Финский сюрприз

    Я ведаю зело многих жителей нашего мегаполиса, коим обрыдла  компьютерно- офисно-либеральная хлябь, которым вместо неё мерещатся вишни в цвету и соловьиные пассажи на фоне голубого беззвучья.
 
     Один такой житеь в деле реализации своей вишнёвой мечты подался на перешеек между Ладожским и Онежским озёрами . А какие вишни могут быть в пространстве между этими водоёмами?

      Лох, он и в Африке лох,  а тем паче в полночном  межозёрье. Вот таким законченным недотёпой и был  Цуканов Андрей Семёнович, который приобрёл хижину в деревне Нивы, что стояла на берегу реки Свирь. На своём клочке земли он и  стал воплощать  личную  заветную мечту о вишневом саде.

   Он привёз из питомника 15 вишнёвых саженцев и по осени принялся их высаживать позади своего  дома. Деревенские с ехидцей поглядывали на садовые хлопоты Андрея Семёновича. Они-то хорошо знали, что  в Карельском крае из-за сильных морозов ни яблони, ни любые косточковые  не выживают.   

     Этих  ехидных деревенских было немного. Всего-то три старухи.   Но не стоит предполагать,  что остальные деревенские  относились к садоводческим причудам городского новосёла с сочувствием. Остальных деревенских просто не было.  Бабка Анисья,  да  Марья Грищиха, да  Вера Степановна, бывшая учительница, --   это и было всё население некогда  многолюдных Нив.

     Ещё совсем недавно, в летний период Нивы всё-таки оживали. К деревенским старухам привозили на лето внуков. Но внуки подросли и понятие «курорт в Нивах» стал для них оксюмороном.

      Цуканова угнетало разочарование: весной не дали цветов и листвы восемь саженцев. Через год погибли и остальные, а вместе с ними погибла и цукановская вишнёвая мечта.

       И если с фруктовой задумкой он капитально пролетел, то  с тишиной ему явно подфартило. Такой густой немоты, насыщенной звоном цикад,  воркотнёй лягушек, щебетом птиц, ни на каких Канарах, ни за какие деньги не купишь.  А пунцовые зорьки, а лазурные небеса, а медово-мятные ароматы с полей, а мятежные грозы?  Да всех природных щедростей и не перечислить! Поэтому Андрей Семёнович смирился с вишнёвым конфузом и стал от души наслаждаться спокойным и живописным деревенским житьём. Наслаждаться и восхищаться.

      Андрей Семёнович и в своём восхищении дошел до того, что стал сочинять стихи, как он говорил: в стиле Майкова, типа:

Пунцовая зорька,
Лазурное небо.
Трещит громко сойка
И быль словно  небыль.

      Цуканов был коренным ленинградцем. И это уже очень здорово. И родился он не в дворницкой, а в семье потомственных корабелов. И сам стал корабелом:  закончив Корабелку, он начал  инженерить на заводе им. Марти.

       И всё-таки. по жизни, был Андрей Семёнович неудачником.  Перед выходом на пенсию он не имел. как его некоторые бывшие приятели,  ии приличной машины, ни просторных апартаментов, ни загородного особняка, ни счета в банке, ни жены, ни детей. Нет. жена-то была, но она ушла от него, так и не родив ему наследника. А и наследовать было нечего. Ржавый «москвич», двухкомнатная «хрущёвка», шесть соток в СОТ «Отрада» -- вот и все достижения.

      Понятно, что к жизни Цуканов имел большие претензии. Но жизнь это не напрягало. Она шла своим путём, не акцентируя внимание на Цуканове.
Вот от этого невнимания судьбы, от одиночества, от петербургской сырости, от серости своего существования и решил он рвануть на волю, в пампасы.

      Пампасы он выбрал исключительно роскошные: полноводная река, могучие боры, цветочные луга и поляны. И разнообразное зверьё, симпатичное и дружелюбное.  Нет, конечно, расслабляться-то особо не стоило. При встрече с росомахой лучше уступить ей дорогу, а медведя вообще обойти стороной. Хотя жительницы Нив и уверяли Цуканова в том, что на их памяти не было случая нападения медведя на человека,  но зверь – есть зверь, а бережёного бог бережёт.

      Над ним. в его городской  «хрущёвке», два мальчика серьёзно осваивали игру на фортепиано. Музыкальный долбёж стоял почти весь день. Спастись от него было невозможно, хотя Цуканов и надевал глушители. А тут-то дивья!  Ни мотоциклов, ни тракторов, ни колхозных сноповязалок и. конечно, никаких роялей.

