Сёстры и братья часть 2 глава 22

Сергей Сергеевич
Гоняет ветер листья по асфальту, вновь осень шаловливая лиса, неторопливо примеряя  фартук, вошла хозяйкой в пленные леса. Осенью 1927 года после многих приглашений и долгих колебаний всемирно известный композитор Сергей Сергеевич Прокофьев вместе с женой, испанской певицей Линой Кодине решился посетить Советскую Россию.
- Только у нас проблемы с документами… - заранее предупредил он советского представителя. 
За время продолжительного пребывания Прокофьева за границей истёк срок действия командировочного удостоверения, выданного Луначарским в 1918 году, и композитор утратил советское гражданство.
- Это мы решим! - заверили его в консульстве. - Главное желание…
К решению композитора подтолкнул приезд в СССР Максима Горького. Иосиф Виссарионович Сталин думал о будущем государства и начал заманивать обратно уехавших после революции великих людей. Когда Зиновьева, главного врага Горького, изгнали из Ленинграда, Сталин дал задание вернуть писателя:
- Нам нужны творцы, которые отобразят новую страну!
Одновременно Иосиф Виссарионович велел начать переговоры с другой знаменитостью композитором Прокофьевым:
- Знаменитые русские деятели искусства должны вернуться домой!
Переговоры с Горьким он поручил Генриху Ягоде. В Сорренто, где жил писатель был организован поток телеграмм и писем с родины, в которых рабочие рассказывали, как они ждут дома певца пролетариата.
- В прошлом году Сталин организовал небывалое по размаху празднование шестидесятилетия Горького! - с затаённой завистью сказал супруге Сергей Сергеевич.
Портреты писателя, статьи о нём заполняли все советские газеты. Через посланцев Иосиф Виссарионович предлагал Горькому пост духовного вождя. Второго человека в государстве. Отвыкший за границей от беспримерной славы, Горький согласился посетить СССР. Рядом с ним находился Ягода.
- Ягодка… - ласково называл писатель шефа тайной полиции.
Генрих повёз его в путешествие по лагерям ГПУ. Горькому показал ему бывших проституток и воров, ставших ударниками труда. Постоянно лилась беспрерывная лесть гостю в уши:
- Вы лучший писатель мира...
В лагерях Горький умилялся увиденному, плакал и славил чекистов.
- Коллективизация мне интересна, - признался он, когда встретился с Прокофьевым после возвращения, - я всегда ненавидел полудиких, глупых, тяжёлых людей русских сёл. Они должны превратиться в любимый сельский пролетариат, в тружеников совхозов и колхозов!
Окончательно он возвратился в СССР в дни процессов интеллигенции, в год «шахтинского дела». Писатель-гуманист в статье в «Правде» дал формулу, которая стала лозунгом сталинского времени:
- «Если враг не сдаётся, его уничтожают».
По итогам встречи с ним Сергей Сергеевич и согласился на ознакомительную поездку в СССР. По прибытии в страну к нему прикрепили сопровождающего по фамилии Цукер. Этот работник ВЦИКа был работником ГПУ. Прокофьева поселили в лучшем отеле «Метрополе».
- Огромный номер, вид на Большой театр восхитительный, - осмотрелась Лина, - но нет ванны, а вода для умывания в кувшинах...
Всю дорогу Цукер с увлечением объяснял благотворную работу партии.
- Толпа на улицах добродушная, это те звери, которые ужаснули мир? - размышлял Сергей Сергеевич. - Лакеи, как всюду, берут на чай и вежливые.
Обработка композитора в плане дальнейшего переезда в СССР продолжалась непрерывно. Прокофьевых привезли в особый ресторан.
- Обед необычайно вкусен и сервирован! - восхитился Сергей Сергеевич. - Тут рябчики и изумительно взбитые сливки, масса забытых русских вещей.
