Азиатский Шершень. Глава 49

- Что, накопил на панцирь или шлем? – поинтересовался джинн, скрестив руки на груди.


- Увы, нет, - я кашлянул, - хотел задать пару умных вопросов. Не знаете, есть ли штука, способная защитить от гипноза, проникновения в разум и захват тела чужой душой?


- Есть только один такой – «Султан Щит Разума», - пояснил торгаш, - но он стоит целое состояние, самая дорогая вещь в мире, сокрыта в самом опасном схороне, какой можно вообразить, и охраняется очень хорошо, разумеется, и армией Амбидекстра. Раньше девятого дана соваться, и не думай, даже объединившись с Шершнем, выжить ни единого шанса, при всех талантах и артефактах. Что касаемо второго хопеша, с ним лишь один совет – не попадай под удар.


- Так и думал, - я вздохнул, - благодарю сердечно, приятно общаться со столь умным и информированным созданием, как вы.


- Издеваешься? – возмутился торгаш.


- Благодарю, - я пожал плечами, - с какой стати мне с вами ссориться… Тем паче, разве вы не умны, не обладаете нужной информацией?


- Думаю, простое «спасибо» прозвучало бы куда приятнее, - проворчал собеседник.


- Простите, спасибо, - я поклонился, развернул карту и обнаружил очередное задание, видимо, как раз, связанное с «Султаном», очень-очень далеко от нынешнего места дислокации. До него ещё идти и идти, сражаться и сражаться. Кстати, если кто не понял, султан это украшение шлема, а не звание правителя. (Украшение на головном уборе в виде вертикально укрепленного перьевого или волосяного пучка. Был распространён на шляпах, киверах и касках в большинстве европейских армий первой половины девятнадцатого века.). Откуда взялся в этом мире, и какой идёт у них тут век, понятия не имею.


Продолжив путь, мы вышли на просеку, а чуть дальше натолкнулись на небольшую деревеньку, вполне европейского виду. Бревенчатые избы с земляными крышами, окружённые заборчиками, выстроились вдоль единственной улочки. На нас залаяли местные собачки. Где-то кукарекнул петух. Я сверился с картой и обнаружил, очередного недруга на другом конце поселения. Интересно, с кем столкнёмся, и что за способности у него окажутся?


Навстречу брёл весьма странный ослик, запряжённый в тележку, с шестью ножками, глянул на меня грустными глазами, вздохнул и пошёл дальше. Рядом с ним шёл маленький мальчик, лет десяти, беленький и худенький, в рваной рубашечке.


- Доброго тебе времени суток, - я улыбнулся крохе и протянул ему медную монету, - не знаешь, есть у вас здесь бойцы?


- Если только господин Похаб, - малыш сглотнул и указал себе за спину, - идите прямо и увидите его дом, он единственный крыт черепицей.


- Благодарю тебя, - я погладил ребёнка по голове, - ты очень добрый и славный.


- Чего это ты расщедрился, - поинтересовалась собачка, - неужели, карта не работает?


- Ты ребёнка видела, он явно нуждается в новой одежде и хоть какой-то закуске, чуточку, да помогу, - я кашлянул, - много дать, отнимут, ещё и поколотят, а чуть-чуть не повредит.


- Я думала ты жадный, - Шершень высунула язык.


- Только не когда дело детей касается, - я поморщился, - к тому же, здесь, у вас, деньги так легко даются, надавал какому-нибудь очередному гордецу по рогам и в руках целое состояние. Плюс, с собой, в родное измерение, не заберу. Дадут таблеточек от шизы и всё. При таких раскладах, копить очень и очень глупо.
Из-под ворот высунулась собачья морда, высунула два языка и залаяла.


- Какие-то в деревне странные звери, мутанты, надеюсь, не воин шалит? Не хватало ещё нарваться на урододела, - я нахмурился.


