Гипотеза основания калуги на пепелище корьдно

ГИПОТЕЗА ОСНОВАНИЯ КАЛУГИ НА ПЕПЕЛИЩЕ ДРЕВНЕЙ СТОЛИЦЫ ВЯТИЧЕЙ КОРЬДНО

УДК 94(43).022


            ДРЕВНЯЯ КАЛУГА – «НИЖЕ ПАМЯТИ ОСТАЛИСЬ...» XIII-XIV ВЕКА

                «История города Калуги на реке Оке представляет
                собой книгу в добротном переплёте, только с
                вырванным предисловием и первыми главами...».
                И.Е. Горолевич

До настоящего времени считается, что город Калуга впервые вышел на сцену истории, как бы ни откуда, из небытия, из вековой глубины истории, в виде уже существовавшей некоторое время значимой литовской крепости на Оке. Данный факт получил известность из «Грамоты литовского князя Ольгерда к патриарху Филофею...» (1371) из трудов В.И. Григоровича, опубликованных в журнале Министерства Народного Просвещения в 1847 и 1848 годах[1, 2].

Очевидно, что профессора В.И. Григоровича частный случай упоминания Калуги в перечне других городов в изучаемом им документе не представлял должного интереса. Его привлекал только сам документ с исторической и филологической точки зрения. Тем не менее, он впервые на данный момент времени привёл в письменном источнике упоминание уже сложившегося литовского города Калуги [на Оке] и его наименование на среднегреческом языке1* - «;;; ;;;;;;;;» (на русском языке звучит как «Колоиган»). Учёный сделал географическую привязку перечисленных городов к их аналогам середины XIX в., в том числе, достаточно спорную, «;;; ;;;;;;;;» к городу «Калуга», если учесть сложившуюся историческую ситуацию к 1371 г. в этом месте на реке Оке...
 
1* Среднегреческий (греко-византийский, византийский) язык - язык греческого и эллинизированного населения средневековых государств Восточного Средиземноморья VII-XV веков, официальный и разговорный язык Восточной Римской (Византийской) империи, в особенности её столицы - Константинополя; переходный этап между древнегреческим языком античности и современным новогреческим языком Греции и Кипра.

Официальное признание «Грамоты Ольгерда...» (1371) [2] в качестве документа первого упоминания Калуги в письменных источниках произошло только через 120 лет после публикаций работ В.И. Григоровича [1, 2] в конце 60-х гг. XX в., в связи с подготовкой в Калужской области торжественных мероприятий, посвящённых 600-летию «основания» Калуги с одновременной подменой понятий «первое упоминание» на «основание» города, что привело к канонизации искажённой изначальной истории Калуги.
 
Первые фундаментальные исследования изначальной истории Калуги были проведены в 1781 г. В.Ф. Зуевым, который создал первую гипотезу основания Калуги. Зуев тщательно обследовал, обмерил и описал четыре древних городища, находящихся вблизи Калуги. Не смотря на ряд ошибочных предположений, связанных с переносами Калуги и трактовкой её наименования, В.Ф. Зуев гениально дал оценку существующей информационной базы о городе и его месту в истории России: «Город Калугу по справедливости должно почесть между древними Российскими городами, но летописи о нём нигде ничего не упоминают. Каков он был прежде и кому принадлежал, записи хотя и имелись, однако по столь многим бывшим несчастным с городом обстоятельствам все пропали; так что ныне ниже памяти осталось не только о делах до города касающихся, но и главнейших приключениях, что, когда и по какому случаю учинилось» [3, С.42-44].

Учёный утверждал: «городище, что по реке Яченке верстах в двух от города... было некогда место пребывания князя Симеона, и если это был тот князь, который княжил в Москве и Новгороде, то есть сын Иоанна Даниловича Калиты, то древность Калуги простирается уже далее 1340 г., потому, что сие её место было третье, на которое она перенесена» [3, С.42-44]; первое местонахождение города - «название своё получил от речки Калужки», которая течёт в Оку, «где и стоял прежде, то есть на устье её» [3, С.42-44]; город имеет древние российские городские традиции, но подлинной, документально подтверждённой, истории его основания не установлено. Таким образом, В.Ф. Зуев полагал, что исследователю при установлении даты «основания Калуги» нужно будет применять эмпирический метод, пользоваться логикой и здравым смыслом, а не ранней датой написания случайных исторических документов.
 
У академика В.Ф. Зуева отсутствовала информация о существовании «Грамоты Ольгерда...» (1371) [2], и он принимал за дату первого упоминания Калуги 1389 г. - дату написания духовной грамоты Дмитрия Донского: «А се даю сыну своему, князю Андрею… А Колуга и Роща сыну же моему, князю Андрею» [4, 5], в которой название города «Колуга» пишется через «о», как и в «Грамоты Ольгерда...».
Духовная грамота Дмитрия Донского 1389 г. сохраняла свою актуальность, как год «основания» Калуги вплоть до конца 60-х годов XX века, хотя недоверие к этой дате ощущалось постоянно. Так в 1889 г. калужский губернатор А.Г. Булыгин1, при подготовке к празднованию 500-летия Калуги, усомнился в объективности этой даты и запретил горожанам празднование сомнительного юбилея, заявив, что в этом вопросе нельзя ориентироваться только на одну духовную грамоту Дмитрия Донского. И он оказался прав... [6, 7].

Сомнение по вопросу «основания» Калуги в 1389 г. на страницах своего историко-географического очерка «Калуга» (1957) высказал А.И. Мигунов2: «На момент своего «первого упоминания», Калуга уже имела свою, достаточно продолжительную «таинственную» историю» [8]. Он отмечал, что один факт распределения московской земли великим князем между четырьмя сыновьями, в том числе Калугу, третьему сыну князя - Андрею, свидетельствовал о том, что в конце XIV века Калуга была довольно значительным населённым пунктом, хорошо известным в Московском государстве[8].

История основания Калуги и значение её наименования уже больше двух веков после работ академика В.Ф. Зуева и профессора В.И. Григоровича, волнуют многие поколения калужан, краеведов, историков и лингвистов, таких как: Г.К. Зельницкий (1762-1828), А.П. Степанов (1781-1837), И.Д. Четыркин (1846-1904), Д.И. Малинин (1879-1933), А.В. Грознов (1881-1978), Н.М. Маслов (1890-1967), В.Б. Шкловский (1893-1984), М.В. Фехнер (1909-1996), А.С. Днепровский-Орбелиани (р. 1927), В.А. Пухов (р. 1931), В.А. Кучкин (р. 1933), В.А. Цветков (р. 1938), С.А. Мосина (Шевырёва) (р. 1946), С.Н. Колибаба (р. 1947), В.Е. Продувнов (р. 1956), С.В. Рыбаков (р. 1957), И.Е. Горолевич (р. 1958), В.С. Казаков (р. 1965), О.В. Мосин (р. 1966), Р.А. Беспалов (р. 1976?) и многие другие, которые пытались приоткрыть завесу этой тайны, раскрытие которой может пролить свет на новые, незаслуженно забытые грани российской истории и роль Калуги в формировании российской государственности.
 
