Перестань, Мишель! - часть восьмая

     Несмотря на плотно закрытую дверь в гостиную, до меня доносились незнакомые голоса, хлопанье входной двери, шаги по коридору. Чертовски хотелось спать, но я был хозяином этого пристанища и мне надлежало быть гостеприимным. Да и потом, от Мишеля можно было ждать что угодно. Человек он всегда непредсказуемый.

     Нехотя натянув халат, я выглянул в коридор. Из кухни слышались голоса Лики и Мишеля и его чавканье, а по всей квартире разносились запахи чего-то вкусного, скорее мясного, которого в моём холодильнике не наблюдалось.

     - О! Наконец-то, сэр, вы изволили проснуться, - прогоготал Мишель, уплетая аппетитные отбивные с каким-то невообразимо красивым салатом из свежих овощей.

     - Откуда мясо, постояльцы? - парировал я своему корешу, сидящему в шикарном халате, а кухня напоминала лавку, наполненную всякими красивыми корзинками с фруктами, овощами, гастрономическими товарами. - Ты уже сбегал в магазин, обжора?

     - Так от хозяина не дождёшься нормального питания! Но я никуда не бегал, заказал всё по телефону в ближайшем магазине. Консьерж у вас замечательный парень, телефончик дал и заказ с посыльным притаранил на шестой этаж, - ответил Мишель, продолжая с аппетитом чавкать. - Лика приготовила прекрасные отбивные и этот вкуснейший салат.

     - Мясо с утра? Ну вы даёте, постояльцы! - потягиваясь, прокомментировал я.

     - Доброго дня, сэр! Пришло время обеда, на часах четырнадцать тридцать. Через три часа Лика уезжает в северную Венецию, вот я и решил подкормить девушку, - ухмыльнулся Мишель, продолжая запихивать в рот салат.

     От услышанного у меня ёкнуло сердце. Приходило время расставаться и я затосковал. Появление Мишеля не позволило мне поговорить с Ликой. За окном моросил летний дождь. От еды я отказался. Пошёл в ванну, побрился, принял душ, переоделся во всё чистенькое. Лика была готова и мы собрались уходить. Мои надежды на то, что Мишель не увяжется с нами не оправдались. С его опухшей морденцией лучше бы оставаться дома, но Мишель, как всегда, оставался Мишелем.

     Раскрыв свой чемодан, он достал новенький с иголочки костюмчик, слегка его подгладил, приоделся и стоял, ожидая нас, покручивая красивым зонтом.

     Надо отметить, чемодан Лики он не привёз, но несколько её вещей каким-то образом попали к нему в чемодан и он  преподнёс их со словами:

     - Простите, сеньорита, но это висело в шкафу в вашей каюте, тогда как чемодана уже не было. Новые хозяева яхты спешно всё выгрузили на пирс. Да! Я же не рассказал вам о продаже своей яхты. Мне потребовалась кругленькая сумма, чтобы уладить все дела и рассчитаться с командой. Мой сволочной опекун обнулил все мои карточки. Адвоката отозвал, зараза. Они куда-то уехали с жёнушкой, продав свои хоромы. Мне всё это кажется странным и немного пугает. Вам, Лика, я тоже рассчитал причитающуюся сумму, всё исходя из условий контракта, вот ваш конверт. Надеюсь, вы не в обиде.

     - Спасибо, Мишель! - смущённо зарделась Лика. - Сейчас я  уложу вещи  в пакеты и буду готова ехать на вокзал.

     Я принёс Лике новенький чемодан розового цвета, маленького размера, купленный Мишелем накануне круиза для меня. Он этим хотел подчеркнуть мой скромный, девичий характер, над которым любил пошутить. В этом моё сходство с дедом было абсолютным. Характер у меня был не отца, человека резкого, самовлюблённого и язвительного.

     На перроне народу было мало. Поговорить с Ликой при Мишеле не удалось. Вскоре она вошла в вагон. Смотрела на нас из окна грустными глазами. Поезд тронулся и Мишель побежал за вагоном. Мимо меня пробежали два крепких молодых человека, видимо опоздавших на поезд. 