      Андрей Семёнович большой огород разводить не стал, но картошку  посадил, а также огурцы, свёклу, морковь и разнообразную зелень. Большую часть времени он проводил на пленере. Очень скоро он обошел окрестные леса и болота и уже к осени знал, где можно поживится боровиками, на каких болотах кочки усыпаны клюквой,
где располагаются плантации брусники. В заречные леса но не наведывался. Нужно лодку просить у деревенских бабуль, да и нужды  особой в этом не было. Все ягодно-грибные  потребности полностью удовлетворялись в окрестных лесах. Но однажды пришлось всё-таки Цуканову переплыть на лодке реку Свирь.

       Маннергейм мечтал о Великой Финляндии, северная граница которой должна была (по договорённости с немцами) проходить по Неве и Свири. В 1941 году финская армия стала энергично продвигаться к этим рубежам. 

    И если продвижение финнов к Неве (а они уже перешли границу 1938 года и продвинулись дальше неё на 29 километров)  было остановлено мощью Карельского укреплённого района  (100 пулемётных дотов, 20 артиллерийских дотов), то в пространстве между Ладожским и Онежским озерами они продвигались очень успешно. К концу осени финские войска, захватив Петрозаводск и Олонец, вышли на северный берег Свири.

      По крепкому льду финны форсировали Свирь и создали на южном берегу реки плацдарм шириной около 100 километров и глубиной до 20 километров.

       Нивским бабушка тогда было по 10 лет, но они хороша помнят то время.  В избе бабки Анисьи стоял какой-то штаб. Хозяев избы  финны выселили в хлев. Анисья рассказывала, что финны их не притесняли, а иногда даже угощали хлебом. А один офицер подарил им портрет Маннергейма,  который до сих пор хранит бабка Анисья.

   -- Зачем? – вопрошал бабку Цуканов.

   -- Видный мужчина, -- отвечала Анисья.

      Заняв плацдарм на северном берегу Свири, Маннергейм прекратил наступление, хотя немцы, которые штурмовали Тихвин, просили двигаться им навстречу, чтобы соединится и наглухо закрыть  Ленинград вторым кольцом.   Расстояние между финнами и немцами было небольшое, около 80 километров.

     Почему Маннергейм не пошел навстречу немцам – большой вопрос. Скорее всего он решил не класть своих солдат на территории немецкого влияния.  Мол, пусть немцы у себя сами разбираются.

     21 июня 1944 года началась наступательная операция по освобождению Петрозаводска.  В итоге первого  дня наступления подразделения 7–й армии успешно форсировали р. Свирь и прорвали главную оборонительную полосу противника. Им удалось продвинуться на 20—30 км и освободить более 200 населенных пунктов.

        Вот такие исторические события вершились в своё время в этом глухом и тихом краю.
    
     Помимо свой смешной пенсии деревенские старухи имели и дополнительный доход. Они переправлялись на лодках на правый берег Свири и в тамошних лесах собирали военный металлолом, который продавали заготовителям.  Они сетовали, что железа в лесах мало, поскольку финны быстро отступили и  крупных боёв в районе Нив  не было .

     Сейчас они курочили  как они выражались,  броневой автомобиль,  Всё, что можно было отвинтить, оторвать, обломать они уже сдали в приёмный пункт. Остались крупногабаритные детали, для разделки которых требовалась мужская сила. Вот бабульки и позвали Цуканова оказать им посильную помощь

     Светлым осенним утром команда металлосборщиков на двух лодках переправилась через реку. Цуканов прихватил с собой кой-какой инструмент, в том числе колун и зубило.

     До объекта  дошли скоро. В перелеске, на краю поляны, стояло нечто странное на гусеницах, напоминавшее бронетранспортёр.  Машина осела носом к земле. Низ её был разворочен.  То ли в неё попал снаряд, то ли она подорвалась на мине.

    Цуканов предложил разобрать одну из гусениц. Вскоре звонкие удары железа о железо огласили лес. Это бабкин помощник стал выбивать штыри, соединяющие траки. Несмотря не сильное оборжавление,   разделка гусеницы шла успешно.  Через час работы каждый член экспедиции взял по два трака, и все направились к лодкам.
   
     В течение недели нивцы ещё пару раз наведывались к финскому артефакту. Уж сколько бабки выручили за металл Цуканов не ведал, но видать прилично, поскольку в знак благодарности за помощь преподнесли они  Цуканову бутылку водки.
 