Академик В.Ф. Зуев на базе, собранных в 60-х годах XVIII века Калужской провинциальной канцелярией преданий о времени основания города и его наименовании для публикации в «Топографических известиях» (1772) [9] и своих исследований создал первую, достаточно осторожную, гипотезу изначальной истории Калуги на реке Оке. Он заложил тот информационный базис, от которого уже могли отталкиваться его последователи, итогами трудов которых становились новые догадки, предположения и гипотезы. Не смотря на то, что многие выводы В.Ф. Зуева были уязвимы для критики и основаны на спорных данных, это не являлось для них препятствием становиться отправными точками для новых исследователей истории Калуги «ниже памяти...», заражая их «вирусом» краеведения.
 
Отсутствие достоверной информации о Калуге «ниже памяти...», приводило к концентрации внимания исследователей на осмыслении известных исторических событиях, происходящих в X-XIV вв. вблизи современной Калуги и уточнении спорных выводов В.Ф. Зуева и друг друга.
 
После распада СССР исследователи истории Калуги получили возможность найти ответы на поставленные академиком В.Ф. Зуевым вопросы о том, «каков город был прежде и кому принадлежал» и «что ныне ниже памяти осталось не только о делах до города касающихся, но и главнейших приключениях, что, когда и по какому случаю учинилось» [3, С.42-44].

С 1995 г. известен курс лекций профессора Уральского государственного технического университета (Екатеринбург) С.В. Рыбакова «История России с древнейших времён до второй половины XIX века», изданный под редакцией академика Б.В. Личмана, члена научно-методического совета по истории Министерства образования РФ, где, в лекции   № 2. «Золотая Орда: мифы и реальность», указано: «В Золотой Орде было создано более сотни городов, выполнявших функции административно-налоговых и торгово-ремесленных центров. Столица государства - город Сарай - насчитывала 75 тысяч жителей. На золотоордынской территории строились города и с преобладанием русского населения - Елец, Тула, Калуга. Это были резиденции и опорные гарнизоны баскачества («Калуга», с татарского переводится как застава, преграда). Благодаря союзу городов со степью развивались ремёсла и караванная торговля, создавался экономический потенциал, длительное время способствовавший сохранению могущества Орды» [10, 11].
 
Аналогичная информация изложена в пособии Н.И. Краматорова по истории за 10-11 классы: «Тематические тесты для подготовки к ЕГЭ (базовый уровень)» по теме «Образование монгольского государства. Русь и Орда» (2012): «Расцвет Золотой Орды приходится на правление хана Узбека (1318-1342). Его государство простиралось от Дуная до Алтая; на юге границей был Кавказ, на Севере - районы Центральной России (Курск, Тула и Калуга), где местное население управлялось татарской администрацией... При Александре Невском (1252-1263) оформилась система экономических и политических мер, посредством которых Орда контролировала и эксплуатировала русские земли» [12].

В 1257-1312 гг. наблюдается пик распада русских земель на мелкие удельные княжества. Распались Черниговское и Новгород-Северское княжества с образованием системы мелких Верховских княжеств, остро встал вопрос об организации Ордой учёта и сбора дани с русских земель и организации таможенного контроля за товарооборотом на главном торговом пути Древней Руси, которым являлась река Ока, связывающая Восток с Западом.
 
Об этом периоде русско-золотоордынских отношений писал известный русский советский писатель, литературовед, В.Б. Шкловский в своей исторической повести «Марко Поло», опубликованной в журнале серии «Жизнь замечательных людей» в 1931 г. [13].
Хан Берке, после смерти в 1255/56 г. своего брата Бату-хана стал правителем Золотой Орды. До этого, с начала 40-х гг. XIII в. Берке являлся ханом улуса на Северном Кавказе и имел опыт использования выгод от торговых путей, проходивших через перевал у города Дербент [14]. Дербент - с персидского «врата заставы» («дер» значит – дверь, «бенд» – преграда) [13].

В январе 1263 г. на южной границе Золотой Орды полыхала междоусобная тяжба за Дербент-калугу («калуга» - это по-татарски «застава, преграда») между двумя монгольскими ханами Берке и Хулагу. 13 января произошло историческое сражение на льду реки Терек, где в ожесточённом сражении за Дербент сошлись два ордынских войска. Под копытами коней река вскрылась, начался ледоход, и множество людей потонуло. Победителя не было... Число погибших с двух сторон было столь велико, что конфликт был завершён... Отряды Берке вернулись на Русь и принесли туда песню: «Ой, Дербень, Дербень-калуга»!.. - что значит: «О застава Дербента!..». По всей русской земле прошла эта песня, и долго дразнили ею русские люди татар, ведь у Дербента-калуги монголы истребляли монголов[13].

В.Б. Шкловский в своей исторической повести сообщал, что во второй половине XIII в. на границах Золотой Орды упоминалось три «калуги»: на границе с Персией - Дербент-калуга (на Тереке); на границе с Русью - Калуга (на Оке) и на границе с Китаем - Калган (на Янхэ) [13]. Если древний город Дербент был захвачен монгольскими войсками в 1239 г., а уже к 1262/63 г. он упоминался как Дербент-калуга, то новая застава Калуга на Оке могла быть основана до окончания формирования баскачества (1260) и русско-ордынской государственной границы.
 
Застава Калган на Янхэ была основана монгольским племенем кочевников, жившим на севере Китая в период династии Юань (1279-1368). Калган стал главным центром торговли распространения культуры чая в Золотой Орде, переняв её у китайцев[15].
Все три «калуги» служили главными Торговыми воротами Золотой орды, административно-налоговыми центрами ордынского баскачества и пограничными стратегическими заставами1. Если в названии «Дербент-калуга» первично было персидское значение, то в названии «Калуга-застава» и «Калган-застава» (Чжанцзякоу), по аналогии, первичными были, соответственно, татарское и монгольское значения. Калган (Чжанцзякоу) - застава, означающая «Ворота семьи Чжан» или «Ворота в Великой стене». Калган развивался как главный пункт сообщения и торговых отношений между Китаем и Внутренней Монголией и далее с Русью. В городе обосновалось поселение купцов, торгующих чаем. Свой товар они возили по известному в те времена караванному тракту, называемому «Великий чайный путь»2[16].

Южными «Торговыми воротами» Золотой Орды при хане Берке, по сообщению Марко Поло, служил Дербент, через которые золотоордынскому хану приходили подарки из Египта, Венеции и Ближнего Востока: «мечи дамасские с насечками, франкские латы и шлемы, венецианские материи и материи из Леванта, луки для метания ядер и луки для метания огня, много ящиков со стрелами, кожаные ковры, цветные фонари, Коран, арабские кони, нумидийские верблюдицы, египетские ослы, одежды из Александрии и многое другое...» [13]. О Калуге на Оке Марко Поло ничего не сообщает, но пишет и о Москве: «Рассказывали приезжие люди про Москву. Была тогда Москва новым городом: туда переходила торговля из разорённого Киева. Уже торговала Москва с генуэзцами и венецианцами. Около дубового Кремля, стоявшего на высокой лесистой горе, там, где река Неглинная впадает в Москву-реку, стоял целый ряд с сурожскими товарами, привезёнными с юга» [13]. Надо полагать, в «рассказах приезжих людей про Москву» ничего не говорилось о Калуге, ввиду того, что её ещё не существовало или она была мало известна...

Что же могло остаться, по утверждению академика В.Ф. Зуева «ниже памяти... не только о делах до города касающихся, но и главнейших приключениях, что, когда и по какому случаю учинилось» [3, С.42-44]?