Когда он после обеда входил в консерваторию, оркестр заиграл приветственный марш. Прокофьеву оказали высшее доверие и пригласили в Кремль. Для сопровождения выделена наиболее интеллигентная кремлёвская дама Ольга Каменева, сестра Троцкого и жена Каменева, отосланного в Рим послом. Его семья жила в Кремле. Цукер, захлебываясь, объяснял:
- Вот здесь Ленин выступал, а тут живёт поэт Демьян Бедный.
- Но жить здесь неудобно, - пояснила Каменева, - если хочешь позвать к себе кого-то просто в гости - большая возня с пропусками...
Их ввели в огромную комфортабельную комнату с великолепными креслами и шкафами с книгами. Появился Литвинов, заместитель наркома иностранных дел с женой. Оба объявили, что любят музыку.
- Так хочется услышать настоящую! - Цукер осторожно дал понять, что бы Прокофьев немного поиграл.
Встреча затянулась за полночь, ночью они пошли к ждавшему их автомобилю. Жена Литвинова несла в руках по бесконечным коридорам Кремля свои грязные ботики, чтобы не пачкать ковры.
- Как я люблю этот тихий Кремль! - воскликнула она. 
Сергей Сергеевич стал невольным свидетелем интересных событий, происходивших в это время. День Октябрьской революции впервые готовились отмечать с размахом. В октябре Сталин изгнал из Политбюро всех вождей Октября. Зиновьев перестал руководить Коминтерном. Отдыхая осенью на Кавказе, Иосиф Виссарионович узнал:
- Оппозиция решила приступить к действиям.
ГПУ доложило ему о подготовке демонстраций 7 ноября в Москве и Ленинграде оппозиционерами во главе с Троцким. 
- Оппозиционеры сами подписали себе приговор, - Сталин блестящий организатор демонстраций хорошо подготовился.
Накануне десятой годовщины организованного им Октябрьского переворота Троцкому в созданном им государстве пришлось организовывать подпольную типографию, чтобы напечатать программу.
- На съезде мне не удастся её огласить! - знал он. - Зал, послушный Сталину, заглушит его криками.
На очередном пленуме ЦК Троцкий произнёс речь. Она еле слышна, её прерывали проклятия и ругательства, неумолчные крики:
- Долой!.. Вон!
Под неистовые крики покинул трибуну Зиновьев.
- Сталин может гордиться! - иронизировал он. - День ото дня всё чётче работает созданная им система.
Небольшая толпа студентов двинулась к Красной площади. Они несли транспаранты с лозунгами оппозиции:
- «Повернём огонь направо - против кулака и нэпмана!», «Да здравствуют вожди мировой революции Троцкий и Зиновьев!»
К колонне примкнул подобранный ГПУ «народ». Колонна дошла до Охотного ряда. Недалеко от Кремля, с балкона бывшей гостиницы «Париж» оппозиционеры обратились к беспартийным. Члены ленинского ЦК троцкисты Смилга и Преображенский вывесили лозунг:
- «Назад к Ленину!».
Вынос партийных разногласий на суд беспартийной толпы считался величайшим преступлением в ленинской партии. Находящиеся в колонне представители оппозиции кричали:
- Ура!
Последовали протестующие действия трудящихся, которые начали свистеть в заготовленные свистки, бросать принесённые помидоры. Подъехавшая на автомобилях группа во главе с секретарём райкома партии Рютиным ворвалась в запертый подъезд, начали избивать оппозиционеров. В толпе начали громко кричать:
- Бей оппозиционеров!
Одновременно красноармеец полез по отвесной стене на балкон и сорвал лозунг на глазах веселящейся толпы, которая орала громче:
- Долой жидов-оппозиционеров!
Демонстрантов избили и арестовали. Всех вчерашних членов ЦК: Радека, Смилгу, Белобородова, Муралова, Преображенского, Смирнова Иосиф Виссарионович отправил в ссылку, как при царизме.
