Причуды физика. Сказка

Эта удивительная история случилась в маленьком провинциальном городке с заманчивым названием Большие Блинцы, затерянном где-то на бескрайних просторах России. Семен Израилевич Зубитис, учитель физики местной школы, кстати, единственной в городе, встал в этот день рано. Подошел к столу, сел, положив перед собой лист бумаги, и принялся писать. Семен Израилевич был опрятный старичок с седыми кудряшками вокруг объемистой лысины, розовыми щечками и васильковыми, очень добрыми глазами. Жил он в маленьком домике на краю города. Окна его домика выходили в крошечный палисад с тремя цветущими по весне вишнями и всегда открытой калиткой. Этот почтенный учитель предан был своей науке фанатично и самозабвенно: не проходило и дня, который он не посвятил бы занятиям любимой физикой и с утра сидел за столом и чертил сложнейшие формулы.
- Опять за свое, - ворчала его жена, Хлоя Самсоновна, дородная дама с усиками, пробивающимися над верхней губой, - лучше бы кастрюлю запаял. Ни черта кроме своей физики видеть не хочешь.
Так было и в этот день. То была суббота, в школу идти было не надо и Семен Израилевич мог отдаться со всей страстью своему любимому делу. А надобно вам сказать, что нынешней ночью увидел он интереснейший сон. Приснилось ему, как некогда великому Менделееву, что он создал уравнение, решив которое можно разгадать тайну Мироздания и материализовать любой предмет.
- Чертовщина какая-то. Чертовщина. Нет, не может быть. Не может быть. Не-е-ет! -бормотал Семен Израилевич и тряс головой, отчего тряслись седые кудряшки на висках в такт движениям головы.
- Боже мой! Боже! Да ведь этак можно... Любую вещь...Любую.
Так...а фактроиал, так...Гм...Нет, наверное, б...А-а, ну да, конечно, б факториал.
- Хлоя! Где мои очки?
Хлоя не отвечала.
- Черт! Никогда, когда надо, не добудишься. Куда она их спрятала? Ни черта не найти в этом доме.
Он покрывал каракулями один лист за другим. Но без очков все расплывалось перед глазами.
- Проклятые строчки! - разозлился Семен Израилевич, - прыгают как зайцы.
И тут  с исписанного листа бумаги выпрыгнул вдруг серенький, ушастый заяц. Заяц посидел на полу, шевеля верхней губой и глядя с любопытством на Семена Израилевича, покрутил носом, два раза чихнул и поскакал к распахнутой двери. Проскочил через порог и скрылся за поворотом улицы.
Это что такое? - пробормотал обескураженный учитель, - Это что же? Неужто...действительно? А ведь и правда. Получилось! Получилось! Ай, Семен! Ай, молодец!- воскликнул он и зачем-то посмотрел в щербатое зеркало, висевшее на стене. Взбил на висках седые локоны, отчего сделался похож на старенькую, лысую Медузу Горгону мужеского рода.
- Да-а. Этак получается, получается...Что же получается? А ну-кось - подумал Семен Израилевич и стал напрягать воображение, представляя себе модель трехмачтового парусника, виденного им в детстве в Военно-морском музее в городе Ленинграде.  Город этот уязвил маленького Сему своей пышной красотой в самое сердце. Держась за руку отца, ходил он по широким проспектам обомлевший и вертел во все стороны головой. И вот - чудо, поразившее его детское воображение более всего - в тихом, безлюдном музее, где гулко отдавался каждый шаг по цветному паркету - за стеклом, на красивой деревянной подставке, красавец двенадцатипушечный корвет. Он так живо представил себе тогда - вот он ступает на дощатую палубу, раздается свисток боцмана, взлетают по вантам расторопные матросы и расправляет белые паруса трехмачтовая громадина, летит, летит в морскую, неведомую даль, куда-то к горизонту, встречая встающее солнце. Словно к чему-то прекрасному, невысказанному, несбывшемуся еще в жизни. А на мостике стоит у штурвала седой капитан в фуражке с кудрявой кокардой и улыбается ему, замирающему от счастья маленькому мальчику, чья жизнь теперь накрепко связана с этими  парусами и солнцем...
И вот, из-под скобки последнего уравнения, увеличиваясь на глазах, выплыл красавец корвет, повисел немного в воздухе, словно раздумывая - куда бы ему отправиться - и утвердился наконец на столе, на деревянной подставке.
-  Что же еще, что же еще? - подумал раззадорившийся Семен Израилевич, уже третий раз за утро всклокачивая на висках седые кудряшки, - А! Вот! То-то Хлоя порадуется.
- Хлоя, золотко, можно тебя на минутку, - позвал он жену.
Не вполне пробудившаяся, выплыла из спальни Хлоя Самсоновна в халате и старомодных бигудях.
- Зайди-ка на кухню. Что там? - ехидновато предложил Семен Израилевич.
- Что опять с утра затеял, старый греховодник, - недовольно пробурчала Хлоя Самсоновна но на кухню отправилась. На плите, сверкая свежей краской, стояла большая, ее любимая кастрюля, расписанная под хохлому. На полке, над стареньким диваном, выстроились в ряд две хохломские же плошки, три стаканчика с ложками и деревянный поросенок с красным, круглым, наглым рылом. На столике у чайника дымковские игрушки - медведь с гармоникой и баба с коромыслом.
- Ну как, золотко, как тебе? - спросил Семен Израилевич.
- Тьфу! Старый дурень! - сплюнула достойная супруга Семена Израилевича и поплыла обратно в спальню.

