Превратности судьбы Советского прораба

                "Люди воруют - страна богатеет"
                М. Жванецкий.
     В годы, которые сейчас принято называть застойным периодом «хищение социалистической собственности» никто не считал «преступлением против государства и народа». Это были годы массового воровства – тащили с заводов и фабрик всё, что под руку попадёт, даже поговорка такая была: «Ты здесь хозяин, а не гость, тащи с работы каждый гвоздь». Воровство стало нормой жизни. 

   А у прораба во времена брежневского застоя  при мизерной зарплате в распоряжении миллионы, тут уж искушение очень сильное – тут  заманчивая перспектива улучшения своего благосостояния за государственный счёт. И некоторые прорабы сворачивали на эту кривую извилистую дорогу – авось пронесёт!

   Такая попытка устроить себе хорошую жизнь за счёт государства привела на скамью подсудимых моего первого начальника участка. Который при первом знакомстве задал важнейший, как ему казалось, вопрос, пью ли я водку. Тогда, в самом начале моей трудовой деятельности, судьба развела нас, и мы долгое время не виделись – работали в разных организациях.

   К тому времени, когда несчастный Сергей Иванович Редькин (так его звали) оказался на моём объекте в качестве заключённого,  я уже возглавлял строительное управление, где основной рабочей силой был спецконтингент. 
И, конечно же, я  постарался устроить ему более или менее сносную жизнь, насколько это было возможно в его положении.
При таких же обстоятельствах я встретился и с другим знакомым начальником участка строительства, с которым работал в 80-е годы на полуострове Бузачи. (Восточный Казахстанский берег Каспийского моря).

   В 1950—70-е годы уровень воды в Каспийском море стремительно уменьшался. В 1980 году, чтобы отделить залив Кара-Богаз-Гол от Каспийского моря, построили дамбу. Залив начал высыхать и превратился в соляную пустыню. И вдруг по какой-то причине уровень Каспийского моря начал неожиданно быстро увеличиваться. Вода начала заливать наш полуостров Бузачи, где на каждом квадратном километре было натыкано такое большое количество нефтекачалок, что не сосчитать. И чтобы Каспийское море не затопило нефтяные скважины, решили построить на полуострове дамбу.

   Начальником участка строительства стал аварец Сулейманов. Строительство дамбы вёл наш общий с Сулеймановым трест, но другое управление  – УМР (управление механизированных работ). Главное, что в его распоряжении были самосвалы: Кразы, Камазы, и с каждой транспортной единицы он имел доход 100 рублей в месяц. Водители работали вахтовым методом по 15 дней, приезжали из Чечено-Ингушетии, Осетии, Дагестана. Отработал водитель свои 15 дней, заплатил Сулейманову 50 р, закрыл путёвки, сдал машину сменщику и с чувством выполненного долга улетел в Отчизну отдыхать.

   Благо, самолёты из города Шеченко в Грозный, Махачкалу, Баку летали ежедневно. При зарплате водителя от 400 до 500 рублей в месяц стоимость билета 14 - 15 рублей была небольшой суммой. Для жителей Кавказского региона рынок труда был в принципе ограничен. Например, в Грозном в послевоенные годы были построены заводы, но работали на них, в основном, русские и армяне.
Так исторически сложилось, что для чеченцев, переживших все тяготы депортации и вернувшихся в Отчизну во время хрущёвской «оттепели», источником дохода на родной земле была только родная земля-матушка. В Осетии и Дагестане найти хорошую работу было также проблематично, поэтому водители из управления УМР очень дорожили своей работой, и безропотно, с лёгким сердцем отваливали Сулейманову этот «полтинник». 

    Мои земляки, которые работали водителями, советовали мне переходить в УМР. По их подсчётам, Сулейманов ежемесячно получал от водителей мзду примерно 1 – 1, 5 тысячи в месяц.
   Я работал в СМУ того же треста – строил вахтовый посёлок на том же полуострове, и, сознаюсь, немного ему завидовал.
В отличие от свободной подвижной мехколонны Сулейманова, мой рабочий коллектив был условно освобождённый контингент, который был в изобилии областном центре города Шевченко и её спутника города Новый-Узень. Я так думаю, эта мода пошла со времён Российской империи, когда внутренним органам тех времён пригляделся местный пустынный саксаул, чтобы высылать осужденных на каторгу и неугодных творческих личностей, кем был поэт Тарас Шевченко. Потому и я немного чувствовал себя наряду с ними в общей колонне, ибо сам являлся молодым специалистом, сосланным для отработки сроком на три года. 

