Мармольская операция, глава

из повести «НЕ ПАРАДНЫМ КОРИДОРОМ» ISBN 978-5-4491-1164-7 Д21 УДК 821.161.1 ББК 84(4Рос=Рус)6-44 М.: Де’Либри, 2021. — 302с.

ПАНДЖШЕРСКОЕ УЩЕЛЬЕ, КИШЛАК БАЗАРАК. СТАВКА АХМАД ШАХА МАСУДА

Погожий августовский вечер. В небольшой комнате глинобитного строения на горной террасе встречи с Ахмад Шах Масудом ожидал прибывший из Балха молодой полевой командир Абдул Кадер, известный также, как Мохаммад Забиулло. Невысокого роста крепыш с круглым лицом и чёрной густой бородой, он 20-летним парнем в 1981 году, как наиболее перспективный полевой командир Панджшерского фронта, Ахмад Шах Масудом был направлен в северные провинции Балх и Саманган для организации вооружённой борьбы отрядов партии «Исламское общество Афганистана». Бывший школьный учитель богословия, Абдул Кадер имел аналитический ум и глубокие познания в теологии, был сдержан и харизматичен. К 1983 году он подчинил себе все разрозненные отряды Балха и Самангана и лично управлял большей частью боевых действий при нападении на советские колонны, войска, гарнизоны, органы государственной и исполнительной власти ДРА в северном регионе, поделив его на 73 территориальных сектора. В каждом из них назначил своего военачальника, управлявшего действиями вооружённых групп от 10 до 30 мятежников. Под управлением Абдул Кадера находились мощные укреплённые районы с перевалочными базами: Альбурс, Агарсай, Байрамшах, Шорча партии «Исламское общество Афганистана». В них хранился арсенал, питавший вооружённую оппозицию по всему северу. Правительство в Кабуле, не единожды предпринимало попытки подкупить Абдул Кадера деньгами или статусной должностью в обмен на прекращение им вооружённой борьбы. Но он оставался непреклонен. Ставка Абдул Кадера находилась в горном массиве Мармоль, называемом «ущельем красных скал». Оно пролегало южнее — юго-восточнее в 17-ти километрах от города Мазари-Шариф, перпендикулярно растянутому на 80 километров с запада на восток, глубокому каньону оранжево-бурого цвета, стиснутому с двух сторон крутыми склонами. Изнавись, Абдул Кадер услышал голоса и в комнату в обществе четырёх моджахедов вошёл Ахмад Шах Масуд. Он торопко встал и, приложив ладонь к сердцу, традиционно поприветствовал: «АсСаламу Алейкум!» Шах Масуд и сопровождавшие его сподвижники поздоровались в ответ, после чего все соборно прочитали молитву:  «БисмиЛляяхи валяджна, вабисмил-ляяхи хараджнава'аляя раббинаа та-ваккяльнаа» — с именем Всевышнего мы вошли и с Его именем выходили. И только на Господа нашего мы уповаем.
Завершив молебства, моджахеды сели на ширдак — Ахмад Шах Масуд с соратниками по одну сторону, Абдул Кадер напротив.
— Как ваши успехи? — спросил Шах Масуд Абдул Кадера.
— Хвала Всевышнему! Ведём священную борьбу! — с патетикой ответил Абдул Кадер.
— Мы наслышаны о ваших успехах, — обратился на «Вы» Шах Масуд, — и у нас к вам ответственное поручение.
— Слушаю вас, достопочтенный Шах Масуд! — наполнился вниманием учтивый Абдул Кадер.
— Необходимо, чтобы ваша группировка на время отвлекла Советские войска от Панджшерского ущелья на север, — начал толковать Шах Масуд, переведя взгляд на помощника, сидевшего ошую, чтобы он изложил суть задачи.
— Нужно совершить резонансную акцию! — призвал смуглый щедровитый моджахед в коричневом паколь . — Одним из вариантов может быть похищение советских гражданских специалистов, работающих на хлебозаводе в Мазари-Шариф. По нашим данным их численность составляет 20 человек.
— Так и есть, — подтвердил Абдул Кадер, — их возят с противоположных окраин города на автобусе — из общежития на завод и, обратно. Они ездят в сопровождении двух вооружённых охранников. Какова должна быть их дальнейшая судьба? — поинтересовался Абдул Кадер, ожидая на сей счёт вводных.
— Это подскажет сложившаяся обстановка! — ответил помощник Шах Масуда.
Абдул Кадер принял приказ Ахмад Шах Масуда к исполнению. Понимая неотвратимость последствий акции с похищением советских граждан, проведением Советами войсковой операции, он в считанные дни усилил свою группировку, мобилизовав из населённых пунктов Мармоля ещё 1300 мужчин. 

