Судьба...

С Виктором Ивановичем мы не встречались давно. Он активно работал в секции норных, помогая в проведении притравок и испытаний, был ответственным заводчиком, щенки его жесткошёрстной фокстерьерши Айки пользовались большим спросом. Он очень переживал гибель своей любимицы в барсучьей норе, винил себя за то, что не послушал жену и взял с собой на охоту повязанную Айку. Собирался он туда, где в прошлый раз отметил енотов, и никак не ожидал встречи с барсуком. Вот с того времени и не везло ему с собаками.
Вскоре после Айкиной гибели ощенилась её дочь, и Виктор Иванович выбрал себе кобелька, в точности похожего на бабушку, но прожил Айк всего пять месяцев: погиб, выскочив из садовой калитки прямо под колёса грузовика, привёзшего песок на соседний участок.
Один из его друзей семьи, у которого среди трёх его фоксов жил полуторогодовалый сын Айки Чак, видя, как переживает друг и вся его семья, подарил Чака Виктору Ивановичу. Тот был очень благодарен другу. Добрый, весёлый и ласковый Чак разрядил атмосферу в доме, сын и жена так обрадовались его появлению, что всячески баловали, ни на минуту не оставляя без внимания. Кажется, всё складывалось прекрасно, и Чак рад был остаться, он помнил этот дом, был на охоте с его хозяином, здесь не было старших собак, которые обижали Чака, выхватывая из-под носа вкусные кусочки, лишь только он зазевается, все так хорошо к нему относились, ног не тут то было…
В выходные Чака взяли на дачу, он и раньше бывал здесь, но гостем, а теперь явился хозяином. С деловым видом обходил он территорию, везде совал нос, а отец с сыном в это время поднимали на начавшую протекать крышу бани тяжёлый рулон рубероида. Строители они были опытные и никогда не случалось с ними подобных вещей, но тут, неизвестно как, рулон полетел вниз прямо на Чака, который с интересов, задрав голову, наблюдал за работой. Пёс, взвизгнув от страха, успел увернуться и не пострадал, но в семье решили не испытывать судьбу и в тот же вечер, пока с собакой ничего не случилось, вернули Чака хозяину.
Виктор Иванович не решался больше завести фокстерьера и, уже начав подумывать о лайке, надолго исчез из поля зрения собаководов. Тем неожиданное было его появление весной на первой притравке со взрослым, очень ладным фокстерьером. Как оказалось, знакомство их произошло на шумной центральной улице города. Виктор Иванович возвращался с работы и увидел недалеко от своего дома сбитого машиной лежащего на дороге фокстерьера, который оглядывался вокруг шальными глазами и на все попытки прохожих ему помочь отзывался рыком. Нашему знакомому тоже не удалось взять собаку или хотя бы определить, сильно ли она пострадала, но крови не было видно, лапы находились в нормальном положении, и поза пострадавшего казалась естественной. У пса явно был шок, мелкая дрожь сотрясала всё тело. Быстро сходив за водой, старым Айкиным одеялом и колбасой, человек вернулся, накинув на собаку одеяло, поставив миску с водой, положив кусочки колбасы, продолжал уговаривать фокса спокойным голосом, на что тот не переставал скалить зубы. Вероятно, пёс не так уж пострадал, потому что первым делом он сожрал колбасу, а прикрытый одеялом, скоро перестал дрожать. Виктор Иванович снова попытался взять собаку на руки, но прямо-таки волчий оскал пресёк попытку. Не ночевать же на улице? Человек, ещё подлив воды в миску, пошёл к дому, а когда через минуту оглянулся, увидел, что фокс поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов за ним. На поощрительные слова последовало ворчание. Но главное, собака шла за ним довольно уверенно на расстоянии нескольких шагов, не отставая и не приближаясь. Пёс зашёл в подъезд, проследовал в открытую дверь квартиры, ответив предупреждающим рычанием на радостные возгласы домочадцев, обошёл их и запрыгнул на кресло, на котором с того времени уже никто не имел право сидеть. Заявлений о пропаже фокстерьера не было, он не попадал в поле зрения ни одному из членов нашей секции, что было очень странно, пёс обращал на себя внимание и, знай мы его происхождение, мог представлять для нас интерес. Всё приятное впечатление от Фреда (так его звали) портил его характер: фокс делал только то, что хотел и когда хотел. Отстаивая своё право на самостоятельность, рычал, доходя до неистовства, и, не задумываясь, пускал в ход зубы.
