Настькины слёзы

                Настькины  слезы

                (сказка для взрослых)
   


Давно ли то было?

Где то было?

Да и правда ли то было?

Мне то неведомо. Да вот слыхивал эту чудну историю. Только вот не помню от кого - то ли ветер нашептал, то ли солнце напекло, то ли наснилась она мне. Но так запала в самое нутро мое, что до сих пор забыть не могу. Вот и решил рассказать. Может и еще кому снравится, до души придется, а может даже и научит чему....




                1



-Бабушка, а что это за камешки у тебя? Такие красивые, прозрачные,- Настенька взяла один камешек из шкатулки и сосредоточенно посмотрела сквозь него в окно.

-Это Настькины слезы,- улыбнулась бабушка.

-Мои?- искренне удивилась девочка и рассмеялась.- Так вот куда они от меня спрятались?- пошутила она и еще более залилась звонким задорным смехом.

-Иди сюда, моя маленькая,- бабушка тяжело приподнялась на подушке. Сейчас любимая внучка сядет рядышком и ей станет легче. Она ее обнимет и приголубит. Детство и старость так неразлучны. Их словно магнитом тянет друг к другу. У каждого есть то, чего жизненно не хватает другому и нет того, чего у другого в избытке. А ежели это любимая внучка и любимая бабушка, так здесь и говорить не о чем.- Это непростые камешки, Настенька. Это наша, вроде как, семейная реликвия. Их мне подарила моя бабушка, а ей ее бабушка. А однажды я подарю их тебе. А ты когда придет время - своей внучке.

-А зачем?- улыбнулась девочка.

-Не знаю,- задумчиво ответила бабушка,- так принято. Они словно оберег в нашем роду по женской линии,- и посмотрев в ясные лучистые глазки внучки, улыбнулась,- к ним даже сказание специальное прилагается.

-Какое такое сказание?

- О том, что камешки - непростые. Да о том, как всякий дар может превратиться в проклятие.

-Расскажи, бабушка.

Бабушка пристально всмотрелась в чистые задорные детские глазки. Самое время.

-Хорошо. Только расскажу я тебе так, как пересказывал мне мой дедушка со слов моей бабушки. Может не совсем, как он, но постараюсь. А он ведь охотник был до рассказов. Может, что и сам додумал, а может и нет. Да рассказ пойдет про девочку Настеньку, которая давным-давно была в нашем роду.

-Ее, как и меня звали?

-Верно.

-А камешки в ее честь назвали?

-А с камешками тут целая история приключилась. Интересно?

-Ага.

-Ну так, слушай.



               

                2



Жила-была себе девочка Настя. Настёна. Настенька. Родители же звали ее ласково Настька. Оно ведь как бывает - от жизни горькой только мудрость грустью разбавляется да ласка жестче становится. А пожили они уж прилично. Не то чтобы совсем старенькие были, только вот и сами подивились, как у них дочка появилась. Не иначе, как чудо. 

Впрочем, так оно и было. Взглянуть на девчонку - одно загляденье. Глазу отрада, да сердцу утеха. Веселая, лучистая. Улыбается - словно само солнышко светит. Смеется - словно ручей чистый звенит. И така энергия неведома из нее струилась, будто сама жизнь проникала через нее в наш мир, словно через двери. Невидимая взору, но теплая и целительная.

Отец-то сразу заприметил этот дар Настёны. Раз глянет - воробышек к ней с вывихнутым крылышком прискачет, другой раз - зайка с больной лапкой или ухом раздертым. И таких случаев наблюдал он неоднократно. Животное оно-то поди лучше человека ощущает, где така сила ключом бьет. Вот и тянутся к Настёне, так сказать подлечиться. Она-то возьмет зверушку на руки, приголубит, приласкает - вмиг вся хворь куда только и девалась. Особливо любил ее кот Васька. Все на руках у Настёнки ластился. И сколько всякой напасти с ним приключалось, а вот доберется к Настьке на руки, отлежится, и полон полнехонек сил новых. Дед Иван все шутил, что у Васьки жизней несчетное число благодаря Настьке. А Васька хитро жмурится и знай себе мурчит от удовольствия.

