ДЕНЬ ВМФ. Продолжение 1

Глава 2. День ВМФ – Воспоминания о флоте Российском


Итак, наступила пятница, - первый день Большого морского праздника, как это многодневное мероприятие было обозначено в анналах пионерской дружины, а ныне Красно-галстучной эскадры юных нахимовцев Военно-морского флота СССР.

Обычно лагерь просыпался по сигналу горна, к мелодии которого остроумные пионеры прилагали такие слова:

"Подъём! Подъём! Кто спит, того убьём! От кровати оторвись, не ленись! Подъём! Подъ-ём!"

или более ранние:

"Вставай! Вставай! Рубашку надевай! И штанишки как-нибудь, не забудь! Вставай! Вста-вай!"

Впрочем, детская фантазия разнообразна и число возможных вариантов выходит за рамки нашего правдивого повествования.
Важно, что на этот раз из динамиков раздались свистки боцманских дудок и горн запел иную мелодию, по которой на флоте принято "Свистать всех наверх!"

По данному сигналу личный состав всех "кораблей", ещё не получивших окончательную "отделку", что намечалось завершить "к полуденному выстрелу", торопливо вскакивал, одевая пока ещё не праздничную, а спортивную форму, для проведения утренней зарядки.

Тем не менее, едва она закончилась, сменившись умыванием и приведением в порядок всего, что требовалось, после чего, наконец, переодетые в парадную форму и ставшие нахимовцами на все три дня праздника, дети смогли осмотреться вокруг, они заметили на всех зданиях таблички с морскими названиями объектов.

На столовой, среди прочего антуража, красовалась надпись - Плавучая база "Селёдка", а ниже её, над входом, табличка "камбуз".
На клубе - Штабной корабль "Заря Свободы".
На медпункте - Госпитальное судно "Красный Крест".
На купальне - Водолазный бот "Меду-за".

Помещения "кораблей" превратились в "кубрики" матросов и "каюты" офицеров, на чемоданной красовалась надпись "крюйт-камера".

Однако, когда на туалете неизвестной рукой с помощью мела было крупными буквами начертано "Гальюн", надпись, по требованию воспитательницы четвёртого отряда Анны Ивановны, носившей сразу два прозвища: Анна-Ванна и Белая Панама, немедленно стёр-ли, несмотря на уверения Олега Викторовича, облачённого в китель с бутафорскими погонами адмирала, что это слово вовсе не ругательство.

"Видите ли, уважаемая Анна Ивановна, - вкрадчиво объяснял "адмирал" раздувавшейся от гнева ревнительнице благочестия, - Некогда существовал такой тип корабля, как галеон..."

"Да знаю я, не маленькая! - отмахивалась Анна-Ванна, - Колумб на них Америку открыл!"

"Нет, то были каравеллы, - поправил Вещий Олег, - Галеоны появились позже, хотя испанцы действительно вывозили на них из Америки золото, серебро и другие ценности."

"Слушайте, Олег Викторович, - не успокаивалась Белая Панама, - При чём тут это! Я говорю о дисциплине и приличиях!"

"А притом, - спокойно продолжал возвеличенный в командующие физрук, - что носовая часть галеона имела длинную платформу под бушпритом, на которой появились "отхожие места" для команды.
Собственно, эта платформа называлась галеонной палубой, галеонным свесом, для краткости просто галеоном.
Появились выражения:"пойти на галеон" или "сесть на галеон", чтобы не выражаться более грубо, называя вещи своими именами.

У французов слово трансформировалось в "гальён", у голландцев, от которых морские термины попали в Россию при Петре Первом - в "гальюн".
Галеоны исчезли, а гальюны на флоте остались до сих пор. Так что слово это не более неприличное, чем туалет или клозет."

К прозвучавшему по трансляции выстрелу полуденной пушки и последовавшему за ним сигналу "Внимание!" все "корабли" были уже украшены полностью, а флаги расцвечивания, закреплённые на открытых верандах по фасаду, имитировали контуры стоящих в парадном строю боевых единиц флота.