- Да нет, в этих краях подобное – норма, - отмахнулась подруга, - говорят о пещере особой, от неё какая-то странная энергия идёт. Раньше многие умирали, теперь перестали, но начали рождаться необычные тварюшки.


- Урановые залежи близко к поверхности, - я сплюнул, - надеюсь, у меня рак не начнётся всего и сразу? И так в моём мире им, родимым, болеют чаще, чем гриппом. Многие родственники и знакомые скончались, другие здоровье потеряли.


- Так, и зачем пугаешь? – союзница повернулась ко мне, - теперь желание отправиться к тебе в измерение жить изрядно уменьшилась.


- И правильно, у нас в доме все собаки от рака умерли, - я вздохнул, - живи здесь и радуйся. Целей будешь, наверное, почти бессмертна?


- Да шучу я, даже если уверена буду, что протяну, рядом с тобой, лишь час единый, всё одно не усомнюсь ни на миг, - воительница лизнула мою ладонь, - и не надейся, избавиться не удастся, даже если прикуёшь к скале, прибьешь гвоздями и отрежешь все конечности, приползу всё одно, не остановят ни преграды, ни тёмные чары, ни стихии, ни время, ни толпы недругов.


- Какие ужасы ты говоришь, - я усмехнулся, - кто же собачек приковывает и гвоздями протыкает? Это слишком жестко, мягко говоря. Попрошу Амбидекстра, чтобы тебе память подчистил, сочтёшь хозяином другого.


- Не смей, это даже хуже, - ужаснулась союзница, - со мной так нельзя! Лучше убей сразу.


Вся моя природа восстанет против подобного насилия, память восстановится, через немыслимые муки, и обиду нанесёшь непрощаемую.


- Ладно, я же шучу, - я погладил собачку по голове, - разве можно бросить такое славное животное? Мне без тебя уже и жизнь не мила будет. Это жён может быть хоть десяток, а истинный друг четвероногий, лишь один. Пока жива, вместе будем.


- Давай, не будешь комплименты портить, упоминая жён, а то уж не знаю, хвалишь, или ругаешь, - Шершень надулась, - неужели, совсем в любовь не веришь?


- Нет, ни капельки, - я пожал плечами, - чистая химия, встречаются два двуногих зверя, занимаются размножением, а после детёнышей взращивают. Всё остальное выдумано писателями, чтобы люди считали себя венцами творения, чем-то высшим. Мы вечно возводим обыденное до уровня подвига. Только четвероногие, многоногие, чешуйчатые и пернатые самочки желают удобную норку, безопасность для деток и вкусной еды, а двуногим всегда и всего мало, даже если оно даром не нужно. Квартиры им подавай большие, виллы, дачи, машины, шубы. Чтобы муж всё делал, зарабатывал огромные деньги, свершал подвиги в постели, не пил, не курил, не имел друзей и хобби, не спорил, терпел скандалы и истерики, не замечал любовников, воспитывал детей, даже если они не его, лишь трудился – трудился – трудился, пока не помрёт. Думаешь, почему многие мужики уходили в походы, на войну, исследовать новые земли? А подальше от вторых половинок.


К счастью, скандал не успел развиться, приблизились к приметному дому с черепицей на крыше. У ворот стоял высокий худощавый сутулый старичок с седыми волосами и короткой бородкой, разделённой на три части и стянутой верёвочками, облачённый в крестьянскую рубаху, порты, босой, и ковырялся стебельком соломы в зубах.


- Добрый день, - я поклонился, - простите за беспокойство, мне сказали, что в сем жилище отыскать можно великого воина. Не знаете ли его?


- Ну, я и есть этот воин, и что, – поинтересовался незнакомец, - полагаете, что сможете победить? Многие приходили, но лишь один добился своего – тот, что на троне сидит.


- Так это же чудесно, - я погладил рукоять хопеша, - испугался, что скажете, мол, давно отошли от дел. Пожилых людей уважаю и пальцем не трогаю, даже если заслуживают трёпки. Разок только одному дедушке две руки сломал, но не из враждебности, тащил на себе до раздевалки за них, а кости хрупкими оказались. Итак, можете уделить мне часок?


