Нелечка, Валечка, Раечка. Дикторы

Эту главу я посвящаю телевидению. Собственно, я посвятил «голубому экрану» последние 20 лет своей жизни. Глава — так, вдогонку. За;ти годы столько накопилось встреч, впечатлений, передач, поездок… Даже не знаю, с чего начать. А когда не знаешь, как начать, лучше начинать с самого начала. Но вот вопрос; что считать началом. Мои детские бдения у экрана телевизора? Мои школьные сочинения, которые зачитывали в классе, отменяя диктанты? Чудесное поступление на журфак? Практику в пушкинской районной газете «Вперед»? Или в ульяновской газете? Или на Киевском телевидении? А может, мое первое место работы — это называлось «распределением», когда я вдруг стал корреспондентом многотиражной газеты «Пролетарская трибуна»? Все это время у меня было ощущение разбега по взлетной полосе. И вот я набрал «скорость принятия решения»! И, пробив головой сам не знаю что, оказался по ту сторону экрана. Ура! Я — ассистент телеоператора на знаменитом Ленинградском телевидении! Я;ог свободно смотреть, как великие режиссеры снимают спектакли, фильмы, авторские программы!
Я видел, как начинались «600 секунд», «Музыкальный ринг», «Пятое колесо»! В моем присутствии редактор Галя Скоблова брала интервью у самого Демиса Руссоса! А иногда меня даже пускали за камеру! Хотя многие относились ко мне скептически. Один режиссер во время записей концертов в БКЗ «Октябрьский» ставил меня с камерой на сцену. «Для красоты!» — объяснял он. ;А я-то хотел снимать сам! И снимал! В основном — дикторов в крохотной студии АПБ-2, где они читали программу передач на завтра. Прошло 10 лет, и я пригласил троих из них стать героинями программы «Ночной экспресс». Итак, в одном купе собрались знаменитые дикторы: Широких, Дроздовская и Байбузенко. Нелечка, Валечка, Раечка...
Нелечка, Валечка, Раечка, ;или Встреча в ночном экспрессе
Байбузенко (спрашивает у подруг): Что вы так прихорашиваетесь?
Дроздовская: Наверное, это профессиональное.
— Ну что, красавицы любимые?.. Первое мое впечатление, детское: мама включает телевизор, и там появляются тетя Валя, тетя Рая и тетя Неля. Я никак не могу вспомнить, кто появился первым.
Дроздовская: Ну конечно, Нелечка.
— Сколько лет вы были вместе?
Байбузенко: Да ни за что не скажу.
Широких: Очень долго. Больше 30.
— Трудно это — быть вместе 30 лет?
Дроздовская: Вы знаете, труднее быть порознь.
Широких: Хорошо сказала. Только что придумала?
Дроздовская: Естественно.
Байбузенко: Я думаю, что такая жизнь, братство наше, могли быть только в то время. Сейчас это невозможно. Я;беждена в этом.
— Почему?
Широких: Время такое.
Байбузенко: Мы действительно были одной семьей.
Дроздовская: Мы пытались друг другу что-то отдать, чем-то помочь. Скажем, у меня были два фена, я иду к Руше (Байбузенко) на день рождения и дарю один из фенов. Ты помнишь?
Широких: Я думаю, что глобальнее все было.
«Мой муж в Вас влюблен!»
— А много было у вас поклонников благодаря вашей профессии? Ну-ка расскажите!
Байбузенко: Это приятный вопрос, потому что поклонников было много.
Дроздовская: Перелезали через забор. В письме писал кто-то: «Если Вы согласны встретиться со мной, то пристегните брошку справа, а не слева. И для меня это будет условным знаком!»
— Вы это делали?!
Дроздовская: Нет, конечно. У меня когда-то был рассказ, озаглавленный «Мой муж в Вас влюблен». Девчонки не дадут соврать — приходишь в любой магазин, к кассирше, к продавцу: «Будьте добры, сыру двести граммов». — «Ой, Валечка! Ой, Раечка! Мой муж в Вас влюблен!» Причем они не собирались выцарапывать нам глазки, потому что от нас никакая сексапильность не исходила.