Поскольку день этот был посвящён парусному флоту России, на торжественную линейку прибыл сам Государь Пётр Алексеевич в сопровождении верного слуги Алексашки Меншикова и свиты.

Хорошенько приглядевшись, в "Царе Петре" можно было узнать вожатого первого отряда Игоря Николаевича, облачённого, ради наличия ботфорт и треуголки, во взятый из костюмерной костюм барона Мюнхгаузена, только без парика с цопфом (косичкой), а в "светлейшем князе Меншикове" - дружинного знаменосца Костю Комиссарова, заимствовавшего в той же костюмерной кафтан и шапку Ивана Царевича, что, впрочем, пионерами всё равно было принято на "ура", тем более, что на голубой "андреевской" ленте у него на всякий случай было крупными буквами написано "Меншиков".

Великий государь, несмотря на заявленное требование величать себя "Господин бомбардир", принял знаки покорности "адмирала" от имени эскадры, после чего возгласил:

"Поелику всякий потентат, каковой единую армию имеет - одну руку имеет, а который флот имеет - обеими руками владеет, сим повелеваю: Морским судам быть!
А для дела сего большого и для России нового, каждого двора работным людям и начальным образовать кумпанства и, по одному кораблю построив, при всей оснастке надлежащей, пред очи наши сейчас предъявить и что к чему на них приспособлено изъяснить!"

Вслед за тем, как и было предусмотрено, от каждого отряда вышли "корабельных дел мастера" с чертежами (рисунками) и моделями своих парусников, образцами для которых послужили корабли Балтийского флота, прославившие Россию в парусную эпоху:
линейный корабль "Азов", отличившийся при Наварине в 1827 году;
фрегат "Аврора", отразивший от Петропавловска вражескую эскадру в 1854 году; бриг (коттер) "Меркурий", захвативший два шведских корабля в 1789 году;
шлюпы "Надежда" - флагман Первой русской кругосветной экспедиции 1803-06 годов и "Восток" - флагман экспедиции, открывшей в 1819-21 годах Антарктиду.

Когда довольный Пётр отбыл восвояси, следом явилась Государыня-матушка Екатерина Великая в сопровождении Потёмкина.

Первую изображала, в хорошо подогнанном платье феи-крёстной из "Золушки", обнаруженном, разумеется, в костюмерной, воспитательница первого отряда Эльвира Павловна; второго - вожатый второго отряда Андрей Юрьевич, использовавший мундир Стойкого оловянного солдатика и чёрную повязку, закрывавшую левый глаз, по которой его персонаж можно было легко узнать.

"Давно и крепко стоим мы на Балтике, - заявила "императрица", - А в Чёрном море до сей поры не хозяева!
Негоже Орлу Российскому, победами вскормленному, на южном берегу сидеть, над волнами летать не смея!
Построй-ка мне, князюшка, флот военный и на сём театре, дабы врагам на страх был, а России служил защитой!"

"Изволь, матушка, - отозвался "светлейший князь Таврический", - Погляди на корабли, что славу Черноморскому флоту добыть сумели!"

По его знаку другие группы ребят от всех отрядов представили на всеобщее обозрение макеты и картины, показывающие знаменитые черноморские военные парусники:
линейные корабли "Святой Павел" - флагман адмирала Ушакова при Фидониси в 1788 году,
"Императрица Мария" - флагман Нахимова при Синопе в 1853 году;
фрегат "Флора", отбивший атаку четырёх турецких военных пароходов в 1854 году;
бриг "Меркурий" (черноморский), выдержавший бой с двумя турецкими линейными кораблями в 1829 году
и галеру "Десна", успешно действовавшую против турок в Днепровском лимане в 1787 году.

Как и в первом случае, ребята коротко рассказывали о кораблях, командирах и сражениях.

После убытия вполне довольной Екатерины со свитой, был поднят на флагшток Андреевский флаг, как символ парусного флота России, а затем торжественная линейка завершилась.

