и количественно и качественно не был достаточно сильным. Следовательно, для быстрого развития производительных сил нужно было искать другой путь - путь, возможный с точки зрения как внутренних, так и внешних условий.

     Все мы также знаем, что Китай не удовольствовался одними лишь предположительными рассуждениями на этот счёт, а на практике в довольно широком масштабе испробовал как попытки скачка экономического, так и радикальную попытку политического укрепления. Говоря об этом в беседе с журналистами, один из нынешних китайских учёных-обществоведов сформулировал мысль так: "Нет, мы не отвергаем эту свою историю, не клеймим, не поносим огульно. В науке есть такое понятие – "отрицательный эксперимент": по этому пути уже хожено и он решения не даёт. Очень часто следующий, правильный, выбор удаётся сделать именно потому, что на других направлениях пришлось испытать неудачу".


            Идея первостепенности общей модернизации Китая, не щёлкая попусту социалистическими лозунгами, а подходя к ней с точки зрения чисто экономического аспекта, возникла не случайно, а назрела как итог всего предыдущего опыта. Основы её сформировались ещё при Мао. Ещё в начале 1975 года Чжоу Энь-лай в своём выступлении поставил цель внести необходимые изменения в систему управления хозяйством, в систему его стимулирования и выдвинул задачу превратить Китай к концу ХХ века "в мощную, современную державу и вывести его в первые ряды мировых держав".

     Непосредственный преемник Мао Хуа Го-фэн в первые же годы провозгласил курс на широкую модернизацию промышленности, сельского хозяйства, обороны и научно-технической сферы (так называемый "курс четырёх модернизаций"). Разумеется, дело не во взглядах одного Хуа Го-фэна, - конечно же, это была общая позиция всего тогдашнего руководства китайского государства. И уже в этих своих речах Хуа Го-фэн говорил и о необходимости определённых реформ, и о важности преодоления внешней экономической блокады и расширения связей с развитыми экономическими центрами мира, и о заимствовании передового зарубежного опыта и технологий, и о перестройке внутренней системы для увеличения материальных стимулов развития. Ясно, что эти взгляды тоже сложились как итог всего предыдущего положительного и отрицательного опыта.

     Любопытна реакция советской пропаганды того времени на эти планы Китая. "Планы, конечно, амбициозны, - писали наши ведущие идеологи, - но вопрос состоит в том - сможет ли китайский народ найти реальные возможности для этих программ и рационально воспользоваться ими? будут ли для этого необходимые условия? Есть основания полагать, что народу даются лишь декларативные обещания. Нельзя не обратить внимания и на то, что первоначально заложенные в обещанные программы темпы не могут гарантировать выполнение этих обещаний. Примерные подсчёты показывают, что, даже при наличии всех благоприятных условий, к концу ХХ века Китай сможет лишь чуть приблизиться к тому уровню передовых стран, который они имели к 70-му году".

     Так говорила советская пропаганда в начале китайских реформ, и было бы очень интересно услышать, что сказали бы эти позднесоветские идеологи, взглянув на экономику Китая нынешнего уровня.


            Однако при всей туповатой злорадности позднесоветского антимаоизма дело радикальной модернизации китайской экономики действительно обстояло не так просто. Для надлежащего достижения любой цели мало просто действовать по её достижению, - нужно ещё действовать именно таким способом, какой только и может дать в данных условиях достижение этой цели.

     Итак, "способ достижения этой цели, соответствующий имеющимся условиям" -  вот центральная, не только экономическая, но и политическая, задача, вставшая перед новым руководством Китая в конце 70-х.

     Наиболее проницательные читатели, видимо, уже догадались, что мы вплотную подошли к так называемому "цвету" дэнсяопиновской кошки.



            Сейчас можно услышать в "левой" среде возмущённое обвинение тех лидеров Китая в отходе от социалистической линии развития. Эти люди не понимают, что конкретная "линия" зависит не только от идеологии исполнителя или от цели, поставленной им перед собой, но и от качеств того материала, над которым он работает, и от тех условий, в которых осуществляется эта работа.

     Следовательно, если они хотят аргументированно обосновать факт "предательства" нового китайского руководства, им необходимо не просто по-книжному, по-формальному сравнить две линии на предмет "социалистической чистоты", а доказать, что условия того Китая и "материал" того китайского общества вполне позволяли решить задачу резкого экономического рывка чистыми социалистическими методами.

     Вот тогда бы мы действительно задумались: а почему, если условия позволяли чисто социалистический путь, китайские руководители избрали путь иной?

     Но критики не делают этой работы. Они просто критикуют, опираясь на заученные по красивым книжкам догмы. Такая критика ничего не стоит.


            Нельзя в этой связи не вспомнить, какой шквал обвинений в предательстве, капитулянстве, в политической "правизне", в позорном отходе от революции к госкапитализму обрушился в своё время на Ленина со стороны оппозиции первых лет Советской Власти.