Хозяйскую семью он не ставил ни во что, снисходительно позволяя кормить себя, причёсывать, прерывая процесс по собственному желанию. Даже гулять он шёл только тогда, когда хотел сам, милостиво позволяя одеть на себя ошейник. Только хозяину он сколько-то подчинялся, смиряя свою строптивость, но и между ними часто происходили отчаянные разборки. В искусственную нору Фред отказался идти раз и навсегда, а когда, умудрившись вырваться из ошейника, пёс устроил дикую драку, на притравках они появляться перестали.
Начался сезон охоты, и то один то другой из встречавших Виктора Ивановича охотников рассказывали мне о подвигах Фреда. На охоте он оказался прекрасным помощником, опытным, понятливым и послушным, что не мешало ему оставаться домашним тираном.
Прошёл почти год, я случайно встретил владельца Фреда на улице и, конечно, первое, о чём я спросил, был пёс. Вот ту и рассказал мне Виктор Иванович историю о стае. Пол года назад он вышел на пенсию и потому мог позволить себе вплотную заняться своим вторым после охоты любимым делом – дачей. Безвыездно жили они с Фредом в уютном, красивом домике среди ухоженного сада, наслаждаясь тишиной и свободой, но лето закончилось, урожай собран, земля подмёрзла, пора и на охоту отправляться.
Виктор Иванович уехал бы сегодня, но Фред куда-то запропастился. Его не было уже двое суток. Правда, пёс исчезал регулярно, но не так надолго. Выпал первый снег, почти все участки опустели, собак почти не было видно. Где же он может быть? С собаками вообще происходило что-то странное. Прижившиеся, нашедшие себе прият в дачном посёлке собаки (обычное дело, кого-то привозят люди, а, уезжая, бросают, кто-то прибивается сам), но они бывают всегда, а тут не видно ни одной, не слышно лая. Где же они все? Нет и маленькой, белой собачонки, которую подобрали и кормили всё лето дети с соседнего участка, может, всё же родители позволили им увезти малышку с собой?
Виктор Иванович уже решил закончить поиски и вернуться, когда внимание его привлекла галдящая стая ворон в поле за садами недалеко от кустов ивняка. Появилось нехорошее предчувствие, почти уверенность. Рядом с кустами он нашёл то, что осталось от Фреда: собака было буквально разодрана на мелкие куски, да и вороны изрядно потрудились. Понять, что же тут случилось, он не смог, но, пройдя чуть дальше за кусты, где ветер дул не так сильно, обнаружил большое количество собачьих следов и такие же останки белой собачки.
Через два месяца Виктор Иванович с сыном решили проведать свою дачу, к ним присоединился сосед и увязавшийся с ними с остановки молодой шалопай-пёс, которому всё равно было куда бежать. Впереди уже показались садовые домики, путники шли через поле, за которым был лесочек, близко подошедший к дороге в этом месте. Они не заметили, откуда появилась эта сучка. Она обогнала их, подобострастно горбясь, умудряясь одновременно вилять хвостом и поджимать его. Прижимая уши и, зазывно повизгивая, принялась заигрывать с сопровождавшим садоводов псом. Тот был несказанно рад этому. Сразу забыв о попутчиках и радостно принимая заигрывания маленькой грязно-полевой, тощей собачонки, завертелся волчком вокруг неё. Сучка свернула с дороги и побежала по полю к кустам по неглубокому снегу, всё так же заигрывая с глупцом и уводя его за собой. Они почти поравнялись с кустами, как вдруг оттуда выскочила разномастная и разнокалиберная собачья стая. Большой поджарый рыжий пёс преградил испуганному шалопаю путь к отступлению и первым вцепился в его бок. Истошный визг, рычанье, клочья чёрной шерсти незадачливого кавалера, летящие в разные стороны. Всё произошло мгновенно. Собаки тихо исчезли так же, как и появились. Не сразу мужчины осмелились подойти к месту побоища, такая стая – серьёзная опасность. Когда они всё таки решились подойти и осмотреть место побоища, то не нашли там ничего, кроме утоптанного, окровавленного снега и клочьев разодранной шкуры – всё, что осталось от несчастной собаки.