Монголки

      
 Через несколько лет после окончания войны на Дальнем Востоке в тысяча девятьсот сорок пятом году пригнали на Крайний Север низкорослых, монгольских лошадок и не одну или две, а полсотни, ещё не подозревая о тех трудностях с какими им придётся столкнутся. Перевезли их в незнакомые места с суровыми климатическими условиями для работы, как тогда говорили, на стройках народного хозяйства.  Проще говоря для тяжёлых, изматывающих работ на делянках и вывозке леса.
 В марте, в лесах Заполярья, снегу более метра. Полярная ночь закончилась, солнце начинает пригревать и день становится намного длиннее. Метели и мороз, доходящий до двадцати, обычное дело для марта. Настоящее тепло придёт сюда только в середине мая. Сказочный зимний лес стоит в снежном кружеве искрясь и переливаясь в лучах яркого солнца. Непонятный шум разносится по лесу бух, бух- это ветви сосен и елей, не выдерживая тяжести шапок снега, сбрасывают его вниз и, освободившись, качаются сопровождая их падение. Может быть вся эта красота нетронутого векового леса останется такой на долгие годы? Сейчас он кажется пустым и необитаемым, но всё это обманчиво и тишина здесь совсем ненадолго.
 То там, то здесь на делянке слышен стук топоров и шаркающие звуки пил, шум падающих деревьев, крики мужиков и ржание лошадей. Высоко вверх поднимался едкий серый дым горящих костров, сжигающих толстые сучья и ветви деревьев. По делянке шла, напрягаясь всем телом, небольшая лохматая лошадь. Низко опустив голову, она месила копытами мартовский снег и, тяжело дыша с упорством волокла на санях длинное сучковатое бревно. Вдруг, потоптавшись немного, встала. В морозном воздухе хорошо был виден пар поднимающийся от спины уставшей лошади. На брюхе и ногах её свисали с шерсти смёрзшиеся комки снега и льда.
- Давай пошла - бегал вокруг лошади мужик средних лет. На нём были одеты тёплые чёрные брюки, старая заношенная от времени фуфайка, перехваченная ремнём и из - под неё под горлом торчал толстый вязанный белый свитер. Часто поправляя зимнюю шапку, он метался по хрустящему снегу в серых заснеженных валенках, ругаясь дёргал за вожжи пытаясь сдвинуть лошадь с места. От каждого рывка она пятилась назад и высоко задирая голову ворочала белым языком надеясь вытолкнуть и освободиться от стального трензеля, но мотая мордой оставалась стоять, не трогаясь с места. Пар от возчика валил не меньше, чем от лошади.
- Вот пригнали вас на нашу голову, - кричал он.- Но, но пошла! Да что ты будешь делать, опять встала.
 Мужик дернул её еще раз и безнадежно бросил вожжи с рукавицами на заснеженный ствол лежащей на санях ели. Возчик и не заметил, как сзади к нему подошёл пожилой мастер в чёрном полушубке прожжённым в некоторых местах от мелких искр горящих костров. Он обходил делянку, когда увидел стоящую без дела лошадь.
- В чём дело Геннадий, почему не работаем? – голос его был немного с хрипотцой, но нотки строгости в нём слышались довольно отчётливо.
 Мужик быстро повернулся и увидев мастера даже обрадовался.
- Осип Матвеевич вот сами видите не хочет работать.
- Что значит не хочет заставь - мастер уверенно подошёл к лошади и сам взяв повод хлестнув кнутом с усилием дёрнул - ну ка давай пошла милая. Но - но, пошла!
- Да бесполезно я уже пробовал - Генка сделал шаг в сторону, - полчаса простоит, как пить дать, измотала она меня. Вы думаете я не пытался, уже с ней и по-доброму и уговором, а то не стерплю и сам кнутом стегану, а ей хоть бы что стоит, о чём думает непонятно. Пол воза ей нагрузишь, а она даже усилий не прикладывает чтоб сдвинуть глянет глазом и ждёт, когда бревно сброшу. Это не первый раз. Вы скажите начальству пусть поменяют на наших. Они лошадки безотказные без норова и работают на износ морда в землю и тянут упираются может поменяют?
- Да ты что говоришь парень - мастер стряхнул рукавицей снег с полушубка - ты сам знаешь, как после войны с лошадью тяжело. Будем работать на том что есть.
- Да какая на них работа Матвеич - махнул рукой Генка - если снегу ещё подвалит немного ноги у них совсем до земли доставать не будут, а на брюхе им ползать неохота они же низенькие. А эта монголка ещё та подруга: чуть зазевался она и укусить может когда запрягаешь, а то и лягнуть норовит.
 Лошадь стояла, моргая белыми от инея ресницами, при дыхании тёплый воздух, выходящий из её ноздрей, замерзал на морде мелкими ледяными каплями.
- Да, послушай Матвеич что скажу, тут на днях случай был. Поехали мы домой в посёлок на выходной. Запрягли мы лошадей в сани ребята на своих, а я на монголке. Едем ходко вожжами её подхлёстываю пусть думаю пробежится по морозцу такой бег для упрямой лошади только на пользу будет. Идёт рысью по укатанному зимнику, ветер свистит в ушах, но как - то странно голову часто поворачивает и глазом косит на меня, что - то думаю выглядывает. Бежит и опять повернётся и смотрит, буд - то что выцеливает. Тут я возьми и нагнись чуть вперёд, сидим то на санях близко, а она как вся вытянулась и заднюю ногу так выбросила, что до моей груди чуть копытом не достала. Ну, думал всё. Вот ведь до чего вредная.