МАЗАРИ-ШАРИФ, НЕДЕЛЮ СПУСТЯ

Стоял жаркий августовский день. +41оС. Автобус ПАЗ-672 из партии автотранспорта некогда подаренных правительством Советского Союза братской Демократической Республике Афганистан возвращал с рабочей смены 16 советских специалистов: инженеров и рабочих — наладчиков конвейерного оборудования хлебозавода в Мазари-Шариф. Следует отметить, что хлебозавод был также построен на государственные средства и усилиями граждан СССР. Настроение специалистов было приподнятым. Впереди им предстояли празднества по случаю ввода в эксплуатацию нового конвейерного цеха. В машине громко звучала популярная среди афганцев песня «Sultoni Qalbam» в исполнении меметичного певца Ахмада Захира. Путь от хлебозавода до общежития пролегал по центру Мазари-Шариф. Оставив позади поражавшую видами знаменитую голубую джума-мечеть Хазрат Али, автобус выехал за пределы плотной застройки и уже находился на подъезде к пункту назначения. Изнавись, автобус обогнал легковой pickup «ISUZU» и, резко приняв вправо, преградил ему путь. Из ISUZU выскочили вооружённые люди и, угрожая оружием, потребовали водителя увести транспорт с пассажирами в указанном ими направлении.

СПРАВКА: Советский Союз оказывал Демократической Республике Афганистан значительную экономическую помощь в строительстве и эксплуатации заводов, фабрик, вузов. Это вызывало откровенную злобу у врагов Саурской (Апрельской) революции. Они не могли смириться с тем, как в Кабуле, Суруби, Герате, Пули-Хумри и других городах Афганистана советские гражданские специалисты конкретными делами завоёвывали расположение гражданского населения и выжидали случая нанести по ним удар. До похищения 16-ти советских специалистов в Мазари-Шариф, в их адрес неоднократно звучали угрозы мятежников с требованием покинуть Афганистан. Руководство СССР постановило — наказание за похищение советских граждан должно быть жёстким и неотвратимым. 

КАБУЛ. АФГАНИСТАН. ШТАБ 40-й АРМИИ

В кабинете начальника оперативной группы Минобороны СССР в Афганистане маршала Советского Союза Соколова раздался звонок. Звонил военный советник зоны «Север», полковник.
— Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза!
— Здравствуйте, слушаю вас, — поздоровался Соколов.
— Шестнадцать наших гражданских специалистов, трудившихся по контракту на хлебозаводе в Мазари-Шариф, были похищены при возвращении с рабочей смены. Автобус, в котором осуществлялась их перевозка, был найден на южной окраине Мазари-Шариф. Внутри салона были обнаружены следы крови. По предварительным данным водитель был связан с похитителями. В ходе поисков в 5-ти километрах южнее Мазари-Шариф было найдено тело одного из наших специалистов. Судя по всему, он был ранен и не мог передвигаться. Поэтому мятежники его расстреляли. Собранные данные позволяют полагать, что специалистов увели в направлении горного массива Мармоль.
— Какие вы предприняли меры?! — строго спросил маршал СССР. — Похитившая группировка уже установлена?!
— На текущий момент ещё нет, товарищ маршал Советского Союза! — продолжал доклад военный советник. — Мы создали в Мазари-Шариф штаб и оперативную группу по их поиску. В неё вошли представители афганской Службы госбезопасности ХАД, Вооружённых сил ДРА и Народной милиции Царандой. Собираем разведывательные и агентурные данные. Проверяем их достоверность.
— Хорошо, — резюмировал Соколов, — наладьте взаимодействие с командованием 40-й Армии.
В свою очередь маршал СССР Соколов приказал командующему 40-й армии генерал-лейтенанту Генералову срочно разработать план войсковой операции и приступить к его реализации. Руководителем операции был назначен заместитель начальника штаба 40-й Армии генерал-майор Шевченко