     Похолодало, полетели белые мухи. Решили: пока снег не лёг сходить ещё раз за добычей и до весны отдохнуть:  поди за зиму бронетранспортёр никуда не денется. Пошли пораньше, чтобы темнота в лесу не застала. Пошли с не большой охотой: вся мелочь с машины была уже ободрана. Остались крупногабаритные броневые листы.  ходовая часть и невскрытая кабина водителя.

    Двигатель «броневой машины» находился, как у танка. в корме, поэтому кабина водителя (в носу) располагалась очень низко.  Люк её был задраен, вместо лобовых стёкол были установлены металлические щитки с узкими прорезями.  Вот эти щитки и решили снять наши добытчики.

     С большим трудом Цуканов выбил ось, на которой крепился левый щиток, а затеи ударом  колуна отвалил и щиток. Заглянув внутрь кабины, он обомлел. За рычагами  управления в истлевших обрывках мундира сидел скелет. Оторопевшие добытчики заспешили домой.

     Цуканов сообщил о жуткой находке в район. Те – выше. И вскоре в Нивы прикатили две машины с представителями посольства (или консульства) Финляндии во главе с военным атташе.

     Торжественное погребение останков финского солдата произошло в конце весны. Синий гроб перевезли на левый берег Свири и похоронили на околице Нив. Для обеспечения  воинского ритуала российская сторона допустила присутствие на церемонии взвода финских солдат с оружием  и финского военного оркестра.

     Летом приехали рабочие, которые забетонировали площадку  возле могилы, покрыли площадку плиткой, оградили земляной холмик гранитным поребриком  и установили на могиле  обелиск из красного гранита,  на котором  на финском и русском языках было высечено:

        «Неизвестный солдат. Погиб за Финляндию. 1944 год»

 Всё это было обсажено можжевельником.

    Ухаживать за могилой финские представители предложили деревенским старухам, вручив им некую сумму. Сумма была такой существенной, что надобность добывать металлолом у них начисто отпала .

     Нивы получили известность. Летом в деревню примерно раза два за месяц  стали приезжать  автобусы с финскими туристами, которые после хорового исполнения какой-то финской песни возлагали на могилу цветы.  Они совершали тур «По дорогам войны».

     Цуканов удивлялся: почему наши власти разрешили захоронить вражеского солдата на нашей территории?  И решил: наверное из -за подхалимажа.  Ельцинское окружение вовсю прогибалось перед Западом, демонстрируя какое оно либеральное, толерантное и демократическое. Кстати, этот прогибон остался и после «святых», когда высокопоставленные чинуши,  к дикой оторопи питерцев, открыли в Петербурге бронзовую мемориальную доску с портретом Маннергейма, душителя Ленинграда

     Помимо захоронения своего солдата,  финны хотели и «броневую машину» забрать, но тут наши воспротивились, мол, машина – военный трофей.

     Баба Анисья позвала Цуканова за грибами:

     -- Семёныч, айда на тот берег. Там белые пошли.

     -- Так белых и здесь можно набрать.

     -- Какие здесь белые? Заморыши. А там – бояре.

      Цуканов немного подумал и согласился. Тем более нужно было забрать колун, который он оставил у «броневой машины», когда они срочно ретировались,  обнаружив скелет.

     Переправившись через реку и поднявшись на взгорок, плотно покрытый еловой хвоей, грибники радостно заколготали.  Весь взгорок. почти в сплошную, был усыпан коричневыми шляпками разного размера. 

     Отоварившись боровиками по-полной, грибники направились к финской машине. Она стояла на прежнем месте, ещё в большей степени погрузившись в грунт.

      Колун Цуканов не нашёл. Обходя машину, он увидел вырез в районе кабины водителя. Очевидно, финны сделали его, чтобы извлечь останки солдата.  Посунувшись в вырез, Цуканов почти машинально приподнял запорошенное сухой листвой сиденье водителя. Приподнял. и очень удивился.  Под сиденьем лежал совершенно  целый, коричневый, кожаный портфель.  Он был опечатан двумя мастичными печатями. 

 Цуканов торопливо вскрыл его.  Портфель содержал большую стопку бумаг с машинописным текстом, несколько синих коробочек с крестами, покрытыми белой эмалью.  две толстых пачки банкнот достоинством 50 фунтов и кожаный мешочек с золотыми царскими червонцами, весом примерно с килограмм.  Цуканов не стал показывать Анисье свою находку. Он освободил рюкзак от грибов и засунул туда портфель.