- Как несколько лет назад они отправили в ссылку своих сподвижников по революции эсеров… - злословили партийцы.
Готовилось торжественное заседание в Большом театре, посвященное юбилею Октября. После заседания Эйзенштейн должен был показать свой фильм «Октябрь». Он не успевал, и все ночи напролёт монтировал картину. В четыре часа ночи в монтажную вошёл Сталин. Поздоровавшись, спросил:
- У вас есть в картине Троцкий?
- Да, - ответил Эйзенштейн.
После просмотра Сталин был категоричен:
- Картину с Троцким показывать нельзя!
Прокофьева пригласили на церемонию на Красной площади, где собрались первые лица, охраняемые слушателями военных академий. Парад начался ровно в десять часов. Трое курсантов опоздали, и часовой отказался пропустить их. В ходе драки мужчины сломали калитку. Прорвавшись на трибуну, курсант Охотников подошёл к Сталину и дерзко бросил:
- Мы вас охранять пришли, а вы нас за изгородь?
Он ударил его по голове. Охрана скрутила всех троих. Каким-то чудом начальник академии Эйдеман заступился за воспитанников и уберёг от их праведного гнева Иосифа Виссарионовича. Арестованных Геллера и Петенко быстро отпустили на свободу, а Охотникова не задерживали вообще.
- Они же хотели как лучше! - убеждал Эйдеман.
Спустя три дня Сталин устроил грандиозное празднество, вся страна отмечали десятилетие ГПУ. Произносились бесконечные речи, возносились восхваления «карающему мечу революции». Николай Бухарин сказал:
- ГПУ свершило величайшее чудо всех времен. Оно сумело изменить саму природу русского человека!
Впервые в России доносительство объявлено доблестью, а тайная полиция героической организацией. Менжинский вместо речи, которой от него ждали, произнёс всего шесть слов:
- Главная заслуга чекиста уметь хранить молчание.
Усмехнувшись, он отбыл с трибуны. После неудачной ноябрьской демонстрации оппозиции Троцкий был выгнан из квартиры в Кремле и жил у друга, убийцы царской семьи Белобородова. 14 ноября Троцкий и Зиновьев исключены из партии. Сто кинотеатров демонстрируют фильм «Октябрь».
- Эйзенштейн вырезал из картины «Октябрь» отца Октября Троцкого! - насмешливо подумал Прокофьев. 
Фильм горячо одобрила Надежда Крупская, написав в «Правде»:
- «Чувствуется, что зародилось у нас и уже оформляется новое искусство. У этого искусства колоссальное будущее».
На состоявшемся в декабре XV съезде партии под сопровождение зала, одобряющего его и негодующего по поводу оппозиции, Сталин сказал:
- Условие у нас одно!.. Оппозиция должна отказаться от своих взглядов, открыто и честно и перед всем миром.
- Правильно! - послышались возгласы с мест и аплодисменты.
- Она должна заклеймить ошибки, ею совершенные... Она должна передать нам свои ячейки, чтобы партия имела возможность распустить их без остатка. Либо так, либо пусть уходят из партии. А не уйдут - вышибем! 
Съезд подтвердил исключение из партии деятелей оппозиции, в том числе Пятакова, Радека, Смилги. Сергей Сергеевич узнал об этом уже за границей.
- На Родине хорошо! - сказал он жене. - Но за границей лучше.
Композитор раздумывал над окончательным переездом в СССР. Перед отъездом Прокофьев договорился с оставшимся другом, что если будет плохо, то он напишет письмо зелёными чернилами. Вскоре от него начали приходить письма, написанное обычными:
- Всё отлично, получил квартиру, хорошую работу, всего в изобилии. Если и есть недостатки, то мелкие. Трудно достать зелёные чернила!

Галина 
В первые дни наступившего 1919 года Нестор Махно с хлопцами зашёл в гуляйпольскую читальню и спросил у молодой красивой библиотекарши почитать что-нибудь интересное.