В то утро изумленные блинчане обнаружили заметные изменения в привычном облике города. В Больших Блинцах, где прежде не было отродясь никаких памятников кроме гипсового пионера с горном и отбитым носом, стоявшего в городском сквере, сверкали три бронзовых, весьма помпезных памятника. Первый появился возле птицефабрики, гордости блинчан и единственного городского предприятия. На гранитном красивом постаменте стояла бронзовая Серафима Тугоухова, знатная птичница и любимица всего города. На центральной площади, у городской управы по-старинному, ныне называвшейся по-новомодному, мэрией, памятник Викентию Куроплясову, городскому  поэту, автору знаменитого стихотворения "Белы ночи". Горделивый Викентий стоял на гранитном же постаменте, одна рука его была подъята вверх а в другой он держал тетрадь. Голова вдохновенно вскинута, бронзовые волосы отброшены со лба. Он как бы декламировал бессмертные строчки, известные с детства каждому блинчанину. Вот эти незабываемые строки:

 Ты окунулась в Белы ночи,
Ушла неведомо куда;
А в памяти зелены очи-
Один- туда, другой-сюда.

Придирчивый читатель не преминул бы заметить, что могут возникнуть некоторые трудности при представлении себе таких зеленых очей, но таков уж полет фантазии художника.
Во дворе дома, где жил учитель, памятник местному дворнику, Терентию Кондратьевичу Мордопьянову, чья фамилия красноречиво свидетельствовала о пагубном пристрастии этого достойного мужа. По утрам, пробудившиеся и спешащие на работу блинчане дивились - где и как успевал Терентий приводить себя в привычное состояние в такую рань. Но двор он мел чисто.
Терентий стоял, подняв бронзовые глаза к небу, словно отыскивая на далеких облаках следы зловредного мусора и прочие пакости.
В сквере напротив городского клуба был фонтан с причудливой скульптурной группой, поражавшей варварской пышностью. Окруженные каменным бордюром, стояли в кружок три позолоченных зайца в грациозных позах, примкнувшие друг к другу как три грации. Бронзовые зайцы держали на торчком стоящих ушах порфировую чашу, подозрительно похожую на завернутый по краям блин. Из центра ее точала морковка и из кочерыжки вместо ботвы били струи воды. Зайцы широко улыбались, словно телеведущие передачи о погоде.
В течение последующей недели Большие Блинцы наводнили бобры. Блинчане, как и все провинциалы, очень тепло относились к животным и сначала радовались и подманивали хвостатых морковками, приговаривая - бяша, бяша( они не знали, как иначе обращаться к бобрам, ну не кыс -кыс же в самом деле).Но когда в единственной в городе чистенькой парикмахерской с негласным названием "У дяди Жоры" подломился стул( ножки стула  были подгрызены) под уважаемым горожанином, начальником местной милиции Никифором Петровичем Хрычевым, и он упал в самом неловком положении, с намыленными щеками, на пол, ударившись пребольно копчиком, весьма чувствительным местом, кстати сказать, то по Большим Блинцам пронеслась первая волна беспокойства, переросшая в возмущение, когда обнаружилось, что испорчена вся заграничная мебель в мебельном магазине. Дорогие гарнитуры, итальянские диваны и полированные столы были безжалостно обгрызены со всех сторон.
Вскоре стало известно, что виновником переполоха был Семен Израилевич. Он сам признался в этом городскому главе, объяснив, что хотел лишь вернуть пропавших некогда бобров, любимцев всего города, на опустевшую запруду в огибающую городок реку Большую Блинчанку.
- Как же Вам это удалось? -подивился городской глава.
-Я совершил открытие, -загадочно улыбнулся учитель.