    Цуканов спускался к лодке как хмельной: «Вот это удача!!!» Одно его беспокоило: «Имеют ли цену в наше время английские банкноты, выпущенные до войны?»

    В ценности червонцев-то  он не сомневался.

    По российским законам гражданин, нашедший клад, обязан был сдать его государству, которое выплачивало сдавшему клад 25% от его стоимости. Утаившим клад грозило уголовное преследование. В России до девяностых годов ежегодно сдавалось в казну 90-100 кладов. Сдача кладов полностью прекратилась, когда отменили уголовную ответственность за присвоение клада.

     Вот и Цуканов решил не сдавать найденные ценности государству. Бросив огород и деревенскую тишину, он удул в Питер.  чобы заняться обналичиванием финских раритетов. Оказалось, что, помимо фунтов и червонцев, белые крестики в синих коробочках тоже ценились и довольно высоко.  Это были кресты ордена «Белея роза Финляндии».

     Процесс обналичивания был и не скор и опасен, но Цуканов в конце концов успешно его завершил. И появилась у него  и пятикомнатная квартира в элитном доме, и приличная иномарка, и симпатичная жена. Которая уже готовилась стать мамой. Конечно, в шетьдесят-то лет вроде бы поздновато обзаводится детьми, но Цуканов так не считал. Он был счастлив.

     Говорят: «Не в деньгах счастье». Вопрос: «Был бы неудачник Цуканов счастлив без финского клада?»  Ответ очевиден  Вот то-то и оно! 

    На летний отдых Цуканов решил не ехать с беременной супругой на юг, а отправился путешествовать по Финляндии. Из путешествия он прибыл злой. И зол он был не на финский сервис, не на финскую реальность.

Он и раньше знал, что финны живут хорошо. Но одно дело знать, другое — видеть. И при этом видение удивляться, почему россияне, имея лучшие, чем финны климатические условия, больше земли, обладая неисчислимыми подземными богатствами, при морях и океанах живут намного хуже финнов.

Это эмоциональное «хуже» подтверждалось и бесстрастной статистикой. В ООНовском рейтинге стран мира (189 стран) по уровню жизни Финляндия находится на 15 месте между Великобританией и Новой Зеландией, а Россия — на 49 месте между Оманом и Черногорией.

А зол был Цуканов на руководство России, которое, в отличии от финского, проявляло заметную профнепригодность в деле развития и совершенствования российской жизни (годовой рост ВВП 1—2%) и на русский народ, которому было всё по барабану.

Конечно можно утешатся тем, что с профессионализмом у украинского руководства дело обстоит хуже, чем у российского (Украина на 88 месте), но это болезненное утешение.

Цуканов отмечал: «Очень хорошо, что финны отделились от России. Если бы сейчас Финляндия была в составе РФ, то жили бы финны так же бледно, как карелы, новгородцы, тверяки, псковичи и др. Хотя, кто его знает. Ведь финны — упорный, суровый народ. Не чета русские мямлям.»

Эту «не чету» Цуканов ощутил посещая старинные русские форты на территории Финляндии, построенные в екатерининское время для контроля над Финским заливом. Это форты «Екатерина», «Елизавета», «Слава», «Утти», крепость «Давыдов» Все эти объекты превращены финнами в достопримечательности. Они тщательно ухожены, отреставрированы, снабжены старинной военной техникой и оружием. Везде указатели, схемы, скамейки для отдыха. На их территории проводятся фестивали, слёты, концерты. Население использует форты для прогулок. Ну а уж о крепости Свеаборг и говорить нечего — главная достопримечательность Хельсинки: несколько музеев, отель, ресторан.

На противоположной стороне залива также были созданы форты, но судьба их сложилась совсем не так, как судьба фортов на финской стороне. Самые значительные из них это «Серая Лошадь» и «Красная Горка». Иререснийшие обэекты и в историческом, и в инженерном, и в военном, и в ландшафтном планах, они стоят заброшенные, разграбленные мародёрами, повреждённые вандалами. И никому не нужные.

Вот два народа, два отношения к исторической памяти.

Черт знает что! О чём бы не заговорил россиянин, разговор обязательно заканчивается политикой. Вот и здесь. Автор начал про вишни, а закончил ВВП и фортами!

Когда Глебушке исполнился годик, Цукановы выехали на на лето в Нивы. Папа очень хотел, чтобы сынок подышал чистым воздухом, попил родниковой воды, покушал беспистицыдных овощей, полакомился лесными дарами. И правильно сделал. Деревня, а особенно такая, как Нивы, — это вещь!