- Ноги нужно вытирать! - строго сказала чернобровая красавица. - Здесь не хлев! Вон, какие лужи нанесли сапогами! 
- Велика важность! - отрезал Нестор. - Возьмёшь тряпку и подотрёшь!
- Ещё чего? - указала она. - Может, вам и рот вытереть? Той тряпкой…
Хлопцы ухмыльнулись, а батька взбеленился:
- Неси тряпку и подтирай, я сказал!
- Сами наследили, сами вытрете!
Махно достал наган и выпалил в потолок.
- Вам человека убить, как муху прихлопнуть! - девушка не испугалась.
Несколько секунд он бешено глядел на неё, а потом вдруг обмяк, спрятал оружие и попросил:
- Ладно, почитать-то чего-нибудь дашь?
На следующий день Нестор подъехал к её дому в санях. Он удивился, что там жил Борис Генсицкий и с подозрением спросил:
- А ты тут, каким боком?
Он объяснил, что недавно женился на сестре Галины:
- Её зовут Оксана, она беременна…
- Это правильно, девки красивые! - Махно позвал Галину кататься, а через два дня сделал предложение руки и сердца.
Женитьба войне не помеха. За лето Генсицкий хорошо изучил тактику повстанческой армии, в которой ему довелось воевать:
- Быстрое сведение в одно место большого количества пулемётов и бойцов-кавалеристов дало совершенно новое качество бою.
В бою перед противником выскакивали десятки пулемётных тачанок и, развернувшись, обрушивали на него море огня. Уцелевший противник залегал и в этот момент кавалерия махновцев атаковала.
- Этот тактический принцип не атаковать, когда противник имеет возможность стрелять, Нестор использует всегда! - одобрил Борис.
В июне Махно объединился с атаманом, бывшим красным командиром Григорьевым. Он не одобрял погромов, устроенных григорьевцами. Позднее узнал, что Григорьев завязал контакты с Деникиным.
- А Нестор идейный противник белогвардейцев, - знал Генсицкий.
В июле махновцы перехватили двух связных, у которых нашли письмо о связи Григорьева с белыми. Того обвили в связи с белогвардейцами и погромах. Всё закончилось перестрелкой 27 июля в сельсовете Сентово.
- В ней Григорьев и получил пулю… - одобрил Борис.
Осенью Махно появился у Екатеринослава внезапно для белых. Его армия численностью до тридцати тысяч человек при пятидесяти орудиях и пятисот пулемётах передвигалась со скоростью до ста километров в сутки.
- А кавалерия белых имеет темп тридцать километров в сутки, пехота двадцать… - удивлялся Генсицкий.
Была базарный день. Екатеринослав заполнили крестьяне близлежащих сел с возами капусты. Когда груженые телеги въехали в центр города, капуста полетела с них, открыв спрятанные под ней пулемёты.
- Огонь! - пулемётчики повстанцев открыли огонь по штабу деникинцев, по казармам, не давая белым организовать сопротивление.
Под прикрытием пулемётов в город ворвались тачанки. При четвёрке лошадей они, кроме пулемётчика и ездового, имели по три бойца десанта. Затем в город ворвалась конница Махно.
- А численный перевес в силах обеспечил быструю победу махновцев над семью тысячами деникинцев! - понимал Борис, участвовавший в штурме.
К исходу ночи белые с нестройными криками двинулись в атаку, пытаясь отбить город. Махновцы отбросили их огнём. Порыв был сбит окончательно. На площади он убедился в страшной силе огня повстанцев. Она была вповалку устлана грудами мёртвых деникинцев. 
- Застигнутые огнём, - с сожалением смотрел Генсицкий на погибших, - они жались в кучки, и пулемёты сметали всех.
Вскоре Махно с основными силами повстанцев ушёл из города, оставив небольшой гарнизон во главе с атаманом Лютым. Среди повстанцев были украинские мужики, мастеровые, отбившиеся от рук солдаты.