- Вот это да - мастер натянул шапку поглубже на голову.
- Это не дело, она тебя где ни будь подкараулит, потом мне отвечать. Нам ещё не хватало несчастных случаев на работе, что случись меня первого затаскают. Надо её срочно менять.
 Осипу Матвеевичу было лет за шестьдесят повидал он в своей жизни много разных лошадок, но с таким упрямым характером ему встречалась впервые и что в этом случае делать он пока не знал. Пустить их в расход, дело не хитрое, но как их заставить работать? Эта задача была ему пока не посильна. То, что плана не будет ясно было уже сейчас. Мужики стараются лес валят. Многие из них прошли войну и хлебнули лиха по самые ноздри. В них он был уверен - не подведут, но бревно на себе не потащишь нужна лошадь. Обещали прислать немецких тяжеловозов, но когда это будет?  Неизвестно как поведут они себя в глубоких снегах и в морозы если так же как монголки, то лучше не надо.
 Холод с пронизывающим ветерком постепенно забирался за ворот и в рукава старого полушубка. Мастер, передёрнув плечами поёжился.
- С ней всё ясно будем её менять – повторил он
- Вот и хорошо - обрадовался Генка - давно пора. Он затянул потуже ремень на фуфайке чтоб не поддувало.
- У меня до этих монголок- кивнул он на лошадь - Зорька была. Я с ней несколько лет отработал до чего умная лошадь. Помнишь Осип Матвеевич в прошлом году гору Корга-Серьги рубили она же крутая, а высота ого - го - го - задрал Генка голову - сто девяносто метров. Воз с неё спускаешь, а лошадь на зад садится. Сани её толкают, того и гляди снесёт, такая крутизна. Так мы что придумали сзади к саням бревно привяжешь, чтобы по снегу тормозило и сползаешь потихоньку с той горы, вот так лес и возили. Ох, и намучились мы тогда сколько лошадей покалечили.
- Как же помню - мастер задумался вспоминая - да тяжело было, но какой там лес хороший был.
- Лес то хороший да Зорьку мою там бревном зацепило, захромала, ну и на списание вот веришь Матвеич, стали её уводить под нож, а я плачу так привык к ней. Она уткнулась мне в грудь и слёзы у неё вот такие бегут - показал он на ноготь - ведь понимает куда уводят. Так и стояли мы с ней обнявшись прощались.
 Мастер внимательно выслушал такие истории ему были знакомы и от других мужиков. Прикипает возчик за несколько лет работы к своей лошади.
- Знаю Гена я тоже не железный и мне жалко, но работа наша такая что сделаешь отработала своё лошадка либо покалечилась всё - Осип Матвеевич устало и тяжело вздохнул - да, эти монголки своими капризами нам нервы помотают. Где это видано по часу стоять и ждать когда она соизволит работать. Волей они избалованы они же отродясь не трудились. Это не наша лошадка с рождения лямку тянет этим свободу, волю подавай вот и получай результат. А как бы им с малолетства узду накинуть, да хомут на шею одеть, дело бы из них вышло работники хоть куда. У себя на родине они и леса не видали раньше по степи бегали, а тут накоси работай их нагрузили да ещё в лесах на Крайнем Севере - это же для них каторга. Что делать ума не приложу?
 Озорно заискрились глаза и лёгкая улыбка промелькнула в седых усах Матвеича.
- Слушай Генка, а может они наш язык не понимают, а?
- Да вы что смеётесь - Генка с удивлением посмотрел на мастера - мне что теперь монгольский учить чтоб на лошади работать, а потом может быть из Китая или из Индии пригонят что их языки тоже учить будем?
- Не волнуйся Генаха - мастер не скрывал улыбки, - из Индии если и пригонят то только слонов. На слонах будем лес вывозить.
 Лошадь испугано вздрогнула от раздавшегося смеха двух мужиков. Они громко безудержно хохотали и их весёлый заразительный смех далеко эхом разносился по заснеженному лесу.
- Ну Матвеич, рассмешил ты меня, - продолжал смеяться Генка, – слонов? Да у них в такой мороз хобот на первом бревне примёрзнет.
 Осип Матвеевич улыбаясь подошёл к лошади.
- А ты милая, - похлопал он её ладонью по крупу, - работать не будешь не надейся назад в Монголию тебя не повезут, у тебя одна дорога и очень короткая до ближайшего магазина.
 Лошадь повела ушами вся напряглась и сдвинув воз с места потянула его за собой.
- Ну вот одно слово она уже выучила, - обрадовался Матвеич. - Теперь где встанет сразу ей про магазин говори так и управляй, - смеялся он. - Беги догоняй, а то уйдёт.
 Геннадий побежал за лошадью хватая поводья,
- Осип Матвеевич – крикнул он оглянувшись. - Так вы не забудьте про меня как наши лошадки подойдут вы мне обязательно поменяйте.
- Ладно поменяем, - махнул рукой мастер.