Конечно Настёна и про родителей-то не забывала. Бывало подойдет к деду Ивану, отцу то есть своему, погладит сердобольного по головушке, проведет рукой по спине усталой, так и проходит вмиг боль его. Легко так становится ему, словно лет двадцать, а то и все тридцать скидывалось прочь. Матушке своей, Матрене, тоже сил добавляла. Сядет рядышком, обнимет, а у старой тепло волшебное внутри разливается. Вроде как тоже сил добавлялось от дочки. В общем, и родителям своим помогала таким вот способом.

Такой вот дар у Настёны приключился. Целительный. Не учил никто, сам с рождения проявился. Благо дед Иван мудрый был, жизнь-то побила его не раз, уму-разуму кой-какому научила, поди не зря землю топтал столько лет. Посидел, поразмыслил, наудил из своей памяти всяких жутких историй о знахарках, ведьмах да целителях, об их трагичных судьбах и расправах над ними, да и наказал строго-настрого жене своей Матрене никому не сказывать о даре Настькином. Понятно, что Настька не ведьма. Но ведь как понять, для чего господь наделил таким даром их дочку. Со временем-то конечно оно все прояснится, а сейчас лучше затаится. Да как можно тише. Глаз недобрый он-то завсегда все видит, да еще и с вывертом своей подлой мысли, только сам таится ловко. Того гляди до барина дойдет - беда совсем будет. Хозяева, они такие - любят побаловать с чем-то новеньким да невиданным, жизнь-то у них совсем постная и тягучая, вся в однообразной лени да развратной сытости. И люба диковинка токмо лишь забава на время, поиграть-подурачиться, перед другими баринами похвалиться. А опосля, как интерес кончится, поломать да выбросить за ненадобностью.




                3



Одним словом, так и жили помаленьку. Виду дед Иван не подавал, да внутри особливо волновался. Дочку также вразумил, что не нужно никому показывать, что умеешь. Не любят у нас особенных - либо боятся да завистливают, либо изничтожают, да скорее из-за того, что как раз и боятся и завистливают. Стоит кому отличиться каким талантом по доброте да наивности душевной, так его сразу ведьмой или колдуном проклянут, да на костер. Не любят у нас, когда кто-то выделяется от прочих. Особливо, когда помогает кому.  Ох, не любят. Зверушек, говорит дед Иван, лечи. Зверь, он не человек, понимает заботу и ценит добро. А вот людям не болтай и не показывай своего дара. Настёна не то, чтобы разумела всей мудрости отцовой в силу малости своей, да слушалась, потому как любила отца своего и не хотела, чтобы тот серчал. Так и ладилось бы потихоньку дальше, да только обнаружился у Настьки еще один дар. Тот и вовсе неожиданный.

Началось все с Васьки, того самого, любимого кота Настёны. Точнее с его трагичной погибели. Нашли его в одно утро в самый раз возле калитки. Уже слегка холодного. То ли с соседскими котами вновь подрался, то ли со зверем диким лесным, а может и просто все жизни исчерпались его, да только не добрался он на сей раз до Настеньких спасительных рук.    

Как схватила Настёнка того Ваську. Как прижала к себе и всеми силами пыталась оживить, теплом своим волшебным всколыхнуть его малое тельце беспомощное да обвисшее. Да как ни старалась - ничего не получилось. Так и остался в нем вечный холод. В Ваське то бишь. И тогда сжалось у Настеньки сердце так больно, как никогда не сжималось. И как прильнула вся кровь и отчаяние к ее голове, да устремилось к глазам. К глазам девочки, которая за десять лет ни разу не плакала, словно она и не народилась плакать, а только улыбаться.
 
-Ой, больно мне, папенька!- что есть мочи закричала девочка.

Отец прижал дочку к себе, как смог приголубил, погладил жесткой ладонью по нежным волосикам.

-Ты поплачь, дитятко, поплачь, не бойся. Плакать-то оно тоже иногда полезно.

-Больно папенька,- снова прокричала Настенька.

А отцу-то невдомек что с ней. Он снова успокаивает ее.

-Поплачь, родная, поплачь. Васька, конечно, хороший кот был. Можно и поплакать.

-Больно папенька, глазки очень режет,- вдруг простонала Настенька.- Отчего так?

Оно-то и понятно, думает отец, дите никогда не плакало. Вот каналы для слез и не готовы. Присел он, посмотрел на дочку, да так и обомлел. Из глаз Настеньки не слезы капали, а самые что ни есть драгоценные прозрачные камушки. Маленькие, гладенькие, крепкие. Не знал дед Иван, что за камень то был, ведь видел и работал только с углем всю жизнь, да только сразу смекнул, что камень не простой сыплется из глаз его Настьки. Может даже бриллиант какой, особенный. Кто его знает?