В.Ф. Зуев точно указал первое местонахождение города Калуги: «название своё получил от речки Калужки», которая течёт в Оку, «где и стоял прежде, то есть на устье её» [3, С.42-44]. Если его утверждение о первом местоположении Калуги сомнений не вызывает, то утверждение о том, что «название своё получил от речки Калужки», является спорным. Первое местоположение Калуги, по состоянию на 1782 г., подробно описал В.Ф. Зуев: «Далеко не доезжая оной [речки Калужки] увидели мы на правой стороне четыре нарочитой величины кургана... то были бугры покрывающие тела умерших страшною в старину в сих местах свирепствовавшею моровую язвою; и как таковое несчастие по сказкам жителей было причиною перенесения города на другое место, то думаю, что это было, когда ещё город стоял на устье сей речки, где видно и по ныне на выдавшемся по левую сторону между устьем Калужки и около мысу городище. ...переехав Калужку мостом..., выше которого стояла изрядная каменная церковь, в коей явленый образ Калужской Богоматери находится..., пошёл на высокий сей мыс осматривать старинное калужан пепелище.

Оно было по справедливости достойно примечания и в сравнении с того времени заслуживало внимания путешествователя. Место, которое город занимал, выбрано было на углу между двух рек, к обеим окончивающееся ярами, и при том несколько пологое к одной только Оке: всё оно окружено было весьма глубоким рвом, так что, не смотря на истекшее время, ни что заросло высокою травою, нельзя ещё не удивляться примятой глубине его; от рва подымается почти прямою стеною вал сажени на три перпендикулярных. Оный вместе со рвом обходит город только с трёх сторон, а с четвёртой, что к Оке открыто яром, так что средина составляет некоторую площадь; и как положение места само собою одною половиною к речке Калужке или к NW было выше, нежели другое к SO, ниже по берегу Оки простирающееся, то между оными посередь города проведён от главного вала ещё будто провалок без рва, который высшую половину отделяет от нижней; с речной же стороны открыто опять яром, так что сие производит вторую площадь пониже первой, из которой с первою другого сообщения не оставлено, как только в стороне подле главного вала, сколько для проезжей дороги потребно; а из второй площади под гору к реке Оке сделан съезд уже по другой конец главного вала и, при том, спуском внутрь города, или насупротив первого съезда, как лучше видно из приложенного при сём рисунка. По углам главного вала видно были видны бугры с раскатами, на коих без сомнения стояли деревянные башни, а сверх того от оных башен ко рву были ещё скаты, и наконец над самым рвом ещё таковые ж бугры может быть для вторичных башен. Длина вала со стороны Калужки 100 шагов; со стороны поля 230 шагов, с третьей же стороны более полутораста шагов. Впрочем, всё сие городище заросло гу-стою травою, и других признаков жилья никаких было не видно» [3, С.46-47].
В 1891 г. И.Д. Четыркин1 провёл первые археологические раскопки на мысе левого коренного берега р. Оки при впадении р. Калужки и 12 курганов по её берегам. По находкам древнерусской и позднесредневековой керамики, железных предметов, костей и следам пожарища они были отнесены к двум характерным, следующим друг за другом периодам XI-XIII и XIV-XV вв. Курганы по берегам р. Калужки относятся к I-му тыс. н.э. [21, 22].

И.Д. Четыркин сообщал: «… Тщательному исследованию также должна подлежать местность вблизи «Старого Городища» у устья Калужки, где было значительное древнее поселение, в особенности же - самое Городище с южной его стороны, так как там найдено мною пепелище с разбитой посудой, украшенной древним орнаментом, и обожженные кости… По культурному слою можно заметить, что поселенье простиралось от Старого городища, по высокому берегу р. Оки на ю.в. около версты, а также на север; кроме того, было поселение и на с.з. от Городища, почти с самого берега Калужки, на возвышенно-покатом с обеих сторон месте…». И.Д. Четыркин так же уточнил количество (сохранившихся) могильных курганов, указанных В.Ф. Зуевым, до 12, но не опроверг, выдвинутую им по спорным сказкам жителей, причину столь массовой смертности населения от предположительной моровой язвы [21, 22].
 
В советское время археологами при раскопках вала Старого городища были также выявлены обгоревшие брёвна оборонительных стен, что свидетельствовало - крепость погибла в пожаре. Найденные фрагменты керамики и другие предметы быта были датированы уче-ными X-XI вв.
 
Определённый свет на древнюю историю Городища на р. Калужке (ранее - р. Городенка) проливают исследования начала 80-х гг. XX в. академика Б.А. Рыбакова1, в частности, книга «Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.» [23], в которой он отмечал, что сведения о племенном союзе Вятичей, содержащиеся у Ибн-Русте, Гардизи, в «Худуд ал-Алем»2 не были в надлежащей мере использованы наукой [23, С.198].

Изначально неизвестный автор «Худуд ал-Алем» делает этническое различие между славянами страны Вантит - вятичами и русами: «Вабнит - первый город на востоке (страны славян), и некоторые из его жителей похожи на русов». Путь по лесам, пустым местам и бездорожью, который приводит к «городу», или стране Вятичей, - это магистральный путь из Булгара в Киев, точно измеренный в почтовых станциях[24].

«Путешественник, ехавший из Булгара, достигал восточной границы Руси, и здесь же начиналась (к северу) неподвластная Руси земля вятичей, которая совершенно справедливо описана как земля славян. Это утверждение подкрепляется еще одним очень важным аргументом - местоположением главного города «славян» - Хордаба» [23, С.199].
«Местопребывание его (царя) находится в середине страны славян… Город, в котором он живёт, называется Джарваб и в этом городе ежемесячно в продолжение трёх дней проводится торг, покупают и продают» (Ибн-Русте) [25, С.388].

«Хордаб - большой город и место пребывания царя» («Худуд ал-Алем») [25, С.389].
«Река Ука (другое чтение Рута) течёт от горы, расположенной на пограничье между печенегами, мадьярами и Русью. Потом она входит в пределы Руси и течёт к славянам. Затем достигает города Хордаба, принадлежащего славянам…»[26]. В.Ф. Минорский3 определил эту реку как Оку. Вытекая из сердцевины Среднерусской возвышенности, Ока касается северо-восточного края «Русской земли» и течёт к славянам-вятичам, для которых Ока была главным географическим определителем («а Вятко седе с родом своим на Оце…»)[23, С.200]. Персидский Анонимом с поразительной точностью обозначил на Русской равнине шесть главных водоразделов и местоположение Хордаба между ними. Водоразделы Днепра, Оки, Дона и Волги являлись отличными дорогами для летне-зимних торговых путей и перекочёвок.

Из всего сказанного, академик Б.А. Рыбаков сделал вывод, «что под славянами автор «Худуд ал-Алем» подразумевает именно вятичей и главный город славян («местопребывание их царя») - это какой-то значимый город Вятической земли, расположенный на правом берегу Оки, на пространстве не далее конца «гор», т. е., примерно, до участка Оки у Рязани. Судя по археологическим данным, именно здесь, в этой верхнеокской полосе, встречены наиболее архаичные вятические памятники. Здесь же обнаружено значительное количество кладов восточных монет VIII-X вв., что частично объясняет хорошую осведомлённость восточного географа об этих краях (местные жители вели торг с Востоком)» [23, С.200].
 
