Ворон

Я с утра собрался за грибами. Все начиналось до банальности просто. Через тридцать минут езды на машине подъехал на свое заветное место. Над землей плыл июль, лаская и лелея всех и все, что есть на земле. Вот подкрасил бока земляники и подружке – клубники наливной. От переизбытка тепла с кряхтением пробивали корочку земли шляпками крепыши – белые грибы. А ромашки заласканные солнцем и ветром совсем сомлели, подставив лепестки такому блаженству. И вдруг какая-то тревога разлилась вокруг. Ее даже можно было пощупать руками, на столько, она была реальная. Ничего не подозревая поднялся на увал. Там со стороны заброшенной деревни «Грековка» разлилась черная полоса, как – будто кто-то ее нарисовал, именно черная, а не иссиня, как грозовой фронт. Не было отдельных туч, они неотвратимо плотной массой, как орды Мамая, надвигались на то место где я находился. Замерло все живое. Не одна травинка не шелохнется. Все притаилось, не осознавая  и не понимая, чем это все закончится. В этом была какая – то неотвратимая фатальность. Ничто нельзя изменить, только ждать, что я и сделал. Повернул назад и не спеша пошел к машине. Вдруг из-за вершин берез появился ворон необычайных размеров. Больше своих собратьев раза в полтора. И весь-весь черный с каким-то стальным отливом. Он очень низко дал круг надо мной, я очень четко видел его глаза. Огромные с каким-то странным завораживающим блеском. Прямо над головой он издал хриплый гортанный звук, совсем не похожий на птичий. Я еще подумал, как из мультика «Кощей бессмертный» потом он исчез. Трава жалась к ногам как – будто просилась взять ее с собой. Беда витала в воздухе. Стало гораздо прохладнее и запахло дождем и еще чем-то таким непередаваемым, я бы назвал, какой-то чистотой. Даже пауты и слепни исчезли. Сел в машину и отогнал ее от деревьев, подальше от греха, неизвестно что можно было ожидать в дальнейшем. Неожиданно чья-то тень накрыла машину. Выйдя из нее я вновь обнаружил того же ворона. Что это тот же, не сомневался. Таких размеров двух не может просто быть вместе. Он был на много больше коршуна. Мои мысли опять к мистике повернулись. Так же глядя на меня он медленно исчез за горой. Почему я не уехал домой – не знаю, но именно этот поступок дал мне шанс быть единственным свидетелем, развернувшейся здесь драмы.
Черные тучи так низко нависли над землей, что от земли до туч было не более ста метров. В этом было что-то демоническое. Ворон молча парил, как коршун, изредка издавая хриплые, резкие звуки. Он бросал вызов грозе, померится силами. Сухой треск, разрываемых туч, ударил бичом неслыханного раската. И тут же молнии невиданных размеров и яркости осветили этот хаос. Нет не хаос, а торжество природы. Она приняла вызов ворона. Громадная птица в молчании продолжала парить. В этом сжатом пространстве ветра не было. Это была прелюдия перед чем-то необычным и необъяснимым. Я с животным ужасом и восхищением наблюдал за этой необыкновенной картиной – совершенство природы. Потом как – будто хлопнуло по ушам. Я ничего не слышал. Звуков не было. Не было ничего, была одна темнота, которая всасывала меня целиком в себя. И гортанный, хриплый крик ворона. Потом как в кино, опять пришло все в движение. Ветер гнул деревья с дикой силой, что, казалось, деревья гнулись параллельно земле. И где-то вдали послышался звук надвигающегося поезда. И вот первые дождинки капнули на землю, пробуя ее на прочность. И тут началось. Дождь не лил, а изливался потоками мелких струй, к4оторые превращались в ручейки, сливаясь, образуя мутные яростные речушки, которые смывали все на своем пути. Вода была со всех сторон: сверху, с боков, на земле. Я пристально вглядывался в непроглядную черноту грозы, но нигде не видел ворона. Молнии просто бичевали землю. Интересно, почему природа именно здесь в этом месте решила проявить свой крутой нрав, а удары грома, своими децибелами прижимали к земле все живое. Ветер сначала как бы прощупывал слабые места у природы, выискивая, куда по больнее ударить. Дышать было очень трудно, казалось, озон  полностью выжигался молниями и вдруг небо расколол необычный световой зигзаг. Это было стоящее гигантское световое дерево и дальнейший полный мрак. А потом мир потряс такой удар, именно удар грома, что предыдущие раскаты – это был просто детский лепет грозы. Мелькнула мысль – это и есть конец света. Другим он  просто и не мог быть. Я не поверил себе. После этого удара нависла мертвая тишина и вдруг опять торжествующий зов ворона. Что это мистика, галлюцинации? Но я слышал его явственно. Какие две силы сошлись здесь надо мной в этой дикой неземной схватке.
