Сослуживцы

     В середине сентября Владу неожиданно позвонил хирург городской поликлиники Иван Сергеевич Китаев и предложил съездить к Волчкову. В завершение разговора заговорщическим тоном добавил:
– Обо всём поговорим дорогой…

     В общих чертах Влад был в курсе произошедшего и поначалу, было, засомневался: как-то воспримет его приезд Антон, ведь друзьями они не являлись – просто коллеги. Даже по работе встречались нечасто: Антон заведовал хирургическим стационаром, Влад же последний десяток лет крутился на ЛОР-приёме в поликлинике. А два года назад из-за усилившейся опалы и вовсе вынужден был уйти на пенсию по выслуге лет. До него доходили слухи, что Волчков, слывший юмористом и пересмешником, но старавшийся избегать всяческих конфликтов с начальством, тогда не слишком-то лицеприятно о нём отзывался.
     Однако любопытство взяло верх. Положившись на Китаева, который за прошедшие семь месяцев уже трижды навещал Волчкова, Влад согласился. Тем более, что обиды на Антона не держал. Лишь высказал предположение, что после случившейся истории Волчков кроме родных, да ещё, пожалуй, друзей-хирургов, вполне вероятно, и видеть-то никого не хочет.
– Не знаю, – помявшись, ответил Иван Сергеевич. – А из друзей у него теперь – лишь я.
     Влад мог только догадываться, почему он так сказал. Договорились выехать утром, пораньше.

     В больнице Владислав Старков имел репутацию «законника» и правдоруба, так как протестовал всякий раз, когда администрация, по его мнению, ущемляла права своих работников. Профком, традиционно возглавляемый какой-нибудь освобождённой медсестрой, всегда оставался в стороне от острых проблем коллектива, если, конечно, это не было праздничным мероприятием. В трудовом же споре зависимые от администрации, да и, чего греха таить, трусоватые члены месткома неизменно занимали позицию сильной стороны. Большинство врачей побаивалось публично выражать своё мнение, ведь, чуть что, их не преминут упрекнуть: дескать, каждый давал клятву Гиппократа, а значит должен быть бескорыстным. Разумеется, по отношению к пациентам и коллегам это так. Хотя есть ведь и масса других вопросов. А что до клятвы Гиппократа, то врачи клянутся, всё-таки, другим текстом. Сам Влад хорошо помнил, как ещё в 1970-х выпускником института принимал Присягу врача Советского Союза: «Получая высокое звание врача, торжественно клянусь: все знания и силы отдавать охране и улучшению здоровья человека… быть всегда готовым оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну… обращаться в интересах больного за советом к товарищам по профессии и самому никогда не отказывать им в совете и помощи… во всех действиях руководствоваться принципами коммунистической морали, помнить о призвании советского врача, об ответственности перед народом и Советским государством».               
     Правда, государства того давно уже нет в помине.
    
     Назавтра, в субботу, похолодало, небо заволокло тучами, но печка в салоне китаевского «жигулёнка» работала исправно. Иван Сергеевич, в прошлом мастер спорта СССР по велогонкам (одно время даже входил в сборную команду России), гнать свою «пятёрку» не стал. Дорогой он изложил Владу подробности того довольно непростого дела, когда, полтора года назад, в отделении гинекологии после нескольких операций умерла сорокапятилетняя женщина. Родственники подали заявление в прокуратуру. Разбирательство шло год. В итоге виновным в смерти женщины суд признал Волчкова. Вердикт многим показался сомнительным. 