Сулейманову многие завидовали, и для этого были веские причины. По меркам того времени, уж очень большие деньги текли в его карман, и очень уж легко они ему доставались. И риска почти никакого не было, потому что при проверке объёма выполненных работ он всегда мог недостающее количество грунта списать на коварный Каспий: мол, мы, нижеподписавшиеся комиссия в составе таких-то, составили настоящий акт в том, что грунт в количестве столько- то тысяч кубов смыло волной.

 Я и многие другие завидовали молча, про себя. Однако такие завистники, как казахи-адайцы (местные аборигены) таких вещей кавказцам не прощали. Как нам говорил секретарь обкома, казах, курировавший строительство: «Вы приехали работать! А бездельников - у которых постоянно, если не похороны, то обязательно свадьбы - у нас своих навалом».
А кавказцы работали на совесть - ведь не с силой же они захватили все самые престижные рабочие места и ключевые торговые точки области. В нашем тресте, который подчинялся напрямую Союзному главку -  в Москве - лишь два подразделения из 12 возглавляли казахи, и то для проформы, потому что крайне редко просыхали от водки.

   Три начальника были русскими специалистами, а остальные семь подразделений возглавляли  уроженцы Кавказа - азербайджанец, лезгин, табасаранец, чеченцы и ингуши - на зависть всем дружные и ответственные ребята, как говориться, мужик сказал - мужик сделал. Кавказ от западной области Казахстана и Туркмении разделял только бассейн Каспийского моря.    Поэтому руководство области имело возможность выбирать особо надёжных, работоспособных ребят среди массы понаехавших кавказцев.
Поэтому вся злобная зависть адайцев, которые как они сами считали самым воинственным племенем среди казахов, выльется летом 1989 года в геноцид людей некоренной национальности.

Считаю, что именно казахи-адайцы были первыми, кто начал разжигать межнациональные конфликты. Это был первый толчок к развалу СССР подобного масштаба. Именно в Казахстане возник лозунг, который моментально распространился по другим республикам «нерушимого» Союза свободных республик:  «Русские — в Рязань, кавказцы — в Назрань, татары - в Казань!». Бедный и единственный ингушский город просто попал в рифму.

   О событиях того времени, как непосредственный участник я мог бы писать подробно и много. Но пока об этом стыдливо умалчивают из-за дружбы между президентом Назарбаевым и лидером России. Видит Бог не желаю, но то ли будет, когда вопрос станет на уровне с Украиной, для телевидения появиться новый сюжет обсуждения с утра до вечера. Тем более, в народе Оренбургскую область считали исконно казахской землёй. Одной из архикрупной глупостью станет, когда начнутся подобные разборки между двумя самыми огромными в христианском и мусульманском странах в мира, какими являются Россия и Казахстан!
 
   Но вернёмся обратно в начало 1980 -ые годы к Сулейманову. А для него наступила печальная увертюра, через полтора года Сулейманова посадили на 12 лет. А так как тюремных зон на Мангышлаке хоть отбавляй, то он остался в области. В местах не столь отдалённых от его собственной семьи. В то время я уже работал в городе Шевченко, строил с зэками микрорайоны, и он добился, чтобы его перевели на мой объект. При встрече я ему и признался: «Да, Сулейманов, теперь я тебе уже не завидую!».

   В зоне были также много казахов, больших и малых начальников, которых я лично не знал, но о которых был наслышан, когда они были на свободе и были руководителями разных областей социальных сфер. Был ещё один казах, бывший начальник ЖКХ, к которому я регулярно приходил в кабинет в течение месяца, доказывая, что он мне, как молодому специалисту, обязан выделить жильё вне очереди.
Оказалось, что пока я и другие специалисты отбивали порог кабинета начальника ЖКХ, некоторые «мастера своего дела» строчили на него доносы. Потом он заваривал для меня очень хороший чай, отбывая наказание в ИТК-34.
Советская тюремная зона ломала людей об колено.
Но злоупотреблять своим служебным положением по отношению к своему бывшему коллеге не позволил бы ни один советский прораб.
Тут национальность и вероисповедание не имели значения.
 
   Мечта прораба помимо прочих грёз – это съездить в Прибалтику, заглянуть в окно Европы, купить западные шмотки, прокутить пару сотен рубликов в злачном заведении, с романтическим названием "таверна", на берегу Балтики, как говориться пуститься во все тяжкие и оттягиваться по полной. Разве это много? А почему он не может себе позволить этого раз в жизни, работая от зари до зари в безводной пустыне, как я например, а потом сидя в кругу друзей рассказывать: "А вот, когда я был в Прибалтике...".
Ведь семейный советский прораб, живущий на зарплату, не особо по шикует даже в местном задрапаном ресторанчике.   
Вот такие гримасы судьбы Советского прораба.

Кстати, лично я в Советскую Прибалтику так и не попал. Не нашлись свободных денег.