Угол обзора

Тревожное настроение. В голове вертится мелодия. «Кино», «Следи за собой». Это конечно же защитная реакция. Депрессивно — нагнетающая музыка заглушает собственные беспокойные мысли. Усаживаюсь на диван, включаю телевизор. Включился на музыкальном канале. «...будь осторожен...»,- поет с экрана Цой. Кто бы сомневался. Меня это нисколько не удивляет. Переключаю на городские новости, сейчас мне это очень важно. Мне повезло. Пресс-конференция с начальником УВД Энска. В подписи внизу экрана значится «Подполковник Рытов Д.Н.». Я вперился взглядом в стекло телевизора, как завороженный. Мне обязательно нужно смотреть и слушать очень внимательно. Рытов, значит. Ну давай, рассказывай.

- В первую очередь, я обращаюсь к родителям взрослых дочерей - старшеклассниц и студенток. Они ведь у нас все взрослые не по годам, всё сами лучше всех знают. Учить их бесполезно, да и поздно, наверное. Я сам отец и знаю, о чем говорю не понаслышке. Я призываю вас приложить максимальные усилия, что бы они всегда были у вас на виду. Не позволяйте им ходить вечерами в одиночку. Хоть запирайте!, - Лицо Рытова покрылось нездоровым румянцем. Он и сам понял, что закипает, сделал двухсекундную паузу:

- С нашей стороны будут предприняты Все возможные действия, обеспечивающие безопасность в нашем городе. Силами наших сотрудников организовано патрулирование улиц, парков и скверов. Особенно в вечернее и ночное время. Я сам лично принимаю непосредственное участие в патрулировании города.

Я внимательно всматривался в черты его лица, в глаза. Прощупывал взглядом его мимику, вслушивался в его голос, интонации, тембр, пытаясь нащупать что-то еле уловимое. Поймал. Да тварь, ты, Рытов.

- Я сделаю все, зависящее от меня! Я наизнанку вывернусь, но поймаю эту тварь!, - по его левую руку дернулась пресс-секретарь. Он снова начал раскаляться, - Сделаю все возможное, но поймаю, - на тон ниже продолжил он.

Да? Ну, давай-давай, лови, - подумал я, - было бы интересно посмотреть на то, как ты лично будешь этим заниматься, мразь.

- Я остановлю тебя, чего бы мне этого не стоило, мразь!, - Пресс-секретаря снова передернуло, и она очень деликатно, но явственно кашлянула. Миниатюрная брюнетка в форме МВД. Смотрится весьма эффектно. Интересно, трахает он ее? Пристально вгляделся в его глаза, затем в ее. Смотри-ка ты, нет. Я даже слегка удивился, красивая ж баба. А с этого урода станется воспользоваться служебным положением.

- Я знаю, ты меня слышишь, урод, - все сильнее распалялся Рытов, на глазах он становился пунцовым, как рак, - Я лично патрулирую город, и своими руками возьму тебя за… горло!

Лицо пресс-секретаря вспыхнуло красными пятнами, резким движением она отвернула в сторону микрофон полковника. На экране в ту же секунду произошла смена кадра. Возникло лицо новостного диктора. Приятная дама средних лет вещала:

- Глава Управления Внутренних Дел города Энска по понятным причинам не раскрывает деталей хода расследования серии жестоких убийств молодых девушек. Достоверно известно лишь, то, что преступник старательно обходит видеокамеры…

- Ну естественно, не дурак ведь, - с ухмылкой подумал я, - Эх, Рытов, знать бы, какими маршрутами ты ходишь. Впрочем, мы все равно с тобой встретимся, и очень скоро. Теперь я это точно понял. Но все-таки зря ты так вызывающе эмоционально себя ведешь, непрофессионально это.

Ночной воздух поздней осени пронизывающе свеж и остро холоден. Я точно знаю, куда мне нужно идти, и я иду. Иду. А внутри меня, уже привычное ощущение борьбы двух хронометров. Один истерично подгоняет «Скорее! Скорее!», другой напротив требует сбавить обороты «Не спеши, ты все равно не успеешь». Первый щекочет душу надеждой и царапает страхом опоздать и попасться. Второй тормозит меня почти физически, придавая ощущение, будто пытаешься переть против шквалистого ветра. Но я все равно иду. Должен идти. Может все-таки у меня получится хоть на этот раз. Под курткой я нащупываю холодный металл, под пальцами он теплеет. А уже совсем скоро станет горячим от крови… Я уже совсем близко к цели. Сердце бешено колотится, будто имеет твердое намерение разбиться вдребезги о грудную клетку. Я уже на финишной прямой. Я четко чувствую это по цвету воздуха, по запаху шелеста деревьев и вкусу собственного адреналина…

Она уже была мертва. Лежала на покрывшейся инеем черной листве, взъерошенная, раскинувшая в стороны руки. Как ворона, убитая хулиганом из мелкашки. Рытов стоял над ней. Я застал его врасплох. Упел заглянуть ему в глаза. К сожалению, эту адскую смесь мне приходилось видеть уже не раз: сначала еще не спавшее чувство удовлетворения и бесовское ликование, затем ужас от внезапности, животный дребезжащий страх… Я не стал смотреть дальше. Пусть не в его глазах, но в других я все это уже видел, и мне не интересно. Я сработал быстро и резко, не дав ему опомниться. Вот и все Рытов, наша встреча была короткой, как замыкание. Я сразу же начал уходить, медлить никак нельзя. Необходимо отойти на безопасное расстояние, и уж только тогда перевести дух. Я совершенно не боялся попасться в поле зрения видеокамер, ведь я шел его же путем. В этом-то я однозначно мог на него положиться, ведь он, конечно же, точно знал где располагаются камеры и какова их зона обзора. Наутро все местные газеты и телеканалы раструбят о том, как героически пал полковник Рытов, в буквальном смысле, грудью защищавший несчастную девочку от жестокого маньяка. «Глава местного Управления Внутренних Дел, как и обещал схватил… за руку преступника и не побоялся вступить с ним в суровый бой. К несчастью силы оказались неравны, вероятно озверевший душегуб моложе, и потому проворнее и сильнее…» Дальше будут похороны с траурным оркестром и залпами орудий, представление к награде посмертно, рыдающая над гробом безутешная вдова и шестнадцатилетняя падчерица с неожиданно и неестественно взрослыми глазами… А на другой стороне кладбища в то же время пройдут похороны гораздо скромнее — четвертой, последней жертвы. Двадцатилетней девочки — студентки. Кадры прощания с ней, конечно же, в итоге не влезут в эфирную сетку энского телевидения. И никто даже и не упомянет, что девочка, как и все предыдущие жертвы, была задушена, а Рытов, почему-то, заколот заточкой. Да и нечего народу знать такие подробности.

Я снова опоздал. Я всегда опаздываю, и мне не удается никого спасти. Зато я могу наказывать. Видать таково мое предназначение, и мне придется с ним смириться. Как и смириться с проклятьем видеть больше, чем другие, иметь иной угол обзора. Боже, как устал я тонуть в бесконечных потоках совершенно ненужных мне подробностей и ощущений, от преследующей меня парности событий. Хорошо хоть от внезапных всплесков информации уже не всегда болит голова. Это радует.

Я возвращаюсь домой. Дышу глубоко, мне необходимо успокоиться. В горле привычно стоит ком. Кто бы знал, как же горько мне бывает в такие минуты. Мысли тут же отзываются мелодией песни «Пилота». Точно, есть же плеер. Вставляю наушники, включаю радио: «И мне было горько...»