Байбузенко: Подождите, подождите! Я против! Просто нас учили, что диктор не должен быть высокомерным или подобострастным в эфире. Диктор должен быть на равных…
— Но это же не отменяло признаков пола?
Широких: Я расскажу маленький эпизод. Как-то Лева Цуцульковский (режиссер студии «Лентелефильм») меня встречает и говорит: «Я тебе сейчас одну вещь расскажу. Я;ыл дома один, принимал душ. Ты понимаешь, в каком виде я вышел из душа? А в это время ты на экране. Мне так стыдно стало!»
Байбузенко: Это энергетика, о которой Вы спрашивали!
«Пусть Байбузенко снимет штаны!»
— Если бы 30 лет назад случилось чудо…
Широких: Еще не прицепили вагон-ресторан?
—Нет еще, так что у нас есть время, и от этого вопроса вам никуда не деться. Если бы 30 лет назад случилось чудо и вам сказали: «Девушки, одна из вас должна вести программу о сексе». Как бы вы поступили?
Широких: Да не было тогда секса в Советском Союзе!
Дроздовская: Так же, как и наркоманов…
Байбузенко: Мы попросили бы, чтобы нам написали текст, и прочли бы его.
Широких: Да какой секс?! Вот, например, коленки. Да разве мы могли сидеть так в те времена? Не было коленок!
Дроздовская: Она сидела!
Байбузенко: Я сидела?!
Широких: Ты сидела, но их не снимали… В брюках тоже нельзя было ходить!
Байбузенко: Кто-то тогда сказал: «Что нельзя Шульженко — можно Байбузенко». Сижу я, веду передачу «Человек и море». Со мной — двое гостей. Вдруг раздается: «Стоп! Пусть Байбузенко снимет брюки!»
Широких: Прелестно звучит!
Байбузенко: Он сказал даже не «брюки», он сказал: «штаны»! Ну а я по громкой связи ответила такое, что не решилась бы никогда повторить.
Вымирающая профессия?
Широких: Мы очень хорошие все-таки были.
Байбузенко: Была очень насыщенная жизнь. И, пока мы могли жить этой жизнью, — все было замечательно. Ну а потом, когда «это сладкое слово — свобода» стало витать в воздухе, когда в любой редакции любой мог написать заявку и сам вести передачу, — мы поняли, что нам места в эфире остается все меньше и меньше. Наконец, его совсем не стало, и дикторская жизнь закончилась.
Дроздовская: И сейчас никто из редакции не может позвонить в дикторскую, чтобы спросить: «Будьте добры, как правильно произнести это слово?»
Байбузенко: Да, да!
Широких: Мы редактировали всех! Мы редактировали журналистов!
Байбузенко: А как сейчас безобразно говорят!
Дроздовская: И как это безнаказанно, ненаказуемо…
Широких: Маргарин «Рама» намазывают на «бу-те-брод»! Это же постоянно! Намазывают на «бу-те-брод». Там же большие деньги, да? Реклама снимается! Неужели нет никого, кто бы сказал, что все-таки надо говорить «бу-тер-брод»?
Байбузенко: Я как-то встретила Влада Листьева, после того как накануне он развенчал дикторскую профессию, назвав дикторов куклами. Иду я в подземелье (знаменитый подземный переход в «Останкино», между корпусами телецентра), а он навстречу, и я говорю: «Здравствуйте, Влад! Я; кукла!» Он на секунду остолбенел, а потом моментально сориентировался: «Ох! Извините!» Я говорю: «Да ничего. Если говорящая — то все в порядке!» Я не знаю, прав ли был Влад Листьев или не прав. Может быть, дикторская профессия и умирающая. Но тогда должна быть равноценная замена, чтобы люди, сидящие у телевизора, могли чему-то научиться. Хотя бы — правильно говорить.
Широких: Мы академиков поправляли, и они нам благодарны были. Мы, кстати, тоже не всезнайки, мы иногда и в словари заглядывали.
— А жалко, что это время прошло?
Широких: Боже мой, жизнь прошла! Безумно жалко!
Байбузенко: Как я жалею! Мне кажется, что моя жизнь была фейерверком! Моя телевизионная жизнь…

1998, 2005