Битва двух противоположностей продолжалась. Казалось схватка совершенно не равносильная, но обе стороны были созданы природой и имели место быть. Исход этого поединка не предрешен. Гроза скатывалась на юг, и вслед за ней летел мистический ворон, удаляясь от меня вглубь тайги. По мере удаления грозы небо постепенно голубело. Оно было такое чистое и яркое, что даже смотреть было больно. Птичий хор был, не смолкаем, наверно каждый хотел рассказать о своих переживаниях и страхах. Мириады дождинок сверкали на траве, создавая удивительный послегрозовой мир. Было странное ощущение нереальности происходящего. Только что полчаса назад было необузданное торжество стихии, была борьба за жизнь, за выживание и вдруг тишина. Навалилось, какое-то опустошение, как будто бы меня выпотрошили всего до последней капли. Такой резкий переход от хаоса к покою на меня подействовал не благотворно. Мне хотелось продолжения. Раньше ничего подобного не видел и не предполагал, что такое возможно. Гроза с перекатами грома уходила за перевал. Я к великому своему изумлению еще раз услышал далекий хриплый зов, полный сил и уверенности в победе.
На поиски грибов мне больше не хотелось идти. Спустился с увала к машине. Мой внутренний мир продолжал жить в том же диком первозданном хаосе. Наверно спящие гены хомосапиенса у меня полуспящие.
Через неделю я снова приехал на это место, ничего не напоминало о той первозданной грозе. Даже какая- то внутренняя обида закапашилась во мне. Грибов не было, а какие находил, были переростками, и брать их было нельзя. Я присел отдохнуть под сосной, кстати, здесь сосны какие–то особенные. Они не мачтовые, как на Алтае, а кряжистые в два, а то и три обхвата и высоченные до неприличия. Это я так, чтобы не перехвалить. Бабочки – капустницы порхали по цветам, землемер кому то отмерял земляной надел, муравей совсем осатанел, волоча за собой соломину, раз в десять самого себя.
Вдруг где-то с вершины кроны сосны донесся непонятный булькающий звук. Типа крл–крл, как то грубовато на низких тонах. Я поднял голову и обомлел. На меня сверху внимательно смотрел тот ворон. Я уже не мог его перепутать ни с кем. Нас объединяла гроза, и, казалось, он это понимал. Мы с ним были связаны какой-то невидимой нитью. Повернув голову в бок, я увидел, как его клюв растянулся в какой-то неправдоподобной улыбке. Я твердо знаю, что птицы не улыбаются, но я видел то, что видел. Я встал на ноги, протянул вверх руки и в такой позе стоял. Сколько времени не знаю. А он, опустив голову, смотрел на меня. И мы как будто растворились друг в друге. Это чувство нельзя описать. И оно не поддается никакому определению. Опять услышал крл-крл, и ворон с шумом снялся с кроны сосны. Сделав надо мной круг, он улетел в сторону Горного Алтая, превратился в точку и исчез. Больше я его не видел. Много встречал воронов мотом, но такого никогда. Благодарен природе, что подарила мне такую встречу. Знаковую встречу, которую несу через всю жизнь.