КУНДУЗ. ПАЛАТКА РАЗВЕДРОТЫ

Жаркий день августа. +43оС. Разведрота возвратилась с засадных действий. Сидор, Костёр, Руст, Стрела, Костян и Монгол, прослужившие к тому времени «за речкой» уже более полугода, становились матёрыми воинами. Установив в парке на места бронетехнику и вставив оружие в пирамиду, осыпанные жёлтой пылью они вошли в палатку.
— Капуста! — возликовал Сидор, увидев встречавшего у входа, исхудавшего до неузнаваемости хвилого старшину.
— Мы знали, что ты выжил! — присоединился радостный Стрела. — Остались кожа да кости.
— Нам сообщили, что тебя направили в Кабульский госпиталь, и в роту ты уже не вернёшься. Оттуда прямиком в Союз! — поделился Костян.
— Ну как я мог с вами не попрощаться?! — пошутил Капуста. — Хотелось бы домой в парадке вернуться. Не в больничной робе и уж точно не в цинке!
— Резонно! — заметил улыбнувшийся Руст.
— «Кому повезёт — тот на двадцать один месяц и, до двух лет» — помнишь свои слова? — процитировал Капусте Костёр его же фразу произнесённую по прибытию друзей в Афганистан.
— Главное, что ты выжил! — выгодно заметил Руст.
— Исполать Монголу! — благодарно счёл Капуста. — Он набурханил! Доктора оценили. Говорят, мол, невидальщина. Пуля прошла в сантиметре от сердца. Апропо, где  он сам?!
— Сейчас зайдёт, — объяснил Сидор, — подотстал трохи!
— Ну как вы тут без старшины?! — поинтересовался Капуста.
— Роту пополнили после потерь в Кунаре. Много новых парней прибыло, — сообщил Костёр.
— А вот и сам шаман! — конферансировал Стрела, вошедшему в палатку Монголу.
Увидев Капусту, Монгол сдержанно обрадовался и уставно прогорланил:
— Здравия желаю, товарищ старшина! С возвращением в роту! — После приветствия, Монгол не откладывая абие перешёл к просьбе: — По случаю удатного выживания и с целью полного исцеления, — воспользовался он доброхотством Капусты, — дозволь совершить сэржэм. Иными словами, провести в палатке шаманский обряд прошения помоги у онгонов — духов наших священных предков.
— Монгол, ты опять за старое?! — посмеялся Сидор с друзьями.
— Что нужно будет делать? — с готовностью поинтересовался Капуста, проверивший на себе чудотворность ведьмака-Монгола.
— В молебне я буду просить онгонов отвести пагубу от моих товарищей и твоего полного излечения. Это будет сопровождаться слитием воедино трёх напитков: молока, чая и водки и окроплением этой смесью стен нашей палатки.
Друзья Сидор, Руст, Стрела, Костёр и Костян с усмешкой переглянулись.
— А от нас-то что требуется?! — поинтересовался Капуста.
— Я обязан поднести онгонам жертвенный дар — сладости, например сгущёнку, сахар. Также необходимо — найти и налить, непременно в разную посуду молока, водки и чая. Проведём сэржэм после вечерней поверки, когда офицеры убудут на отдых.
— Ну что, парни, найдём молоко и водку?! — обратился за подсобой Капуста.
Авторитет старшины Капустина в разведроте был непреложным. А тут ещё всеобщая радость от его неожиданного возвращения в роту. Конечно же, все были за то, чтобы добыть насущное.
— С чаем проблем нет! Со сгущёнкой тоже! — по-хозяйски излагал Сидор. — Молоко можно добыть в дивизии. Там есть корова, кормящая комсостав дивизии молочными продуктами. А вместо водки — самогон сгодится?! Я бачил у сапёров. Они давеча гнали.
— Главное, чтобы спиртное было бесцветным, мутность допустима, — ориентировал Монгол.
— Первач, как стёклышко! — заверил Сидор. — Они знатные умельцы!
После этих слов Сидор созвал Костяна, Стрелу, Костра, Руста и Монгола и, предложив встретиться за палаткой, там объявил:
— В ночное время нужно перенести большой объём продуктов из расположения дивизии в полк. Там каждого наименования: сгущёнки, толстолобика, сливочного масла — по тридцать ящиков. Есть ещё десять мешков сахара. Нам потребуется несколько ночей и большое количество ходок. Время выхода определим после вечерней поверки.
Наступила ночь. По расположению дивизии друзья передвигались скрытно и по двое. Местом встречи Сидор установил палатку Ленинской комнаты Агитотряда дивизии. Когда все подтянулись, Сидор повлёк за собой вовнутрь и во мраке зажёг фонарь. Взору друзей предстали висевшие на стенах портреты генсеков ЦК НДПА Бабрака Кармаля и ЦК КПСС Черненко К.У., наглядная агитация советско-афганской дружбы, большой бюст Ленина и парты со скамейками для политзанятий. Сидор подошёл к ближнему из двенадцати квадратных окон и, скатав внутреннее прозрачное целлофановое полотно, зафиксировал рулон на подвязках. Затем придвинул вдоль стены скамейку и предложил кому-нибудь из друзей подняться на неё, чтобы заглянуть в проём между прорезиненным палаточным полотном и деревянным каркасом. Первым заинтересовался Стрела. Он встал на скамейку и, направив луч фонарика вовнутрь проёма, изумился:
— Мать честная! Ну, Сидор наямился. Здесь же брашна до дембеля! Да ещё нашим молодым останется.
— Тихо ты! Чего горланишь?! — одёрнул его Руст.
Пространство в сорок с лишним сантиметров шириной и полтора метра высотой от пола до нижнего уровня окон в несколько рядов по всему периметру палатки было наполнено ящиками и мешками с провиантом. Технологически, оно служило воздушной подушкой для теплоизоляции. Летом сохраняло прохладу, а зимой тепло. Визави к палатке Ленинской комнаты Агитотряда — дверь в дверь, стоял огромный дивизионный склад, представлявший собой ангар, собранный из профилированных листов стали.
— Продукты со склада? — поинтересовался Руст у Сидора.
— А вовнутрь-то, ты как проник? — спросил Костян.
— Разобрал в кровельной части один лист, — неохотно признался Сидор.
— Не берусь даже представить, сколько после этого ампоше спишут ревизоры, — пошутил Костян.
— Как он эти неподъёмные мешки и ящики со склада поднял на крышу? — озадачился Монгол, насилу доставая из проёма мешок сахара.
— А с крыши, как спустил?! — удивлялся Стрела. — Да при этом ещё и не засветился.
— Надо ж было выбрать время и всё это ещё по периметру разложить?! — представлял Костёр.
— Без завсклада провернуть этот гешефт было бы сложно! — предположил Руст.
Розыск данного провианта вели повсеместно в расположении дивизии и полка. Но предположить, что он находится в стоявшей, дверь в дверь, палатке Ленинской комнаты агитотряда дивизии, не смог никто. Три ночи в несколько ходок — Стрела, Костёр, Монгол, Руст, Костян и Сидор переносили провиант из расположения дивизии, складывая его у себя в палатке сходно тому, как это было в Ленинской комнате агитотряда. Однако внедолге весь он был съеден разведчиками во время выходов на боевые действия.