Другой бы обрадовался. Мол, вот и конец бедной жизни. Да только не дед Иван.
Опечалился уж очень он. Еще более, чем в тот день, когда узнал о целительном даре Настеньки. Нутром чуял, что дар этот дочкин не к добру в ней проявился. Всякий дар он прежде всего что? Испытание да наказание. Радости от него не жди. Уж если отметил тебя господь даром - готовься к тяжелой судьбе. Потому люди с талантом и скрывают свои умения всячески как могут. Это уж точно дед Иван знал. А тут сразу - два. Двойная беда.

Настеньку он не сразу, но все же успокоил, клятвенно заверив, что Васька сейчас в раю гуляет, да забот не ведает и горевать о нем не стоит, разве порадоваться, что отмучался грешный; а затем работой какой ни какой занял дочку, чтобы горестные мысли как-то отвлечь. А камешки дед Иван аккуратно собрал все до единого, да и в речку выкинул, от греха подальше. Стали с Матреной думать, что с этой напастью дочкиной делать теперь. Ведь если народ проведает или пуще того барин, беда случится большая. Не будет ей жизни. И надо же было такому несчастью приключится, серчал дед Иван.

Уйти бы куда подальше в глушь лесную, да барин сыщет - розгами до смерти всех иссечет. Что делать? Не понятно. Решили пока просто жить, как прежде; виду не подавать, что случилось что-то необыкновенное;  да следить во все глаза, чтобы Настька не вспечалилась, не приведи господь, чтобы кто ее слезы необычные случаем не завидел.

В общем, так и жили - хоронились, как могли, одночасно радуясь дочке умнице и красавице, да с тревогой и содроганием встречая каждый день насущный. Оно-то как получается - улыбка, рожденная в грусти в разы приятнее на сердце ложится. А день, прожитый без происшествий - опосля в ненастье словно целая счастливая жизнь вспоминается. Одним словом, чувства родителей смешались в одном жутком омуте и чем дальше, тем сильнее сдавливало напряжение внутри.

Да ведь только как ни старайся, от всех напастей не уберечься никогда. Стоит маленькой неприятности продраться в жизнь, так открывай ворота бОльшим бедам.




                4


Тем временем, подросла Настёна или как продолжали ее кликать родители - Настька. Пришло время барину служить. Таков был закон и порядок. Забрали девицу-красавицу в служанки в барский дом. Все что смогли родители выхлопотать так, чтобы на кухне занималась, глядишь в тепле будет девка, да и барину меньше на глаза попадаться. Научили как одеваться и платком укутываться, чтобы красотой своей не блистать. Строго на строго наказали дар свой исцеляющий никому не показывать, да еще строже, в никоем разе не расстраиваться и не печалиться, чтобы не приведи господь вдруг не выдать слезы свои необычные.

Хоронилась Настенька как могла, очень старалась, и год и второй прошли в спокойствии, пока беда не случилась и не застала врасплох. Померла Матрена, маменька ее. Видно сердце не выдержало постоянно в волнении о дочке пребывать, да и годы свое уж взяли. Настёна-то все в барском доме, некогда родителей волшебной энергией подзарядить. Дед Иван чрезвычайно волновался и спешил изо всех сил, чтобы забрать дочку домой, да дать ей выплакаться в родных стенах, наедине. Да только кто-то успел обмолвиться Настёне прежде. Когда дед Иван подоспел - было уже поздно.

Настенька рыдала посреди барской кухни. Вся прислуга замерла от невиданного представления,  поразевав рты, словно варежки, и только барин со смешанным и нескрываемым удивлением и необыкновенной радостию расхаживал вокруг Настеньки, собирая потихоньку камешки в специальный мешочек для драгоценностей да приятно охал и ахал, качая головой со стороны в сторону.

-Вот чудеса. Эка невидаль. Диво дивное, да в моем доме.

Дед Иван, завидев эту картину, трагично осознал, что потерял он Настьку навсегда. Сердце его жалобно заныло.




                5



Неудивительно, что барин приказал молчать всем; особливо отцу пригрозил, что замордует его и дочку, ежели будет опор чинить. Ивану-то что - своей жизни не жалко, пожил уж, да и Матрена ждет поди, а вот дочка еще и не начинала толком. Что делать, скрепил сердце старик да молчал. А барин спрятал Настёну в подвал и давай значит испробовать, как сей дивный механизм у девицы работает.

