Песчинка

Прочитав в экспресс–новостях, как на городской площади
Краном сняли с постамента памятник маршалу Коневу,
И отправили ошарашенного полководца
На набережную рекламировать пиццу,
Я в очередной раз взмолился: Всемилостивейший,
Пришли сюда пару ангелов с огненными мечами,
Пусть они унесут меня из этого сумасшедшего дома,
Где круглогодично день открытых дверей.
Согласен даже не к престолу твоему,
А куда-нибудь, где погорячее.
Паскуднее, чем на руинах империй, места не существует.
И неплохо б выжечь сей лепрозорий
Калёным гневным железом без малейшего сострадания,
Праведников здесь искать – впустую время и благодать тратить,
А я, так и вообще – атеист, богохульник и жуткий бабник.
Оттого меньше прочих заслуживаю снисхождения,
Мелкая бесполезная песчинка меж жерновов истории,
Перетирающих память поколений. 
Истории, развивающейся по спирали, то вверх, то вниз.
Истории, уродливыми штрихами набрасывающей
На затёртые до дыр страницы энциклопедий
Фигурки негодяев, обряженных в тоги императоров,
Заляпанные то ли вишнёвым вареньем, то ли томатной пастой,
То ли чем-то, представляющим особый интерес для криминалистов.
Истории как вещи в себе,
Никого, никогда, ничему не научившей,
Никогда, никого, ни от чего не предостерёгшей
В силу скудоумия студентов, не способных постичь её глубину и двусмысленность.
Оттого и приходится бедняге Клио бесконечно разыгрывать
Сперва трагедию, а затем – фарс.
Трагедию – для философов, фарс – для ослов, вставших на задние ноги,
И намекать, что кота кастрируют лишь однажды,
Но баранов стригут, пока они не отбросят копыта.