КАМЛАНИЯ МОНГОЛА

«Вынув трубку длиной с его плечо, взяв кисет из черной овчины величиной с рукав,
он затолкал «мышиное ухо» (отломанный кусок скрученного табачного листа) в серебряную головку и, ударяя кресалом о кремень, подобно молнии, он дул,
завывая подобно ветру, подымая дым подобно костру».
«Сказание об Абае Гэсэре» — Сыне Неба и Покровителе Воинов

НОЧЬ. Душно +33оС. После знойного дня рота отдыхала. Накинутые на горячие тела мокрые простыни, источая лёгкую прохладу, минутами высыхали. И всё же чувствовалось дыхание скорой осени. В палатке тускло святили пять керосиновых ламп. Одна из них стояла на тумбочке, накрытой белой наволочкой, на которой в ряд были выстроены пять открытых банок сгущёнки. Впереди их были четыре глубокие алюминиевые тарелки. Одна была пустая, в три другие, всклень налиты молоко, самогон и чай. Рядом с каждой тарелкой лежала, предназначенная токмо для неё, столовая ложка. Монгол, уведомил товарищей о скором начале сэржэм, а сам ненадолго отлучился. Бойцы откинулись на железные спинки кроватей и ждали начала действа. Гомон в палатке прервал громкий бой колотушкой-орба в висевший на груди бубен-хэсэ облачённого в шаманское одеяние-боо хояг Монгола и треск вращаемой шигшуур-трещотки. Монгол мерно переваливался с ноги на ногу и, мотая головой, горланил шаманские камлания.
— «И голос этого гудка, я узнаю, как голос друга», — процитировал М. Матусовского, засмеявшийся Сидор.
Монгол продвигался по проходу палатки до конца и на обратном пути передал Сидору бубен, а Костру трещотку, попросив круговым жестом руки вперёд продолжать в том же духе. Сам же розными ложками из трёх тарелок поочерёдно наполнил четвёртую. Затем под зычный бой в хэсэ, треск шигшуур и громкое камлание стал ложкой окроплять стены палатки. Знавшие в роте силу ведовста Монгола на примере спасения Капусты, молча, наблюдали за погружавшимся в исступление Монголом, принимая его ритуал всерьёз. Новоприбывшие же едва сдерживали смех. Когда смеси в тарелке осталось на ложку, Монгол метнул её на потолок и, упав на колени со вскинутыми вверх руками, протяжно возгласил заклинание «Тоорэг!» Засим он достал из лежавшего под его койкой куля длинную деревянную курительную трубку, набитую им загодя и, раскурив, передал товарищам. Её пьянящий терпкий дым при передаче изручь наскоро расплылся по палатке, окутывая сизой мглой. Тем временем, Монгол приложил к зубам варган и, закатив зеницы, начал бой кончиком пальца по тонкому металлическому язычку инструмента, издавая надмирные звуки: эй-я, ой-я, ай-я, ий-я. Когда он закончил, возбуждённая сэржэмом рота обсуждала его, а Костян, Сидор, Монгол, Руст, Стрела и Монгол обступили койку старшины.
— Капуста, — обратился подсевший к старшине с гитарой Сидор, — старший лейтенант Середа не хочет брать тебя на операцию, ссылаясь на квёлость. А сам-то ты хотел — махнуть с нами в горы перед дембелем?
— Хотел, конечно! — признался Капуста. — Но горный поход, подлинно могу не сдюжить. Я часто вспоминаю нашего покойного ротного старшего лейтенанта Бориса Налётова — Царствие ему небесное! «Не стоит шутить на войне с приметами!» — убеждал его не выходить на последнюю операцию начальник разведки полка капитан Прохоров. Нет уж! Покуда талан в Панджшере мне уже представлялся, вряд ли он явится вдругорядь.
— Оно, верно, вдругорядь не явится! — согласился Сидор и запел песню Юрия Кирсанова «Письмо»:

Здравствуй, дорогая! Из Афганистана
Я пишу как прежде. Жив я и здоров.
Что в часы свободные ходим по дуканам.
Базарнее Кабула я не видел городов.

Не могу рассказывать о своей работе,
Что всегда с оружием в город я хожу,
Что бронежилеты среди нас в почёте,
О ночных дежурствах тебе я не скажу.

Я писать не стану о Кундузской пыли,
Тряске в БТР-ах, горных кишлаках,
Что во время рейдов в переделках были,
И ложились пули рядом в двух шагах.

Не скажу тебе я, как мы потеряли
Лучших из товарищей в этой стороне.
Зря своей судьбе они жизни доверяли
И лежать остались на стальной броне.

Лишь одно скажу тебе, ангел мой хранитель,
Что во всех походах ты была со мной.
Тысячью невидимых связаны мы нитей,
Я тебе обязан тем, что я живой. 
   
Миновала ночь, на утреннем разводе роте было приказано подготовиться к выходу на операцию. Разведчики получили боеприпасы, сухой паёк и провели строевой смотр.

МАЗАРИ-ШАРИФ. ШТАБ ПО ПОИСКУ СОВЕТСКИХ СПЕЦИАЛИСТОВ

К поисками советских граждан по всему северному региону Афганистана были привлечены 40 единиц советской и афганской авиатехники: 20 транспортных вертолётов Ми-8МТ и столько же боевых МИ-24. По данным, полученным Службой госбезопасности ХАД из сочувствующей мятежникам социальной среды, похищенных советских специалистов лидеры оппозиции планировали переправить в Иран. Дополнительно к этому, одна из групп ХАДа, проводившая опрос гражданских лиц в населённых пунктах южнее Мазари-Шариф, разведала от владельца караван-сарая в Шадианской долине, что в одном из кишлаков урочища Коркудук в доме местного муллы видели группу пленных советских специалистов. На место срочно вылетели вертолёты Ми-8МТ с 50 сотрудниками ХАДа. Однако при подлёте к Коркудуку на перевале Шикаф советские борта были обстреляны крупнокалиберными пулемётами ДШК. Одна из машин получила серьёзные повреждения и едва дотянула до аэродрома Мазари-Шариф.