     Кандидат медицинских наук Иван Сергеевич Китаев, которому недавно стукнуло семьдесят два, симпатизировал пятидесятилетнему Антону Волчкову, признавая в нём грамотного специалиста. Симпатизировал, может, ещё и потому, что оба родом из сельской местности. Энергичный и словоохотливый Китаев после института приехал на Урал из Нижегородской области, а ироничный и сдержанный Волчков – с Алтая. Долгое время они вместе работали и в отличие от большинства своих коллег спиртным не увлекались. В своё время Иван Сергеевич кроме занятий спортом и наукой активно интересовался политикой и даже являлся доверенным лицом и помощником депутата Верховного Совета СССР. Прежний руководитель больницы откровенно его недолюбливал, видя в нём потенциального конкурента. За долгие годы работы Китаев по службе так и не продвинулся, капитала никакого не нажил, а вот здоровья у него существенно поубавилось. Потому и вынужден теперь осторожничать.

     Влада несколько беспокоила мысль о предстоящей встрече с Волчковым. Участвовавший в судебном процессе со стороны защиты, Иван Сергеевич по дороге объяснял, что осудили Антона несправедливо.
– Ту женщину в гинекологии оперировали трижды, и всё – разные врачи. Постоянного лечащего врача у неё там, похоже, не было. Через двое суток после первой операции молодой хирург-дежурант пошёл на удаление участка кишечника, послужившего причиной перитонита. На шестые сутки Волчкову самому пришлось взять её в операционную, хотя шансов на спасение практически уже не оставалось.
     Иван Сергеевич рассказал, что первоначально прокуратура заводила уголовные дела сразу на нескольких сотрудников, но сегмент кишки, а его исследование могло бы на многое пролить свет, вдруг бесследно пропал. Факт вопиющий! Как такое допустили – никто на суде объяснить не смог. После утраты «вещдока» из четырёх обвиняемых остался один – Волчков.
– А что же руководство? – спрашивал Влад.
– Что руководство… Им бы только себя выгородить. Да чтоб ничего компенсировать не пришлось. Они же – бедные: зарплаты каждого только на иномарку и хватает. А наш главный (ну, ты знаешь – дантист Новенький) на должность заведующего назначил теперь того молодого, что производил резекцию. Вот и делай вывод: попросили его тогда потерять препарат. Понимаешь?.. Чтобы концы в воду. Благо, и в прокуратуре есть свои люди...

     Часа через три пути по областной автодороге свернули к небольшому посёлку. Петляя по его узким и грязным улочкам, ещё через четверть часа выехали на противоположную окраину. Дальше шла только грунтовая дорога.
               
     Обвинение Волчкову предъявили по статье «нанесение тяжких телесных повреждений». Влад пытался понять, как такое могло произойти именно с Антоном. Возможно, его и в самом деле сознательно сделали крайним, чтобы избежать большего скандала. Ведь случись загреметь под суд сразу четырём врачам, уж точно, и руководству не поздоровилось бы. Неслучайно и «вещдок» потерялся. Возможно, при этом даже надеялись на снисхождение для Антона: как-никак, – успешный хирург, недавно получивший правительственную награду; жена и двое детей – тоже врачи. В таком случае вряд ли решение принимал один Новенький. Скорей всего, к делу причастен его помощник – приверженец рыночных отношений в медицине и при этом редкий самодур – Бутенко. А ещё – начмед Миронов, известный прохиндей и любитель гульнуть на халяву. В студенческие годы Миронов слыл, говорят, заядлым картёжником, предпочитая играть на деньги в покер. По сути, эти двое и заправляют всеми делами в их лечебном учреждении. А Новенький, обладая необходимыми манерами и неким даром красноречия, – за что, вероятно, его и выдвинули на должность руководителя больницы – исполняет главным образом представительские функции.
     Так размышлял Влад в перерывах разговора с Иваном Сергеевичем.

     Волчкову назначили год колонии-поселения и на два года лишили права заниматься лечебной деятельностью. Вдобавок обязали выплатить пострадавшей стороне полмиллиона.
– Кто бы разъяснил: в чём смысл такого запрета на профессию? – недоумевал Влад. – Квалификация что ли повысится?..
     Прямо из зала суда Антона, по словам Китаева, словно матёрого преступника, прижав ему голову к груди и заломив за спину руки, препроводили в камеру предварительного заключения. Присутствовавшая при оглашении приговора семья была шокирована. Апелляция, поданная в вышестоящий суд, на окончательный приговор не повлияла. Более того, дожидаясь его вынесения и определения места дальнейшего отбывания наказания, Антон вместо двух месяцев провёл в областном СИЗО четыре. Что это были за месяцы, он рассказывал потом Китаеву:
– На двенадцати метрах ютилось девять человек. Все сокамерники были неоднократно судимы и уже имели по нескольку ходок на зону. Сырые матрасы, вонь, холод… Только куртка на синтепоне и спасала...