- Хватит и нескольких минут, - отмахнулся старый боец, вытащил из рукава серый кружок, метнул, создав арену.


- И какова ваша ужасная сила? – спросил я.


- Я могу превращаться в самого главного и ужасного врага своего противника, - пояснил новый знакомый, - полагаю, что ты – Амбисинистр и днём и ночью думаешь лишь об Амбидекстре? Так узри же свою смерть!!!


Вокруг пожилого гордеца возник ураган, а когда унялся, узрел я кое-кого.


- Что такое? – пролепетал несчастный, осматривая себя.


- Понимаешь ли, в чём дело, - я хищно улыбнулся, - я никакой не Амбисинистр. И тиран для меня вообще не враг, а просто работа. Пришёл – убил – ушёл. А за образ принятый благодарен вполне, ну здравствуй, дорогой, хайль, так сказать, герр Гитлер. Давно мечтал о встрече, изучал методы инквизиции, ЧК и гестапо. Сейчас так мило побеседуем… Шершень, подожди снаружи, не надо тебе этого видеть. Внимание, опустить тёмный барьер, свидетели не требуются.


Дальнейшего описывать не хочу, да и вряд ли кто-то возжелает подробностей, но соперник часа три визжал и выл, не переставая, пока сердце его не разорвалось. Возраст всё же, не та выносливость, а когда арена исчезла, начал отползать, из глаз слёзы текут, из ноздрей сопли, рыдает, как белуга.


- Простите, что-то я разошёлся, - я покрутил плечами, - повторим, я столько всего прикольного не попробовал ещё. Кажется, викинги, по части пыток, были большими мастерами. Никогда не прощу себе, коли не испробую.


- Нет, не надо, умоляю, - всхлипнула жертва, - твой самый главный враг так мал и слаб, что же он мог такого сотворить?


- Убил, минимум, шесть миллионов моих соотечественников, - пояснил я, - олицетворяет собой фашизм. И именно с этим явлением всегда мечтал бороться, да боевых навыков не хватало, да и за убийства судят на родине, в тюрьму сажают. А ты предоставил возможность душу отвести. Подлые приёмы, зачастую, оборачиваются против тех, кто их использует. Мечтал обернуться бойцом десятого дана и сокрушить нас? Извини, не вышло. А с кем, кстати, дрался наш повелитель?


- С самим собой, - старик сглотнул, - и победил. Подлинник всегда могущественнее подделки. Он же запретил в боях участвовать, кроме как с Амбисинистром. Никто же не ведал, что попадётся такой зверь, как ты? Двадцать лет воевал, прокачивал артефакты, а подобного кошмара не было, даже когда разбойникам в плен попал.


- К тому же, вдруг этот бедняга не обманщик, наоборот, желает каждому урок дать, как бороться с его недругами, – вмешалась Шершень, - зачем сразу так жестить, ты сам говоришь об уважение к старости и где она?


- Может, и так, - я смутился, - ладно, попробуем помягче, давайте вторую арену.


Старцу точно не до битв было, даже пальцем не пошевелил, я сам метнул чёрный кружок. Недруг и не подумал вставать, лишь отполз к барьеру и руками голову закрыл, сжался. Думаю, эта схватка для него последняя в жизни. Бросил я расплывающийся кинжал, и бой сразу закончился. На землю упала какая-то круглая штука, похожая на бомбу, даже с фитилём, сбоку руна начертана голубая. Поднял её, приложил к кружку на свитке, прочитал текст под ним: - «Гибельная Сфера, один процент повреждения, наносит удар сразу всем, находящимся в радиусе поражения».


- Может, и сгодится, главное, прокачать, как следует, - я убрал артефакт и повернулся к старику, - что-то вы неважно выглядите, проводить до дому, врача вызвать?