УРОЧИЩЕ КОРКУДУК между ШАДИАНСКИМ и ТАНГИМАРМОЛЬСКИМ УЩЕЛЬЯМИ

Оперативная группа штаба по розыску советских специалистов получила от хазарейцев Шадианского ущелья сведения о том, что намедни отряд мятежников конвоировал в Тангимармольское ущелье 15 советских гражданских лиц. Стало также известно, что командир отряда мятежников мулла Мир Саид, орудовавший в Мармоле, представил созванному из жилищ местному населению кишлака в Коркудуке гражданских специалистов, как советских военных:
— Перед вами стоят сбитые нашими моджахедами советские военные лётчики. Это они бомбили наши кишлаки! Они пришли в Афганистан, чтобы отвратить нас от нашей веры и вековых традиций. Всем нам, как одному, нужно подняться на священный джихад с кафирами и изгнать их с нашей священной земли!
Его эмотивное выступление вызвало бурю негодования и стремление свершить жестокое возмездие. В беззащитных советских специалистов полетели камни. Дикий средневековый ареопаг сорвали, изневесь, появившиеся в небе пара боевых Ми-24 и четыре Ми-8МТ с десантными группами разведроты под командованием старшего лейтенанта Середы. Вертолётчики Ми-24 отсекли очередями своих бортовых четырёхствольных крупнокалиберных пулемётов ЯкБ-12,7 группу мятежников и свирепую утугу, жаждавшую линчевания советских граждан. А подлетевшие вослед Ми-8МТ начали высадку десантных групп на горные террасы над кишлаком. Мятежники поняли, что их план по переправке похищенных советских гражданских специалистов в сопредельное исламское государство провалился и открыли по ним беспорядочный огонь. Вступившие в бой разведчики уничтожили нескольких мятежников, но большая их часть ретировалась в горы. Шесть советских специалистов мятежники смогли расстрелять. Другие девять были отбиты разведчиками. Их вместе с телами шестерых погибших на бортах Ми-8МТ эвакуировали в тыл. Преисполненные ярости и порыва расквитаться за распыл соотечественников, советские воины целиком овладели инициативой и стали преследовать мятежников, ломая их сопротивление. При подъёме на одну из вершин разведчики были встречены плотным пулемётным огнём противника. В толще горных складок и выдолбленных в скальной породе опорных пунктах мятежники оборудовали огневые точки, создав эшелонированную оборону. Чтобы сохранить людей, старший лейтенант Середа вызвал боевые Ми-24 и навёл их удары на оборонительные сооружениям противника. После подавления сопротивления разведчики продолжили движение по оврингу шириною в метр, проходя над горной кручей, и ворвались в пещеру. В её длинных лабиринтах, соединявших несколько пещер, был найден обширный арсенал, склады продовольствия, тюрьма со средневековыми дыбами и камерами, где лежали трупы истерзанных пытками афганских военных.
— С этим хозяйством можно жить, товарищ старший лейтенант! — обратился Сидор к старшему лейтенанту Середе, показывая банку тушёнки с надписью арабской вязью.
— С собой брать не более двух банок! — приказал Середа. — Весь провиант с боеприпасами и оружием взорвать!
Между тем солнце уже клонилось к закату. Продвигаться в темени было опасно.
— На ночлег расположимся в пещере! — скомандовал Середа.
— Товарищ старший лейтенант! — обратился Сидор. — Внутри ж дышать нечем. Смрад стоит от птомаина.
— Трупы сбросить в пропасть! — приказал Середа.
— Не отрадная доля! — отметил Сидор.
— А вы бросьте жребий! Только решайте поскорей! — поторопил Середа. — Иначе назначу персонально.
Почуяв, что верно назначат его, Сидор взял к исполнению:
— Есть, бросить жребий!
Но Фарт в этот день был не на его и Костра стороне.
— Дёрнул же чёрт обратиться! Сам себе подсуропил. — распекался исполнивший приказ командира роты Сидор, унюхав прибившийся к маскхалату сладковатый трупный запах. — Забористый, хоть одёжу сбрасывай.
Изнавись послышался громкий приказ Середы:
— Рота! Распределить время ночного дежурства по два часовых и ложиться на отдых!