Подсказку для установления местоположения столицы Земли вятичей дают «Поучения» Владимира Мономаха из Лаврентьевской летописи (1377): «… Сначала я к Ростову ходил, через землю вятичей; послал (туда) меня отец… А в Вятичскую землю ходили две зимы на Ходоту и на сына его, и к Корьдну ходил первую зиму...» [27].
 
Несколько слов из «Поучения» дают важную информацию. По указанию великого князя киевского и государя всея Руси Всеволода Ярославича (1030-1093), его сын - черниговский удельный князь (1078-1094) Владимир Мономах (1053-1125), совершал две зимы в 1082 и 1083 гг. карательные походы на славян-вятичей. Совершенно очевидными были: повод походов - насильственная христианизация последних язычников в крещёной Руси для формирования единой церковной организации, культуры, обычаев, мировоззрения и многого другого; и их цель - обеспечение идеологического единства веры и государства, что создавало предпосылки к единой государственности, способствовало консолидации древнерусской общности. Видимо другие племенные союзы славян, как радимичи и кривичи, к этому времени, уже утратили свои автономии и добровольно-принудительно приняли крещение.
 
Земля Вятичей формально входила в состав Киевской Руси, только по факту признания над собой старшинства власти киевского князя и выплаты ему ежегодных налогов. Во всём остальном они долгое время жили самостоятельной политической жизнью автономно от Киева и сопротивлялись его многократным попыткам их покорить, упорно держались за свою древнюю языческую религию, сурово расправляясь с миссионерами.
Природа земли Вятичей достаточно полно описана авторами рукописей в полном соответствии с действительностью: «Это - большая страна и в ней очень много деревьев, растущих близко друг от друга. И они живут между этими деревьями» («Худуд ал-Алем»); «Страна славян - ровная и лесистая» (Ибн-Русте); «Страна славян ровная, изобилует деревьями, и они живут большей частью среди деревьев» (Гардизи). Лесистость земли Вятичей общеизвестна. Вятичи «…живяху в лесех, яже и всякий зверь» [23, С.201].
Из сказанного следует, что выводы, сделанные академиком Б.А. Рыбаковым в отношение «главного города славян («местопребывание их царя»)», требуют уточнений:

1. «Крестовые» зимние походы черниговского князя Владимира Мономаха в 1082 и 1083 гг. в пределы автономной земли Вятичей носили религиозно-карательный характер, ввиду того, что зимние заготовки вятичей были сосредоточены в городах и селениях, и уходить от запасов продовольствия, было равносильно обречь себя на голодное существование. Кроме того, беглецов в лесу княжеские дружинники могли выслеживать, как зверей, по следам на снегу.
 
2. «Главный город славян («местопребывание их царя»)» находился на возвышенном берегу Оки на пространстве от места впадения в неё Угры и вблизи волока в верховьях Дона, то есть в центре связки бассейнов Оки, Днепра, Дона и Волги.
 
3. Столица земли Вятичей Корьдно был разорён и сожжён «в первую зиму» (1082) до основания так, что бы стереть о нём память.
 
4. Столица Вятичей не могла являться Рязанью (1095), так как дружина Владимира Мономаха шла скрытно по льду со стороны р. Угры по течению Оки к городу Корьдно, что у устье р. Калужки находился. Рязань, как незначительный городок, интереса не представляла.

5. Очевидно, что царь Вятичей Ходота погиб в зиму 1082 г., а сын его продолжал сопротивление с небольшим отрядом ещё год. Разорение столицы и гибель царя вятичей сломало их волю к открытому сопротивлению. Место зимовки отряда сына Ходоты, видимо, стало известно Владимиру Мономаху и явилось поводом для второго его карательного зимнего похода 1083 г., после чего открытые сопротивления вятичей больше не упоминались.
 
6. Вблизи разорённого и сожжённого Корьдно должны находиться следы пожарища и массовые захоронения в виде характерных погребальных курганов вятичей.
 
Вместе с тем, Б.А. Рыбаков вполне обоснованно сопоставляет Хордаб (или Джарваб) с Корьдно и считает его: «много убедительнее, чем целый ряд других географических имен, переданных арабской графикой. Сближение Хордаба и Корьдна важно в том отношении, что ещё раз подтверждает именно вятический характер всего описания «славян» восточным автором» [23, С.200]. Достаточно перспективной являлась догадка Б.А. Рыбакова о наличии некой связи между городищем с обширным селищем у с. Городня недалеко от Дедославля и «главного города славян («местопребывание их царя»)» Корьдно[23, С.201]. Одновременно делается спорное предположение, что столицей Вятичей являлся Дедославль (Дедилов близ Тулы) только на том основании, что там, в 1146 г. «собралось вече всех вятичей1 к которым обратились черниговские князья Давыдовичи, искавшие у них поддержки против своего врага Святослава Всеволодовича» [23, С.201]. «Вечем» эту тайную сходку заговорщиков в селе на третьестепенной речке Шивороне, притоке Упы, правом притоке Оки, затерянном в лесной чаще в 20 км восточнее от начала Дона, назвать сложно...

Возможно, предложенная Б.А. Рыбаковым альтернатива спорной значимости Дедославлю, в виде Старого городища в устье р. Калужки (ранее - Городенки), недалеко от с. Городни, и является местоположением столицы Вятичей Корьдно и единственным, сохранившимся в России памятником, свидетельствующим о методах крещения Руси (на примере язычников славян-вятичей) во благо формирования духовного и политического единства Древней Руси.

Поиски разгадки тайны основания Калуги «ниже памяти» и исследования академика Б.А. Рыбакова[23], подтолкнули В.Е. Продувнова2[20], вслед за  В.С. Казаковым3 выдвинуть догадку по трансформации названия Старого городища в устье реки Калужки (Городенки): [Хордаб или Джарваб]-Хорьдно-Корьдно-Горьдно-Городна(я)-Городенск -Калуга и на основании этого предположить, что год первого упоминания Калуги  - 1082. Было выдвинуто утверждение, что «до начала XVIII в. в документах вместо «речки Калужка» автору постоянно встречалось название «речка Городенка, впадавшая в Оку», следовательно, это р. Городенку стали позже называть Калужкой» [20].

Анализируя географический трактат «Худуд ал-Алем», В.Е. Продувнов отождествляет «упоминание гор» вблизи главного города славян («местопребывание их царя») «с «Алексинским каньоном», который и начинается практически с городища у устья Калужки. Именно в верхнем течении Оки обнаружено значительное количество кладов восточных монет VIII-X вв., что подтверждает посещение в древности этого водного пути восточными торговцами». Далее, он делает смелое, достаточно уязвимое для критики предположение о том, что «в восточных текстах упоминается как раз «предок» нашего города. Лично я убеждён, что именно с этого места и пошла наша Калуга» [20].

Не смотря на всю спорность выводов В.Е. Продувнова в вопросах: трансформации названия Старого городища Корьдно-Городенск -Калуга; года первого упоминания Калуги  -1082; Корьдно - «предок» нашего города» -Калуги, в остальном исследователь подошёл ближе всех к разгадке тайны местонахождения города Хордаба-Корьдно, но не Калуги! Эти города ничего не связывает между собой, кроме их места расположения, разнесённого во времени на почти 180 лет... [28-30]. Версия последующих событий описана в гипотезе основания города Калуги на Оке[28-30].