- В общем, суровая вольница, - Борис остался с ним начальником штаба.
Атаман разъезжал в помещичьем экипаже на дутых шинах, усы колечком, был из полковых писарей. Он сидел в коляске подбоченясь. По жилету пущена серебряная цепь от часов, сам увешан пулемётными лентами, а против него сидел гармонист, перебирающий перламутровые клавиши.
- С таким оборону не наладишь… - смирился Генсицкий.
Он коротал время, рассматривая старые журналы, найденные в доме, где поселился на постой. С трогательным чувством листал журналы, особенно рождественские и пасхальные номера, дышавшие домашним миром.
- Несколько разрозненных номеров «Нивы» благословенных довоенных времен… - расчувствовался Борис.
Затем взял груду «Огонька» в выцветших синеватых обложках, с размашистыми карикатурами Животовского и фотографиями заседаний Государственной думы. Листая их, анализировал действия батьки:
- Для Махно исключены затяжные бои. Оперативному искусству его научила жизнь и лучше, чем военные академии. Способ бить противника по частям для него был единственно возможным.
У хозяев дома стоял в комнате огромный платяной шкаф с резьбой, с тремя дверцами. Три воскресенья подряд из деревни приезжали хорошо одетые муж, и жена торговались за шкаф.
- Дают три тысячи, - слышал Генсицкий разговоры за стеной, - хозяева хотят три с половиной тысячи рублей.
Пока торговались, выпивали две или три бутылки самогона с закуской, и, наконец, хозяева уступили двести пятьдесят рублей, но к соглашению не пришли. Хозяева пожаловались ему на покупателей, Борис спросил:
- Вот вы торгуетесь из-за пары сотен рублей, а сколько бутылок своего самогону вы выпили с ними?
- С хорошими людьми приятно поговорить… - ответил хозяин.
- Русская психология, - засмеялся Генсицкий. - Ведь самогон стоит четыреста рублей бутылка…
Цены в Екатеринославе действительно были заоблачные. Коробка спичек стоила сто рублей. Масло три тысячи фунт. Одна свеча пятьсот.
- Сахару нет, ни за какие тысячи, - жаловался хозяин, - равно и керосина.
Зато музыка не кончалась никогда, вокруг махновцев всегда толпились барышни, в белых туфлях. Визги и хохот. В городе начался форменный ад.
- Продаётся и покупается всё, - удивлялся Борис. - Идёт в ход даже обивка кресел. Формально, торговать запрещено. Реально же, кругом идёт спекуляция всего всем. Цены на продовольствие растут.
Он перевёз в Екатеринослав беременную Оксану с недавно родившимся сыном Петром и поселил их в доме евреев, бежавших в США.
- Мы теперь задружились с галичанами! - сказал ему Нестор.
Махновцы оказались в тяжелейшем положении. Они были оторваны от базового района, отягощены госпиталями и обозами, подходили к концу боеприпасы. Махно решился на союз с Петлюрой:
- В обмен на обещание держать фронт против Деникина, не вести анархической пропаганды в украинских войсках, а после победы получить самоуправляемый район,
Соглашение заключено 20 августа в Жмеринке. Он смог оставить лазареты на попечение украинцев и получить от них боеприпасы. Войска Деникина взяли Орёл и подходили к Туле. Махно решился на прорыв под Уманью. Генсицкий участвовал в ночной битве под Перегоновкой. Махновцы бросались в штыки, затем бежали под напором белых.
- Исход сражения решила махновская конница под командованием Дорожа! - выдохнул Борис с облегчением после боя. - Они умеют наступать в сомкнутом конном строю и слывут рубаками!
Особые виртуозы от шашки были собраны в «Чёрной сотне», гвардии Нестора, несшей охрану штаба и РВС армии. Все бойцы были одеты в папахи чёрного цвета. Одним ударом ими разрубалась голова, шея и полтуловища врага, или полголовы скашивалось, будто резали арбуз.