Открытие было не утаить. Слухи о чудесах в Больших Блинцах разлетелись быстро по русской земле. Добрались они и до отдаленного зарубежья.

В офисе могущественной международной корпорации "Джоопинг энтерпрайзис" горел свет несмотря на разгар рабочего дня и солнце за окнами. Причиною были наглухо закрытые оконные жалюзи. Мерно гудела вентиляция. Бессменный владелец компании мистер Скоттс прямо сидел в кресле.
- И что, действительно так, все может? - мистер Скоттс задал вопрос как бы в пустоту, словно не обращаясь ни к кому, хотя, на самом деле вопрос имел адресата. Адресатом был секретарь мистера Скоттса, аккуратнейший и исполнительнейший мистер С.Делано, стоявший, чуть склонясь, перед столом босса. В руках мистер С.Делано держал пухлый отчет в кожаной, с золотым тиснением, папке.
-Абсолютно все! - секретарь наклонился над столом еще более, - ознакомьтесь, босс. Здесь все.
Мистер С.Делано положил на стол перед Скоттсом папку. Тот небрежно полистал, внимание его, казалось, было рассеянным, хотя полуприкрытые глаза цепко буравили исписанные листы. Лишь легкое подрагивание век выдавало нешуточное внутреннее напряжение.
- О, кей. Высылайте Адама Смита.
Незамедлительно в далекую Россию, в город Большие Блинцы, после оформления всех необходимых документов, выслан был опытнейший агент, Адам Смит, гордость корпорации. Дело в том, что Адам обладал убийственным, несокрушимым даром убеждения. Он мог убедить кого угодно и в чем угодно, чем не раз приносил "Дж. энтерпрайзис" более чем существенные прибавки к и без того весомому капиталу.