В зиму 1082 г. Владимир Мономах со своей дружиной скрытно подошёл по льду рек Угры и Оки к  столице язычников-вятичей -Корьдно («местопребыванию их царя»). Очевидно, после внезапного нападения царь вятичей Ходота со многими горожанами были убиты, город разорён и сожжён дотла. Тех же, кому удалось спастись в лесу по снегу, преследовали княжеские дружинники. Об этом свидетельствуют следы пожарищ, домашняя утварь, кости домашних животных и множество погребальных курганов вятичей вблизи Старого городища и по берегам реки Городенки (позднее - Калужки).

Данное событие принципиально мало чем отличалось от Варфоломеевской ночи (24.08.1572) во Франции, когда католики свершили массовое убийство гугенотов в Париже и по всей Франции. После побоища главный город вятичей Корьдно не восстанавливался, что свидетельствует о том, что киевский князь Всеволод  Ярославич запретил под страхом смерти горожанам, кому удалось спастись от смерти и пережить зиму в лесу, это делать.

Само название столицы Вятичей Корьдно должно было нести в себе большое смысловое значение и могло трактоваться, как «корень» и «дно» (всё в реке оседает на дно) или укорениться, осесть у реки. Ока для вятичей была главным их географическим определителем («а Вятко седе с родом своим на Оце…»)[23, С.200].

Итак, город Корьдно располагался на мысе в устье речки Горьдненки, Гор(ь)ненки (с болгарского - горянка, жительница верхней части села) или Городенки, впадавшей в Оку.
Значимость выгод месторасположения столицы вятичей Корьдно можно оценить, только после осознания роли самой Оки в истории России, сравнимой с той ролью, какую играли в развитии цивилизации такие реки, как Нил, Евфрат, Хуанхэ. Для торговца она готовая летняя и даже зимняя ледяная дорога. Ока являлась своего рода воспитательницей порядка и общественного духа в народе. Она приучала своих прибрежных обитателей к общежитию и общительности. Река воспитывала дух предприимчивости, привычку к совместным артельным действиям, заставляла размышлять и изловчаться, сближала разрозненные части населения, приучала чувствовать себя членом общества, обращаться с чужими людьми, меняться товаром и опытом, знать обхождение[31].
 
И такие разнообразные исторические функции Оки находились под контролем царя Вятичей Ходоты и его столицы Корьдно. Многие восточные товары до Киева даже не доходили... Мог ли с этим мириться великий князь киевский и государь всея Руси Всеволод Ярославич? Язычество вятичей, очевидно, было только поводом для «крестового похода» по решению экономических, политических и правовых вопросов под христианскими хоругвями.

Оставшиеся жители разорённого Корьдно переселились выше по течению р. Городенки (Калужки) к месту нахождения в наше время Городища у Явления (Калуга, с. Ждамирово), где изначально был основан город-крепость Городенск, названный по названию речки, который в 1158 г. уже упоминался в уделе сына Юрия Долгорукова Бориса. На месте сожжённого Корьдно остались только отдельные деревни и рыбачьи хозяйства.

***** Информация, не вошедшая в опубликованную настоящую статью*****

Существует большое количество версий, объясняющих происхождение названия Рязани (Происхождение названия Рязани // Эрзя-Рязань (май 2008) -
Начиная с первой половины XIX века многие исследователи пытались объяснить происхождение названия Рязани, Среди них: Воздвиженский Т.Я. (1822), Русов С.В. (1827),  Макаров М.Н. (1830), Чертков Д.Ч. (1843), Львов П.Ю., Иловайский Д., Любомудров Н.В. (1874), Орлов А.Ф. (1907), Дворов И.М. (1960), Кузьмин А.Г. (1969), Роспонд З.С. (1972), Нерознак В.П. (1983), Никольский А.А. (1999). Все эти версии противоречат друг другу, но их объединяет одно - их надуманность и отсутствие логики.

Этих недостатков лишена версия объяснения происхождения названия Рязани Горолевича И.Е. 2019 года.

Версия вытекает из того, что пленённая часть языческого населения Корьдно, захваченная черниговским князем Владимиром Мономахом в 1082 году, и вынужденная под давлением принять христианство, надо полагать, клеймилась в виде двух порезов в виде креста. Всех, таким образом, меченых «резанием» жителей бывшей столицы Вятичей Корьдно  переселили ниже по течению Оки на высокий обрывистый мыс её правого берега близ устья речки Серебрянки, где в настоящее время находится городище Старая Рязань. Это поселение под названием «Резан[ь]» впервые упоминается в летописи под 1096 годом, то есть, всего через 14 лет после уничтожения до основания Владимиром Мономахом столицы Вятичей.

Переселение части жителей бывшего Корьдно было осмысленным. Владимир Мономах, таким образом, укреплял границу своего Черниговского княжества (как известно, в ранний период Рязань в него входила).

Жители окрестных селений, очевидно, называли новых переселенцев «резанцами» (ударение на е) («резаными» или «меченными»). Исчезновение на Оке большого значимого города Корьдно с его устоявшимися международными торгами не терпело пустоты и быстро было  заполнено возникновением недалеко от него нового города с новым названием - Резан[ь], основанного «меченными» жителями Корьдно, что объясняет его быстрое доминирование у вятичей и обустройство, в том числе, более внушительными оборонительными сооружениями.



Таким образом, можно утверждать, что информации о Калуге «ниже памяти», связанной с монгольским нашествием на Русь, быть не могло. На месте первого основания Калуги в устье р. Городенки (позже - Калужки), возможно, существовала прежде, около 180 лет назад,  столица Вятичей Корьдно, но она никакого отношения к новой ордынской заставе-Калуге не имела.

История Калуги на реке Оке начинается, наиболее вероятно, в 1260 г. (что совпадает с годом,  указанным Богородицы Калужской при Её явлении 27.08.2008[17]) на последнем этапе формирования русско-золотоордынской границы и баскачества на Руси.

«Монгольское иго» завершилось, отношение Руси с Ордой приняло предсказуемую и устойчивую форму, постепенно в течение 1250-1260 гг. произошло назначение особых баскаков для каждого княжества, прошла первая татарская перепись (в Черниговских и Северских землях - в 1258-1259 гг.). Остро встал вопрос об организации Ордой таможенного контроля над товарооборотом на главном транспортном пути Древней Руси, которым являлась река Ока.

Став ханом Золотой Орды, Берке решил установить контроль над главным торговым путём того времени - рекой Окой, окружённой болотистыми непроходимыми лесами, организовав ордынскую таможенную заставу баскака на удобном месте заброшенного Старого городища древней столицы вятичей Корьдно в устье р. Городенки (ныне Калужки). Подобно Дербенту-калуге, стоящему на единственном удобном перевале в горах у реки Терек, Калуга-застава на Оке среди непроходимых лесов стала Северными «Торговыми воротами» Золотой Орды. На этом участке Ока объединяла между собой торговые пути бассейнов Днепра, Дона, Волги и Двины, обеспечив связь Балтийского, Белого, Каспийского, Азовского и Чёрного морей.
 