     Думаю, все знают значение слова "термидор", - заимствованного из истории французской революции термина, означающего заметное отступление от революционности преобразований. Многие знают, что термин "термидор" по отношению к теме Октябрьской революции широко употреблял Троцкий. Но некоторые, видимо, не знают, что впервые этим термином стала размахивать не троцкистская, а именно эта, критикующая Ленина, первоначальная оппозиция. На что Ленин, ссылаясь на необходимость учитывать условия российского "материала", очень метко отвечал, что мы "более проницательны, чем буржуазные якобинцы, и имели мужество и мудрость сами себя термидоризировать".

     Возможно ли то, чтобы китайское руководство в ходе своих реформ действительно отошло от революционной линии? В принципе говоря, конечно, возможно. Но мы сейчас говорим не обо всём длинном ходе реформ, а о самом начале нового курса.

     Нельзя не признавать, - и это, разумеется, понятно всем, - что в этом "окольном" (выражаясь словами Ленина) пути рядом с тенденцией революционной, но "окольной", использующей "окольность" как необходимую временную ступень, будет (и не может не быть) и тенденция иная, противореволюционная, стремящаяся использовать "окольность" как путь в постоянный, обычный капитализм.

     Мы ещё рассмотрим этот вопрос, его обязательно нужно разобрать. Но сейчас мы говорим о самом начале, о принципиальной неизбежности войти в эту "окольность" вне зависимости от политических вкусов.

     Мне уже приходилось приводить это образное сравнение, - посмотрите на карту, как течёт в Каспийское море река Волга. Почему она не течёт прямо, а делает такие зигзаги? Потому, что таков рельеф.

     Пусть те критики, которые выводят тему "предательства социализма" не из какой-то дальнейшей победы противореволюционной тенденции в долгом ходе реформ, а из самого факта вступления на этот "окольный" путь в будущее, пусть эти критики докажут, что реальный "рельеф" позволял прямую линию, что чисто социалистические методы были вполне пригодны для того Китая. Пусть докажут, что можно было взять всё тогдашнее громаднейшее китайское общество, во всей его отсталой пестроте и в укоренившихся феодально-бюрократических традициях прежних эпох, в его материальной и научно-технической нищете, и эффективно управлять им как "одной фабрикой" из одного административного центра. Более тяжеловесного, более чудовищного бюрократического монстра, наверное, нельзя и представить.

     Я думаю, что многие видели такой цирковой номер. Исполнитель раскручивает на вертикальной трости тарелочку, которая, вращаясь, сохраняет равновесие и не падает. Затем он делает это с другой тарелочкой и тростью, с третьей, четвёртой – и так далее. Получив, таким образом, много вращающихся, сохраняющих равновесие тарелочек, он быстро бегает от одной тросточки к другой и вовремя подкручивает те, вращение на которых замедляется.

     Не будет ли административно-централизованное управление всей громадой этого специфического отсталого общества подобно такому же цирковому номеру, но только со многими миллионами таких "тросточек"? Возможно ли центральному руководству успешно бегать между этим хаосом замедляющихся вращений и надлежащим образом всё время подкручивать их? Разве будет достаточно эффективной такая модель управления? Вероятней всего, что она будет недостаточно эффективной даже для обычного хода жизни, не говоря уже об эффективности быстрого экономического рывка.


            Несколько отвлекаясь (но в пределах рассматриваемой темы), скажем, что даже советская, сталинская экономика, после того, как в колоссальной мере увеличила масштаб общественного хозяйства, начала заметно сталкиваться с проблемой этого множественного "подкручивания". Вот, кстати, где лежит разгадка воплей буржуазных критиканов о неэффективности и косности так называемой "административно-командной системы", которая почему-то (как говорят они) была достаточно действенной на ранних этапах, но стала давать определённые сбои на этапах более поздних. Но в отличие от Китая 70-х, советское общество того времени не только создало колоссальный масштаб хозяйства, но и вырастило к 50- годам все необходимые предпосылки для непосредственного перехода к подлинным, марксовским социалистическим преобразованиям, проводимым на основе полномерной диктатуры пролетариата, полномерной (а не вынужденно частичной, как прежде) социалистической демократии. Проблемы в отношениях между прежним методом управления и новым уровнем производительных сил были показателем того, что в России наконец полноценно сложилось классическое соответствие производительных сил социалистическим производственным отношениям и что, следовательно, первоначально отсталая страна, вынужденно проводившая до сих пор опосредствованную социалистическую революцию, теперь наконец-то может и должна перейти к социалистической революции классической, непосредственной, рассмотренной марксизмом применительно к развитым странам.

     Мы знаем, что этого не произошло. Мы знаем, что контрреволюционная смена диктатур создала принципиально иное положение, и что, столкнувшись с теми же управленческими проблемами, новые власть имущие не придумали (и не могли придумать!) ничего иного, кроме как пойти по пути замены "административно-командной" системы системой, основанной на буржуазном раздроблении большого целого и на стимулах частнособственнического, полурыночного характера.


            Возвращаясь же опять к тогдашнему Китаю, мы должны отметить, что неизбежность "административно-командной" порочности в нём была бы гораздо выше, а возможность социалистической полноценности - колоссально меньше. И если умничающие критики хотят всерьёз говорить о "предательстве", они должны доказать обратное. В противном случае их критика – всего лишь пустая радикальная фраза.


   (mvm88mvm@mail.ru)