В тот день Семен Израилевич вышел в палисад поутру постричь свою любимую сирень. У калитки, на улице, с той стороны забора, стоял высокий незнакомый мужчина лет сорока в дорогом, ладно сидевшем чесучевом костюме. Семен Израилевич удивленно посмотрел на гостя. Аккуратно постриженные. с проседью, волосы, на высоком лбу глубокие залысины. Мягкая кожа светло-коричневых ботинок. Большие Блинцы отродясь не видывали такого франта. Незнакомец смотрел на учителя прямо и твердо. Взгляд умных серых глаз был чистый и открытый.
- Иностранец, - подумал Семен Израилевич.
Незнакомец приглушенно кашлянул.
- Прошу прощения.Где я мог бы видеть Семена Израилевича Зубитиса? - спросил он весьма любезно на чистейшем русском языке.
- Это я.
- Тогда я к Вам.
- Ну что ж. Проходите.
Нагнув голову, незнакомец шагнул через порог, обдав на пути Семена Израилевича запахом дорогого одеколона.
- Садитесь, - предложил учитель, пододвинув стул.
- Люблю без обиняков, - начал без предисловий гость. Позвольте представиться, Адам Смит, агент по чрезвычайным поручениям. Итак, я знаю все. Абсолютно все.
- Что ж, ежели Вы уж все знаете, тем лучше. И что же. Что Вы хотите от меня? - спросил Семен Израилевич.
- Перейдем сразу к делу. Я представляю "Дж. энтерпрайзис". Слыхали о такой?
- Допустим.
- Для начала 20 миллионов долларов. Что Вы скажете о контракте, скажем, на год с эксклюзивным оформлением авторских прав?
- Я не понимаю Вас.
- Бросьте, уважаемый Семен Израилевич. Все Вы прекрасно понимаете. На что Вы растрачиваете свой талант? Идите работать к нам. Ваши мозги, наши деньги- вместе мы сила. У Вас будут миллионы. Миллионы! Вы увидите Европу. Да что там Европа! У Ваших ног будет весь мир. Париж...О, Париж! - Смит мечтательно закатил глаза. Вам знаком вкус бретонских устриц в белом вине?
- А Вы пробовали пирожки, которые печет моя Хлоя на Пасху? - спросил Семен Израилевич.
- Нет.
- Нет? Вот видите. О чем тогда говорить? Вы сначала попробуйте, юноша, потом и говорите.
- Да послушайте же, - Смит нервно шевельнул рукой, - к Вашим услугам будут самые недоступные, самые желанные женщины мира.
- А они будут меня, старика, любить? Вот то-то же. А моя Хлоя меня любит. А ведь я бываю несносен. Несносен, Вы понимаете, молодой человек.А кроме того, Вы видели мою Хлою в юности?
- Нет, но...
- А нет, так и не говорите. Хлоя, золотко, иди сюда, у нас гости.
На призыв Семена Израилевича вышла заспанная Хлоя Самсоновна. Глаза ее были красны. Недовольная гримаса омрачала круглое, рыхлое лицо. К трем имеющимся подбородкам добавлялся спросонья как бы еще один, свисающий весьма монументально из-под предыдущих.
-Ну?- вопросил Семен Израилевич. Видели Вы женщину красивее?
- М-м-м...Нет...Нет, конечно.
- Вот видите. Нет уж, юноша, к чему мне, старику, ваши красавицы? Иди, золотко, мы еще поговорим, - кивнул учитель жене.
Хлоя Самсоновна удалилась, недовольно ворча под нос: Старый черт! С утра от тебя нет покою!
- Ну что ж. Я не хотел об этом говорить, вообще касаться этого вопроса, - Адам почему-то вдруг понизил голос, - Но...Ведь Вы, Семен Израилевич, не природный русак. Вы еврей. Что Вам, еврею, делать в этой дикой, варварской да и , по большому счету, чужой для Вас стране? Что Вас с ней связывает?
- Почему же чужой? И отец мой жил здесь, и его отец, мой дед, и его отец, мой прадед. Все они жили здесь, юноша. И ничего, как-то жили. Хотя и среди варваров знаете ли. А подумайте-ка,разговаривали бы Вы сейчас со мной, евреем, ежели бы эти, как Вы их назвали, варвары, не защитили меня, мальчика тогда, от ваших цивилизованных европейцев? Почему же я, хоть и, как Вы изволили выразиться, еврей, должен покидать эту страну? Тут похоронен мой сын, наш Аркаша. В вашем Париже будет могила моего сына?
- Не, сэр. Но...Я не понимаю...
- А тут и понимать нечего. Если в вашем Париже нет могилы моего сына, зачем мне тогда Париж? Я могу сделать все, но не могу даже такой простой вещи, как вернуть нашего сына. Зачем мне тогда весь мир? И к чему мне ваш Париж без этого простого надгробного камня? Или Вы перенесете его каким-то чудесным образом на Пер- Лашез?
- Нет, - Адам начинал уже заметно нервничать, - этого я Вам обещать не могу. Но...Подумайте, дорогой Семен Израилевич, что Вы могли бы сделать для других, для людей, для мира вообще.В мире столько горя и нищеты, столько несправедливости. Вы только представьте, какие перед нами открываются перспективы. Вы сможете, наконец, сделать людей счастливыми. У каждого будет все, все по его желанию. Исчезнут на Земле зависть и злоба, прекратятся войны и распри. Все будут счастливы и беззаботны как дети. И может, наконец научатся любить ближних. Вы представляете, с какой благосклонностью люди станут относиться друг к другу, имея все о чем мечтали? Получив вожделенное, то, к чему стремились всю жизнь? Вы понимаете, исполнится наконец вековечная мечта людей  о всеобщем счастье. Абсолютном и окончательном.Вы превратите Землю, юдоль скорби и печалей бесконечной череды людских поколений в Рай. Рай цветущий и благословенный здесь, на Земле. Конечно, будут смерти и горестные утраты. Но люди наконец-то будут счастливы. Все. Поголовно все. Черт возьми, они заслужили это! Честное слово, дорогой мой учитель, подумайте хотя бы об этом. На что, ну на что, спрашиваю еще раз, Вы растрачиваете свой талант?
Семен Израилевич помолчал минуты две. Покачал головой и отстучал пальцами дробь по столу.
- Ах, юноша, юноша, Вы еще так молоды. Вы, молодой человек, хотите превратить меня в коммерческое предприятие. Но я не фабрика. Я старый учитель. И вот что я скажу Вам. Если в людях исчезнет зависть, то ради чего им, спрашивается, тогда вообще жить? К чему стремиться? И ради чего им работать? Не будет ни милосердных врачей, ни вдумчивых учителей, ни смелых инженеров. Исчезнут порыв и страсть. Люди не построят никогда новые ракеты, не полетят к далеким звездам. А кроме того, молодой человек, ежели все будут жить во дворцах - а люди захотят именно этого, насколько я знаю людей- то всем на Земле просто не хватит места. Нет, друг мой, Рай и Земля суть категории столь же  мало совместимые сколь,скажем, девственница и педофил или ,ежели хотите,  как задница и фурункул. Многие уже пытались до меня осчастливить всех и что? Стали люди счастливее? Кто пытался превратить Землю в Рай, всегда превращал ее в ад. Нет уж, юноша, пусть Рай остается там, где ему и положено быть а Земля будет Землей.
- Но, черт возьми, учитель, - Смит очертил в воздухе ладонью круг, - Не может быть, чтобы Вы не использовали этот шанс. Уникальный и единственный шанс. Ведь Вы можете создавать целые планеты, новые миры и населять их новыми людьми или кем там Вам заблагорассудится. Право же, дорогой учитель, давайте рискнем, а? Начнем все заново. Акт Творения. Достало, достало все, дорогой мой учитель. Ах, если б Вы знали, как все достало! Ну признайтесь же, признайтесь, неужели Вам не жаль наш до рвоты надоевший мир? Создайте новую расу людей, счастливых и добрых, гордых и мудрых, свободных от пороков и независимых. Начать все с начала, оставить прошлое в прошлом, отринуть к чертовой матери, изменить наконец этот чертов мир! Как Вам такой замысел, дражайший Семен Израилевич?
Семен Израилевич вновь помолчал с минуту.
- Новый мир, новую расу людей? Об этом Творец уже позаботился однажды за нас. Стоит ли повторять ошибки? Адам и Ева тоже были добры и прекрасны как дети и чем все закончилось? Нет уж, давайте оставим Создателю Его промысел. Я всего лишь скромный учитель и если я не сделал счастливой единственную женщину в своей жизни, мою жену, то мне ли замахиваться на переустройство мира? И знаете, что я скажу Вам, батенька? Идите-ка Вы к черту с вашими миллионами.
- Что ж. Жаль, очень жаль,- Смит покачал головой. Чертовски жаль, любезнейший Семен Израилевич. Но...Однако Вы не поверите, сколь приятно мне было с Вами познакомиться.
- И мне приятно. Всего доброго, молодой человек.
-До свидания, дорогой мой учитель.До свидания. Я буду помнить о Вас и нашей встрече всю жизнь, до конца моих дней, - внезапно потеплевшим голосом произнес Смит и долго, прощаясь, тряс жилистую руку учителя.