Перед новой ордынской заставой (Калуга) на Оке, кроме выполнения военно-стратегических задач передового наблюдательного пункта, стояли другие важные задачи: сбор различных пошлин и дани (с литовской части русских земель), контроль над перемещением товаров, путешественников и дипломатических миссий требуют тишины и порядка. Находясь на виду, в самом центре торгово-экономических, политических и международных отношений Калуга (застава) оставалась обойдённой русскими, литовскими и ордынскими летописными источниками по случаю отсутствия ярких или значимых событий. Такое историческое забвение Калуги (заставы), находящейся на острие клина золотоордынской территории, глубоко врезавшегося в русские земли, несёт в себе некий элемент мистики. Ордынская застава на Оке, контролирующая торговые и политические процессы средневековой Руси, реально существовала в натуре, но не оставила о себе никакой информации, кроме той, что она сгорела, оставив после себя только Ямскую слободу1 и имеются данные, что он сгорел, не нашёл упоминания ни в одном письменном источнике. Ордынская Калуга-застава была возведена на пепелище столицы Вятичей Корьдно и, как и она, обернулась вновь в  пепел и забвение...

Вопросы формирования русско-ордынской границы с уступкой клина земли между Окой и Доном с городами Елец (1146) и Тула (1146), и  с небольшим участком земли на левом берегу Оки с заставой Калуга, не могли решаться Ордой без согласия великого князя владимирского Александра Невского. Никаких документов, в отношении этого участка границы на настоящее время не выявлено, но весь ход последующих событий свидетельствует о факте такого соглашения. Нет сомнения, что  Александр Невский согласился на передачу Золотой Орде этой стратегически важной территории не без соразмерных обстоятельствам возражений. Князь отличался дальновидностью, благоразумием и ответственностью за свой народ, и проявить непокорность Берке в этом, принципиальном для него вопросе, особенно после «Неврюевой рати», не мог.

Его реальные возможности в то тяжёлое для Руси время были ограничены. Берке высоко оценил выказанную князем покорность по уступке упомянутой русской территории для организации на нём ордынских административно-налоговых центров в Ельце, Туле и Калуге[10-12, 32, 33], выдав в 1261 г. дозволение на ходатайство князя об учреждении в золотоордынской столице Сарае православной Сарской христианской епархии[34]. Это было духовное и нравственное достижение Александра Невского для чести самой Руси, ввиду того, что в Орде томились тысячи несчастных православных христиан, и для духовного просвещения самих ордынцев[35]. Хан Берке, принявший ислам, сохранял свою добрую волю и полную терпимость по отношению к вере русских. Он оказывал ей своё нарочитое благоволение, не делая ни малейшего на неё посягательства и стеснения[36].

Примечательно, что в царствование Петра I в 1719 г., на части, уже преобразованной к этому времени в Крутицкую, Сарскую и Подонскую епархию, была основана  Калужская провинция, где в семи верстах от Калуги в 1748 г. произошло явление Калужского образа Божьей Матери.

Хан Берке довёл, учреждённую Бату-ханом систему по организации функционирования баскачества на Руси до такого состояния совершенства и безопасности, что все распри и междоусобицы русских князей обходили её далеко стороной. Оконечность загадочного клина на русско-ордынской границе на левом берегу Оки, очевидно, решала более масштабные задачи, чем простое территориальное приобретение Орды.
Из этого можно сделать вывод, что ордынская застава (Калуга) на Оке находилась вне политических и имущественных интересов русских и литовских князей, и, вместе с волостью на левом берегу Оки, считалась «особой» территорией, на которую распространялась юрисдикция Золотой Орды! Если исходить из последующих событий, то граница волости начиналась с её перехода с правого на левый берег Оки к устью р. Березуйки, протекавшей по дну одноимённого оврага. Далее граница проходила по дну оврага и охватывала некую, поросшую лесом территорию, включая Городенск (1158) и Старое городище в устье р. Городенки (ныне - Калужки), до берега ниже по течению Оки, и выходила на правый берег, предположительно, за городом Любутском, и, далее, по направлению к истоку Дона.

Согласно административно-территориальному делению Золотой Орды второй половины  XIII в., в общем виде изложенной в отчёте Карпини с данными о наиболее крупных улусных владениях государства, говорится, что улус на равнине между Днепром и Доном принадлежит некоему князю по имени Картан, женатому на сестре Бату[37]и Берке-хана. Застава (Калуга) на Оке,  вместе с Тулой и Ельцом, входила в состав улус князя Картана и являлась северным форпостом и Торговыми воротами Золотой Орды.

Итак, в конце августа 1260 г. Берке-хан в улусе мужа своей сестры (князя Картана), основал на левом берегу Оки на заброшенном месте Старого городища (города Корьдно), северную ордынскую пограничную «калугу» (заставу) с причалами, заставными домами, складами, постоялыми дворами с ямщиками, с ремесленными слободами.

Если учесть, что застава, прежде всего, имела большое экономическое и политическое значение, то можно предположить - организация функционирования таможни и сбора пошлин была отлажена в считанные дни. Второй важной задачей, в свете приближающейся зимы, являлось бытовое обустройство баскака, его чиновников, воинского отряда и лошадей. В четырёх верстах выше по течению речки Городенки (ныне Калужки) находился уже обустроенный более века город Городенск с крепостными укреплениями.  Городенск находился на ордынской территории и его жители были подданными Золотой Орды, так, что им пришлось потесниться... Решив временно бытовые вопросы, ордынцы организовали горожан и жителей окрестных селений на перенос нескольких домов и крепостных сооружений на берег Оки (маркировка брёвен, разборка, сплав по речке Городенке до её устья и сборка по маркерам). Можно предположить, что к середине октября 1260 г. на берегу Оки уже стояли таможенный пост, заставной дом, постоялый двор, склад и казарма для небольшого  воинского отряда, пристань, а к концу следующего года уже праздновали новоселье на самой заставе... Городенск, по указанию из Золотой Орды, разобрал свои крепостные укрепления и стал селом Городня.

Описание этих событий, некоторым образом подтверждает выводы В.Е. Продувнова в вопросе: трансформации названия Старого городища: Корьдно-Городенск-Калуга и в том, что Корьдно - «предок» нашего города» - Калуги[20]. Это не совсем так... Действительно, если предками жителей Городенска являлись жители столицы вятичей Корьдно, а материал домов и крепостных укреплений Городенска пошёл на обустройство золотоордынской заставы (Калуга) на Оке, основанной на прежнем месте Старого городища Корьдно, то, бесспорно, просматривается некие черты преемственности. Более того, потомки жителей Корьдно строили ордынскую заставу по русской традиционной городской схеме на месте жительства своих предков, порой, возможно, снося, находящиеся в зоне строительства заставы, погребальные курганы жертв Владимира Мономаха. Так же, можно предположить, что первыми славянскими жителями ордынской заставы-Калуги на Оке, сёл и слобод вокруг неё были переселенцы из бывшего города Городенска.

Тем не менее, это был уже другой город со своими функциями, принадлежал другому в этническом плане народу и носил наименование на их языке.
 
К 1340 г. обострились отношения между Литвой и Москвой за доминирование на русских землях без затрагивания интересов Золотой Орды. Экспансия Литвы на восток дошла до берегов Угры. Потихоньку «собирать» русские земли стали и московские князья-потомки Ивана Калиты. Началось непримиримое соперничество между двумя, в своей основе, русскими государствами - Великими княжествами Литовским и Московским и их правящими династиями Гедиминовичей и Рюриковичей за право доминирования на Руси.