Быстро смекнул, что камешки драгоценные сыплются из ее глаз заместь слез. Ни смех ни веселье не рождали никаких видимых изменений, и не располагали к драгоценному камнепаду. О целительном даре Настёны барин не ведал. А потому, в скором времени, подвал превратился для Настеньки в камеру пыток.

Поначалу терпела Настёна, что есть мочи, не выказывала своих эмоций. Да хитрый и пронырливый барин уже разузнал, что сызмальства девица со зверушками любила водится. И давай таскать в подвал всяких беззащитных зверушек да мучить их так особливо и изысканно зверски, что не могла сдержать своих слез Настёна. Так и сыпались Настькины слезы на пол обильно. А когда начинала противиться да терпеть через силу, барин-самодур и вовсе убивал зверушек. Как уж тут стерпеть такое бесчеловечие. Снова заливалась своими особенными слезами Настька. А барину только радость и богатство.

Темными тягучими ночами размышляла Настя, что барин все одно от своей затеи не отступится более, и зверства его над зверушками будут длиться бесконечно покуда она будет поливать ему пол драгоценными камнями. Но ежели она стерпит, о чем ей даже страшно было представить, зверства и убийства определенного количества беззащитных зверушек, и не выдаст ни одного камешка, барин однажды оставит свою затею и множество других маленьких жизней будет спасено. Эта тяжелая задача долго изматывала сознание Настёны. Правильно ли так поступить? И вот решила она железно - терпеть сколько бы ни пришлось, в надежде что однажды ирод поймет, насколько все это бесполезно и перестанет убивать животных.

Так оно и случилось. Да только барин совсем с ума сошел. Озверел в бешенстве. Ведь он в своих мечтах в недалеком будущем уже представлял себя самым богатым в мире. Богаче самого богатого короля или султана. В своих грезах он уже был очень высоко и падать из-за какой-то непослушной норовливой девчонки совсем не желал. Не смогла догадаться Настёна в силу своей простоты, что барин давно уж в том страшном омуте, когда чем больше богатства имеешь, тем еще больше их хочется. Да так хочется, что аж страсть.

В один из очередных неудавшихся дней, барин в отчаянии схватил плетку и стал нещадно бить Настёну. Ослепленный жаждой наживы и озверевший в своей немочности, бил он девицу, что есть мочи. Ужо до крови забил. И в тот момент, когда появилась первая кровь, барин с приятным удивлением увидел, что и кровь девицы сыпалась красными рубинами. Что за чудо эта девица?! Одно диво за другим. Барин аж захмелел в своем безумстве, ослепленный новыми камнями и мечтами, да так увлекся на радостях, что едва не засек Настёну до смерти. Сгреб довольный три мешочка камешек и приказал привести непослушную девицу в чувство, подлечить. Да сразу дать знать, когда поправиться. Уж больно не терпелось ему еще поэкспериментировать с ней. Какие только ужасные пытки не рождались в то время в его обезумевшей голове. Садистские фантазии на всяк манер. Любой изверг подивился бы его искусству. А уж камней-то каких только не понапридумал изувер в своем воспаленном воображении.
 
А пока Настьку обдали холодной водой, обмыли всю, особливо раны и стали приводить в порядок. Да только не хотела Настенька ни есть ни пить, хотелось ей поскорее попасть к маменьке на небо и успокоиться. Только вот ее целительный дар тут же действовал вопреки ее воле и приводил ее в порядок: затягивались и рассасывались раны, сходили кровоподтеки, ссадины и шрамы. В считанные часы Настенька была, как новенькая. Совсем опечалилась девица. За что только ей это проклятие?!




                6



Одному богу ведомо, чем кончилось бы заточение Настьки да ее будущие муки, особливо в тот момент, когда барин обнаружил бы ее способность исцеляться, а значит уверенно истязать девицу всевозможнейшими изысканными пытками, да судьба уготовила новый поворот. Не суждено было барину дальше продолжить издевательства над необыкновенной девицей да обогащаться благодаря Настькиным слезам. Затуманенный неожиданным богатством проглядел барин, как молодой конюх Петр изначально пристально следил за всем происходящим и давно готовился выкрасть Настёну. И не ради камешков, а приглянулась она больно ему, еще до того, как беда случилась. С самого сызмальства. Уж и свататься в скором будущем собирался, и даже деду Ивану открылся да признался в своих волнениях и побуждениях к его дочке. А дед Иван и не против был. Парень толковый работящий непьющий, косая сажень в плече да лицом красив, чем не муж дочке, а ему зять хороший. Вот они вдвоем и придумали план, как выкрасть Настьку из подвала. Аккурат тем самым вечером, когда барин едва не засек Настену до смерти, и собрав хороший урожай камней драгоценных, да кровавых, уехал в город кутить, Петр и выкрал Настёнку.