- Раны смертельные… - Генсицкий видел расколотые черепа, отрубленную руку, плечо, разрубленное до четвёртого ребра. - Так могут рубить только хорошо обученные кавалеристы или казаки.
51-й Литовский офицерский полк белых был полностью изрублен. Два пластунских полка сдались. Пехотное каре из 1-го Симферопольского, 2-го Феодосийского и Керчь-Еникальского офицерских полков оказало сопротивление, но повстанцы ударили с тыла, и строй распался.
- Махно удалось вырваться из окружения на оперативный простор разбив и отбросив два полка генерала Слащева! - доложили Деникину. 
К концу октября Махно освободил Екатеринославскую губернию, взял главную артиллерийскую базу белых. Войдя в тылы деникинцев, он, разгромив гарнизоны, освободил от них Бердянск, Никополь, Мелитополь, Кривой Рог, Гуляйполе.
- Ставка Деникина в Таганроге едва отбилась, - Борис двигался в конном авангарде, идущем впереди основных сил, вместе с батькой.
Далее двигался обоз, пехота на тачанках, колонны кавалерии. В войсках Деникина началась паника. Против них были послан 3-й Кубанский конный корпус генерал-лейтенанта Шкуро, но с большими потерями откатился.
- В белой армии пущен слух, что Нестор переодетый полковник немецкого Генштаба Клейст! - шутила боевая подруга Галина Кузьменко. 
Больше всего досталось кавказским частям белых.
- Грабить сёла, убивать стариков и насиловать крестьянок безопасней для кавказца, чем встретиться в открытом бою с нами! - смеялись махновцы.
1-ю Туземную дивизию гнали по днепровским берегам, как перепуганное стадо. Страшные для мирного и безоружного населения украинских сёл и хуторов, лихие кавказцы несли чудовищные потери.
- Махновцы питают, по отношению к горцам лютую ненависть, - понял Генсицкий. - Если пленный офицер рассчитывал на быструю смерть, а пленные солдаты вообще в пропагандистских целях обычно отпускаются на все четыре стороны, горцам-насильникам это не грозит...
Пуля в голову казалась редким счастьем для вайнахов. В бою под Александровском полк Кожина расстрелял два полка кавказцев, вырезав остальных в сабельной атаке. Окончательно Дикая дивизия была добита 11 ноября в ночном бою под Екатеринославом. 
- Семьсот человек попали в плен, - узнал Борис. - Утром их облили керосином и сожгли…
В конце ноября массы чеченцев заявили, что не желают воевать с Махно, самовольно бросили посты и уехали на Кавказ.
- Так начался общий распад деникинской армии! - радовался Нестор.
Пока махновцы воевали с белогвардейцами, отношение к ним со стороны Советского правительства было дружественным. После разгрома Деникина ситуация в корне изменилась.
- Махно объявили вне закона во второй раз, - узнали украинские коммунисты, - на него началась охота...
Штаб Нестора наткнулся на кавалерийскую дивизию, и был вынужден много вёрст уходить от преследования. Когда красные почти догнали их, начальник штаба Белаш, к седлу, которого была привязана армейская казна, начал бросать деньги, монеты, золотые вещи под копыта преследователей.
- Ловите! - это остановило преследователей, они слезли с коней и, забыв о махновцах, начали собирать деньги.
Генсицкий участвовал в боях, но при любой возможности возвращался в Екатеринослав к Оксане. В конце года она родила ему дочь Зинаиду. Борис очень любил свою семью, но нахождение в рядах махновцев тяготило его всё больше и больше:
- Не могу воевать против своих…
В начале 1920 года он воспользовался первой подвернувшейся возможностью и перешёл к белым. 
 
продолжение http://www.proza.ru/2019/11/04/416