Проводив гостя, Семен Израилевич привычно вернулся к письменному столу в своей комнатке, сел за него, отодвинув стул и притянул к себе кипу исписанной формулами бумаги.
- Тут необходимо многое доработать, доработать, - бормотал он, потирая переносицу, - надо еще многое обдумать.
Он склонился над столом, причмокивая и подсасывая выпадающие зубы.
- А , черт! - ругнулся Семен Израилевич, - проклятый протез! Когда это кончится?
Вдруг выпрямился над столом, замер, словно увидев что-то удивительное.
- Да что же это я в самом деле? Вот старый дурак!
И он застрочил по бумаге, дописывая последнее уравнение. Через некоторое время поднялся и подошел к зеркалу, заглянул в него, высоко вскинув верхнюю губу, из-под которой сверкал новенький, красивый протез.
- Вот это дело, -удовлетворенно заключил Семен Израилевич и улыбнулся ослепительной, белозубой улыбкой впервые за долгие последние годы. Он был счастлив.


В офисе "Дж.энтерпрайзис" по-прежнему горел свет.
- Что от Адама? - мистер Скоттс нервно шевельнул пальцами.
- Молчание, сэр, - отвечал, наклонив голову мистер С.Делано.
- Если мы провалим эту компанию, это будет...Черт знает, что это будет...Это...Такого упускать нельзя. Вы представляете, какие перспективы?
Мистер С.Делано в ответ молчал.


Вернувшись на родину, Адам Смит повел себя как-то странно. Он первым делом зашел в бухгалтерию фирмы и, не посещая шефа для доклада, взял расчет. Потом отправился к знакомому нотариусу и написал дарственную, в которой вручал все свое имущество, движимое и недвижимое, некой Лоре Грэйвс. Новенький Порше Кайен, особняк на Манхэттене, круглый счет в банке, все отошло этой счастливой новой обладательнице. Затем он поехал на железнодорожный вокзал и взял билет до приморского городка. В этом городке был у Смита маленький домик, который он очень любил и который не посещал бесконечно давно по причине занятости. Он сел в купе-вагон, удобно устроился на мягком кожаном сиденье и стал смотреть в окно.Поезд тронулся. За окном замелькали зеленые поля, кудрявые рощицы. Адам Смит, бывший агент по чрезвычайным поручениям, гордость корпорации" Дж. энтерпрайзис" сидел в вагоне, смотрел в окно и улыбался. Он тоже был счастлив впервые за долгие последние годы.


2017г.


Рецензии
Отличная выдумка, Леша.
Хорошо сделано!
Мордопьянов, Скоттс, Адам Смит - находки.
Успехов вам и творческих трудов

Рина Приживойт   05.09.2023 10:22     Заявить о нарушении
Спасибо. Леша.

Алексей Фофанов   05.09.2023 10:26   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 32 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.