  Дед Иван благословил молодых, подарил свого коня, чтоб могли быстрее скрыться, проводил в путь, да и помер на радостях. Не выдержало сердце его отрады долгожданной. Боли бы еще много выдержало, а вот радость его скосила. Так его и нашли на второй день со спокойной счастливой улыбкой. Видать поспешил Матрену успокоить, что Настька-то их жизнь с чистого листа начала и беды ее позади.

А Петр тем временем ускакал с Настёной далеко-далече, отсюда не видать. Несколько недель скитались они по степям да полям, покуда не нашли пристанища в большом городе на самом краю их родимой страны, у самого моря. Город вольный, портовый. Затеряться можно. Решили, что здесь их барин не сыщет никогда, но бдительности терять не стали, хоронились старательно, как могли, потому как знали, что барин на все уловки пойдет, дабы сыскать столь драгоценный клад, дружков своих подговорит, награду огромну пообещает, да всячески будет стараться обнаружить. Простых-то беглых искали тщательно и подолгу, а таку как Настёна, понятно, будут искать вовеки, пока не найдут. Потому, решил Петр, Настеньке - выходить никуда не стоит. Да она и не спорила, слушалась мужа своего, любила. Сидела Настька дома, все по хозяйству. Да что того хозяйства в маленькой квартирке - в пять минут убралась, еды с нехитрых продуктов сготовила, одежу простирнула, а так в основном скучала Настёна. Хорошо дочка скоро народилась у них. Петру хлопот добавилось, Настёне - отрада на душе да смысл жизни определился. Счастливые дни начались у них.

Петр, тем временем, в порт устроился на работу. Деньги неплохие конечно, но работа тяжелая. С утра до ночи таскать на горбу грузы разные надо силушку иметь изрядную. Хорошо Петр от природы богатырского сложения удался. С легкостью сносил все тягости парень, ради Настёны любимой да дочки дорогой, что угодно согласен был стерпеть. А ночью, когда засыпал, Настька не просто обнимала его, а силой своей волшебной подпитывала, боль с усталостью снимала да сил прибавляла. В порту все дивились с Петра - иной поработает с грузами какое-то время да загибается потихоньку от измора, а Петру все ни почем, напротив силушки богатырской в нем вроде как даже прибавлялось с каждым днем.

Да вот только беда завсегда приходит без спросу. И коль уж не заладится в чем, так не ладится до обидного во всем, хоть плачь. Случилась в один день неудача и порвался канат, что груз на барже сдерживал, да привалило Петра основательно. И то не страшно, да только еще вдобавок руку и ногу Петру так изрядно поломало да придавило, что пришлось тут же и отрезать на месте, чтобы спасти самого Петра от погибели.

Привезли его с больницы помирать на квартиру. Конечно, раны обработали, повязки наложили, да кровь сквозь тряпки проступает хоть и потихоньку, не заживляется. Едва жизнь в нем теплилась, что и сам не понимал ничего. В бреду страшном горел. Одним словом, привезли с семьей прощаться, да чтоб место в больнице не занимал да не платить за него хозяину. Так-то оно бывает. Пока сильный да здоровый - нужон. Поломался ненароком - прочь, другой на твое место придет.

Да выходила Петра Настёна, волшебной силой целительной своей вытянула мужа любимого с того света. Вот только конечности не могла ему вернуть. Да что уж там рассказывать. По выздоровлении не взяли Петра ни в порт, ни куда еще на работу. Кому нужен калика безрукий да безногий. Уж лучше бы помер сразу, вздыхал тяжело Петр. Совестно ему было перед женой любимой, да дочкой крохой. Какой из него теперь работяга да кормилец. С одной рукой да с одной ногой. Самого бы кто содержал теперь.  А тут и за квартиру платить немаленькие деньги, да и есть что-то надо.