Литовско-московская граница установилась по реке Угре. Опасаясь продолжения литовской экспансии, великий князь московский Симеон Гордый, сын Иоанна Калиты, построил вблизи границы ордынской волости на левом берегу Оки с заставой Калуга, на высоком берегу поймы реки Яченки сторожевую заставу, известную как «Симеоново городище» [3, С.42-44]. Это было самое удобное и безопасное место на литовско-московской границе - «под крылом» золотоордынской заставы.

В начале 60-х гг. XIV в., во время ослабления Орды в ходе затяжной внутренней борьбы за власть, произошло прямое военное литовско-ордынское столкновение. В битве на Синей Воде в 1362 г., войска великого литовского князя Ольгерда разгромили татар и покончили с их владычеством в Южной Руси. Ордынцы впервые потерпели сокрушительное поражение. Земли юго-западной Руси по Днестру, Днепру с его верховьями, Верхнего Поочья, включая ордынскую заставу (Калуга) на р. Городенке (позже - Калужке), и до р. Угры, вошли в состав Великого княжества Литовского и Русского. Сама Орда распалась: на Большую Орду, Крымское ханство, Ногайскую Орду, Заволжскую Орду и другие.
 
Ордынская застава-Калуга в своём прежнем качестве Ольгерду была не нужна. Для закрепления на левом берегу Оки  литовского стратегического присутствия он сразу начал строительство новой крепости «;;; ;;;;;;;;» (звучит как «Колоиган»), где «;;;»-артикль вин. пад. ед. ч. жен. род., а «;» - окончание того же падежа, числа и рода[2]. Литовская крепость находилась в семи верстах выше по течению Оки от ордынской заставы-Калуга на гребне Березуйского оврага (на московско-литовской границе) и в двух верстах от московской заставы «Симеоново городище». Строительство велось спешно, чтобы обеспечить удобный плацдарм для концентрации воинской силы и дальнейшей экспансии (или освобождения) русских земель на восток или оказания военного давления на сопредельные княжества. Очевидно, что в строительстве литовской крепости принимали активное участие новые литовские подданные - жители «Калужской волости», в том числе, с. Городня и бывшей ордынской заставы-Калуги с окрестными сёлами, слободами и деревушками, то есть, в основном, потомками уцелевших славян-вятичей города Корьдно...

Учитывая то обстоятельство, что, практически неприступная литовская крепость, стоящая на высоком крутом берегу Оки и с двух сторон возвышалась над глубокими оврагами, без должного сопротивления перешла под власть Московского княжества во время брянского похода князя Дмитрия Ивановича (будущего Донского) в 1369/70 гг. [38], можно предположить, что она находилась ещё на стадии незавершённого строительства. Пришедшая же в ветхость ордынская застава-Калуга, построенная из материала крепости Городенск трёхвековой давности, исчерпала свои оборонительные возможности, в результате чего вся «Калужская волость» отошла «под руку Москвы». Крепость «Колуга» стала главным оборонительным звеном Москвы на русско-литовской границе.

Пик конфликта между Литвою и Московией по случаю незаконного перехода городов, в том числе, в первую очередь -«;;; ;;;;;;;;», пришёлся на 1370-1371 гг. и его связывают со «знамением страшным». Никоновская летопись так описывает это странное природное явление:  «Той же  осенью было знамения много на небесах: но многие люди были очевидцами, как столпы по небу, небо червлёно, как кровавое; только же было по небу червлено, как и на земле, и на снегу червление видимо было, как кровь; и сего множество было; ещё было сиё до снега видно по земле и по воде и по хоромам, как кровь; и где снег падал на землю, и был везде по снегу как кровь, и все люди ходили червлёные, как кровь, и тогда кто имел вид под кровь или в храме, и не видя на нём ничтожное червление. Это же проявление проявляет скорбь великую, хотящую быть, ратных нашествиях и кровопролитие, и междоусобные войны и кровопролитие, было. 25 ноября 1371 г. кн. вел. Литовский Ольгерд Гедиминович напал на вел. кн. Дмитрия Ивановича»[39]. 

Попытки оспорить законность принадлежности «литовской крепости» Калуга Московскому государству, видимо, предпринимались неоднократно. Так, известно, что спустя более двух веков, в 1578 г. король польский и великий князь литовский Стефан Баторий требовал от Москвы возвращения Калуги как «не русского» в своей изначальной истории и законного владения Речи Посполитой[40].

Об исторической значимости Калуги в литовско-московско-золотоордынских отношениях и силе исторической памяти литовского общества свидетельствует появление в 1930 г. государственной награды Литовской Республики малой медали «Витаутаса Великого в честь 500-летия со дня смерти великого князя литовского - Витаутаса», при котором литовское государство достигало своего наибольшего расцвета и могущества[29, 41].

Калуга («;;; ;;;;;;;;», «Колуга»), как пограничная застава на Оке - главной транспортной и цивилизационной артерии Руси, была около трёх веков центром соперничества Литвы, Московии и Золотой Орды. Именно в этом месте сходились интересы Сарая, Москвы и Вильно, что и нашло своё историческое отражение на литовской государственной награде, выполненной в патриотическом духе, сохраняющем память о некогда могущественном и одном из крупнейших государств Европы, Великом княжестве Литовском. На лицевой стороне медали изображён великий князь Литовский Витаутас Великий, на фоне Грюндвальдской битвы, и даты юбилея. На оборотной стороне медали изображена карта Великого княжества Литовского с границами от Чёрного моря на юге и по рекам Угре и Оке через Калугу на востоке с Московским княжеством и Золотой Ордой, что напоминает о предельно достигнутых границах этого государства. На восточной границе указаны только три «значимых» города - Москва, Калуга и Сарай. Само упоминание Калуги между Москвой и Сараем, свидетельствует о высокой политической, экономической  и стратегической роли пограничной крепости Калуга на р. Оке в литовско-московско-золотоордынских отношениях. Следует отметить, что на представленной карте 1430 г., Калуга уже почти 60 лет находилась в составе Московского государства, но Литва продолжала считать её своим городом[29, 41]...

Возведённые по воле великого князя литовского Ольгерда Гедиминовича фортификационные сооружения городской крепости «;;; ;;;;;;;;» («Колуга»), стоявшей на месте современного городского парка города Калуги, сгорели в 1699-1700 гг. и больше не восстанавливались, последние их остатки были срыты ещё в середине XVIII в., но сам город остался…

Особую привлекательность у любителей и исследователей калужской истории вызывает загадка трактовки названий города - «Калуга», «;;; ;;;;;;;;», «Колуга». Большинство из них, не вдаваясь в изучение подлинной истории города, особенно лингвисты, пытаются найти истину в словарях или привязать лексику других или более ранних языковых культур. При этом не учитывается правило, что каждый народ при основании того или иного поселения даёт ему название на своём языке.

Как уже сообщалось, первое ордынское наименование города в устье р. Городенки (позже - Калужки) - «Калуга» с татарского переводится как «застава». Татары называли свой укреплённый городок - «калугой» (в смысле - застава), а славянское население называло его «Калугой» (как имя собственное). По логике, при татарах речка не могла носить наименование «Калужка» (или «заставка, преградка»). Речку Городенку переименовали в Калужку после исчезновения Городенска и ухода из этих мест ордынцев.