Первыми в караул, по собственной инициативе, заступили Руст и, пожелавший составить ему компанию, Монгол. А уставшая от боёв и горного перехода рота, зажгла оставленные мятежниками палки с просмолённой паклей и, углубившись в лабиринты пещеры, наскоро заснула. Руст и Монгол, пополнили магазины автоматов патронами из пачек в рюкзаке и, вытащив из пещеры фашины, чтобы комфортно на них усесться, насладились пейзажем.
Была прохладная ночь +20С. Гобина ярких звёзд и величавый полумесяц освещали всю округу. Взгляду друзей предстала, заполнившая весь горизонт и нависавшая с другой стороны теснины, высокая отвесная стена. Её гладкое сизое полотно схожее с местом обитания ласточек-береговушек было изрешечено тысячами вырубленных в скале первобытных жилищ, в которых светили очаги. Исполосовавшие скалу узкие овринги были единственной коммуникацией, связывавшей пещерных обитателей — хазарейцев, узбеков, туркмен и таджиков с внешним миром. Пещерный город, издревна обустроенный в расселине скалистых гор, растянулся на многие километры с запада на восток и поражал своей средневековой подлинностью.
— Мармоль — это былинное место, — поделился историческим познанием Руст, — здесь в бесчисленных пещерах и лабиринтах во времена Греко-Бактрийского царства, походов арабских завоевателей, покорения края ордой Чингисхана и Тамерлана, многие древние народы и воинства находили кров и убежище. Благодаря географическому расположению и труднодоступному горному ландшафту в пещерах Мармоля расквартировывал свои войска, пережидая суровую зиму, Александр Македонский.
— А ещё в этих местах, по исследованиям учёных, родился зороастрийский пророк и жрец Заратустра, которому явилось откровение божества Ахурамазды и здесь была написана основная часть священного писания Авесты, — поведал Монгол, — у нас шаманов, как и у зороастрийцев, огонь возведён в культ. По нашим поверьям, он возник в момент, когда суша отделялась от неба, и остался нам в дар для связи между мирами. Руст, ты заметил афганцев с монголоидными лицами? — спросил вдруг Монгол.
— Хазарейцы! — опередил он Монгола с растолкованием, — монгольский народ — потомки Чингисхана.
— Верно! — удивился Монгол и тотчас, отвлёкшись от темы разговора, начал принюхиваться. — Руст! Кто-то курит! Причём хорошие сигареты!
Откуда-то послышались негромкие женские голоса, говорившие по-французски.
— Ты слышал?! — спросил Монгол Руста.
— Cherchez la femme! — произнёс Руст по-французски. — Монгол давай живо к Середе! Доложи ему обстановку.
В считанные минуты Середа стоял с группой разведчиков, в числе которых были лейтенант Викулов, Костян, Сидор, Костёр и Стрела. Основная часть роты во главе со старшими лейтенантами Демичевым и Хромовым остались в пещере.
— Слушай мою команду! — приказал Середа. — Первыми пойдут пулемётчики Тевс, Костров и Стрельцов!
По приказу старшего лейтенанта Середы, разведчики выдвинулись от пещеры дальше по оврингу. Они шли во тьме, не отрываясь ладонями от горной кручи, чтобы не сойти с тропы и не провалиться в пропасть. Пройдя немного, они увидели вход в пещеру, откуда исходил электрический свет. Первыми в неё вошли Костян и Стрела, за ними Костёр. Сквозь шум работавшего дизельного генератора они изневесь услышали становившуюся всё более отчётливой мужскую речь на дари. В мгновенье перед ними предстала группа вооружённых мятежников, выносивших носилки с ранеными. Они спешно опустили носилки, взялись за оружие и изготовились к стрельбе. Костян, Стрела и Костёр не заставили себя ждать и скосили их очередями своих пулемётов. Мятежники упали у носилок с ранеными. Группа разведчиков по-прежнему оставалась у входа и ждала приказа старшего лейтенанта Середы войти в пещеру. После прекращения стрельбы послышался мужской и женский горлан на французском языке. Навстречу разведчикам в зелёной медицинской униформе — колпаках и масках, с поднятыми руками вышли мужчина, а за ним три женщины. Синего цвета медицинские перчатки мужчины и одной из женщин были в крови. Врач громко грассировал по-французски и активно жестикулировал.
Услышав его речь, в пещеру вошли остальные разведчики.
— Вот счастье привалило! — обрадовался нежданному рандеву с французскими дамами Сидор, начав их оглядывать и тихо по случаю напевать:

Как взглянула я на шурави,
Так в душе запели соловьи,
Позабыла стыд и шариат,
Говорю: «Пойдем со мной, солдат!
Пусть ты необрезанный кафир —
Только для тебя устрою пир,
Спать тебя с собою положу,
И сниму не только паранджу».

— Расскажешь кому по возвращению в Союз, вжись не поверят.
— Сидоренко, помолчи! — скомандовал старший лейтенант Середа.
— Он говорит, что они врачи из международной организации MSF «Врачи без границ», — перевёл командиру роты речь с французского Руст.
— Oui! Oui! IL en est ainsi! Nous sommes des medecins de Mеdecins sans frontieres! — эмоционально уверял француз («Мы врачи из организации «Врачи без границ»»).
— Надо представить паспорта! — скомандовал Середа.
Руст перевёл требование командира. Врач обратился к одной из женщин, и она наскоро принесла четыре бордовые книжицы с надписью «PASSEPORT REPUBLIQUE FRANCAISE».
Середа внимательно изучил каждый паспорт и, вычитав в одном из них мужское имя, обратился к французу:
— Люсьен! Это я оставлю у себя!
И убрал все паспорта в карман своего горника.
— Товарищ старший лейтенант! Здесь операционная с новейшим западным медоборудованием, склад медикаментов и три больничные палаты с чистым бельём, душевые, — доложил подошедший после осмотра лейтенант Викулов, — основную часть раненых, очевидно, ночью они эвакуировали. В палате осталось трое тяжёлораненых. Ещё один в критическом состоянии лежит на операционном столе.
— Тукаев! — назвал Руста старший лейтенант Середа, — переведи доктору: пусть возьмёт своих женщин, и продолжают оперировать. А раненых духов, что выносили на носилках и тех, кто выжил в перестрелке, — Середа отдал приказ разведчикам, — занесите в палату. Пусть им окажут медпомощь!
После этого он вышел из пещеры, связался по радиостанции с командованием полка, доложил обстановку и уточнил ему свои координаты.
— Такой случай! — загрустил Сидор. — Опять мимо. Я уж было чаял с французскими мадамами спознаться теснее. А то глядим здешним ханумкам в очи сквозь сетку паранджи, да по голым пяткам определяем их года да пригожесть. А ещё грешным делом трупы перетаскиваем, — он вновь принюхался к своему маскхалату и, отвратив нос, отметил, — вот напасть — не выветривается!
Стало светать. Туманная дымка в подоле рассеялась, и разведчики увидели брошенный мятежниками там автотранспорт: два вездехода УАЗ-469, грузовики КамАЗ и TATRA.
— Викулов! — окликнул командира взвода старший лейтенант Середа. — Возьми четырёх бойцов, противотанковые мины с духовского склада и взорвите всю их технику к чёртовой матери.
Лейтенант Викулов, Сидор, Костёр, Костян и Стрела под прикрытием сверху спустились в подол. Выяснилось, что вся техника была на ходу.
— Минировать будем не технику, а узкий проход в теснине, — придумал Викулов, — чего технику губить порожняком!
Викулов указал бойцам на места внутри и снаружи узкой горловины шириною 3,6 метра, куда следовало установить противотанковые мины и, когда всё было сделано, приказал покинуть подол. Разведчики взорвали в пещерных комплексах весь арсенал и содержимое складов, вывели из строя источники энергопитания и медоборудование госпиталя и, забрав с собой четверых французов с раненными мятежниками, взошли на вершину. Пока ждали вертолёты, друзья Сидор, Костян, Руст, Стрела, Костян, Монгол сели в сторонку и разожгли небольшой костёр. Монгол достал варган и, приложив его к зубам, начал издавать теургические звуки: эй-я, ой-я, ай-я, ий-я. С вершины горы друзьям представился прекрасный вид неповторимого Мармоля. Каждый вдруг почувствовал себя причастным к событиям многовековой давности, как останавливавшиеся здесь на бивак древние воины, за исключением Сидора, который не сводил с молодых француженок очей и негромко с улыбкой пел песню барда-афганца Юрия Кирсанова «Как у нас в уезде Чаквардак»:

Как у нас в уезде Чаквардак,
Среди женщин шум и кавардак —
Из Кабула к нам пришел отряд,
Под названьем кодовым «Каскад».

«Каскадеров» я пошла смотреть,
И стояла, скрывшись за мечеть.
Вдруг гляжу — идёт ко мне один
Синеглазый молодой блондин.

Как взглянула я на шурави,
Так в душе запели соловьи,
Позабыла стыд и шариат,
Говорю: «Пойдем со мной, солдат!

Пусть ты необрезанный кафир —
Только для тебя устрою пир,
Спать тебя с собою положу,

И сниму не только паранджу».

Но глядит печально шурави:— Ты меня, красотка, не зови,
Наш начальник — грозный «мужавер»,
Загоняет спать нас в БТР.

— Глупый, неразумный шурави!
Ты минуты радости лови!
Знаю я, в горах сидит душман,
Против русских точит ятаган.

Шурави смеется: Не пугай!
Всех душманов мы отправим в рай,
На земле афганской будет мир —
Вот тогда мы и устроим пир.

Пролетели дни как листопад
И ушёл в Кабул отряд «Каскад».
А я жду, сгораю от любви:
Где ж ты, синеглазый шурави?!

Вскоре прилетели вертолёты Ми-8МТ, забрав с высоты разведчиков вместе с пленными. По нашедшим подтверждение агентурным данным афганской Службы госбезопасности ХАД, на следующее утро в Мармоле, в результате подрыва на противотанковой мине УАЗ-469, погиб командующий северным фронтом Абдул Кадер.