Совсем помрачнел Петр от своей беспомощности. Совсем улыбаться перестал, а вскоре и разговаривать. Настёна места себе не находила - и так приголубит мужа любимого, и так. Нет. Не льнет ему ласка ее, только хуже делает. Тяжелеет взгляд Петра. Все больше в пол, все глубже в черную бездну. Стыдно ему перед женой да перед дитем малым. А Настёнке перед Петром стыдно, что с таким даром она не смогла помочь мужу своему. Была бы она в тот самый миг рядом, может все и по другому сложилось бы. А так сидела на квартире по наказу мужниному.

Тяжело стало между ними. Каждый вину свою ощущает, да ничего уже не изменить.
Надо жить дальше. Да как?!



                7


 Настенька было хотела на работу пойти, да не пустил ее Петр. Уверен был - ее по-прежнему тайно ищут. Нет! Нельзя так рисковать.

И вот одним вечером, прощения он попросил перед Настенькой, за то что подвел ее. Вздохнул тяжело, да спать умостился. Испугалась Настька. Почувствовала беду страшную, будто прощается муж с ней. Села она на кровати и решительно говорит, глядя мужу прямо в глаза:

-Ударь меня. 

-Что?!- удивился Петр.

-Ударь, говорю.

-Ты в своем уме?

-Я все хорошо обдумала. Бей, не бойся.

-Ты зачем такое просишь?!- и вовсе возмутился Петр.

-Ты ведь знаешь, что во мне дар есть. Слышал ведь небось, что со мной делал барин в подвале.

Петр промолчал. Конечно, слышал и знал.

-Не для того мы с тобой так далече убежали, чтобы я стал как тот барин проклятый!

-Ты никогда таким не станешь, любый мой!

-Тогда зачем о таком просишь?

-Так нам будет за что прожить. Запасов-то у нас осталось совсем ничего. Это один раз всего. Ради нашей дочки.

Долго упрашивала его Настенька. Аргументы весомые приводила. Дочкой слабину его нашла.

-Ты за меня-то не бойся, мой муж дорогой. Я себя мигом исцелю, не волнуйся. Барин-то знаешь как побил меня, а где хоть царапинка, сыщи?

И Петр сдался. С первого раза не получилось. Рука не слушалась. Пришлось ударить несколько раз, причинить боль добротную, чтобы Настенька смогла добыть, так сказать, свои камешки драгоценные. Понятно, вышли кровавые, да и те не особого качества. Мутные какие-то. Не чистые. Словно не от души, если можно так выразиться. Больше на подделку похожи были. Выручил за них Петр немного денег. Но на какое-то время все же хватило.

Через месяц, когда деньги кончились, Настя попросила еще раз побить ее. Затем еще раз. Уж словно в привычку у них это входило. Да только вот не заживлялась Настёна отчего-то. Словно супротивился ее организм и не желал поддерживать данных способов решения проблемы. Настька молчала. Иной раз стыдилась мужа, чтобы тот не завидел случаем следов. Хорошо хоть через одежду не видно ни побоев, ни шрамов.
Надо заметить, что делали они это в тайне, чтобы дочка не видала и не услышала ненароком. Да только разве от себя спрячешься. От барина еще можно. От людского взору, если постараться, даже от дочки, а от себя - ни за что. Разве что пеленой какой гадкой взор завесить, да делать вид, что не замечаешь. Лгать себе, одним словом. Такое - да, часто случается.

Неудивительно, что Петр запил. Стал пропадать в кабаках. А когда приходил пьяный уже и сам не раз поколачивал жену, обвиняя ее в своей несчастливой жизни, в калечности, и во всем, чем только можно. Настёна терпела побои, понимала душевное состояние мужа. А когда Петр пьяный засыпал, тихонько собирала камешки, которые становились совсем уж никчемными. Так на гроши. Но все же это единственное, что спасало их от смерти. Завтра Петр купит еще немного еды и они проживут еще какое-то время... Как-то проживут...