     - Перестань, Мишель, - крикнул я другу, но он не остановился, а продолжал бежать. Я увидел, как он прыгнул на подножку последнего вагона. Парни так и не догнали поезд. Возвращались злые, бросив на меня сердитый взгляд, но я смотрел мимо них. На противоположной стороне железнодорожного полотна стояла Лика, прижимая к груди розовый чемоданчик.

     - Мы не поговорили, Андрей! Я не захотела так уезжать и потом эти парни, прошедшие мимо тебя, они шли за нами от самой кассы и ждали когда поезд уйдёт. Мишель побежал и они ринулись за ним. От них побежал Мишель, он их испугался, - сказала Лика, как только я перебрался на ту сторону. - Лицо у Мишеля было испуганное, словно привидение увидел. Страшно мне стало оставаться в вагоне, попросила проводницу открыть дверь с другой стороны и выпрыгнула, пока поезд тихо катился. За тебя стало боязно.

     Подали другой поезд. Мы, не глянув куда он, подошли к проводнику с вопросом, не возьмёт ли он двух безбилетных. Мужчина средних лет, в красивой форме, оказался не просто проводником, а бригадиром этой команды.

     - Возьму, ещё как возьму, но не пассажирами, ребятушки, а проводниками! Меня зовут Матвеем Ивановичем. Если устраивают такие условия, то прошу в вагон, - обрадовался он. - Только чур, до конца следования.

     Уже в поезде мы узнали направление, поезд шёл по маршруту Москва-Таллин. Обслуживать нам предстояло купейный вагон, все пассажиры которого ехали до самого Таллина. Поговорили мы с Ликой о многом за время в пути. Пассажиры нам не докучали, степенный народ ехал. В Питере дозвонились до родителей Лики. Они рассказали о нежданном госте. Узнав, что мы прибудем не раньше чем через сутки, не огорчились. Весельчак Мишель скучать им не давал. Уж не знаю, чем он их веселил, но обо мне доброго мой кореш не скажет. Так и хотелось сказать, позвонив по телефону: - Перестань, Мишель, небылицы про меня городить!

     В Таллине, быстро наведя в вагоне полный порядок для пассажиров на обратный путь и сдав его Матвею Ивановичу, за что получили высокую оценку и небольшой гонорар, мы решили прогуляться по городу, в котором никогда не бывали, а потом решить, чем будем добираться до Питера. Чемоданчик Лики пристроили в камеру хранения.

     Таллин был великолепен. Удивительное сочетание старины и современности. Старые мощённые улочки дарили сказочную атмосферу. В кафе на Ратушной площади отведали блюда эстонской кухни. Больше всего понравилась маринованная салака, поданная на закуску.

     Нагулявшись, уставшие, вернулись на вокзал за чемоданчиком Лики, чтобы потом уехать в порт. Нам вздумалось на пароме отправиться в Хельсинки, просто не хотелось расставаться. Путь от Таллина до Хельсинки всего восемьдесят километров морем. Как было не посмотреть столицу Финляндии, а уж оттуда лететь в Питер.
С деньгами у меня было свободно, родители не поскупились и пополнили мой счёт щедро, явно давая понять, что пока им не до меня. Лика тоже не спешила домой, надеясь на отъезд Мишеля из Питера.

     В Хельсинки паром пришёл ближе к вечеру. В толпе пассажиров, сходящих на берег, я неожиданно увидел Павла Ивановича, опекуна Мишеля. Он был очень странно одет, будто собрался на рыбалку. В руках затёртый рюкзачок, растрёпанные волосы, выбивающиеся из под кепки и небритое лицо, изменили его до неузнаваемости. Узнал я его по огромной не то родинке, не то бородавке на лбу. Он оглядывался насторожено, по-звериному, разглядывая толпу. Шёл типичный мужик-эстонец.