- Не прикасайся ко мне, умоляю! – коварный воитель вытянул руки, - сам – сам – сам, не беспокойтесь, просто уйдите!!!


- Ты совсем с ума сошёл? – союзница цапнула меня за ногу, - что вытворяешь, это… просто немыслимо, невозможно!


- Прости, увидел знакомую чёлку и усики, и крышу сорвало, - я смутился, - впрочем, имели дело не с ангелом. Он столько лет побеждал, делая любую схватку бесчестной. Вот стал бы он тираном и сколько секунд я протянул? Правильно, максимум, одну, неизбежное поражение и уменьшение силы и могущества, и это перед схваткой с Королём Джиннов! Кроме того, я не создаю идеальный образ спасителя, а наоборот, притворяюсь слугой Амбидекстра, а такое поведение – лучшее доказательство. И вообще, скажу по секрету, ничего особого не сделал. Вспомнил знаменитый прикол Карателя из соответствующего фильма. Показываешь жертве горящий паяльник, после поворачиваешь её, поджигаешь кусок мяса и прикладываешь к коже холодный пример, а несчастный думает, будто его вправду поджаривают, такой психологический эффект. Палка у меня с собой, как и кремень с кресалом и фляга со спиртом, тряпку пропитал, намотал, поджог, врага повязал, лицом вниз положил, мясо поджаривал, и ну его лезвием хопеша трогать, не забывая описывать всякие ужасы, о которых читал. Воображение доделало остальное. Отомстил за каждого, кто проиграл подлецу. Вреда никакого, а страху на всю жизнь натерпелся. А нечего было обманывать. Истинный боец сражается с помощью своей собственной силы.


- Всё равно нехорошо, а если старик заболеет и помрёт? - собачка немного успокоилась, - то-то я думаю, воняет горелой говядиной, а не человечиной, как должно было.


- Зато, ужин приготовил, - я достал из сумки поджаренный кус, - смотри только не обожгись, чудо моё пушистое.


- И как в тебе может сочетаться жестокость с мягкостью, ненависть с любовью? - вздохнула подруга, - иногда ты просто ангел, а порой – мерзейший монстр.


- Я же человек, - я улыбнулся, - а в нас столько всего разного намешано. И я вовсе не оригинален. Помню случай, когда полицейский, рискуя жизнью, спас детей и получил медаль, а после в интернете запись появилась, как он проходил, под камерой, мимо товарищей, пытающих невинного подозреваемого и даже не подумал вмешаться, или возразить. Так и я, буду рыдать, смотря, как в фильме собачка умирает, и, при этом, пройду мимо тонущего человека, про которого будет известно, что он – антисемит, даже не повернув голову и не подумав спасти. И ничего с дедом не случится. Такие поганцы очень крепки, каким-то страхом не убить. Сам пугал других, теперь познал, каково это. Карма, так сказать. Кара Небес, настигшая через двадцать лет. И пусть радуется, помер бы спокойно, так потом в аду пришлось отвечать, а после знакомства со мной пару веков скостили. Поспешим, нам с тобой лучше добраться до четвёртого недруга, пока джинн не явился. Чем сильнее станем, тем больше шансов на победу. Или хоть умеренно позорное поражение.


- Мясо стоило бы посолить немного, - решила сменить разговор спутница, - а прожарил как надо, странно, что ты, в родном мире, в повара не пошёл.


- Была такая мысль, - вздохнул я, - но в техникуме там одни юноши учились, довольно агрессивные, я только подошёл к зданию, сразу обрадовались и принялись грозить расправой, еле ноги унёс. Пришлось учиться в техникуме лёгкой промышленности. Но, и там доставалось изрядно, едва с ума не свели. Долго после в себя приходил. Щитовидка так распухла от волнений, в армию не взяли. Но дома готовил постоянно. Правда, не все ценили, старший племянник всегда заявлял: - «Может ты и научился готовить, но я не научился это есть»! Хотя, это могла быть шутка.