Так и длилось все словно в тумане и кошмарном сне. И казалось так будет длиться вечно. Настенька уж вся в шрамах, синяках и в ссадинах. Целительный дар пропал ее безвозвратно. От былой красавицы давно уж след простыл. Но пока рядом была ее дочка, жизнь имела какой-то смысл. Все чаще и чаще вспоминала Настенька своих почивших родителей. Все чаще и чаще гнала от себя мысли, что не терпится ей попасть к ним. Бывало, проснется, а ведь даже глаза не хочется открывать, хочется блуждать во сне и блуждать, придумывать себе грезы да искренне верить, что они самые настоящие. А подумает о дочке - сердце встрепенется и снова в той квартире. Вздохнет тяжело да через боль во всем теле и поднимется с кровати. А потому жизнь продолжалась по одному и тому распорядку. Скоро Петр проснется. Ему будет стыдно за вчерашний день, он не сможет смотреть ей в глаза. Возьмет Настькины слезы и уйдет, чтобы обменять их на продукты. По дороге домой зайдет в кабак и напьется привычно, чтобы сердце не болело, чтобы как-то стыд приглушить. Затем придет и начнет ее во всем обвинять, побьет и завалится пьяный спать. А на следующий день тоже самое.


Но одним утром Петр не пошел никуда, а взял да и самоубился  на кухоньке, пока родные спали. Уж на глупое дело и одной руки с одной ногой хватило. Так и висел он возле стола, когда Настенька с дочкой нашли его. Упала бедная Настька в ноги ему и хотела заплакать , да не смогла. Столько слез она из себя выдавила в последние годы, что сейчас не шли они никак. Вся жизнь пронеслась у ней пред глазами. А что хорошего она видела в ней? Все лишь пряталась от людей. От барина. Всю жизнь хоронилась да остерегалась. Были родители, которые любили ее, да померли в переживаниях за нее. Был муж, который любил ее больше всего - да сама она его заставила испытывать душевные мучения, в изверга и пьянчужку превратила. Вот не выдержал и он. Осталась дочка маленькая. Что с ней будет? Неужели и ее жизнь будет также испорчена. Нет с этим надо прекращать. Было в ней два дара удивительных, а что хорошего? Только одно проклятие. Одно хужее другого.


Посмотрела Настёна  в глаза дочке, пристально так, да так тоскливо. Прощалась уж она молча. Да не знала еще как все окончится. Провела ей ладошкой своей некогда нежной, а теперь загрубевшей, да не сразу вразумела, что не так. Ладошка мокрая оказалась. Дочка плакала. Да не просто, а плакала самыми обыкновенными слезами. О боже! У нее были обыкновенные слезы. Ее дар не передался ей в наследство. Сколько раз переживала Настёна, что ее дочке также перешло по крови это проклятие, ведь не плакала та до самой этой минуты. Но чудо! Слава богу! Она - самая обыкновенная девочка. Она сможет жить нормальной жизнью...    если только ее не будет рядом с дочкой. Пока ей она еще не испортила судьбу.

И от этих мыслей так тепло стало внутри у Настеньки, так покойно и приятно, что сердце ее не выдержало. Последние секунды слезы полились из глаз Настьки обильные. Чистые. Прозрачные. Счастливые.

Настькины слезы.




                8



Девочку нашли на следующий день. Она тихонько лежала на полу в кухоньке, обняв холодную маму, на лице которой застыла счастливая улыбка. Совсем рядом висел ее отец. Пол кухни был усеян отборными драгоценными камнями, прозрачными как слеза.

Полицейский обнаруживший девочку, оказался на удивление порядочным человеком. Собрал все камушки до единого, и определил девочку за них в благородный дом девиц, где ее и воспитали в хороших и благородных манерах. Она росла самой обыкновенной девочкой. Затем, когда подросла и стала взрослой барышней, вышла замуж. И дальше жизнь у нее складывалась совсем обыкновенно, без каких-либо чудес.

Камешков драгоценных вполне хватило на ее пансион и даже осталось небольшое их количество по его завершению. В самый раз в память о маме. Она навсегда запомнила, как плакала мама. И камешки оставались напоминанием о трагичной судьбе мамы. Она решила передать их своей внучке, когда пришло время уходить на небо и рассказала эту историю. А та своей внучке. А дальше, ты уж все и сама знаешь.
 

-Вот такая история, маленькая моя, закончила наконец сказание бабушка.

Настенька молчала. В какой-то момент рассказа она отвернулась от бабушки так, что той не видно было лица внучки.

-Что с тобой девочка моя?- погладила бабушка внучку по головке. Та слегка заметно сипала носом.

-Тетю жалко. Почему с ней такое приключилось?- грустно произнесла внучка.

-Но ведь то только сказание. Может и неправда это все. Так ради словца  красного придумали,- поспешила успокоить ее бабушка.- Ты что плачешь, Настенька?
 

-Ой, бабушка, глазки что-то режет очень...





                17.10.-1.11.19г.