До обеда состоялась ещё игра по станциям, где отряды соревновались, отвечая на вопросы о море и его обитателях, об экспедициях и сражениях парусного флота, демонстрируя знание морских терминов, сигналов и навыков.

Появившиеся во второй половине дня, несмотря на прежние возражения Папы Димы, лихие пираты, отобранные среди пионеров первых трёх отрядов, вызвали "моряков" эскадры на соревнование по перетягиванию каната, толканию ядер, поднятию тяжестей и прочим спортивным дисциплинам, в которых юные нахимовцы превзошли разбойников и заработали кучу "пиастров" для воскресной ярмарки.

Между делом ребята смогли, по случаю тёплой погоды, провести купание, послужившее приятным отдыхом от напряжённого графика праздничных мероприятий.

После ужина состоялся гвоздь программы - Ассамблея, которую открыл Церемониймейстер - радист и руководитель радиокружка Юрий Михайлович Филин, по случаю такой говорящей фамилии иных прозвищ не имевший.

Прежде он не участвовал в подобных костюмированных спектаклях, но в этот раз увлёкся общим энтузиазмом и кроме того, был рад возможности слегка досадить Папе Диме, добавив празднику красок и веселья на неформальной основе.

Громким голосом, под смех собравшихся, он зачитывал из огромного свитка Ассамблейные правила:

"Правило ассамблейное первое!
Оно же такое: хозяин не волен гостей ни встречать, ни провожать, ни потчевать, а гости ему на то не пенять!"

При этих словах, Князь Меншиков, он же Костя Комиссаров, ударял себя в грудь, показывая, кто есть тот хозяин, о котором идёт речь, а Шут и Шутиха - пионеры из кружка самодеятельности, он же художественно-танцевальный, - всячески его передразнивали.

"Правило второе! - продолжал Церемониймейстер, - Особу Государеву ничем от прочих не отличать, а именовать партикулярно - господин или герр Питер!"

Тут из-за кулис выходил Пётр Великий, прежде - Князь Игорь, на этот раз сопровождаемый женой Екатериной Первой, в роли которой выступала его настоящая жена, по совместительству руководитель кружка самодеятельности, бывшая Княгиня Ольга, а за ним следовали шкиперы и купцы, в которых без труда можно было узнать недавних пиратов.


"Правило третье, - не унимался вошедший в роль Филин, - Кавалерам дамских персон с любострастием не хватать, а вертеть с любезностью и приятством!"

После этих слов участники танцевальной группы в костюмах, приближенных насколько было возможно, к петровской эпохе, показали свой танец-шествие, с церемонными поклонами кавалеров и приседаниями дам.

"Правило четвёртое! - возвещал неугомонный радист, - Всякое буйство на ассамблее унимать словесно, а буде не уймётся, то и ручно!"

Тут наиболее дюжие пионеры, изображавшие петровских гвардейцев, картинно брали на караул у выхода со сцены и демонстрировали "мощь бицепсов" в стиле культуристов, сгибая руки в локтях и постукивали "дубинками" по ладоням.

"Правило пятое! - заканчивал свою репризу распорядитель ассамблеи, - Буде кто сиих правил не уразумел, тому штраф - пить из кубка о семи ковшей, а буде нарушать повторно, то гнать его взашей!"

Шут и Шутиха при этом с видимым трудом выкатывали из-за кулис на сцену бутафорский кубок-бочку с висящими по краям семью картонными ковшами.

Бочка, естественно, была пустой, но Шут, якобы зачерпывая из неё и выпивая содержи-мое, поворачивался после этого к публике с большим красным носом на лице, незаметно надевая его на резинке, а Шутиха давала ему за это сценическую оплеуху.

"Танцуют все!" - объявлял наконец Церемониймейстер, и далее костюмированное представление следовало на фоне общих танцев, как дискотека, прерываясь вставными номерами и шутками, поддерживавшими ассамблейный антураж. На этом завершился первый праздничный день, за который ничего таинственного не случилось.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ГЛАВЫ.