Название новой литовской крепости на Оке «;;; ;;;;;;;;», естественно, имело своё национальное смысловое значение, только какое? С кипрского языка название города говорило о неком «святом, духовном месте». С древнегреческого - «;;;;» (город, крепость) + «;;;;» (груда земли или камень, поставленный на могиле, гробнице, саркофаге). В итоге - «крепость, поставленная вокруг, засыпанной грудой земли гробницы (саркофага)»[30].

Здесь следует понимать, что в духовной грамоте князя Дмитрия Донского (1389): «А се даю сыну своему, князю Андрею… А Колуга и Роща сыну же моему, князю Андрею»[5], уже идёт речь о «литовской крепости» на Оке, а не бывшей ордынской заставе на р. Городенке.
 
Древнегреческая трактовка названия города нашла своё подтверждение в воспоминании известного калужского краеведа А.С. Днепровского-Орбелиани:  «В конце октября 1955 года в Калуге проводились земляные работы по ул. Карпова. Работы были срочные, т.к. по этой улице в то время проходил маршрут первого калужского троллейбуса, который по традиции того времени планировалось пустить к празднику Великой Октябрьской революции 7 ноября. Работали сверхурочно, была обещана премия, как вдруг напротив Никитского храма в честь Рождества Пресвятой Богородицы (бывший к/т «Пионер») на глубине около пяти метров был обнаружен древний каменный саркофаг... Сдвинув немного крышку, рабочие увидели останки человека в рыцарских средневековых доспехах европейского образца… О «находке» было сразу доложено... Учитывая сжатые сроки проведения работ, приближение праздника Октября и планируемый пуск первого троллейбуса, было принято решение о сокрытии от калужан этой «не актуальной» в то время находки. Саркофаг оставили на месте, а работы выполнили в срок». Руководил проведением земляных работ Юрий Иванович Бабичев, который обнаружил саркофаг и рассказал эту историю Днепровскому А.С. Возможно, что тайна, которую много веков хранит древний саркофаг, могла бы приоткрыть тайну основания Калуги»[30].

Если учесть, что в Великом княжестве Литовском древнерусский язык являлся государственным, то правомерно исследовать его русское звучание «Колоиган» и «Колоига» + окончание «н»: «Коло» + «иган» = «Около» + «Иган», где «Иган» может быть имя или фамилия рыцаря, погребённого в саркофаге. В основе имени «Иган» лежит русский разговорный вариант церковного имени «Георгий» (на греческом «Еган»), которое в переводе с греческого означает «земледелец». Одним из святых покровителей этого имени является Святой Георгий Победоносец, один из наиболее почитаемых христианских святых во всём мире. Его изображения можно встретить на гербах многих государств и городов, в том числе на гербе российской столицы. В народе святого Георгия считают покровителем воинства и крестьянства[42]. Таким образом, «Колоиган» мог иметь значение как «Около (вокруг) [гробницы князя] Георгия (Юрия)», что позволяет проводить исследования в новом направлении.

Надо полагать, что была существенная разница в произношении и начертании татарского и литовского названия города. Если татарское название «Калуги» писалось через «а», то литовское название «;;; ;;;;;;;;» (или «Koloygan», «Kolougan», «тин Колыган», «Колоиган») писалось через «о». Через «о» упоминалась «Колуга» в духовной грамоте Дмитрия Донского 1389 г.»[5]. Судьбой было уготовано забвение литовского смыслового значения названия нового города, которое, должно быть, не успело прижиться на «татарско-русской почве», ввиду скорого перехода недостроенной крепости в состав Великого княжества Московского - вассала Золотой Орды. Вернулось и прежнее его ордынское наименование «Калуга», но уже для бывшего литовского города и с новым русским (христианским) толкованием.

Интересные историко-лингвистические изыскания в 2012 г. провёл С.Н. Колибаба[44, 45], который обосновал процесс заимствования еврейской культуры и методику исследования лексики ранних феодальных государств. Основной тезис его исследований - история не собрание хронологически подобранных событий, а особая форма мышления, которая имеет своё основание - идеологию общества, её носителя и принятый всеми континентальный религиозно-торговый язык. Существование единообразия языковой общности христиан и евреев, вытекает из невозможности присвоения социально-религиозной иудейской идеи и жить по её законам исключительно в греко-латинском несовершенном переводе, что обосновывает влияние еврейской культуры на формирование культуры народов Европы и их языков[44].

В предложенном контексте русское толкование этимологии топонима «Калуга», как города в составе Московии, после ликвидации ордынского таможенного поста на Оке и оживлении торговли, имела уже другое значение, увязанное с его гидрографическим положением, библейскими образами, терминологией иврита и принятого континентального религиозно-торгового языка, то есть с иудейским содержанием славянской христианской культуры.
 
По мнению автора, топоним «Калуга» должен  позволять человеку (судоводителю) ориентироваться на местности и осуществлять хозяйственную деятельность. В русском христианском толковании топоним «Калуга», скорее всего, являлся краткой характеристикой территории, военно-хозяйственными отношениями, географией и гидрологией района.
 
Приведя термин в форму, близкую грамматике иврита и выделив корни, получаем: Калуга = кал + уга = ивр. кала (сплетать, плести) + уг, уга (круг; начертить окружность - в иврит-русских словарях). Возможно, Калуга = ивр. кала или калах(г), если читать все знаки (конец, завершение военно-торгового пути, дальше - второстепенные территории) + уг, уга (из комментариев Библии как: круг, ямка, пирог, лепёшка). Рассматривая связь библейского образа и терминологию иврита: «И совершил (кала - закончил) Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал» (Бытие 2:1). Таким образом, топоним составлен из двух понятий иврита и точно (с точки зрения топографии) обозначает местоположение города на реке Оке – кал + уга = конец круга (окружности) описываемого руслом реки[45].

Как видно, в конечном варианте топоним «Калуга», скорее всего, был сформирован в интересах администрации Московии, для обозначения конечной точки водного военно-торгового пути. Далее на запад по реке Оке и её притокам шли литовские лесные, болотистые территории, малозаселенные и маловажныев хозяйственном и торговом отношении.
Надо полагать, что очевидная в то время изначальная «нерусскость» Калуги и спорная законность её присвоения к Москве с благословения митрополита Московского и всея Руси Алексия I, стала причиной столь явной «утраты» изначальной истории Калуги. Вполне возможно, что с этой целью были уничтожены все документы, относящиеся к «дорусской» истории города. Как верно в 1781 г. были высказаны академиком В.Ф. Зуевым о ранней истории города Калуги: «Каков он был прежде и кому принадлежал, записи хотя и имелись, однако по столь многим бывшим несчастным с городом обстоятельствам все пропали; так что ныне ниже памяти осталось не только о делах до города касающихся, но и главнейших приключениях, что, когда и по какому случаю учинилось» [3, С.42-44].

Дополнительный свет на подлинную изначальную историю Калуги может пролить информация из архивов Золотой Орды и ещё малоизученные рукописи восточных путешественников, но без помощи опытных востоковедов эту задачу не решить.




Горолевич И.Е. Древняя Калуга - «Ниже памяти остались...» XIII-XIVвека // Научный периодический журнал  Брянского государственного университета им. академика И.Г. Петровского «История. Общество. Политика» № 3 (11). 2019. С. 24-43.


или

Сайт ВКонтакте на страничке Ассоциации «КОИиКПЦ «ГАРАЛЬ» -
https://vk.com/public145492635