     У меня пропало всякое желание оставаться в Финляндии, о чём я сказал Лике. Мы вернулись в Таллин тем же паромом, а потом уехали поездом в Питер.

     Мишель обосновался у родителей Лики надолго и основательно. По тому, как холодно встретили меня, понял, что он их очаровал. На следующий день я решил уехать домой. Кратко рассказал Мишелю о Павле Ивановиче, но он уже был в курсе. Два дня подряд по центральному телевидению рассказывали о его папашке всякие жуткие вещи. Круто обворовав государство, он пустился в бега.

     - Может и зря я бежал зайцем в Питер, увидев тех парней. Но каков Павлуша! Ему ли было воровать с нашим-то капиталом! Жадность фраера сгубила. Вот почему обнулён мой счёт, не он это, а следаки постарались. В Москву возвращаться мне не хочется, поживу пока здесь, подкормлю икоркой старичков. Может и женюсь на их девочке. Она, Андрюша, не для тебя, ты тюфяк, хотя...

     Он не успел договорить, получив удар в скулу, рухнул на пол и лежал, не поднимаясь, с удивлением тараща на меня глаза.

     - Здесь тебе не надо оставаться, Мишель. Я всё слышала, ты очень громко говорил, - решительно заявила, вошедшая в комнату Лика. - Мои родители приняли тебя радушно, не зная, какой шлейф зла за тобой тянется. Мы люди простые, живём тихо на наши копейки. И дальше обойдёмся без твоей икорки. Сейчас же покинь нашу квартиру!

     В дверь позвонили. Кто-то из родителей пошёл открывать, послышались голоса и в комнату вошли парни с московского перрона. Один из них поднял Мишеля за ворот рубашки, второй надел наручники. Всё это они делали без единого слова.

     - Господи! Вы кто? Что вам от меня надо? - заскулил Мишель. - В чём опять я виноват?

     - Вот постановление о вашем аресте, - ответил надевший на Мишеля наручники. - А вот наши удостоверения работников оперативного отдела правоохранительных органов города Москвы. - И вам, молодые люди, тоже придётся вернуться с нами в Москву. Билеты куплены на всех.

     Родители Лики стояли в оцепенении. Лика стала их успокаивать, обещая быстро вернуться домой.

     - Может вы здесь, у нас, допросите дочь, господа офицеры. У жены слабое сердце, - обратился отец Лики к пришедшим.

     Те не стали возражать. Их интересовало время появления Мишеля в моей квартире в ту злополучную ночь в Москве, когда Лика с ним подралась. Она всё написала и подала им.

     Всё это время мы сидели за столом и ждали. Я успел детально рассмотреть гостиную. Она здорово напоминала мне гостиную деда. Шкафы с книгами, рыжий диван  с креслами такого же цвета, венецианская люстра на потолке, хельга с богемским стеклом и чайным сервизом из прошлого столетия.

     - Так в чём же меня всё-таки обвиняют? - настаивал Мишель.

     - В убийстве вашей матери, молодой человек. Вам всё в Москве объяснят, зря вы не прочли постановление, в нём всё сказано, - ответил ему приехавший опер.

     - В убийстве матери? Моей приёмной матери или той, другой? - в истерике забился Мишель.

     - Перестань, Мишель! Возьми себя в руки! Ты сам себя слышишь? - тряхнул я друга за плечо. - Так недолго и в дурке оказаться. Сколько тебе было лет, когда твои родители пропали?

     - Сколько лет? Я не помню, но я был тогда маленьким, - промямлил Мишель.

     Мы вчетвером собрались покинуть квартиру родителей Лики, смотревших на нас испуганными глазами. Лика при родителях поцеловала меня и сказала, что будет ждать моего возвращения.

     Странная штука жизнь! Мы бежим, спешим, а она течёт себе и течёт, укорачивая наше время на этом свете. Иногда находятся люди, считающими себя вершителями чужих судеб.

Продолжение следует:

http://www.proza.ru/2019/11/06/1003