     Проехав лесной дорогой километров тридцать и не встретив на пути никого, остановились, наконец, возле указателя с надписью: «Нижняя Лузга». Одна из улочек заброшенной деревушки неожиданно оказалась перерытой экскаватором. Выйдя из машины, Иван Сергеевич пошёл искать объезд, а Влада направил к расположенной на крутом берегу извилистой речки усадьбе, где и жили колонисты.
 
     Во дворе деревянного дома чернела сложенная из соснового бруса банька, из трубы которой неторопливо струился лёгкий смолистый дымок; имелась ещё пара каких-то строений. За огородом, сплошь усеянном кочанами уродившейся капусты, виднелись копны заготовленного на зиму сена. На приближение незнакомца две пристёгнутые к цепи собаки подняли громкий лай. И тут Влад увидел вышедшего ему навстречу Антона Волчкова – без головного убора, одетого в серый поношенный джемпер и синие штаны.
– Влад?.. Ты как здесь? – спросил тот удивлённо. И, не то в шутку, не то всерьёз, добавил: – Тоже, что ли, посадили?..
     Они обнялись. Подоспел Китаев. Выгрузив из машины привезённые яблоки и помидоры, вошли в дом, где кроме Волчкова жили ещё двое осуждённых. Внешне оба выглядели вполне прилично и вовсе не походили на уголовников. Поздоровавшись, вежливо пригласили гостей к столу, так как время было уже обеденное. Те, чувствуя некоторую неловкость, подсели к ним.

     Быт осуждённых поселенцев скорее напоминал быт добровольцев, откомандированных на уборку урожая. В ветхом, но просторном, отапливаемом дровами доме у каждого из троих была отдельная, оклеенная обоями комнатушка. В прихожей на полу складировались продукты. Кое-что из обстановки досталось от предшественников. На кухне – старенькая газовая плита, умывальник с холодной водой, холодильник.
     Антон, старавшийся вести себя непринуждённо, поначалу всё же был заметно скован. Вскоре, однако, разговорились. Когда перешли в его комнату, он, удовлетворяя любопытство Влада, поведал, что на сегодняшний день в Нижней Лузге проживают семь жителей и ещё девять зэков-поселенцев, обслуживающих подсобное хозяйство колонии.
– Кормить-то полторы тысячи человек надо. Вчера, вот, отправили сорок семь мешков капусты. Выходные нам не полагаются, но режим относительно свободный…
     За чашкой растворимого кофе перекинулись несколькими фразами относительно общих знакомых. Лишних вопросов Волчкову старались не задавать. Знали, что после вынесения приговора никто из сослуживцев его не навещал. Кого-то, возможно, прижала совесть, кто-то посчитал свидание в режимных условиях неудобным… А вот то, что ни администрация, ни профком не выказали никакого участия – лишь подтверждало ход мыслей Влада.

     Через пару часов, после короткой прогулки по территории усадьбы, Иван Сергеевич, который лучше Влада понимал здешний распорядок, объявил, что им пора ехать. В подобных ситуациях расставание не менее трудный момент, чем встреча. Антон пошёл проводить их до околицы...
      Какое-то время ехали молча, да и хмурая погода располагала к размышлению. Какие чувства испытывал Волчков? О чём думает теперь?.. Владу показалось, что их визит Антону был нужен. Ещё он чувствовал, что вынес из поездки нечто важное для себя, хотя сформулировать этого пока не мог.

2010 г.
Фото автора